История большевиков, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1917 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 5 минут(ы)

Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 13 т.

Т. 10. В дни Содома и Гоморры

М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2017.

ИСТОРИЯ БОЛЬШЕВИКОВ

I. Ужас

Первые дни были днями всеобщего сплошного ужаса, смятения и скрежета зубовного… Это были дни, когда они, только что проехав торжественным маршем через всю Германию, с размаху въехали в Россию и с размаху же осели в особняке Кшесинской.

Вся Россия побледнела и осунулась.

— Боже, что же будет?.. Вот оно: начинается! Приехали неведомые заморские люди, проехали с дозволения германского начальства через всю Германию и с первых же шагов показали, что им на все Россию и российскую революцию наплевать с высокого балкона.

Приехали — и сразу же въехали в чужой дом. Конечно, ежели разбирать так, по человеческой логике, то они не имели на это никакого права… Но, однако же, въехали, и правительство смолчало, — черт их знает, может, так оно и полагается.

Все было необычно, все страшно: и то, что немцы чуть не на руках донесли их до границы, и то, что они, въехав, сразу же ограбили мирную, теперь уже частную танцовщицу, и то, что они стали говорить только с крыш и балконов, и то, что разговор их был все на одну и ту же тему: немцы, мол, такие же люди, как мы, а французы и англичане — империалисты, а наши русские буржуи этих империалистов поддерживают, и что за это-де русских буржуев нужно резать и громить, а животишки и достатки их обратить в доход режущих…

И все очень испугались, что так будет, газеты в ужасе завопили, а Временное Правительство заметалось перед балконом, как бес перед заутреней, или, выражаясь культурнее, как Мефистофель перед крестом…

Бледность покрыла все лица, холодный пот выступил на всех лбах, и всеобщее, равное и тайное дрожание поджилок захватило с силой и мощностью андижанского землетрясения всю Россию:

— Погибаем!

II. Разногласие

После первых дней ужаса мнение о большевиках стало разделяться надвое:

— По-моему, простые жулики, — решал один недоверчивый.

— Это легко сказать — жулики! А где у вас доказательства?! Если они жулики, почему же народ их так слушает? Почему они пользуются таким успехом?

— У кого? — прищуривался недоверчивый. — У народа, по-вашему? Да разве это народ? При таком народе к карманам нужно висячие замки привешивать. Нет, продувной фруктец эти приезжие.

— Однако они же агитируют, говорят, хлопочут, волнуются. Во имя же чего-нибудь они свои идеи несут народу?

— Во имя чего? А во имя того, что на войну в окопы идти не хотят! Дело простое.

— А тогда зачем же им было приезжать? Сидели бы у себя в Швейцарии.

— А Вильгельм послал их для смуты, — вот они и приехали. Немецкие-то денежки не пахнут! Хи-хи!

— А у вас есть основания так говорить?

— Оснований у меня нет, да я и плевать хотел на ваши основания…

— Ну, так я вам скажу, кто вы: вы безответственный хам!

— А вы большевистский прихвостень, немецкая затычка, чтобы вас холера в кольцо согнула!

— После этих слов — вот вам моя карточка!

— Хоть десять.

— Драться до первой крови…

— Хоть до двадцатой.

— Расстояние — тридцать шагов.

— Хоть тридцать тысяч!

Эти горячие споры слышались повсюду, пока не надоело. Спорили этак с месяц.

III. Сомнение

— Ну, что же, — большевики-то ваши, а?..

— А что?

— Хвалилась синица море зажечь…

— Да-а… Кишка тонка оказалась.

— А говорили, что за ними миллионы.

— Маленькие!

— Я так думаю, что дурацкая это партия. Так себе, мыльный пузырь.

— И, заметьте, пузырь, который вот-вот лопнет. А ведь как горячились!

— А я даже сомневаюсь, чтоб они были искренни. Врут, передергивают, а когда их ловят с поличным — отмалчиваются.

— Да и что-то уж слишком подозрительны отношения некоторых из них к охранке: Черномазов, Малиновский.

— А ихнего Ганецкого прямо называют темной личностью.

— А Радека ихнего называют ‘крадек’.

— А Зиновьева ихнего прямо в лицо честят ‘нечестной личностью’.

— Гм!.. Все это оч-чень, оч-чень странно.

IV. Юмористическое отношение

Прошел в этих сомнениях целый месяц.

Надоело и это. Кое-кто начал пересмеиваться.

Извозчики понукали своих кляч:

— Н-но, ты, большевик несчастный!!!

Ночные девушки с Невского плакались друг другу:

— Приходит он до мине, а потом уходит и дает мине усего три рубли. ‘Я, — говорю ему, — думала, что ты приличный гость у котелке, а ты просто большевик, выходит!’

Мальчишки ругались:

— Вот дам я тебе по шее, большевистская морда!..

Улица захватала слово, затаскала, заиграла его, как вердиевский мотив на шарманке.

В солдатских казармах иногда среди мертвящей скуки поднимался веселый хохот:

— Братца, большевика поймал.

— Врешь?..

— Верное слово. ‘Империалисты’, говорит, ‘буржуи’, ‘долой десять министров-капиталистов’ — смехи!

— А ну, тащи его сюда!

— Вот он. Да не брыкай ты, падаль.

— Ну и рожа… А ну, представь чего-нибудь.

— Товарищи! — загорался большевик. — Эта буржуазная война навязана нам империалистами, которых поддерживают все наши продажные министры-капиталисты!..

Раздавался взрыв хохота сотни здоровенных глоток.

— И Керенский продажный?

— И Керенский, и Церетели!

— Хо-хо-хо! Ну и чудачина! Экое отколол! А плясать можешь?

— Товарищи! Не слушайте ваших буржуев-офицеров! Вас посылают в окопы — не идите!

— Хо-хо-хо! А ну, еще что-нибудь! Ты нам насчет интернационала изобрази!.. Ха-ха! Животики надорвешь с этим народом. Михайлов! А ты все же гляди, чтобы, часом, не упер он чего… А то они: емперлизм да буржуазиат, а сам глазом новые сапоги под койкой нашаривает.

— Товарищи! Вооружайтесь и идите на улицу завоевывать себе свобо…

— Во-во. Оно самое! Только тебя для этого и ждали. Ш-ш-ш!.. Хо-хо-хо!

V. Скука

— Вы что? Вам чего? Да позвольте! Вы почему на стол лезете?

— Товарищи!..

— А-а… говорить хотите? Ну ладно. Послушаем.

— Товарищи! Наша империалистическая война, поддерживаемая капиталистами и продавшимися им министрами Временного Правительства…

— Послушайте, дорогой мой! Ну как вам не надоест — все одно и то же, одно и то же. Глупо, скучно, в зубах навязло. Мы тут вели серьезный, интересный разговор, а вы лезете, как дурак, на стол и начинаете бубнить какую-то пошлятину. Больше ничего не имеете сказать? Слезайте!

— Товарищи! Нам нужно с оружием в руках выйти на улицу и доказать напившимся нашей крови буржуям…

— Боже, какое дерево! Это, знаете, господа, есть такие анекдотисты: расскажет он какой-нибудь неприличный анекдот — ну, посмеются, заинтересуются. Так он обрадуется, еще раз его расскажет, и еще — уже никто не слушает, вся скучающая публика разошлась, а он все свое бубнит.

Ну-с, итак, на чем мы остановились?..

И смахнут большевика со стола, как надоедливую муху со лба, а он потрет лапками и полетит дальше, жужжа как муха, в длинный, скучный, томительный, пыльный июльский день:

— Товарищи! Наш буржуазиат, поддерживающий войну, навязанную нам английскими империалистами, наши капиталисты-министры… Ж-ж-ж-ж…

Хорошо в летную истомную жару спать под мушиное жужжание.

И в этом будет конец большевизма на Руси.

Номер вышел в свет во второй половине июля, после подавления организованных анархистами и большевиками вооруженных выступлений (т.н. ‘июльские дни’) и разгрома редакции газеты ‘Правда’. Июльские события привели к отставке как министра юстиции П. Переверзева, так и министра внутренних дел и председателя Временного правительства Г. Львова, что вызвало резкое обострение системного кризиса в управлении государством. Новым министром-председателем Вр. правительства становится военный и морской министр эсер А. Керенский.

… слишком подозрительны отношения некоторых из них к охранке: Черномазов, Малиновский.

— Мирон Ефимович Черномазов (1882-1917), лит. псевдоним Н. Лютеков — известный с.-д. деятель и сексот охранки (агентурные клички: Москвич, Свой), провокатор. В документах Департамента полиции о нем сказано: ‘Черномазов… — 200 руб. жалованья, бывший член Центрального комитета с.-д. партии [не подтверждено документально]. Был гл. руководителем газ. ‘Правда’ [на самом деле — лишь секретарем редакции газеты и выпускающим редактором (с мая 1913 по февраль 1914 г.)]. Освещает общее положение партии, частью — местной организации’. После Февральской революции и обнаружения компрометирующих документов Черномазова заключают под стражу и начинают расследование. В тюрьме он кончает с собой.

— Роман Вацлавович Малиновский (1876-1918) — видный большевик, член ЦК РСДРП(б), лидер социал-демократической фракции в IV Думе. Пользовался особенным доверием и поддержкой В. Ленина. Завербован охранкой около 1910 г., агентурные клички: Портной, Икс. Активно занимался провокаторской деятельностью, после своего разоблачения в 1914 г. эмигрировал в Германию. По возвращении из эмиграции (1918) предстал перед судом и был расстрелян по приговору Верховного трибунала ВЦИК.