А. А. Соколов
ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ
А. А. Соколов
ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ
(Фрагмент)
Комментарии
Комментарии
А. А. СОКОЛОВ
А. А. СОКОЛОВ
ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ
ИЗ МОИХ ВОСПОМИНАНИЙ
Из моих воспоминаний, Соколов А. А., Год: 1909
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Источник: Шкляревский А. Что побудило к убийству? (Рассказы следователя) / Подгот. текста, сост. вступ. ст., коммент. А. И. Рейтблата. — М.: Худож. лит., 1993. — 303 с. (‘Забытая книга’)
Scan, OCR, SpellCheck, Formatting: Алексей Никитин, 2009
Слово ‘богема’ ввел в употребление французский писатель Генрих Мюрже. Богема, собственно, — цыганщина. Богемою Мюрже окрестил студентов Латинского квартала, но затем богемой стали называть всякую интеллигентную бедноту, которая артистически — весело и беззаботно — переносит лишения и даже с некоторым презрением относится к земным благам.
‘Есть нечего, да жить весело’ — пословица, которой характеризуется жизнь богемы. Но наша богема, имея много общего с богемой Латинского квартала, имела свои особенности. К числу особенностей принадлежало и то, что она делилась на два разряда.
В шестидесятых годах в первом разряде богемы числились: Мей, Кроль, Решетников, Сергей Максимов, Михневич, Помяловский, Курочкины, Василий и Николай, Омулевский, Жулев, Лейкин, Иванов-Классик и многие другие.
Ко второму разряду принадлежали: Шкляревский, Кущевский, Ломачевский, Крутиков, Волокитин и другие.
Первые выбирали для своих сходбищ рестораны почище и подороже, вторые ютились в подвальных ресторанчиках, которые так и звались ‘ямками’.
Замечательно, что первый разряд богемы пил сильнее, так сказать — беспробуднее. Многие из них принесли свою жизнь в жертву своей невоздержанности: почти все они умерли, не достигнув 50 лет, а некоторые погибли на заре жизни. Так, Решетников умер 30, а Помяловский — 27 лет.
Если из перечисленных нами лиц С. В. Максимов, В. О. Михневич, Н. А. Лейкин и другие достигли более солидного возраста, то на это, безусловно, повлиял выход их из богемы. А на этот выход оказали влияние хорошие женщины, давшие им семью и сердечное отношение.
В богеме второго разряда гигантами питья являлись Шкляревский и Кущевский.
Шкляревский — русский Габорио, совершенно не оцененный нашею партийною критикою <...> Прошла критика <...> мимо Шкляревского, не отметив ни одного его романа, а между тем все его романы, взятые из уголовных дел, были удивительно талантливо разработаны.
Пользоваться Шкляревскому уголовными делами было очень легко, так как он около четырех лет занимался у А. Ф. Кони. Шкляревский знал отлично жизнь. Он вместе с А. С. Сувориным учительствовал в Воронежской губернии, затем служил и много путешествовал. Что заставляло его пить — необъяснимо. Его всегда в дни запоя спасал великий гуманист-врач, профессор Манассеин, который клал его в клинику и вытрезвлял.
Некрасов тоже много раз старался останавливать Шкляревского, видя в нем большое дарование.
— Разве ты так бы писал, если бы жил трезвее? — говорил он ему.
Раз Шкляревский слушал-слушал увещания Некрасова да вдруг и выпалил:
— Не тебе обо мне судить, потому ты сам писать не умеешь. Ты вон свое стихотворение ‘Еду ли ночью по улице темной’ шедевром считаешь, а стихотворение — дрянь и в основе ложное. ‘Она’ идет торговать собою, чтобы ‘добыть’ на гроб сыну и на ужин отцу, и при этом надевает свое хорошее подвенечное платье. Ну подумай! Зачем ей было идти торговать собою, когда за ту же цену можно было продать хорошее платье и сделать гроб и накормить отца?
Некрасов потом говорил:
— Осенил он меня своею критикою.
Большим приятелем Шкляревского и многих других писателей был трактирщик С. А. Барашков. Скольких он, будучи сам человеком небогатым, выручил из беды. Особенно дружен был с ним Шкляревский. Как нужда, он к другу: ‘Выручай!’ Друг выручал, и Шкляревский мог садиться за работу.
Писал он урывками, писал в поле, писал на ходу, писал в больнице. Если мы примем во внимание такой изумительный способ писания, то придем к еще большему удивлению перед дарованием Шкляревского.
Иногда Шкляревский пропивал с себя все и сидел дома в одном нижнем белье, пока его не выручал из беды все тот же друг-приятель Барашков, к которому, говорил Шкляревский, ‘мне идти было все равно как к брату родному’.
Выручал его из беды, собственно, для того, чтобы тот снова попадал в беду.
Фрагмент печатается по: Соколов А. А. Из моих воспоминаний // Московский листок. Иллюстрированное прибавление. 1909. No 4.
Автор воспоминаний — Соколов Александр Алексеевич (1850— 1913) — журналист, прозаик, драматург. В течение ряда лет редактировал газету ‘Петербургский листок’, в том числе в те годы, когда там сотрудничал Шкляревский. Кружок богемных литераторов изображен в романе Шкляревского ‘Князь Амалат-Бек’ (СПб., 1882. С. 128-129, 135-136, 141-142).
Мюрже Анри (1822-1861) — автор ‘Сцен из жизни богемы’ — очерков о жизни учащейся и артистической молодежи Парижа 1840-1850-х гг.
Мей Лев Александрович (1822-1862), Кроль Николай Иванович (1823-1871), Курочкин Василий Степанович (1831-1875), Курочкин Николай Степанович (1830-1884), Жулев Гавриил Николаевич (1836-1878), Иванов (пс. Классик) Алексей Федорович (1841-1894) — поэты, Решетников Федор Михайлович (1841-1871), Максимов Сергей Васильевич (1831-1901), Михневич Владимир Осипович (1841-1899), Помяловский Николай Герасимович (1835-1863), Омулевский (настоящая фамилия — Федоров) Иннокентий Васильевич (1836-1883), Лейкин Николай Александрович (1841-1906), Кущевский Иван Афанасьевич (1847-1876), Ломачевский Дмитрий Платонович (1830-е гг.-1877), Крутиков Александр Павлович, Волокитин Николай Иванович (1835-1893) — прозаики. Большинство из перечисленных литераторов сотрудничало в так называемой малой прессе.
Кони Анатолий Федорович (1844-1927) — выдающийся русский юрист, поддерживал дружеские отношения со многими писателями.
Суворин Алексей Сергеевич (1834-1912) — известный публицист и издатель.
Манассеин Вячеслав Авксентьевич (1841-1901) — известный терапевт, профессор медико-хирургической академии, где возглавлял терапевтическую клинику, редактировал газету ‘Врач’ и принимал активное участие в работе Литературного фонда.
Барашков Семен Андреевич — трактирный служитель, друг Шкляревского, неоднократно помогавший ему в трудных ситуациях. Копии несохранившихся писем Шкляревского ему за 1882-1883 гг. хранятся в Отделе рукописей Государственного литературного музея (ф. 82, No 7660).