ИЗЪ ПРОШЛАГО.
Разсказъ объ император Никола Павлович.
ИЗЪ ПРОШЛАГО.
Разсказъ объ император Никола Павлович.
Сообщилъ Н. Д. Бловъ.
‘Историческій Встникъ’, No 5, 1885
Из прошлого, Белов Иван Дмитриевич, Год: 1885
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Въ началъ сороковыхъ годовъ, когда я былъ гимназистомъ, а затмъ въ конц сороковыхъ годовъ — студентомъ, соблюденіе формы, согласно всмъ предписаннымъ правиламъ, составляло вопросъ величайшей важности не только для военныхъ учебныхъ заведеній, но и для гражданскихъ. Покойный инспекторъ университета, Фитцтумъ фонъ-Экштетъ, почти каждый вечеръ отправлялся на какое нибудь публичное гулянье, чтобы захватить тхъ изъ студентовъ, которые являлись на гулянье въ фуражк, а не въ шляп. Въ позднему вечеру этого же дня или на другой день аудиторіи наполнялись арестованными, а попадавшіеся не въ первый разъ отсиживали урочные часы въ карцер. Такъ все время колесомъ и шло: одни отсиживали свой грхъ, другіе занимали ихъ мсто.
Находясь еще въ гимназіи, я почти всегда ходилъ съ невастегнутымъ воротникомъ, который какъ-то постоянно давилъ меня. Немало я перенесъ горя за этотъ воротникъ, и онъ едва окончательно не сгубилъ всей моей будущности.
Пріхавшій изъ провинціи дядя, занимавшій значительный постъ въ своемъ мст, взялъ меня на петергофское гулянье. Мы отправились на пароход и вполн благополучно дохали до Петергофа. Нагулявшись вдоволь и пообдавъ, пошли на аллею, по которой покойный государь Николай Павловичъ долженъ былъ прохать въ большихъ линейкахъ, съ многими членами императорской фамиліи. Мы помстились на самомъ видномъ мст, такъ что могли прекрасно разсмотрть какъ государя, такъ и всхъ членовъ его семейства, тмъ боле, что государь по этой алле, въ день петергофскаго праздника, всегда здилъ шагомъ. Я, по обычаю, стоялъ съ незастегнутымъ воротникомъ, который прикрылъ снятой съ головы фуражкой. Дядя былъ возл меня. Дйствительно скоро показались императорскіе экипажи. Государь, сидя со многими членами своего семейства въ открытой линейк, халъ такъ медленно, что можно было разсмотрть каждую черту его лица. Когда его экипажъ поравнялся со мной, то раздались отчетливо и громко произнесенныя слова: ‘Гимназистъ! не мшало бы застегнуться. Я все вижу’. Государь прохалъ, но въ ту же минуту ко мн подскочилъ квартальный надзиратель, какъ въ то время называли ныншнихъ участковыхъ приставовъ, и спросилъ: это вамъ сдлалъ замчаніе государь императоръ?’ Я, тринадцатилтній мальчикъ, совершенно растерялся и теперь не помню своего отвта надзирателю. Въ то время, какъ происходила эта сцена, около меня раздался чей-то голосъ: ‘бгите во вс лопатки, куда знаете’. Не было нужды повторять этого совта. Я пустился бжать именно во вс лопатки, успвъ только замтить, что господинъ, подавшій мн благой совтъ, былъ въ треугольной шляп, слдовательно, по всей вроятности, или студентъ, или морской офицеръ, ибо лицеистъ или правовдъ, носившіе такія же шляпы, едва ли вступились бы за мальчика, имъ совершенно неизвстнаго. Бда была въ томъ, что у меня не имлось отпускнаго билета, который мы обязаны были носить за третьей пуговицей, и я очень хорошо зналъ, что нашъ директоръ не пощадилъ бы меня и, по всей вроятности, или исключилъ бы изъ гимназіи за два важныя преступленія, или, во всякомъ случа, задалъ бы такую порку, что я помнилъ бы до новыхъ вниковъ, ибо въ наше время во всей форм существовали субботники.
Я прибжалъ прямо на пароходъ, отправлявшійся въ Петербургъ, гд и засталъ дядюшку, который почелъ за самое лучшее бжать немедленно, какъ только услышалъ обращенныя во мн слова государя. Оставивъ меня, такъ сказать, самымъ постыднымъ образомъ на произволъ судьбы, онъ еще всю дорогу пилилъ меня и допилилъ до того, что я съ той Поры въ Петергофъ ни ногой. Мн страшно было и подумать о петергофскомъ пращник.
Императоръ Николай Павловичъ обыкновенно посщалъ гражданскія учебныя заведенія, въ феврал и март мсяцахъ. Съ этому времени его всегда поджидала наша гимназія. Конечно, день его прізда оставался совершенно неизвстнымъ. Со временъ дтства, т. е. съ гимназическихъ годовъ, онъ до сей поры стоитъ предо мной, какъ живой, съ своимъ, такъ сказать, историческимъ взглядомъ, проникавшимъ въ самую глубь души. Въ одно изъ такихъ посщеній, государь, находясь въ класс, въ которомъ былъ мой 12-тилтній братъ, мальчикъ, почти всегда задумчивый, сосредоточенный въ самомъ себ, постоянно смотрвшій внизъ, подошелъ къ нему, поднялъ его голову за подбородокъ и сказалъ: ‘разв у тебя совсть не чиста?’ Братъ мой, поднявъ глаза, отвтилъ: ‘чиста, ваше величество!’ ‘А если чиста,— продолжалъ императоръ,— то смотри людямъ прямо въ глаза, особенно, когда смотришь на своего государя’.
Памятно мн, что эти слова императора подйствовали какъ-то необыкновенно хорошо на всхъ дтей: въ нихъ слышалось что-то честное, благородное, всегда столь доступное, понятное дтской душ. Кто не зналъ рыцарскихъ правилъ, благородныхъ взглядовъ императора Николая Павловича!
Памятенъ мн еще одинъ случай. Когда, въ одно изъ посщеній государя, ему подавали шинель въ передней, то воспитанникъ О—ъ, стоявшій въ толп товарищей, окружавшихъ императора, тихонько вытаскивалъ изъ его шляпы перо, ибо въ то время генеральскія шляпы имли перья трехъ цвтовъ: чернаго, оранжеваго и благо. Николай Павловичъ, услышавъ производимый процессъ, произнесъ громко: ‘оставить!’, но О—ъ не оставилъ, тогда послдовало со стороны государя вторично: ‘я сказалъ, оставить!’ Но перо было уже вытащено. По отъзд государя, торжество О—а не имло границъ и именно потому, что онъ могъ сохранить на память живое воспоминаніе о государ. Не могу утверждать, ибо память измняетъ мн, но, кажется, О—ъ крпко поплатился за свой смлый поступокъ. Въ наше время педагоги не считали нужнымъ долго анализировать дйствія дтей. Расправа была коротка.