Испанки
Испанки
***в.
——
Испанки, Дмитриев Иван Иванович, Год: 1809
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Физиогномия испанки есть верный отпечаток ее характера. Стройный стан, величественная поступь, звучный и приятный голос, черные, блестящие глаза, выразительные движения, живость лица — все обнаруживает в ней страсть к удовольствиям и необыкновенную силу духа,
Прелести ее слишком рано раскрываются и весьма скоро увядают: климат, пища, воображение и удовольствия много тому способствуют. Испанка в 40 лет носит на себе все признаки дряхлости, наружность ее показывает совершенное изнеможение и преждевременную старость.
Испанка смиренно и твердо привязана к той религии, в которой она воспитана с самого младенчества, сердце ее наполнено страстным благоговением к Мадонне и к избранному ею небесному патрону, а чувства обворожены пышностью церковных обрядов: но сии сладкие очарования, сей таинственный энтузиазм, сие благочестивое умиление нимало не противятся впечатлениям любви, для которой сердце ее раскрывается весьма рано.
В 13 лет религия и удовольствия составляют главнейшие предметы испанки, и с сих-то двух точек надлежит ее рассматривать, чтобы изъяснить беспрестанные противоречия по ее поступкам и быстрые переходы от набожности к беспорядку, от сильного раскаяния к совершенному забвению должности.
Испанка, с одинаковою силою увлекаемая обязанностям религии и прелестью чувственных удовольствий, находится в беспрестанной борьбе между совестью и страстью, и природа весьма часто берет верх над строгими правилами. Испанка, успокоив себя христианскою надеждою, что ежедневная молитва и пост возвратят ей благо потерянное, беспечно предается наслаждениям чувственным. Итак, не удивительно, что она, вырвавшись из объятий любовника, стремится оплакивать грехи свои при подножии алтаря, и примирившись таким образом сама с собою, возвращается опять в объятия сладострастия.
Испанки, будучи управляемы необузданным воображением, и дав совершенную свободу пылким желаниям, не знают той нежной разборчивости в обхождении, которая так прилична их полу, не краснея, слушают они самые свободные разговоры, и то, что оскорбило бы невинную скромность француженки или немки, кажется весьма вежливым и благопристойным для испанки, она свободно говорит о таких предметах, которыми другие стыдились бы заняться и в тайне своих мыслей.
Несмотря на то, она оскорбляется малейшим покушением мужчины, ибо хочет выбирать сама, а не быть выбираемою, нападать, а не защищаться, господствовать, а не повиноваться. Она принимает на себя наружный вид и власть мужчины, любовник, если хочет понравиться, должен совершенно предаться ее воле.
Вот почему иногда робкий и холодный человек бывает счастливей самого страстного и предприимчивого любовника. Ее деспотизм требует, чтоб он обожал ее прелести, гордость ее хочет видеть в нем раба. Чем он равнодушнее, тем она пылче, чем более от нее убегает, тем более она в нем ищет. Она хочет быть любима, чего б то ни стоило, но при всем том старается не столько отдать ему себя, сколько покорить его собственной власти.
Впрочем, испанка в связях любви верна и постоянна. Сила ее характера предохраняет ее от ветрености, а гордость от низости.
Она способна к самым возвышенным чувствам, к самым благородным пожертвованиям, к поступкам самым великодушным, но источник сих добродетелей заключается не столько в привязанности ее к любимому предмету, сколько в высоком мнении о самой себе. Она почитает любовника своего собственностью, снисходительна и услужлива к нему так же, как и к самой себе, но за то требует от него преданности совершенной.
Нет ничего тяжелее забот, соединенных со званием любовника испанки: это беспрерывная цепь услуг самых внимательных и попечений самых мелких. Прикованный к своей повелительнице, он следует за нею, как тень. В Прадо, в церкви у духовника, в театре, — везде он должен быть вместе с нею, всякий день обязан приносить ей новый подарок: без того не смеет и показаться. Желание едва обнаруженное, прихоть самая странная — все для него священный закон, уважать или правильнее, исполнять с благоговением все ее требования, показывать постоянную и раболепную готовность удовлетворять ее желаниям, даже самым безрассудным — вот его должность. Словом: он раб своей красавицы, которая нередко, с надменным деспотизмом повелевает ему самое невозможное.
Таковы испанки вообще, рассмотрим их теперь в отношений к супружеству.
В Испании, как и везде, неразрывные узы брака составляются иногда по одним только обстоятельствам и посторонним видам. Супруг, который накануне брака был рабом своей невесты, на другой день становится ее тираном. Но чем более старается он возвратить потерянные свои права, тем упорнее защищает супруга его собственные, и в то самое время когда он надеется лишить ее власти, она еще более увеличивает свои требования. Итак, супружество в Испании должно быть источником беспрестанных несогласий, которые производят наконец явные раздоры: вот почему так долго сохраняется здесь обыкновение иметь кортежов!
Кортежо вообще означает любовника, и особенно любовника замужней женщины. Часто он носит только одно имя кортежа, и мог бы приличнее назван быть другом дома. Иногда кортеж служит только для этикету, но чаще они пользуются всеми правами супругов.
Сия странная связь, утвержденная древним обычаем, имеет собственные, весьма строгие законы. Кортежо и дама его кажутся совсем отделенными от света: каждая женщина, побуждаемая ревностью, очень прилежно наблюдает за своим кортежо, зато уважает его, обходится с ним с величайшею нежностью и сохраняет к нему непоколебимую верность. Такие женщины отвечают на искательство нескромных иностранцев, не знающих испанских обычаев, одним гордым молчанием или презрением. Во всех собраниях обыкновенно кортежо садится подле своей дамы и строгое исполнение сего закона дает обществу вид холодный, скучный и однообразный.
Женщины дают вечеринки и праздники, когда им угодно, ездят в публичные собрания, не спрашиваясь у мужей своих, по собственному произволу издерживают доходы с своего приданого. Вообще между ими царствует какой-то дух единства, с которым они упорно отражают всякое покушение на обычаи, столько для них благоприятные, и за обиду, сделанную одной, мстят все другие, как за уголовное преступление и за бесчестие, напасенное целому корпусу.
Супружества в Испании, почти всегда несчастные, представляют нередко сцены самые возмутительные: найдете множество примеров ужасного мщения. Недавно одна молодая и прекрасная женщина принудила любовника заколоть своего мужа и вместе с преступником кончила жизнь на эшафоте.
[Дмитриев И.И.] Испанки: [Эссе] / ***в // Вестн. Европы. — 1809. — Ч.45, N 11. — С.172-178.