Из переписки с П. Л. Лавровым, Аксельрод Павел Борисович, Год: 1892 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 33 минут(ы)

Р. С. Ф. С. Р.

МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ РУССКОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ

Т. II

ИЗ АРХИВА П. Б. АКСЕЛЬРОДА

РУССКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АРХИВ/БЕРЛИН

Типография ‘Vorwrts’, март 1924 г.
Alle Rechte, insbesondere
das der Uebersetzung, vorbehalten
Copyright by ‘Russisches Revolutions
archiv’ Berlin — Charlottenburg
Mommsenstrasse 46.

ИЗ АРХИВА П. Б. АКСЕЛЬРОДА

1881-1896

ИЗ ПЕРЕПИСКИ П. Б. АКСЕЛЬРОДА С П. Л. ЛАВРОВЫМ

Петр Лаврович Лавров (1823-1900 г.) — известный русский революционный писатель — ученый, социолог и философ, автор ‘Опыта истории мысли’, ‘Исторических писем’ и многочисленных статей (наиболее известные его псевдонимы — Миртов, Кедров, Арнольди, Доленги, Угрюмов).

В 60-х годах, будучи преподавателем математики и физики в Артиллерийской Академии в Петербурге, П. Лавров выдвинулся своими статьями и публичными лекциями по философии. Был деятельным членом Литературного Фонда, поддерживал сношения с Н. Г. Чернышевским, поэтом М. Михайловым и революционными студенческими кругами, имеются указания, что в 1862-1863 г. он входил в общество ‘Земля и Воля’. В 1866 г., в связи с репрессиями после покушения Каракозова на Александра II, был арестован, предан суду и сослан в Вологодскую губернию, откуда в 1870 г. с помощью Г. Лопатина бежал заграницу.

В 1873-1876 гг. редактировал, по поручению петербургского кружка ‘чайковцев’, журнал и газету ‘Вперед’. Вскоре между П. Лавровым и ‘чайковцами’ произошло расхождение, укреплявшийся все больше среди российских ‘лавристов’ дух постепеновщины и культурничества не вполне отвечал настроениям самого П. Лаврова. Борьба в революционной среде пропагандистского ‘лавризма’ с более активным, более радикальным ‘бакунизмом’ кончилась решительной идейной победой второго течения, и революционное движение 2-й половины 70-х годов в России пошло под флагом ‘бакунизма’. За ‘Впередом’ остались наиболее умеренные элементы движения, для которых П. Лавров оказался слишком левым, и, после совещания ‘лавристов’ в 1876 г. в Лондоне, он покинул редакцию ‘Вперед’.

После этого П. Лавров оказался временно вне рядов активно действовавших в России революционных групп. Но, как по своему образованию и литературному таланту, так и по другим личным своим свойствам, он оставался крупнейшей фигурой в революционной эмиграции, и сближения с ним искали различные течения и группы.

После раскола в обществе ‘Земля и Воля’ (в 1879 г.) П. Лавров чувствовал себя ближе к чернопередельцам, чем к народовольцам. Поэтому, на переданное ему А. Зунделевичем предложение Исполнительного Комитета примкнуть к партии ‘Народной Воли’ он ответил отказом. Познакомившись подробнее с разногласиями между обоими течениями через приехавшего в 1880 г. в Париж Г. Плеханова, П. Лавров решил принять участие в органе чернопередельцев и дал для 2-го No ‘Черного Передела’ хронику французского рабочего движения, а для 3-го No статью ‘Несколько слов об организации партии’.

Хотя официально в заграничную группу чернопередельцев П. Лавров и не вошел, но в 1880-1882 гг. чернопередельцы считали его ‘своим’. В это время П. Лавров, вместе с Г. Плехановым (а также Павловским, Цакни и некоторыми другими эмигрантами), предпринял издание популярно-научных брошюр в виде серии ‘Русской Социально-Революционной Библиотеки’ (в этой серии вышли: ’18 марта 1871 г.’ П. Лаврова, ‘Сущность социализма’ Шефле с примечаниями П. Лаврова, ‘Манифест Коммунистической партии’ К. Маркса и Ф. Энгельса в переводе и с предисловием Г. Плеханова, ‘Наемный труд и капитал’ К. Маркса в переводе и с предисловием Л. Дейча, ‘Программа работников’ Ф. Лассаля).

П. Лавров оставался близок к чернопередельцам и в то время, когда Я. Стефанович вел с Исполнительным Комитетом ‘Народной Воли’ (в России) переговоры о воссоединении обеих фракций, и когда Исполнительный Комитет предложил ему, вместе с Г. Плехановым и С. Кравчинским, встать во главе заграничного органа партии. Но когда переговоры об объединении закончились неудачей, П. Лавров отошел от чернопередельцев и сблизился с народовольцами, хотя в партию ‘Народной Воли’ и не вошел. С 1883 по 1885 г. он, вместе с Л. Тихомировым, редактировал ‘Вестник Народной Воли’.

Группа ‘Освобождение Труда’, обособившаяся и сорганизовавшаяся в результате разрыва переговоров с народовольцами об объединении и о создании общего органа, вела с ‘Вестником Народной Воли’ живую полемику. На этой почве у П. Лаврова установились натянутые отношения с Группой, особенно с боевым ее публицистом и полемистом Г. Плехановым.

Напротив, представители Группы не видели в теоретических взглядах П. Лаврова особенностей, которые делали бы невозможной для них совместную с ним работу.

Из обширной, продолжавшейся много лет переписки между П. Лавровым и П. Аксельродом в архиве последнего сохранилось восемь писем, — мы воспроизводим их полностью.

Из печатаемых ниже писем П. Лаврова первые четыре, помеченные 1881 и 1882 гг., относятся к периоду, когда П. Лавров был близок к чернопередельческой заграничной группе, следующие письма относятся ко времени, когда между ним и группой ‘Освобождение Труда’ лежала уже стена долголетней и порою резкой полемики. Эта вторая серия писем (5-7) освещает попытку Группы сблизиться с П. Лавровым. О другой попытке этого же рода говорят печатаемые в IX отделе настоящей книги материалы цюрихского ‘Общества борьбы с голодом’ (1891-1892 г.).

1. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Париж], 24 августа 1881 г.

Любезный товарищ!

Третьего дня получил я Ваше письмо от 21[i] и все раздумывал, что делать. Если Вы можете обождать с первым делом[ii] до первых недель в сентябре, то я найду средство поговорить с лицами из редакции ‘Отечественных] Зап[исок]'[iii], так как один удобный посредник между ними и мною будет тогда в Париже. ‘Дело'[iv] же на меня теперь, вероятно, сердится, так как я давным-давно ничего не посылаю, а обещал статью, но потом занялся большою и для меня гораздо более интересною работою. Если ждать нельзя, то можно бы сделать так: послать статью в редакцию ‘Слова’ на имя Скабичевского[v], а я с своей стороны похлопочу, чтобы Скабичевскому написали, чтоб он похлопотал о помещении этого в ‘От. Зап.’, где, как мне говорили, он будто бы замещает Салтыкова[vi] на время его отсутствия. Нарочно подчеркиваю ‘как мне говорили’, потому что узнаю точно о распределении дней в редакции ‘От. Зап.’ лишь в сентябре (Вы, конечно, знаете, что Елисеева[vii] хватил паралич). С ‘Делом’ я теперь давно не переписываюсь. Есть, или вернее, может быть еще один ход: в этом месяце должен был приехать сюда Тургенев[viii] и через него можно похлопотать о помещении в ‘Вест[нике] Евр[опы]'[ix]. Но и ‘Слово’ может не сегодня-завтра появиться, ведь все дело там в утверждении редактора, а книжка печатается и появится, как только он будет утвержден. Только дайте мне одно сведение, которое мне необходимо. Чье сочинение ‘Fortschritt und Armuth'[x] и на каком языке его оригинал? Слишком неудобно хлопотать, не зная даже этого. — И так жду нового письма с дополнительными сведениями и с указанием, что именно Вы думаете делать? — Под каким псевдонимом Вы будете писать?

Относительно второго пункта[xi] я предлагаю Вам два проекта. Во-первых, как только Ваша статья будет помещена, напишите в ту редакцию, где это будет сделано, что Вы хотите дать или обзор современного положения рабочего класса в странах Европы, или обзор социалистической литературы за последние 10 лет, что тот или другой труд вы имеете в виду давать отдельными статьями листа в 4 каждая, посылая их через каждые три месяца. Я полагаю, что это дело может обделаться (я сделаю, со своей стороны, что будет можно), но надо, чтоб они хоть одну статью Вашу уже имели, а то, не видав, как Вы пишете, они никакой рекомендации не поверят для большого заказа. Если найдете, что это так, то можно будет часть работы поместить в одно место, а часть в другое. Мне кажется, что подобная работа будет как раз соответствовать Вашей задаче.

Теперь второе более непосредственное. У меня был некто Арнольд Павлович Мальшинский[xii], издающий ‘Вольное Слово’ в Женеве. Заявил себя социалистом и просил содействия в социалистическом духе, особенно же сотрудничества по иностранному рабочему и вообще экономическому движению за плату. Я собираю сведения о нем, что за человек, и имело ли бы смысл прибрать это издание некоторым образом к рукам (может быть, Плеханов] и писал вам об этом), но пока, так как он считает себя солидарным с программой ‘Черного Передела'[xiii] (хотя противник Стефан[овича] и Дейча за Чигирин[xiv], указал ему, между прочим, на Вас для немецкого движения. Это было до Вашего письма. Не попробуете ли Вы пойти к нему и одновременно и пощупать его, что за человек такой, и может быть, получить оплачиваемую немедленно работу. Адрес его: pension Flagel, rue Pierre Fateo. Можете сказать ему, назвав себя (я не знал, под какой фамилией Вы живете, и сказал ему Ваше настоящее имя, причем удивился, что он не знает о Вашем пребывании в Женеве), что я Вам писал о том, что он ищет сотрудников по иностранному движению[xv].

В сущности, если он человек не запачканный, то этот орган можно бы забрать в руки (иметь где писать) и сделать из него что-либо порядочное. Мальшинский противник террора, как он говорит, и мечтает о совокуплении воедино всех оппозиционных групп.

Вот, пока, что я могу придумать. Напишите, что Вы предприняли и на что решились.

Жму крепко руку.
П. Л.

2. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Париж, конец октября 1881 г.] четверг

Любезный Павел Борисович!

No 3 ‘Черного Передела'[xvi], посланный мне из Швейцарии, я немедленно возвратил Евгению[xvii] и жду, чтобы мне его прислали снова, тогда и передам Малону[xviii]. Первые два NoNo получены от Вас и сегодня будут переданы Малону Подолинским[xix], который за ними зайдет. Адрес Малона, действительно, переменился, и я получу новый сегодня.

Я очень хорошо понял, о ком Вы мне говорите, имею от него тоже письмо, но короткое, о том же предмете, с обещанием прислать длинное скоро, которое и ожидаю[xx].

Здесь ходят слухи о возобновлении единого органа партии, ‘Земля и Воля’, и потому мне несколько странно, что вышел еще No 4 ‘Черного Передела’. Соединение разделившихся меня очень радует. Но на каких основаниях произошло соединение? вот что особенно интересно знать[xxi].

Насколько мне известно, ни одна газета здесь не перепечатала, и [нигде] не переврана была Ваша речь в той форме, которую Вы исправляете, поэтому и самое исправление, я думаю, печатать лишнее[xxii].

Какую причину дал Вам Михайловский[xxiii] относительно отказа печатать статью?[xxiv]Это интересно. Не задолго перед этим отказано оттуда же и Чайковскому[xxv] в напечатании статьи о ‘чартизме'[xxvi]. Я думаю, что их запугали. Но есть известие, что ‘Слово’ снова выходит, и тогда открывается новый рынок, или, вернее, снова открывается старый. — Пришлите мне Вашу статью: я прочту ее с удовольствием, но только напишите мне лишь определительнее, какого рода пересмотр Вы желаете.

Жорж[xxvii] уехал тому несколько дней в Кларан. С Росселем[xxviii] переговорю при первой оказии.

Пожалуйста, не забудьте о подготовлении труда о Бакунине[xxix], относительно которого мы переписывались. Я на это крепко рассчитываю.

Жму крепко руку.
П. Л.

С этой же почтой отвечаю Блюменфельду[xxx], живущему на одной улице с Вами, но очень сомневаюсь, дойдет ли письмо: он дал мне в адресе только улицу (или часть города Oberstrasse), а No дома нет. Если Вы с ним знакомы, то скажите ему, что письмо послано.

3. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Лондон], 14 апреля 1882 г.

Любезный Павел Борисович!

Начну с конца. Моя библиотека осталась в Париже и книга Янжула[xxxi] там же {т. е. она была у меня, если ее никто не взял). Но что я могу сделать, это — поручить поискать ее, но едва ли найдут. Не можете ли Вы подождать: я, возможно, недели через три вернусь в Париж и тогда смогу разыскать ее сам.

Теперь об ответе в Россию[xxxii]. Я читал и коллективный ответ чернопередельцев (давно отосланный), послал отдельно на днях и свой. Мне кажется, что в данную минуту выбора нет: для борьбы сообща с общим врагом приходится забыть все частные разногласия и сплотиться в одно целое. Каковы бы ни были ошибки и недостатки нынешних руководителей партии[xxxiii], история поставила во главе движения никого другого, а их, и никакие логические доказательства большей разумности иных направлений делу не помогут. Каждый из нас может или устраниться и тем ослабить всю борьбу на столько, на сколько его участие в ней прибавляет к ней единичную силу, или должен войти в целое, исторически поставленное во главу этой борьбы. Конечно, основными убеждениями своими не приходится жертвовать ни для чего и ни для кого (иначе, что же это были бы за убеждения?), но в данном случае, мне кажется, что такой жертвы и не требуется.

Я поставил несколько вопросов российским деятелям, и если (как я думаю) ответ будет удовлетворительный, то мне нет причины оставаться в стороне, хотя я многое желал бы изменить, а, главное, разъяснить.

Относительно разъяснений представляется скоро, вероятно, хороший случай. Вы, конечно, знаете о проекте ‘Вестника Нар[одной] Воли'[xxxiv], хотя для посторонних до поры до времени лучше держать это еще пока под спудом. На днях послал ответ Сергея[xxxv] и мой и проект программы издания.

При полной самостоятельности редакции, которую мы оба ставим необходимым условием, можно будет в ‘Вест. Н. В.’ разъяснить многое и придать прочное идейное основание слишком случайным течениям, существующим в России. Мне кажется, что и Ваша мысль о литературной обработке еврейского вопроса с социалистической точки зрения[xxxvi] может иметь там место и будет тем значительнее, что ведь это будет не отдельный голос того или другого, а ‘заграничный орган партии’. Но я должен Вам сознаться, что признаю вопрос крайне сложным, а, практически, для партии, имеющей в виду сблизиться с народом и поднять его против правительства, и в высшей степени трудным. Теоретически его разрешить на бумаге очень легко, но ввиду наличной народной страсти и необходимости для русских социалистов иметь народ, где можно, на своей стороне, это совсем иное дело. Читали ли Вы в последней книжке ‘Отечественных] Зап[исок]’ отрывки из письма крестьянина по этому вопросу[xxxvii]. Они поучительны для народного настроения тем более, что ‘От. Зап.’ не имеют повода выставлять в этом случае фальшь. — Что касается до меня лично, я мог бы даже начать переговоры по этому предмету[xxxviii] лишь тогда когда дело ‘Вест. Н. В.’ упало бы совсем в воду (что возможно). Если же возможно будет говорить с этой кафедры, то нечего нетерпеливостью ослаблять впечатление. Сергей в своем ответе крепко вооружился на россиян за Вас[xxxix]. Так как статьи в ‘Вест. Н. В.’ предполагается оплачивать, то мы имеем в виду Вас, как постоянного сотрудника (конечно, и члена издательской группы) для движения в Германии и в Швейцарии, да и вообще для основных статей. Но об этом поговорим, когда получим окончательный ответ из России.

Пока жму крепко Вашу руку и желаю всего лучшего.

П. Л.

[Приписка Л. Г. Дейча к письму П. Л. Лаврова]

С мыслями, высказанными здесь Петр[ом] Лавр[овичем], я безусловно согласен. Еврейский вопрос теперь, действительно, на практике почти не разрешим для революционеров. Ну, что им, напр[имер], делать теперь в Балте, где бьют евреев? Заступиться за них, это значит, как говорит Реклю[xl], — ‘вызвать ненависть крестьян против революционеров], которые не только убили царя, но и лендов поддерживают’. И приходится им быть между двумя противоречиями. Это просто безвыходное положение, как для евреев, так и для революционеров] на практике, в действии.

Конечно, обязательно последним добиваться для первых уравнения их прав, дозволения им селиться повсюду, но это, так сказ[ать], деятельность в высших сферах, а среди народа вести примирительную агитацию оч[ень], оч[ень] трудно теперь партии. Не думай, чтобы меня, напр[имер], это не огорчало, не смущало, но все же останусь всегда членом русской революционной] партии и ни на один день не стану удаляться от нее, ибо это противоречие, как и некотор[ые] другие, созданы, конечно, не ею, партией. — Мы не писали тебе о ‘Вестнике И. Воли’, хотя через нас идет вся переписка, потому что дело это предоставлено россиянами организовать Лаврову и Сергею, которые уже вольны писать и говорить о нем, кому найдут нужным. Я лично оч[ень] сильно сомневаюсь, чтобы из этого что-ниб[удь] вышло, так как с арестом Дм.[xli], по инициативе которого задумано это дело, была и начата переписка, там нет другого человка, который энергично возьмется за продолжение его. Не посылаю тебе письма Лавр[ова] к народ[овольцам], п[отому] что теперь уже поздно: нужно отдавать его в переплет[xlii] и послать на днях, — остановка только за твоим письмом о Соц[иал]-дем[ократии][xliii], которое надеемся получить завтра-послезавтра.

4. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Париж], 14 июля [1882 г.]

Любезный Павел Борисович!

Сию минуту отвечаю на только что полученную carte postale [открытку]. Я положительно не понимаю, что за охота Малону и Леклеру[xliv] связываться с Nicolaids’ом[xlv], который, как им известно от меня, личность весьма сомнительная, может быть и не шпион, но во всяком случае спекулятор, который может поставить партию в такое же компрометирующее положение, как анархист Ганц, редактор анархического журнала и член лондонского конгресса, который оказался самым простым мошенником[xlvi]. Я положительно не советую Вам и никому связываться с Nicolaids, a, если можно, доставьте мне письмо, Вами полученное. Нет ли еще тут какого фальша? Я верну Вам его, когда справлюсь. Отвечайте не резко, а просто уклонитесь, с французской рабочей партией, как ни бестолковы ее руководители, ссориться не след.

На предыдущее письмо не ответил, так как, кажется, обстоятельства опять откладывают предприятие[xlvii] в долгий ящик, но, если оно пойдет, я думаю, что очерк движения немецкого Вы можете сделать совсем по своей душе: ведь это будет не ежемесячный или еженедельный отчет о текущих событиях, а картина главных характеристических течений за год или два. Относительно же Бакунина я совершенно согласен с Вами, что, за неимением деталей из частной жизни, надо, главное, дать характеристику его значения, как социалистического и философского теоретика в ряду других. С критическим отношением я совсем согласен. Если не для ‘В[естника] Народной] В[оли]’, то надо постепенно готовить это для Р.С.Р.Б.[xlviii] Год времени, я думаю, будет достаточен и при других работах. Это надо сделать. Жму крепко руку.

П. Л.

5. П. Б. Аксельрод — П. Л. Лаврову[xlix]

Цюрих, [16] август 1888 г.

Многоуважаемый Петр Лаврович!

Пишу Вам под непосредственным впечатлением только что прочтенной брошюры Тихомирова[l] и прилагаемого письма от нескольких народовольцев. Письмо это, хотя и помечено 10 июля, передано мне, однако, только вчера. В письме представители той части молодежи, которая воспитана на предубеждениях против социал-демократии, умоляют нас о соединении литературных революционных сил для общей борьбы против общего врага. Брошюра Тихомирова, призывающая эту молодежь к отречению от всякой борьбы, является как бы наглядной иллюстрацией необходимости того ‘соглашения’, о котором говорится в письме народовольческого кружка. Нужно, впрочем, Вам знать, что я уже в прошлом году или, виноват, кажется, в феврале или январе этого года сделал шаг в этом направлении. К сожалению, я обратился не по надлежащему адресу. Предполагая Вас, Тихомирова и M. Н.[li] составляющими одну группу и будучи лично знаком с Тихомировым, я написал ему через посетившего и Вас адвоката[lii] письмо, в котором указывал ему на возникающую реакцию в среде революционной интеллигенции и на необходимость в виду этого сближения между нашей и Вашей группой. Как первый шаг в этом направлении, я предлагал совместное редактирование органа, проектировавшегося адвокатом. Я пошел даже дальше. Я написал ему, что из опасения перехода органа в чисто либеральные руки Драгоманова[liii] мы готовы всячески содействовать тому, чтобы редактирование перешло целиком к Тихомирову и к Вам. Конечно, если бы я тогда имел понятие о распадении Вашего кружка, я бы обратился прямо к Вам, и весьма вероятно, что из [этого] что-нибудь вышло бы до сих пор. Как бы то ни было, теперь я считаю своей обязанностью обратиться к Вам с тем же предложением (не в буквальном смысле, конечно), с каким прежде обращался через Тихомирова к нему и к Вам же. Если уж молодежь, которая теперь, увы, далеко не отличается подвижностью мысли, начинает сознавать необходимость сближения и соединения революционных сил под знаменем учений научного социализма[liv], то тем непростительнее было бы нам оставаться в прежнем разъединении и тем мешать объединению и выступлению революционной интеллигенции на новый путь борьбы. Иначе неминуемо предстоит переход заметной части молодежи на сторону Тихомирова, который, в моих глазах, отнюдь не продажный ренегат, а несчастная жертва нашего славянофильского социализма, словом, народничества. Я, впрочем, не стану доказывать здесь логическую необходимость этого превращения для человека, преданного народническим ‘идеалам’ и в то же время разочаровавшегося в своей вере в революционный ‘захват власти’.

Итак, возвращаюсь к практической цели письма. Мне кажется, что все внутренние споры и раздоры в ‘фонде'[lv] (заметьте, в среде самих народовольцев) сами собою прекратились бы, раз Вы вступили бы в редакцию уже 4,5 года издаваемой нами ‘Библиотеки Современного Социализма'[lvi]. Этим самым положено было бы начало сближению и объединению истинно революционных элементов молодежи.

6. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Париж], 17 сентября 1888 г.
328, rue St. Jacques.

Многоуважаемый Павел Борисович!

С большим вниманием прочел и перечел я письмо Ваше от 16 августа и только внезапная болезнь помешала мне немедленно ответить на него. Предложение, которое Вы мне делаете от имени Ваших товарищей, я считаю для себя почетным, но, к сожалению, я нахожусь в необходимости отклонить его и считаю своею обязанностью указать в этом письме на причины, побуждающие меня так поступить. Вы, впрочем, сами, конечно, знаете или догадываетесь о том, каковы эти причины, и интересный сборник Вашей группы[lvii], полученный мною почти одновременно с Вашим письмом, может служить прекрасным комментарием на эти причины.

Нас разделяют вовсе не разногласия по теоретическим или практическим вопросам. Каковы ни были бы в этом отношении сходства или различия между нами, если Ваши товарищи и я мы одинаково принадлежим к социалистам-революционерам, значит — мы сближены общею целью, предполагаемою этими словами, мы вместе отделены непереступаемою чертою от мира несоциалистов и не революционеров, а потому мы могли бы действовать вместе для нашей общей цели, против наших общих врагов.

Но мы с Вами не одни в русском социалистическом мире. Существуют еще другие группы, расходящиеся во взглядах и со мною и с Вами. Нас разделяет тактический прием относительно этих других социалистов-революционеров, с нами несогласных, и как ни маловажно, по-видимому, значение тактического приема в той громадной борьбе, которую предполагает понятие социальной революции, для настоящего положения России я считаю это расхождение настолько важным, что признаю его решающим.

Я думаю, мы согласны в том, что борьба социализма с современным строем есть самое существенное явление настоящей эпохи, явление, пред которым бледнеют все остальные. Для меня из этого выходит следствие, что все оттенки революционного социализма для нас несравненно ближе, чем все, что не принадлежит ни социализму, ни его революционным задачам. Для меня все, принадлежащие к социально-революционному лагерю, — товарищи, с которыми можно спорить, против которых можно негодовать за их ошибки, заблуждения, увлечения, но которые все-таки — товарищи по делу, к которым приходится относиться по-товарищески, и с которыми можно действовать вместе в некоторых случаях и при всех их заблуждениях и увлечениях, пока они не сеют раздора в рядах социалистов-революционеров и не раздражают их друг против друга своими нетоварищескими поступками. При трудном положении всех живых сил в России, все это, на мой взгляд, еще важнее для нашей родины. Среди русских социалистов-революционеров в настоящую минуту важны, по моему, не теоретические или даже практические разногласия, а то, что мешает сближению и сплочению групп в одну боевую партию против капиталистического мира и против правительства, стоящего на его охране. Важно не то, что один считает неизбежным господство капитализма в России для сплочения русских рабочих в одну будущую политическую партию, другой отвергает это, что для одного крестьянство — безусловно реакционный элемент, для другого оно не так, что один стоит за террор, другой его отвергает, один составляет планы захвата власти, другой считает это вредной тратой сил. Важно то, что один стремится сплотить все социально-революционные силы в России в одно дело против врагов, от которых нас отделяет пропасть, созданная и расширяемая историею, другой же своими поступками мешает этому сплочению. Я пойду со всякою группою, заявляющею себя громко и явно социалистами-революционерами, готовою к союзу со всеми другими социалистами-революционерами, и сумевшею фактически, в Р о с с и и, привлечь к себе крупные живые силы. Я не пойду ни в какую комбинацию, где, рядом с социалистами, становятся либералы-несоциалисты, ни в какую комбинацию, которая предлагает социалистам из утилитарных целей спрятать свое социалистическое знамя, но и ни в какую социалистическую комбинацию, которая оскорбляет и раздражает других социалистов-революционеров, а тем менее в ту, которая выступает с большею резкостью против товарищей других оттенков, чем против людей лагеря, враждебного социализму вообще.

Русским социалистам надо найти такой modus vivendi[lviii], который позволил бы им, при самостоятельности каждой особой группы, не мешать друг другу и действовать, одновременно, каждый своим путем, против общего врага. Прошло то время, когда русское движение было в зародышевом состоянии (как, может быть, это было в 1872-78 годах — прим. П. Л. Лаврова) и можно было надеяться сообщить ему то или другое направление. Это движение вошло в область истории. На ход его оказали влияние все экономические, политические и идейные условия страны. Теперь приходится брать в соображение все выработанные им группы в их различиях и уклонениях, как группы товарищей, с которыми приходится действовать. Надеяться, что они уступят доводам и полемике, по меньшей мере, непрактично. Логика есть лишь один из многих элементов, обусловливающих исторические явления. Конечно, восторжествовать окончательно должно самое логически-верное направление. Но это — в дальнейшем будущем. Пред нами же — будущее ближайшее. И в нем победы или поражения, возможность образовать господствующий центр движения или невозможность этого зависят от множества причин, над которыми в их совокупности никто не властен. Личная энергия и уменье приспособиться к условиям жизни страны составляют здесь господствующие элементы, хотя и не единственные. Но так как нельзя знать наперед, которая из групп сумеет сделаться на время подобным господствующим центром, то ни против одной, в полемике с нею, не дозволительно употреблять раздражающее оружие личного оскорбления и презрительной насмешки. Ко всем приходится относиться, как к товарищам, знамя которых может временно сделаться знаменем всей живой протестующей России, как было им временно знамя Народной Воли. К тому же, раздражительная полемика есть, на мой взгляд, не только вред с точки зрения социально-революционного товарищества, она еще — ошибка, так как, раздражая самолюбие, она мешает многим приступать к той группе, которая пользуется этим оружием.

Но не представляют ли разногласия по теоретическим и практическим вопросам в рядах русских социалистов такие существенные особенности, что всякий мирный modus vivendi между членами разных групп невозможен?

Уже то обстоятельство, что раздоры всего сильнее заграницею и всего слабее в самой России, на реальной почве деятельности, заставляет сомневаться в этом. Но мне кажется, что и более внимательный разбор вопроса ведет к тому же.

Западные социалисты пришли к убеждению, что социальную революцию могут совершить лишь рабочие, организованные в партию с определенной и обособленной политической программой. В России этой партии еще не существует и для того, чтобы она организовалась, надо совершить ряд подготовительных действий. Какие должны быть эти действия? В этом расходятся разные группы, которые одновременно с Вами и со мною имеют право на название социалистов-революционеров.

Одни считают более прямым и целесообразным действовать прямо на народ пропагандою, агитациею, иногда вызовом аграрного террора и т. п., полагая в этой деятельности основание организации рабочей партии. Эти группы расходятся в том, следует ли действовать и на крестьянство, или исключительно на рабочих городов и промышленных округов, в том, какие меры и какие пути следует употреблять для организации рабочих. Но при всем расхождении взглядов в этом отношении, каждая подобная группа, действуя в своей сфере, едва ли может когда-нибудь мешать другой, соседней, действовать в сфере, считаемой ею лучшей. Несогласия и столкновения, которые при этом могут возникнуть, далеко не таковы, чтобы вызвать безусловную враждебность и не допускать в большинстве случаев даже содействия. Ваша группа, в ее программе, придает первостепенную важность одной отрасли этой деятельности. Много ли сделали Ваши товарищи на этом практическом поле в 9 лет, со времени раскола 1879 г.[lix], мне, к сожалению, не известно. Но я думаю, что к самым блестящим успехам Вашей организации городских и вообще промышленных рабочих все социально-революционные группы, без исключения, могли отнестись и относились с большим сочувствием. Значит, теоретические и практические разногласия среди людей, действующих в народе, не должны бы вызывать особенного раздражения.

Но другие группы считают в настоящее время малополезною эту деятельность в народе, полагая, что главным врагом минуты для всех живых русских людей остается русское правительство. Это группы — боевые. Они расходятся между собою во взглядах на более централистическую или более федералистическую организацию партии, на пользу употребления мер террористических, на возможность стремиться к захвату власти и т. п. Я не остановлюсь на их разногласиях между собою, так как эти разногласия до содержания этого письма не касаются. Но планы всех боевых групп можно противоположить плану немедленной деятельности в смысле организации рабочей партии. Эти группы, однако же, вовсе не враждебны этой деятельности, и если, рядом с их террористическою и заговорщицкою деятельностью, другим удается организовать рабочих, я почти уверен, что они не только не найдут это вредным, но будут этому очень рады, так как они все — социалисты. Почему же и организаторам рабочей партии непременно оскорблять их насмешками, относиться к ним презрительно, словом, не признавать их товарищами? Я совершенно могу представить себе modus vivendi, где те и другие были бы организованы в самостоятельные целые с полною независимостью деятельности, причем небольшое число специальных агентов служило бы посредниками между этими двумя независимыми организациями, позволяя им действовать согласно в особенно важные эпохи, помогать друг другу в известной мере постоянно, охраняя тайну деятельности каждой партии.

Но, рядом с людьми, действующими в народе, и людьми, входящими в состав боевых групп, находится еще третья категория социалистов-революционеров. К ней принадлежите Вы и Ваши товарищи, к ней принадлежу и я. Мы сидим и литераторствуем. Каждая группа и каждый оттенок мнений старается иметь свой орган, где преимущественно отстаивает те пункты, которые составляют его особенность. Социалист-литератор волнуется и раздражается, выставляет ряд аргументов и придает именно им главное значение. Образы работника, крестьянина, капиталиста, царя бледнеют для него перед образом его коллеги, социалиста-литератора другой группы, который возмущает его непониманием его аргументации, противоречием его излюбленным тезисам. Задача тактики борьбы партии против капитализма и правительства при этом слишком часто фатально отступает пред полемическим стремлением ужалить, ‘разнести’ противника, с которым где-нибудь на фабрике в России, или в заговорщическом кружке против царя ярый полемист шел бы рука об руку, забывая всякие разногласия по вопросу о роли капитализма и крестьянской общины в будущей истории России. Самолюбия, раздраженные резкою полемикою, вызывают личную вражду. Сближение между личностями социалистов-литераторов становится почти невозможно, совершенно независимо от степени близости или отдаления их теоретических и практических программ. Из-за раздора между личностями возникает вражда между группами. Наконец, в самой России становится уже трудно сближение между кружками, которых разделяют не программы, не темпераменты, а враждебные клички. Товарищество между всеми русскими социалистами-революционерами при резком отдалении их всех от не социалистов и не революционеров, заслоняется и пропадает в глазах многих из-за удовольствия двух-трех личностей написать хлесткие статьи. И общее дело русского народа, общее дело социализма подрывается в угоду нашей братье, социалистам-литераторам.

Источник опасного разлада между русскими социалистами-революционерами, по моему мнению, не в разнице теоретических и практических программ, которая вовсе не так значительна, чтобы безусловно мешать сближению и взаимной помощи на серьезном деле в России. Он лежит в личных раздорах небольшого числа лиц, в раздорах, питаемых преимущественно формою литературной полемики. Можно и должно отмечать то, что мы считаем ошибками теоретическими и практическими в программах и в построениях наших товарищей. Должно полемизировать с товарищами, если мы с ними не согласны. Я всегда думал, что возможен общий орган для довольно различных оттенков русских социалистов-революционеров, и что на страницах этого органа могла бы происходить полемика между группами, при господстве в этом органе определенного направления, в данную минуту господствующего фактически в России. Но форма этой полемики должна быть, как я уже высказал выше свое мнение, форма товарищеских прений, оставляющих полную возможность личного и группового сближения, никогда не оскорбительных ни для лиц, ни для групп.

Вот этого-то, совершенно необходимого на мой взгляд условия для действия вместе, не существует в полемических статьях Вашей группы. Его нет и в полемических статьях последнего Вашего сборника, которые я просмотрел вслед за прочтением Вашего письма.

Мне даже кажется, что, по литературному складу его мысли, один из членов Вашего кружка едва ли может употребить другие приемы полемики, а он занимает слишком крупное место в русской социалистической литературе, чтобы не быть определяющим элементом в этом случае[lx]. Но в издании, в руководстве которого я участвовал бы хотя отчасти, я никогда не мог бы допустить подобную форму полемики, не вызванную слишком важным поводом. И вот основной пункт расхождения, который требовал бы устранения прежде, чем поднять какой-либо вопрос о разнице наших теоретических или практических программ. Лишь тогда, когда в полемических статьях изданий Вашего кружка я встретил бы то товарищеское отношение к несогласным с Вами русским социалистам-революционерам, которое я считаю необходимым для возможности сплочения русской живой молодежи в борьбе против общего врага, лишь тогда могла бы иметь серьезно место речь о нашем литературном единении.

Что бы не удлинять письмо, я лишь в нескольких словах коснусь некоторых других пунктов, о которых Вы упоминаете. — До сих пор я не имел понятия о том, что письмо, посланное Вами к Тихомирову с адвокатом, заключало не только обращение к Т[ихомирову], но, по Вашим словам, и обращение ‘через Т. ко мне’. Я письма не видал и смотрел на весь эпизод, как до меня вовсе не касающийся, а тем более, что между мной и Т. было давно уже решено, что мы вместе редактировать никогда не будем. — Эпизод Т.[lxi] я считаю чисто личным и ни в какую связь с программами групп его не ставлю.

— Против русских лженародников я считаю возможным полемизировать при случае, совершенно не затрагивая разногласий между социалистами, так как большинство лже-народников — не социалисты[lxii]. — Раздоры цюрихские я считаю довольно обычным явлением в среде живой молодежи и полагаю, что их можно устранить, в каждом частном случае, относясь к вопросу добросовестно и без личного самолюбия, в настоящем случае печатание труда Веры Ивановны на средства фонда, как я полагаю, устранит многие нелестные для меня предположения[lxiii].

Я высказал Вам и Вашим товарищам откровенно, многоуважаемый Павел Борисович, основной пункт для дальнейшей нашей переписки, и продолжение ее зависит уже от Вас[lxiv].

Прошу Вас верить в совершенное уважение и товарищеские чувства

Петра Лаврова.

7. Редакция ‘Социал-Демократа’ — П. Л. Лаврову[lxv]

[1889 г.?]

Уваж[аемый] П[етр] Л[аврович].

Посылаю Вам объявление об издании ‘С[оциал]-Д[емократа]’ на 89 г.[lxvi], я от имени всей редакции позволю себе выразить Вам надежду на то, что Вы не откажете нам в литературной поддержке. На первый раз просьба наша будет очень скромна.

Вы знавали Ч.[lxvii], Вы встречались с ним, если не ошибаемся около времени известных студенческих беспорядков 60-х годов[lxviii]. Мы просили бы Вас написать Ваши воспоминания о встречах с ним. У нас, правда, уже есть разбор его сочинений[lxix], но Вы знаете, что ничто не обрисовывает так личность общественного деятеля, как воспоминания о нем лиц, сталкивавшихся с ним. Не нужно и прибавлять, что Ваши воспоминания будут иметь особенный интерес в глазах публики и особенную цену в глазах редакции.

Ожидая от Вас ответа, остаемся готовыми к Вашим услугам[lxx].

8. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Париж], 28 ноября 1892 г.

Уважаемый Павел Давидович[lxxi].

Меня просят обратиться к Вам, как к старому жителю Цюриха, со следующими вопросами, нужными Теплову[lxxii], находящемуся теперь еще в тюрьме в Angers. Ему хотелось бы, когда его выпустят на свободу (в январе, кажется), или поселиться в Швейцарии, или пробыть, по крайней мере, там несколько месяцев. Поэтому, первый вопрос: есть ли возможность ему поселиться в Швейцарии? Здесь все считают это мало вероятным. Тогда следует вопрос второй: может ли он, без опасения быть немедленно высланным из Швейцарии, пробыть там сколько ему понадобится (кажется, дело идет о справках, которые он думает навести о родных его жены, швейцарки)? Насколько я помню мое пребывание в Цюрихе в 70-х годах, никого не беспокоили из новых приезжающих в продолжении полугода, если не года. Следовательно, я считаю это возможным. Но многие говорят, что теперь — дело иное и что могут проезжего… [lxxiii] выслать немедленно.

Потрудитесь, если возможно, навести точные справки и ответить мне. Приятели Теплова будут Вам очень благодарны.

Жму Вашу руку и надеюсь, что все Ваши дела идут хорошо.

П. Лавров.

——

[i] Это было первое письмо П. Б. Аксельрода к П. Л. Лаврову, с которым до того П. Аксельрод не был лично знаком. В этом письме П. Аксельрод просил П. Лаврова оказать содействие помещению в ‘Отечественных Записках’ или в другом радикальном журнале статьи, в которой он намеревался дать разбор книги Генри Джорджа ‘Прогресс и бедность’ [см. вступительные замечания к письму Н. Зибера П. Аксельрод]. Позже эта статья была напечатана в NoNo 8 и 9 ‘Дела’ за 1883 г. (за подписью А-р) по всей вероятности, при содействии П. Лаврова. Далее, в первом письме П. Аксельрода заключалась просьба указать издания, в которых он мог бы иметь постоянный заработок, помещая обзоры рабочего движения Запада и социалистической литературы.

[ii] Т. е., с делом помещения в журнале статьи о Генри Джордже.

[iii] ‘Отечественны е Записки’ — журнал, выходивший с 1818 г. В. 1868 г. редактирование ‘Отечественных Записок’ перешло в руки Некрасова и Щедрина (Салтыкова). В 82 г. в редакцию журнала входили Г. З. Елисеев, Н. К. Михайловский и M. E. Салтыков. Журнал был органом народнического, а позже народовольческого течения революционной мысли и был в 1884 г. закрыт цензурой.

[iv] ‘Дело’ — радикальный журнал, выходивший с 1867 г. по 1884 г. В этом журнале работали Шелгунов, П. Лавров, С. Кравчинский, П. Ткачев, Н. Русанов и др.

[v] Скабический, Ал. Мих. (1838-1910 г.) — журналист, литературный критик, сотрудник ‘Отечественных Записок’, ‘Слова’ и др. прогрессивных журналов.

[vi] Mих. Евгр. Салтыков (псевдоним — Щедрин, 1826-1889 г.) с 1808 по 1884 г. был членом редакции ‘Отечественных Записок’.

[vii] Гр. З. Елисеев (псевдоним — Грицко, 1821-1889 г.) — публицист, член редакции ‘Современника’ и ‘Отечественных Записок’ (по отделу внутреннего обозрения).

[viii] Ив. Серг. Тургенев (1818-1883 г.) с 1881 г. принимал ближайшее участие в редактировании ‘Вестника Европы’. Будучи убежденным прогрессистом-западником, он сочувствовал стремлениям радикальных и оппозиционных элементов общества, поддерживал личные сношения со многими представителями революционной эмиграции, оказывал материальную поддержку Герцену в издании ‘Колокола’ и П. Лаврову в издании ‘Впереда’, помогал эмигрантам в устройстве печатания их трудов в русских

легальных изданиях.

[ix] ‘Вестник Европы’ — умеренно-либеральный журнал, основанный в Москве в 1802 г. Н. Карамзиным, выходивший до 1830 г., затем прекратившийся и восстановленный в Петербурге в 1866 г. M. M. Стасюлевичем.

[x] ‘Прогресс и бедность’ Генри Джорджа. Эта книга вышла первоначально на английском яз.

[xi] Т. е. по вопросу о постоянном литературном заработке.

[xii] О личности А. П. Maльшинского и об основанной им газете ‘Вольное Слово’ см. ниже — вступительные замечания к письмам А. Мальшинского П. Аксельроду.

Здесь отметим, что настоящее письмо П. Лаврова проливает новый свет на его встречу с А. Мальшинским. В секретной правительственной ‘Записке о противоправительственных обществах не столь вредных’ при сообщении о переговорах А. Мальшинского (фигурирующего в ‘Записке’ под псевдонимом ‘Крапивин’) с П. Лавровым об участии последнего в организуемом А. Мальшинским издании отмечается: ‘С первых же слов оказалось невозможным рассчитывать на его (П. Лаврова) содействие, ввиду явного его сочувствия террористической фракции’ (В. Я. Богучарский, ‘Из истории политической борьбы в 70-х и 80-х г. г. XIX века’, стр. 394). С другой стороны, В. Богучарский сообщает: ‘Нам известно самым положительным образом, что… (А. Мальшинский) обращался в 1881 г. к. П. Л. Лаврову с предложением поставить газету и ‘вести ее в каком угодно направлении, с одним лишь условием — бороться с революционным террором’, и что Лавров в своем содействии такому предприятию отказал’ (там же, стр. 411).

Как мы видим — в начале, во всяком случае — отказа не было, наоборот, была готовность содействия (прежде всего, в форме привлечения полезных для издания сотрудников).

[xiii] ‘Черный Передел’ — фракция русского революционного движения, организовавшаяся осенью 1879 г. при распадении партии ‘Земля и Воля’ (когда другое течение той же партии организовалось в партию ‘Народной Воли’). К этой фракции принадлежали Г. В. Плеханов, П. Б. Аксельрод, В. И. Засулич, Л. Г. Дейч, О. В. Аптекман, Я. В. Стефанович и др. В отличие от народовольцев, стоявших за политическую борьбу и, в частности, за террор, как средство такой борьбы, чернопередельцы стояли па почве анархического народничества (бакунизма), считали, что не дело социально-революционной партии добиваться политических перемен (т. е. конституции), и требовали сосредоточения всех сил на задаче подготовки народного восстания для полного социального переворота. Расхождение этих двух течений в рамках партии ‘Земля и Воля’ наметилось с весны 1879 г. и привело к окончательному расколу на Воронежском съезде партии в августе того же года. После раскола партия ‘Народной Воли’ достигла громкой славы своей героической террористической борьбой с царизмом (закончившейся делом 1-го марта). Чернопередельческая фракция оказалась несравненно слабее. Из руководителей ее Г. Плеханов, В. Засулич, Л. Дейч и Я. Стефанович в 1880 г. вынуждены были эмигрировать, а в 1881 г., после тщетных попыток восстановить организацию, к ним должен был присоединиться и П. Аксельрод. Все же еще в 1882 г. в России продолжали существовать отдельные чернопередельческие группы. Ядро же руководителей течения оказалось уцелевшим в эмиграции, в Швейцарии. Оно и создало в 1883 г. группу ‘Освобождение Труда’, первую с.-д. ячейку в русском революционном движении.

[xiv] Я. В. Стефанович (1853-1915) и Л. Г. Дейч (род. в 1855 г.), члены группы южно-русских бунтарей, в 1876-1877 г. вместе с Бохановским организовали в Чигиринском уезде, Киевской губернии, революционный крестьянский союз, охвативший свыше 1000 членов и подготовлявший восстание с целью захвата помещичьих земель. При этом, стремясь использовать в революционных целях веру крестьян в царя, они распространяли подложную ‘царскую грамоту’, в которой говорилось, что царь хочет отдать землю крестьянам, но не может этого сделать из-за сопротивления дворян, и потому призывает мужиков силой захватывать земли. Приготовления к восстанию были раскрыты полицией, Я. Стефанович и Л. Дейч были арестованы, но им удалось бежать из тюрьмы. Позже они оба были членами партии ‘Земля и Воля’. После раскола ее (в 1879 г.) они вошли в чернопередельческую фракцию и вскоре (в 1880 г.) уехали за границу.

Я. Стефанович в 1881 г. вернулся в Россию, где пытался сблизить и объединить чернопередельцев с народовольцами, с этой целью вошел в Исполнительный Комитет Народной Воли, но был арестован и приговорен к 9 годам каторги. Он вернулся из Сибири в 1903 г., после чего уже не участвовал в революционном движении.

Л. Дейч, с августа 1883 г., работал за границей, как член группы ‘Освобождение Труда’, в 1884 г. он был арестован немецкой полицией в Фрейбурге и выдан русскому правительству которое требовало его выдачи под предлогом обвинения его в уголовном преступлении (покушении на убийство изобличенного в предательстве Гориновича). Военный суд приговорил его к 13 г. 4 мес. каторги. В 1901 г. он бежал с поселения заграницу и вступил в Р. С.-Д. Р. П.

[xv] Встреча П. Аксельрода с А.. Мальшинским произошла позже до инициативе М. Драгоманова.

[xvi] ‘Черный Передел’ — журнал чернопередельческой фракции, выходивший в 1880-1881 г. Вышло пять номеров. No 3 вышел в России, поэтому за границей экземпляры его были редкостью, датирован он мартом 1881 г. (No 4 датирован сентябрем 1881 г.).

[xvii] Л. Г. Дейч.

[xviii] Бенуа Малон (1841-1893 г.) — французский социалист, член первого Интернационала, участник Парижской Коммуны 1871 г. После разгрома Коммуны бежал в Швейцарию, где сблизился с М. Бакуниным. После 1880 г. присоединился к Лафаргу и Геду в их работе по организации французского социал-демократического движения.

[xix] С. Подолинский — радикал, участвовавший в издании первых номеров ‘Впереда’, позже примкнувший к М. Драгоманову. Член редакции ‘Громада’, автор брошюры ‘Парова машина’.

[xx] Можно полагать, что речь идет о письмах из России, от Исп. Ком. ‘Народной Воли’ (вероятно, от Стефановича), который именно в это время начал переговоры с В. И. Засулич и П.Л. Лавровым о принятии ими заграничного представительства Красного Креста ‘Народной Воли’.

[xxi] Окончательного соединения в действительности не было. Были лишь переговоры Я. Стефановича с Исполнительным Комитетом в Петербурге, результатом которых явился проект издания общего органа заграницей.

[xxii] В октябре 1881 г. П. Аксельрод принял участие в международном социалистическом конгрессе в Хуре и произнес здесь речь о революционном движении в России. Эта речь была не точно передана швейцарскими газетами, и П. Аксельрод опасался такого же извращения ее парижскими газетами (см. П. Аксельрод, ‘Пережитое и передуманное’, книга 1-ая, стр. 393-400).

[xxiii] Н. К. Михайловский (1842-1904 г.) — известный публицист, литературный критик, социолог, в период, к которому относится письмо, член редакции ‘Отечественных Записок’, наиболее выдающийся теоретик революционного народничества, позже редактор и руководитель ‘Русского Богатства’. Стоял близко к партии ‘Народной Воли’ и был сотрудником и членом редакции ее органа.

[xxiv] Аксельродом была послана в ‘Отечественные Записки’ статья о Генри Джордже, о которой идет речь в предыдущем письме П. Лаврова. В это время редакция уже имела статью на ту же тему Южакова. Отказ в напечатании статьи П. Аксельрода в ‘Отечественных Записках’ Михайловский, как вспоминает П. Аксельрод, мотивировал тем, что в статье есть что-то, ‘чего он сам не может точно определить, но что нe удовлетворяет его’. Хотя Михайловский предлагал поместить присланную статью в другом журнале, П. Аксельрод просил его вернуть рукопись. В письме, на которое отвечает П. Лавров, он просил разрешения прислать эту статью (после переработки ее) П. Лаврову.

[xxv] Н.В. Чайковский (род. в 1850 г.) один из руководителей петербургского революционного кружка, основанного в 1869 г. Натансоном и получившего название кружка ‘чайковцев’. Одновременно с пропагандой среди петербургских рабочих, этот кружок предпринял шаги для объединения со сходными кружками, сложившимися в начале 70-х годов в Одессе, Москве, Киеве, Орле и др. городах, и пытался положить, таким образом, начало первой общероссийской революционной организации (1871-1872 гг.). Из кружка ‘чайковцев’ вышли П. Кропоткин, С. Перовская, С. Кравчинский, Д. Клеменц, Л. Тихомиров и многие другие видные революционеры.

Н. Чайковский в 1873 г. эмигрировал в Америку, где вступил в коммуну религиозного проповедника Маликова. В период гражданской войны 1918-1920 гг. был председателем антибольшевистского Архангельского правительства.

Статья Чайковского о Чартизме вышла в 1900-1904 гг. отдельной брошюрой (изд. В. Распопова).

[xxvi] Чартизм — революционное рабочее движение в Англии 1837-1848 г., получившее название по хартии (charter), которую рабочие подали в парламент и в которой излагались их требования: 1. всеобщее избирательное право, 2. ежегодные выборы, 3. тайная баллотировка, 4. отмена имущественного ценза, 5. жалованье депутатам. В основе движения лежала идея — добиться улучшения экономического положения рабочего класса путем расширения его политических прав. Движение имело три последовательных волны: 1837-1839 г., 1842 г. и 1847-1848 г. Главные руководители его — О’Бриенн и О’Коннор.

[xxvii] Г. В. Плеханов, из Парижа он уехал в конце октября 1881 г. (см. его письма к Лаврову, — ‘Дела и Дни’, No 2, стр. 86-87).

[xxviii] Россель — имя, принятое при натурализации в Америке И. Судзиловс к и м. Один из первых южно-русских бунтарей-бакунистов начала 70-х годов. В 1874 г. эмигрировал и с тех пор не возвращался в Россию. Был одно время сенатором и председателем сената на Гавайских островах, в настоящее время — врач в Пекине. (О нем см. ‘Пережитое и передуманное’, кн. 1-я, стр. 113-114 и 370.)

[xxix] М. А. Бакунин (1814-1876 гг.) — известный теоретик анархизма. Его взгляды наложили отпечаток на все русское революционное движение 70-ых годов. П. Аксельрод предполагал написать работу о М. Бакунине для ‘Вестника Народной Воли’.

[xxx] Блюменфельд — журналист, живший в Цюрихе

[xxxi] И. И. Янжул — русский экономист, профессор. Был в начале 80-ых гг. фабричным инспектором Московской губернии и составил на основании своих наблюдений книгу ‘Фабричный быт Московской губернии’.

[xxxii] Осенью 1881 г. Я. Стефанович вернулся из заграницы в Россию, где пытался сблизить и объединить расколовшиеся в 1879 г. революционные фракции, -народовольцев и чернопередельцев. Результатом этих шагов Стефановича, нашедших благоприятную почву в тогдашних настроениях революционных кругов, явилось предложение, посланное Исполнительным Комитетом эмигрантам-чернопередельцам объединиться с партией ‘Народной Воли’. Одновременно такое предложение было сделано и П. Лаврову и С. Кравчинскому. Более подробно о содержании письма Исполнительного Комитета и о ‘коллективном ответе’ на него чернопередельцев см. в статье Л. Лейча ‘О сближении и разрыве с народовольцами’ (‘Пролетарская Революция’, 1923 г. No 8 (20), стр. 15-21).

[xxxiii] Партии ‘Народной Воли’.

[xxxiv] Проект Исполнительного Комитета об издании заграницей ‘Вестника Народной Воли’ под редакцией П. Лаврова, Г. Плеханова и С. Кравчинского, при ближайшем участии заграничной группы чернопередельцев. Позже ‘Вестник’ выходил под редакцией иного состава. С. Кравчинский в редакцию не вошел, так как Исполнительный Комитет счел неприемлемой точку зрения, развитую им в ответ на предложение руководить органом партии (об этом см. примечание 9-ое к настоящему письму, и письмо 1 С Кравчинского к П. Аксельроду). Возник проект создания редакции в составе П Лаврова, Л. Тихомирова и Г. Плеханова. Но затем выяснилась невозможность соглашения между народовольцами и чернопередельцами (которые в то время уже стояли на почве социал-демократизма), и ‘Вестник’ вышел под редакцией П. Лаврова и Л. Тихомирова (см. ‘Пережитое и передуманное’, книга 1-ая, стр. 424-437).

[xxxv] Сергей — С. М. Кравчинский (Степняк, 1850-1895 г.) — (см. ниже письма С. Кравчинского).

[xxxvi] П. Аксельрод писал П. Лаврову о необходимости для социалистов выяснить свое отношение к еврейскому вопросу, в связи с происходившими в то время на юге России еврейскими погромами (см. приложение к этой книге, статья П. Аксельрода ‘О задачах еврейско-социалистической интеллигенции’).

[xxxvii] В ‘Отечественных Записках’ (март 1882 г.) была помещена статья (по-видимому, Южакова) ‘Крестьянин о современных событиях’. Заметка по поводу еврейских погромов’. В этой статье приводится в обширных извлечениях письмо одного крестьянина (точнее, ремесленника из крестьян), написанное вскоре после убийства Александра II. Некоторое представление о характере этого письма может дать рисуемая им картина русской жизни после освобождения крестьян:

‘Крайность заставляет панам свое имение жиду в аренду отдать или вовсе продать. Пан мужику за обиду мстит, а жид случаю рад на каждом шагу грабить мужика. Жиды богатеют неправым путем. Весь суд жиду защитой, жид везде прав. Они православных праздников не чтут . На Рождестве и Святой лавки отпирают, и работы производят, а в воскресные дни базары сделаны для них же. Мужик Бога забыл, оставил храм Божий, едет на базар, вместо молитвы за Освободителя своего, он с жидом празднословит. Вместо поклонов земных, он валяется пьяный на земле, вместо (того, чтобы) слез пролить пред Богом, ему рожу разобьют жиды и кровию облит. За шумом жидов и мужиков не слышно звона колоколов. Никто не обратит внимания на православную религию, власти предали ее на поругание жидам, в жидовский шабаш не будут жида и судить, а в воскресенье и праздничные дни все разрешено…’

И далее, после рассказа о потрясающем впечатлении, произведенном на народ делом 1-го марта 1881 г.:

‘По распоряжению властей города, приказано было всем вообще православным и евреям оставить дела и затворить лавки. Но не все это сделали… Это еврей. Он никогда не затворяет, ни в какие праздники, а только была затворена его лавка, когда его раввин помер, да в свой шабаш. Как прискорбно было смотреть русскому и православному человеку на несочувствие этого Каиафы, по всему можно думать, что он панский пан. Тут только и остается в таких случаях против таких изуверов дать права простолюдину поступать с ним своим распоряжением: если будет отворена лавка, то забрать товар, кто что захочет, и этим только и можно установить православные права’ (курсив ‘От. Запис.’).

[xxxviii] Т. е., об издании брошюры по еврейскому вопросу.

[xxxix] Ответ С. Кравчинского на предложение Исполнительного Комитета вступить, вместе с П. Лавровым и Г. Плехановым, в редакцию ‘Вестника Народной Воли’. В этом ответе С. Кривчинский восстал против нетерпимости, проявленной российским органом партии, журналом ‘Народная Воля’, при оценке — в передовой статье No 7 — речи П. Аксельрода на конгрессе в Хуре. Об этом см. ниже, 1-ое письмо С. Кравчинского П. Аксельроду, апрель 1882 г. (ср. также ‘Пережитое и передуманное’, кн. 1-я, Стр. 393-402).

[xl] Элизе Реклю (1830-1905) — знаменитый французский ученый-географ и вместе с тем революционный деятель, участник Парижской Коммуны 1871 г., последователь Бакунина. Из научных его трудов наиболее известно многотомное сочинение ‘Земля и люди’. П. Аксельрод интересовался его мнением, как географа, относительно возможности переселения евреев в Палестину.

[xli] Дмитро — Я. Стефанович, арестован в феврале 1882 г. в Москве.

[xlii] В то время конспиративная переписка с Россией велась посредством пересылки книг легального содержания, в переплеты которых заделывались письма, а иногда и печатные листки.

[xliii] Статья — корреспонденция П. Аксельрода для выходившего в России журнала ‘Народная Воля’. Она не была напечатана в виду ареста типографии и прекращения издания.

[xliv] Леклер — французский социалист.

[xlv] Личность Nicolaids’a установить нам не удалось. Совершенно не помнит о нем и П. Аксельрод.

[xlvi] В это время полиция в Западной Европе усердно насаждала провокацию в социалистическом и, особенно, в анархическом движении. В частности, полиция стремилась заводить за свой счет и под руководством своих агентов газеты крайнего направления. Этим объясняется тревога П. Лаврова по поводу проникновения в социалистическую среду подозрительного человека.

Ганц издавал в Париже анархическую газету по поручению префекта полиции Андриэ на отпущенные полицией средства и пытался, но безуспешно, привлечь к сотрудничеству в этом органе П. Кропоткина и Э. Реклю. (Об этом случае рассказывает П. Кропоткин в ‘Записках революционера’, Лондон, 1902 г., стр. 454 — 455).

[xlvii] Издание ‘Вестника Народной Воли’ (См. примечание 4-ое к предыдущему письму).

[xlviii] ‘Русская Социально-Революционная Библиотека’ (или просто ‘Социально-Революционная Библиотека’), образовавшаяся в Париже в 1880 г. с целью издания популярно-научных книг и брошюр для России. См. вступительные замечания к настоящему отделу.

[xlix] Печатаем с черновика без подписи, сохранившегося в архиве П. Аксельрода.

[l] Л. Тихомиров (1850—1923 г.) в начале 70-х годов участвовал в кружке ‘чайковцев’, затем играл крупную роль в партии ‘Земля и Воля’, после раскола партии (в 1879 г.) вступил в Исполнительный Комитет ‘Народной Воли’, занял место виднейшего теоретика народовольчества и был редактором органа партии. В 1882 г. эмигрировал заграницу, где с 1883 г., вместе с П. Лавровым, редактировал ‘Вестник Народной Воли’, продолжая вместе с тем руководить работой народовольческих кружков в России.

В 1888 г. отрекся от своих революционных взглядов и перешел в ряды защитников самодержавия. Свое отступничество он обосновывал в брошюре ‘Почему я перестал быть революционером?’ Об этой брошюре и идет речь в письме.

Получив разрешение вернуться в Россию, Л. Тихомиров работал в наиболее реакционных органах печати, был сотрудником ‘Московских Ведомостей’, а с 1906 г. и редактором этого органа.

[li] Мария Николаевна Ошанина-Оловеникова, заграницей — Марина Полонская (1853-96), член Исполнительного Комитета ‘Народной Воли’.

[lii] Н. Кулябко-Корецкий — радикальный адвокат. В 1387 г., приехав в Швейцарию, он вступил в сношения с группой ‘Освобождение Труда’ и предложил достать деньги на издание журнала, в котором работали бы революционеры всех направлений. Когда выяснилась невозможность такого межпартийного издания, на деньги Н. Кулябко-Корецкого был выпущен в 1888 г. ‘литературно-политический сборник’ ‘Социал-Демократ’.

[liii] Михаил Петрович Драгоманов (1841-1895 г.) — публицист, профессор литературы в киевском университете, уволенный за ‘украинофильские’ тенденции, эмигрировал в 70-х гг. в Швейцарию, где продолжал литературно-публицистическую деятельность в духе украинофильства и земского либерализма. Издавал журнал ‘Громада’ (1878-1882 г.), был главным сотрудником и позже фактическим редактором ‘Вольного Слова’ (1881-1883 г.) (см. ниже письма М. Драгоманова П. Аксельроду).

[liv] П. Лавров всегда заявлял себя последователем ‘научного социализма’, считая это понятие более широким, нежели понятие ‘марксизм’.

[lv] ‘Социалистический Литературный фонд’, основанный в 1887 г. в Цюрихе группой революционной молодежи, преимущественно народовольческого направления (Гнатовский-Прекер, С. Гинзбург, Дембо и др.). Вследствие неясности задач, которые ставил себе ‘фонд’, стремления его руководителей к полной независимости от старых народовольцев и их нежелания походить на социал-демократов, вопрос об издании каждой брошюры вызывал в ‘фонде’ бесконечные споры. Всего группой были выпущены две брошюры: ‘Введение к критике философии права Гегеля К. Маркса с предисловием П. Лаврова’ и ‘Экономическое учение К. Маркса’ К. Каутского в переводе и с предисловием К. Тарасова (Н. Русанов).

[lvi] Серия брошюр, издаваемых Группой ‘Освобождение Труда’ с 1883 г. В этой серии к тому времени, к которому относится печатаемое здесь письмо П. Аксельрода, вышли: ‘Социализм и политическая борьба’ Г. Плеханова (1883 г.), ‘Развитие научного социализма’ Ф. Энгельса (1884), ‘Наши разногласия’ Г. Плеханова (1884 г.), ‘Речь о свободе торговли’ К. Маркса (1885 г.), ‘Нищета философии’ К. Маркса (1886 г) ‘Фердинанд Лассаль’ Г. Плеханова (1887 г.), ‘Чего хотят социал-демократы’ Гэда и Лафарга (1888 г.). Позже в той же серии появились: ‘Очерк истории международного общества рабочих’ В. Засулич (1889 г.), ‘Новый защитник самодержавия или горе г. Тихомирова’ Г. Плеханова (1869 г.), ‘Задачи социалистов в борьбе с голодом в России’ Г. Плеханова (1892 г.), ‘Людвиг Фейербах’ Фр. Энгельса (1892 г.) и ‘Фр. Энгельс о России’ (1894 г.).

[lvii] ‘Литературно-политический сборник’ ‘Социал-Демократ’, вышедший в 1888 году под редакцией П. Аксельрода и Г. Плеханова. В сборнике были помещены следующие статьи: ‘Как добиваться конституции?’ Симплициссимуса (Г. Плеханова), ‘Наши беллетристы-народники’ (статья 1-я, Г. И. Успенский) Г. Плеханова, ‘Парламентаризм и буланжизм’ Поля Лафарга, ‘Неизбежный поворот’ Г. Плеханова’, ‘Рабочее движение в начале 60-х годов и теперь’ П. Аксельрода, первые три главы ‘Очерка истории международного общества рабочих’ В. Засулич.

Статья Г. Плеханова ‘Неизбежный поворот’ была посвящена отречению Л. Тихомирова от революции, ясно обозначившемуся уже в его предисловии ко 2-му изданию его книги ‘La Russie politique et sociale’. Это предисловие, помеченное 20 февраля 1888 г. и в значительной мере предвосхищавшее его переход в ряды защитников самодержавия, вызвало большое смущение в рядах народовольцев. Г. Плеханов, анализируя высказанные здесь взгляды Л. Тихомирова, показывал связь их с особенностями всей народовольческой идеологии. Заявляя ниже, что ‘эпизод Тихомирова]’ он ‘считает чисто личным и ни в какую связь с программами групп его не ставит’. П. Лавров отвечает не только на помещенное выше письмо П. Аксельрода, но и на статью Г. Плеханова в сборнике ‘Социал-Демократ’.

[lviii] Modus vivendi — способ жить, временное соглашение между противниками.

[lix] ‘Раскол 1879 г.’ — раскол в Обществе ‘Земля и Воля’ после Воронежского съезда.

[lx] Намек на Г. В. Плеханова.

[lxi] Выход брошюры Л. Тихомирова ‘Почему я перестал быть революционером?’

[lxii] Лженародниками П. Л. Лавров называет легальных публицистов, примыкавших к народничеству, но не разделявших его революционных тенденций: Каблица (Юзова), Сазонова и др.

[lxiii] Руководители цюрихского ‘Социалистического литературного фонда’ (см. примечание 7-ое к предыдущему письму) предполагали выпустить брошюру В. И. Засулич ‘Очерк истории международного общества рабочих’, первые три главы которой появились (в виде приложения), в сборнике ‘Социал-Демократ’. П. Лавров был сторонником этого плана и считал, что этим с него будут сняты упреки за одностороннее направление издательской деятельности ‘Фонда’. Позже ‘Фонд’ от издания брошюры В. Засулич отказался, и брошюра вышла (в 1889 г.) в ‘Библиотеке Современного Социализма’.

[lxiv] После этого группой ‘Освобождение Труда’ была сделана новая попытка сближения с П. Лавровым, о которой говорит печатаемое ниже письмо редакции ‘Социал-Демократа’.

[lxv] Печатаем с копии, сохранившейся в архиве П. Аксельрода.

[lxvi] Предполагалось дальнейшее издание сборников типа вышедшего в 1888 г. ‘литературно-политического сборника’ ‘Социал-Демократ’ (см. примечание 1-ое к предыдущему письму). Это издание не состоялось. Позже план издания был расширен, и группа ‘Освобождение Труда’ приступила к изданию ‘трехмесячного литературно-политического обозрения’ ‘Социал-Демократ’. Вышло 4 книги этого обозрения: 1-ая в феврале 1890 г., 2-ая в августе 1890 г., 3-ая — в декабре 1890 г. и 4-ая — в 1892 г.

[lxvii] Николай Гаврилович Чернышевский (1829-1889 г.) — великий русский мыслитель, публицист и ученый, художественный критик, экономист, руководитель ‘Современника’ в пору наивысшего расцвета этого журнала, самостоятельно пришедший ко многим положениям исторического материализма, и явившийся в 50-ых годах, в эпоху подготовки ‘великих реформ’, предтечей научного социализма в России, материалист школы Фейербаха в философии, социалист, демократ, западник в политике. Автор сочинений ‘Примечания к основаниям политической экономии Милля’, ‘Эстетические отношения искусства к действительности’, ‘Очерки гоголевского периода в русской литературе’, ‘Пролог пролога’, ‘Что делать’ и др. В 1862 г. был арестован и осужден сенатом на основании заведомо подложных документов на 14 лет каторги. После каторги Н. Чернышевский был водворен на поселение в Вилюйске Якутской области, откуда возвращен в Европейскую Россию, в Астрахань, в 1883 г. Скончался 17 октября 1889 г. По-видимому, редакция ‘Социал-Демократа’ обратилась к П. Лаврову с печатаемым здесь письмом именно в связи с его смертью.

[lxviii] Студенческие беспорядки в Петербурге осенью 1861 г. Движением руководил студенческий кружок, в который входил Утин, Неклюдов, Михаэлис и др. Беспорядки вылились в многотысячную уличную манифестацию (25 сентября), после чего университет был закрыт и руководители движения арестованы. В последующие дни было арестовано еще 240 человек студентов. В декабре большая часть арестованных была освобождена. Но Университет оставался закрытым, и это побудило студенческий комитет организовать ряд публичных курсов, которые читались в зале Петербургской Городской Думы. Среди лекторов, приглашенных комитетом, были П. Лавров и Н. Чернышевский, но полиция не допустила их к чтению лекций. Вскоре курсы закрылись. Н. Чернышевский, стоявший близко к студенческому движению, посвятил ему в апрельской книжке ‘Современника’ очень смелую, по тому времени, статью под заглавием ‘Научились ли?’, являвшуюся отповедью на нападки против студенчества реакционной печати. Некоторое время спустя Н. Чернышевский был арестован.

П. Лавров никогда не был особенно близок с Н. Чернышевским, но встречался с ним в период студенческих беспорядков. Лично познакомился П. Лавров с И. Чернышевским в феврале 1862 г. (См. Л. Пантелеев ‘Из воспоминаний прошлого’ в сборнике статей ‘П. Л. Лавров’, изд. ‘Колос’, Петербург 1922 г.).

[lxix] Разбор сочинений Н. Г. Чернышевского имел в виду писать Г. Плеханов. Эта работа вылилась в форму четырех обширных статей, появившихся в ‘литературно-политическом обозрении ‘Социал-Демократ’ (в 1890-1892 г.) и позже вошедших в переработанном виде в книгу Г. Плеханова ‘Н. Г. Чернышевский’.

[lxx] В имеющейся в нашем распоряжении копии настоящего письма нет подписи, был ли получен от П. Лаврова ответ на это письмо, — нам неизвестно. Во всяком случае, ни в одном литературном предприятии группы ‘Освобождение Труда’ П. Лавров не участвовал.

[lxxi] Описка автора. В это время между П. Лавровым и П. Аксельродом не было тесных сношений.

[lxxii] А. Л. Теплов в 1878 г. осужден Сенатом на поселение, бежал из Сибири заграницу. Весной 1890 г. был арестован в Париже по обвинению в изготовлении бомб, вместе с Лаврениусом, Рейнштейном, Накашидзе, Степановым, Кашинцевым и др. Дело было подстроено русской полицией с тем, чтобы побудить французское правительство отказать русским эмигрантам в праве убежища. Деятельную роль в изготовлении бомб играл провокатор Гекельман-фон-Ландэйзен. В числе защитников обвиняемых на суде выступал Мильеран. В разоблачении Ландэйзена и в защите привлеченных к суду в глазах общественного мнения принимал деятельное участие П. Лавров. Дело кончилось приговором ряда обвиняемых, в том числе и А. Л. Теплова, к тюремному заключению, но своей политической цели русское правительство не добилось. Во второй книге ‘литературно-политического обозрения’ ‘Социал-Демократа’ этому делу посвящена статья ‘Французское правосудие и русское шпионство’.

[lxxiii] В этом месте в письме не разобрано слово.

Р. С. Ф. С. Р.

МАТЕРИАЛЫ ПО ИСТОРИИ РУССКОГО РЕВОЛЮЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ

Т. II

ИЗ АРХИВА П. Б. АКСЕЛЬРОДА

РУССКИЙ РЕВОЛЮЦИОННЫЙ АРХИВ/БЕРЛИН

ИЗ АРХИВА П. Б. АКСЕЛЬРОДА

1881-1896

ИЗ ПЕРЕПИСКИ П. Б. АКСЕЛЬРОДА С П. Л. ЛАВРОВЫМ

1. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

2. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

3. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

[Приписка Л. Г. Дейча к письму П. Л. Лаврова]

4. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

5. П. Б. Аксельрод — П. Л. Лаврову[xlix]

6. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

7. Редакция ‘Социал-Демократа’ — П. Л. Лаврову[lxv]

8. П. Л. Лавров — П. Б. Аксельроду

Читайте также: