митрополит Антоний (Храповицкий)
митрополит Антоний (Храповицкий)
Иудино лобзание
Иудино лобзание
Иудино лобзание, Храповицкий Алексей Павлович, Год: 1914
Время на прочтение: 5 минут(ы)
‘Собрание сочинений. Том I’: ДАРЪ, Москва, 2007
Если желаете понять существеннейшие события земной жизни Спасителя и окружающих Его лиц, в частности события, связанные с судом или взятием кого-либо под стражу, непременно ознакомьтесь с 17-й главой Второзакония. Отсюда вы узнаете следующие правила, которыми должно было руководиться общество при задержании или карательном наказании виновных. Правила следующие. Казнь может присуждаться не иначе, как по показаниям двух или трех свидетелей (см. Втор. 17, 6, ср. Чис. 35, 30). Рука свидетелей должна быть на нем прежде всех, чтоб убить его, потом рука всего народа (Втор. 17, 7). Это правило о том, что свидетель должен быть и первым палачом, введено, конечно, для того, чтобы удерживать людей от клеветы, так как если клеветник окажется и палачом, то подвергает себя сугубой мести от родственников и друзей убитого. Свидетели, предъявляющие обвинение, должны были возложить руку на голову обвиняемого, так и поступили известные нечестивые старцы с безвинною Сусанною. Оба старейшины, встав посреди народа, положили руки на голову ее (Дан. 13,34) и начали излагать свое клеветническое обвинение, заключив его словами: Об этом мы свидетельствуем (Дан. 13,34—40). Так выполняли они повеление Божие Моисею об известном богохульстве: выведи злословившего вон из стана, и все слышавшие пусть положат руки свои на голову его, и все общество побьет его камнями (Лев. 24, 14). По-видимому, без этого судебного ритуала, т. е. возложения рук обвинителя на голову обвиняемого, нельзя было человека предать суду. Вот почему слова Евангелия: Некоторые из них хотели схватить Его, но никто не наложил на Него рук (Ин. 7,44) — не должно понимать как простой плеоназм, эти слова имеют такой смысл: Спасителя хотели арестовать, но никто не решился выступить против Него обвинителем и исполнить требовавшийся для сего судебный обряд, т. е. возложить свою руку на Его голову. Можно думать, что, кроме этого обряда, от свидетеля требовалось сознание собственной непричастности подобному греху, в котором он обвинял преступника. Такую мысль можно находить в том же повествовании книги Даниила о Сусанне, смотрите, каким возгласом юный тогда еще Даниил потребовал себе права третейского суда по этому делу: Он закричал громким голосом: чист я от крови ее! (Дан. 13,46). Отсюда становится понятным и требование Спасителя к обвинителям жены, уличенной в прелюбодеянии: Кто из вас без греха, первый брось на нее камень (Ин. 8, 7). Кстати сказать, в этом случае, точно так же, как на допросе у первосвященника и у Пилата, Господь говорил и поступал в строгом согласии с вышеприведенными постановлениями ветхозаветного закона, ибо когда удалились пристыженные обвинители той женщины, то Господь не сразу отпустил ее, но спрашивает: Женщина, где твои обвинители? (Ин. 8,10). И заключает: и Я тебя не осуждаю, иди и впредь не греши (Ин. 8,11). После приведенных изречений закона Моисеева можно видеть, как далеки от истины те толкователи, которые находят в этом событии примеры отмены Христом ветхозаветного закона.
Так же далеки от истины и большинство учебников по священной истории в изъяснении события, поставленного нами в заголовке этой статьи. По их толкованию, выходит, будто Иуда нужен был врагам Христовым для того, чтобы найти Спасителя без народа, и лобзание Иудино для того, чтобы слуги первосвященника могли Его узнать среди учеников.
Мне еще в детстве казались невероятными такие толкования: неужели без помощи ученика-предателя стража не могла выследить в городе человека, окруженного двенадцатью учениками и всего менее заботившегося о том, чтобы прятаться от кого бы то ни было? Неужели, чтобы указать одного из двенадцати, нужно было прибегать к льстивому целованию, а не довольно было издали указать на него пальцем? Нет, все эти действия врагов Христовых становятся совершенно понятными, когда мы знаем, что без официального доноса, соединенного с решимостью выступить обвинителем Христа перед народом, враги Спасителя не имели никакой возможности предать Его суду и казни и что предание Его суду должно было сопровождаться возложением на Него руки обвинителя. При всем том, Иуда не решился исполнить этот обряд во всей его точности, но Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно… а они возложили на Него руки свои и взяли Его (Лк. 22, 47, Мф. 26, 46). Приведенные слова Иуды ясно показывают, что он предупредил своих сотоварищей о том видоизменении судебного приема, которое допустимо по понятной робости, и предоставил его довершить последним, что они и исполнили, возложив на Христа свои дерзостные руки. Впрочем, и они, по-видимому, решились на это не сразу. Я так понимаю двойной вопрос Спасителя: кого ищете? это Я (Ин. 18,4,6), — что для исполнения ареста необходим был предварительный опрос личности обвиняемого, на что враги Христовы не решались, тогда Господь Сам помог им в этом, предварительно показав им Свою духовную силу и ничтожество Своих врагов, повергши их в ужасе на землю.
Что касается до общего значения Иуды как предателя, то значение его как именно необходимого обвинителя и свидетеля явствует из Евангелия от Луки: он пошел, и говорил с первосвященниками и начальниками, как Его предать им. Они обрадовались и согласились дать ему денег (Лк. 22, 5, ср. Мк. 14, 10—11). Если бы дело шло только о том, чтобы найти Христа без народа, то стоило ли на это тратить большие деньги (по установленной цене, 600 рублей) и было ли чему особенно радоваться? Эта радость Христовых врагов показывает, что заявление Иуды вывело их из большого затруднения, заключавшегося в том, что не находилось человека, готового предъявить на Христа какие-нибудь обвинения, возложить на Него руки и свидетельствовать на Него перед судом.
Впрочем, и Иуда, выполнивши вторую часть своего обязательства не во всей точности, т. е. заменивши лобзанием возложение рук на главу обвиняемого, третьей части своего обязательства вовсе не выполнил, на суде обвинителем не выступил, но, бросив сребреники в храме, он вышел, пошел и удавился (Мф. 27, 5). Нечестивые судьи Христовы были снова поставлены в затруднение: они тщетно искали лжесвидетельства против Иисуса, чтобы предать Его смерти, и не находили, и, хотя много лжесвидетелей приходило, не нашли. Но наконец пришли два лжесвидетеля и проч. (Мф. 26, 60). Тогда первосвященник, несмотря на упрек Христов за то, что спрашивают Обвиняемого, а не свидетелей (см. Ин. 18,21), выйдя из терпения от неудачи свидетельских показаний, сам старается поймать Христа на словах, заклятием понуждая Его к ответу: Ты ли Христос, Сын Божий? (Мф. 26,63). И хотя Господь отвечает ему словами книги пророка Даниила о Сыне Человеческом, сидящем одесную Силы и грядущем на облаках небесных (см. Дан. 7,13), но неправедный судия делает вид, будто не понимает изречения, и проделывает комедии священного негодования, раздирает ризы и исторгает у присутствующих обвинение Христа в богохульстве, которое, по закону Моисея, подвергает виновника смертной казни (см. Лев. 24,16).
Из всего сказанного видно, сколь потребно знать Ветхий Завет для того, чтобы понимать Евангелие. Не менее значения имеет такое познание и для разумения книги Деяний и Посланий апостольских. Для примера укажем только одно событие — казнь Стефана.
Свидетели же положили свои одежды у ног юноши, именем Савла, и побивали камнями Стефана, который молился и проч. (Деян. 7, 58—59). Неосведомленные читатели думают, что Савл должен был охранять эти одежды от воров. На самом же деле свидетели, самолично избивавшие Стефана, согласно букве 17-й гл. Второзакония, брали на себя ответственность за это не только перед родственниками казнимого, но и перед римским правительством, без разрешения которого они не имели права исполнять смертного приговора (см. Ин. 18,31). Итак, они сложили свои одежды к ногам Савла как вещественное доказательство своего убийства, в удостоверение тому, что они не отопрутся от допущенного самоуправства. Вот почему и Савл ссылался на то, что он стерег одежды побивавших Стефана (т. е. не от воров, а от их же владельцев), как на доказательство своего деятельного участия в этом событии (см. Деян. 22, 20).
Из всех этих сопоставлений новозаветных событий с ветхозаветными законами, и в частности с законами судебными, надеюсь, для читателей станет ясным, что ‘лобзание Иуды’ не было делом издевательства, как думают многие, а выполнением, хотя и не точным, иудейского судебного ритуала. Но кроме того, эти сопоставления открывают нам, насколько возможно человеческому коварству самое ужасное преступление проводить как бы в рамках всех статей закона, даже закона Божия.