‘Отечественныя Записки’, No 4, 1847
История Древнего Мира. Курс, составленный для средних учебных заведений Я. Туруповым, Майков Валериан Николаевич, Год: 1847
Время на прочтение: 11 минут(ы)
Исторія Древняго Міра. Курсъ, составленный для среднихъ учебныхъ заведеній Я. Туруповымъ. Санктпетербургъ. 1847. Въ тип. К. Крайя. Въ 8-ю д. л. 517 стр.
Никакой писатель не принимаетъ на себя такой строгой отвтственности, какъ составитель учебника. Напишите плохой романъ,— это еще не испортитъ вкуса читателей, напишите нелпое ученое разсужденіе, тоже бда не велика: его прочтутъ такіе люди, которые уже знакомы съ избранной вами наукой и которыхъ трудно ввести въ заблужденіе какимъ бы то ни было искаженіемъ истины. Напротивъ, учебникъ дается въ руки многимъ тысячамъ молодыхъ умовъ, готовыхъ принять все предлагаемое и лишенныхъ возможности принимать его съ разборомъ. Заблужденія, прививаемыя учебниками, вкореняются глубоко, чтобъ отказаться отъ нихъ въ-теченіе жизни, надо имть средства внутреннія и вншія, которыя даются едва-ли половин изъ всего учащагося поколнія, наконецъ, иной учебникъ можетъ подйствовать неблагопріятнымъ образомъ на самыя способности ученика. Все это заставляетъ и рецензента судить объ учебномъ руководств съ особенною строгостью и стараться обнаружить вс его слабыя стороны — крупныя и мелкія
Вотъ почему мы ршились въ своей рецензіи разсмотрть ‘Курсъ Древней Исторіи’ г.Турунова (только назначаемый авторомъ для среднихъ учебныхъ заведеній, но нигд еще непринятый за руководство) отъ начала до конца, и выразить свое мнніе о достоинств этого труда не иначе, какъ по тщательномъ разбор частей. Начнемъ же свою нсколько мозаичную работу съ самаго начала, съ опредленія исторіи.
‘Слово Исторія иметъ чрезвычайно обширное значеніе: вс безчисленныя и безконечно разнообразныя явленія въ природ, вс происшествія въ обществахъ людей, могутъ быть предметомъ исторіи. Но въ собственномъ или въ тснйшемъ смысл, Исторія должна бытъ картиною длъ человческаго рода, ограниченныхъ временемъ, пространствомъ гі обстоятельствами‘. (Стр. 1.)
Разв родъ человческій можетъ длать и такія дла, которыя не ‘ограничены временемъ, пространствомъ и обстоятельствами’?
‘И въ такомъ значеніи (продолжаетъ авторъ) Исторія весьма богата содержаніемъ своимъ, неизмрима пространствомъ. Не говоря о событіяхъ, относящихся ко временамъ давно минувшимъ, сколько новыхъ совершается безпрестанно въ павшихъ глазахъ? Умъ человческій никогда не могъ бы обнять всхъ фактовъ т. е. матеріаловъ, изъ которыхъ строится историческое зданіе, если бы Исторія, какъ наука, не ограничивалась событіями великими, важными, имвшими ршительное вліяніе на судьбу того или другаго народа, или на судьбу всего человчества.’ (Стр. 1.)
Итакъ, по опредленію г. Турунова, исторія есть описаніе великихъ событій, имвшихъ ршительное вліяніе на судьбу народовъ и человчества. Но гд же масштабъ, по которому событія великія и критическія могутъ бытьотличены отъ событій меньшей важности? Авторъ не только не сообщаетъ ученикамъ своимъ этого масштаба, но еще говоритъ непосредственно вслдъ за выписанными здсь словами, слдующее:
‘Впрочемъ, Исторія не упускаетъ изъ виду и второстепенныхъ происшествій, если спи имютъ связь съ міровыми, какъ причины, обстоятельства или слдствія, если они составляютъ переходъ, иногда незамтный, отъ одного переворота къ другому.’ (Стр. 2.)
Спрашивается, какъ же понимать посл этого смыслъ перваго опредленія и какія же второстепенныя, третьестепенныя и даже трехсотстепенныя событія не ‘имютъ связи съ міровыми, какъ причины, обстоятельства или слдствія’ или не ‘составляютъ перехода отъ одного переворота къ другому’? Вмсто того, чтобъ вывести читателя изъ этого недоумнія, авторъ продолжаетъ такимъ образомъ:
‘Притомъ и содержаніе Исторіи отнюдь не состоитъ изъ однихъ шумныхъ, громкихъ событій, напримръ, войнъ, сраженій, внутреннихъ потрясеній въ государствахъ, напротивъ: въ ней играютъ иногда важнйшую ролю т постепенныя перемны, дйствія которыхъ и обширне и продолжительне.’ (Стр. 2.)
Затемнивъ такимъ образомъ свое опредленіе науки, авторъ спрашиваетъ: ‘И такъ, въ чемъ же состоитъ главная задача Всеобщей Исторіи?» (стр. 2). На этотъ разъ является, наконецъ, дльный отвтъ, неимющій впрочемъ никакого отношенія къ предшествовавшимъ ему разсужденіямъ:
‘Тамъ, гд нын существуютъ благоустроенныя государства, гд живутъ народы образованные, просвщенные, тамъ, въ дремучихъ лсахъ и необозримыхъ степяхъ, скитались нкогда дикари, которые не имли понятія о гражданской жизни. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Показать: какимъ образомъ люди переходили отъ одною состоянія къ другому, какъ достигли до ныншней степени образованности, есть обязанность Исторіи.‘ (Стр. 2.)
Такимъ-образомъ, г. Туруновъ представляетъ нсколько опредленій науки вмсто одного, и вс эти опредленія разногласятъ между собою какъ нельзя-боле. Къ неясности мыслей присоединяется у него, какъ необходимое слдствіе, и неточность языка. Такъ, на-прим., на стр. 6, разсуждая о раздленіи исторіи по предмету, онъ говоритъ. ‘Исторія, какъ и жизнь человческая, можетъ быть разсматриваема въ двоякомъ отношеніи: въ себ самой и въ частности, т. е. она можетъ изображать или общую жизнь человчества, или частныя явленія этой жизни». Да разв разсматривать части предмета не значитъ разсматривать его въ немъ-самомъ? Дло въ томъ, что авторъ хотлъ сказать ‘въ цломъ и въ частяхъ’.
Дале (стр. 7) встрчаемъ слдующія фразы:
‘Дленіе Всеобщей Исторіи по времени, на Исторію Древняго Міра и Исторію Новыхъ Временъ, также основано на причин внутренней, истекающей изъ хода самыхъ событій.’
Стало-быть, внутренняя причина дленія исторіи есть та, которая истекаетъ изъ хода самыхъ событій. И только? Новъ такомъ случа и дленіе, на-примръ, по столтіямъ можетъ быть также названо основаннымъ на внутренней причин: лютеровой реформы нельзя переставить изъ шестнадцатаго столтія въ седьмое, и ходъ событій не могъ породить ея ни прежде, ни посл того, какъ она въ-самомъ-дл случилась.
На той же страниц сказано: ‘вс три части (исторіи) имютъ свои отдлы (періоды), основанные на сущности событій, а отнюдь не произвольные.‘ Но какъ же разумть эту сущность? Вы можете разумть ее такъ, г. Туруновъ иначе, а воспитанники среднихъ учебныхъ заведеній-или никакъ, или какъ-нибудь, совершенно-ложно. Такую неточность авторъ, конечно, могъ бы исправить на самомъ дл объясненіемъ причинъ того дленія древней, средней и новой исторіи, которое онъ принимаетъ за лучшее. Но посмотримъ, какъ онъ выполнилъ эту задачу.
‘Исторія Древняго Міра распадается (!) на слдующіе періоды:
‘I. Отъ образованія первыхъ исторически извстныхъ государствъ, до сліянія большей части изъ нихъ въ одну Персидскую Монархію, основанную Киромъ (2000 — 300).
‘II. Отъ Кира до эпохи величайшаго могущества Рима при вступленіи на престолъ Октавія Августа, когда весь древній историческій міръ вошелъ въ составъ Римской Имперіи (500—30).
‘III. Отъ Октавія Августа до распространенія Христіанской Вры и паденія Западной Римской Имперіи, а вмст съ нею и уничтоженія стихій древняго общества (30—476 по P. X.)’ (Стр. 7—8.)
Вникая въ такое дленіе, ученикъ можетъ вывести одно заключеніе, именно, что сущность историческихъ событій заключается въ соединеніи отдльныхъ государствъ въ одну огромную монархію. Переходя къ періодамъ исторіи среднихъ вковъ и новой исторіи, онъ съ удовольствіемъ найдетъ подтвержденіе своей идеи въ томъ, что первый періодъ среднихъ вковъ характеризуется г. Туру новымъ слдующимъ образомъ: ‘отъ паденія Западной Римской Имперіи и образованія на ея развалинахъ новыхъ государствъ до Карла Великаго, господствовавшаго надъ большею частію Западной Европы’ (стр. 8). Но вслдъ за тмъ, является совершенно новое основаніе, именно-успхи цивилизаціи, второй періодъ средней исторій означенъ такимъ образомъ: ‘Отъ Карла Великаго, до конца крестовыхъ походовъ или до возрожденія образованности’. Какъ согласитъ ученикъ эти противорчія? А преподаватель между-тмъ идетъ дале и сообщаетъ другія опредленія. Вотъ какъ опредляетъ онъ источники исторіи:
‘Матеріалы, изъ которыхъ воздвигается историческое зданіе, называются источниками Исторіи. Первоначальныя стихіи историческихъ источниковъ заключаются въ самыхъ событіяхъ (фактахъ), или подтверждаемыхъ свидтельствомъ людей, или существующихъ въ видимыхъ признакахъ и слдствіяхъ.’
Не-уже-ли это ясно и точно?
За ‘Введеніемъ’ слдуетъ ‘Географическій Очеркъ Древняго Міра’. Важный недостатокъ этого очерка заключается въ томъ, что авторъ не счелъ нужнымъ разсказать, хоть вкратц, исторіи самой географіи. Иначе ученику остается неизвстнымъ, кто раздавалъ разнымъ странамъ ихъ названія — Ассирія, Бактріана, Сузіана и проч., и проч. Равнымъ образомъ, какъ понимать такія фразы: ‘все пространство отъ Инда и Оксуса до Тигра и Индійскаго Океана было извстно Грекамъ подъ названіемъ Аріаны’.?..
Наконецъ, начинается изложеніе самой исторіи Первая статья называется ‘Каргиной первыхъ гражданскихъ обществъ’. Прежде всего, въ этой ‘картин’ говорится, что ‘опредлить въ точности невозможно’, какимъ образомъ совершался переходъ отъ семейной жизни къ государственной,— а между-тмъ все послдующее заключаетъ въ себ очень подробное и довольно-смлое объясненіе этого перехода:
‘Колыбелью человчества (говоритъ г. Туруновъ) были теплыя, плодоносныя страны, гд люди не нуждались ни въ. постоянныхъ жилищахъ, ни въ одежд, гд царство растительное доставляло имъ обильную пищу. Но, по мр постепеннаго размноженія, они должны были переселяться и въ такія страны, которыя, по своему климату или по свойству почвы, уже не могли обеспечивать человка во всхъ жизненныхъ потребностяхъ. Надлежало, слдовательно, обратиться къ необходимымъ и вмст полезнымъ занятіямъ: строить постоянныя жилища, приготовлять одежду, заботиться о пищ, имть оружія для защиты отъ дикихъ зврей или для охоты за ними, пріучать къ себ этихъ зврей. Такимъ образомъ, человкъ, сдлавшись владльцемъ жилищъ, стадъ, полей, пріобрлъ собственность, а чрезъ пріобртеніе собственности люди получили понятіе о своихъ интересахъ, возникли страсти (поздненько!), и надобно было подумать объ установленіи въ обществ порядка, объ охраненіи правъ. Многія семейства, соединившись для взаимной защиты, подчинили себя одному начальнику, который отличался умомъ, храбростію, силою. Здсь начало судей, предводителей, а потомъ и полныхъ властелиновъ, ибо заслуживъ любовь и уваженіе общества, избранный начальникъ легко могъ пріобрсти ршительное вліяніе на дла. Страсть къ господству, къ распространенію поземельной собственности^ поставила сильныя семейства на такую степень, что слабйшія признали ихъ власть надъ собою. Сліяніе нсколькихъ семействъ было первою основою государствъ, или такъ называемыхъ гражданскихъ обществъ. При распространеніи круга общественныхъ надобностей, главы государствъ стали выбирать себ помощниковъ, поручали имъ какія нибудь отдльныя должности подъ своимъ непосредственнымъ надзоромъ, и такимъ образомъ постепенно развивалось государственное управленіе.’ (Стр. 33—34.)
Вотъ вамъ самый обстоятельный разсказъ о происхожденіи поземельной собственности, верховной власти и даже администраціи. Судя по увренности, господствующей въ этомъ повствованіи, иной въ прав замтить, что авторъ обладаетъ важнйшими источниками доисторической эпохи. Но какъ же согласить эту увренность съ его же фразой въ начал ‘Картины’: ‘какимъ образомъ совершался этотъ переходъ (отъ семейной жизни къ государственной) опредлить въ точности ‘невозможно’ (стр. 31)?
Углубляясь въ дальнйшія подробности ‘Картины’, встрчаемъ новое недоумніе. Вслдъ за выписанной нами тирадой, идетъ изслдованіе различій въ образахъ правленій государствъ, возникшихъ изъ первоначальнаго, семейнаго быта: тутъ объясняется происхожденіе монархій, аристократій и демократій. Ученикъ уже усплъ поврить автору и въ этомъ объясненіи, какъ вдругъ на 36 страниц является слдующее мсто:
‘Въ развитіи гражданскихъ обществъ, въ ход образованности (цивилизаціи), можно различать три возраста или періода: еократическій (божественный), когда люди управляются непосредственною властію служителей вры, героическій, время борьбы внутреннихъ стихій общества, переходъ отъ варварства къ образованности, и собственно человческій, когда народъ, укрпивъ свои внутреннія силы, стремится къ высшей степени ихъ развитія, когда просвщеніе и образованность становятся потребностію гражданскаго общества.’
Къ-чему же, посл этого, было говорить на трехъ страницахъ о разнообразіи въ развитіи гражданскихъ обществъ? И откуда явилась тутъ вдругъ еократія, о которой до-сихъ-поръ ничего не упоминалось при разсказ о происхожденіи образовъ правленія?
Перейдемъ къ исторіи Востока. Здсь, какъ и во всемъ предъидущемъ, мы также замтили противорчія. Вотъ, что длаетъ авторъ: приступая къ изложенію древнйшей исторіи какого-нибудь народа, онъ скажетъ въ начал статьи, что исторія эта ‘покрыта мракомъ’ (еще г. Смарагдовъ пересталъ говорить ‘мракомъ неизвстности ‘), а смотришь, самъ же и разскажетъ объ этомъ мрак такъ, какъ-будто-бы дло было ясно какъ день. Такимъ-образомъ, прочитавъ въ новомъ ‘Курс’ исторію древнихъ азіатскихъ и африканскимъ народовъ, ршительно не знаешь, — что въ ней господствуетъ — мракъ или свтъ. Приведемъ въ доказательство исторію Индусовъ.
На страниц 42, г. Туруновъ спрашиваетъ: ‘въ чемъ же состоитъ собственно исторія Индіи? какіе историческіе факты могутъ быть названы ‘достоврными?’ — и отвчаетъ на этотъ вопросъ положительно: ‘Исторія Индіи не существуетъ’ (стр. 43). Кажется, дло ясно: не существуетъ, такъ не существуетъ,— затерялась, пропала, однимъ словомъ, нтъ ея…Школьники, вроятно, очень-довольны этимъ обстоятельствомъ. Но радость ихъ самая непродолжительная: на страницахъ 43, 44 и 45 авторъ разсказываетъ древнйшую исторію Индусовъ. Конечно, въ этомъ разсказ отъ-времени-до-времени проглядываетъ скептицизмъ, но очень не на долго, и все таки въ результат выходитъ довольно-обстоятельный очеркъ политическихъ событій индійской исторіи. Вотъ нсколько фразъ изъ этого очерка:
‘Племя блое, имвшее лучшее государственное устройство, подчинило себ племена низшія, и какъ везд, сдлалось племенемъ господствующимъ, раздленнымъ на жрецовъ и воиновъ, на ряду съ которыми должны были неминуемо возникнуть кліенты и рабы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . ‘По всмъ такимъ преданіямъ должно заключить, что въ глубокой древности, вся Индія составляла одно государство, раздлившееся потомъ на дв половины, (*) другъ отъ друга независимыя. . . . . . .. . . . . . . . . . . Многіе военачальники объявили себя независимыми, и Индія раздробилась на множество мелкихъ владній. Хотя между ними возстановилась система равновсія, однакожь побды какого нибудь государя часто нарушали это равновсіе’ (43—45).
Другой примръ — исторія Египта. ‘Въ самомъ дл’ говоритъ авторъ на стр. 95: ‘древнйшая исторія Египта ‘такъ перепутана, что нтъ возможно’ста добраться до чего либо положительно извстнаго’. И на той же самой страниц начинается очень-обстоятельный очеркъ политической судьбы Египтянъ. Въ самомъ очеркъ нтъ ничего дурнаго, дурно только то, что ученики и тутъ по будутъ знать, врить ли имъ автору или не врить.
Только въ исторіи Вавилонянъ, авторъ оставляетъ свой скептицизмъ и вритъ всему безъ разбора.
‘Древній Валилонъ (говоритъ онъ) до такой степени былъ распространенъ Семирамидою, что ее почитали даже основательницею этого города. Онъ окружила его стною, построила т набережныя, тотъ мостъ, тотъ проходъ подъ ложемъ Евфрата, которые и въ упадк своемъ, изумили армію Александра Македонскаго’, и проч. (Стр. 56).
Переходя къ исторіи Греціи, г. Туруновъ окончательно раскланивается съ сомнніями и длается очень-доврчивъ. О Кекропс, Калм и Дана разсказываете’ онъ какъ о перемн пилева министерства. Между тмъ, самъ же говоритъ, что ‘нкоторые ‘изъ новйшихъ ученыхъ совершенно ‘отвергаютъ вліяніе Египта и Востока ‘на Грецію, которая, по ихъ мннію, развилась самостоятельно и имла ‘собственную цивилизацію’ (стр. 107—108) Пусть эти ученые ошиблись, однакожь, могли ли бы они утверждать такія вещи, еслибъ преданія о восточныхъ переселенцахъ были такъ достоврны, какими являются они въ книг г. Турунова, который прямо говоритъ: ‘около 1550 года въ Аттик явилась египетская колонія, предводимая Египтяниномъ Кекропсомъ, и вся область приняла другой видъ’ и проч.(стр. 110), ‘около 1500 года, Кадмъ, вышедшій изъ Финикіи, поселился въ Віотіи, и основалъ Кадмею, которая сдлалась цитаделью ивъ’ и проч. (стр. 111), ‘около того же времени, поселился въ Арголид Данай, изгнанный ‘изъ Нижняго Египта’ и проч. (стр. 111)?
Хотите ли знать, какъ знакомитъ авторъ съ греческой миологіей? Мы приведемъ собственныя слова его: это не займетъ много мста:
Стр. 117. ‘Извстны главныя черты греческой миологіи. Въ древнйшія времена, народъ буквально врилъ во вс исторіи, которыя ему разсказывали о богахъ, но подобныя басни имли свое значеніе, свой смыслъ.’
Не-уже-ли это отчетливо?
Исторія Спарты и Аинъ разсказана почти такъ же, какъ и въ покойномъ ‘Руководств’ Кайданова. Но нельзя не замтить здсь нкоторыхъ особенностей. Такъ, на примръ, на стр. 123 сказано, ‘что аристократія преобладала въ правительственной форм, учрежденной Ликургомъ’, а на слдующей — что ‘законодатель установилъ между Спартанцами совершенное равенство’. А хотите ли знать, отъ-чего законодательство Ликурга не могло долго поддерживать могущества Спарты? Послушайте:
‘Пусть Спарта могла существовать, основанная единственно на военномъ элемент, пусть строгая дисциплина долженствовала соединять всхъ членовъ этого гражданскаго общества, но какъ могло держаться гражданское общество, когда въ немъ были уничтожены вс семейныя связи, весь женскій стыдъ? Непремннымъ слдствіемъ такого порядка вещей и была та безнравственность^ которая сокрушила, въ послдствіи, вс Ликурговы постановленія’ (Стр. 125).
Но тутъ по-крайней-мр можно понять въ чемъ, по мннію автора, заключается причина паденія. А вотъ можно ли понять отъ-чего, думаетъ онъ, пали Аины? На 129 страниц вы найдете два объясненія этого факта, замчательныя и сами-по-себ и по своей противоположности. Приведемъ оба текста:
‘Чтобы удержать порывы личныхъ страстей въ надлежащихъ предлахъ, и вмст не дать народу излишней власти, столько опасной и пагубной во всякомъ гражданскомъ обществ, Солонъ установилъ ареопагъ, первоначальное учрежденіе котораго приписываютъ, впрочемъ, Кекропсу {Замчательно, что и самъ авторъ на 110 страниц своего курса говоритъ положительно: ‘Кекропсъ установилъ браки, погребеніе, судилище Ареопагъ’, не думая прибавить къ этому фразы: ‘учрежденіе котораго приписываютъ, впрочемъ Солону’.}. Члены ареопага, избиравшіеся на всю жизнь только изъ высшихъ сановниковъ, были благотворными блюстителями нравственности: они имли право входить въ дома гражданъ, останавливать праздность, мотовство, неусыпно наблюдали за воспитаніемъ молодыхъ людей, за исполненіемъ законовъ, за сохраненіемъ чувства народности. Къ несчастію, демократія сокрушила и этотъ послдній оплотъ: Периклъ отнялъ у ареопага вс права и преимущества единственно съ тою цлью, чтобъ угодить народу, и самому захватить въ руки высшую власть.’
Итакъ, причина упадка благосостоянія Аинской Республики заключается въ ‘излишней власти народа, столь ‘опасной и пагубной во всякомъ гражданскомъ обществ’. По что же значатъ слдующія слова на той же страниц:
‘Все было хорошо до тхъ поръ, пока въ Аинянахъ преобладало нравственное чувство, пока каждый гражданинъ предпочиталъ выгоды отечества личнымъ интересамъ. Ослабленіе нравственности всему нанесло ршительный ударъ. Религіозное невріе, порожденное философіею, повлекло за собою невріе нравственное, и живой, пылкій, дятельный аинскій народъ сталъ органомъ всхъ страстей, всхъ внушеній. Такое разстройство государства обнаружилось въ исход Пелопонезской Войны, и съ тхъ поръ Аеппы постепенно склонялись къ упадку.’
Не-уже-ли философія, анализъ, мышленіе — истинные враги общества, порожденіе ехидны?.. Но позвольте. Если такъ, то почему же дале въ стать ‘Умственная жизнь Грековъ’ авторъ (стр. 194 — 196) съ такой похвалой и съ такимъ глубокимъ уваженіемъ говоритъ о той же самой философіи, которая сгубила ‘цвтъ древняго міра ‘? Это что-то мудрено!
Въ высшей степени любопытно также въ ‘Курс’ объясненіе величія и упадка греческихъ колоній въ Италіи.
‘Совершенное согласіе, господствовавшее между италійскими колоніями, мудрое управленіе, плодоносная почва, цвтущая торговля, вознесли ихъ на высокую степень. Но когда торговля обогатила колоніи, а богатства породили своевольство, тогда явилась необузданная демократія, развращеніе нравовъ, и наконецъ такъ называемые тираны подчинили себ города.‘ (Стр. 134).
Тутъ поражаютъ насъ два совершенно-оригинальныя открытія. Во-первыхъ, оказывается, что вс общественныя бдствія, которыя приписываются современной наукой бдности, по теоріи г. Турунова, имютъ источникъ совершенно-противоположный-богатство. Во-вторыхъ, любопытно узнать, что богатство — такая сила, которая и возвышаетъ государства и повергаетъ ихъ въ бездну погибели.
Лучшую часть ‘Курса’ составляетъ изложеніе древней римской исторіи, особенно временъ республики: видно, что, обработывая эти статьи, г. Туруновъ не сбивалъ себя разнохарактерными сочиненіями, а придерживался историческихъ руководствъ, написанныхъ въ одномъ дух. Впрочемъ, отъ чего бы то ни было, римская исторія вышла у него отчетливе, чмъ въ ‘Руководств’ Кайданова и живе, чмъ въ ‘Руководств’ г. Смарагдова. Даже причины постепеннаго ослабленія Рима изложены довольно-удовлетворительно и безъ противорчій (стр. 296297). Не мшало бы, однакожь, поболе распространиться объ этомъ предмет.— Нельзя не похвалить также статьи о распространеніи христіанства въ имперіи. Но всего боле поразилъ насъ своею удовлетворительностью для гимназическаго руководства очеркъ римской образованности (стр. 275 — 278), его никакимъ образомъ нельзя поставить въ параллель съ сухимъ перечнемъ, встртившимся въ этомъ же ‘Курс’ подъ заглавіемъ: ‘Умственная жизнь Грековъ’.
Что же сказать вообще объ ‘Исторіи Древняго Міра’ г. Турунова? При бдности нашей учебной литературы, нельзя назвать его безполезнымъ явленіемъ. Но было бы слишкомъ-неосторожно дать его всякому учителю въ руководство при обученіи дтей древней исторіи. Умные преподаватели могутъ выбирать изъ него т статьи, которыя въ немъ изложены удовлетворительне, чмъ въ другихъ учебникахъ. И то не худо! Относительно же самого автора, — нельзя не пожелать ему большей твердости взгляда на вещи вообще и на исторію въ-особенности: иначе сочиненія его не будутъ имть благопріятнаго вліянія на природную логику учащихся.