Исторія Медицины въ Россіи, составленная Вильгельмомъ Рихтеромъ и проч.
(Извлеченіе.)
(До слдую. книж.)
——
История медицины в России, Рихтер Вильгельм Михайлович, Год: 1814
Время на прочтение: 13 минут(ы)
Мы говорили уже о семъ твореніи, но общали къ нему возвратишься. Вышедшее нын Руское изданіе подаетъ намъ къ тому случай, и мы представляемъ краткое извлеченіе изъ сей Исторіи Медицины въ Россіи, начертанной столь искуснымъ и ученымъ перомъ.
Введеніе Автора показываетъ намъ происхожденіе Врачебной Науки которая, въ младенчеств народовъ, ограничивалась простыми наблюденіями и домашнимъ образомъ лченія, выведеннымъ изъ сихъ наблюденіи.— Достойно замчанія, что отцы семействъ были первыми врачами. Успхи науки, съ начала весьма медленные, слдовали равными шагами за народнымъ просвщеніемъ. Египтяне, одинъ изъ древнйшихъ и просвщеннйшихъ народовъ, Греки, наслдники сего просвщенія. Римляне, принявшіе отъ Грековъ ихъ искусства и науки, другіе древніе народы занимались сею наукою съ большимъ, или меньшимъ успхомъ, но ея ученіе и основаніе начинается только съ Иппократа, Галлень, во второмъ вк Христіанскаго лтосчисленія, прибавляетъ въ ней догматическую систему, и наконецъ въ XV и XVI вкахъ наука Медицины, подобно другомъ искусствамъ и наукамъ, озаряемая лучами общаго просвщенія: точнйшее познаніе анатоміи, вновь открытое обращеніе крови въ человческомъ тл, и другіе труды славныхъ Врачей способствуютъ успхамъ сей науки.
Отъ общаго обозрнія ея хода и ея перемнъ въ цломъ свт Авторъ переходитъ къ ея Исторіи въ Россіи. Здсь, начало ея, какъ и въ другихъ земляхъ, было медленное, и самый простый родъ жизни Славянъ, укрпленныхъ суровымъ климатомъ и постоянною полевою работою, мшали нкоторымъ образомъ распространенію сей науки, но естьли у нихъ не было ученыхъ Врачей, то была однакожъ домашняя Медицина, какъ у Римлянъ, и отцы семействъ врачевали недуги человческіе. Не смотря на связь древнихъ Россіянъ съ Греками и на предполагаемую вроятность, что первые Врачи въ Россіи могли быть Греки, выходятъ изъ многихъ историческихъ изслдованій Автора, что Греческая Медицина имла небольшое вліяніе на Россію, и что въ древнія времена не было Греческихъ Врачей въ нашемъ Отечеств.
Чтобы представить полную Исторію Медицины, надлежало описать физическое сложеніе и образ жизни народа и Авторъ доказываетъ ту великую истину, что простый образъ жизни, близкій къ природ, доставляетъ долговременную жизнь и крпкое здоровье, какъ свидтельствуетъ Исторія древнйшихъ обитателей земли и мннія славнйшихъ Писателей, Платона, Руссо, Акермана, Франка, Ширенгеля, и проч. Иппократъ описалъ уже новыя болзни, неизвстныя его предкамъ, и Галленъ посл P. X. открылъ другія, неизвстныя Иппократу. Сообщеніе народовъ, открытіе новаго свта, дйствіе новыхъ климатовъ и новаго образа жизни на здоровье тла, употребленіе приправ въ кушанье, крпкихъ напитковъ и усыпительныхъ способовъ, каковъ табакъ и кофе, неискусный образъ лченія, произвели новыя болзни, и особливо ту нервную раздражимость, изъ которой проистекла ныншняя физическая слабость человческаго сложенія, до того времени столь крпкаго. Т же самыя обстоятельства дйствовали и на Россіянъ, которымъ рдко представлялась необходимость прибгать въ искусству Врачей до сообщенія ихъ съ другими народами.
Въ доказательство сего историческаго случая, Авторъ изображаетъ здоровье и крпость Рускихъ еще въ VI столтіи, описанныхъ Прокопіемъ Кесарійскимъ, посл того Несторомъ Лтописцемъ, многими путешественниками и наконецъ Олеаріемъ, Майербергомъ, и проч. За тмъ слдуетъ любопытный и прекрасный Опытъ историческаго начертанія образа жизни Россіянъ въ древнія времена, относительно къ пищ, жилищу, платью и домашнимъ обрядамъ’ чтобы судить о дальнйшемъ вліяніи роскоши и утонченности на здоровье Рускаго народа, но изъ описанія введенной уже пышности и роскоши при Царскомъ Двор и между знатнйшими Чиновниками съ XI вка приведемъ нкоторыя мста:
‘…..О придворной пышности Великаго Князя Василія Іанновича (1516 года) даетъ намъ особое понятіе Австрійской Посланникъ Барон Герберштейнъ, который равномрно пораженъ былъ оною во время обда. ‘Посреди залы,’ говорить онъ находился особый столъ съ золотою и серебреною посудою. Великое множество кушаній приносимы были стольниками, служившими Царю,, въ пребогатой золотомъ и драгоцнными камнями украшенной одежд (терлик), какъ, о рдкости упоминаетъ онъ и о лебедяхъ жареныхъ. Изъ винъ пили особенно Греческія и Испанскія. Посуда для соли, перцу и уксусу была изъ чистаго золота, а для питья, серебреная. По окончаніи обда гости приглашены были Царемъ на охоту, и Посланникъ съ своею свитою отведенъ въ особые штатры. Царь слъ въ кресла изъ слоновой кости, похожія на тронъ. Его окружали Бояре, Князья и знатнйшіе Чины Государства. Разносили разныя прохладительныя яства, напитки и сахарныя закуски, кром того, Посланникъ со свитою одаренъ, былъ дорогими мхами. Великолпне и достойне сана Царскаго не могъ быть и въ ныншнее время пріемъ иностранному Министру… Въ продолженіе угощенія, оказаннаго въ 1602 при Двор Бориса Годунова Датскому Царевичу Іоанну, было все употреблено, что богатство и роскошь имютъ отличнйшаго. Сто блюдъ изъ чистаго золота стояли наполненные драгоцннйшими лакомства ни, приготовленными по обычаю тогдашняго времени. Посреди залы возвышалась четвероугольная колонна съ серебреными стаканами, кружками, и кубками, разположенными весьма искуснымъ образомъ. Креслы Царя были золотыя, столъ серебреный съ позолоченными лапами на ножкахъ, а на полу коверъ, съ золотомъ вытканный. Сверхъ того зала украшалась высокой работы лампадою, въ которой находились часы съ боемъ. Царевичь получилъ въ даръ золотую цпь, осыпанную драгоцнными камнями.
‘….Но всего пышне было угощеніе, оказанное 1661, въ царствованіе Алекся Михайловича Австрійскому Посланнику Маіербергу. Тогда число поданныхъ кушаній простиралось до отъ пятидесяти. Столъ украшался чрезвычайнымъ множествомъ золотой и серебреной посуды.’
‘Также и у знатныхъ Бояръ при пиршествахъ господствовало изобиліе и блестящее великолпіе. По торжественнымъ днямъ являлись они въ чрезвычайно богатой одежд. Рубашки на нихъ были вышиты разноцвтинымъ шелкомъ, притомъ носили они маленькіе воротники изъ отласа, или бархата, украшенные шелкомъ и серебромъ, или даже золотомъ, жемчугомъ и драгоцнными камнями, застегиваемые серебреными, или золотыми пуговицами. Сія пышность господствовала особливо при великихъ придворныхъ праздникахъ…..‘
Такимъ образомъ возрастающая роскошь довела до необходимости Врачебнаго искусства. Но только въ XV вк показались Медики въ нашихъ Сверныхъ странахъ для одного Двора и первыхъ Чиновъ Государственныхъ, тогда какъ простый народъ не имлъ въ нихъ никакой большой нужды.
Къ исторической картин древнихъ нашихъ обычаевъ, относящихся до физическаго состоянія народа, принадлежатъ наши парныя бани, и Авторъ приводитъ свидтельство вліянія сихъ бань на здоровье изъ древнйшихъ путешественниковъ и ученыхъ Медиковъ, прибавляя въ доказательство ихъ пользы свое собственное мнніе, которое, будучи выведено изъ опыта Рускаго наблюдательнаго и ученаго Врача, иметъ безъ сомннія великій всъ.
Подобно древнимъ священникамъ, Египетскимъ Пастофорамъ, Европейскимъ Лавитамъ, Злладскимъ жрецамъ, духовные люди въ Россіи исполняли святую обязанность Врачей, не столько по учености въ семъ искусств, сколько по Христіанской любви къ человчеству, и славный Печерскій монастырь, на берегахъ Днпра, Троицкій и другіе являли первые опыты сего благодтельнаго попеченія иноковъ, которыхъ имена останутся навсегда незабвенны и которыхъ дла описываетъ Авторъ.
Полная Исторія Медицины въ Россіи требовала подробнаго списка домашнихъ лкарствъ, и обстоятельнаго извлеченія изъ лчебниковъ, въ рукописяхъ находящихся. Образъ лченія, травы на то употребляемыя, роды болзней у насъ извстнйшихъ, все описано, разсмотрно, вывшено, такъ сказать, на всахъ строгаго разсудка самымъ удовлетворительнымъ образомъ.
Кратко приведенные здсь предметы заключаются въ 14 главахъ. Слдующія главы раздляются на столтія. Десятое столтіе представляетъ всеобщее разсужденіе о семъ вк въ отношеніи къ врачебному искусству. Войны Россійскихъ Князей съ разными народами, доброе согласіе между Греціею и Россіею, введеніе Христіанскаго закона, и другіе случаи, доказываютъ, что въ самыя древнія времена были у насъ искусные Врачи, выписанные для пользованія раненыхъ на пол сраженія. Изъ многихъ историческихъ изслдованій, выводитъ Авторъ несомнительное заключеніе, что Іоаннъ Смеръ, родомъ Половчанинъ, Медикъ Владимира Перваго, былъ самый древній изъ всхъ Медиковъ въ нашемъ Отечеств.
Въ одиннадцатомъ столтіи видимъ уже тхъ Врачей и Лкарей, о которыхъ говорятъ наши лтописи, между которыми духовныя Особы занимаютъ первое мсто, и которыхъ благотворительныя дла подробно описываетъ Авторъ. Съ того времени отравы или яды сдлались извстне въ Россіи, какъ свидтельствуютъ историческіе примры, приведенные въ книг. Тотъ же вкъ былъ свидтелемъ перваго въ Россіи мора, здсь описаннаго.
Двенадцатое столтіе среди междоусобныхъ браней представляетъ намъ во Князьяхъ Россійскихъ покровителей наукъ, въ Новгород утвержденіе Врачебной управы, которой первые слды видны еще съ 1128 года, а во многихъ мстахъ Россіи голод и мор. Изъ Врачей тогдашняго времени Исторія называетъ только одного Петра Сиріянина подъ наименованіемъ: Лчца вельми хитра, и разсказываетъ о немъ прекрасную черту:
‘Онъ былъ Медикъ и другъ Черниговскаго Князя Николая Давыдовича, который въ 1106 году принялъ въ Печерскомъ монастыръ санъ иночества и заключился въ уединенную келью. Врачь Сиріянинъ посщалъ его въ Кіев, желая уговорить его возвратиться въ свт и въ прежнее свое званіе. Все было тщетно. Князь изнурилъ себя постомъ. Тогда Петръ далъ ему нкоторыя лкарственныя травы, убждая беречь свое здоровье, какъ средство служить долгое время Богу, но какъ и этотъ совтъ остался безуспшенъ, и он никакими представленіями не могъ быть склоненъ ко вступленію въ прежнія житейскія связи, то и самъ добрый Сиріянинъ пошелъ въ монастырь — длить участь своего друга.’
Въ XIII столтіи, нашествіе Татаръ, голодъ и моръ въ Россіи препятствуютъ успхамъ Врачебной науки.
XIV Столтіе ознаменовано въ Россіи ужаснйшей изъ всхъ извстныхъ намъ по Исторіи язвъ, такъ называемою черною смертію, которой страшная картина мастерски начертана. Не одно Отечество наше, но и другія части свта были жертвою сего эпидемическаго зла. Читатели наши любопытствуютъ конечно читать изображеніе черной смерти, и мы выпишемъ его, какъ оно есть въ подлинник или въ перевод:
Каждый народъ имлъ свои времена, когда по особому стеченію неблагопріятныхъ произшествій разорялись и пустли цлыя провинціи отъ страшной потери въ людяхъ, не прошло двадцати пяти лтъ, какъ одно сильное и просвщенное Европейское Государство разстроилось отъ политическаго переворота. Все событіе съ своими послдствіями потрясло одну Европу, меж тмъ какъ другія части свта не принимали въ томъ никакого участія. Но половина четырнадцатаго вка составляетъ единственное плачевное изключеніе.
Въ то время болзнь и смерть, печаль, слезы и разрушеніе семейственнаго благополучія были жребіемъ не только особыхъ Государствъ и Провинцій, но всхъ почти обитателей земнаго шара. Три извстныя тогда части Свта представляютъ испытателю Исторіи и другу человчества обширное необозримое кладбище, и никогда еще не было язвы толь всеобщей, толь убійственно, какъ страшный моръ, черной смертію названный, который съ 1348 до 1352 опустошалъ почти всю землю, а наипаче Европу {Одинъ изъ величайшихъ моровъ былъ въ древности тотъ, который за 4З1 год до P. X. опустошилъ городъ Аины. укидидъ описалъ оный весьма обстоятельно. Другой въ позднйшее время, и именно 642 года, свирпствовалъ въ Царград. Но сколь ни велики причиненныя ими опустошенія, однако вовсе не могутъ сравниться съ тми, какія произведены такъ называемою черною смертію.}. Ни одна Держава, ни одна область, ни одинъ, можно почти сказать, город, или селеніе, не были имъ пощажены. Боле трети жителей всего Свта отпало добычею онаго, а прочіе терзались мучительнымъ ожиданіемъ равной же участи. Почему, не излишно будетъ здсь подробное описаніе сего и для Россіи весьма гибельнаго мора.
Губительная язва сія началася въ Азіи, и именно въ Кита, гд похитила до 70,000 жителей. Равнымъ образомъ въ Египт до самой Александріи и Сверной Африки произведены ею страшныя опустошенія. Въ одномъ Турецкомъ Государств, какъ увряютъ {Barnes Hystory of Edward III B. II ch. 8 p. 424. См. Sprenkel Beytrge zur Geschichte der Medicin. 2. Band. І. Stck. Halle 1798 pag. 55.}, погибло отъ нее двадцать три миліона восемь сотъ сорокъ тысячь человк, такъ что едва ли десятая доля осталась въ живыхъ’ Генуэзскіе и Каталонскіе купцы, имвшіе торговое сношеніе съ Сиріею и Индіею, переселили заразу изъ Леванта въ Италію посредствомъ выгрузки товаровъ въ Сициліи. Слдствія того были ужасны. Докажемъ это нсколькими примрами. По свидтельству Бокачія, въ одной Флоренціи съ послднихъ числъ Марта по конецъ Іюля 1348 погребено сто тысячъ человкъ. Столько же въ Венеціи содлалось добычею язвы. Остров Кипръ вымеръ весь совершенно, а въ Царград съ безчисленнымъ множествомъ жителей похищенъ былъ смертію и Андроникъ младшій, сынъ Императора Іоанна VI и Ирины. Въ Германіи, ежели справедливо исчисленіе Барнеса {Barnes l. c. р. 455.}, умерло въ два года 1,244,000 человк, не упоминая о страшной потер людей въ большихъ городахъ {Въ Вн умерло въ одинъ день 960, въ Любек отъ вечера до вечера 1500, всего 9000, а въ Стразбург 16000. Въ Эрфурт клали мертвыхъ въ 11 ямъ, изъ коихъ каждая содержала 1000 тлъ. Въ Вестфаліи не оставалось довольнаго числа живыхъ для прибранія покойниковъ, а въ Шлезвиг едва пятая часть уцлла отъ всхъ жителей.}. Во Франціи, по увренію славнаго Медика Гиде Шоліякъ (Gvido a Cauliaco), едва уцлла четвертая часть жителей. Город Марсель вымеръ почти до одного человка, а въ Париж всякой день хоронили по 500 покойниковъ. Когда не стало мста для погребенія ихъ на кладбищ des Innocens, то начали бросать тла въ глубокія ямы {Изъ знатнйшихъ людей, ставшихъ добычею мора, Исторія именуетъ Анну, Королеву Наваррскую, дочь Людовика X, и другую Анну, супругу Короля Филиппа де Валоа.}. Въ Испаніи началась сія болзнь отъ Каталонскихъ гаваней, свирпствовала почти цлыхъ два года и опустошала особенно Провинцію Андалузію {Король Алфонсъ XI, во время осады Гибралтара, получилъ моровой чирей и умеръ 26 Мая 1350.}. Къ Англичанамъ перешла она чрезъ Францію въ Август (1348) и оказалась сперва въ морскихъ пристаняхъ. Перваго Ноября замтили ее уже въ Лондон. Она губила съ такою жестокостію, что едва десятый остался въ живыхъ {Вс Лондонскія кладбища наполнены были мертвыми тлами, и уже для погребенія ихъ стали рыть большія ямы. При этомъ случа благотворный Лордъ Валтеръ Манни купилъ въ Ню-Чурчсаз особое поле, которое по освященіи Лондонскимъ Епископомъ обращено въ кладбище. На сіе поле между Сртеніемъ и Пасхою 1349 года привозимо было всякой день около 200 покойниковъ, такъ что въ теченіи года похоронено тутъ однихъ жителей столицы пятьдесятъ тысячъ. Равно и провинціальные города долженствовали оплакивать ужаснйшую потерю въ людяхъ, какъ на пр. Норвичь, гд умерло 51000 человкъ и пр.}, въ Сверныя Государства Европы, какъ-то Польшу и Данію, пробралась зараза въ начал 1349 и, кажется, зашла туда изъ Германіи, въ Даніи дано ей особое названіе черной смерти, потому что мертвыя тла большею частію были какъ уголья черны. Въ Норвегію, и именно въ Бергенъ, завезли ее на одномъ Англійскомъ корабл. Наконецъ въ Швеціи появилась она въ Ноябр (1349) и невроятнымъ образомъ свирпствовала во весь слдующій 1360 годъ, такъ что въ одномъ Вестготланд погибло 466 Священниковъ, не считая уже прочихъ жителей. Но я оканчиваю симъ плачевную картину, представляемую Исторіею четырнадцатаго столтія. Знаменитый Шпрензель {См. описаніе черной смерти въ его Beytrge zur Geschichte der Medicin. I. 1794. P. 36.}, коему преимущественно обязаны мы описаніемъ сей чумы, оправдываетъ вообще принятое тогдашними современниками мнніе, что Ангелъ смерти съ самыхъ временъ Ноя не губилъ такого множества людей, какъ съ 1358 до 1350 й годъ и дале.
Между тмъ никто столь трогательно не изобразилъ всемстнаго бдствія, какъ Петрарка {Vid. Petrarca in epist. de rebus famili- aribus lib. VIII 7. p. 773. ad amicum Socratem: Mi frater, mi frater, mi frater!…. Heu mihi, frater amantissime, quid dicam? unde ordiar? quonaru vertar? Undique dolor, terror undique! in me uno vides, quod de tanta urbe apud Virgilium legisti, namoue crudelis undique luctus, ubique pavor et plujima mortis imago. Utinam, frater aut nunquam natus, aut prius extinctus forem! Hic anjaus non solum nos amicis, sed mundum о Hinein gentibus spoliavit. Cui si quid defuit, sequens certe annus illius reliquias demetit, et quidquam illi procellae superfuerat, mortifera lake prosequitur. Quando hoc posteritas credet fuisse tempus sine coeli aut tellur is incendio, sine bellis ant alia clаdo visibili, quo non haec pars aut ilia terrarum, sed uni versus fere orbis sine hahitatore remanserit? Quando unquani tale aliquid visum, autfando, auditum: quibus hoc unquam annalibus 1er turn est, vacua$ domos, derelictas urbes, squalida rura, arva cadaveribus angusta, horrendam vastamque toto orbe solitudinem? Consule Historicos, silent, interroga Phyficos, obstupescunt, quaere a Philosophis, humeros contrahunt, frontem rugant et digito, labris imposito, silentium jubent. О felicenx populum pronepotum! Ouis has miserias non agnovit, et fortassis testimonium nostrum inter fabulas numerabit?}, сею же болзнію лишенный въ Авиньон своей Лауры, коей смерть оплакиваетъ въ своихъ сочиненіяхъ.
Естьли начатое выше описаніе ужасной чумы продолжать дале въ хронологическомъ порядк, то очередь доходитъ до Россіи. Сколь ни обстоятельно многіе Историки изобразили ея дйствія въ другихъ земляхъ, но ни одинъ изъ нихъ не говоритъ ни слова о разпространеніи оной въ нашемъ Отечеств. Почему для дополненія сего пропуска тмъ нужне было собрать здсь и представить въ одной точк все, найденное нами объ этомъ предмет въ Россійскихъ Лтописцахъ. Мы увидимъ, что отысканныя событія тсно соединены съ описаніемъ гибели, причиненной помянутымъ моромъ въ другихъ Европейскихъ Государствахъ. Но картина сей болзни не явится и здсь въ легчайшихъ оттнкахъ, и ужасная потеря людей въ Россіи превосходитъ всякое вроятіе, всякое человческое воображеніе.
Въ Лтописи Руской Исторіи, по Никонову списку {Лтоп. по Никон. спис. Часть Ш стр. 394.}, (1350) въ первый раз замчено, что стали поговаривать о великой между людьми зараз, но тутъ упоминается объ ней только мимоходомъ, какъ о праведной казни Божіей. А въ слдующемъ 1351 тамъ же {Лтоп. Ник. Часть III стр. 196 и 197.}, особенно въ Псковской Лтописи отъ 1352 описывается она весьма подробно со всми ея припадками и страшными дйствіями {Псковск. Лтоп. въ рукописи: ‘Аще кто, отхаркнетъ кровію, то и на другой день, или на третій и умираетъ, то и вскор помышлаши о своемъ живот или души и проч.’}. Въ послдней рукописи сказано, что въ помянутомъ году во Псков и его окрестностяхъ свирпствовало ужаснйшее зло, чума, скорою кончиною сопровождаемая, ибо лишь только начиналъ кто харкать кровію, такой умиралъ непремнно во второй, а много уже въ третій день. Съ появленіемъ сего злощастнаго предвстія переставалъ онъ думать о сует времени и, а помышлялъ единственно о спасеніи души своей. Богатые дарили церквамъ и монастырямъ все свое имніе, деревни и дачи {Лтоп. Никон. III стран. 196. ‘Богати убо человцы давали Святымъ церквамъ и монастырямъ села, озера, и во озерахъ ловища, и имнія своя, симъ хотяше очистить отъ грховъ своихъ. И тако очистивше cвoя души исповданіемъ, и покаяніемъ, и слезами, преставляхуся отъ сего скоро-минующаго житія.’}. Чрезъ сіе мнили они очистить себя отъ содланныхъ грховъ и склонить милосердіе Небесное на кающихся, кои исповдывались со слезами, и оставляли свтъ при отреченіи отъ всхъ благъ земныхъ. Ужасная чума сія была такъ губительна, что духовные едва имли время хоронить мертвыя тла. Всякую ночь почти въ каждомъ приход скоплялось до 20 и 30 покойниковъ. Тогда въ одно время и за однимъ отпваньемъ полагались они въ землю {Псковск. Лтоп. ‘Попове бо не можаху проводити по единому изъ дворовъ за множествомъ умирающихъ, не успвати бо, но веляше комуждо своя мертвыя на церковный двор возити — всмъ тмъ единъ проводъ отпваху.’}, и притомъ по 5 и 6 тлъ въ могилу. Скоро во Псков начала недоставать мста при церквахъ для похороненія. Слдствіемъ сего неслыханнаго бдствія были слезы, жалобы, вопль и отчаяніе въ народ. Богатый хотя и желалъ бы оставить бдному свое имніе, но никто не принималъ дара, вдая, что болзнь и смерть были условіемъ наслдія. Даже умирающіе и немощные не обртали между родными надлежащаго призрнія, когда повальная смерть разрывала вс узы природы страхомъ собственныя опасности, ужасныя опустошенія, причиненныя сею заразою, принудили Псковитянъ послать Новгородъ къ Архіепископу Василію съ прозьбою, въ недостатк всхъ средствъ къ отвращенію сей Божеской казни, дать имъ по крайней мр свое благословеніе. Добродтельный Пастырь, исполняя благочестивое желаніе цлаго города, съ радостію отправился во Псковъ. Но на возвратномъ пути въ Новгородъ самъ учинился жертвою язвы и умеръ третьяго Іюня {Лтоп. Никон. Часть III стр. 179.}.
Достойно примчанія свидтельство Рускихъ Историковъ, доказывающихъ, что сей моръ пришелъ изъ Индіи {Псковск. Лтоп. ‘Нкоторы жъ решатой моръ пошолъ изъ Индійскія земли отъ Солнечна града.’ Подъ симъ городомъ вроятно разумется древній Геліополь.}. Все сказанное досел о разпространеніи его во Псков подтверждаетъ и Новгородскій Лтописецъ {Новгород. Лтоп. стран. 625. ‘Множество безчисленно людей добрыхъ помри тогда’.} Онъ свирпствовалъ въ семъ город 1351 и 1З52 то съ величайшею жестокостію {Лтоп. Никон. стран. 197.}. Столь же пагубны были дйствія онаго въ Смоленск, Кіев, Чернигов, Суздал и другихъ мстахъ Россійскаго Государства. Въ Глухов и Блозер не осталось ниодного живаго человка {Татищева Исторія Россійс. книга IV стрн. 173.}. Хотя въ Исторіи не сказано именно, что чума до самой Москвы разпространилась, однако это весьма вроятно, потому что здсь умеръ нечаянно Митрополит іогностъ, и 1363 то самъ Великій Князь Симеонъ Іоанновичъ съ семерыми дтьми и братомъ Андреемъ {Стриттера Истор. Часть II стр. 327.}.
Напослдокъ окончилась сія отличительнымъ признакомъ кровохарканія сопровождаемая язва, но 1360 го вторично оказалась во Псков, а особливо (1363) при Великомъ Княз Димитрій Іоанновичъ въ Новгород, Переяславл, Казани, Коломн, Твери, Владимір, Суздал, Дмитров, Можайск, Вологд и Московской сторон. Смертность я тогда была ужасная, ибо часто до 70 и до 100 тлъ хоронимо было на день, и притомъ по 7, 10 и 20 въ одной могил, убійственне же былъ моръ сей въ 1388 мъ въ Смоленск, гд вообще только десять человкъ избгли смерти {Лтоп. Никон. Часть IV стран. 154.}.
Что онъ во второй половин сего столтія не однократно возобновлялся въ другихъ Европейскихъ Государствахъ, о томъ увдомляетъ особенно одинъ Фанцузской Историкъ, коему одолжены мы довольно обстоятельнымъ описаніемъ всхъ моровыхъ повтрій {Papon de la peste ou les poques mmorables de ce fleau., Paris T. II. p. 275. По словамъ его, моръ сей (1368) возвратился въ Германію и Англію, (1361) оказался въ Парм, Милан и Прованс, 1374 Тоскан, 1377 въ Венеціи, съ 1386 по 1390 свирпствовалъ въ Германіи, Болон, Флоренціи и наконецъ 1399 постилъ Ломбардію. Почему сей Историкъ, на стран. 277 говоритъ: ‘се qui prouve qu’elle toit devenue permanente en Europe.’}. То же происходило и въ нашей Россіи, какъ говорятъ именно отечественные Историки. Давніе опыты другихъ земель не позволяютъ сомнваться въ возможности возврата заразы по прошествіи многихъ уже лт. Въ шестомъ вк, то есть 541 года, всемстно господствовала здоровая язва, получившая начало на Восток и губившая людей во всякое время года почти въ каждомъ климат, особливо въ Италіи. Равномрно и сія возвращалась не однократно, такъ что въ теченіе шестидесяти лтъ четыре раза посщала городъ Антіохію. Такимъ образомъ и въ Рим явилась она вторично 590 года. Имя въ виду одно гибельное свойство, и не постигая причинъ ея, приписывали оную непосредственному дйствію Божію, установляли по сему поводу празднества новыя, и строили монастыри для отвращенія гнва Небеснаго {Sprengels pragmatische. Gestchichte der Medicin. II. В. S. 261.}. То же случилось въ Россіи, спустя восемь столтій. Тогда не имли еще Врачебной управы, и не думали о мрахъ остановлять заразу, или подозрительныхъ подвергать испытанію въ карантинахъ. Всякому позволялось безъ спасенія прикасаться къ товарамъ, которые торговля приводила въ обращеніе. Отъ сего моръ разпространялся ужаснйшимъ образомъ. Какъ его дочитали казнію, низпосылаемою Богомъ на людей беззаконнымъ {Лтоп. Никон. стран. 195.}, то и помышляли единственно о набожныхъ средствахъ, умилостивлять карающую десницу Вышняго, сооружая повсюду новые монастыри и церкви и обогащая оные добровольными пожертвованіями и дарами, такъ что по мр жестокости повтрія усугублялось и сіе благочестивое усердіе {Лтоп. Никон. стран. 198.}. Къ подобнымъ способамъ прибгали и въ другихъ Европейскихъ земляхъ во время свирпствованія черной смерти. Папа Климентъ VI далъ, въ XVI вк, всеобщее отъ грховъ разршеніе, установлено было великое число крестныхъ ходовъ, и многіе богомольные Нижнереинцы путешествовали (1348) въ Аахенъ, славившійся мощами угодниковъ. Изъ всего сказаннаго досел явствуетъ, что бдствія, причиненныя сею заразою, и средства, противъ нее употреблявшіяся въ Россіи и прочихъ Государствахъ Европы, были почти одн и т же, и что разность состояла токмо въ разныхъ годахъ разпространенія.
Изображеніе черной смерти заключается описаніемъ ея болзненныхъ припадковъ, наконецъ изслдованіемъ, какимъ путемъ перешла она въ Россію, изъ Азіи ли чрезъ Татарію, или чрезъ Европу.
Рихтер В.М. История медицины в России: (Извлечение) / Сочиненная Вильгельмом Рихтером, [Пер. В. В. Измайлова] // Вестн. Европы. — 1814. — Ч. 77, Nо 20. — С. 281-—301.