ИЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ИТОГОВ
ИЗ ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫХ ИТОГОВ
ЕДИНЫЙ ПУТЬ
ЕДИНЫЙ ПУТЬ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Из предварительных итогов, Юровский Леонид Наумович, Год: 1917
Время на прочтение: 7 минут(ы)
Юровский Л. Н. Впечатления. Статьи 1916-1918 годов
Сост., предисл. и коммент. А.Ю. Мельникова.
М., 2010.
Одно положение остаётся в силе после двух первых дней московского государственного совещания. Страна в лице представителей всех тех групп, которые стоят на государственной точке зрения, желает власти безусловно сильной, твёрдой, решительной, активной, и в данный момент она по-прежнему вверяет эту власть коалиционному правительству и А.Ф. Керенскому — его главе. В последнее время в связи с подготовкой к государственному совещанию обнаруживались течения политической мысли и, может быть, планы политического действия вне этого основного русла. Сюда относятся явления двоякого рода. С одной стороны — заявления о контрреволюционном характере совещания, призыв к активным выступлениям против него, наконец, забастовки в Москве, которые в данных условиях были уже проявлением чисто анархической мысли. С другой стороны — в кругах, если ещё и не очень многочисленных, то во всяком случае весьма влиятельных, назревала и уже высказывалась мысль, что временное правительство данного состава недееспособно, что коалиция с левыми революционно-демократическими организациями становится неприемлемой, что существующие политические противоречия нельзя больше затушёвывать, что их необходимо вскрыть, во всеуслышание заявить о них и сделать из этого все практические выводы.
До настоящего времени государственное совещание по этой линии не пошло. Правда, в речах ораторов совещания и ещё в гораздо большей степени в поведении всей аудитории весьма определённо намечались трудно примиримые различия политических воззрений, но всё же вотум доверия временному правительству был почти единодушен, и в овации, устроенной А.Ф. Керенскому, участвовали почти все.
Коалиция ещё признаётся. Долго или коротко, но она ещё может существовать. Однако необходимо ясно поставить вопрос о том, в каких условиях это существование может быть сколько-нибудь долговечно.
На государственном совещании совершенно определённо было выяснено, что власть стоит перед необходимостью разрешить несколько наиболее элементарных государственных задач. Не высшие, а простейшие потребности народа остаются неудовлетворёнными. Нынешняя власть сумеет сохраниться, если она сможет сколько-нибудь удовлетворительно накормить и одеть армию и население и защищать русскую территорию. А сможет она это в том случае, если она установит порядок на фронте и в тылу. И к этой элементарнейшей задаче сейчас всё больше сводятся все социальные и политические вопросы. Государство расшатано, дезорганизовано, разваливается. Государству необходим порядок.
Пять месяцев революции показали, что словами порядка не установишь. ‘Убеждармы’, как кто-то недавно остроумно назвал командующих нашими армиями, должны сойти со сцены, так же как и соответствующие им представители власти в тылу. Порядок должен быть установлен силой. Керенский выразился резче. Он сказал: ‘железом и кровью’.
Кто-нибудь рано или поздно это сделает — всякий понимает, что это так. Ещё не миновало время, когда это может сделать временное правительство с А.Ф. Керенским во главе. И для спасения завоеваний революции в наибольшем объёме желательно, чтобы это сделал именно он. Государственное совещание показало, что ему даётся время. Но довольно очевидно также, что время, которым он располагает, невелико.
Будет ли использовано это время? Кто будет выводить Россию на новую дорогу? Вопрос этот разрешается на основании того, что произошло на совещании. Блаженны верующие, но, увы, правы чаще бывают скептики.
‘Русские Ведомости’, 15 (28) августа 1917 года, No 186, с. 3.
Повсюду — на совещаниях тех лиц, которые группируются около социалистических советов, и на собраниях торгово-промышленных деятелей, во всём ряду организаций, начиная с большевистских и кончая теми, которые вышли из прежней октябристской среды, — раздаётся одна общая жалоба на безвыходность создавшегося положения. Винят анархию и контрреволюцию, безмерность требований рабочих и ‘саботаж’ предпринимателей, всякий толкует причины этой безвыходности на свой лад, но все, кроме самых неразумных, признают её. И она, действительно, налицо. Она не будет уничтожена ни частными, ни государственными совещаниями, ни призывами, ни приказами, опирающимися на реальную силу, ни новой группировкой политических сил. Эта ‘безвыходность’ коренится во всех условиях нашего государственного существования. Она подготовлена трёхлетней войной, форсирована революцией, и мы как будто стоим перед нею бессильные и беспомощные.
Мы не в состоянии прокормить свою армию и свои города. Мы не в состоянии одеть своё население и обуть его. Мы не в состоянии защитить себя от зимних морозов. Мы не в силах разрешить самые элементарные задачи, стоящие перед всяким обществом, и эта опасность страшнее, чем всякая другая. Перед лицом этой опасности теряют значение политические и социальные споры, которые могли волновать нас в тёплые летние дни. Голодный народ, сидящий в нетопленных квартирах, сметёт всякую власть, какова бы не была её политическая и социальная программа. Нужен какой-то полный пересмотр всех начал нашего государственного управления, и лишь тот заслуживает власти, кто будет иметь смелость предпринять его.
Основной факт заключается в том, что мы обеднели людьми и материальными средствами в такой степени, что нам не под силу разрешить какие-либо крупные государственные задачи. Что у нас есть великодержавного теперь? Разве лишь то, что несмотря на все поражения, земля наша всё ещё велика и что в самые тяжкие дни нашей истории мы вновь возомнили себя третьим Римом и захотели проучить всю Европу. И больше ничего.
Наша государственная машина работала плохо накануне войны. Она стала работать ниже всякой критики в 1915 и 1916 годах. В настоящее время она почти совсем не работает. Наши организационные силы оказались столь ничтожными, что мы не в состоянии не то, что справиться со всей своей государственной разрухой, мы не умеем даже как следует подойти к ней. В войске, в милиции, в железнодорожном, в продовольственном, в промышленном деле мы работаем, как беспомощные дети, на которых возложена задача, выходящая далеко за пределы того, что они могут совершить.
По инерции ещё работают некоторые части машины, ещё вертятся некоторые колёса, ещё шумит расшатанный механизм. Но постепенно ломаются всё новые части, и несоответствие между работой и потребностями становится столь разительным, что последствием его может быть лишь одно: голодный и холодный бунт, восстание бесцельное, жестокое, разрушительное, варварское.
Возможно ли его предотвратить? Кажется, возможно, но направление нашей государственной политики, в широком значении слова, должно для этого измениться самым решительным образом. Речь идёт не об изменении в сторону той или другой партийной программы. Речь идёт о пути экономического спасения, и при том, быть может, об единственном пути.
Мы должны приспособить свои задачи к своим средствам. Средства эти — скромные, и задачи должны быть невелики. И если мы этого не признаем, то мы всё равно не разрешим никаких задач. Мы должны продолжать войну вместе со своими союзниками до тех пор, пока не станет возможен общий мир. Но в этой войне нам придётся играть лишь скромную роль одного из многих факторов. Многомиллионная армия, которую мы держим, пытаемся одеть и прокормить, — не есть армия, на три четверти, по крайней мере, это — опасная для государства толпа, которая истощает последние государственные силы и не служит ровно ни к чему. С этой армией мы не сделаем даже того немногого, чего интересы союзников и наши собственные интересы всё ещё требуют от нас. Чтобы превратить толпу необученных или плохо обученных людей в войско, хорошо управляемое и удовлетворительно снабжённое, необходимы организационные и материальные средства, у нас их хватит, чтобы выполнить дело в небольшом масштабе, но мы, несомненно, сорвёмся, если захотим остаться при миллионных армиях на фронте и в тылу. Нам нужна небольшая армия, но настоящая, крепкая, для которой хватило бы хороших офицеров, здоровых солдат, хлеба, кожи, сукна, повозок, лошадей. Небольшую армию мы сможем, быть может, дисциплинировать и содержать, и это будет полезная для государства сила. Большую армию мы не сумеем ни дисциплинировать, ни прокормить. Она задавит всю страну и всё ж таки не просуществует — если даже и признавать, что она существует ещё теперь.
Война есть важнейшее из условий, в которых живёт в настоящее время Россия. И с армии поэтому необходимо начинать. Сократить армию — значит подойти к разрешению всех остальных задач. Это в конечном счёте значит усилить её боеспособность, и это значит в то же время улучшить ту обстановку, в которой живёт тыл. Облегчится работа железных дорог, меньше потребуется хлеба на рынке, ибо часть отпущенного населения пойдёт в деревни, по домам, появятся рабочие силы и повысятся некоторые производства. Уменьшатся государственные расходы и вместе с тем несколько медленнее будет расти дороговизна.
Однако, это не всё. Сокращение армии должно быть лишь звеном в той государственной программе, которая может вывести страну из тупика. Власть должна определённо, незыблемо установить принцип: мы обеднели, а не разбогатели во время войны, и трёхлетняя война не может вести к тому, чтобы население пользовалось большим благосостоянием, чем раньше. В распределении богатств между классами населения возможны, конечно, изменения, но основная линия экономической политики должна быть направлена в данный момент в сторону обеспечения необходимых средств государству, а не отдельным лицам и классам, как бы справедливы ни были их притязания. И уж во всяком случае, если кто имеет право быть беспощадным в настоящее время, так это не население по отношению к государству, а государство по отношению к населению. Политика безумного расходования денег казначейством должна быть прекращена. Прямыми налогами, косвенными налогами, в подходящий момент, быть может, принудительными займами власть должна укрепить положение финансов. Одна из печальнейших сторон революции заключается несомненно в том, что она дала гораздо больше простора жадности и корыстолюбию, чем самопожертвованию и энтузиазму.
Определить пределы тех государственных задач, которые мы в силах разрешить, и водворить в государственном хозяйстве начало крайней экономии, — в этом заключается задача ближайшего времени. Какая из политических групп сумеет её осуществить покажет нам недалёкое будущее. Но можно смело утверждать, что все те политические группы, которые пренебрегут ею, будут сметены ходом событий.
‘Русские Ведомости’, 18 (31) августа 1917 года, No 188, с. 2.
Стр. 60. ‘Порядок должен быть установлен силой. Керенский выразился резче. Он сказал: ‘железом и кровью’. — Это выражение А.Ф. Керенского, по-видимому, широко распространилось. Ср. у Б.В. Савинкова: ’17-го из Москвы возвратился Керенский. Мне уже было известно, что на Государственном Совещании он произнёс речь, в которой говорил о ‘железе и крови’. — Б. Савинков, К делу Корнилова, Париж, 1919, с. 17.
Между прочим, Б.В. Савинков сыграл свою роль в судьбе ‘Русских Ведомостей’, сотрудником и членом товарищества которой был Л.Н. Юровский. После октябрьского переворота большевики использовали его статью в ‘Русских Ведомостях’, в которых Б.В. Савинков начал сотрудничать в годы Великой войны, для того, чтобы закрыть газету. Вот что пишет об этом редактор ‘Русских Ведомостей’ В.А. Розенберг: ‘В состав суда входили три латыша, состоящих на советской военной службе, а обвинителем был тогдашний советский верховный главнокомандующий прапорщик Крыленко. Обвинитель был очень суров, а судьи — очень послушны, и приговор был вынесен: ‘закрыть навсегда’. Поводом послужила статья Савинкова, в общем, довольно сдержанная и во всяком случае не преступавшая ни по тону, ни по содержанию пределов допускавшейся тогда в печати оппозиции большевизму. Но статья была признана оскорбительной для главарей коммунистической партии, по адресу которых направлена была одна фраза, вложенная автором в уста какой-то студентки: ‘Ах, что они сделали с моей Россией!’. Конечно, эта статья была только поводом к запрещению газеты. Истинная причина заключалась в стремлении вообще упразднить инакомыслящую прессу’. — Владимир Розенберг, Из истории русской печати. Организация общественного мнения в России и независимая беспартийная газета ‘Русские Ведомости’ (1863-1918 гг.), Прага, 1924, с. 165-166.
В.А. Розенберг имеет в виду статью Б.В. Савинкова ‘С дороги’, опубликованную ‘Русскими Ведомостями’ 24 марта (11 марта) 1918 года, No 44, с. 1. Вот небольшой фрагмент из этой статьи, содержащей, впрочем, не только критику большевистских вождей, но и нелицеприятные высказывания в отношении эсера В. Чернова и меньшевика Ю. Мартова. Да и М. Натансон формально большевиком не был:
‘Не забудем, что Ленин, Натансон и Ко приехали в Россию через Берлин, т.е., что немецкие власти оказали им содействие при возвращении на родину. Даром ничего не делается, и за услугу Ленин, Натансон и Ко, конечно, заплатили услугой. Сперва ‘Солдатская правда’, потом обнажение фронта, потом Брест-Литовск, и, наконец, невероятный… Карахановский мир… ‘Что они сделали с моей Россией!’ Ведь надо было быть фанатиком или подкупленным человеком, чтобы серьёзно утверждать, что ‘международный пролетариат нас поддерживает’, и, конечно, только безумец или преступник мог на этой ‘поддержке’ строить свои политические расчёты. А когда Ленин, Натансон и Ко сделали своё дело и разрушили без остатка былую российскую мощь, немцы подняли закованный в броню кулак. Ленин тотчас смирился, ибо он чужд ‘революционным фразам’. Зато остальные, разные Мстиславские и Кацы, завопили об обороне отчества, не просто отечества, моей России, а какого-то нового, социалистического, выдуманного или вычитанного из книг’.
Далее Б. Савинков пишет, что ‘большевики служили и служат немцам’. Заканчивалась статья такими словами: ‘Но я не хочу, я не смею думать о том, что ожидает нас впереди. Я знаю одно, — то, что я усвоил в юные годы: ‘В борьбе обретёшь ты право своё’. Надо бороться. Бороться с немцами и бороться с большевиками’.