Исторические известия о воздухоплавании
Исторические известия о воздухоплавании
Алберс.
——
Исторические известия о воздухоплавании, Альберс Иоганн-Абрахам, Год: 1806
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Человек по внутреннему побуждению стремится к высоким предметам, доказательством тому служит видимая в нем склонность возноситься выше атмосферы, в которой живет и которой дышит. Вероятно, Дедал не первым был воздухоплавателем. Знаю, что многие не хотят его признать образцом Бланшара, но по какому праву? На каких доказательствах основывается мнение, будто Дедал не что иное был, как обыкновенной кормщик? Истина нимало еще не доказана тем, что Павзаний восковые крылья называет парусами, с помощью которых будто Дедал ушел от своих неприятелей, преследовавших его на веслах. Разве плавание по воздуху не могло быть известно прежде мореплавания? Разве не могло статься, что последнее изобретено тогда, как первое пришло в упадок? Не то же ли случилось со многими изобретениями, даже с полосами на земном шаре, даже с племенами народов? — Не будем теряться в бесполезных догадках, лучше поищем предшественников Монгольфьеровых в пыли древних фолиантов, которые свидетельствуют, что если не Дедал был изобретателем воздухоплавания, то по крайней мере и Монгольфьер был не первым из людей, которым всходило на мысль гулять в странах надоблачных. Галилей может быть порукою, что ум человеческий давно уже занимался искусством воздухоплавания. Мимоходом скажем, что Плиний упоминает об некотором тарентинце Архите, сделавшем из дерева летающего голубя: Tarenti degit Агchitas, qui ligneam columbatn volatilem fecit — это собственные слова его. В царствование Карла V, нюренбергский механик Гаутт сделал искусственного орла, который при въезде императора в Гент летел к нему навстречу одну немецкую милю. — Д. Бехер, довольно известный писатель и физик семнадцатого столетия, издавший книжку об изобретениях своего времени, под титулом Умные дурачества, не только обстоятельно упоминает о многих неудавшихся предприятиях, относительно воздухоплавания, но утверждает и доказывает возможность произвести их в действо с желаемым успехом. Лауренберг {В Acerra Philologica.} и Гаппель {В Relationes curiosae.} в своих сочинениях приводят разные примеры удачных и неудачных опытов воздухоплавания. К числу первых принадлежат сделанные, один во Франции, другой в Гааге, третий в Аугсбурге, последний опыт особливо достоин примечания потому, что воздухоплаватель был — башмачник. Упомянутый выше Бехер рассказывает, ссылаясь на одного очевидца, что живший при польском дворе итальянец Баратини сделал из лык и соломы машину, с помощью коей поднимался на воздух, имея при себе еще двух товарищей. Сей художник обещал было через 24 часа очутиться в Константинополе, однако не вылетел и за окрестности Варшавы, потому что — так думает Бехер — машина его имела многие недостатки.
Бывший во многих путешествиях, весьма ученый профессор кильский, Пат, написал трактат о новых изобретениях {De novis inventis. Lipsiae, 1700 in 4.}, где он старается доказать, что все изобретения новейших времен собственно не что иное суть, как повторения, или открытия того, что выдумано древними. Между прочим он упоминает о книге, имеющей название Compendium miraculorum, которую сочинил испанский дворянин Альваро Гутьерес де Торрес де Толедо, из нее Пат выписал следующий анекдот. Один ученый монах испанский с малолетства упражнялся в летании, подражая птицам, для чего привязывал к рукам своим крылья из перьев. Чтоб сделать опыт над своим искусством, он взошел на башню, и оттуда пустившись, действительно пролетел более двухсот шагов. По несчастью, или от действия сильного ветра, которому не мог противиться, или от страха, наш воздушный путешествовавтель сделал какую-то ошибку на лету, упал на землю, переломил обе ноги, и скоро потом умер. Сей монах был твердо уверен в совершенстве своего изобретения, и даже незадолго перед смертью сказал, что с ним не случилось бы сего, если б не забыл прикрепить хвост к спине своей.
В самом деле, все воздухолетатели почитают хвост весьма важной принадлежностью. В Курляндии сохранилось предание об одном литвине, который в начале прошлого столетия пустился с колокольни на воздух, пролетел версты две, упал на землю, и переломил себе ногу, в продолжение перевязывания новый Икар беспрестанно жаловался на себя, что забыл привязать хвост, который мог служить ему вместо руля. По свидетельству Бургграфа, то же случилось в Нюренберге с одним из цеховых стихотворцев {В некоторых немецких городах в старину стихотворцы записывались в цех и держали учеников.}, который с помощью двух искусственных крыльев летал подобно птице и собственным опытом уверился, что гораздо легче парить умом под небесами, нежели летать по воздуху. Так называемая голландская ветреная телега, о которой Беркенмейер говорит в своем Любопытном антикварии, достойна того, чтоб здесь упомянуть о ней. Тому около ста лет, многие путешественники смотрели на нее в Шевелингене, как на чудо. С помощью парусов она перебегала известное пространство скорее корабля. Гассенд в жизнеописании Перейска говорит, что сей ученый муж, живший в начале семнадцатого столетия, желая удостовериться в быстроте ветреной повозки, нарочно ездил в Шевелинген, и что граф Мавриций, после победы при Ньюпорте, вместе с пленным Францом Мендозою сев в нее, через два часа приехал в городок Петгаен, отстоящий от первого в пятнадцати милях. В повозке могло помещаться до тридцати человек. — Не стоит ли это, чтоб наши изобретательные головы потрудились, нельзя ли ввести в употребление таких повозок!? Сколько было бы сбережено прогонных денег, тогда бедные путешественники избавились бы горестной необходимости таскаться на худых клячах и шуметь с ямщиками!
Но боле всего достойно внимания изобретение одного португальского священника, Бартоломея Лоренца, которое в начале минувшего столетия наделало много шуму и заставило трудолюбивых ученых исписать много бумаги. Тогдашний римско-императорский посланник при лиссабонском дворе почел столь важным сие изобретение, что отправил нарочного курьера в Вену со списком мемориала, поднесенного королю португальскому. Там было сказано, что патер Лоренцо изобрел машину, с помощью которой можно гораздо скорее ездить по воздуху, нежели по воде и по земле, и что она может в одни сутки перелетать около двухсот миль. Далее исчислены все выгоды, обещаемые государству сим изобретением, а особливо в рассуждении скорейшего сообщения сказано, что машина может быть весьма полезна в военное время, а и того более для путешествий вокруг земли. Наконец требовано исключительной привилегии для художника, чтобы только ему и его наследникам дозволено было пользоваться новым изобретением! — Требование очень странное, а еще страннее, что изобретатель молчал, и за него просили другие! — К мемориалу приложено было изображение воздухоплавательной машины, с пространным ее описанием, из которого видно, что лодка должна иметь вид раковины, с приделанными к ней внутри раздувальными мехами и воздушными трубками. К обеим сторонам прикреплены крылья для удержания лодки в равновесии, а назади руль для управления. Внутренняя сторона лодки, в которой могло вмещаться от десяти до двенадцати человек, покрыта жестью по рогожке, из осоки сделанной, в числе необходимых принадлежностей суть два небесные глобуса с магнитами, и проч. — Многие ученые тогдашнего времени верили сему изобретению и не сомневались в возможности им пользоваться, другие напротив того воздушную лодку называли воздушным замком. Кажется, португальский двор очень мало о ней заботился или потому, что опасался вредных для себя следствий, или, что опыт был неудачен, как бы то ни было, воздушная машина отца Бартоломея Лоренца предана забвению, и теперь никто не знал бы о ней, если б известие, помещенное 1709 года в венской газете, не было внесено в некоторые летописи.
В конце семнадцатого и в начале восемнадцатого столетия много занимались воздухом и ветрами. Тогдашние физики и художники, часто в одно и тоже время, мысленно возносились на высоты воздушные и выдумывали средства побывать там в самом деле. Умалчивая о других, почитаем нужным упомянуть здесь о двух изобретателях, особливо потому, что их машины по-видимому близкое имеют сходство с ныне употребляемыми. Профессор Штурм живший во Франкфурте на Одере в начале восемнадцатого столетия, довольно известный математик, особливо прославившийся изобретением нового ордена столбов, которому он дал название немецкого, доказывал, что лодка, сделанная из воску, слегка нагруженная свинцом, и имеющая при себе сверху стеклянные шары, может держаться на воздухе так точно, как на воде. Он прибавлял к тому, что, такая лодка с находящимися на ней людьми, может подняться на высоту и носиться по воздуху с помощью, однако, весел. По его мнению, воздушная лодка имеет перед обыкновенными то преимущество, что для нее не страшны бури и другие несчастные приключения, ибо в случае предстоящей опасности надобно только отвернуть кран и впустить в шары воздуху столько, сколько нужно для опущения на землю. — Славный в свое время итальянский иезуит, Петр Лама, в четвертой главе книги своей (del Prodromo premeso all’arte Maestra) приводит замечание о способе сделать летающую лодку, и доказывает возможность плавать по воздуху. Из предположений его следует, что если из шаров вытянуть воздух, то они сами собою поднимутся вместе с лодкою. Он прилагает и наставление, как делать сии шары, во всем основываясь на математических доказательствах, жалеет, что бедное состояние не дозволяет ему предпринять опыта, и просит любителей наук помочь ему несколькими сотнями скудиев. Сколь много благодарить Петра Лама обязаны новейшие воздухоплаватели, а особливо первые из новейших! Не на его ли крыльях поднимался Монгольфьер!? Однако — хотя сей художник не объявил имени изобретателя, он заслужил славу уже и тем, что воскресил прежнее открытие. Хвала и последователям его, которые распространили пределы нового искусства! Никто не дерзнет оспаривать у них пальму изобретения, хотя и многие завидуют им в открытии нового способа — питаться воздухом!
Альберс И. А. Историческия известия о воздухоплавании / Алберс // Вестн. Европы. — 1806. — Ч.27, N 12. — С.248-256.