Петр Дудоров.
Иван-сирота
Петр Дудоров.
Иван-сирота
Иван-сирота, Дудоров-Орловец Петр Петрович, Год: 1915
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Жил-был один старик.
А у этого старика был сын, по имени Иван.
Была у старика хата, курочка, утка, петух да куль муки.
Вот почувствовали однажды старик, что приходить ему конец, призвал к себе сына и говорит:
— Ну, Иван, пожил я довольно, пора моим старым костям и на покой. Оставляю я тебе курочку, утку, петуха да куль муки. Живи тихо и смирно, не делай никому худого, авось, Господь сироту не оставит.
Сказал это старик, благословил сына и умер.
Долго горевал Иван, да ничем нельзя было помочь горю.
Похоронил он отца и стал жить один в своей избушке.
Вот пришел раз Иван с работы, только-было хотел корку хлеба поесть, глядь — к избе ветхий старичок подходит.
Подошел старичок к окну, увидал Ивана и говорит:
— Божий человек, накорми меня, старика. Целый день маковой росинки во рту не было.
А Иван и отвечает:
— Заходи, дедушка, в избу.
Зашел ветхий старичок в избу, помолился на образа и сел на лавку.
А Иван принес дров, затопил печь, зарезал курочку, зажарил ее и подал гостю.
Съел ветхий старичок курочку, поблагодарил и говорит:
— Спасибо тебе, Иван-Сирота. У самого у тебя мало было, а меня, старика, пожалел. Отблагодарю и я тебя. Слушай же меня хорошенько. Как пойдешь ты через пять дней в поле, увидишь на дороге камешек пестренький. Возьми этот камешек и спрячь в карман. Не простой это будет камешек. Как переложишь ты его за пазуху, так станешь ты птичий язык понимать.
Сказал это ветхий старичок и ушел.
А Иван за работу принялся.
Вот пошел он на следующий день на работу, наработался в волю и вернулся домой.
Глядь, а к его избе еще более ветхий старичок идет.
Подошел старец к окну и говорит:
— Не покормишь ли меня, добрый молодец? Вот уж двое суток, как я ничего не ел.
Жаль стало Ивану старца.
Позвал он его в избу, принес дров, затопил печь, зарезал уточку, изжарил ее и подал ветхому старику.
Съел старик уточку и говорит:
— Ну, спасибо тебе, добрый молодец. Сам беден, а для меня уточки не пожалел. Отблагодарю и я тебя за это. Слушай меня хорошенько: как будешь ты через четыре дня возвращаться с поля домой, увидишь ты больного щенка. Возьми к себе. Не простой то будет щенок, а дивный, будет он речь твою понимать и человеческим голосом говорить.
Сказал это ветхий старичок и ушел.
Пошел на третий день работать в поле Иван.
Наработался в волю, пришел домой, взял-было краюшку хлеба и хотел за еду приняться, глядь, — а к окну старик идет.
Старый-престарый, борода седая до земли, еле ноги передвигает, на палку опирается.
Подошел третий старец к окну и говорит:
— Здравствуй, Иван-Сирота. Покорми меня, старца. Три дня ничего я не ел, совсем с голоду умираю.
Жаль стало Ивану старца, он и говорит ему:
— Заходи, дедушка, в избу, авось, голодного не отпущу.
А сам затопил печь, зарезал петушка, изжарил его и подал старцу.
Съел старец петушка и говорит:
— Спасибо тебе, Иван-Сирота. Не пожалел ты для меня последнего петушка, отблагодарю и я тебя.
Вынул тут старец из кармана золотой перстенек, подал его Ивану-Сироте и говорит:
— Коли будешь ты в беде, надень этот перстенек на палец, он тебе в беде поможет.
Сказал это старец, помолился на образа, поблагодарил еще раз Ивана-Сироту и ушел.
Вот прошло пять дней с той поры, как к Ивану первый старец приходил.
Встал утром Иван, попил водички, поел хлебца и пошел в поле.
Вышел на дорогу, глядит, — камешек рябенький лежит.
Поднял его Иван-Сирота, положил в карман и пошел дальше.
Поработал он в поле, сколько было нужно и отправился домой.
Глядь, —сидит в траве больной щенок, да так жалобно повизгивает.
Поднял Иван щенка, взял его на руки и принес домой.
Только посадил-было его дома на лавку, а щенок и говорит человеческим голосом:
— Ну, Иван, взял ты меня, больного щенка, сумей и выкормить. Дай мне барана.
— Дал бы я тебе барана, да нет у меня его и денег нет. У самого только три пригоршни муки, — отвечает Иван.
А щенок и говорит:
— Продай соху и борону, а на те деньги мне барана купи. Наберусь я силы — тебе же службу сослужу.
Послушался Иван-Сирота.
Продал он соху и борону, купил барана, заколол и дал щенку.
А сам себе из горсти муки лепешку испек.
Съел щенок барана, стал вдвое больше, лег под лавку и до следующего дня проспал.
Наступил следующий день, щенок и говорит Ивану:
— Чувствую я, хозяин, что силы у меня прибавилось. Давай мне сегодня пять баранов.
— Да где же я их возьму? — спрашивает Иван-Сирота.
А щенок и отвечает:
— Продай лошадь. А уж я тебе услужу.
Послушал Иван щенка, продал лошадь, купил пятерых баранов, зарезал их и отдал щенку.
Съел их щенок, стал здоровым псом, лег под лавку и проспал до утра.
Проснулся пес утром и говорит Ивану:
— Ну, хозяин, прокормил ты меня два дня, прокорми меня и сегодня. Чувствую я голод великий, чувствую, что наберусь я силы сегодня окончательно. Достань-ка мне десять баранов.
Призадумался Иван.
А пес ему снова говорит:
— Продай избу, не пожалеешь. Отплачу я тебе хорошо за твою заботу.
Послушал своего пса Иван.
Продал он избу, купил десять баранов, зарезал их и дал псу.
А сам из последней горсти муки лепешку себе испек и ею закусил.
Съел пес всех десятерых баранов и превратился в могучего пса, в такого здорового, что даже под лавкой ему места не хватало.
Лег он посреди избы и заснул.
А Иван-Сирота тем временем шапку надел, да и пошел в лес погулять.
Пришел он в лес, сел под деревом и сидит.
Вдруг видит. — прилетели на дерево два щегла.
Сели на веточку и стали друг с другом разговаривать.
Вот и слышит Иван, как один из щеглов говорит:
— Ну, братец, полетал я сегодня по белому свету. Летал я в восьмое отсюда царство и видел я диво-дивное. В большом лесу видел я поляну, а посреди той поляны чугунная плита лежит и к той плите кольцо приковано. Только вылетел я на ту поляну, глядь, а плита приподнялась и из нее дух вышел. Вышел тот дух и говорит: — ‘Ну, еще ни один простой человек мною повелевать не научился. А то бы тот человек моим господином стал и я для него все бы делать должен был, а богатство трех колдуний к нему бы перешло’.
А другой щегленок и говорит:
— Экую, брат, новость сказал, я уже давно эту поляну и духа видел. И знаю, какое слово человек ему сказать должен, чтобы его покорить. Да только, чтобы это слово силу имело, надо разрешение от трех старух получить, что в дремучем лесу, в седьмом царстве отсюда, живут.
Первый щегол и спрашивает:
— A какие это слова?
— Да вот, стоит только, после разрешения трех старух, сказать: — ‘дух, появись!’ — все будет готово, — ответил другой щегол.
Поговорили еще птички и улетели.
А Иван-Сирота те слова их запомнил.
Посидел он под деревом еще некоторое время и пошел домой.
Пришел, разделся, лег в постель, а сам думает:
‘Что же это вышло? То у меня и изба, и лошадь, и борона, и соха была, а теперь я понимаю птичий язык, есть у меня пес богатырский и перстенек, а есть нечего и ни кола, ни двора не осталось’.
Заснул Иван-Сирота печальный-препечальный.
Проснулся на следующий день Иван-Сирота, а пес богатырский около его кровати сидит и на него глядит.
И говорить пес Ивану:
— Что вчера поделывал, хозяин?
Рассказал тут Иван-Сирота, как ходил он гулять и что слышал от птичек, рассказал про думы свои невеселые.
А пес богатырский и отвечает ему:
— Не тужи, хозяин. Сумел ты меня три дня прокормить, не пожалел своего добра, а теперь и я тебе службу сослужу. Садись верхом на меня, пойдем тех трех старух искать.
Сел Иван-Сирота верхом на пса, и понесся пес богатырский по полям и лесам, шибче ласточки быстро-летной.
Долго ли, коротко ли бежал пес быстроногий, а только прибежал он, наконец, в седьмое царство.
Перебежал пес через огромное поле, перепрыгнул через реку, побежал лесом.
Глядит Иван-Сирота — избушка стоит.
Стоит избушка на курьих ножках, к нему задом, а передом к такой чаще, сквозь которую и продраться силком нельзя.
Иван и говорит:
— Избушка, избушка, повернись ко мне передом, а к чаще задом.
Избушка и повернулась.
Слез на землю Иван-Сирота и только-было хотел в избушку войти, а пес ему и говорит:
— Будет тебя, хозяин, старуха потчевать. Все ешь и пей, только яблока нипочем не ешь.
Вошел Иван-Сирота в избушку, а там на скамейке седая старушка сидит.
Увидала старушка Ивана и спрашивает:
— Зачем, Иванушка, сюда пожаловал?
Рассказал тут Иван-Сирота, как он разговор птичек подслушал, и стал старуху просить, чтобы та ему разрешение дала.
Старуха выслушала и говорит:
— Вот, отведай сперва моего хлеба-соли, а там и разрешение тебе дам.
Накрыла тут старуха на стол, вынула из печки разные блюда и стала Ивана-Сироту разными вкусными кушаньями потчевать.
Потом достала с полки красное яблочко и говорит:
— Закуси теперь сладким яблочком.
Только сколько ни упрашивала она Ивана то яблочко скушать, тот даже в руки не захотел его взять.
Побилась-побилась старуха, видит, ничего с Иваном не поделаешь, и говорит ему:
— Ну, Иван-Сирота, выдержал, ты искушение, получай же и мое разрешение.
Отрезала она тут прядку своих волос и говорит снова:
— Возьми ты эту прядку, поезжай к моей сестре, отдай ей эту прядку и расскажи ей, как ты у меня погостил!..
Взял Иван-Сирота прядку волос, поблагодарил старуху, вышел из избушки, вскочила, на пса богатырского и поехал дальше.
Долго ли, коротко ли ехали они, а только приехали они на большую поляну.
Глядит Иван, а посреди поляны на одном столбе стоит избушка, да так шибко кружится, что ветер от нее идет.
Подъехал Иван к избушке, слез на землю и говорит:
— Избушка, избушка, не вертись, а лучше остановись.
Избушка остановилась.
Хотел-было Иван-Сирота в нее войти, а пес ему и говорит:
— Будет тебя, хозяин, старуха потчевать, а потом спать на скамейке укладывать. Ешь и пей все и спать ложись. Только как погасит старуха огонь, ты осторожно пошарь под лавкой. Будет у ней под той лавкой овца лежать. Возьми ты ту овцу и на свое место положи, а сам под лавкой засни.
Вошел Иван-Сирота в избушку, видит — за пряжей старуха сидит, еще старше, чем первая.
Увидала она Ивана и спрашивает:
— Зачем, Иван, ко мне пожаловал?
Рассказал тут ей Иван, как он птичий разговор подслушал, как у ее младшей сестры побывал, и подал ей клок волос, которые ему ее младшая сестра дала.
— Узнаю сестрины волосы. — сказала старуха. — Ну, милости просим. Отведай моего хлеба-соли, отдохни с дороги хорошенько, а завтра и я тебе разрешение дам.
Накрыла тут вторая старуха стол чистой скатертью, уставила его весь разными вкусными кушаньями, наставила квасов да медов и стала Ивана-сироту потчевать.
А Иван ест, да похваливает, пьет, да облизывается.
Глядь, и вечер наступил.
Наелся, напился Иван, а старуха ему и говорит: Ну, а теперь спать вот сюда, на скамейку, ложись. Поспи хорошенько с дороги.
Лег Иван на лавке, а старуха загасила лучину и легла на кровати.
Нащупал Иван под лавкой овцу, взял ее осторожненько, положили на свое место, а сам под лавкой лег и заснул.
Услыхала старуха храп, поняла, что Иван заснул, слезла тихонько с кровати, нашла ощупью острый топор, подкралась к тому месту, где Ивана положила, нащупала овцу и думает:
‘Это голова Ивана’.
Размахнулась топором она, да как ударит им по овце, так голова овечья на пол и покатилась.
Бросила старуха на пол топор, сама легла на постель и думает:
‘Нет уж, любезный, теперь не овладеешь духом подземелья’.
Утром проснулся чуть-свет Иван-Сирота, увидел топор и овцу, топор спрятал, а овцу и голову ее вынес из избы и закопал, пол и лавку подмыл, а сам на лавке лег.
Проснулась старуха, да только ахнула.
А Иван-Сирота ей и говорит:
— Что смотришь, старуха? Думаешь, что если ты мне голову отрубила, так я и мертвый. Да разве не знаешь, что у меня такая голова, что сколько ее ни руби, она снова на свое место пристанет. Коли первый раз ее отрубит кто, то голова моя только на место станет, а коли кто ее во второй раз отрубит, так голова сначала все кругом спалит, а потом на место станет.
Испугалась старуха, не решилась во второй раз пробовать Ивану голову рубить и говорит:
— Ну, добрый молодец, возьми и мое разрешение. Вот тебе перышко рябенькое, приедешь к нашей старшей сестре, покажи ей это перышко, да расскажи ей, как у меня побывал.
А сама думает:
‘Ну, от старшей-то сестры ты не вывернешься!’
Поблагодарили Иван-Сирота вторую старуху, сел на пса богатырского и поехал дальше.
Ехал Иван, ехал, да и приехал на опушку леса.
Смотрит, а на той опушке изба стоит, вокруг избы забор высокий, а к забору шесты приделаны, а на тех шестах черепа человеческие насажены.
Испугался Иван-Сирота.
А пес ему и говорит:
— Не бойся, хозяин. Ешь и пей смело, только не бери с собой ничего от нее в дорогу.
Вошел в избу Иван-Сирота.
И ворота и двери перед ним сами открылись,
Увидала Ивана третья старуха и говорит:
— Здравствуй, Иван-Сирота. Зачем ко мне пожаловал?
Рассказал и ей Иван, как подслушал птичий разговор, как побывал у двух ее младших сестер, и подал ей перышко рябенькое.
Посмотрела старуха на перышко и говорит:
— Да, это перышко курочки моей средней сестры. Ну, милости просим. Закуси, чем Бог послал, а потом я тебе и разрешение дам.
А сама старуха и думает:
‘Разрешение-то я тебе дам, да доедешь ли с ним, молодец, до места’.
Накрыла старуха на стол, наставила на него разные кушанья, наставила медов сладких и стала Ивана потчевать.
Наелся, напился Иван, а старуха ему и говорит:
— Ну, получи, Иванушка, и мое разрешение. Поезжай в путь-дороженьку. Возьми с собою этот перстень с камнем самоцветным. Без него не подойти тебе к плите. Как подъедешь ты к плите на сто верст, надень этот перстень на палец и тогда смело поезжай. А откуда сто верст до плиты останется, ты узнаешь по двум обгорелым липам, которые рядом стоят.
Забыл Иван-Сирота про слова своего пса и помчался дальше.
Долго ли, коротко ли, приехал Иван-Сирота в восьмое царство и доехал до двух обгорелых лип, что рядом стояли.
Вынул Иван из кармана старухин перстень, надел на палец.
И только успел он надеть перстень, как тут же свалился мертвым на землю.
Заплакал пес богатырский.
Понял он, что не послушал его указаний Иван-Сирота, да только никак не мог догадаться, что взял он у старой колдуньи.
Сел он около мертвого Ивана и завыл жалобно.
Потом стал осматривать Ивана и увидел на пальце его перстень с камнем самоцветным.
Вдруг слышит пес — шум по лесу идет.
Догадался верный пес, что это старая колдунья идет, чтобы Ивану голову отрубить и на шест у своего забора ее насадить.
Схватил пес Ивана за палец и откусил его вместе.
Как только откусил пес палец у Ивана, так Иван сразу и ожил.
А пес верный нечаянно палец с перстнем проглотил.
Да тут же и сдох.
Посмотрел Иван-Сирота, видит — сдох его верный пес.
Заплакал Иван-Сирота.
А шум по лесу все сильнее идет.
Услыхал его Иван и побежал без оглядки, куда глаза глядит.
Добежал он до какой-то пещеры и спрятался в ней.
Вот прибежала злая ведьма к двум обгорелым липкам и зашипела от злобы.
Думала Ивана найти, а нашла пса.
Жалко стало ей перстня чудесного.
Думала она Ивана мертвым найти, голову ему отрубить, а перстень назад после этого себе назад взять, а вышло, что от перстня собака сдохла, а Иван невредимым куда-то ушел.
Стала колдунья Ивана искать.
Избегала весь лес, да как ни с чем к двум липкам и вернулась.
Стала она около пса колдовать и узнала, что кольцо ее у пса в желудке лежит.
Вынула она из кармана порошок и посыпала его в ноздри псу.
Пес от этого порошка как чихнет.
Кольцо с пальцем и выскочило.
Ожил сразу пес, да пока колдунья перстень с Иванова пальца снимала, пустился со всех ног прочь от колдуньи.
Оглянулась колдунья, а пса и след простыл.
Бежит пес по лесу, а сам следы обнюхивает.
Добежал он, наконец, до той пещеры, в которой Иван-Сирота скрылся, вбежал в нее и предстал перед Иваном.
Обрадовался Иван, стал своего друга гладить и ласкать, а пес и говорит:
— Ну, хозяин, мешкать некогда. Садись ко мне на спину, да поедем дальше.
В час сто верст проехали и очутились, наконец, на большой лужайке.
Поискал Иван-Сирота и нашел на лужайке плиту чугунную с чугунным кольцом.
Встал перед нею Иван-сирота и произнес:
— Дух, появись!
Не успел он промолвить эти слова, как плита с шумом поднялась, и из подземелья выскочил огромный дух.
— Я слушаю твои приказания, господин, — проговорил дух.
Подумал-подумал Иван и говорит:
— Приготовь-ка ты нам прежде всего поесть.
Хлопнул дух в ладоши, и тотчас же несколько подвластных ему духов выскочило из подземелья, неся два стола, два стула, разные кушанья, фрукты, сласти и напитки.
Сели — Иван за один стол, а пес за другой, и принялись за еду.
Наелся досыта Иван и спрашивает:
— Что вы за духи и что это за подземелье?
— Я дух этого подземелья, — ответил первый дух. — А остальные духи — мои слуги. Скрыты в этом подземелье богатства тех трех старухи, у которых ты был. Много добрых молодцев до него добирались, да хоть сестры и давали разрешение, но все молодцы либо у первой засыпали, либо у второй погибали, либо у третьей головы складывали. А теперь ты — наш господин. Только берегись, не захотят они тебе простить, что ты их сокровищами овладел, и постараются тебе отомстить.
Только-что сказал это дух, как послышался в лесу гул.
А это три колдуньи вместе собрались и за Иваном в погоню пустились.
Летят по лесу, деревья с корнями выворачивают да словно соломинки их по сторонам пошвыривают, дорогу себе очищают.
Обернулся Иван-Сирота к духу и говорит ему:
— Закрой подземелье так, чтобы колдуньи его открыть не могли. Да садись за моей спиной.
Запер духи подземелье, а гул все громче становится, так по лесу треск и идет.
Вскочил на пса богатырского Иван-Сирота, посадил сзади себя духа, и понесся пес, словно ветер степной.
Долго скакали они, да вдруг слышат тихий шум сзади.
Остановил пса Иван-Сирота, приложил ухо к земле и стал прислушиваться.
Слышит трески и гул по лесу идет.
Догадался он, что три колдуньи за ним гонятся.
Вскочил он снова на пса, и помчался пес богатырский еще быстрее.
Три дня и три ночи мчался верный пес без отдыху.
А шум все ближе и ближе, шум все слышнее и слышнее, лес так и стонет от треска.
Оглянулся Иван-Сирота, а три колдуньи их уже нагоняют, только четверть версты им до Ивана осталось.
Набрался сил пес богатырский, припустил что есть духу, оглянулся Иван назад, а колдуньи не отстают, только все еще больше приближаются.
Уже несколько саженей осталось, вот-вот схватят пса и Ивана.
Вспомнил тут Иван-Сирота про перстенек, который ему старик дал.
Надел он его на палец и только успел его надеть, как за хвостом пса огненная река образовалась.
Очутились все три колдуньи в огненном пламени, да так и сгорели в нем.
Спрятал Иван-Сирота перстенек обратно в карман, огненное море исчезло, а вместе с ним исчезли все три колдуньи.
Обрадовался Иван-Сирота и говорит:
— Ну, пес мой верный, неси ты нас снова назад, к подземелью злых колдуний.
Повернул пес и помчался назад.
Вот бежал он, бежал и прибежал, наконец, до того самого места, где подземелье находилось.
Хлопнул дух в ладоши, и тотчас же отворилось подземелье.
Выскочили из него второстепенные духи, схватили Ивана-Сироту и спустили его на дно колодца.