История Манон Леско и кавалера де-Грие, Прево Антуан-Франсуа, Год: 1731 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Аббатъ Прево

ИСТОРІЯ МАНОНЪ ЛЕСКО и КАВАЛЕРА ДЕ-ГРІЕ

ПЕРЕВОДЪ Д. В. АВЕРКІЕВА
ИЗДАНІЕ ТРЕТЬЕ
С.-ПЕТЕРБУРГЪ
ИЗДАНІЕ А. С. СУВОРИНА

ОТЪ ПЕРЕВОДЧИКА.

Аббатъ Прево (1697—1763) принадлежитъ къ числу тcхъ писателей, которые составляютъ себc славу какимъ-нибудь однимъ сочиненіемъ, всc остальныя ихъ произведенія порою пользуются извcстностью у современниковъ, но, не превышая уровня посредственности, вполнc забываются довольно близкимъ потомствомъ. Послc долгихъ исканій, они нападаютъ наконецъ на свой сюжетъ, или на свой родъ литературы, и вписываютъ въ ея исторію свои имена. Такъ и у насъ Грибоcдовъ написалъ всего одну комедію, поставившую его на ряду съ первостепенными свcтилами родной словесности, такъ Крыловъ, послc долгихъ исканій, напалъ на свой родъ, на басню, безъ чего, конечно, былъ бы забытъ потомствомъ, хотя современникамъ и нравились нкоторыя его комедіи, для насъ уже вполн устарвшія.

Жизнь аббата Прево была обильна разнообразными приключеніями. Довольно указать на слдующіе факты: онъ учился у іезуитовъ и вслдъ затмъ поступилъ въ военную службу, изъ военнаго сдлался монахомъ, и изъ монаха вновь военнымъ, затмъ, покинувъ іезуитскій орденъ, онъ перешелъ въ бенедиктинцы, гд поддержалъ съ честью ученую славу ордена. Но и этимъ онъ не успокоился, оставивъ бенедиктинскій монастырь, аббатъ Прево принужденъ былъ временно скрываться въ Голландіи и Англіи, только конецъ жизни онъ провелъ въ спокойномъ уединеніи близъ Парижа. Словомъ, біографія аббата доказываетъ, что онъ обладалъ живыми и сильными страстями. Такое обстоятельство весьма важно, оно даетъ возможность предполагать, что такой человкъ, при наличности таланта, могъ съ особымъ успхомъ проявить свое творчество именно въ изображеніи страстей.

Аббатъ Прево былъ писатель необыкновенно трудолюбивый и плодовитый, отъ него осталось до ста томовъ. Между его сочиненіями наиболе примчательными считаются Записки знатнаго человка, отъ имени автора которыхъ сдлано предисловіе и къ настоящему роману.

‘Исторія Манонъ Леско и кавалера де-Гріе’, написанная въ 1736 г., то есть свыше полутораста лтъ назадъ, нын признается единогласно однимъ изъ образцовыхъ произведеній французской словесности, произведеніемъ классическимъ. Время не умалило ея значенія: скоре оно продолжаетъ расти. У насъ этотъ романъ совершенно не извстенъ большинству публики, правда, лтъ сорокъ назадъ, появился переводъ, подъ заглавіемъ Машенька Леско, въ одномъ недовольно распространенномъ изданіи, но онъ прошелъ почти незамченнымъ. Притомъ мы полагали, что произведеніе столь замчательное требуетъ перевода боле тщательнаго и осмотрительнаго.

Въ чемъ же достоинства этого романа и въ чемъ его право на безсмертіе? Разсказъ ведется отъ имени кавалера де-Гріе, и между писавшими о роман нтъ, кажется, ни одного, кто не замтилъ бы, что при чтеніи невольно думается, что передъ вами настоящія признанія самого кавалера, нтъ ни момента, ни слова, когда можно бы усомниться въ ихъ подлинности. Такое же впечатлніе романъ производитъ на всхъ непредупрежденныхъ читателей. Уже такая выдержанность разсказа сильно говоритъ въ пользу Манонъ Леско. Вдь это значитъ, что авторъ до того вошелъ въ душу своего юнаго героя, до того слился съ нимъ, что передъ вами встаетъ вполн живой и цльный его образъ. Разсказъ проникнутъ такой страстью, что кажется, будто весь онъ вылился сразу, написанъ за одинъ присетъ.

‘Исторія Манонъ Леско’, повсть о роковой страсти, или, какъ говорится у насъ въ народ, о каторжной любви, породила множество подражаній, на ту же тему написано не мало повстей и романовъ, между которыми есть произведенія, далеко недюжинныя (напр. ‘Дама съ камеліями’ А. Дюма сына, ‘Сафо’ А. Додэ и пр.). Къ своей выгод, ‘Манонъ Леско’ отличается отъ нихъ полной искренностью и правдивостью. Новйшій сантиментальный реализмъ старается придать любовной страсти вовсе ей, какъ и вообще страстямъ, несвойственный характеръ чувства, облагораживающаго и нравственно возвышающаго людей, ею одержимыхъ, онъ усиливается оправдать ею всяческіе проступки дйствующихъ лицъ, онъ черезчуръ отзывается преднамренностію и потому не свободенъ въ изображеніи, въ погон за доказательствами того или иного тезиса, онъ путается и фальшивитъ, невольно кривя въ ту или иную сторону, при чемъ нердко впадаетъ въ новую ошибку, думая усилить доказательность доводовъ черезчуръ реальными подробностями. У аббата Прево не было такихъ заботъ, онъ вовсе не старается оправдать своего героя, онъ заставляетъ его откровенно сознаваться, какъ, подъ вліяніемъ страсти, даже лучшія его качества сослужили ему усердную и порою позорную службу, оттого его страсть — настоящая, мучительная, а не придуманная ad hoc, ради доказательства даннаго положенія, оттого обрисовка душевныхъ движеній богата у него правдивыми и смлыми обнаженіями человческаго сердца. Его героиня равно не пріукрашена, она обладаетъ чарующими прелестями красоты, живымъ и шаловливымъ умомъ, откровенностью и искренностью, но въ ней нтъ понятія о нравственномъ долг, она страстна, и въ порыв увлеченія совершаетъ поступки далеко не похвальные, только бы поставить на своемъ, только бы себя потшить. Нужны жестокія страданія и тяжкія испытанія, чтобъ она обновилась нравственно и съ тмъ вмст возбудила въ насъ состраданіе. Въ этомъ аббатъ Прево выказалъ удивительную нравственную мрность.

Кавалеръ де-Гріе просто разсказываетъ свою исторію, онъ не прибгаетъ къ обширнымъ описаніямъ, онъ не вдается въ подробныя характеристики, а между тмъ вс лица, до принимающихъ самое незначительное участіе въ дйствіи, рисуются передъ нами живо и отчетливо. Столь же наглядно, хотя и мимоходомъ, изображаются и нравы, и даже самый складъ дореволюціоннаго французскаго общества.

Въ произведеніяхъ, подобныхъ ‘Манонъ Леско’, не малое значеніе иметъ языкъ, которымъ они написаны. Вотъ его особенности: несомннно, что то языкъ тогдашняго образованнаго общества, онъ равно богатъ какъ книжными и фигурными оборотами, такъ и живыми обиходными реченіями, на немъ, сверхъ того, чувствуется отблескъ приподнятаго тона и величавости французской трагедіи, эти люди любили звучную и закругленную фразу и даже въ минуты душевной взволнованности на нихъ производилъ впечатлніе красивый и удачный оборотъ рчи. И все это включено въ форму простого и задушевнаго разсказа, который, какъ всякая разговорная рчь, допускаетъ грамматическія неточности и неправильности. Упоминая о язык ‘Манонъ Леско’, я имю въ виду указать на трудности, съ коими мн приходилось бороться при перевод, насколько мн удалось сладить съ ними — судить не мн.

ПРЕДИСЛОВЕ АВТОРА ЗАПИСОКЪ ЗНАТНАГО ЧЕЛОВКА.

Хотя я и могъ бы вставить въ свои Записки приключенія кавалера де-Гріе, но мн подумалось, что въ виду того, что они ничмъ съ ними необходимо не связаны, читателю будетъ пріятне увидть ихъ въ отдльномъ изданіи. Такой длинный разсказъ слишкомъ надолго прервалъ бы нить моей собственной исторіи. Хотя я и далекъ отъ мысли претендовать на званіе писателя по всмъ правиламъ, я все же знаю, что изъ разсказа должны быть устранены вс обстоятельства, содлывающія его тяжелымъ и запутаннымъ, таково правило Горація:

Ut jam nunc dicat jam nunc debentia dici,

Pleraque diffйrвt, ac praesens in tempus omittat.

Впрочемъ, не требуется столь высокаго авторитета для доказательства такой простой истины, ибо первоисточникъ этого правила — въ здравомъ смысл.

Если публика нашла нчто пріятное и интересное въ исторіи моей жизни, то я смю общать ей, что она останется не мене довольна и этимъ прибавленіемъ къ ней. Она увидитъ въ поведеніи г. де-Гріе ужасный примръ силы страстей. Я хочу нарисовать молодого слпца, который отказывается отъ возможности быть счастливымъ и добровольно бросается въ самыя крайнія бдствія, онъ, обладая всми качествами, способными придать ему самыя блестящія достоинства, произвольно предпочелъ жизнь въ неизвстности и бродяжническую всмъ преимуществамъ, даруемымъ фортуной и природой, онъ предвидитъ свои несчастія и не желаетъ избжать ихъ, онъ ихъ чувствуетъ, онъ удрученъ ими и не пользуется безпрерывно предлагаемыми ему средствами, которыя способны во всякое время прекратить ихъ, наконецъ, характеръ двойственный, смсь добродтелей и пороковъ, непрерывный контрастъ добрыхъ понятій и дурныхъ длъ. Таковъ фонъ картины, которую я рисую. Благомыслящіе люди не сочтутъ такого рода сочиненія безполезной работой. Сверхъ удовольствія пріятнаго чтенія, въ немъ найдутъ описаніе событій, могущихъ послужить нравственному воспитанію, а забавляя поучать, по-моему, значитъ оказывать значительную услугу публик.

Нельзя размышлять о нравственныхъ правилахъ, не удивляясь, что одновременно ихъ и уважаютъ, и пренебрегаютъ ими, и спрашиваешь себя о причин такой странности человческаго сердца, которое, цня идеи добра и совершенствованія, въ то же время на практик удаляется отъ нихъ. Если бъ лица извстнаго образа мыслей и воспитанія пожелали разсмотрть, что составляетъ предметъ ихъ самыхъ обыкновенныхъ бесдъ и даже ихъ уединенныхъ мечтаній, то имъ было бы легко замтить, что они вертятся почти всегда на какихъ-нибудь нравственныхъ соображеніяхъ. Сладчайшія мгновенія ихъ жизни суть именно т, когда они наедин или съ другомъ откровенно бесдуютъ о прелестяхъ добродтели, о сладости дружбы, объ удаляющихъ насъ отъ нихъ слабостяхъ нашей природы и о средствахъ къ ихъ исцленію. Горацій и Буало указываютъ на такую бесду, какъ на одну изъ прекраснйшихъ чертъ, составляющихъ принадлежность счастливой жизни. Какимъ же образомъ случается, что такъ легко можно пасть съ высоты подобныхъ умозрній и очутиться на уровн людской пошлости? Или я ошибаюсь, или причина, которую я привожу, объясняетъ это противорчіе между нашими понятіями и нашимъ поведеніемъ: именно, вс нравственныя предписанія суть только туманные и общіе принципы, а потому ихъ трудно прилагать въ отдльности къ даннымъ нравамъ и дйствіямъ.

Представимъ тому примръ. Благорожденныя души чувствуютъ, что кротость и человчность суть добродтели, достойныя любви, и имютъ склонность имъ слдовать, но когда приходится дйствовать, то он часто остаются въ нершительности. Дйствительно ли такъ слдуетъ поступить? и хорошо ли извстно, въ какой именно мр? и нтъ ли ошибки насчетъ предмета? Сотни затрудненій ихъ останавливаютъ: боятся быть обманутымъ, желая быть благотворительнымъ и щедрымъ, прослыть за слабаго, являясь черезчуръ нжнымъ и чувствительнымъ, словомъ, преступить границы или не выполнить обязанностей, которыя обозначены слишкомъ темно въ общихъ указаніяхъ относительно человчности и кротости. Въ такой нершительности только опыта или примръ могутъ разумно руководить сердечной склонностью. Но опытъ не всякому дано свободно пріобрсти, онъ зависитъ отъ различныхъ положеній, въ которыя ставитъ насъ фортуна. Такимъ образомъ, для множества лицъ только примръ можетъ служить правиломъ.

Именно для такого-то рода читателей и могутъ быть чрезвычайно полезны сочиненія, подобныя настоящему, по крайней мр, когда они написаны человкомъ честнымъ и здравомыслящимъ. Всякій фактъ, въ немъ разсказанный, что-нибудь да освщаетъ, или представляетъ нравоученіе, замняющее опытъ, всякое приключеніе есть примръ, но которому можно образовать себя, стоитъ только приложить его къ обстоятельствамъ, въ коихъ находишься. Все сочиненіе представляетъ трактатъ о морали, пріятно изложенный въ вид упражненія.

Суровый читатель, быть можетъ, оскорбится, видя, что я въ мои лта берусь за перо ради описанія приключеній фортуны и любви, но если сейчасъ сдланное мною разсужденіе основательно, то оно меня оправдываетъ, если оно ложно, то пусть ошибка послужитъ мн извиненіемъ.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Я принужденъ попросить читателя вернуться къ тому времени моей жизни, когда я въ первый разъ встртилъ кавалера де-Гріе, то было почти за полгода до моего отъзда въ Испанію. Хотя я рдко разставался съ моимъ уединеніемъ, но заботливость о дочери порою заставляла меня предпринимать небольшія поздки, поздки, которыя я сокращалъ по мр возможности.

Однажды я возвращался изъ Руана, гд она просила меня похлопотать въ Нормандскомъ парламент по длу о наслдств нкоторыхъ имній: я передалъ ей иски на нихъ моего дда со стороны матери. Отправившись черезъ Эвре, гд я ночевалъ въ первый день, я на слдующее утро прибылъ къ обду въ Пасси, которое отъ него въ пяти или шести лье разстоянія. При възд въ это мстечко, я былъ удивленъ, увидвъ, что вс жители въ тревог, они спшно выскакивали изъ домовъ и толпой бжали къ воротамъ плохой гостиницы, передъ которой стояло два крытыхъ фургона. Лошади еще не были отпряжены и, повидимому, были истомлены отъ усталости и зноя,— знакъ, что оба фургона только что пріхали.

Я остановился на минутку, чтобъ узнать о причин суматохи, но я немногаго добился отъ любопытной толпы, не обращавшей на меня никакого вниманія и попрежнему спшившей къ гостиниц и толкавшейся въ большомъ смятеніи. Наконецъ, у воротъ показался стрлокъ съ перевязью и мушкетомъ на плеч, и я кивнулъ, чтобы онъ подошелъ ко мн. Я спросилъ его о причин безпорядка.

— Пустяки, сударь, отвчалъ онъ:— я съ товарищами провожаю до Гавръ-де-Граса съ дюжину веселыхъ двченокъ, а оттуда мы на корабл отправимъ ихъ въ Америку. Между ними есть хорошенькія, и это-то, повидимому, и возбуждаетъ любопытство этихъ добрыхъ людей.

Я, вроятно, посл этого объясненія отправился бы дальше, если бъ меня не остановили восклицанія вышедшей изъ гостиницы старухи, она ломала руки и кричала, что это варварство, что это возбуждаетъ и ужасъ, и жалость.

— Въ чемъ дло?— спросилъ я ее.

— Ахъ, сударь! отвчала она,— войдите и посмотрите: разв отъ этого не разрывается сердце?

Любопытство заставило меня слзть съ лошади, которую я оставилъ на попеченіе моего конюха. Я съ трудомъ протолкался сквозь толпу и дйствительно увидлъ нчто трогательное.

Между двнадцатью двушками, которыя были скованы другъ съ другомъ за середину тла, была одна, лицо и видъ которой столь мало соотвтствовали ея положенію, что во всякомъ другомъ мст я принялъ бы ее за особу изъ высшаго сословія. Ея печаль, ея грязныя блье и платье столь мало ее безобразили, что видъ ея внушилъ мн уваженіе и жалость. Тмъ не мене, насколько дозволяла цпь, она старалась отвернуться, чтобъ скрыть свое лицо отъ зрителей. Усиліе, которое она употребляла для того, чтобъ спрятаться, было столь естественно, что, казалось, проистекало отъ чувства скромности.

Шесть солдатъ, сопровождавшихъ эту несчастную партію, сидли тутъ же въ комнат, и я отвелъ ихъ старшаго въ сторону, чтобъ разспросить относительно участи этой красивой двушки. Онъ могъ сообщить мн только самыя общія свднія.

— Мы взяли ее изъ Госпиталя {Больница для женщинъ извстнаго поведенія и вмст съ тмъ родъ рабочаго дома для нихъ.}, сказалъ онъ,— по приказу г. главнаго начальника полиціи. Не похоже, чтобы она была заключена за добрыя дла. Дорогой я нсколько разъ ее разспрашивалъ, но она упорно молчитъ. Но хотя я и не получалъ приказанія обходиться съ ней лучше, чмъ съ другими, я все же оказываю ей нкоторое снисхожденіе, потому что она, на мой взглядъ, нсколько лучше своихъ товарокъ. Вотъ этотъ молодой человкъ, добавилъ стрлокъ,— можетъ лучше, чмъ я, объяснить вамъ причину ея несчастія, онъ провожаетъ ее отъ самаго Парижа и почти ни на мигъ не перестаетъ плакать. Должно быть, онъ ей братъ или любовникъ.

Я повернулся къ тому углу комнаты, гд сидлъ молодой человкъ. Онъ, казалось, былъ погруженъ въ глубокую задумчивость. Одтъ онъ былъ весьма просто, но человка родовитаго и образованнаго узнаешь съ перваго взгляда. Я подошелъ къ нему, онъ всталъ, и въ его взглядахъ, во всей его фигур и движеніяхъ я замтилъ такъ много утонченности и благородства, что естественно почувствовалъ благорасположеніе къ нему.

— Не обезпокоилъ ли я васъ? сказалъ я, садясь подл него.— Не можете ли вы удовлетворить моему любопытству относительно этой красивой особы, которая, какъ мн кажется, не создана для того жалкаго положенія, въ какомъ я ее вижу?

— Но тмъ не мене, я могу сказать вамъ то, что извстно этимъ негодяямъ, сказалъ онъ, указывая на стрлковъ.— Именно, что я люблю ее съ такой жестокой страстностью, что сталъ отъ того несчастнйшимъ въ мір человкомъ. Въ Париж я сдлалъ все возможное, чтобъ добиться ея освобожденія, Но мн не помогли ни ходатайства, ни смлость, ни сила, я ршился сопровождать ее, хотя бы на край свта. Я сяду съ ней на корабль, я поду въ Америку.

— Но крайнее безчеловчіе въ томъ, добавилъ онъ, говоря о стрлкахъ,— что эти подлые мошенники не дозволяютъ мн подходить къ ней. Я имлъ намреніе напасть на нихъ открыто въ нсколькихъ лье отъ Парижа. Я подговорилъ четырехъ человкъ, которые за значительную сумму общали помочь мн. Когда пришлось драться, эти негодяи бросили меня одного и убжали съ моими деньгами. Невозможность одолть силой заставила меня сложить оружіе. Я предложилъ стрлкамъ позволить мн, по крайней мр, слдовать за ними, за извстное вознагражденіе. Желаніе поживиться заставило ихъ согласиться. Они требовали, чтобъ я платилъ имъ всякій разъ за позволеніе поговорить съ моей любовницей. Скоро мой кошелекъ истощился, и теперь, когда у меня нтъ ни су, у нихъ хватаетъ жестокости грубо отталкивать меня, только я сдлаю къ ней шагъ. Сейчасъ лишь, когда, невзирая на ихъ угрозы, я осмлился подойти къ ней, они имли наглость прицлиться въ меня. Чтобъ удовлетворить ихъ жадность, чтобъ быть въ состояніи продолжать путь, я принужденъ продать здсь дрянную лошадь, на которой халъ до сихъ поръ верхомъ.

Хотя онъ, повидимому, разсказывалъ все это довольно спокойно, слезы капали у него изъ глазъ, когда онъ кончилъ. Это приключеніе показалось мн однимъ изъ самыхъ необычайныхъ и трогательныхъ.

— Я не требую, сказалъ я,— чтобъ вы посвятили меня въ тайну вашихъ обстоятельствъ, но если я могу быть вамъ чмъ-нибудь полезенъ, то охотно готовъ оказать вамъ услугу.

— Ахъ! отвчалъ онъ,— я и просвта надежды не вижу. Надо вполн покориться суровой участи. Я отправлюсь въ Америку, тамъ я, по крайней мр, буду на свобод съ той, кого люблю. Я написалъ одному изъ друзей, и онъ въ Гавръ-де-Грас окажетъ мн нкоторую помощь. Мн трудно только добраться туда и доставить этой бдняжк какое-нибудь облегченіе участи, добавилъ онъ, печально глядя на свою любовницу.

— Ну, сказалъ я ему,— я могу васъ вывести изъ затруднительнаго положенія. Вотъ тутъ немного денегъ, и я прошу васъ принять ихъ отъ меня. Мн досадно, что я не могу иначе помочь вамъ.

Я далъ ему четыре луидора такъ, чтобы солдаты не примтили, ибо я подумалъ, что, узнавъ, что у него есть такая сумма, они станутъ продавать свои услуги по боле дорогой цн. Мн пришло въ голову также поторговаться съ ними, чтобъ добиться для молодого человка дозволенія говорить безпрепятственно со своей любовницей до Гавра. Я кивнулъ старшему, чтобъ онъ подошелъ, и сдлалъ ему предложеніе. Несмотря на свое безстыдство, онъ, повидимому, смутился.

— Не то, сударь, чтобъ мы вовсе запрещали ему говорить съ этой двушкой, сказалъ онъ съ замшательствомъ:— но онъ хочетъ быть подл нея безпрерывно, ну, это намъ безпокойно, и справедливость требуетъ, чтобъ онъ платилъ за безпокойство,

— Что же вамъ требуется, чтобъ не чувствовать безпокойства? сказалъ я ему.

Онъ имлъ дерзость запросить съ меня два луидора. Я тотчасъ же заплатилъ.

— Но глядите, чтобъ безъ мошенничества, сказалъ я: — я оставлю свой адресъ этому молодому человку, чтобъ онъ могъ обо всемъ увдомить меня, и будьте покойны, я найду возможность добиться вашего наказанія.

Все стоило мн шесть луидоровъ.

Судя по готовности и живому чувству, съ какими молодой человкъ благодарилъ меня, я окончательно убдился, что онъ не простого рода и заслуживаетъ моей щедрости. На прощанье, я сказалъ, нсколько словъ его любовниц. Она отвчала мн съ такой тихой и прелестной скромностью, что, уходя, я невольно сталъ раздумывать о непостижимомъ характер женщинъ.

Возвратясь въ мое уединенное жилище, я вскор ничего не услышалъ о дальнйшемъ ход этого приключенія. Прошло два года, и я вовсе забылъ о немъ, пока случай не доставилъ мн возможности узнать досконально вс его обстоятельства.

Я прибылъ изъ Лондона въ Калэ съ маркизомъ N., моимъ ученикомъ. Мы остановились, какъ помнится, въ Золотомъ льв, гд нкоторыя причины заставили насъ провести цлый день и слдующую ночь. Мы гуляли посл обда по улицамъ, и мн показалось, будто я вижу того самаго молодого человка, котораго встртилъ въ Пасси. Онъ былъ весьма дурно одтъ и гораздо блдне, чмъ когда я встртился съ нимъ въ первый, разъ. Онъ только что пріхалъ въ городъ и несъ въ рукахъ старый чемоданъ. Но онъ былъ очень красивъ, а потому его легко было признать, и я тотчасъ, узналъ его.

— Намъ надо подойти къ этому молодому человку, сказалъ я маркизу.

Его радость, когда онъ, въ свою очередь, узналъ меня, была свыше всякаго описанія.

— Ахъ, сударь! вскричалъ онъ, цлуя мн руку,— итакъ, я еще разъ могу выразить вамъ мою вчную благодарность.

Я спросилъ его, откуда онъ пріхалъ. Онъ отвчалъ, что пріхалъ по морю изъ Гавръ-де-Граса, куда незадолго передъ тмъ прибылъ изъ Америки.

— Кажется, ваши денежныя дла не въ порядк, сказалъ я ему:— идите въ гостиницу Золотого льва, гд я стою, я сейчасъ приду туда.

Дйствительно, я воротился туда, полный нетерпнія узнать подробности его несчастія и объ обстоятельствахъ его путешествія въ Америку. Я обласкалъ его и распорядился, чтобъ онъ ни въ чемъ не нуждался. Онъ не задалъ, пока я стану просить его поскорй разсказать мн исторію его жизни.

— Вы такъ благородно отнеслись ко мн, сказалъ онъ мн,— что я сталъ бы упрекать себя въ низкой неблагодарности, если бъ что-нибудь скрылъ отъ васъ. Я вамъ разскажу не только о моихъ несчастіяхъ и страданіяхъ, но также о моемъ безпутств и о самыхъ позорныхъ моихъ слабостяхъ. Я увренъ, что, осуждая меня, вы невольно меня пожалете.

Здсь я долженъ предувдомить читателя, что записалъ исторію его жизни почти тотчасъ же, какъ услышалъ, и поэтому могу заврить, что ничто не можетъ быть точне и врне этого разсказа. Все въ немъ врно до передачи размышленій и чувствъ, которыя молодой искатель приключеній выражалъ съ величайшей въ мір готовностью. Вотъ его разсказа, къ которому я до конца не прибавлю отъ себя ни слова.

— Мн было семнадцать лтъ, и я окончилъ курсъ философіи въ Амьен, куда послали меня родители, принадлежащіе къ одному изъ лучшихъ родовъ въ П. Я велъ себя такъ благоразумно и добропорядочно, что учителя ставили меня въ примръ всей коллегіи. Не то, чтобъ я употреблялъ чрезмрныя усилія, дабы заслужить такую похвалу, но у меня отъ природы былъ такой тихій и спокойный нравъ, я учился прилежно вслдствіе природной склонности, и мн ставили въ добродтель нкоторые признаки природнаго отвращенія къ пороку. Мое происхожденіе, успхи въ наукахъ и довольно пріятная вншность были причиной, что меня знали и уважали вс честные люди въ город.

Я выдержалъ публичное испытаніе съ такимъ общимъ одобреніемъ, что присутствовавшій при томъ господинъ епископъ предложилъ мн вступить въ духовное званіе, гд, по его словамъ, я несомннно могъ бы достигнуть боле высокихъ отличій, чмъ въ Мальтійскомъ орден, къ которому меня предназначали родители. Благодаря имъ, я уже носилъ крестъ и назывался кавалеромъ де-Гріе. Приближались вакаціи, и я собирался вернуться къ отцу, который общалъ вскор отправить меня въ Академію.

При отъзд изъ Амьена, меня печалила единственно разлука съ другомъ, къ которому я всегда чувствовалъ нжную привязанность. Онъ былъ нсколькими годами старше меня. Мы воспитывались вмст, но у его родителей было боле скромное состояніе, и онъ принужденъ былъ вступить въ духовное званіе и оставался еще въ Амьен, ради пріобртенія необходимыхъ для того познаній. Онъ обладалъ тысячью добрыхъ качествъ. Въ теченіе моей исторіи вы познакомитесь съ лучшими изъ нихъ и особенно съ его рвеніемъ и великодушіемъ въ дружб, превосходящими самые славные примры древности. Послдуй я тогда его совтамъ, я всегда былъ бы и благоразуменъ и счастливъ.Если бъ я, по меньшей мр, воспользовался его упреками, когда очутился въ пропасти, куда увлекли меня страсти, то я спасъ бы кое-что отъ крушенія моего благосостоянія и добраго имени. Но ему не пришлось вкусить иного плода отъ своихъ заботъ, кром огорченія при вид ихъ безполезности, а порою и жестокой оплаты со стороны неблагодарнаго, который оскорблялся ими и видлъ въ нихъ одну докуку.

Я назначилъ время моего отъзда изъ Амьена. Ахъ, зачмъ я не назначилъ его днемъ раньше, я пріхалъ бы къ отцу вполн невиннымъ. Наканун моего отъзда изъ города я прогуливался съ моимъ другомъ, котораго звали Тибергіемъ, мы увидли, что изъ Арраса пріхала почтовая карета и пошли вслдъ за нею до гостиницы, гд всегда останавливаются эти кареты. Мы сдлали это чисто изъ любопытства. Изъ дилижанса вышло нсколько женщинъ, которыя тотчасъ же разошлись. Осталась только одна, очень молоденькая, она стояла среди двора, пока пожилой человкъ, бывшій, повидимому, ея провожатымъ, спшилъ выгрузить корзины. Она показалась мн такой прелестною, что я, никогда не думавшій о различіи половъ, никогда сколько-нибудь внимательно не засматривавшійся на женщинъ, я, наконецъ, чьему благоразумію и скромности удивлялись вс,— я сразу почувствовалъ, что влюбился въ нея до безумія. Однимъ изъ моихъ недостатковъ была чрезмрная робость и конфузливость, но въ ту минуту меня нимало не остановила эта слабость, и я прямо подошелъ къ владычиц моего сердца.

Хотя она была еще моложе меня, но мои любезности, повидимому, ее не смутили. Я спросилъ ее, зачмъ она пріхала въ Амьенъ, и есть ли у нея здсь знакомые. Она простодушно отвчала, что родители прислали ее сюда для поступленія въ монастырь. Любовь всего мгновеніе какъ поселилась въ моемъ сердц, а ужъ настолько просвтила меня, что я понялъ, что такое обстоятельство нанесетъ смертельный ударъ моимъ желаніямъ. Я заговорилъ съ нею такъ, что она поняла мои чувства, ибо была гораздо опытне меня, ее отправили въ монастырь помимо ея воли, безъ сомннія, ради того, чтобъ воспрепятствовать ея уже обнаружившейся склонности къ наслажденіямъ, ставшей впослдствіи причиною и ея, и моихъ несчастій. Я сталъ оспаривать жестокое ршеніе ея родителей при помощи всхъ доводовъ, какіе только могли мн подсказать зарождающаяся любовь и мое школьное краснорчіе. Она не выказала ни суровости, ни презрнія. Посл минутнаго молчанія она сказала мн, что прекрасно предвидитъ свое несчастіе, но что такова, повидимому, воля неба, потому что оно не дало ей средствъ избжать этого. Нжность ея взгляда, прелестный видъ печали, съ которой она произносила эти слова, или, врне, воля судьбы, влекшей меня къ гибели, не дозволили мн колебаться и минуты относительно отвта. Я сталъ уврять ее, что если она доврится моей чести и той безконечной нжности, которую она уже внушила мн, то я посвящу всю мою жизнь на освобожденіе ея отъ родительской тираніи и на то, чтобъ сдлать ее счастливой. Размышляя объ этомъ, я дивился тысячу разъ, откуда взялось, что я сумлъ объяснить съ такой смлостью и легкостью, но любовь не считали бы божествомъ, если бъ она часто не творила чудесъ. Я сказалъ еще многое въ томъ же ршительномъ тон.

Моя прелестная незнакомка прекрасно знала, что въ мои годы не обманываютъ, она призналась мн, что если у меня есть какія-либо надежды освободить ее, то она сочтетъ себя обязанной пожертвовать мн тмъ, что дороже жизни. Я повторилъ ей, что готовъ предпринять все, но, не обладая достаточной опытностью для того, чтобъ придумать сразу средство, какъ услужить ей, я не пошелъ дальше этого общаго увренія, которое не могло оказать особой помощи ни ей, ни мн. Подошелъ ея старый аргусъ, и вс мои надежды рушились бы, если бъ ея догадливость не пришла на помощь безплоднымъ усиліямъ моего ума. Я былъ удивленъ, что когда подошелъ ея проводникъ, то она стала меня звать своимъ кузеномъ, и безъ признаковъ какого-либо смущенія сказала мн, что въ виду того, что ей посчастливилось встртиться со мной въ Амьен, она отлагаетъ вступленіе въ монастырь до завтра, желая доставить себ удовольствіе отужинать со мною. Я отлично подхватилъ эту хитрость и предложилъ ей остановиться въ гостиниц, содержатель которой передъ тмъ, какъ обзавелся своимъ хозяйствомъ въ Амьен, долго былъ кучеромъ у моего отца и былъ вполн мн преданъ.

Я проводилъ ее туда лично, старый проводникъ, повидимому, поварчивалъ, а мой другъ Тибергій, ничего не понимавшій въ этой сцен, послдовалъ за мною, не сказавъ ни слова. Онъ не слышалъ нашего говора. Все время, пока я объяснялся въ любви съ моей возлюбленной, онъ ходилъ но двору. Я побаивался его благоразумія, а потому отдлался отъ него, просивъ его исполнить какое-то порученіе. Такимъ образомъ, въ гостиниц я имлъ удовольствіе одинъ угощать владычицу моего сердца.

Вскор я узналъ, что я не такой уже ребенокъ, какъ, думалъ. Сердце мое отрылось для тысячи восхитительныхъ ощущеній, о которыхъ я не имлъ и понятія. Сладостная теплота распространилась по всмъ моимъ жиламъ. Я былъ въ какомъ-то восторг, который на нкоторое время лишилъ меня употребленія голоса и выражался только при посредств глазъ.

M-lle Манонъ Леско,— такъ звали ее,— казалось, была весьма довольна дйствіемъ своихъ чаръ. Мн казалось, что она взволнована не меньше моего. Она созналась, что находить меня прелестнымъ и будетъ въ восторг, если мн будетъ обязана своей свободой. Она пожелала узнать, кто я такой, и это знаніе увеличило ея благосклонность: будучи низкаго происхожденія, она была польщена тмъ, что одержала побду надъ такимъ, какъ я, возлюбленнымъ. Мы говорили о томъ, какъ бы намъ принадлежать другъ другу. Посл долгихъ разсужденій, мы не нашли иного средства, кром бгства. Требовалось обмануть бдительность проводника, съ которымъ надо было считаться, хотя онъ и былъ простымъ слугой. Мы ршили, что ночью я найму почтовую коляску и явлюсь въ гостиницу раннимъ утромъ, пока онъ еще будетъ спать, что мы скроемся потихоньку и отправимся прямо въ Парижъ, гд и обвнчаемся по прізд. У меня было около пятидесяти экю,— плодъ моихъ небольшихъ сбереженій, у нея было почти вдвое больше. Какъ неопытныя дти, мы воображали, что этой суммы хватитъ навсегда, и мы съ такой же увренностью разсчитывали на успхъ прочихъ нашихъ предположеній.

Поужинавъ съ такимъ удовольствіемъ, какого я никогда не испытывалъ, я отправился, чтобъ выполнить нашъ планъ. Мн тмъ легче все было устроить, что, располагая завтра воротиться къ отцу, я уже уложился. Мн не представило никакого труда приказать перенести мой чемоданъ и заказать почтовую коляску къ пяти часами, утра,— время, когда отворяли городскія ворота, но я встртилъ препятствіе, на которое не разсчитывалъ и которое чуть было не разрушило вполн моего намренія.

Хотя Тибергій былъ всего тремя годами старше меня, онъ былъ юноша зрлый по уму и вполн порядочнаго поведенія. Онъ любилъ меня съ чрезвычайной нжностью. Простой видъ такой хорошенькой двушки, какъ m-lle Манонъ, услужливость, съ какой я провожалъ ее, и старательность, съ какой я удалилъ его, желая отъ него отдлаться,— породили въ немъ нкоторое подозрніе относительно моей любви. Онъ не посмлъ воротиться въ гостиницу, гд меня оставилъ, изъ страха оскорбить меня своимъ возвращеніемъ, но онъ поджидалъ меня на моей квартир, гд я его и засталъ, хотя уже было десять часовъ вечера. Его присутствіе огорчило меня. Онъ легко замтилъ, что оно меня стсняетъ.

— Я увренъ, откровенно сказалъ онъ,— что вы задумали нчто, что желаете скрыть отъ меня. Я вижу это по вашему лицу.

Я довольно рзко отвчалъ ему, что вовсе не обязанъ давать ему отчетъ въ своихъ намреніяхъ.

— Нтъ, отвчалъ онъ,— но вы всегда обходились со мной, какъ со своимъ другомъ, а это предполагаетъ извстное довріе и откровенность.

Онъ такъ сильно и такъ долго настаивалъ, чтобъ я сообщилъ ему свою тайну, что я, никогда ничего не скрывавшій онъ него, вполн сознался ему въ своей страсти. Онъ принялъ мое признаніе съ такимъ видимымъ неудовольствіемъ, что я содрогнулся. Я особенно раскаивался въ неосторожности, съ которой открылъ ему о намреніи бжать. Онъ сказалъ мн, что онъ вполн мой другъ, а потому воспротивится этому на сколько можетъ, что онъ сначала представитъ мн все, способное, по его мннію, заставить меня уклониться отъ своего намренія, но что если я и затмъ не откажусь отъ этого несчастнаго ршенія, то онъ извститъ лицъ, которыя наврное сумютъ задержать меня. Онъ сдлалъ мн на этотъ счетъ серьезное увщаніе, длившееся боле четверти часа, и заключилъ его угрозой донести на меня, если я не дамъ ему слова вести себя благоразумне и умне.

Я былъ въ отчаяні

Аббатъ Прево

ИСТОРІЯ МАНОНЪ ЛЕСКО и КАВАЛЕРА ДЕ-ГРІЕ

ОТЪ ПЕРЕВОДЧИКА.

ПРЕДИСЛОВЕ АВТОРА ЗАПИСОКЪ ЗНАТНАГО ЧЕЛОВКА.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ.

Читайте также: