Из 'Заметок Нового Поэта о русской журналистике. Июль 1851', Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1851 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 10 минут(ы)

Н. А. Некрасов. Полное собрание сочинений и писем в пятнадцати томах

Том двенадцатый. Книга первая. Статьи. Фельетоны. Заметки 1841—1861

СПб, ‘Наука’, 1995

ИЗ ‘ЗАМЕТОК НОВОГО ПОЭТА О РУССКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ. ИЮЛЬ 1851’

Публика! журналы! журналисты! соперничество! подписчики! Взявшись писать о русской журналистике, в последнее время я так много думал обо всем этом, что в голове моей образовалась целая поэма, в которой должен отразиться характер современной нашей журналистики. Я дал моей поэме драматическую форму и теперь деятельно пишу ее. Вот первая ‘Беседа’, или первая часть моей драматической поэмы, надеюсь, публика прочтет ее с любопытством и благодарностию: я думаю, еще ни один литератор так горячо не хлопотал об интересах публики, как хлопочу я в моей поэме. И дай бог, чтоб усилия мои принесли плод!

БЕСЕДА ЖУРНАЛИСТА С ПОДПИСЧИКОМ

Журналист (выходя утром в свой кабинет и садясь к рабочему столу)

Вот почта новая. Какая груда дел!

Куда деваться мне от писем и посылок?

В провинции народ взыскателен и пылок,

Чуть к первому числу с журналом не поспел,

Завалят письмами — тоска и разоренье!

Тот делает упрек, тому дай объясненье,

А тот с угрозами… досадная статья!

Посылки также вздор, их ненавижу я!

Плохие повести, а чаще рифмотворство!..

Я, кажется, стихам не делаю потворства —

В них толку не ищи… Какая польза в том,

Что чувствовал поэт то дома, то на бале?..

Я положителен и в жизни и в журнале,

Девиз мой: интерес существенный во всем!

И как их различать? Хороших нет эстетик,

А практик я плохой — я больше теоретик,

Имел я и талант и страсть к литературе,

Но в жертву с юных лет принес все корректуре!

Бывает жаль теперь, когда завистник мой,

Бездарный кропотун, смеется надо мной,

И нечем отвечать обидной укоризне…

Но пусть не головой полезен я отчизне,

Я все же доказать фактически могу,

Что в корректуре я себя не берегу!

Я даже был творцом таких нововведений,

Которые должны мой корректурный гений

Потомству передать,— хоть осмеяли их!

Но пусть враги мои твердят, что аккуратность

Мне заменяет честь, талант и деликатность —

Заслуг не омрачат почетных и прямых!

Кто что ни говори, без верной корректуры

Нет настоящих книг и нет литературы!..

Слуга (входит и докладывает)

Помещик Свистунов, приезжий из Уфы.

Журналист

Проси его, проси: сегодня принимаю…

(Слуга уходит.)

Всю жизнь я разделил на ровные графы

Как счетную тетрадь, и только отмечаю,

Куда, который час и как употреблен…

В рот капли не беру и ем один бульон…

Подписчик (входя)

Семь лет подписчиком и данником покорным

Я вашим был — и ныне состою,

Пылая к вам почтеньем непритворным

(Простите, батюшка, докучливость мою),

Священным долгом счел, прибыв в столицу нашу,

Сначала облететь ее во все концы,

Кунсткамеру взглянуть, потом особу вашу…

А там опять домой… чай, ждут мои птенцы!..

Журналист (отрывисто и шутливо)

Садитесь, очень рад. Как розы среди терний,

Как светлый ручеек во глубине степей —

Цветисто говоря — так жители губерний

Приятны нам всегда. Вы, щедростью своей

Поддерживая нас, конечно, заслужили,

Чтоб полное мы к вам почтение хранили,—

И если в микроскоп рассматривать меня

Охота вам придет — я должен согласиться!

Подписчик

Поздненько, батюшка, мне оптике учиться:

Мне стукнет шестьдесят через четыре дня!

Журналист

Да я ведь пошутил. А говоря прямее,

Как дело всякое со стороны виднее,

То и доволен я, что завернули вы…

Трудами наших рук и нашей головы

Мы жертвуем для вас, журналы издавая…

Подписчик (перебивая, с поклоном)

И благодарность вам, почтеннейший, большая…

Журналист

Мы пишем день и ночь, торопимся, спешим

Роман перевести, театр, литературу

За месяц обозреть, исправить корректуру —

Все к первому числу… И еле мы дышим,

Оттиснув наконец и выдав книжку нашу…

Но какова она?.. Которые статьи

Охотно вы прочли в кругу своей семьи?

Какие усыпить успели милость вашу?

Не знаем ничего и знать нам мудрено.

Конечно, судят нас собратья аккуратно,

Но замечать они умеют только пятна,

И в беспристрастии их упрекнуть грешно!

Корректор я такой, что не подточишь пятки,

Но даже у меня отыщут опечатки!

Неловкую статью, тяжелый перевод,—

Все выставят на вид, а что умно и ново,

О том молчание… Завистливый народ!..

‘Ни место,— говорят,— ни время не дает

Распространяться нам’ — и мнение готово!..

Купаясь в мелочной и тягостной борьбе,

Которая порой близка бывает к драке,

Увы! не знаем мы цены самим себе

И ощупью бредем в каком-то полумраке!

Кто ж может этот путь тернистый осветить?

Кто на дурное нам беззлобиво укажет?

Кто за хорошее нам благодарность скажет,

Умея покарать, умея и простить?

Подписчик

Конечно, публика…

Журналист

К тому и речь веду я.

Как умный человек и как подписчик мой

Вы представителем явились предо мной

Всей нашей публики, и вас теперь спрошу я:

Довольны ли вы тем, что производим мы?

Интересуют ли читателей умы

‘Словесность’, ‘Критика’, ‘Хозяйство’, ‘Смесь’, ‘Науки’?..

Что любит публика? к чему негоряча?..

Подписчик

Благодаря всевластной силе скуки

И рьяности чтецов, читаются сплеча,

За исключением ‘Наук’ и ‘Домоводства’,

Все ваши рубрики…

Журналист

О, стыд! о, готтентотство!

Ужель еще читать не начали ‘Наук’?

Подписчик

Давно бы начали, но, батюшка, ‘Науки’

Так пишутся у вас, что просто вон из рук!

Охотно ставлю вам семью свою в поруки:

Изрядным наделен достатком,— сыновей

Я дома воспитал, а дочек в пансионе,

Страсть к чтенью развита у всех моих детей,

Засядем вечерком с журналом на балконе,

Читаем, и летят скорехонько часы…

Не спит моя жена, а как довольны дети!

Но чуть в ‘Науки’ я — повесят все носы,

Как будто их поймал волшебник лютый в сети!

Стараюсь убеждать, доказываю им,

Что с пользою теперь мы время посвятим

Не басенке пустой, а дельному трактату,

И дети верят мне… поближе к ним подсяду,

Читаю, горячусь… Но такова статья,

Что через час и сам спать начинаю я!

Ну, что вы скажете?..

Журналист

Еще бы малым детям

Читать вы начали ученые статьи!..

Подписчик

Нет, дети, батюшка, не малы уж мои.

И в нашей публике ученей вряд ли встретим,—

Держал учителей, три года жил в Москве…

Прислушивался я частехонько к молве

И слышал все одно: ‘Быть может, и прекрасно,

Да только тяжело, снотворно и неясно!’

Имейте, батюшка, слова мои в виду!..

Притом какие вы трактуете предметы?

‘Проказы домовых, пословицы, приметы,

О роли петуха в языческом быту,

Значенье кочерги, история ухвата’…

Нет, батюшка, таких статеек нам не надо!

Журналист

Но ежели вопрос нас к истине ведет,

Ученый помышлять обязан ли о скуке?

Подписчик

Не спорю, батюшка, полезно все в науке,

И ваша кочерга с достоинством займет

В ученом сборнике достойные страницы…

Но если дилетант-читатель предпочтет

Ученой кочерге пустые небылицы,

Ужели он неправ?

Журналист

Да вы против наук?

Подписчик

Напротив, батюшка, я их всегдашний друг!

И в вашем и в других журналах, хоть нечасто,

Случалось мне встречать ученые статьи —

Я сам, жена моя, домашние мои

Читали жадно их, как повести… Нет, за сто

Изрядных повестей, поверьте, не отдам

Одной такой статьи: какое снисхожденье

К невинной публике! какое изложенье!

Не путешествуя, по дальним городам

С туристом я блуждал, талантливый ученый

Вопрос мне разъяснял в истории мудреный…

Вот этаких статей побольше надо вам!

Журналист (со вздохом)

Ах, рады бы и мы всегда таким статьям,

Да где их доставать? Я сам за корректурой

Занятья прекратил давно литературой,

Лишь в критике пишу…

Подписчик

Какие же статьи?

Журналист

Те, что без подписи,— все до одной мои.

(При этом известии в лице подписчика выражается глубочайшее почтение).

Таланты наши так, к несчастию, ленивы,

Что ежели статью в журнале в год прочли вы

С известным именем — благополучный год!

Но часто журналист и по три года ждет

Обещанной статьи, а в публике толкуют,

Что шарлатанит он…

Подписчик

Куда как негодуют,

Что обещаний вы не держите своих!

Журналист (махнув рукой)

Мы нынче и давать уж перестали их!

Подписчик

Но прихотлив талант — в нем возбудить охоту

Полезно иногда — скупитесь, видно, вы?

Журналист

Помилуйте! платить готовы мы без счету!

Кто только прогремит, по милости молвы,

Тому наперехват и деньги и вниманье…

Ох, дорогонько мне пришлось соревнованье!

Набили цену так в последние года,

Что наши барыши негодны никуда!

Бог знает из чего стараемся, хлопочем?

‘Известности’ теперь так дорого берут,

Что сбавил цену я своим чернорабочим…

Романы, например… поверьте, приведут

Мою и без того тщедушную особу

К сухотке злой они, а может и ко гробу!

Спасение в одном — почаще перевод

Печатай, и конец…

Подписчик

По мне так переводы

Пора бы выводить решительно из моды,

А много — перевесть романа два-три в год…

Не спорю: хороши французские романы,

И в аглицких меня пленяет здравый ум…

Но мы читаем их как дети, наобум:

Нас авторы ведут в неведомые страны,

Народности чужой неясные черты

Нам трудно понимать, не зная той среды,

В которой романист рисуется как дома…

То ль дело русский быт и русское житье?

Природа русская?.. Жизнь русская знакома

Так каждому из нас, так любим мы ее,

Что как ни даровит роман ваш переводный,

Мы слабую ему статейку предпочтем,

В которой нам дохнет картиною народной,

И русской грустию и русским удальством,

Где развернется нам знакомая природа,

Знакомые черты знакомого народа…

Журналист

Вы судите умно. Все к сведенью приму.

Теперь же вам вопрос последний предлагаю:

Сужденье ваше знать о ‘Критике’ желаю…

Подписчик

Позвольте умолчать.

Журналист

Скажите, почему?

Подписчик

Сегодня повод вам своей свободной речью

Я подал, сударь мой, итак к противоречью,

И если мнение о ‘Критике’ скажу,

Название глупца, пожалуй, заслужу.

Журналист

Напротив, никогда! Ведь нет о вкусах спора!

Прошу вас и клянусь, что яблоком раздора

Не будет никакой строжайший приговор.

Подписчик

Ну, если так, я рад! Полезно разговор,

О чем бы он ни шел, довесть до окончанья.

Я вашей ‘Критики’, любитель небольшой:

Не то чтоб были в ней неверны замечанья,

Но многословием, надутой пустотой,

Самодовольствием, задором и педантством

Смущает нас она… а пуще шарлатанством!

Ну что хорошего? Как только летний жар

Немного поспадет и осенью суровой

Повеет над селом, над полем и дубровой,

Меж вами, так и жди, поднимется базар!

Забыв достоинство своей журнальной чести,

Из зависти, вражды, досады, мелкой мести

Спешите вы послать врагам своим стрелу.

Враги стремительно бросают вам перчатку —

И бурей роковой к известному числу

Все разрешается… Ошибку, опечатку

С восторгом подхватив, готовы целый том

О ней вы сочинить… А публика? Мы ждем,

Когда окончится промышленная стычка,

Критический отдел наполнившая весь

И даже наконец забравшаяся в ‘Смесь’,

И думаем свое: ‘Несчастная привычка,

Ошибка грустная испытанных умов,

К чему ты приведешь?..’ О, выразить нет слов,

Как сами вы себя роняете жестоко,

Как оскорбляете вы публику глубоко —

И все ведь из чего?.. Шумливая толпа

Газетных писунов, журнальных ратоборцев,

Напрасно мыслишь ты, что публика слепа!..

Я верю вам, когда бездарных стихотворцев

Преследуете вы, трактуя свысока

О рифме, о стихе, о формах языка,

Во имя Пушкина, Жуковского и Гёте,

Доказывая им, что хуже в целом свете

Не писывал никто и что рубить дрова

Полезней, чем низать — ‘слова, слова, слова!’

(Привычка водится за всем ученым миром

Сужденье подкрепить то Данте, то Шекспиром.)

Я верю вам, когда озлобленным пером

Вонзаетесь порой в нелепые романы,

Пигмеям нанося решительные раны,

В надежде щегольнуть и собственным умом.

Когда, неловкий стих или хромую фразу

Вдобавок исказив и на потеху глазу

Косыми буквами поставив мне на вид,

Кричите вы: ‘И вот что автор говорит!

Где мысль, где логика, где истинное чувство?

Тут попран здравый смысл, поругано искусство!

О, муза русская! осиротела ты!..’

Горячность ваша мне хотя и непонятна

(Вы знаете, что есть и в самом солнце пятна),

Но верить я готов, что чувство правоты

Внушило вам и желчь и едкие сарказмы

(Хотя противное видали и не раз мы!).

Я также верил вам, сочувствовал душой,

Когда в своих статьях, приличных и достойных,

Вы отзывалися с разумной похвалой

О Пушкине и о других покойных.

Язык красноречив, манера хороша:

Кто страстно так любил, так понимал искусство,

В том был глубокий ум, горело ярко чувство,

Светилася прекрасная душа!..

Когда авторитет, давно шумевший ложно,

Вы разрушаете — вам также верить можно,

Когда вы хвалите ученые труды,

Успех которых вам не сделает беды,

Я тоже верю вам (хоть страсть к литературе

Вас в равновесии не держит никогда:

То вдруг расходитесь подобно грозной буре,

То так расхвалитесь, что новая беда).

Но иначе смотреть, иную думать думу

Привык я, господа, прислушиваясь к шуму,

Который иногда затеяв меж собой,

Вы разрешаетесь осеннею грозой.

Тоска меня берет, по телу дрожь проходит,

Когда один журнал, к другому подходя,

О совести своей журнальной речь заводит…

Журналист

Ужели, мой журнал внимательно следя,

И в нем открыли вы уловки самохвальства?

Подписчик

О, как же, батюшка, и даже до нахальства!..

Журналист (вскакивая)

Но где ж? Помилуйте! еще подобных слов

Я сроду не слыхал…

Подписчик

Уж будто?

Слуга (докладывает)

Хрипунов!

Журналист

А! нужный человек!

Подписчик (вставая)

Так значит, до свиданья?

Оно и хорошо, а то, разгорячась,

До грубости свои довел я замечанья

И засиделся сам — прощайте! третий час!

Простите, что мои сужденья были жестки

(А может, скажете, что даже просто плоски).

Но льстить не мастер я и спину гнуть в кольцо…

Не думайте, что мы трудов не ценим ваших:

Нет, дельный журналист — полезное лицо!

В вас благодетелей мы часто видим наших,

Мы благодарны вам за честные труды,

Которых видимы полезные плоды —

Вы развиваете охоту к просвещенью,

Вы примиряете нас с собственною ленью,

И вам всегда открыт охотно наш карман —

Нас опыт научил, что без статей журнальных

Осенних вечеров, дождливых и печальных,

Нам некуда девать! Невежества туман

Рассеялся давно, смягчило время нравы,

Разгульные пиры и грубые забавы

Времен невежества сменило чередой

Стремленье к знанию, к искусствам благородным,

И редкий дворянин, конечно, молодой,

Теперь не предпочтет собакам превосходным

Журнал ваш, например, достопочтенный друг!

Читателей у нас что год, то шире круг,

По милости правительства и бога

Нам к просвещению широкая дорога

Открыта… для чего ж грошовый интерес

Над правдою берет в вас часто перевес?

К чему хвастливый тон, осенние раздоры,

Зацепки, выходки, улики, желчь и споры?

К чему самих себя так глупо унижать?

Поверьте, публика поймет и без навета,

Что хорошо у вас, что дурно у соседа,

Да, право, и труда большого нет понять!

Поверьте, все пойдет и тихо и прекрасно,

Когда вы станете трудиться, господа,

Самостоятельно, разумно и согласно —

И процветете все на многие года!..

Прощайте! надоел я вам своим болтаньем,

Но если речь мою почтили вы вниманьем,

Готов я забрести, пожалуй, и опять…

Журналист

Весьма обяжете… Прощайте! буду ждать!

(Провожает его до прихожей и, возвращаясь в кабинет, говорит)

Он дело говорит, да что ж я делать стану,

Когда меня бранят, колотят по карману!

Я, правда, начал сам… да поздно уж теперь!

Какой, однако ж, шут! провинциальный зверь!

Без деликатности малейшей так и режет,

А все ведь из чего? язык досужий чешет!

Послушайся его, пожалуй, перестань

Браниться… Никогда! Нет, докажу, что дрянь

Все, кроме моего журнала — вот и баста!

(Звонит. Входит слуга.)

А где же Хрипунов?

Слуга

Он ждет…

Журналист

Проси его!

Хрипунов (входит с тетрадкой)

Не помешал ли вам?

Журналист

Садитесь, ничего!

А что там, батюшка, под мышкою у вас-то?

Хрипунов

Да так-с. У недругов у ваших я нашел…

Журналист

Что? Что?

Хрипунов

Неправильно поставленный глагол,

Одну бессмыслицу, семнадцать опечаток…

Неловкий каламбур…

Журналист

Острить не мастера!

Хрипунов

И целый день писал статеечку вчера…

Зато отделал же — от головы до пяток!

(Подает статью.)

Она невелика…

Журналист

Давайте, посмотрю!

Да вот, нельзя ли вам состряпать к сентябрю?

(Дает ему раскрытую книгу с отметками.)

Хрипунов

Еще?

Журналист

Потешиться тут можно превосходно!

Хрипунов

Писать готов я все, что будет вам угодно…

Журналист

Перепечатана, вот видите, статья,

И то с ошибками… две-три нашел уж я —

Нельзя ли приискать побольше? Вот бы чудно!

Могли бы мы сказать: ‘Ведь, кажется, нетрудно

Перепечатывать? Взгляните между тем,

Какие пропуски, ошибки, опечатки!

И вот, читатели, вас угощают чем!

Недаром Лермонтов в стихах своих перчатки

Советовал надеть, начав читать журнал.

Сигов и Кузмичев, возрадуйтеся!.. Чем же

И кто безграмотней когда-нибудь писал?..’

Хрипунов

Смотрите, ведь они ответить могут тем же…

Пойдет история…

Журналист

Э, где им! никогда!

Хрипунов

Однако ж, и у вас встречал я иногда…

Журналист

Ну, верно, пустяки… Не бойтесь — и пишите!

Да также и в других отделах поищите,

Нельзя ли перевод пощупать?..

Хрипунов

Все прочту!

Прощайте! (уходит).

Журналист

Посмотреть, какие тут улики.

(Берет статью, оставленную Хрипуновым.)

Досадно, что статьи их вечно так велики:

То два, то три листа — и редко по листку!

(Перевертывает страницы.)

Сказал невелика, а тоже будет, верно,

Страниц до тридцати, привыкли непомерно

Растягивать они… и как не похитрить?

Условья хороши! Эх, жаль! за корректурой

Заняться не могу я сам литературой,

А то бы как писал!..

(Снова перевертывает статью и вздыхает.)

Попробуй не платить —

Отступятся, уйдут, останусь беззащитным.

А благородное молчание хранить

Не будет ли опасным и постыдным?..

Комментируемая часть фельетона отделена от первой его части чертой. ‘Беседа журналиста с подписчиком’ с астронимом *** вместо подписи перепечатана в изданном Некрасовым 9-м выпуске сборника ‘Для легкого чтения’ (СПб., 1859).

Значительно сокращенный текст ‘Беседы…’ под заглавием ‘Деловой разговор’ был включен Некрасовым в юмористическое приложение последнего прижизненного издания своих стихотворений (Стих. 1874, т. 3, ч. 6, с. 235—251). В той же редакции стихотворение помещено в т. I настоящего издания, где прозаический текст, предваряющий стихотворение, приведен в комментарии без какой-либо его атрибутивной характеристики. Стихи, исключенные Некрасовым при подготовке для включения в издание 1874 г., даны в отделе ‘Другие редакции и варианты’ того же тома (наст. изд., т. I, с. 83, 482, 602).

Принадлежность Некрасову всего комментируемого текста и ошибочность текстологического решения в т. I настоящего издания указана: НЖ, с. 127—128.

Для характеристики продажного писаки Хрипунова и его речей использовано содержание двух статей ‘Осенние толки о русской журналистике’, опубликованных в ‘Отечественных записках’ 1850 г. за подписью ‘С. С—ч’ и направленных на подрыв авторитета ‘Современника’ в глазах подписчиков (ОЗ, 1850, No 10, отд. VIII, с. 273—284).

Из ‘Заметок Нового Поэта о русской журналистике. Июль 1851’, Некрасов Николай Алексеевич, Год: 1851

ИЗ ‘ЗАМЕТОК НОВОГО ПОЭТА О РУССКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ. ИЮЛЬ 1851’

КОММЕНТАРИИ

ИЗ ‘ЗАМЕТОК НОВОГО ПОЭТА О РУССКОЙ ЖУРНАЛИСТИКЕ. ИЮЛЬ 1851’

КОММЕНТАРИИ

Читайте также: