Вильгельм Кюхельбекер И В А Н К У П Е Ц К И Й С Ы Н Оригинал здесь: 'Друзья и Партнеры'. ПИСЬМО К К<ОНСТАНТИНУ> О<СИПОВИЧУ> С<АВИЧЕВСКОМУ> ВМЕСТО ПОСВЯЩЕНИЯ И ПРЕДИСЛОВИЯ Не далеко время, когда мне придется расстаться с Вами, мой добрый К.О., и расстаться, вероятно, навсегда, до гробовой доски... Ужели в Вашей памяти воспоминание обо мне останется просто какою-то карикатурою, чем-то странным, причудливым, похожим несколько на те уродливые лица, какие рисует перед глазами нашими первосоние? - Вашим другом я не смею называть себя: для дружбы нужно равенство, ваше чистое, свежее сердце заслуживает в жизни встретить сердце столь же чистое и свежее. Но я желал бы Вам оставить какое-нибудь доказательство, что и я умею быть благодарным: и мне ли не быть Вам благодарным за те часы, в которые Вы, благородный юноша, являлись истинным ангелом- утешителем мне, преждевременному старику, измученному до судорог всеми возможными житейскими и сердечными терзаниями, терзаниями самыми изысканными и вместе самыми пошлыми и гадкими? Естественно, что мне должна была придти мысль посвятить Вам сочинение, которое я кончил в то время, когда наслаждался слишком коротковременным знакомством с Вами,- сочинение, которого отдельные части, так сказать, в Ваших глазах всплывали из глубины души моей, при Вас приняли настоящий вид и образ. Чувствую, что этот плод моего хворого воображения не достоин Вас.- С Вашим именем надлежало бы соединить нечто вроде Шиллерова Дон-Карлоса, нечто похожее по крайней мере на те из прежних моих собственных созданий, в которых еще виден набожный чтитель Серафима-Поэта, сотворшего этого Карлоса, Позу, Валленштейна, Теклу, Макса Пикколомини. - К несчастью, любезные сердцу моему памятники времени, для меня более отрадного, далеко предшествуют минуте, когда я Вас узнал и понял. Итак, примите то, что у меня теперь есть, - каково бы оно ни было. - А Ваше имя мне тут необ- ходимо: пусть хоть оно служит для других доказательством, сколь и по сю пору мне дороги те чувства и убеждения, которых Вы для меня представитель, которых Вы для меня были прекрасным олицетворением. Прости,- скажу,- тебя я видел, И ты недаром мне сиял, Не все я в небе ненавидел, Не все я в мире презирал. Дай-то бог, чтобы Вы и до дверей гроба не лишились утеши- тельной веры в светлую сторону природы человеческой! - Но, если бы случилось, что Вы бы и поколебались,- и тогда: Verachte nicht den Glauben dciner Jugend!1 Однако, мой добрый К. О., я забываю, что это не просто письмо к Вам, что эти строки, быть может, прочтете не Вы одни, что они не одно посвящение, а вместе и предисловие. Предисловие обыкновенно оправдание, посильное ограждение себя от обвинений, которые предчувствует дурная совесть автора. Тащиться ли и мне по этой давно изъезженной колее? - Если мой Купецкий Сын никуда не годен, его не спасут от заслуженного забвения ни самое превосходное предисловие, ни даже самые бла- госклонные отзывы критики. - Если же в нем есть самобытная жизнь, его не убьют никакие, ни даже самые едкие суждения. Вме- сто того чтобы оправдывать себя, не лучше ли самому исповедать свои ошибки и промахи? - К ним однако же не могу причислить главную идею: она, быть может, преувеличена, да что же мне де- лать, если она так, а не иначе поразила мое воображение, если принудила меня осуществить ее именно так, а не иначе? - В раз- витии, в подробностях скорее соглашусь признать недосмотры, на- пример хоть в том, что Андана слишком скоро могла усомниться в Булате и слишком поздно уверилась в низости и скаредности сво- его почтенного сожителя. Правда, и тут я бы мог кое-что сказать в ее извинение, но еще раз: не желаю себя оправдывать.- Охотно признаюсь и в том, что в моем Imbroglio2 много такого, без чего бы можно обойтись, например, Интермедии, что вдобавок и в са- мых составных его стихиях слишком много разнородного, и что они потому никак не произведут стройного, классического целого. Возможно ли в самом деле спаять в одно: сатиру и элегию, рассказ и драму, комедию и трагедию, лирическую поэзию и сказку, идеал и гротеск, смех и ужас, энтузиазм и житейскую прозу, и - ожи- дать от всего этого гармонии? - Далее, не спорю, что в самой при- хоти, с которою я так часто переменял метры, есть что-то похожее на шарлатанство, и сам вижу (и это всего хуже), что в моей сказ- ке-драме все, чего ни спросишь, да только почти нет драматиче- ского движения! - На моем месте, а другой, столь же смело и от- кровенно, быть может, сознался бы во всем этом: только, кажется, у редкого не следовало бы за тем с полдюжины но и однако, а тут неоспоримые доказательства, что он совершенно прав и что кри- тики врут, если его бранят за такие salti mortali3 и непроститель- ные опущения. - Я воздержусь от всех подобных красноречивых доводов и выходок, которые ровно ни к чему не ведут. - К чему же, ради бога, печатаю этот хаос и чего же хорошего от него ожи- даю? - На это, любезный К. О., предоставляю за меня отвечать тому из моих критиков, у которого на то достает ума-разума и доброй воли, а сомневаться, чтобы между русскими рецензентами мог найтись такой не близорукий и честный человек, значило бы нанесть смертельную обиду тому почтенному сословию, которое так беспристрастно, тонко и глубокомысленно оценило 'Горе от ума' Грибоедова, 'Полтаву' Пушкина, 'Гротески' Гоголя и 'Сердце и думку' Вельтмана. __________ 1 Не презирай верований своей юности! (нем.) 2 Запутанном произведении (итал.) 3 Сальто-мортале (итал.) ДЕЙСТВИЕ I Явление 1 В доме Зулейки. Иван и Зулейка. И в а н Устал я... Бабушка, здорово! У вас обедать не пора? 3 у л е й к а Давно пора, и все готово, Да где ты с самого утра... И в а н Таскался? - Видишь ли: вчера Я сбыл последние товары, Окончил все свои дела, Когда ж проснулся, мне пришла Охота посмотреть Бухары. 3 у л е й к а Как? - ты в Бухаре год почти Живешь, торгуешь и... И в а н Базары В Бухаре видел, а найти Промеж хлопот не мог досуга Взглянуть на храмы, на дворцы И прочее. Беда! - купцы На вечеринках друг у друга Привыкли спрашивать о том, Что кто видал в краю чужом. Итак, я побродил сегодня, А завтра, бабушка, пущусь (Была бы воля лишь господня!) В дорогу на святую Русь. 3 у л е й к а Что ж? ты не встретил ли, сердечный, Каких диковинок у нас? И в а н Как их не встретить! я сейчас С диковинки бесчеловечной: Вот из царева кабака, В оковах, как рука, нагого, Несут богатыря лихого Четыре дюжих мужика, Других четыре со всей мочи (Посмотришь и зажмуришь очи) Раз в раз в четыре молотка Разят его по груди белой И приговаривают так: 'Скажи, Булат, наездник смелый! Скажи: найдется ли дурак, Чтоб выкупил из злой неволи Тебя себе же на беду?' Он? - словно и не слышит боли И отвечает: 'Подожду'. 3 у л е й к а Мерзавцы! И в а н Истинно безбожно! Но вор же, верно, и Булат. 3 у л е й к а Ты судишь очень осторожно! Всегда, кто страждет, виноват. А между прочим вот в чем дело: Их на попойках, в кабаках Лихой Булат держал в руках. Бывало, только пикнут смело, Как вскочит и как гаркнет: 'Вон!'- Так всех их и положит он. Буянам больно надоело, Кипят на витязя враждой, Взять силой - не по силе бой, За хитрость взяться положили: Булата зазвали в кабак, Употчивали, напоили,- И богатырь попал впросак. Сидят, идет у них беседа Про то, про се, и вдруг соседа Толкнул сосед: 'Не ври же, брат, Не согласится наш Булат!' А витязь: 'Всякое сомненье В моем усердьи оскорбленье'. Тут третий тотчас подхватил: 'Булат - отец наш, это, други, Не я ли вам сто раз твердил, Но мы не требуем услуги, Не утрудим могучих сил...' Глупцу взбрела на ум нелепость, Спьяна, как видно, вздумал хват: 'Что, братцы? - если бы Булат На месяц нам отдался в крепость?' - 'Ххмм! - молвил богатырь,- и я Желал бы очень знать, друзья: Когда бы быть мне по несчастью Случилося под вашей властью, Что бы вы делали со мной? Но месяц? - долго! а доколе Не выкупят - я в вашей воле, Вам отдаюся головой'. И в а н Ну? 3 у л е й к а Месяц пролетел и боле: Никто не выкупил его, А он, бывало, ничего Не пощадит для избавленья Того, кто терпит угнетенья! Злодеям же его не лень: Сидят в кружале каждый день И пьют, выдумывая муки. Конечно, отряхнуть бы руки,- И цепи разорвал бы он, Но слово для него - закон. И в а н Жаль!.. я... Да великонька плата, Которой просят мужики За выкуп храброго Булата: Ведь сто рублей не пустяки. 3 у л е й к а Не поскупись. Ты барышами, Ты родовой казной богат, Так будь по деньгам тороват: То, что сегодня дашь руками, То, чем пожертвуешь теперь, Мой милый, завтра же, поверь, К тебе воротится - мешками. И в а н Мешками?- Дело! посмотрю. 3 у л е й к а Тут нечего смотреть, любезный, А надобно богатырю Скорей помочь. И в а н Пребесполезный На белом свете человек Подобный богатырь. 3 у л е й к а Голубчик! Конечно, богатырь не купчик: Его учи хоть целый век, Копить не выучишь.- Когда же Нагрянет вдруг не в добрый час Толпа разбойников на вас... И в а н Не говори: не рад я даже, Что в путь пустился, как про них, Злодеев, вспомню! - Слов моих Не примешь в сторону худую: Героев, витязей лихих (Я в том тебя, мою родную, Уверить смею) всей душой Я почитаю. 3 у л е й к а Друг ты мой! В твоем почтеньи им нисколько Нет пользы, ни нужды,- ты только Булата выкупи скорей. И в а н Булата и казной моей? Послушай, бабушка: те люди, Что бьют его по белой груди, Те приговаривают так: 'Найдется ли такой дурак, Который бы купил Булата У нас себе же на беду?' Казна моя не так богата, Чтоб на нее мне сопостата Себе купить... Нет! подожду! 3 у л е й к а Без отговорок: нет охоты, Желанья нет ему помочь? И в а н Я, бабушка,- я бы не прочь, Да вот беды боюся! 3 у л е й к а Что ты Меня морочишь? ведь ты сам Не веришь их пустым словам, Сам видишь: недруги страдальца! Небось не укольнешь и пальца, А купишь добрым делом клад. И в а н Кто кладу, бабушка, не рад? Но мешкать - не минешь наклада, Мне завтра с светом должно в путь... 3 у л е й к а Чтоб шею дать себе свернуть! И в а н Как? шею? 3 у л е й к а Милость и пощада Неведомы степным ордам, А через степь тебе дорога. И в а н Молчи, старуха, ради бога! Я выкуп за Булата дам. (Выбегает.) Зулейка смотрит ему вслед и пожимает плечами. Явление 2 Харем бухарского хана. Чертог его дочери Анданы. Андана и ее кормилица 3арема. 3 а р е м а Что тебя, царевна, краше? Не лучом ли красоты Отовсюду, солнце наше, Пленных привлекаешь ты? С юга, с запада, с востока, С севера, с концов земли На поклон к тебе пришли, Ты ж ко всем равно жестока. А н д а н а Не на мой же зов пришли С юга, с запада, с востока, С севера, с концов земли! По лазури одинока Ходит чистая луна: Не отдамся мужней воле, Мама, кончу, как она, Путь чрез жизненное поле. 3 а р е м а Не обманывай меня! Что же, голову склоня, Бродишь с грустию немою? Отягченная тоскою, Что же плачешь и во сне? Я ль, дитя мое, не стою, Чтобы вверилась ты мне? А н д а н а В темной роще не схоронишь Звонкой песни соловья, Слезки втайне не уронить: Нет, подсмотрят, вижу я! Я... 3 а р е м а Ты любишь? Да? Андана, Кто же избранный тобой? Хан ли, князь или герой, Юный, странствующий вони? А н д а н а Стан его, как пальма, строен, Небо в голубых очах, Мягче шелку темный волос, Розы рдеют на щеках, Соловья нежнее голос В алых, сахарных устах, Луч перуна в быстром взоре... С быстрым взором мне на горе Встретился мой робкий взор, И я стражду с этих пор, С этих пор грущу, тоскую, Мама, наяву, во сне, В день болтливый, в ночь немую, Меж людей, наедине, Говорить, молчать ли буду,- Таю в сладостном огне: Он мне чудится повсюду! 3 а р е м а Царь твой, дум твоих властитель, Не эфира ль легкий житель, Сильф, красавец неземной? А н д а н а Всех духов страны небесной Превосходит красотой, Но не гений бестелесный. 3 а р е м а Турок? А н д а н а Гяур. 3 а р е м а Мой творец! А н д а н а Властвует душой моею... 3 а р е м а Имя? А н д а н а И сказать не смею: Русский. 3 а р е м а Их посол? А н д а н а Купец. 3 а р е м а Иноземец нечестивый! Силой ада, чародей, Возмутил покой счастливый Девственной души твоей! А н д а н а Он и не мечтал о власти Над моей больной душей, Он не знает даже страсти, Отравившей мой покой. 3 а р е м а Дочь блистательного хана, Вспомни то, кто ты, Андана! Не минует нас беда: Ждать отрадного плода Можно ль от любви подобной? А н д а н а Ждать?.. не жду я ничего! Скоро камень мой надгробный Нас избавит от всего, Что терзает нас и давит: Камень тот меня избавит От мученья моего, Ханский род от униженья, А тебя от опасенья... Яд, огонь в моей крови: Что мне в жизни без любви? 3 а р е м а Жалости в тебе не стало... Пожалей меня хоть мало, Мамы ревностной своей Хоть немножко пожалей! Верь: мне не страшна и плаха, Нет, страшусь не за себя: Ах, тебя, как жизнь, любя, За тебя полна я страха! Мука для моей души, Казнь и ад твои страданья, Мне закон - твои желанья: Что мне делать? прикажи! А н д а н а Друг ты мой, моя Зарема! Ночью при немой луне Приведи в цветник xapeмa, Приведи его ко мне! Явление 3 В доме Зулейки. Иван и Булат. Б у л а т Не отвергай, прими благодаренье, Великодушный муж, за то спасенье, Которым я, не друг твой и не брат, Тебе обязан! И в а н Не за что, Булат. Б у л а т Позволь мне... И в а н Вздор! тебе даю я слово: Все было сделано охотно. - Да! Изволишь видеть: наша вся беда, Что это сердце мягко, не сурово, Вот, как у многих. Б у л а т Заплачу тебе, И с лихвою. И в а н Спасибо, мой любезный. Б у л а т Клянусь: тот час тебе не бесполезный, Когда, чужой мне, о моей судьбе Ты пожалел, и мой народ железный, Бесчувственных товарищей моих, Покрыл стыдом и срамом! - Сколько их, Клятвопреступников неблагодарных, Мной одолженных! Сколько здесь таких Бездушных, что в словах высокопарных В свидетели блаженных всех духов, Всех ангелов господних призывали: 'Булата не покинем в день печали, Булат-де избавлял нас от врагов, Стоял за нас, кусок последний хлеба Нам отдавал!' - И что ж? (перуны неба На всех вас, вероломные друзья!) Попал в беду - и всеми брошен я, Им стало жаль - чего? - презренных денег! И в а н Признаться, нрав их должен быть жестенек. А впрочем, деньги - мне позволь, мой свет, Заметить - вовсе не презренны, нет! И не презрительны: им с давних лет Все воздают почтенье, и большое. Но память нам оказанных услуг, Но благодарность - видишь ли, мой друг,- Есть дело точно самое святое. Однако толковать все про одно Довольно скучно. Кстати! я давно Слыхал, что ты силач, и несравненный, Что сотню сопостатов, словно птах, Шутя, разгонишь... но, Булат почтенный, Ты мне всю правду исповедай: страх - По-просвещенному, по-европейски, Панический (их разговор злодейски Мудрен, а нечего сказать,- учтив!), Тебе знаком ли этот страх? Б у л а т Труслив В одном я случае. И в а н В каком? Киргизских Наездников боишься? Б у л а т Подлых, низких, Презрения достойных дел боюсь. И в а н Шутник! шутник! - А на святую Русь Охотно ль отправляешься со мною? Б у л а т Отсюда прочь прошуся всей душою. И в а н Прекрасно! - Стало, в шляпе дело. Брат, Пойду, кой с кем прощусь, а завтра с светом В дорогу... Нас не задержи! Б у л а т Об этом Не беспокойся: никогда Булат Не мешкал сборами. И в а н Ну ж, до свиданья! Б у л а т (один) Стране моей я все свои желанья, Единой ей все думы, все труды, Все чувства посвящал,- и вот плоды И ран моих, и ноту, и страданья! Народу собрал здесь довольно бог: Но в множестве голов и рук и ног Я ни одной души сыскать не мог. Прощай же, город трупов! без возврата С твоими камнями, страна моя, С детьми твоими распрощаюсь я! И с кем связала же судьба Булата, Меня в товарищи дала кому? Непостижимо моему уму, Как изо всех гостей иноплеменных, Сюда торговлей жадной привлеченных, Решился этот именно на то, Чего мне оказать иной никто Не захотел... Как может добродетель, А пуще сердоболье жить в груди, Где даже сердца вряд ли мне найти? Но он мой избавитель, благодетель - Довольно! Если в нем и нет огня, Что нужды? Долг первейший для меня Ценить одно: его благодеянья. И впрочем,что ж? Холодность не порок: Так потушу ж и самые мечтанья О совершенствах, коих строгий рок Дает не всем. - Мне душу сокрушила Неблагодарность, чистые светила, Небесные! внемлите: жизнь моя Пусть будет и печальна, и злосчастна, Пусть только укоризны не причастна, Пусть сам избегну, чем гнушаюсь я! Входят 3улейка и Зарема. 3 у л е й к а He помешает витязь нам, Зарема, Напротив: в нем Советника, помощника найдем. Так ты ко мне пришла, к старухе, из харема, Чтоб видеть постояльца моего, И говоришь, что именно в него, Забыв и род свой и величье сана, Влюбилась гордая Андана? З а р е м а Он, матушка, красавец? 3 у л е й к а И такой, Каких мне мало В теченьи жизни вековой, Клянусь пророком, попадало. З а р е м а И русский? 3 у л е й к а Русский, и пока (Считать нельзя же старика Василья и Фому хромого) У нас один. З а р е м а Искать мне нечего другого: Он, точно он! 3 у л е й к а Его привесть В харем княжна велела? 3 а р е м а Сегодня вечером. 3 у л е й к а Твоей княжне донесть Я очень бы хотела, Что нас такая честь Едва ль порадует: когда услышим весть, Какого требует несбыточного дела От нашей храбрости она, Мы тотчас вспомним кол и колесо и плаху И с одного со страху Умрем. З а р е м а Не бойкая ж душа ему дана! Б у л а т Зулейка,- я тебя в Бухаре целой Одну еще люблю, Но обуздай язык свой слишком смелый: И от тебя не потерплю, Чтоб ты злословила того, который... 3 у л е й к а Любезный, не ищу с тобою ссоры, Да мне Зарема дочь, я ей родная мать: Я правду ей должна сказать. Б у л а т Ты правду говоришь?- нет! не греши напрасно, Ручаюсь: он не трус! 3 у л е й к а Прекрасно! Давно ли с ним знаком ты, мой отец? Со мной ли споришь? - Молодец Или не у меня, не здесь, в моих хоромах, Живет не много и не мало - год, Не чудо ж он какое, не урод, Чтоб я, старуха (и скажу: не промах), Не разглядела бы и в этот срок Какого поля Голубчик ягодка! Б у л а т Он гость твой! 3 у л е й к а Ваша воля, А что не быть слепою - не порок. Вбегает Иван. И в а н Ох! не опомнюсь! ох! я весь не свой с испуга! 3 у л е й к а С испуга? И в а н Бабушка! я только что от друга (Он здесь товарищ нам: у дельного купца Нет никогда друзей и быть не может, кроме Полезных по торгам). На рынке в новом доме Живет мой друг, Гассан, у самого дворца, Я с ним простился, вот иду я мимо замка, Взглянул я на окно - и что же? 3 у л е й к а (Зареме) Слушай, мамка! И в а н Из этого окна... 3 у л е й к а Вдруг вылетел дракон? И в а н Помилуй, бабушка! как можно? Нет, дракона, Спасибо, не боюсь, ведь знаю из Бюффона, Он - басня, не бывал на белом свете он, А я - должна ты знать - не трус: не оробею От небывальщины! - Нет, ручка из окна, В перстнях, в запястьях вся, до плеч обнажена, Явилась... что твой снег?- Ах! продолжать не смею! 3 у л е й к а Здесь copy из избы не вынесут. И в а н Алмаз Сверкал на ручке: свесть с него не мог я глаз, Вдруг, вдруг - пучок цветов и перстенек бесценный Мне прямо под ноги!- Замлел я, вздрогнул я... 3 у л е й к а И их не поднял ты? Ты глуп, душа моя! И в а н Зачем я не был глуп? - Но, бесом наущенный, Я поднял их! Потом поступок дерзновенный Я начал взвешивать, а между тем окно Захлопнули. 3 у л е й к а Вот смех! И в а н Мне, право, не смешно! Беда! - народу тьма из улицы середней Навстречу хлынула: я за стеной соседней Был должен спрятаться, чтоб перстня и цветов Не увидал в толпе какой-нибудь доносчик... Уж эти мне цветы! уж перстень! 3 у л е й к а (вполголоса) А, каков? 3 а р е м а Красавец, спору нет, но по душе - разносчик. (Громко) Иноплеменник, мне, признаться я должна, Хотелось бы взглянуть... И в а н На что? не на цветы ли? 3 у л е й к а Не бойся ничего: ведь дочка мне она. (Берет цветы и передает Зареме.) Надеюсь, мы еще науки не забыли, В которой были мы горазды в старину... 3 а р е м а Нисколько, не прочту и первых строк Курана, А вот когда читать что по цветам начну, Любого загоню муллу или имана. (Разбирает цветы.) И ландыш и лилия: Вотще все усилия, Цветущий гераний: Я жертва страданий, Нарцисс и левкой: Ты властвуешь мной, Две желтые розы: Горючие слезы, И мак и тюльпан: Постыл мне мой сан, Фиялка ночная: Умру, воздыхая, Листок виноградный: Приди, ненаглядный! Счастливый юноша! цветы твои-посланье: Они зовут тебя сегодня на свиданье С обвороженною, плененною тобой - Высокой званием и блеском красотой. И в а н Уф! тяжело! - Булат,- коней, коней скорее! Б у л а т Хотел ты завтра?.. И в а н Да, но видишь сам: по шее Отсюда гонят нас! Б у л а т Нас? кто нас гонит, друг? И в а н Рассказывать теперь, любезный, недосуг. Здесь женщины в любви без милосердья смелы: Спасемся, удерем, пока еще мы целы, Пока не съели нас! Б у л а т Все приготовлю вмиг: Но я, Иван, свой долг, священный долг нарушу, Когда не выскажу того, что, видишь, душу Мне давит и тягчит, вовеки не достиг Ни власти, ни честей, ни славы, ни сокровищ, Кто пребывал всегда на зов отваги глух И случаев таких, в которых нужен дух, Боялся, как чудовищ. (Уходит.) И в а н Никак он рассердился? 3 у л е й к а Да, Он трусов смерть не любит. И в а н Он удальством себя когда-нибудь погубит. Но делать нечего: мне в нем теперь нужда. (Уходит вслед за Булатом.) 3 а р е м а Ах! матушка, да твой красавец Совсем без честолюбья и стыда: Не согласится! - Уморит мерзавец Княжну мою. 3 у л е й к а Не должно вдруг Отчаяться, мой друг, Он жаден к золоту,- мы бабы разве даром?- Сокровища княжны С таким красноречивым жаром Мы описать ему должны, Чтоб в нем слепая сила Корыстолюбия все страхи заглушила. Обе уходят. Явление 4 На дзоре перед домом Зулейки. Вечер. Входит Андана, переодетая мальчиком. <А н д а н а> Да! этот самый дом... Его мне указали на базаре: Он занят русским молодым купцом, А русский юноша один во всей Бухаре. Но все пусто - никого нет, Терем, как могила, нем... Грудь моя дрожит и стонет, Не утешуся ничем, Нет, обманщице-надежде Сердцем не поверю прежде, Чем любимца пред собой, Боле мира мне драгого (Он один не мир ли мой?), Прежде, чем его живого Не увижу пред собой. Ждала я вести - ах! мне час казался веком, А вести не было,- Заремы я упреком Не стану оскорблять: и может ли она Постигнуть тот огонь, каким я сожжена? Но и меня ж бранить Зарема не должна: Я виновата ли, что над моей судьбою Над грустной сжалился какой-то добрый дух? Чалму, мужской кафтан вдруг вижу пред собою, И грянул гром, и внял мой изумленный слух: 'Не будет Зареме Удачи ни в чем, Что медлишь в хареме? Царевна,- пойдем!' Перерядилась я - и вышла. Что ж? и гула Моих шагов никто, казалось, не слыхал! Стражнйцу я минула,- У башен и кругом забрал Дремало все в безмолвии глубоком, Прошла - и ни единым оком Я не замечена была, Непроницаемая мгла Меня, казалось, одевала, Я под защитой покрывала Волшебного, казалось, шла. И вот я здесь! - В тот самый день, когда я, Твоих душистых чад, земля святая, Таинственных, с их стебельков срывая, Твердила: 'Жертвы страсти роковой, Невольники желанья и печали, Любовники не вам ли даровали Язык без слов, но вещий, но живой? Так будьте же моими вы послами, Летите вы с родимых гряд своих, К нему летите! - вашими устами Я выскажу все пламя чувств моих!' Но вот я здесь: вступила я в обитель, Где пребывает жизнь души моей, Мой царь, кумир мой, дум моих властитель! Не под шатром чинаровых ветвей Я озарюсь лучом его очей, Он не расторгнет ночи вертограда Лучом волшебным сладостного взгляда, Но он взойдет ли для рабы своей, Моей тоски светило и услада? Цветы, посланники любви моей! Теперь мне ваша не нужна услуга: Не под шатром чинаровых ветвей, Тоскуя, буду ждать прихода друга, Здесь, здесь я! - я пришла к нему сама! Пусть, кто я, он не ведает сначала: На мне мужской наряд, на мне чалма, На миг я быть Анданой перестала, Я бедный мальчик,- повелитель мой, Позволь сиротке быть твоим слугой. Входят Иван, Булат, Зуленка, Зарема. И в а н Итак, Булат, я в той надежде, Что понял ты, зачем такой мне спех... Я трус? - вот выдумка! вот смех! Нет, дураку, глупцу, невежде, Кому-нибудь из тунеядцев тех, Которым без злословья Убудет, кажется,здоровья, Любезный, предоставь и стыд и грех Нелепых подозрений: пусть отраву, Пусть яд свой на мою благую славу Другие выльют,- ты... Б у л а т Иван, сердечно рад, Что с уваженьем Мне можно на тебя смотреть: тебе спасеньем Обязан я, а ты поверишь мне, что ад Для благородного созданья От тех благодеянья, Кого не уважаешь. - Но прости! Усердием заглажу на пути Упрек, который... И в а н Все, братец, пустяки! Забудем эти вздоры! Поедем: только бы найти Еще мальчишку для прислуги... А н д а н а (между тем шепталась с Заремой, теперь в сторону) Он кроткий друг, Он будет счастием своей супруги. 3 а р е м а Иноплеменник, если для услуг Тебе потребен кто,- вот сын мой... И в а н Слишком молод: В дороге труд, нужда и зной и холод, Не шутка их Переносить в летах таких. А н д а н а О мне не беспокойся, барин: Я все без жалобы надеюсь перенесть. И в а н А в месяц что возьмешь? А н д а н а Я? ничего. Мне честь Служить тебе всего дороже. И в а н Благодарен! Зовут тебя? А н д а н а Газемом. И в а н Друг Газем, Беру тебя, будь верен и послушен, Не крадь, не лги, а я великодушен, Не скряга, и ничем, Когда твое усердие увижу, Тебя, поверь мне, не обижу. Ну, бабушка-голубушка! - затем Прощай! - Не поминай купца Ивана лихом! 3 у л е й к а Дай бог, Иванушка, в благополучьи тихом, Спокойно, без тревог доехать вам! И в а н Дай бог, чтоб по твоим сбылось словам, И мед бы пить твоими нам устами! Киргизы... Но Булат же с нами, Да я ж не трус! 3 а р е м а Прощай, купец! Храни в дороге вас творец! Увы! теперь я в мире одинока! Тебя я заклинаю: пуще ока Лелей и береги Газема моего! И в а н Не плачь, не рвися: сберегу его! Занавес опускается. ДЕЙСТВИЕ II Явление 1 Ночь. Степь. Шабаш духов. Х о р Месяц, месяц серебристый Народился в тверди чистой, Пролил в дол дрожащий свет, Мы слетелись на совет. 1-й д у х Я с юга безводного, С песков, где охотится лев, Где тигра голодного Неистовый слышится рев, Где огненной тучею Над степью сыпучею Кружится и воет сеймум, Где смертию крыл его шум Грозит неминучею. В т о р о й Я же с могилы Жизненной силы, С севера, дому зимы, Родины хлада и тьмы. Там дуновение мраза Создало горы алмаза, Солнца по месяцам нет, Свод же небесный Ночью одет В пурпур чудесный, В радужный свет. Т р е т и й Шаман скакал Средь грозных скал В холодной тьме тумана, Содрогся гул, Луну задул Свирепый вопль шамана: Я махом крыл Его убил И созвал псов на тело, С востока ж сам Примчался к вам На слово и на дело. Ч е т в е р т ы й С водопадов заката, С кровожадных пиров, Из отечества злата, Из дремучих лесов, Над великой водою Я летел и, когда Море скрылось за мною, Увидал города, Где и в ночь никогда Не прервется ни шепот, Ни тревога труда, Ни страдания ропот. Х о р Мир умолк и потемнел, Сон закрыл усталых очи, Мы слетелись в час полночи Для отчета наших дел. К и к и м о р а Спасибо, братцы, за стихи: лихие! Твои хореи, хор, на экосез Велю переложить. Ты, африканец, Нас славным амфибрахьем угостил И рифмою в три склада, в них зверей И бурю выть заставил, и у нас С твоих стихов - в ушах так и завыло. Чудесны дактили твои, лапландец: Продрог я - жару в них нисколько нет. Твои коротенькие ямбы милы, Любезный камчадал: я с них вздремнул, С них список я возьму, и, если мне Не будет спаться, их читать я стану. Твои же анапесты, ирокез, Единственны, клянуся: ирокезы Им в дикости и жесткости уступят! А я решился с вами говорить Размером, о котором на Руси Спросил в невинности сердечной кто-то: 'Что, если это проза? и дурная?' В прошедший месяц что творили вы? Какие шутки вы шутили? 1-й д у х Я... К и к и м о р а Твои дела, дела твоих клевретов Не трудно отгадать, но потопить Корабль, песком засыпать караван, Нежданной стужею убить посев Или промышленников уморить В сибирских тундрах смертию голодной - Конечно, очень остроумно, но (Ты согласишься) не совсем смешно, А, признаюсь, сегодня я желал бы Похохотать. - Так пусть же наперед Жильцы Европы просвещенной, духи, Которым понабраться кой-чего От внуков Иафета удалось, Нам отдадут отчет в своих работах. П у к Кто только не дурак, и молод, И не плебей, и знает свет, Тот в нашем Лондоне одет В стоический, бесстрастный холод. Но Гаррик и сквозь этот лоск Чудесной силою искусства Порой дощупывался чувства: Случалось, тает, словно воск, Жеманство в денди самом гордом От пламенной его игры, Над дюком, баронетом, лордом Он властвует: забыв пиры, Заклады, Ню-меркет, дебаты, Сидят затянутые хваты И сходят от него с ума. Однажды леди Стронг сама, Когда тупым кинжалом смело Ударил в грудь себе Отелло, Чуть слышный испустила стон, Она блистательная льдина, Но и ее, царицу Сплина, Расшевелить успел же он! И все в театре онемело, Огромный дом, как гроб, утих... Я рассмешить решился их И тотчас принялся за дело: Сидел за скрыпками толстяк И судоржно сжимал кулак И табакерку пред собою Окаменевшею рукою Держал без крышки,- я к нему, Хвать табаку и вмиг на сцену И в нос Отелло моему, Вдруг чих Отелло, перемену, Какой и я не ждал от них, В партере произвел тот чих! Поднялись шиканье и хохот, За хохотом поднялся свист, За свистом стук, за стуком грохот: Покойник встал, дрожит, как лист, И градом яблок был засыпан... К и к и м о р а Рассказ прекрасный,- только длинноват, Вскричит петух - и нам расстаться должно, Нужна мне ваша помощь, вот в чем дело: В народе русском и с большим трудом Сыскал я труса (он у них один, Другого не найдете экземпляра). Мой трус красавец: что ж? в него влюбилась Бухарская княжна. Он из Бухары На Русь обратно едет, с ним княжна И богатырь Булат великодушный. Я свел их, льва я зайцу подчинил И гусю дал в подруги Филомелу. Скорее в город, разбудите всех И под ухо обманутого хана Завойте: 'Хан! проснись: увезена, В Россию скачет, хан! твоя Андана!' Старик погонится за ними, мы, Охотники до всякой кутерьмы, Мы насладимся зрелищем забавным, Да! похохочем над отцом державным, Над бешенством его - и над княжной, Ума лишенной от любви слепой, И над дрожащим, как осина, хватом, И над могучим витязем Булатом, Который (кстати!) в наш бездушный век Задумал быть с душою человек! Духи разлетаются. Взвились - и улетели: до свиданья! А между тем поклон мой, господа! Мы, кажется, видались иногда: Неужто позабыли? - вас со мною Покойник Лев Петрович свел - Ижорский, Я должность шута исправлял при нем. Наскучил мне Ижорский,- я его Другому сдал, да с вами не расстался. Нет! целый хор в себе соединил, Но не трагический, не хор Эсхила Или Софокла, а такой, каким В своем бессмертном Гарри Уйлли Шекспир Вас угостил: скачки поэта вам И пояснял и, может быть, подчас Срывать случалось мне улыбку с вас. И вот опять на сцену перед вами Решаюсь выйти, снова стану вам Досказывать все недомолвки драмы. Любить и жаловать меня прошу: Затем мое почтенье! - ухожу, (Исчезает.) Явление 2 Поляна, ключ, несколько деревьев. Ночь. Иван, Андана, Булат сходят с коней. Б у л а т Здесь остановимся!- Вот мирная поляна Кудрявой рощею осенена. Взгляните: теплится луна И льет сиянье по плечам кургана, И золото с дрожащего луча Дробится в серебре студеного ключа. Мне эта степь давно знакома, Я с детства самого в ней будто дома, Поверьте: редкость в ней такой приют. И в а н Здесь точно хорошо: в тени, в тиши, в прохладе, Но ежели на нас злодеи нападут? Молчишь? Б у л а т Молчу,чтобы в досаде Не насказать тебе обидного чего. И в а н Ох! братец, нрава моего Не знаешь: я не щекотлив! Остался бы я только жив, Сберег бы только все свои прибытки,- А пышные твои слова И колкости, приятель,- трын-трава! Б у л а т (в сторону) Я с ним терплю мученье хуже пытки! А н д а н а (так же) Как он любезен, как шутлив! Б у л а т (громко) Не слишком я красноречив, Не слишком я ценю искусство, Которого язык так часто лжив, Но человеческое чувство, Но душу я в тебя желал бы влить! И в а н Пустое, батюшка: не ваше дело! Вы, сударь, наняты, чтоб защитить, Раз: это тело, А во-вторых: мои деньжонки... Стало, смело Расположиться можем на покой? Булат молча кивает головою. Газемка, что с тобой? А? - что стоишь? - Не отнялись <ли> руки У малого? - Отвязывай же вьюки Проворнее! Б у л а т Ему я помогу. (Отходит в сторону с Анданой к вьючным.) И в а н Терпеть я не могу Всех этих умников! - Копейки за душою Нет у бродяги, сам и доброго коня Не стоит. - Что же? душу влить в меня Желает! - Милый мой, чинились мы с тобою, Поныне высказать тебе боялся я Всю подноготную, но вот же, не тая, Вдруг высказал и всю,- и мы друзья По-прежнему! - По крайней мере Смолчал ты и ушел. Дивлюся, право, сам, Как с рук сошло! Тужить ли о потере Его почтенья?- вздор!- Он мой холоп, мой хам: Пусть только служит мне исправно! Его почтенье! мочи нет, забавно! Полушки за его почтение не дам! Потороплю я их: копаются же там... (Приближается к ним шагов на несколько, в это время спадает с Газема чалма.) Что это? без чалмы мой мальчик! длинный волос Упал и вьется по его плечам! Неужто? точно ли? - Недаром вещий голос В груди моей бедой мне угрожал! К киргизам, в степь я от любви бежал... Но как ни мал Бесенок тот, которого прозвал Амуром беззаконный галл, А пребольшой мошенник и проказник: Вот вам, Иван Иваныч, праздник! Мальчишка мой вдруг женщиною стал... Нежданная находка! Бьюсь об заклад: та самая красотка, Что вот в Бухаре из окна Мне перстень бросила... Сказать, что влюблена! Мне навязалася на шею! Не знаю, право,- что мне делать с нею... А впрочем, видно, не бедна И, если догадалася с собою Взять кое-что,- я жалостлив душою: Я... что ты, молодец? Ведь есть же у нее отец, Или, быть может, и сожитель, Ведь хватится же кто-нибудь, Что нет ее... Так! ты не похититель, Не ты ее просил с собой пуститься в путь, Да как догонят и застанут Обоих вместе,- спрашивать не станут! Нет! удеру - и тотчас! страшно мне: Опасна трата Минуты каждой, позову Булата: Булат! Булат! - да он уж на коне! Булат несется мимо него во весь дух. Куда ты? Б у л а т Скоро буду... нужно. И в а н Но... Б у л а т Недосужно. (Скрывается из виду.) И в а н (один) Прошу покорно,- и пропал! Разбойник! вор! душепродавец, Завел меня в глухую степь, мерзавец, И - сгинул... Чтобы взял его провал! Ox! батюшки! - что будет здесь со мною? А сверх того меня он обокрал: Уж знаю наперед! - С одной я головою, Не то погнался бы за ним, Не догоню! Да и с таким Бороться людоедом Не мне: ему перед обедом, Как выпьет рюмку водки,- все равно, Что я, что килька, разом ведь проглотит! А н д а н а (приближаясь к нему) Что так его тревожит и заботит? И в а н Да, сказано давно: Не брат котел чугунный Скудельному горшку. А н д а н а Ах! Арфе златострунной, Тоскующей в полуночной тиши Унылой арфе, друг моей души, Подобен сладостный твой голос! Что медлю? - видел он мой длинный волос, Как обронила я чалму: Решуся,- подойду к нему! (Подходит.) Робею, юноша прекрасный! Обворожительный твой взор, Стыдливый, девственный и ясный, Безумной мне живой укор... Ты видишь... (Более не стану Скрываться, повелитель мой!) В глухой степи перед собой Ты видишь страстную Андану... Царевной ли или рабой Андана родилась,- что нужды? Ужели для любви не чужды Различья сана и честей? С тебя довольно: дом свой дева Забыла для твоих очей, Ни клятв родительского гнева, Ни скорби кровных и друзей Не вспомнила, и край священный, Который дал ей бытие, И гроб родимой, прах беспенный, Не удержали же ее! Да! стыд и робость заглушила И славу презрела она: Огнем любви воспалена, За блеском своего светила, За солнцем сердца своего, Свой бег в отечество его, Туда, в чужбину, устремила, Где, может быть, одна могила Довременная ждет ее! Пусть! - не ужаснется дева, Когда бы с сладкого посева Взошла и гибель... Пусть! свое Я сделала, да и могла ли Противиться? Твоей рабе Уставы рока предписали Служить, покорствовать тебе. Чем, как я кончу? - Святотатство И думать, будто пред тобой Земное, бренное богатство Не прах ничтожный, я душой Тебе бы жертвовать желала: Но ведь и агнец жертва мала И малоценен фимиам, А сын мгновения и тлена Не их ли, преклонив колена, Приносит вечным небесам? Прими ж и ты мой дар смиренный: Алмазы, яхонт и жемчуг, Ты муж не строгий, не надменный, Ты их не презришь, милый друг! И в а н (про себя) Презреть? - Какая ахинея! Ведь я себе не сопостат! Ей, верно, дядя или брат Высокопарный мой Булат: И у нее и у злодея Одна повадка, свысока Такую чепуху городят, Что хоть кого возьмет тоска. Но удовольствье в том находят? Пожалуй! - Даже я готов Их слушать, лишь бы в заключенье Надутых, громозвучных слов В награду за мое терпенье Мне предлагали всякий раз Жемчуг и яхонт и алмаз. А н д а н а Ты углубился в размышленье? Обдумываешь свой отказ? Увы! читаю отверженье В глазах твоих... И в а н Нет, нет, мой друг! Алмазы, яхонты, жемчуг, Конечно,- от тебя не скрою, И я считаю суетою, Свидетель бог: иным порою Клочок бумаги предпочту. (Про себя) Так точно: вексель полновесный! (Громко) Однако... А н д а н а Юноша чудесный! Души и тела красоту, Ума игривость, остроту, Сиянье мудрости небесной Ты слил, ты сочетал в себе, Их совместил в себе едином! О! благодарна я судьбе, Горжусь подобным властелином! И в а н Уф! полно! А н д а н а Нет! ты человек Необычайный. И в а н (про себя) Так и ввек Не кончим. (Громко) Добрая Андана! А н д а н а Властитель! И в а н Слово молвить дай! А н д а н а Слова твои - слова Курана, Внимать им для Анданы рай. И в а н Так милость сделай же: внимай! С тобой поговорим немножко О бренности, о суете, Примерно - об алмазах. Те, Мой друг, которые в окошко Выбрасывают их, как сор, Те - полагаю - в заблужденьи. А впрочем, не вступаю в спор: В Бухаре, знать, в обыкновеньи В прохожих перстнями швырять. Меня же, свет, отец и мать С ребячества совсем иному Учили... Не запнусь сказать Философу хоть бы какому: Считаю эту суету, Как все в подлунной,- суетою. Но берегу. А н д а н а Перед тобою Я каюсь: горе, наготу, Нужду, болезни братьи нищей Одеждой, подаяньем, пищей Не я ли истреблять могла? Тот, кто богат, посредник бога, Искоренитель бед и зла, Но, мимо сира и убога, Я на льстецов дары лила. И в а н Вот видишь ли? - Люблю богатство: В нем вес и польза и приятство, Скажу, что сверх того алмаз, Жемчуг и яхонт самый глаз Какою-то волшебной силой Привлечь умеют... Друг мой милый! Вот почему подарок твой Я принимаю. А н д а н а Как я рада! Возьми ж. И в а н (разбирая то, что от нее принял) Брильянт, и пребольшой! Расхвалена твоя лампада И в прозе и в стихах, луна! А ведь не годна, ведь темна: При ней чиста ли, не чиста ли Вода в брильянте, я едва ли Узнаю. - Но и завтра день. Вот четки, и длины изрядной... Ххмм! мне молиться же не лень! Андана, друг мой ненаглядный! Скажи, когда тебе не в труд: В них,- в четках,- зерна? А н д а н а Изумруд И яхонт. И в а н Охо! хо! хо! - вдобавок Полсотня золотых булавок: Головки их? А н д а н а У всех алмаз, Да мелкий. И в а н Уверяю вас, И с мелких будет нам прибыток. Посмотрим дале: сорок ниток Сквозных жемчужин... Я бы мог Цене их всех подвесть итог, Но... Серьги, перстни и оправа Тут не безделка,- сколько их? А н д а н а Я не считала. И в а н Ты не права: Как не считать вещей таких? Какая может быть забава Приятнее? - Позволь же мне! (Считает.) Всего, Андана, на все - триста. Запястье: два в нем аметиста, Подобных им я и во сне Не видывал: горят и блещут! Все жилки с радости трепещут, Как всмотришься! - Душа моя, Тебе за суету такую, Прекрасную, предорогую, Сердечно благодарен я... И, друг мой,- это все лежало? А н д а н а В моей чалме. И в а н Да? - по всему Я вижу, свет, что ты нимало Не бережлива. - Ведь чалму Ты уронила? А н д а н а Уронила. И в а н А если из нее в песок Тут выкатился перстенек? А н д а н а Легко быть может. И в а н (в сторону) С нами сила Небесная! Ей - ничего! Да вдруг ей мненья своего Не объявлю же. (Громко) Что, Андана? Ты, думаю, сочтешь Ивана Скупым и жадным? А н д а н а Никогда! О! эти гнусные пороки Не верх ли срама и стыда? Их знать тебе ли? Но жестоки Слова такие. И в а н (в сторону) Ла! ла!ла! Вот фразу снова понесла! (Громко) Мне больно, что тебя обидел: Поверь, царевна, не предвидел, Что ты... А н д а н а Я не сержусь, мой друг. И в а н (в сторону) Спасибо! мне же недосуг Пред вами сыпать извиненья. (Громко) Вот дело в чем: малейший знак Любви твоей и уваженья Мне очень дорог, дорог так, Что и сказать не в состояньи... Андана хочет что-то сказать. Прошу, не прерывай меня... Велик ли труд добыть огня? А с ним при небольшом стараньи, Особенно, когда вдвоем Поищем, мы в песке найдем Еще вещицы кой-какие... Увидишь! - в степи ли сухие, В бесплодно-мертвые пески Такие сеять перстеньки? Не вырастут! А н д а н а Я твой служитель, Я твой Газем: что мой властитель Прикажет, все исполню я... И в а н Итак, голубушка моя... Высекает огонь, засвечивает фонарь и начинает искать вместе с Анданой, они попеременно подходят к оркестру. А н д а н а Весь кротость он, весь снисхожденье, Избранник сердца моего! Из сладкозвучных уст его Не мед ли даже поученье? Мой друг боится оскорбленье Нанесть усердью моему, Вот почему Он притворился чуть не жадным К безделкам этим безотрадным, А что они душе его? (Удаляется.) И в а н Нет! не найду я ничего! Пожалуй, скажут: 'И того, Что получил ты, предовольно!' Положим! все ж и думать больно, Что, может статься, тут прекраснейший алмаз Упал, в песке завяз, И навсегда исчез для кошелька и глаз. Как ни крепись, вздохнешь невольно, И ясно скажет этот вздох: Жемчуг и яхонт не горох, Да и горох продать бы можно. Такие ж вещи, клад такой Рассыпать по степи сухой, Растратить - видит бог! - безбожно! (Удаляется.) Показываются Кизляр-Ага и бухарские воины. К и з л я р - А г а Вот они! Осторожно! На огни! В о и н ы Взяты! взяты! Переняты Все пути! Невозможно Им уйти! (Отступают в темноту.) Андана и Иван сходятся. И в а н (вздрагивая) Чу! что? из уст безмолвной степи Несутся голоса! Чу! зазвенело, словно цепи, Или копье, или коса, И что-то, как пылающие очи, Из мертвой глубины угрюмой, черной ночи Сверкнуло мне в глаза! А н д а н а Это, друг, ковыль густая, Злак, пустыни волоса, Волоса те отягчая, Блещет, будто огневая, От лучей луны роса. Ветер, шепча с повиликой, Мчится в даль по степи дикой: Их ты слышишь голоса. В о и н ы (приближаясь) Взяты! взяты! Не уйти! Переняты Их пути! И в а н Слышишь, Андана? Мне ли погони Не распознать? Вижу с кургана Шлемы и брони, Воинов хана Целую рать. Ах! даже кони Мне из тумана Ржут: 'Погибать!' Входит Кизляр-Ага с воинами. К и з л я р - А г а Так! - погибать! Сдавайся: ты мой пленник! И в а н Помилуй! я совсем не виноват: Причиною она и плут, мошенник, (Куда девался он?) - Булат! К и з л я р - А г а Булат? а где он? отвечай, изменник! И в а н Он ускакал. К и з л я р - А г а Куда? А н д а н а Навстречу вам. Ни этот юноша, ни он, кто я, не знали, В одежде отрока они считали Андану отроком, едва ли И час прошел, как случай им явил, Что не Газем Андана. Но мне свидетель бог, создатель сих светил, Что рода моего и сана Не знает иноземец и теперь. И в а н Не знаю, благодетель! - мне поверь! И ежели то знать опасно (Опасных тайн боюсь ужасно), На этот счет мы будем, друг Газем, Я глух, как тетерев, а ты, как рыба, нем! Не из большого бьюсь, я, видишь, скромный малый: Частичку суеты на память мне пожалуй И, с богом, поезжай в Бухару, в свой харем! А н д а н а Как он великодушен! Как обо мне одной печется! Как послушен И в этот грозный час Заботливости самой нежной! Бесстрашный, безмятежный, Он мыслит: 'Только бы я спас Ее благую славу!' И вот тлетворную отраву На собственную льет. Чудесен дерзостный полет Столь совершенного самозабвенья: Иному малость - смерть, но, будь метой презренья,- И ужаснется! - А, напротив, он? Он подавляет благородный стон В груди своей высокой И говорит: 'Из рук судьбы жестокой, Андана, имя вырву же твое! Бесславие мое Избавит, друг, тебя от нареканья. Мои слова, мои притворные деянья Злословье самое введут в обман, И даже клевета воскликнет: сей Иван, Сей низкий трус, сей подлый себялюбец, Любовником царевны быть не мог, Он просто вор, пробрался к ней в чертог, Украл ее, в степи же, душегубец, Ее зарезал бы,- по не позволил бог'. ИНТЕРМЕДИЯ К и к и м о р а (выскакивая из-за кулис) Вот, господа, прекрасный монолог! Иное дело: кстати ль он, не кстати ль? Каков же стихотворец, мой приятель? 'Смелее! тот писатель не писатель, Кто критики боится',- молодец Сказал - и страх и стыд на крюк повесил И за перо, марать, и, наконец, Вы сами видите,- как начудесил! А мне и любо, прыг из-за угла,- И вот его потянем мы к ответу, Вопросы наши смелому поэту: 'Во-первых,- в скуке ли ты боле зла Находишь, в плоскости ли, в чепухе ли? А во-вторых, ужель окаменели И воины и купчик и евнух, Пока Андана наш несчастный слух Сентиментальной чепухой томила?' Д и р е к т о р с т р а н с т в у ю щ е й т р у п п ы С досок долой, шалун-бесенок! прочь! Ты (не забудь!) нечистая же сила: Тебя заклясть недолго.- Наша дочь, Кикимора прячется за кулисы. Осмелюсь молвить Публике почтенной, Андану представляет - и она (Известно всем) особенно сильна По части монологов. Бард смиренный, Которого я нанял, написал Нарочно для нее свои тирады. 'Что делать прочим?' - так твердит нахал... Да мало ли? менять на взгляды - взгляды, На сцене рисоваться, гнев и страсть, Презренье, удивленье, радость, муку Казать ужимками, глазами,- класть То на спину, а то на сердце руку, И прочее,- не вспомню я всего, Но слушайте пиита моего! П у б л и к а т о л с т а я д а м а в к р е с л а х Пиита? с глупой дочкою твоею? Их, сударь, слушать я сто раз успею: Теперь же мне чертенка подавай! Д и р е к т о р Позвольте доложить... П у б л и к а Не рассуждай, А делай, что велят. С т а р и к Р а с с у д о к (высовывая свою напудренную голову из суфлерского ящика) Но наша драма... П у б л и к а Какое дело мне? - Я, братец, дама,- И не уступишь прихоти моей? Ведь это долг твой со времен Адама. Боюсь, а вместе и люблю чертей, Хоть и не всех: плаксивый Аббадона Не по нутру мне, сатана Мильтона Изряден, да тяжел, но Асмодей, Но Мефистофель славные ребята! У них ума и выдумок палата, Мне с ними весело: я хохочу, Сержусь, острюсь, злословлю,- я богата. Он (указывая на Директора) мой поденщик, я чертей хочу! Д и р е к т о р Беда! - карман и слава и желудок На вас поднялись,- дедушка Рассудок, Таких врагов не одолеть же вам! Упрямство, знаете, поставят нам В безвкусье, глупость, дерзость и измену! П у б л и к а Не иначе! - Кикимору на сцену! Д и р е к т о р Ступай, повеса! К и к и м о р а (выходя опять из-за кулис) Стулья господам, Чтоб было им покойней! Театральные служители приносят стулья. Первый вам, Андана!- сесть извольте, сядь же, купчик! Со мною, черномазенький голубчик, Рядком со мною, брат Кизляр-Ага! Мы ведь свои: пусть у тебя рога На лбу нахмуренном не вырастали, Да, к твоему несчастью и печали, И вырасти не могут, на врага Ты все же,- люди говорят,- и с рожи И нрава кротостью и цветом кожи Похож довольно. В этом деле я (И сам ты должен видеть) не судья, Но в доме хана, твоего владыки, Тебя прозвали чертом одалыки, Ты, стало быть, мне кровный, мне родня. Р а с с у д о к (который, было, вышел из своего ящика) Уйду я, стула нет здесь для меня. (Уходит.) К и к и м о р а Директор сядет с бардом. (Воинам) Вы - статисты: Так стойте. - Вот теперь начну свистать! (Свищет и топчет изо всей мочи ногами.) П у б л и к а Кикимора, помилуй! что за свисты? К и к и м о р а Ах, матушка! не хочешь ты понять, Что это мочи нет как остроумно! П у б л и к а Неужто? К и к и м о р а Разумеется. П у б л и к а А шумно - Оглохнуть можно, да и ново. К и к и м о р а Нет, Библьотеку читает целый свет Не первый год, а там возьми сужденья Об ибо и об оном и о том, О Г<оголе>, В<елланском>, П<олево>м, О всяком, кто другого ополченья, Не принят в клуб взаимного хваленья, Не верует в наш каждый толстый том, Возьми все сплошь Брамбеуса творенья, Записки, повести и - повторенья, Любой-ко вырви из разборов лист, Без свисту ни на шаг, все свист да свист! П у б л и к а (зевая) Что ж он освистывает? К и к и м о р а Что угодно: Поэтов, Наблюдателя, Молву, Философов, французов, дам, Москву, Всех, только не своих, и - превосходно! П у б л и к а Так человек завистливый и злой Барон Брамбеус? К и к и м о р а Малый препростой, Да щеголять умом и остротой Я смертную вселил в него охоту! И затянул одну и ту же ноту Бедняжка,- все одно и то ж поет: Рассказ ли пишет, взгляд или отчет, Везде, во всем одно и то ж кривлянье, Сердечный дал под клятвой обещанье, Что будет все забавой для него, Что в мире не пропустит ничего Без свисту или кисленькой улыбки,- Вот и Сыр-Дарья, вот и Арарат В его статьях читателя смешат! По пальцам скажет вам: где, в чем ошибки, Не хлопайте, взгляните: головой Качает он и поднимает плечи. 'Я,- он гласит,- не из толпы слепой, Я в этой сцене разберу все речи, Я разложу, я взвешу каждый стих, Я, как бы ни было, ручаюсь смело, Большие промахи найду я в них!'- Бежит на свой чердак,- и в шляпе дело. (Тихонько встает и ускользает за кулисы.) П у б л и к а (сквозь сон) Прекрасно! Как умно он говорит! Не знаю только, отчего невольно Дремота клонит? (Засыпает.) П о э т Посмотрите - спит! Ах! господин Директор! сердцу больно: Предмет был превосходный, а убит! Д и р е к т о р Мы потеряем, друг, весь свой кредит, Всю репутацию... Барыню нельзя ли Вам разбудить? П о э т Зачем вы волю дали Бесенку-негодяю? Д и р е к т о р Я холоп Велений Публики... П о э т Но глас Рассудка - Д и р е к т о р Рассудок мне не платит. П о э т Пулю в лоб Всажу себе! Д и р е к т о р Стара, мой милый, шутка: Не кончена старухой паркой нить Бесценных ваших дней, питомец Феба! Ведь пороху вам не на что купить. П о э т Так утоплюсь, повешусь! Д и р е к т о р Ради хлеба, Который доставляю вам! П о э т В обрез! Д и р е к т о р Помилуйте, сударь: я же не Крез! Уж эти мне пииты! ввек не сыты. Но разбудите нашу госпожу: Я вам прибавлю. П о э т Музы и хариты! Д и р е к т о р Луна и Солнце! П о э т Средств не нахожу... Однако... Страстный монолог, Андана! Д и р е к т о р Не монолог,- нет, грохот барабана И треск трубы тут нужен, блеск мечей, Проклятья, вопли, с дюжину смертей... А! слава богу! - слышу конский топот. Андана, полно! что за смех и шепот С monsieur Иваном? - К нам Булат летит, Ну, докажи, что есть у нас актрисы! А я и эти стулья и пиит - Мы скромно удалимся за кулисы. (Уходит с Поэтом.) Булат верхом, позади у него хан бухарский. К и з л я р - А г а В оковы, воины, изменника-купца! А ты, царевна, в дом державного отца Благоволи со мной обратный путь направить. И в а н Булат, Булат, спеши нас, гибнущих, избавить! Булат сходит с коня и снимает хана. Б у л а т Стой, мерзостный скопец! нечистою рукой Царевны не коснись, или мне головой Поплатишься! - Купца оставьте: вы Булата, Надеюсь, знаете! И в а н Спасибо! - не богата, Мой друг, казна моя, но будешь награжден. Да где ты был? Б у л а т Или не видишь? полонен, Со мною прибыл к вам сам хан земли бухарской Чалма упала в прах, и деву крови царской В Газеме я узнал - и мигом на коня!.. Да вправо взял евнух и обошел меня, Отряд же хана мне попал как раз навстречу, Пускай тебе другой опишет нашу сечу, Без хвастовства скажу: я хана взял в полон, Но отпущу домой и тотчас, если он Прекрасной дочери здесь даст благословенье На брак с тобой. Х а н Увы, какое униженье! Срам, вечный срам! Сойду от бешенства с ума! Но, так и быть, Булат: когда она сама, Мое дитя, мой свет, мой рай, моя Андана, Когда царевна, дочь блистательного хана, Решилась быть рабой презренного купца,- Не стану клясть ее, а боле от отца Не требуй: не могу. А н д а н а Родитель! Х а н Ax! Андана! Д и р е к т о р (из-за кулис) Проснулась публика: сказать же, что впопад Удалый богатырь примчал седого хана! Но, ради бога, без тирад! Занавесь опускается. ДЕЙСТВИЕ III Выходит Кикимора до поднятия занавеси. <К и к и м о р а> Вступает в должность хор-повествователь, Прошу покорно слушать: обладатель Земли бухарской более венца Любил свое дитя, свою Андану. Распространяться я о том не стану, Что душу мучило несчастного отца, Когда без дочери, единственной и милой, В свою столицу ехал он назад... В груди страдальца был терзаний целый ад, И он шептал: 'Зачем могилой Я не был взят до горестного дня, В который жизнь проклясть заставила меня Ты, хладных дней моих последняя услада! Ах! мне заснуть бы навсегда!' Откуда ни возьмися, вдруг засада: Нагрянула несметная орда Пустыни диких чад, вскормленных грабежами, И стражу хана вмиг засыпала стрелами, Их кони рвут коней зубами, Их острые, смертельные мечи Среди ненастной и глухой ночи И вьются и блестят и, будто змеи, свищут, Горячей крови понапиться ищут. Бледнеют ратники, Кизляр-Ага убит, Но хан бухарский не дрожит: Он дряхл и слаб, он царства повелитель, А бьется как простой воитель, Как юноша. - Вот засучил рукав, Вот бороду он закусил седую, Кривую саблю над чалмой подняв, Он, будто с неба гром, упал стремглав В толпу злодеев самую густую, Летит и колет, рубит, топчет их. Он хочет пасть, пусть и отвык от боя, Он жаждет вечного покоя... Вот что из старика творит героя! Вдруг древний богатырь притих: Крылатая стрела его пронзила, Его кровавый труп возьмет могила. Но перед переходом через мост, Ведущий в рай пророка Магомета, Душа убитого, в прозрачный пар одета, Который примет вид и взгляд его и рост, Трепеща, явится могучему Булату. Булат все, что угодно, только прост, Да и заносчив,- и получит плату За то, что дураку-мерзавцу услужил. Всегда и всюду, не спросяся броду, Герой философ так и лезет в воду: Царя, отца всему бухарскому народу, И не желал, а все наш Дон-Кишот сгубил. А вот покоится Андана, Дитя благого, доблестного хана, В объятьях - чьих? купца, ничтожного Ивана! Чье это дело? великана, Кому рассудку мало, много сил Судьба причудливая даровала! Булат не спит, на бег полуночных светил Глядит, задумчив: грусть ему на сердце пала. Явление 1 Степь. Ночь. Иван и Андана спят. Б у л а т (сидя на кургане) Тихо все, погружена Безрубежная пустыня В океан немого сна, На меня глядит одна Звезд бесчисленных святыня, Да туманится луна, С тверди взор угасший мещет. В общей, в вещей тишине Сердце бьется и трепещет: Что пророчит сердце мне? Откуда холодный неведомый трепет В моей богатырской широкой груди? Духов полуночи мне слышится лепет: По Млечному носятся духи пути... На облако кто-то спорхнул со светила, Товарища кличет и шепчет: 'Лети!' Средь синевы движутся легкие крила. Ко мне ли хотят из эфира сойти? Добро пожаловать!- Кто прав, кто чист душою... Т е н ь х а н а (выступает из тумана) Душою прав и чист? - а я сгублен тобою! Б у л а т Кто ты, из серой мглы всплывающий мертвец? Т е н ь Не узнаешь, Булат? - Анданы я отец, Убитый степи хищными сынами, Ваш хан я, прозванный когда-то добрым вами. Б у л а т О царь моей земли! болезнует Булат О горестной твоей, безвременной кончине. Но припиши ее своей судьбине, Не я в ней виноват. Т е н ь Булат! отчаянье в меня излил не ты ли? Не ты ли отнял дочь у сироты-отца, Не ты ли бросил в руки подлеца Ее, кумир мой, а твои глаза открыли Тогда уже всю низость... для чего? В надежде ли обресть признательность его? Не то, безумец, положили Уставы вечные судеб: Нет, горек, полн отравы будет хлеб, Который от бездушного получишь, Чтоб услужить ему, себя измучишь, Спасешь его,- а он, трусливый твой тиран, Найдет и тут измену и обман. И что ж? А ты молчи, ни слова в оправданье, Хотя бы был его упрек Немилосерд, как ад, как казнь бесов, жесток,- За нестерпимое мое страданье Булату вот какое воздаянье Определил неумолимый рок: Если, потеряв терпенье, Молвишь: 'Я в такой-то час Не губил тебя, а спас!'- Знай и помни: в то ж мгновенье Дух-каратель претворит Ноги у тебя в гранит, Если повторить посмеешь, По пояс окаменеешь, В третий раз - твой друг Иван Вдруг увидит пред собою Не тебя, но истукан, Дивный лик с живой душою. Б у л а т Жестокий жребий! но его Я заслужил и ничего Не молвлю в оправданье: Приму, безмолвствуя, смиряясь, наказанье, А пред тобою, горестная тень, Бледнеющая в утреннем тумане, Клянусь, что каждый мне судьбою данный день Я посвящу твоей Андане! ЯВЛЕНИЕ 2 В Новегороде, в доме Иванова отца, образная. А м ф и з а, мачеха Ивана (одна) Я к себе прилучила купца: Старый черт на мне вздумал жениться... Теперь только бы сбыть молодца, Его сына, не дать воротиться На сторонушку нашу ему! Заживу-ко тогда в их дому! Я, спасибо, не хуже наседки, Под защиту родного крыла Всех же вас до единого, детки, Вас, цыплятки мои, собрала! Пусть купчина трудится, хлопочет, Пусть за сына мешки свои прочит,- Коли промаха только не дам, Они, батька, достанутся нам! Ведь ребят-то не много, не мало, У меня их две дюжинки есть, Знай же, хворенький дедушка, честь: Век не свой тебе жить не пристало! Но еще не пробил твой часок, Толковать про тебя, мой голубчик, Ныне, видеть изволишь, не срок. Расторопный, молоденький купчик, За тебя я примуся, сынок! Вот же, свет, чтобы дело шло ладом, В уголку во святом образа Наперед обернуть надо задом... Так и жгут Николая глаза! Тут же спас и двумя мне перстами Со стены над лампадкой грозит, С ним Предтеча,- сказали: 'Убит, Обезглавлен', а как же глядит Вниз со блюда живыми зрачками? Погашу я лампадку теперь, Да замкну на замок свою дверь, На полу начертила я круг... И одна-то я здесь и сам-друг: Невидимка-малютка со мной... Слышу хохот его над собой: То Кикимора мой дорогой! Не мешай же мне, крохотный друг: Не входи в очарованный круг, Мне с тобою шутить недосуг: Гостя жду, и тебя познатней,- Вот опять засмеялся злодей: Негодяй, убирайся же! - ты ль Позабыл ту большую бутыль? Просидел же ты, маленький, в ней Триста, помнится, дней и ночей? Полюбилося, что ли, тебе Проживать в той хрустальной избе? На плите разложу огонек, К огонечку придвину горшок, А в горшок-то сухой порошок Из человечьих я брошу костей, Не забудь, молодица, прилей Струйку собственной крови своей! Струйку ту из-под левой груди В желтый череп жида нацеди, Подболтай мухомору - и брось: Вот и вспыхнуло, вот и зажглось! Затрещал, зазмеился огонь... Понесло! чародейская вонь! Начнем, Кругом Махнем Ножом! Сколько? три раза: А раз - То глаз. Удар грома. Другой- Убой. Другой удар. Третий - зараза... Усиленные удары грома, ведьма под них пляшет. Зараза, зараза, зараза-чума, Зараза мне тетка, чума мне кума! (Останавливается.) Поднялся пар: Я силой слов, Я силой чар Сварила вар... Мой пир готов, Силен мой зов: Он досягнул, О Вельзевул! В твой темный дом. К рабе своей Рогатым лбом Стезю пробей, В дыму, в огне Явися мне!.. В е л ь з е в у л (из-под земли) Явлюся тебе ни в дыму, ни в огне, Нет, иные дарованы способы мне Окунуть окаянную в трепет: Воскрешу пред тобой и кривлянье и лепет Передсмертный седого отца твоего! Ты, змея, подползла ко кровати его, И померкли при черном убийстве светила: Душегубка и дочь, В ту ужасную ночь Старика ты подушкой душила! (Садится в волшебный круг в виде дряхлого старика в саване.) Ай, спасибо! исполать! Свет Амфиза, ты вся в мать: Я за что любил старуху? Встанет, сварит варенуху, Встану - и начну хлебать! А м ф и з а (с ужасом) Это он! отец мой бедный! Он с бородкою седой, Он с трясучей головой, Лысый весь, сухой и бледный. В е л ь з е в у л Что же, дитятко, с тобой? Что не молвишь: 'Просим рушать, Хлеба-соли нашей кушать!' Я в гостях не у чужой, Я ж и приглашен тобой. А м ф и з а (приходя в себя) В мире нет страшнее зрака! Хитрый бес, владыко мрака, Раб и царь мой, черный бог! Только ты придумать мог, Как обдать Амфизы члены Стужей яростной геенны! Но - прошло: я вновь сильна, Я в аду закалена, Верх взяла я над тобою, Устояла, и сей раз Будь же ты моим слугою, Да исполни мой приказ. Едет с молодой женою В этот город молодец, Молодцу мой муж отец... Бес! построй мне колымагу, На пути их повстречай, От меня поклон отдай, Пригласи их сесть - и тягу, И прямехонько к оврагу, Да в овраг, что силы, бух: Выбей, вышиби их дух! В е л ь з е в у л Ведьма, и тебе не стыдно Вызывать для пустяков Князя тьмы, вождя бесов? Сатаной клянусь, обидно! Казначей я бед и зла. У меня беду на славу Ты бы выпросить могла: Книгу, дум людских отраву, Трус, потоп или войну, Бич на целую страну... А то черта беспокоить, Чтоб карету ей состроить! А м ф и з а Что же, коли так хочу? В е л ь з е в у л Поневоле замолчу: Будет же тебе карета, Яхонт, изумруд, алмаз, Заглядение для глаз, Чудо красоты и света! Превращу ж и трех духов, Не из крупных, мне подвластных, В тройку бешеных, прекрасных, Легконогих жеребцов. Лишь бы муж с женою сели, Я, извозчик Вельзевул, По коням, и - полетели! Только пыль и визг и гул... Не к отцу помчатся в гости, Не отец им будет рад, Понесутся прямо в ад: В порошок смелю их кости! А м ф и з а Буду благодарна я, Куманечек, за услугу: Дам опять тебе подругу, Та подружка дочь моя. На метле на шабаш ведем, С дочкой мать, мы с ней поедем: С дочкой там тебе плясать, Здесь возьми покуда мать. Начинает вертеться с бесом, скрыпка сама собой играет, повиснув в воздухе, Кикимора смотрит вне круга. В воздухе повисла скрыпка, Скачет сам по ней смычок, Пляшет рак, и пляшет рыбка: Прыг и скок, скок и прыжок. Эх! вертися, куманек! В пляске скорой, в пляске шибкой Слишком низко стан мой гибкий Обхватил старик ошибкой... А Кикимора-пролаз С нас не сводит быстрых глаз С злой, насмешливой улыбкой. Нам же ровно ничего. Наплевать бы на него! В воздухе повисла скрыпка, и пр. Спеть я пасынку-злодею Песню славную сумею, Я над ним с его женою Песню славную завою... Гибель, гибель, гибель им, Им и всем врагам моим! Чтобы жатвы их посохли, Чтобы их стада подохли, Чтобы с нужды и печали В корчах дети их пропали, Чтобы сами сохли, чахли, Гробом заживо запахли! В е л ь з е в у л Прыг и скок, скок и прыжок: Пляшет с стрекозой сверчок, Толстый жук с проворной мухой - Старый дьявол с молодухой. А м ф и з а Расхрабрился старичок, Рад вертеться с молодухой... Полно, полно, вислоухый, Дай мне отдохнуть часок! (Падает без чувства на пол.) К и к и м о р а Какова твоя колдунья! Я устал, глядя на вас. Чтоб издохнуть ей! шалунья С бесом пляшет целый час. Только худо знает нас: Дур дурачить не тебе ли? Ты ей молвил: 'Лишь бы сели!' Что же? ты ее надул: Ведь не сядут, Вельзевул? В е л ь з е в у л Плут, ты чуть ли не смекнул! К и к и м о р а Мудрено ли? - было б ново, Если б ей сдержал ты слово. Наше дело - да и нет, С дня, в который наш ответ Свел безумца Креза с Киром, Много миновало лет, Но над легковерным миром, Дети двоеличной тьмы, Как тогда, смеемся мы. В е л ь з е в у л Разгадал бесенок беса! Отправляйся же, повеса: Им ты на ухо шепни, Чтобы береглись они Ласк кумы моей почтенной, Я не пошлый сопостат: Чтоб погиб лихой Булат, Мне приятней во сто крат, Чем развеять прах презренный Всех Ванюшек всей вселенной! ЯВЛЕНИЕ 3 Взморье Каспийское. Б у л а т (один) Спасибо, мы в пределах Хивы: Киргиз, подъемля дикий вой, За грабежом, за барантой Не заезжает в эти нивы. Смелее стал и купчик мой: Меня отправил в чисто поле Скакать, потешиться по воле И серых настрелять гусей, Вот я промыслил,- слава богу,- Свежинки для княжны моей: Ни крошки, кроме сухарей, Голубушка во всю дорогу Не ела целых сорок дней, И все по милости Ивана: Пустился в трудный, дальный путь, А голод захотел надуть,- Жаль и копейки из кармана, Чуть нас не уморил с собой! Так с этой грязною душой Анданы душу, розу рая, Связал глупец, злодей Булат... И я ли, царь мой, тень святая, Дерзну сказать: не виноват?.. Потороплюся: ждет бедняжка! Обед ей приготовлю... Стой! Вот там какая вьется пташка? Я сроду не видал такой... Как миловидна, как богата! Спина из яхонта и злата, Брюшко и шейка - бирюза, И что за умные глаза! Поймать бы птичку для царевны: Ах! жребий выпал ей плачевный. И дней ее уныла нить... Мне тучи тьмы ее душевной Хоть бы на часик прояснить! Подкрадусь: пташечку рукою Как можно бережней накрою. (Схватывает птичку.) П т и ч к а Ах! Я в неволе! Уж мне боле На кустах Не качаться, Не купаться В облаках! В клетке душной Страшно жить: Мне изныть Без воздушной Стаи птиц, Без летуней Щебетуней, Без сестриц. Витязь, умильную Просьбу прими: Грозную, сильную Длань разожми - Глупую, малую Пташку пусти! Молви мне: жалую! Молви: лети! Тронься мольбами! Между перстами Больно мне, ай! Волюшка - рай: Волюшку милую Птичке отдай! Б у л а т Если помилую? П т и ч к а Знаю я честь: Знатную плату Может Булату Пташечка внесть. Б у л а т Плату? Какую? П т и ч к а Плату большую: Важную весть. Б у л а т Вести не плата, Ты ли Булата Хочешь провесть?.. Весть важна, а для кого?.. Для меня ль для одного? П т и ч к а Для тебя и для Ивана И для бедненькой княжны: Смерти вы обречены - Ты и купчик и Андана. Б у л а т Пусть и скажешь: 'Ты дурак, Витязь, что разжал кулак',- Но лети! - вот ты на воле, Вот сидишь уж на сосне: Расскажи же все оттоле Честно и подробно мне. П т и ч к а По белому свету не я ли гуляю, Не я ли дома, города посещаю? Мне любо с лазурной глядеть высоты На шум и волненье людской суеты. Туда и сюда и носясь и порхая, Вот и в Новегорде нынче была я, Сыскала Ванюшки родительский дом И вздумала там отдохнуть под окном. И вот я сижу, щебечу у окошка, Вдруг вижу... (Хотя бы подкралась и кошка, Не столько бы, право, пугнула меня, С ружейного мене я дрогла б огня!) Я, брат, затряслась всеми членами тела: Там ведьма, Ванюшина мачеха, пела И прыткого с кем-то плясала бычка, А хвост позади плясуна старика Бил такт и скакал и вился, будто змейка. И вот что ему заказала злодейка: 'В карету волшебную их усади И с ними прямешенько в ад укати!' ЯВЛЕНИЕ 4 Степь в Хиве. Иван, Андана, Булат обедают. И в а н Обед живит: судить не станем строго, Да только ты уж через меру много Свинцу и пороху поиздержал. Б у л а т (в сторону) На что досадовать Иван таки сыскал! И в а н (Андане, которая утирает глаза) А ты, голубушка, скажи, о чем рыдаешь? Ты недовольна чем? А н д а н а Я, милый друг, довольна всем, Но сам ты знаешь: Отец мой стар,- невольная тоска Возьмет подчас, как вспомнишь старика, И в а н Вот то-то! нежны вы, умны, сентиментальны, Я человек недальный,- Пожалуй (вас послушать) - я дурак, А я же говорил, что это будет так. А н д а н а Ах, не сердись! - взгляни, я уж не плачу боле... И в а н Ты и вперед, прошу, не плачь о пустяках. Чу! это что? затрепетало поле... Великолепная карета, вся в лучах, Сюда несется и остановилась вдруг. С запяток соскочил один из слуг, Смотрите: в пух разряжен щеголь И выступает, словно гоголь, Сюда прямешенько идет. Входит Демон в красной ливрее, но с небольшими рожками. Да ты сиделец наш, Федот? Д е м о н Я-с.- Вашей милости ваш батюшка со мною Свое благословенье шлет. И в а н Не налюбуюсь, брат, тобою... Однако - как ты очутился здесь? Д е м о н Приехал, сударь, я с каретой тою. И в а н Переменился ты, переродился весь: Ты малый был довольно неопрятный, А вот стал молодцом,- красивый, ловкий, статный. Одет ты, будто барин знатный, И в взгляде у тебя насмешливость и спесь. У нас не служишь? но ты мне прости, невежде, Такой смешной вопрос: тебе ль служить у нас? Д е м о н Я и теперь, как прежде, У вас служу и век готов служить у вас. И в а н И ты не шутишь, малый? И сшил тебе старик кафтанчик этот алый Из лучшего голландского сукна? Д е м о н Нет, ваша матушка. И в а н Помилуй! Ты разве позабыл, мой милый: Лет будет с десять, как она, Моя голубушка, погребена. Д е м о н Решился в брак вступить ваш батюшка вторично. И в а н Хотя и не совсем прилично,- Как тут не молвить сгоряча: Черт дернул старого хрыча! А мачеха богата? Д е м о н Сказать вам не могу,- но как она щедра, Вы сами видите. И в а н Ххм, вижу: торовата! Да только из чьего добра? Что ж? взял девицу? Д е м о н Нет-с, она вдова. И в а н Купчиха? Д е м о н Посадская. И в а н А кто ж такая? Д е м о н Тетериха. И в а н Амфиза Пудовна! - Наслал же сопостат! Ах! господи! - у ней ребят, ребят... Не сосчитаешь всех, свидетель бог, и в сутки, Она ж Вавиле-колдуну кума, И, свято наше место! - и сама Шутить охотница препакостные шутки. Демона корчит всякий раз, как Иван произносит имя божие. Да ты что морщишься? Д е м о н Весьма прискорбно мне, Что вы, сударь, не ласковы к родне, Браните матушку. И в а н Уволь от поученья! Д е м о н Вдобавок вам скажу: такие выраженья, Такие клятвы... и во сне Уж не услышишь их в отборном, модном свете,- Оставьте их, поверьте мне,- Особенно когда поедете в карете, Которую... И в а н Федот о модном свете Толкует-чудеса! Федот-то ты Федот, Да вижу по всему: совсем уже не тот. Не стану говорить уж о примете На лбу твоем. Д е м о н Ах! верно-с о рожках? И поминать-то что о пустяках? Их приобресть успел я в том же модном свете. Рогами нынче изукрашен лоб Всех знатных и воспитанных особ. И в а н Да ты что за особа? Д е м о н Ваш холоп, Но понатерся между господами И вот не пожалел, чтоб походить на них, Последних сил и средств и денежек своих. И в а н Оказия! - и батюшка с рогами? Д е м о н С предлинными-с, увидите вы сами, И вашему почтенному отцу,- Заметить смею,- страх рога к лицу. И в а н Старик давно рогатый? Д е м о н Украсил голову его убор богатый В тот самый день, когда домой Из-под венца голубчик сизый Пришел с хозяйкой молодой. И в а н Теперь - козел седой: Бодаться может он по милости Амфизы? Д е м о н Амфизы Пудовны,- и доложу я вам: Теперь большой расход рогам, Все жены по ее следам, Крестьянки даже - Маши, Даши, Лизы, Заказывают их в наряд своим мужьям. Поверьте, несмотря на бороду и ризы, Готовы на морщинистые лбы Их вздеть иные и попы. И в скором времени обычай этот новый Всеобщим будет. И в а н Да! Обычай образцовый За столь похвальный труд, За учреждение такой у нас обновы На шею Пудовне навесил бы я пуд И к карасям ее послал бы в ближний пруд. Д е м о н Иван Иваныч, что вы? Помилуйте, как вы жестоки, как суровы! Она, сердечная, не такова... Вот, помню, как теперь, ее слова: 'В дороге береги ты Ванюшку-смотри же!' Как любит вас она! - Чтобы как можно ближе Придвинуть вожделенный час Приятного свиданья, Свой экипаж прислать изволила по вас. И в а н Ну, тут и я скажу: спасибо за старанье! Спокойнее в карете и скорей Доедем мы,- да только как же вьюки? Д е м о н Мы прибыли не без людей: Все ваши ящики и сундуки и тюки Последуют за вами по пятам, И, если сесть угодно вам, Мы тотчас тронемся. И в а н А хороша дорога? Д е м о н Прекрасная. И в а н Сбирайся же, Булат... Да так руками что ты размахался, брат? Что сделалось с тобой? Б у л а т (подошед к Демону) Во имя бога: Исчезни, сопостат! Удар грома, Демон и карета с лошадьми проваливаются сквозь землю. И в а н Земля зевнула... ой!.. в глазах не стало света... Куда мне спрятаться? - все, все дрожит кругом, За блеском блеск, за громом гром,- Знать, с нами вдруг столкнулася комета, И повернется мир вверх дном! Ax! ax!- вот провали<ла>ся карета... Прошло... Теперь нам предстоит вопрос: Мы сами целы ли? - Нос этот наш ли нос? Мои ли это руки? И эти вон, что тут передо мной стоят, Андана ли княжна, наездник ли Булат, Или какие призраки и штуки? (Булату после молчания) Ты, долговязый, умница, ты хват... А? - что наделал ты, приятель? Карету славную прислала ведьма нам: Так нет же! кстати ль? Непрошеный, проклятый заклинатель Заклял лакея и - отправилась к чертям! Уж как кареты-то красивенькой жалею! Она тебе мешала, молодец? Сказать же, что и тот глупец, Кто выкупил тебя себе на шею! А н д а н а И ты не шутишь, друг Иван? Карета, и лакей, и кони - все обман, Все... И в а н Хоть досады-то не прибавляй, Андана! Обман? - да что на свете без обмана? Карета знатная.- Был из бесов лакей... Что нужды? все же мы доехали бы в ней... А н д а н а Подобных от тебя я не ждала речей: Ты человек разумный, осторожный... И в а н Оставь свои хвалы: я просто трус безбожный. А н д а н а А вот тебя не испугал же грех? И в а н Тебя, Андана, слушать, право, смех: Насчет грехов мы все бестрепетное племя, Нет, этих пустяков, Кто только не совсем из дураков, Никто не побоится в наше время. ДЕЙСТВИЕ IV До поднятия занавеси. К и к и м о р а Два только действия осталось нам - не боле! А мы еще пройти должны большое поле, Мы, стало, поневоле Свою поэму сокращать должны. Итак, ты знай, достопочтенный зритель: Мы в Новегороде. Булат, хранитель Красавца купчика и молодой княжны, Исполненный усердья и отваги, И, по спасеньи их от адской колымаги, Не раз их избавлял в дороге от беды... Пример: он вытащил их из воды, А в воду с корабля они упали, Подосланного с умыслом лихим Колдуньей мачехою к ним. Был слит корабль из золота и стали, На корабле играл широкий алый флаг, И правил им какой-то старый враг, Амфизой нанятый из шайки Вельзевула. Погода ни малейшая не дула, Был Каспий тих, не воздымался вал, И плавно по морю живой корабль бежал. Вдруг он затрясся весь и с визгом без причины Волчком кружиться стал и вот пошел ко дну. Однако вынес из пучины Булат Ивана и княжну, Но - второпях - забыл на дне морском казну, И обругал Иван, как следует, Булата... Когда ж была иная плата От душ, подобных Ванькиной душе? Их бог, их царствие небесное - в гроше, Людьми их сделать - подвиг донкишотский, Вложить в них сердце - глупая мечта. Родоначальник их - торгаш Искариотский, Продавший за тридцать серебреных Христа. Но занавесь шумит: открылся старый терем, К нам вышла ведьма с дочерью сам-друг... Болтать нам недосуг: Мы только скажем, что не мерим Амфизу на один С презренным Ванькою аршин. Она злодейка, Отступница, убийца, чародейка,- Все так: да в ней огонь и дух и сила есть, Что мы ее умели приобресть, Нам истинно приносит честь, Но твари грязные, подобные Ивану... И толковать о них я даже, я устану - Они болот геенских смрадный ил, Мы их не ловим,- в бездну лезут сами. Их небо не берет, но если бы - руками С поклоном Тартар их ему бы уступил. ЯВЛЕНИЕ I А м ф и з а и Д а ш а. А м ф и з а Ох! дитятко, досадно мне до смерти, Уж я ли не держала их в руках,- И что ж? - совсем избаловались черти: Я нынче с ними в сущих пустяках Не успеваю: глупого Ивана, Вот, как ни бьюсь, известь я не могу! С поры сей ни единому врагу Уж доверять не стану: без обмана У них не обойдется, нет, сама Все сделаю и, свет, без проволочки - Сегодня же, а между тем вы, дочки, Сведите-ко богатыря с ума! Он мне во всем мешает, а мне власти, Покуда он с дурмана глупой страсти Не обезумит,- не дано над ним. Д а ш а Покорна я велениям твоим, Но если я в него влюблюсь? А м ф и з а Шалунья, Смеешься! - может ли любить колдунья? Захочешь ли Булата быть рабой? Порою на тебя, почти робея, И я гляжу: ведь ты невеста Змея, Ужасный царь теней - невольник твой. (Уходит.) Д а ш а (одна) Во мне ошиблась ты: я тяжко, страшно пала, Я пала чрез тебя (господь тебя прости!) И очень ведаю, себя мне не спасти, Но ошибаешься... Да! с самого начала Дитяти своего, меня, ты худо знала!.. Меж нами сходство есть,- так точно, я смела, Наукою твоей прельститься я могла: В ней, в бешеном вине ума и вображенья, И я могла искать восторгов опьяненья, Объятая огнем неистового мщенья, Была бы, может быть, свирепа я и зла. Но гнусно в низкие вдаваться ухищренья, Улыбкой привлекать, обворожать, манить, Возжечь желания и - наконец сгубить. Нет! слишком я горда для ремесла такого! Губить мне? и кого? его я, как святого, Готова почитать: он в наш согнивший век Меж трупами стоит с душою человек, Он мне предстал,- гляжу, и что же? воздыхая О тихих радостях утраченного рая, Я прокляла свое паденье в первый раз.... Его задумчивых, глубоких, темных глаз Страшуся более мученья вечной казни, Волхвицы мощные, захочем - и сведем Шар месяца с небес на землю, но при нем Я робкая раба стыденья и боязни. Пусть тешится моя безжалостная мать Над Ванькой: он мне что? не стану я мешать, Но витязя спасу, ему шепну два слова, И тотчас! - Почему? - не знаю, а готова Я для него на все.- Чу! заскрипела дверь: Идет! - я отчего так дрогнула теперь? Я чары страшные предпринимаю смело, А это, кажется, не черное же дело? Входит Булат. Б у л а т (не замечая Даши) Прочь, безумцы! - ваши дни Ткань дурачества и злобы, Всюду люди, мне ж они Ненавистны, будто гробы... Д а ш а Думой черною объят, Он меня и не заметил... Взор его не часто светел, Но теперь его тягчат Чувства, тягостней вчерашних. Б у л а т От горячек их всегдашних Мне ль безумцев исцелить? Д а ш а Он страдает... Что же? нить Мыслей мрачных я прерву ли? Я к страдальцу подойду ли? Б у л а т (увидев Дашу) Дочь-волшебница! - она И разумна и скромна, Предо мной не виновата: Почему же для Булата Всех противнее она? Д а ш а Здравствуй, витязь! Б у л а т Здравствуй, Даша! (Хочет идти.) Д а ш а Да куда спешишь ты, друг? Б у л а т Извини: мне недосуг. Д а ш а Недосуг? - Сторонка наша, Дом наш, наша вся семья, Вотчим, сестры, мать и я - Все тебе мы ненавистны... Ты везде, всегда один: Нас бежишь не без причин. Да и прав ты: не корыстны (Признаюся и сама) Наши милые соседы, Наши длинные обеды, Наши игры и беседы: Нет в них пищи для ума. Б у л а т Для ума! - да я нимало Об уме не хлопочу: Сердце средь людей устало, В них души не отыщу. Д а ш а Одинок ты во вселенной... Видит бог: тебя мне жаль, Несказанную печаль Ты, всех братьев отчужденный, Будишь, труженик, во мне... Но оставим, не поверишь! Б у л а т Может быть, не лицемеришь, Но мне, ведай, и во сне Не привиделося, чтобы На меня могла взирать Дочь Амфизина без злобы. Д а ш а Дочь - одно, другое - мать, Ведь в семье не без урода, Вместо всякого довода Вот решаюсь что сказать: Адский ков ужасный, новый (Это помни, гость суровый, И моих не презри слов!) Против вас опять готов. Б у л а т Ков готов! - я благодарен За благую весть тебе... Но дай молвить о себе: Не хитер я, не коварен. Да я все же не дитя, Правду мне прости, невежде! Что хлопочут, не шутя, Как нас сбыть,- я знал и прежде. Д а ш а Вижу: суетной надежде Предалась я, в эту грудь Мне доверья не вдохнуть... Между тем скажи мне: я ли Прибавляла что-нибудь К ноше горя и печали, Данной жребием тебе? Но угодно так судьбе: Нам уж, верно, не сойтися! Только, витязь, берегися: К трудной будь готов борьбе! Не столько чарами, сколь волею упорной Сильна, страшна моя бестрепетная мать, К дружине темных сил, нередко непокорной, Ужасная теперь не хочет прибегать,- Нет! действовать сама, всей силою своею! Я не желала бы и своему злодею Ей в руки грозные, безжалостные впасть... Но ежели судьбой тебе дана над нею Предсказанная нам ей гибельная власть, О, пощади ее! - она мне не чужая... И в роковую нынешнюю ночь, Противу матери себя обороняя, Ты не забудь: тебя предохранила дочь. (Уходит.) Б у л а т (один) Сама, и в эту ночь... Хмм! каково известье? Тут мало ли я что бы мог сказать!.. Дочь предает родную мать... Нам выгода, но ей, изменнице, бесчестье! Конечно,- если бы... да ведь оно не так: Не легковерный я, как прежде был, простак, Теперь гляжу на мир глазами беспристрастья: Я разгадал вину столь нежного участья. . . Шепну вполголоса: в ней нет ко мне любви, Но огненна река ее крови, Но час таинственный, предвестник сладострастья, Для ней, для пламенной, пробил, Не мужа честного спасает от могилы, Нет, дюжий молодец, надежный, полный силы, Ей по расчету чувственности мил... Какое дело мне? - Пред бледной тенью хана Я взял в поруки сонм таинственных светил, Что злополучная Андана, Пока я жив, во мне защитника найдет. (Я, право, уж не тот, Чтоб ожидать спасибо от Ивана!) Пусть будет, что судьбе угодно, надо мной, Анданин я слуга, я ей служу одной! ЯВЛЕНИЕ 2 На воздухе встречаются две ведьмы: старуха верхом на метле, молодая на ухвате. 1-я в е д ь м а Здорово! здорово! - куда ты, кума? 2-я в е д ь м а А, кумушка, так! я не вем и сама... Мной, девушкой, раз похвалился с похмелья На честной пирушке чужой молодец,- И в келью лихой меня запер отец: Противна душе моей тесная келья... Но быть же и ведьмой не много веселья, А разве по вольному воздуху порх, Под звездочкой ясной шнырять и кружиться, Хватать на лету ненадежный восторг, Минутной свободой допьяна напиться... 1-я в е д ь м а Вот, кумушка,- то-то и есть: молода! Как тут не призвать, было, адские силы, Да мучить его, хвастуна, до могилы? Быть смирною ведьмою смех и беда... 2-я в е д ь м а Не спорю. А ты понеслася куда? 1-я в е д ь м а Назад я лечу в свою избу за угол. 2-я в е д ь м а Откуда же? 1-я в е д ь м а С шабаша леших и пугал, Тут было довольно и ведьм и бесов... Мы тут обсудили преважное дело... Оно решено большинством голосов. 2-я в е д ь м а Спросить тебя, тетка, не слишком ли смело, В чем именно это преважное дело? 1-я в е д ь м а А вот в чем: задумала силою чар Чудесить Амфиза без помощи духа, На беса-де бесится злая старуха: Зачем ей не всякий удастся удар... И что ж, для своей и для нашей забавы Ее обернет, и не прошен, лукавый, Потешит ее еще раз Сатана, Потом же кроваво погибнет она. ЯВЛЕНИЕ 3 Спальня Анданы. Иван и Андана. И в а н У мачехи с Булатом нынче дружно... Весь день не отстает он от нее. А н д а н а А ей сегодня недосужно, Ей беспрестанно что-то нужно В покое нашем. И в а н Я твержу свое: Они нас погубить теперь стакались оба. А н д а н а Я ведаю, к чему ее способна злоба, Но он, хранитель наш, защитник наш - Булат. И в а н Не правда ли, тебе он нравится?- он хват! Ты не желаешь ли, скажи мне откровенно, Как наша мачеха... А н д а н а Послушай-ко, Иван, Ты хочешь, чтоб тебя совсем и совершенно Я презирала. И в а н Я, конечно, грубиян: Заметить прихоти жены любезной кстати ль? А н д а н а Жестоко же меня карает бог-каратель! Но не роптать и не считаться мне: Заслуживаю казнь его вполне. А ты, бесстыдной лжи бессовестный слагатель! Я говорю тебе: молчи, Холоп! ты моего еще не знаешь гнева (Я грозной Азии решительная дева), Изведать этот гнев страшися, трепещи! Входит Иванов отец, потом Булат. О т е ц Ай да деточки! я рад сердечно... Вашей не нарадуюсь любви! Только не дивлюсь: любить бесчеловечно Уж у Ваньки моего в крови, Он мне не чужой, а без пощады, Как в поре я был,- и я любил! Да! и я когда-то был же мил, Побивали же и наши взгляды В свое время женские сердца... Ванька молодец, он весь в отца! Жаль и ныне мне, что я отрекся... Болтовнею, впрочем, я увлекся, Позабыл совсем,- а ваша мать Вас к гостям мне приказала звать... И в а н Что ж? пойдем, прекрасная Андана? О т е ц За обычай я люблю Ивана. Он учтив с тобою, как жених... Хоть и дочь блистательного хана,- А дерзну тебе сказать, Андана: Он супруг, достойный ласк твоих... Уходят Андана, Иван и его отец. Б у л а т (один) На посылках у старухи милый Селадон ее, немножко хилый... Слава богу,- я теперь один! Спрячусь за печь,- и не без причин... Ведьма будет (об заклад) - и вскоре, Здесь ей волю дать - беда и горе!.. Следую за нею, словно тень: Ныне роковой кому-то день. (Прячется.) Х о р д у х о в В воздухе плавают адские чары, Благо заснуло, проснулося зло, Солнце за горы на отдых ушло: Час наступил воздаянья и кары! О царь подземный, встань! Разгладь седые брови, С улыбкою любови, Простри сухую длань: Встречай драгую гостью, Прославленную злостью И силой грозных чар... Тяжелый, смрадный пар Взойдет с пролитой крови... С улыбкою любови, Властитель темных стран, Встречай драгую гостью! Готовься, черный вран, Играть проклятой костью: Настал ее конец, Труба суда затрубит, Заблещет кладенец,- В куски змею изрубит... Враждуя и небу и целой вселенной, Едиными силами ада сильна, Задумала ссориться с адом она: Но ей ли с бездонной бороться геенной? Над ней посмеется седой Сатана. Умна, умна, но, видно, не всегда же, Напротив, мы всегда, всегда на страже, И, чуть-чуть оплошает их сестра, Мы тут - и закричим: пора! пора! Хохоча, душу грешную захватим И с нею в ад, кувыркаясь, покатим. Входит Амфиза. А м ф и з а Три раза тайком у себя в терему Для опыта я обернулась змеею И по произволу потом своему Я той же купеческой стала женою, Итак, и чертей призывать мне к чему, Когда мне покорна Природа? Бестрепетной, крепкою силой ума Над нею я властвовать буду сама, Рогатого ж я отпускаю урода, Который мне льстиво и плохо служил... Достанет Амфизе и собственных сил. К и к и м о р а (выглядывая из-за кулис) Колдунья мерзкая зазналась наготово! А между тем и в тереме не мы ль (Вам, господа, даю честное слово!) В глаза пустили старой дуре пыль? И без ее заклятья, Храня и помня выгоду свою, Мы, давние ее друзья и братья, Мы ведьму обратили во змею. А м ф и з а Мешкать нечего: придут... Обернусь, пока одна я, Под кроватию немая, Я дождусь, когда заснут, В пору выползу - и тут Кончу разом наше дело: В их трепещущее тело Жало погружу - умрут! Презирать умею прибыль: Их наследство, их казна Чародейке ли нужна? Нет! - мое веселье гибель: Не могу без крови жить... Пусть прибытка ищут люди! Волка бешеного выть, Голод адский в этой груди - Страсть везде, всегда губить. (Оборачивается в змею и подползает под кровать.) Входят Иван и Андана. И в а н Прямая дочь ты вспыльчивого хана, В него сердита ты, любезная Андана! Вот не на шутку шуточка моя Тебя прогневала... и, точно, не из тонких, Зато твой голосок из самых, самых звонких... Но кончим: признаю себя неправым я. А что до умника Булата, Терять не станем по-пустому слов... Пожалуй, не считай его за сопостата: Сама узнаешь: молодец каков! А н д а н а Мы любим легковерно, безрассудно, Нас, женщин, ежели вас любим, вам не трудно Во всем уверить, что угодно вам: Желаю верить всем твоим словам И думать: раздражительностью ложной Я увлеклась, когда так вспыхнуть я могла От шутки (истину скажу) неосторожной, Но чуждой умысла и зла. Я даже (ведь тебя отцу же предпочла) Готова (виновата!) Глядеть твоими, друг, глазами на Булата, Хотя, признаться, и не любо мне Холодным, трепетным сомненьям, Кровавым, ядовитым подозреньям Дать место на сердечном дне. Да и против какого ж человека? Он жил доселе без упрека, Он глупой мне до времени сего Казался честью века, Он и тебя-то самого, Когда, сдавалось, все исчезли средства, От неминуемого бедства Спасал не раз: но быть так! я тебе Во всем покорна буду, как судьбе. И в а н (про себя) Охота ж разводить ей вздор высокопарный! А я, неблагодарный, Я за риторикой ее готов заснуть... А н д а н а Но месяц начал уж давно свой путь И, утомленная от зною, Давно природа вся склонилася к покою: Пора и нам, мой милый, отдохнуть. И в а н (про себя) Спасибо, догадалась, хоть и поздно! А принялась было так ревностно и грозно, Что полагал я: до утра Проговорит. (Громко) Да, друг мой, спать пора. (Ложится.) А н д а н а Прощай! Храните же, таинственные силы, Небесные, святые! нас, Покуда не наступит час, Который воззовет из временной могилы Усталых чад седой земли, Моленью моему, всевышний царь, внемли: Даруй проснуться нам для тишины сердечной И отврати от нас, покров наш вечный, Лихие помыслы, и ненависть, и зло, И все то, что бы нам вредить могло! (Засыпает.) А м ф и з а (оборотившись в змею, выползает из-под кровати) Спят. Напоследок же дождалась я мгновенья, Когда их крови я напьюсь до пресыщенья... К и к и м о р а (выглядывая из-за угла) Без беса у тебя нет вещего чутья: Не слышишь ты чужого духа, Конец тебе, свирепая старуха, Конец тебе, змея! Б у л а т (выскакивает и рубит ее, удар грома) Сгинь, ведьма! пропади! настала смерть твоя! Иван и Андана вскакивают. А н д а н а Гром загремел... Какой удар ужасный! И с тверди совершенно ясной... Что б это значило? И в а н Я трепетом объят: Нам угрожает что-то злое... У нас в покое С мечом в руке Булат. Улика налицо... Нас сохранило чудо: Ударил гром - и он лишился сил, Не то бы нас убийца умертвил... Еще ли скажешь, что сужу я худо? А н д а н а (Булату) Не вижу ль это все во сне? Несчастный! что промолвишь в оправданье? Но слишком явно злодеянье, Которое тебе окончить не дал бог, Чтоб сомневаться в нем и лучший друг твой мог. Б у л а т На обвинения Ивана Я отвечать не стал бы, но, Андана, Но ты, святая кровь моих царей! И ты поверила, что я, твой раб,- злодей? Зачем же долее переносить мне ношу Своих унылых, безотрадных дней? Ее я разом сброшу! Мне был зарок: ни в чем себя не смей Оправдывать и, если позабудешь Иль презришь глас судьбы,- себя тотчас погубишь, Явясь мне с дозволения творца, Так мне вещала тень Анданина отца: 'Если, потеряв терпенье, Молвишь: 'Я в такой-то час Не губил тебя, а спас!'- Знай и помни: в то ж мгновенье Дух-каратель превратит Ноги у тебя в гранит, Если повторить посмеешь, По пояс окаменеешь, В третий раз твой друг Иван Вдруг увидит пред собою Не тебя, а истукан, Дивный лик с живой душою'. Пусть будет так, дороже жизни честь: Вражду царевны мне не перенесть... Меня честите именем злодея, Взгляните на пол: труп вы видите ли змея? Он вам кровавой гибелью грозил, Но я, злодей ваш, я его убил: Узнайте в змее мачеху Ивана, Служительницу темных сил... Испод мой камнем стал: но сердца злая рана Больнее во сто крат! И вот же я еще пред вами виноват, Что адскую разрушил колымагу, А дай-ко в ней я вам проехать боле шагу, Давно бы ваших не было костей... Я мертв по пояс: но душе моей Стократ больнее сердца злая рана... И вот с тобой прощусь, злосчастная Андана. Возможно ль было о казне Неблагодарного Ивана Там, на морском, унылом дне, Когда и ты и он, вы оба, Тонули в челюстях, в безумном зове гроба, Не только помышлять, но даже помнить мне? (Превращается в истукана.) Занавесь опускается. МЕЖДУДЕЙСТВИЕ Поэт и Кикимора. К и к и м о р а Утаена кровавая развязка! Скажите, г<осподин> Поэт: Неужто ваша легонькая сказка Тем кончится? П о э т (отвечает) Неужто? нет! Придумаю конец чувствительно-немецкий, Который публике замоскворецкой Страх как полюбится! Медею и судьбу Взять, бросить барышням в глаза нахально Не слишком вежливо, да и едва ль морально: Им нужен Август Коцебу! Да как придумать? вот в чем сила! Заняв предмет у дикаря Эсхила И из мужичьих уст глупцов-бородачей, Довольно трудно сладить без ножей, Без неподкрашенных мучений и страстей, Без грубой и нагой природы. Тут крохотный аршин приличья, вкуса, моды, Жеманства и притворства нипочем: Гигантские размеры мы найдем В отечестве гигантов и титанов, Верстами мерят великанов, Для карликов и выродков - вершки. Ну, как же жаться тут без внутренней тоски К микроскопическим понятьям, Которые знакомы, близки вам, Mes tres aimables dames,1 И им, двоюродным, любезным вашим братьям. Вам рад бы угодить, но не удастся мне, Итак, не лучше ль верным старине Остаться? старине суровой и народной, Вам непонятной (очень жаль!), Но тем не мене превосходной? Вот расскажу, не отлагая вдаль, Как мать, и нежная, убить решилась сына. 'Убила',- сказка просто говорит, 'Убить его была ее судьбина,- Поведал бы Эсхил. - И вот он был убит'. И сказке наш народ благоговея внемлет, Пред взорами его бежит поток причин, Он все их чувствует и все без слов приемлет. Так точно и народ Афин Благоговел без слов пред грозною судьбою И умолкал пред страшною женою, Пред жрицей мстительной души своей, Пред сей Медеею, исчадием Колхиды, Заклавшей собственных детей На смрадном алтаре кровавой Немезиды. Но публика не русский бородач, Но публика и не народ афинский, Для публики и рок немой и исполинский Не бог таинственный, а мерзостный палач. 'Причины дайте нам,- кричите мне,- причины', Причины будут вам даны, Вы образованны, вы милы, вы умны, Но пальцем любите ощупать все пружины,- Вы разгадаете ль могущества кручины За вистом, на балу, всю святость той причины, Того отчаянья, с каким свое дитя Спасает мать для вечности небесной, Ни чувств своих, ни крови не щадя Младенца своего, а в этой жизни тесной Ведь он был для нее Все - счастие, и рай, и мир, и бытие! * * * __________ 1 Милейшие дамы (франц.). ДЕЙСТВИЕ V До поднятия занавеси. К и к и м о р а Булат окаменел, раскаяньем объята, Андана сетует о гибели Булата, Заботливо она и даже сам Иван Хранят и берегут Булатов истукан... А впрочем, у жены и мужа цель не та же: Он только думает о выгодной продаже Столь редкой статуи любителю искусств, Она же, полная унылых, грустных чувств И мыслей, тяжестью своей невыносимых, Чудесной помощи от сил непостижимых, Рыдая, требует, терзаясь день и ночь. О прочих что сказать? Волшебницына дочь По смерти матери невидимою стала, А старика удар разбойничья кинжала (Он ехал с ярмонки один в обратный путь) От хлопот уложил торговых отдохнуть, Так, стало, наш Иван хозяин полный ныне. Недолго по отце сын пребывал в кручине, Похоронил его - за торг,- и вскоре он К мильону старика прибавил свой мильон. Теперь же Публику, властительницу нашу, Я вслушаться прошу: невидимую Дашу С Анданой скорбною на сцене слышу я... Сердечно их люблю, почтенные друзья, Хоть знаю, что меня ничуть они не любят И всякий вздор о мне, о бедном бесе, трубят. ЯВЛЕНИЕ 1 Анданин терем. Она сидит задумчивая. Г о л о с Горюешь, бедная Андана? А н д а н а Чей это голос? Г о л о с Из сестер Ивана Одну любила боле прочих ты... А н д а н а Ах! небо осуждает дружбу нашу! Но так! - любила я восторженную Дашу И думала в избытке слепоты: Зовет ее язык презренной клеветы Волхвицею, рожденной от волхвицы, Вот поневоле верить я должна... Погибла мать, она же в виде птицы Взвилась и вылетела из окна. Г о л о с Увы! сказать нельзя, что это небылицы!.. Но, ежели она И чародейка, Так более несчастна, чем злодейка, И пусть своею силою страшна, Пусть строго властвует над грозными духами, А людям же благотворит она И вместе пронзена Безмолвного отчаянья стрелами... Желаешь ли чего, печальная княжна? Кручину сердца облегчи словами!.. Или от Даши ты совсем отчуждена, И все навеки кончено меж вами? А н д а н а Сказать бы я хотела: нет! Черты и голос Даши мне любезны, И нужны мне участье и привет, Но свяжет, я боюсь, такой ответ Меня с духами бездны. Г о л о с Нам вместо счастья - свет ума, Блаженство наше - мощь и знанье: Сказать боишься? - так сама Твое тебе скажу желанье. В холодный заперлась гранит Душа могучего Булата, И вопишь ты: 'Я виновата! Как? кто ее освободит?' Булат над матерью моею, Над горькой, кару совершил, Булату я помочь не смею: До врат могилы положил Закон таинственных светил Вражду и мщенье между нами. Он в камень претворен духами, А жив и видит сны,- и дочь Невольно, лишь наступит ночь, Его за мать терзает снами. Пусть я, орудье мук, полна Неизреченного мученья, Пусть я не рождена для мщенья, Для чувств иных пусть рождена. Разрушить чары я могла бы, Хотела бы, а без ослабы Я гнать богатыря должна - Моя ли участь не плачевна? Но я люблю тебя, царевна, И, если хочешь, так могу Дать верную тебе слугу, Послать усердную рабыню. Внемли: мне подчинил пустыню В Аравистане грозный рок, Там вихрится сухой песок, И беспредельный и глубокий, Но в море праха одинокий, Роскошный, свежий островок Блестит чудесными цветами, И остров населен духами, Лишенными святых отрад, Которые они вкушали, Когда еще в раю порхали, Грехов не зная, ни печали, Однако ж и не пали в ад, О прежнем рае воздыхая, Они, изгнанники из рая. Их ненавидят духи зла, Им заперты Эдема двери,- Их жизнь ни мрачна, ни светла, А легкокрылых имя - пери. Одну из них пошлю тебе: Вверяйся ей без опасенья, Тебе ли сети погубленья Раскину? - Я в твоей мольбе, Ты руки обо мне возносишь, Ты мне в слезах прощенья просишь. Состражду я твоей судьбе. А н д а н а Позволишь ли своей рабе Все исполнять мои веленья? Г о л о с Вопрос твой непонятен мне. Любовь не знает запрещенья, Любовь дарит совсем, вполне. Во всем благом твое желанье, Сердечным рвеньем сожжена, С весельем совершит она. А н д а н а Где ж это милое созданье? Г о л о с Тебе предстанет легкий дух В прелестном виде юной девы... Но слышу я: запел петух, Меня страшат его напевы... Теперь явиться я должна В том смертном и тяжелом теле, В каком я здесь жила доселе, Или исчезнуть с паром сна. ЯВЛЕНИЕ 2 Улица. Лорд Эльджин и Кикимора в ливрее лонлакея. К и к и м о р а (оборачиваясь к публике) На мне ливрея Наемного лакея, Но и под ней, друзья, Кикимора все тот же я... А впереди меня идет мой барин, Он англичанин, вы заметьте, не татарин, Вдобавок он ученый и турист. Л о р д Э л ь д ж и н В своих отметках исписал я лист О Новегороде великом И о народе полудиком, Которых русскими зовут, Но нового не много тут: Все loci topici,1 все тот же Олеарий... Он пишет: 'Moscoviti sunt barbari',2 По-своему пишу я точно то ж, Есть у него местами вздор и ложь,- Есть и у нас. - Но он, он первый лгал, и кстати... Быть первым - не дал бог мне этой благодати, По крайней мере новым быть хочу. Donnez nous du nouveau, n'en fut - et plus au monde! Mais ou donc le trouver? - dans l'air ou bien dans l'onde?3 А на земле едва сыщу! К и к и м о р а Угодно ль посмотреть торговой нашей казни? Л о р д Э л ь д ж и н The russian cnoot?4 - Ну, это знак приязни, My boy,5 что хоть о казни вспомнил ты... Ты выдумщик, in faith,6 и превосходный, Тут будут оргинальные черты,- Характер тут проявится народный... А где казнят? и скоро ль? и кого? К и к и м о р а Могильщика. Л о р д Э л ь д ж и н За что? К и к и м о р а Его Изобличили, что он камни гробовые Домой с кладбища сваживал тайком, С них надпись стесывал и продавал потом За камни строевые. Л о р д Э л ь д ж и н Злодею кара поделом! Да думать хорошо и о народе том, В котором родился мерзавец,- очень трудно. Кикимора Мы без наук росли, в потемках вспоены, А вы, сударь, учены и умны,- И с вами спорить безрассудно... Но мало ли каких наскажут пустяков? Представьте: например, нас, дураков, Хотят уверить, будто между вами Торгуют мертвыми телами: Могильщики их продают врачам, А те их разлагают по частям И парят и варят и только что гостям Не подают с поклоном после супа... Л о р д Э л ь д ж и н Ха! ха! ха! ха! бифстекс из краденого трупа! You are a humourist, my cook!7 Все это, мой любезный, для наук, Для расширенья Границ ума и просвещенья,- И потому... К и к и м о р а Достойно похвалы, А не кнута на площади торговой? Ослы-то мы ослы! Народ мы глупый, грубый и суровый, Мы на порядках здесь отшлепали бы тех, Которые на грех У нас бы вздумали распространять науки Через такие выдумки и штуки... Еще одно дерзнул бы я спросить И был бы крайне благодарен, Когда б изволили мне это объяснить: Земляк ваш и, как вы, богатый, знатный барин (Прозванье я забыл, но только лорд и пер) Раз вздумал итальянца и еврея Послать в тот край, где родился Гомер, В злосчастный город Кодра и Фезея, В отечество Платона и харит, И в силу грозного фирмана, Который выпросил у евнухов султана, Велел им (так предание гласит) Сбить молотом со храмов архитравы И плиты выломить и вырыть с корнем вон Обломки драгоценные колонн, Богов же мраморных, остаток прежней славы, Столкнуть с подножий их родных... И это все для пользы просвещенья! При виде наглого такого расхищенья Слеза скатилась вдоль усов седых Свирепого Османа, Афинского аги, А греки для него холопи и враги, Искусства ж прокляты в стихах его Курана. Он всплакал, но с безмолвием слуги Не воспротивился свершению фирмана, И - не спаслося ни одной стены, Все до одной осквернены... Вот кончилося мерзостное дело: Тем, что дотоле уцелело От ярости веков и бешенства войны, Суда под флагом английского барса До палубы, до мачт нагружены! И после этого неслыханного фарса Вы филантропы, вы просвещены, Не людоеды вы, вы ж в книгах и журналах Еще толкуете о гуннах и вандалах? Хоть бы стыдились! Варвары - сыны Кровавого Арея, Их жребий истреблять: на то уж рождены, По крайней мере нет меж ними фарисея, Ручного дикаря, философа-злодея, Который грабил бы и разрушал, Как истинный вандал, И сам же за грабеж вандалов бы ругал... Л о р д Э л ь д ж и н Плут, замолчи! Вот я тебя, мошенник! Кикимора исчезает. Да где он? - Осмеял меня, изменник! Я за него, он вдруг пропал из глаз, Разбойник!- а сначала-то пролаз Был гладенький такой, учтивый и смиренный... Но оскорблять себя не дам: Я к вам отправлюсь, голова почтенный, И жалобу вручу в своей обиде вам. Входит Иван. И в а н Сиятельнейший граф, я ваш слуга нижайший! Куда изволите идти? Как счастлив я, что вас встречаю на пути! Я иностранцев друг, их чтитель величайший: Желал я вам свои услуги предложить, Я человек торговый, а купить, Быть может, что-нибудь вам подешевле нужно. Л о р д Э л ь д ж и н Ко мне в гостиницу ужо ты приходи: Теперь мне недосужно. Да что же можно у тебя найти? И в а н Все, что угодно: пять амбаров Немецких, английских товаров, А с русскими завозень до шести! Есть и азьятские: парчи, оружье, шали (Все это прежде лучше разбирали), Но главный мой товар - сибирские меха. Л о р д Э л ь д ж и н. Понадобятся мне доха И шуба... Крыша - штоф, мех - малые медведки Покрой - ваш собственный. И в а н Я понимаю-с! Есть, Да только мелкие медведки нынче редки: Боюся, чтобы ваша честь... Л о р д Э л ь д ж и н Не бойся: справку я могу навесть. Твои медведки - редки, А есть ли редкости другие у тебя? И в а н Есть, сударь, есть! - в заклад вам самого себя, Что не видали вы, ни даже ваши предки, Нигде, подобных! - У меня есть сад, В саду беседка, а в беседке... Л о р д Э л ь д ж и н Клад? И в а н Чудесный истукан стоит среди беседки. Л о р д Э л ь д ж и н Вот невидаль какая! истукан! Довольно у меня своих, поверь мне, братец: Я собрал их со всех возможных стран... Лорд Байрон вопиет, что Эльджин святотатец, И вслед за лордом рифмачи кричат, Что Эльджин Герострат, Но имя Эльджина не тонет в тихой Лете, Но мраморы мои известны в целом свете. И в а н Сиятельный, вам верю без божбы, Не избежали вы судьбы Людей великих, завистью гонимых, Мужей, слепой толпе непостижимых. А к слову молвить вы позвольте мне: Не только наяву, но даже и во сне Подобной статуи любители искусства Нигде и никогда не видели,- милорд, Я не учен,- да, право, ею горд: Гранит, и что же? в ней заметны знаки чувства. И клятвенно я уверяю вас. Угрюмо хмурится мой Геркулес подчас. Подчас же всем на страх и изумленье Улыбкой кажет хладное презренье. Л о р д Э л ь д ж и н Лжешь, будто по печатанному, но За то спасибо, что ты лжешь красно! Ты где живешь? И в а н Спросите дом Ивана Иванова. Л о р д Э л ь д ж и н Не позабуду, друг, Теперь мне недосуг, Но заверну взглянуть на твоего болвана. * * * __________ 1 Общие места (лат.). 2 Московиты - варвары (лат.). 3 Дайте нам чего-нибудь нового, неужто его вовсе не стало! Но где же его найти? в воздухе или в воде? (франц.) 4 Русский кнут? (англ.) 5 Мой мальчик (англ.). 6 Почести (англ.) 7 Вы юморист, мой кок! (англ.) ЯВЛЕНИЕ 3 Беседка в саду Ивана: в ней истукан Булата. Андана одна. Потом Лили. А н д а н а Скоро ли Лили воротится? Где она? может, охотится В пропасти воздуха за мотыльком... Ведь не земля ее дом, К нам прилететь не торопится, В сиром же сердце моем Копится горе и копится. Л и л и (впорхнув к ней в дверь) Здесь твоя Лили унылая, С Лили незримой давно ты вдвоем, Но, госпожа моя милая, Редко веселую весть принесем С неба мы, неба изгнанники, К вам, домогильные данники Болей и слез и беды. А н д а н а Вняла ли ты приговору судьбы? Есть ли надежда? Что? оживет ли Булат? Л и л и Счастлив, Андана, невежда, Тот, для кого неземные - молчат. А н д а н а Что говорили Сестры твои? Нет, ничего не таи: Истины требую, Лили!* ________ * Далее в рукописи недостает четырех страниц. ЯВЛЕНИЕ 4 Та же беседка. Дaша и Лили, полузакрытые облаком, парят перед истуканом Булата, потом Андана с сыном. Ночь. Л и л и Три долгие, тяжкие ночи Без сна ее тусклые очи, Не ест трое суток она. Как тень, она бродит, Покоя нигде не находит, Страшна, безобразна, бледна. Но вот проглянула луна, Она к истукану подходит. Входит Андана, останавливается перед статуей, потом, обнимая ребенка, падает в бессилии на ближние кресла. Д а ш а (шепотом) Слушай, слушай, истукан! Я палач твой, я твой вран, Слушай, новый Промефей: Ад в огне моих речей! Жаль тебя или не жаль, Бесполезна тут печаль: Мучить я тебя должна, Эта часть мне суждена. Слушай, слушай, истукан! - и пр. Нож в руке ее сверкнет, Грудь младенцу раздерет: Но, дитя свое губя, Не спасет она тебя... Слушай, слушай, истукан! - и пр. Дух-то человека смел, Да всему, всему предел, Тесен круг возможных дел: Слабость смертного удел. Слушай, слушай, истукан! Л и л и Ты, владычица, страшна! Д а ш а Мучить я его должна. Л и л и Что же с нею, бедной, будет? Д а ш а Сон земной она забудет. Там за гранию земною Места нет земному зною. Скрываются в волны облака. Р е б е н о к Что так трепещешь ты и проливаешь слезы? И отчего, терзаясь и стеня, Так крепко жмешь к своей груди меня? А иногда какие-то угрозы Лепечешь?.. А н д а н а Тсс, дитя! молчи! Р е б е н о к Я замолчу, но ты меня пугаешь, мама! А н д а н а В святыне этого божественного храма Жить будут некогда и совы и сычи! Да! скаредный отец украдет лик священный Из церкви, запустенью обреченной... Мне дан короткий, малый срок: Завянули мои все жизненные силы, А без меня корысть, бесславье, грех, порок... О! лучше же во мрак таинственной могилы С собою вместе почивать Свое дитя возьмет заботливая мать! Р е б е н о к Да, мама! спать пора... С тобою вместе ляжем? А н д а н а Со мною... Неразлучны будем мы В объятиях безмолвной мирной тьмы... Р е б е н о к К Булату подойдем, 'прощай!' Булату скажем. Зачем же чашу ты берешь?.. А н д а н а Нужна. Р е б е н о к Как, мама, ты бледна! Ты вся трясешься. Андана закалывает ребенка и сама падает мертвая. Мама, мама, больно! (Умирает.) Л и л и (склонясь из облака над Анданой) С нее довольно: С ним вместе умерла она! Исчезают Даша и Лили. Входят лорд Эльджин, Иван и носильщки. И в а н В дверь, милорд, прошу покорно, В дверь пожалуйте, милорд! Л о р д Э л ь д ж и н Уф! кругом темно и черно!.. Впереди какой-то черт Спит, во всю длину растянут... И в а н Вот огня тотчас достанут: Мы узнаем, кто такой. Слуга входит с фонарем. Ах! хозяйка! - Боже мой! И лежит-то тут,- не слышит! Л о р д Э л ь д ж и н Как слыхать ей,- ведь не дышит! Возле твой сынок лежит: Тьфу! - горячей крови лужа - Мальчик матерью убит! И в а н Будь ты проклята! - ты мужа Следствию подвергнешь! - ох! Навязалася на шею! Дура! не тебя жалею, Поскуплюся и на вздох О тебе,- да жаль мальчишки: Я недаром же отец, Ox! - из бедного плутишки Славный вышел бы купец! Л о р д Э л ь д ж и н Братец, не ушло же время: Обвенчаешься с другой, С ровней, разведет с тобой Целое, пожалуй, племя Расторопных торговцов. И в а н Оно так! - Андрей Немцов Человек солидный, важный. Дочь урод,- но двухэтажный За уродом этим дом... Двадцать тысяч чистогану: Прочего считать не стану. Л о р д Э л ь д ж и н Да пять тысяч, друг Иван, От меня за истукан! И в а н Унесите же болвана! Если ж нужно будет что, Вспомните купца Ивана,- Не продаст сходней никто. 1832-1842
Иван, купецкий сын, Кюхельбекер Вильгельм Карлович, Год: 1842
Время на прочтение: 65 минут(ы)