ПУШКИНСКІЙ СБОРНИКЪ
(въ память столтія дня рожденія поэта)
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ТИПОГРАФІЯ А. С. СУВОРИНА. ЭРТЕЛЕВЪ ПЕР., Д. 13
1899
Н. В. Подвысоцкій.
Н. В. Подвысоцкій.
ИЗЪ МОИХЪ ВОСПОМИНАНІЙ.
ИЗЪ МОИХЪ ВОСПОМИНАНІЙ.
Из моих воспоминаний, Подвысоцкий Николай Валерианович, Год: 1899
Время на прочтение: 4 минут(ы)
— Что вы тамъ ни говорите, а я глубоко убжденъ, что въ жизни почти каждаго человка, кто бы онъ ни былъ и на какой бы ступеньк общественной лстницы ни находился, бывали боле или мене странные, изъ ряда вонъ выходящіе и загадочные случаи,— сказалъ какъ-то однажды, въ конц 60-хъ годовъ, мой давно уже умершій ддъ. Николай Ивановичъ Величко, обратясь къ маленькому, хорошо знакомому между собою обществу, собравшемуся посл обда въ его уютномъ кабинет въ Вернигоровщин, въ этомъ очаровательнйшемъ его имніи, въ которомъ все было такъ прекрасно устроено и въ которомъ на всемъ лежала какая-то особенная печать его доброты, сердечности и рдкаго въ то грубое крпостническое время человколюбія.
— Вс вы, мои друзья,— началъ Николай Ивановичъ посл маленькой паузы,— замтили, быть можетъ, надъ этимъ стариннымъ кожанымъ диваномъ, на которомъ я имю обыкновеніе спать, этотъ незатйливый портретъ нашего славнаго и столь знаменитаго поэта Александра Сергевича Пушкина, который въ 1825-мъ незабвенномъ для меня году сидлъ на этомъ самомъ диван и самъ лично на этомъ же мст повсилъ свой портретъ, рисованный здсь имъ самимъ.
Надо вамъ замтить, что въ это время петербургская администрація, а также и высшая провинціальная, не желавшая отставать отъ столичной, относилась не совсмъ дружелюбно къ нашему славному писателю. Многіе изъ нихъ вовсе не хотли признавать въ Александр Сергевич Пушкин выдающагося дарованія и видть въ немъ человка, проникнутаго искренней и безкорыстной любовью къ отечеству, а напротивъ, признавали въ немъ субъекта неблагонамреннаго и вреднаго во всхъ отношеніяхъ, котораго слдовало всячески преслдовать. Въ этомъ особенно хотлъ отличиться тогдашній черниговскій губернаторъ, человкъ странный во многихъ отношеніяхъ и относившійся съ какимъ-то исключительнымъ враждебнымъ чувствомъ къ Александру Сергевичу, благодаря какимъ-то личнымъ счетамъ съ нимъ.
Ходили довольно упорные слухи, что Пушкинъ написалъ злую и ядовитую эпиграмму на нашего губернатора, которая не только его раздражала въ высшей степени, но которая, какъ ему было доподлинно извстно, длала его смшнымъ въ глазахъ всхъ насъ. И мн не разъ приходилось слышать отъ самого губернатора, какъ онъ называлъ публично Пушкина якобинцемъ, измнникомъ, котораго обязательно слдовало держать подъ арестомъ въ крпости, и т. п. вещи.
Произведенія Пушкина, которыми многіе изъ насъ тогда уже зачитывались, онъ не могъ видть равнодушно, считалъ безусловно предосудительными и было два-три случая, что, бывая у кого нибудь изъ насъ, завидя таковыя, онъ прямо бросалъ ихъ въ печку. Всей полиціи въ губерніи дано было секретное предписаніе: ‘строго наблюденіе имть, не будетъ ли въ прізд въ подчиненной мн губерніи такой-то Пушкинъ, а буде прідетъ, немедленно донести, у кого изъ помщиковъ остановится, дабы все послдующее время имть за нимъ секретное неупустительное наблюденіе’.
Однажды, въ конц лта, въ мстечк Ични, которое, какъ вамъ всмъ извстно, отстоитъ отсюда въ нсколькихъ верстахъ, былъ проздомъ Александръ Сергевичъ и, остановившись тамъ на одномъ постояломъ двор, встртилъ мстныхъ помщиковъ, съ которыми по замедлилъ познакомиться и вступить въ самую оживленную бесду, вскор перешедшую въ полемическій шумный спорь, при чемъ ойъ горячо отстаивалъ свои убжденія и рзко порицалъ установившіеся порядки. Но вдругъ, совершенно случайно, мимо этого дома, въ которомъ окна были отворены, проходитъ мстный полицейскій чинъ, обратившій невольное вниманіе на смлыя, задорныя рчи незнакомца, который отъ поры до времени появлялся въ окнахъ, благодаря тому, что ходилъ по комнат.
Наведя немедленно справки относительно того, кто и откуда этотъ исключительный нарушитель тишины и спокойствія, — полицейскій, давно уже искавшій случая выдвинуться, пришелъ положительно въ телячій восторгъ, когда узналъ, что это тотъ самый Пушкинъ, о которомъ имлось у него секретное предписаніе самого губернатора. Сдлавъ кому слдуетъ строжайшее распоряженіе, чтобы Пушкину отнюдь не дали возможности ухать, пока онъ не вернется, чинъ со всхъ ногъ побжалъ домой, чтобы посовтоваться со своимъ начальствомъ, сирчь со своей дражайшей половиной, о томъ ‘какъ быть и что предпринять?’ Въ виду исключительныхъ обстоятельствъ, былъ данъ мудрый совтъ немедленно переодться и неукоснительно слдить за подозрительной личностью.
И вотъ, по прошествіи какого нибудь часа, за экипажемъ Пушкина, направляющимся къ Вернигоровщин, слдомъ двигался и другой экипажъ, въ которомъ сидлъ извстный вамъ чинъ, переодтый въ какой-то неопредленный костюмъ.
Когда Александръ Сергевичъ пріхалъ въ Вернигоровщину, обстоятельства мои сложились такъ, что меня тамъ не было. Но, тмъ не мене, онъ зашелъ въ домъ и, обходя вс комнаты, зашелъ также и въ этотъ кабинетъ, чтобы у письменнаго стола написать мн что-то, какъ объ этомъ было имъ заявлено дворецкому, впустившему также въ домъ и переодтаго полицейскаго, личность котораго была ему давно извстна. Однако, у письменнаго стола Пушкинъ не сталъ ничего писать, вроятно потому, что весь столъ былъ загроможденъ разными бумагами и письмами, — онъ счелъ для себя боле удобнымъ, взявъ бумагу, перо и чернила, устроиться за отдльнымъ столикомъ, который придвинулъ къ этому дивану.
Пріхавъ часа черезъ четыре домой, я уже Александра Сергевича не засталъ у себя, но узналъ отъ своихъ перепугавшихся людей, что безъ меня прізжалъ сюда какой-то подозрительный, никому неизвстный баринъ, который хотлъ передать мн какое-то письмо и который въ кабинет сначала немного полежалъ на диван, облокотясь на правую руку, а потомъ что-то писалъ, придвинувъ къ себ маленькій столикъ.
Отъ нихъ же я узналъ, что слдомъ за этимъ бариномъ прізжалъ всмъ здсь извстный полицейскій, но переодтый какъ-то странно, и что онъ имъ шепнулъ — не препятствовать этому барину длать, что онъ захочетъ, а что онъ, полицейскій, будетъ за нимъ слдить.
Когда же прізжій баринъ сталъ собираться, чтобы ухать, полицейскій заходилъ въ кабинетъ за своей шапкой и тоже вслдъ за нимъ ухалъ.
Узнавши все это, показавшееся весьма страннымъ, я отправился въ кабинетъ и засталъ тамъ дйствительно придвинутый столикъ къ дивану и письменныя принадлежности на стол, но какихъ бы то ни было писемъ не оказалось, и я былъ въ недоумніи относительно того, кто бы это могъ быть. Бросивъ взглядъ на спинку дивана, я невольно замтилъ надъ нею этотъ портретъ, нарисованный перомъ на моей бумаг, а когда я его показалъ моимъ людямъ, то вс признали въ немъ сходство съ тмъ бариномъ, который былъ и который ухалъ боле часа тому назадъ. Для меня сдлалось яснымъ, кто былъ мои дорогой гость.
Вслдъ за этимъ, портретъ былъ вправленъ подъ стекло и я имъ очень дорожу, а на этомъ диван я сталъ часто засиживаться, мечтая о прожитомъ.
Наведенныя же справки у полицейскаго не привели ни къ чему,— онъ даже сталъ упорно отрицать свое посщеніе, утверждая, что все это была мистификація, а вмст съ тмъ сталъ меня всячески избгать.
Губернаторъ же совершенно какъ-то перемнился ко мн въ обращеніи и вскор сдлалъ мн самымъ наивнымъ образомъ даже крупную непріятность.
Только впослдствіи, года черезъ два, пришлось мн узнать отъ одного чиновника особыхъ порученій при нашемъ губернатор, что этому послднему, приблизительно въ то время, когда имлъ мсто у меня этотъ загадочный случай, были представлены два письма, совершенно скомпрометировавшія меня въ его глазахъ, при чемъ ему, чиновнику, извстно, что одно изъ этихъ писемъ было отъ поэта Александра Сергевича Пушкина, а другое отъ какого-то моего хорошаго знакомаго, судя по содержанію письма, но имя котораго онъ теперь вовсе по помнитъ.
Г. Новгородъ.
1899 г. 27 января.