Искатели клада, Джекобс Уильям Уаймарк, Год: 1905 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 84 минут(ы)

ИСКАТЕЛИ КЛАДА
РОМАНЪ.

Dialstone Lane, by W. Jacobs. London. 1905.

I.

Мистеръ Эдуардъ Тредгольдъ сидлъ въ частной контор нотаріуса ‘Тредгольдъ и сынъ’, глядя изъ окна съ проволочной шторою на Большую улицу города Винчестера. Тредгольдъ-старшій, находившій, что работа полезна для молодежи, рано ушелъ изъ конторы, а Тредгольдъ-сынъ, раздляя взгляды отца, засадилъ за работу клерка, бывшаго моложе его на одинъ мсяцъ.

‘Винчестеръ становится все скучне и скучне,— подумалъ м-ръ Тредгольдъ.— За эти пять минутъ по улиц прошли счетомъ двое стариковъ, сумрачная нянька съ еще боле сумрачнымъ младенцемъ и пробжали три собаки… Эге! Это что такое?’

Онъ положилъ перо и слдилъ глазами за перешедшею черезъ улицу двушкою, очевидно, искавшею какой-то домъ.

‘Прізжая, должно быть,— ршилъ про себя м-ръ Тредгольдъ,— такія барышни бываютъ здсь только проздомъ и узжаютъ съ первымъ же поздомъ… Но она направляется сюда. За какими-нибудь справками, вроятно?

Онъ слъ за столъ и, взявъ перо, принялся съ озабоченнымъ видомъ его разсматривать. Клеркъ доложилъ о постительниц. М-ръ Тредгольдъ всталъ и вжливо придвинулъ ей стулъ.

— Я зашла за ключемъ отъ коттеджа въ долин Солнечныхъ Часовъ,— сказала двушка, не садясь,— дядя мой, капитанъ Бауэрсъ еще не пріхалъ, а я слышала, что вы — хозяинъ.

М-ръ Тредгольдъ поклонился и, взглянувъ на расписаніе, объяснилъ, что капитанъ, вроятно, прідетъ со слдующимъ — шестичасовымъ поздомъ. Онъ зазжалъ въ понедльникъ узнать насчетъ мебели. Прізжая, вроятно — миссъ Дрюиттъ?

— Да, и если вы будете такъ добры, дадите мн ключъ, я пройду домой и подожду его тамъ.

М-ръ Тредгольдъ досталъ ключъ изъ ящика и, осмотрвъ его, пробормоталъ что-то о томъ, что замокъ плохо отпирается и потому миссъ Дрюиттъ, бытъ можетъ, позволитъ ему проводить ее? О, нтъ, это не причинитъ ему ни малйшаго безпокойства. Они обязаны заботиться объ удобствахъ своихъ жильцовъ…

Дорогою онъ указалъ прізжей на нкоторыя мстныя достопримчательности и выразилъ опасеніе, что она найдетъ Винчестеръ слишкомъ тихимъ, соннымъ городомъ, на что миссъ Дрюиттъ отвтила, что она любитъ тишину.

Ей понравились старомодные коттэджи въ долин Солнечныхъ Часовъ, крылечки изъ кирпича, узкія оконца. Остановившись у послдняго домика, м-ръ Тредгольдъ вложилъ ключъ въ замокъ варужной двери и безъ всякаго труда повернулъ его.

— Кажется, все въ порядк, и я напрасно побезпокоила васъ,— замтила двушка, серьезно взглянувъ на него.

М-ръ Тредгольдъ покачалъ головою и замтилъ, что тутъ все же нужна особая сноровка. Въ отвтъ на это миссъ Дрюиттъ, въ свою очередь, нсколько разъ открыла и закрыла дверь — безъ всякаго труда.

— Ну, вы сразу приноровились,— проговорилъ онъ невозмутимо.

— Благодарю васъ,— сказала она, давая ему понять, что онъ можетъ удалиться.

Но упрямство было одною изъ основныхъ чертъ его характера, и молодой человкъ, объявивъ, что онъ общалъ капитану Бауэрсу наблюсти за починкою петель и крючковъ, принялся осматривать оконныя задвижки и дверныя ручки, между тмъ какъ она, усвшись въ кресл у камина, наблюдала за нимъ, очевидно, забавляясь на его счетъ, что не могло не злить заботливаго хозяина. Онъ объяснилъ, что капитанъ веллъ сдлать въ этой комнат панели и выдвижные ящики, чтобы она напоминала ему каюту. Онъ зоветъ погребъ — трюмомъ, кухню — каютъ-компаніей, и устроилъ въ саду фокъ-мачту съ площадкою для вахтеннаго. Оттуда открывается чудный видъ — до самаго моря.

Миссъ Дрюиттъ почти машинально послдовала за нимъ въ тнистый старый садъ, въ конц котораго возвышалась мачта. М-ръ Тредгольдъ освдомился, довольна ли она меблировкой дома и, услышавъ данный холоднымъ тоомъ утвердительный отвтъ, облегченно вздохнулъ. Вдь онъ здилъ съ капитаномъ въ Толлминстеръ и помогалъ ему выбирать вещи. Больше всего имъ пришлось повозиться съ ея комнатою.

— Съ моею комнатою?— проговорила пораженная двушка.

— Это настоящая мечта въ нжно алыхъ и блдно-зеленыхъ тонахъ,— сказалъ м-ръ Тредгольдъ скромно,— дв-три старинныхъ вещицы, капитанъ былъ противъ нихъ, но я настоялъ на своемъ…

— Разв покупка мебели также входитъ въ кругъ вашихъ занятій?— спросила она, изумленно раскрывая глаза.

— О, нтъ, я длалъ это для развлеченія. Я выбиралъ, а капитанъ платилъ, это — совершенно новое ощущеніе. Можетъ быть, вы пожелаете взглянуть на вашу комнату? Она тамъ наверху, надъ кухнею.

Миссъ Дрюиттъ согласилась — не безъ злорадной задней мысли. Быть можетъ, все окажется никуда не годнымъ? Вскор она вернулась.

— Очень хорошо,— сказала она нелюбезно,— но я ршительно не понимаю: изъ-за чего вамъ было хлопотать?

— Вы бы поняли, еслибы увидли, что хотлъ купить капитанъ. Онъ выбралъ обои съ рисункомъ, изображавшимъ невдомый кустъ въ цвту, наверху котораго сидитъ пвчая птица, пожирающая мотылька. Самый простой разсчетъ подсказалъ мн, что каждое утро, раскрывъ глаза, вы увидите пятьдесятъ семь совершенно одинаковыхъ пвчихъ птицъ, пожирающихъ пятьдесятъ семь мотыльковъ. Занавси же, выбранныя имъ, были краснаго цвта, усянныя маленькими желтыми тиграми…

— Выборъ дяди, безъ сомннія, удовлетворилъ бы меня,— проговорила миссъ Дрюиттъ съ достоинствомъ.

Положеніе становилось натянутымъ, но тутъ въ дому подкатилъ кабріолетъ, и изъ него вышелъ пожилой господинъ съ краснымъ, загрубвшимъ отъ загара лицомъ, обросшимъ сдою бородою. Онъ остановился съ нкоторымъ замшательствомъ на порог.

— Это… Да неужели это Прюденса?— проговорилъ онъ наконецъ, протягивая двушк руку.

— Да, дядя, это я.

Они пожали другъ другу руки, и затмъ капитанъ, взявъ изъ экипажа клтку съ попугаемъ, всю дорогу просившимъ извозчика поцловать его, отдалъ возниц деньги и снова вошелъ въ домъ, привтливо поздоровавшись съ Тредгольдомъ.

— Я опоздалъ на поздъ,— сказалъ капитанъ,— я… я надюсь, что теб будетъ здсь хорошо?— обратился онъ съ тою же застнчивостью въ двушк.

— Благодарю васъ, дядя.

— Ты очень похожа на свою мать.

— Надюсь,— проговорила Прюденса и, подойдя къ капитану, поцловала его въ щеку. Въ ту же минуту она почувствовала себя въ его добродушныхъ медвжьихъ объятіяхъ. Лицо его просіяло.

— Чортъ меня побери, если я зналъ сначала, какого курса мн съ тобою держаться! Маленькія двочки — одно, а когда он превратятся въ красивыхъ чинныхъ барышень — не знаешь, съ какой стороны и подойти къ нимъ. Вдь мы десять лтъ не видались.

Онъ снова поцловалъ ее въ лобъ и радостно подмигнулъ м-ру Тредгольду, который изъ деликатности смотрлъ въ окно. Затмъ онъ объявилъ, что нанялъ слугу,— съ нимъ меньше возни, чмъ со служанкою. Кажется, человкъ подходящій.

— Быть можетъ, онъ хитеръ и скрываетъ свои недостатки?— замтивъ м-ръ Тредгольдъ.

— Покуда онъ скрываетъ ихъ, не къ чему придраться,— заявилъ капитанъ,— лучшій поваръ, какого я когда-либо имлъ на корабл, былъ бглый каторжникъ.

— Насколько мн извстно, Таскеръ никогда не былъ на каторг,— сказалъ Тредгольдъ,— во всякомъ случа, я увренъ, что онъ не бжалъ оттуда: онъ слишкомъ для этого глупъ.

Въ эту минуту вошелъ нагруженный свертками тотъ, о комъ шла рчь, онъ застнчиво прошелъ на цыпочкахъ на кухню, гд сейчасъ же принялся возиться съ устройствомъ на новосель, а Тредгольдъ, отказавшись отъ приглашенія капитана напиться чаю, простился съ хозяевами.

— Славный малый,— сказалъ капитанъ, проводивъ его,— у него еще немножко втеръ въ голов, но съ годами это пройдетъ.

Озъ услся въ кресло и окинулъ довольнымъ взглядомъ свои владнія.

— Чуть ли не впервые за сорокъ пять лтъ мн приходится жить въ собственномъ дом. Надюсь, что ты почувствуешь себя здсь счастливою, и ужъ не я буду виноватъ, если этого не случится.

II.

Мене чмъ въ недлю капитанъ Бауэрсъ окончательно устроился въ своемъ дом. Въ ‘каютъ-компаніи’ были вывшены ‘правила’, сообразно которымъ Джозефъ Таскеръ долженъ былъ распоряжаться своимъ временемъ и, боясь преступить случайно которое-нибудь изъ нихъ, онъ старательно заучивалъ ихъ по складамъ. Мстныя хозяйки очень интересовались дятельностью м-ра Таскера, но оказалось, что онъ держитъ домъ въ образцовомъ порядк, что капитанъ не замедлилъ приписать благодтельному вліянію ‘правилъ’. Однако, дло не обошлось безъ ихъ нарушенія, и это привело въ неожиданному знакомству.

Однажды посл полудня послышался рзкій стукъ въ дверь, и въ отвтъ на вовгласъ капитана: войдите!— въ комнату вбжалъ взволнованный, небольшого роста человкъ.

— Мое имя Чокъ!— проговорилъ онъ, запыхавшись.

— Пріятель м-ра Тредгольда-отца? Я слышалъ о васъ, сэръ,— отозвался капитанъ.

Гость пропустилъ фразу мимо ушей.

— Жена моя желаетъ знать: неужели ей придется ежедневно одваться впотьмахъ до конца ея жизни?— продолжалъ онъ гнвнымъ, но дрожащимъ голосомъ.

— Одваться впотьмахъ?— повторилъ изумленный капитанъ.

— Съ опущенною шторою,— пояснилъ гость, нервно теребя кончики рыжеватыхъ усовъ.— Какъ бы вамъ самимъ понравилось,— продолжалъ онъ, уже смягчаясь,— еслибы на васъ навели въ упоръ подзорную трубу?

— Джозефъ!— рявкнулъ капитанъ, срываясь съ мста и подбгая къ окну, изъ котораго виднлась пресловутая мачта.

— Что прикажете, сэръ?— спросилъ, перевшиваясь черезъ перила, Таскеръ, въ рук у котораго оказался вышеупомянутый инструментъ.

— Что вы длаете тамъ съ подзорною трубою? Какъ смете вы глазть на чужія окна?

— Я не глазю на окна, сэръ,— возразилъ м-ръ Таскеръ тономъ оскорбленной невинности,— мн даже въ голову не могло придти ничто подобное.

— Вы наводите трубу прямо на окно спальни,— закричалъ м-ръ Чокъ, выйдя вслдъ за капитаномъ въ садъ,— и это уже не въ первый разъ.

— Право же нтъ, сэръ,— протестовалъ слуга, обращаясь въ своему барину,— я смотрлъ на зябликовъ, они свили себ гнздо подъ карнизомъ. Притомъ я видлъ, что вы всегда спускаете штору, какъ только меня увидите,— обернулся онъ уже къ постителю,— и потому думалъ, что я не мшаю…

— Я крайне сожалю,— проговорилъ капитанъ и приказалъ Джозефу, все еще продолжавшему оправдываться, немедленно слзть, и приготовить чай.

— Я готовъ врить, что онъ не имлъ дурного умысла,— проговорилъ смягчившійся м-ръ Чокъ, между тмъ какъ смущенный Джозефъ ретировался.— Надюсь, сэръ, что я не сказалъ ничего лишняго? Жена такъ настаивала, чтобы я пошелъ въ вамъ.

— Вы были совершенно правы, и я благодарю васъ за то, что вы пришли.

— Мн думается,— сказалъ м-ръ Чокъ, съ большимъ интересомъ разглядывая сооруженіе,— мн думается, что оттуда долженъ быть прекрасный видъ? Нчто въ род корабля въ саду. Оно наводитъ на мысль о полюс, буряхъ, сверномъ сіяніи…

Пять минутъ спустя Таскеръ, выглянувъ изъ окна каютъ-компаніи, увидлъ м-ра Чока поднимающимся съ безконечными предосторожностями на мачту. Шляпа его была нахлобучена на глаза, и онъ крпко прижималъ въ себ телескопъ.

Когда Таскеръ вошелъ въ садъ доложить о томъ, что чай готовъ, м-ръ Чокъ все еще занималъ свой возвышенный постъ, и для находившихся внизу было ясно, что онъ опасается трудностей спуска, но слишкомъ гордъ для того, чтобы въ этомъ сознаться.

— Славный видъ отсюда!— крикнулъ капитанъ.

— И… и… прекрасный!— отозвался м-ръ Чокъ, блдность котораго была очень замтна.

Чай остывалъ и капитанъ, поднявшись, наконецъ, до платформы, предложилъ м-ру Чоку освободить его отъ телескопа, что было принято съ благодарностью.

— Я… у меня затекла нога!— пробормоталъ онъ.

— Вотъ какъ! Въ такомъ случа спускайтесь осторожне!

Благодаря соединеннымъ усиліямъ капитана и слуги, м-ру Чоку удалось благополучно стать на землю, и онъ принялъ приглашеніе на чашку чая, причемъ видъ комнаты привелъ его въ искренній восторгъ. Настоящая каюта! Можно вообразить себя на корабл.

— А вы любите море?— спросилъ капитанъ.

— Очень люблю!— съ жаромъ воскликнулъ м-ръ Чокъ,— я еще мальчикомъ желалъ уйти въ море, а вмсто этого пришлось замнить отца въ его дл, къ которому у меня никогда не лежала душа. Нкоторые люди любятъ домашнюю жизнь, а я всегда стремился въ приключеніямъ. Воображаю, сколько вамъ пришлось пережить ихъ, капитанъ. Эдуардъ Тредгольдъ мн кое-что поразсказалъ…

— Когда проплаваешь сорокъ-пять лтъ — на многое насмотришься. Вдь это — цлая жизнь.

— А вотъ мн пятьдесятъ-первый годъ,— мрачно проговорилъ м-ръ Чокъ,— а я только и видлъ на своемъ вку, какъ человкъ остановилъ взбсившуюся лошадь.

Когда Прюденса черезъ полчаса вошла въ комнату, она увидла м-ра Чока, прислушивающагося съ напряженнымъ вниманіемъ въ морскимъ разсказамъ капитана.

За этимъ визитомъ послдовали многіе другіе, иногда Чокъ приводилъ м-ра Тредгольда, а иногда м-ръ Тредгольдъ приводилъ его. М-ръ Чокъ освоился съ трудностями восхожденія на мачту и, взобравшись туда, осматривалъ окрестности съ видомъ путешественника, обозрвающаго чужую враждебную страну. Это служило обыкновенно прелюдіей въ разсказамъ капитана, переносившимъ слушателей то на поросшіе пальмами острова южнаго океана, то въ Китай или Японію. М-ръ Чокъ освоился съ морскими терминами и какъ-то разъ заявилъ, что онъ намренъ предпринять въ скоромъ времени морское путешествіе. Онъ еще не ршилъ — куда.

— Я подговариваю и вашего отца,— обратился онъ къ Тредгольду.

— Непремнно возьмите его съ собою,— поддакнулъ почтительный сынъ,— это принесетъ ему пользу и мн — тоже.

— Да, но онъ сказалъ, что отправился бы лишь въ томъ случа, еслибы понадобилось поднять изъ воды затонувшее съ золотымъ грузомъ судно. Вдь такіе случаи бывали, капитанъ?

— Дно океана вымощено такими судами,— проговорилъ Тредгольдъ, слдуя за миссъ Дрюиттъ въ садъ, гд она собиралась сять смена.

М-ръ Чокъ скова закурилъ трубку, онъ смотрлъ въ окно, но передъ его умственнымъ взоромъ разстилались синія моря.

— Вамъ не случалось слышать о подобныхъ находкахъ, капитанъ?

— Насколько могу припомнить — нтъ, хотя странно, что мы подумали одновременно объ одномъ и томъ же.

— Почему — странно?— освдомился м-ръ Чокъ, осторожно кладя трубку на столъ.

— Да такъ!— отвтилъ капитанъ и отрывисто засмялся, между тмъ какъ м-ръ Чокъ завертлся на мст.

— Вы знаете что-нибудь о затонувшемъ клад?

— О затонувшемъ — нтъ.

— Въ такомъ случа, о клад, зарытомъ въ земл?

Блдно-голубые глаза м-ра Чока раскрылись во всю ихъ ширину.

Капитанъ покачалъ головою. Въ сущности онъ не иметъ права объ этомъ говорить. Это — чужая тайна.

— Вдь я не спрашиваю у васъ подробностей,— настаивалъ м-ръ Чокъ,— мн просто хотлось бы знать, въ чемъ дло.

— Пожалуй, не будетъ особенной бды, если я и скажу вамъ,— проговорилъ капитанъ посл долгаго раздумья,— кладъ зарытъ на одномъ изъ острововъ Тихаго океана.

— Вы видли его?

— Я самъ его зарылъ.

М-ръ Чокъ откинулся назадъ, пораженный священнымъ ужасомъ, между тмъ какъ капитанъ, улыбаясь, набилъ трубку.

— Да,— повторилъ онъ,— я самъ вырылъ яму обломкомъ весла и похоронилъ въ ней кладъ вмст съ мертвецомъ.

Трубка едва не выпала изъ рукъ слушателя. Любопытство его не знало границъ, и, наконецъ, уступая его просьбамъ, капитанъ разсказалъ ему исторію клада. Шкуна, которою онъ командовалъ, потерпла крушеніе во время бури, спаслись, приставъ въ острову, только онъ самъ и пассажиръ, называвшій себя донъ-Діего, который всего больше заботился о сохраненіи бывшей на немъ сумки, наполненной драгоцнными камнями — алмазами, рубинами, нкоторые изъ нихъ были величиною съ птичье яйцо. Онъ исчислялъ стоимость ихъ въ полъ-милліона. Донъ-Діего заболлъ и передъ смертью просилъ своего спутника похоронить вмст съ нимъ и драгоцнную сумку. Капитанъ исполнилъ его желаніе и, мсяцъ спустя, былъ подобранъ проходившимъ мимо кораблемъ и доставленъ въ Сидней.

— И вы могли бы найти эти драгоцнности?— освдомился м-ръ Чокъ.

— Почему же нтъ? Я начертилъ карту острова и узналъ на корабл, въ какихъ мстахъ онъ находится.

— Значитъ, вы могли бы найти ихъ и теперь?

— Если только островъ не убжалъ!— отвтилъ капитанъ съ отрывистымъ смхомъ и, выбивъ пепелъ изъ трубки, предложилъ гостю пройти по саду, но отъ продолженія разговора уклонился.

III.

М-ръ Чокъ подъ впечатлніемъ удивительнаго разсказа вернулся домой, какъ во сн. На двор стояла весна, и запахъ сирени перенесъ его къ давно прошедшимъ временамъ, когда онъ былъ одиннадцатилтнимъ мальчикомъ и мечталъ о морскихъ путешествіяхъ. Мысли его еще были всецло въ прошедшемъ, и м-ссъ Чокъ, дама представительной наружности, сидвшая за шитьемъ у окна, окинула его проницательнымъ взглядомъ.

— Я-таки заполучила ее,— сказала она тономъ торжества.

— А!— отозвался м-ръ Чокъ.

— Сначала она не соглашалась. Она общала поступить къ миссъ Моррисъ… М-ссъ Моррисъ слышала о ней отъ Гарриса, бакалейщика, который одинъ зналъ, что она случайно осталась безъ мста.

М-ръ Чокъ разсянно выслушалъ длинный разсказъ, который, еслибы только измнить имена и мсто дйствія, могъ бы сойти за разсказъ о борьб между ловкимъ рыбакомъ и упорною рыбкой.

— Но вы не слушаете!— воскликнула она наконецъ,— не говорите мн: нтъ, милая! На чемъ я остановилась?

— Ты сказала,— медленно проговорилъ м-ръ Чокъ,— что удивляешься, какъ могла приличная двушка прослужить тамъ столько времени…

— Хорошо, а что я говорила еще?— продолжала, прикусивъ губу, м-ссъ Чокъ.

— Что нужно вычистить весь домъ, съ чердака и до подвала…

— Превосходно! Продолжайте, пожалуйста!

— Еще ты сказала, что теб жаль мужа,— закончилъ задумчиво м-ръ Чокъ.

М-ссъ Чокъ поднялась съ мста и встала передъ нимъ.

— Я никогда не говорила ничего подобнаго! Какъ вамъ не стыдно? Я сказала, что баринъ ея, м-ръ Уильсонъ, умеръ и семья перехала въ Лондонъ. Что тутъ похожаго?

— Мысли мои были далеко отсюда,— сознался м-ръ Чокъ,— я думалъ о мор.

— Опять эти бредни!— воскликнула м-ссъ Чокъ, съ достоинствомъ выплывая изъ комнаты, и м-ръ Чокъ вернулся въ своему острову.

Съ этого дня онъ сталъ бредить морскимъ путешествіемъ, и капитанъ, сначала забавлявшійся его энтузіазмомъ, уже начиналъ сердиться, когда рчь заходила объ остров, и упорно отказывался показать карту. Исторія острова дошла и до Тредгольда, заинтересовавшагося ею, судя по частымъ его посщеніямъ, не мене самого м-ра Чока.

Вроятно, карта такъ бы и осталась непоказанной, еслибы Тредгольдъ не побился объ закладъ на два золотыхъ соверена, что Чоку не видать ее, какъ своихъ ушей, а миссъ Дрюиттъ, изъ чувства противорчія, не употребила своего вліянія на дядю въ пользу м-ра Чока. Въ одинъ прекрасный вечеръ на стол появилась пожелтвшая отъ времени и протершаяся мстами карта, набросанная карандашомъ. Островъ былъ овальной формы, изрзанный мысами и бухтами. М-ръ Чокъ уставился на нее съ благоговніемъ созерцающаго реликвію пилигрима и съ жадностью читалъ названія: ‘Мысъ Сильвіо’, ‘Бухта Бауэрса’, ‘Одинокая гора’.

— А вотъ это, не могила ли?— освдомился онъ, указывая на точку въ сверо-восточномъ углу.

— Нтъ,— сказалъ капитанъ,— подробный планъ на оборот.

Но вмсто того, чтобы перевернуть карту, онъ скаталъ ее въ трубку и бросилъ въ ящикъ стола, къ великому разочарованію м-ра Чока.

— Вы проиграли,— обратилась миссъ Дрюиттъ въ Тредгольду.

— Я знаю,— отвтилъ онъ съ выраженіемъ лица, которое можетъ быть лишь у разорившагося въ конецъ игрока. Сначала онъ ползъ рукою въ лвый карманъ и досталъ оттуда горсть монетъ — преимущественно мдныхъ, къ нимъ присоединились нсколько серебряныхъ монетъ изъ жилетнаго кармана, и, наконецъ, посл нсколькихъ минутъ мрачнаго размышленія, онъ пошарилъ въ правомъ карман…

— Одиннадцать шиллинговъ, десять пенсовъ,— сосчиталъ онъ машинально.

— Пожалуйста, не безпокойтесь… Отдадите потомъ…— смутился м-ръ Чокъ.

— Да напишите вы ему чекъ!— воскликнулъ нетерпливо капитанъ, которому наскучила эта процедура.

— Нтъ, нтъ, лучше ужъ сразу расплатиться,— бормоталъ тотъ, роясь по своимъ карманамъ.— Миссъ Дрюиттъ правду сказала, что тотъ, кто бьется объ закладъ, долженъ быть готовъ къ проигрышу. Но я былъ слишкомъ самонадянъ, какъ оказалось.

Наступила пауза, во время которой покраснвшая миссъ Дрюиттъ чувствовала себя очень неловко, и неловкость эта еще усилилась, когда м-ръ Тредгольдъ, найдя въ карман нсколько банковыхъ билетовъ и золотыхъ монетъ, выразилъ по этому поводу свое удовольствіе. Простодушный капитанъ и м-ръ Чокъ ощутили облегченіе, а свтлые срые глаза миссъ Дрюиттъ отлично замтили подозрительныя подергиванія въ углахъ рта м-ра Тредгольда, хотя она и смотрла черезъ его голову.

Посл ухода гостей капитанъ услся у окна и погрузился въ задумчивость, какъ вдругъ до него явственно донесся изъ кухни шопотъ голосовъ. Послышался рзкій женскій смхъ. Капитанъ позвонилъ и спросилъ у появившагося на звонокъ Джозефа: не самъ ли онъ съ собою разговариваетъ? М-ръ Таскеръ казался сконфуженнымъ, но не отвчалъ. Въ то же время дверь тихо пріотворилась.

— Я не желаю этого,— проговорилъ капитанъ,— можете разговаривать съ собою въ другомъ мст. И что за смхъ? Точно кашель простуженной старой бабы!

Онъ коварно улыбался въ темнот, но тутъ изъ кухни снова послышался вызывающій кашель, а затмъ визгливый женскій голосъ затянулъ псню.

— Что?!— загремлъ капитанъ съ хорошо разыграннымъ изумленіемъ,— да вы никакъ привели кого-то въ мою каютъ-компанію? Принесите-ка сюда ‘правила!’

М-ръ Таскеръ вылетлъ вонъ, а затмъ въ кухн поднялся споръ, причемъ рзкій женскій голосъ звучалъ все настойчиве, и лицо капитана выразило недоумніе, когда въ комнату неожиданно влетла тонкая женская фигура.

— Вотъ ваши ‘правила!’ — воскликнула вошедшая,— но вы бы лучше зажгли лампу, а то впотьмахъ вамъ все равно ихъ не прочесть!

Негодующій взоръ капитана пропалъ во мрак даромъ. Онъ съ достоинствомъ зажегъ лампу и при свт ея обнаружилъ присутствіе въ комнат рыжеватой тоненькой двицы, очевидно ничуть не устрашенной его величественнымъ видомъ.

— Кто вы?— спросилъ онъ рзко.

— Мое имя Виккерсъ. Селина Виккерсъ. Я слышала, что вы говорили моему Джозефу. Можете, если желаете, повторить это мн въ лицо.

— Что вы длаете въ моей каютъ-компаніи?— продолжалъ капитанъ, взглядъ котораго миссъ Виккерсъ спокойно выдержала, не опуская своихъ зеленоватыхъ главъ.

— Я пришла къ вамъ на,— подчеркнула она,— въ гости въ моему жениху.

— Но этого нельзя,— возразилъ капитанъ съ кротостью, удивившей его самого,— одно изъ правилъ…

— Знаю ихъ вдоль и поперекъ,— нетерпливо прервала миссъ Виккерсъ,— не убудетъ отъ этого вашей кухни. Пожалуйста, не становитесь между мною и моимъ Джозефомъ,— я этого не допущу. Сами вы не женаты, такъ не хотите, чтобы женились и другіе люди. Почему бы мн не говорить и не смяться? Не для показа одного мн данъ отъ Бога языкъ.

— Послушайте, моя милая,— началъ-было капитанъ, но онъ былъ безсиленъ остановить новый потокъ ея рчей.

— Пожалуйста не называйте меня вашею милой! Слава Богу, я — не ваша милая. А еслибы вы побольше знали двушекъ, вы бы поняли, что нельзя ихъ разлучать съ ихъ милыми. И ни одна двушка…

Капитанъ для проформы сдлалъ видъ, что желаетъ позвонить въ колокольчикъ. Миссъ Виккерсъ осталась невозмутимой.

— Я ршила, что лучше всего объясниться съ вами на чистоту. Я всегда говорила Джозефу, что вы не такъ страшны, какъ кажетесь. Ршительно не понимаю: почему онъ такъ боится васъ? Одна нервность и больше ничего… Добрый вечеръ!

Она тряхнула головою и удалилась на кухню, заперевъ за собою дверь. Капитанъ Бауэрсъ, все еще ошеломленный, снова услся въ кресл и, взглянувъ на лежавшія на стол ‘правила’, усмхнулся себ въ бороду.

IV.

Скрывать про себя какую-нибудь тайну было ршительно не подъ силу м-ру Чоку, и намеки, длаемые имъ его ближайшимъ друзьямъ — Тредгольду старшему и подрядчику, м-ру Роберту Стобеллю,— вселили въ нихъ нкоторое сомнніе относительно его умственныхъ способностей.

— Онъ забгаетъ во мн въ самое горячее время,— жаловался этотъ послдній,— говоритъ что-то несуразное о полумилліонномъ дл… Онъ вскакиваетъ и выскакиваетъ отъ меня изъ конторы, какъ фигурка на часахъ съ музыкой.

Кончилось тмъ, что м-ръ Чокъ во всемъ признался пріятелямъ, и вс выразили свое изумленіе по поводу образа дйствій капитана. Но, можетъ быть, у него нтъ денегъ для снаряженія экспедиціи? Не предложить ли ему долю въ предпріятіи, которое они могутъ оборудовать втроемъ, причемъ каждый внесетъ равную долю издержекъ, добыча также должна быть раздлена на равныя части.

— Соединить пріятное съ полезнымъ…— фантазировалъ Тредгольдъ-отецъ,— я провтрюсь, а Эдуарду будетъ полезно поработать одному…

— Если вы соедините пріятное съ полезнымъ, то и платить вамъ слдуетъ больше,— ввернулъ неумолимо практическій м-ръ Стобелль, окинувъ пріятеля сумрачнымъ взоромъ.

— Чокъ подетъ удовольствія ради,— продолжалъ Тредгольдъ-отецъ.

— Значитъ и ему слдуетъ внести большую долю расходовъ,— дополнилъ м-ръ Стобелль.

— Ну, это мы ршимъ впослдствіи, а пока нужно переговорить съ капитаномъ,— предложилъ нотаріусъ.

Но ожиданія союзниковъ оказались тщетными. Капитанъ остался глухъ ко всмъ намекамъ, а когда съ нимъ заговорили напрямикъ, пытаясь соблазнить его перспективою сдлаться благодтелемъ всего Винчестера и богатйшимъ его гражданиномъ, онъ заявилъ, что не можетъ нарушить даннаго имъ слова. Карту онъ показалъ, но планъ на ея оборотной сторон ршительно отказался показать.

— А еслибы намъ вздумалось поискать клада за нашъ собственный страхъ и счетъ, вы дали бы намъ разршеніе?— дловито освдомился нотаріусъ.

— Конечно,— засмялся капитанъ,— охотно даю вамъ разршеніе перерыть вс острова Тихаго океана,— ихъ, кстати, очень много, и вс они похожи другъ на друга. Попытайтесь!

— Вы во всякомъ случа получите вашу долю!— замтилъ Тредгольдъ-отецъ, и компанія чокнулась за успхъ предпріятія. Въ эту минуту м-ръ Чокъ приложилъ палецъ къ губамъ и указалъ глазами по направленію къ двери, за которою мелькнулъ женскій силуэтъ въ большой шляпк.

— Насъ подслушали… Чего добраго, состоится другая экспедиція! Вамъ бы лучше отплыть сегодня же ночью, господа!— засмялся капитанъ, откидываясь назадъ въ своемъ кресл и окидывая общество веселымъ взглядомъ.

По уход гостей капитанъ позвалъ Таскера, вторично нарушившаго дисциплину, и освдомился: ушла ли ‘та женщина’? Да? Въ такомъ случа м-ръ Таскеръ, можетъ быть, объяснитъ ему: что, наконецъ, все это значитъ?

— Я не виноватъ, сэръ,— отвтилъ виновный съ тоскою,— по мн, хоть бы она и не ходила.

— Какъ? Что за вздоръ вы говорите? Зачмъ же она ходитъ?

— Потому что ей вздумалось, сэръ, а если ужъ она заберетъ себ что-нибудь въ голову, не намъ съ вами помшать ей въ этомъ, сэръ.

— Что за, вздоръ! Но вдь вы же пригласили ее?

— Пригласилъ? Ее незачмъ было и приглашать, сэръ. Сама пришла. Мы какъ-то встртились недли три тому назадъ, и я прошелъ съ нею часть дороги, затмъ я увидлъ ее у Гарриса, бакалейщика, и она проводила меня до дому, а потомъ и повадилась сюда… Сегодня она уже и обручальное кольцо надла мн на палецъ, и взяла съ меня первый шиллингъ для уплаты. Кольцо куплено въ разсрочку.

— На кой чортъ вы покупали кольцо, если она вамъ не нравится?— воскликнулъ капитанъ, глядя на него съ неподдльнымъ состраданіемъ.

.— Легко вамъ говорить, сэръ!— воскликнулъ несчастный,— видать, что вы не энаете Селины. Она сама принесла кольцо. Она съ семнадцати лтъ всмъ домомъ командуетъ, недавно отца родного выгнала на улицу въ одной рубашк и жилетк за то, что онъ хлебнулъ малую толику. Она и трактирщиковъ такъ запугала, что ему нелегко бываетъ достать водки. Вотъ она какой сахаръ!

— Ну… скажи ей просто, что я не желаю пускать ее сюда.

— Не разъ говорилъ, сэръ, но она и ухомъ не ведетъ.

Капитанъ, сдвинувъ брови, погрузился въ раздумье, и м-ръ Таскеръ при мысли о томъ, что онъ держалъ когда-то въ повиновеніи и страх свой экипажъ, безмолвно взиралъ на него въ трепетномъ ожиданіи, сквозь которое просвчивалъ лучъ надежды.

— Ну?— спросилъ вдругъ капитанъ, замтивъ его присутствіе,— чего ты ждешь?

— Я… я думалъ, сэръ, вы, можетъ быть, придумаете что-нибудь такое, чтобы ее отвадить, сэръ. Мн, видите ли, приглянулась другая двица…

Капитанъ въ отвтъ на это заявленіе только гнвно сверкнулъ глазами, и м-ръ Таскеръ поспшилъ убраться во-свояси.

Экспедиція м-ра Чока послужила для капитана предметомъ неистощимыхъ шутокъ, онъ постоянно освдомлялся о томъ, какъ идутъ приготовленія, и однажды такъ вывелъ м-ра Чока изъ терпнія, что тотъ надулся и недли дв не показывался въ коттэдж, предоставивъ капитана обществу м-ра Тредгольда младшаго. Къ послднему капитанъ чувствовалъ большое влеченіе,— молодой человкъ забавлялъ его своимъ добродушнымъ юморомъ, къ сожалнію, миссъ Дрюиттъ не раздляла симпатіи дяди. Если капитанъ хвалилъ умъ и дловитость Эдуарда, она замчала, что не любитъ молодыхъ людей, ушедшихъ съ головою въ наживу.

— Я только хотлъ сказать, что онъ не лнится,— оправдывался капитанъ.

— Приходить сюда,— докончила миссъ Дрюиттъ:— онъ интересуется вашими разсказами…

— И кое-чмъ еще…— пробовалъ-было закинуть удочку капитанъ, но строгое дицо племянницы обезкуражило его.

— Чмъ?

— Вышкою на мачт!— вывернулся капитанъ,— онъ очень любитъ лазить туда.

— Да, у нихъ съ Джозефомъ одинаковые вкусы,— спокойно замтила миссъ Дрюиттъ.— Вообще я нахожу, что между ними есть сходство.

— Сходство?!— воскликнулъ пораженный капитанъ:— сходство между Эдуардомъ Тредгольдомъ и Джозефомъ? Ни одной похожей черты! У тебя, душа моя, просто неладно съ глазами…

— Не думаю,— серьезно отвтила миссъ Дрюиттъ.

Дня два спустя м-ру Тредгольду пришлось пожать плоды этого разговора. Зайдя въ капитану и довольно долго прождавъ его, онъ собирался уже уходить, когда миссъ Дрюиттъ, наконецъ, вышла въ нему. Онъ выразилъ надежду, что капитанъ скоро вернется.

— Можетъ быть, и не скоро,— отвтила двушка.

— Ну, я во всякомъ случа радъ, что подождалъ. Я очень утомился, и отдыхъ полезенъ мн. Иногда мн кажется, что я слишкомъ заработался.

— Въ такомъ случа я рада, что вы отдохнули,— сказала миссъ Дрюиттъ, слегка приподнявъ брови въ знакъ изумленія.

— Благодарю васъ,— сказалъ серьезно м-ръ Тредгольдъ.— Я пришелъ поговорить съ капитаномъ относительно столика временъ королевы Анны, который мн случайно удалось открыть. Онъ какъ-разъ подошелъ бы для вашей комнаты. Это — настоящая рдкость.

— Вы очень добры,— сказала миссъ Дрюиттъ холодно,— но въ моей комнат уже нтъ мста для какихъ бы то ни было вещей. Почему вы не оставите его для себя?

— У меня нтъ денегъ. Вы забываете, что, благодаря вашимъ стараніямъ, я проигралъ Чоку цлыхъ два фунта.

Возвратившійся капитанъ обрадовался, заставъ ихъ вмст, и пригласилъ Тредгольда къ чаю, во время котораго произошла забавная сцена. При появленіи Таскера, съ чаемъ капитанъ съ помощью различныхъ знаковъ и подмигиваній старался обратить вниманіе племянницы на полнйшее отсутствіе сходства между Таскеромъ и гостемъ. Въ конц концовъ замтившій эти маневры Тредгольдъ освдомился: не въ саж ли у него носъ?

Уже стемнло, и пришлось зажечь лампу, когда за окномъ вдругъ послышался тонкій голосъ м-ра Чока, который о чемъ-то спорилъ, очевидно, съ медвдемъ, такъ какъ въ отвтъ на его доводы слышалось сердитое ворчаніе. Вслдъ затмъ въ дверь постучали, и явился м-ръ Чокъ въ сопровожденіи сумрачнаго м-ра Стобелля, молча опустившагося въ кресло. М-ръ Чокъ казался сконфуженнымъ.

— Я такъ и думалъ, что найду васъ здсь,— обратился онъ къ Тредгольду.

— Почему?— откликнулся тотъ съ рзкостью, повидимому неоправдываемою обстоятельствами.

— Ну, потому… потому что вы всегда здсь!— попытался тотъ объясниться, за что и былъ вознагражденъ свирпымъ взглядомъ.

— Стобелль хотлъ непремнно повидать васъ,— обернулся м-ръ Чокъ въ капитану,— это все по поводу острова, онъ не можетъ говорить ни о чемъ другомъ…

Капитанъ чуть не застоналъ, а Тредгольдъ попытался, но безуспшно, обмняться взглядомъ съ миссъ Дрюиттъ.

— Онъ интересуется имъ, какъ ребенокъ, котораго повели впервые смотрть пантомиму,— продолжалъ Чокъ, но сразу оскся — такъ свирпо было выраженіе лица Стобелля и его вытаращенные глаза.

— Вы говорили о пантомим,— напомнилъ Тредгольдъ.

— Да, да… Мой другъ просто не можетъ спать по ночамъ,— подхватилъ Чокъ, умоляюще глядя на упорно молчащаго союзника.

— А онъ не пробовалъ, закрывъ глаза, считать овецъ, прыгающихъ черезъ изгородь?— сочувственно посовтовалъ Тредгольдъ.

— И не намренъ пробовать!— вдругъ разразился Стобелль изъ своего угла, но Чокъ поспшилъ заявить, что они — боле, чмъ прежде,— заняты мыслью о путешествіи, и просили бы капитана показать имъ еще разъ ‘для освженія памяти’ набросанную имъ карту. Можно взглянуть на нее?

— Нтъ,— сухо отрзалъ капитанъ.

— Не особенно пріятно отказывать друзьямъ,— заговорилъ онъ мягче, подливая виски въ стаканы гостей,— между тмъ я связанъ словомъ и потому предпочелъ устранить искушеніе…

— Какимъ образомъ?— освдомился м-ръ Чокъ.

— Я сжегъ ее,— отвтилъ капитанъ съ улыбкою.

— Сожгли?!— задохнулся м-ръ Чокъ:— вы сожгли карту?

— Да, вчера поутру, раскуривая трубку, я поднесъ спичку къ ‘Мысу Сильвіо’ и вскор ‘Одинокая гора’ превратилась въ вулканъ!

Онъ громко расхохотался, но смхъ его не нашелъ отклика. Стобелль шумно поставилъ свой стаканъ на столъ и нахмурился.

— Ничего тутъ нтъ смшного!— проворчалъ онъ,— весь городъ могли облагодтельствовать!

— Ну, теперь все равно дла не поправишь,— развелъ руками капитанъ.— Какъ? Вы уже уходите?

— Ухожу,— мрачно проговорилъ Стобелль и, молча простившись, вышелъ изъ коттэджа, съ такою силою захлопнувъ входную дверь, что напугалъ проходившую мимо старушонку.

V.

Посл ухода постителей миссъ Дрюиттъ сидла нкоторое время у себя, поглядывая неблагосклонно на нкоторыя рдкости, пріобртенныя для нея дядею, благодаря навязчивости м-ра Тредгольда, затмъ, вспомнивъ, что она оставила внизу на камин ключъ отъ часовъ, миссъ Дрюиттъ сошла въ пріемную, гд застала капитана нагнувшимся надъ раскрытымъ ящикомъ бюро. Онъ съ несвойственною ему лихорадочною поспшностью перерывалъ бумаги и, очевидно, чего-то не находилъ.

— Пропала!— проговорилъ онъ, пораженный.

— Что такое пропало?

— Карта!— воскликнулъ капитанъ, теребя свою бороду.— Я сунулъ ее прошлый разъ вотъ въ это отдленіе и съ тхъ поръ не дотрогивался до нея, а теперь ея нтъ и нтъ.

— Но вдь вы сожгли ее!— изумилась Прюденса.— Вы сказали, что мысъ Сильвіо превратился въ вулканъ.

— Врне сказать: я собирался ее сжечь, а вулканъ — это я такъ: для краснаго словца!— объяснилъ сконфуженный каштанъ, чувствуя легкій укоръ въ ея голос.— Ты знаешь, Чокъ все время приставалъ ко мн, и я не зналъ, какъ ему отказать…

— А можетъ быть, вы сожгли ее и забыли?

— Я наврно знаю, что не сжегъ!— разсердился капитанъ.— Надо спросить у Джозефа.

— Вы сказали при немъ, что сожгли ее,— остановила его миссъ Дрюиттъ.

— Правда. Но значитъ, кто-нибудь ее стащилъ. Великій Боже! А вдругъ они все же отправятся?

— Ужъ это будетъ не ваша вина,— спокойно отвтила миссъ Дрюиттъ.

Капитанъ продолжалъ ерошить свои волосы, покуда они не встали у него ершомъ. На лиц его отражались волновавшія его чувства.

— Кто-то ее стащилъ,— повторилъ онъ,— а если карта украдена, они, пожалуй, отправятся на поиски клада.

— Но, можетъ быть, ничего не найдутъ?

— Можетъ быть, и не найдутъ,— проворчалъ онъ, вставъ и зашагавъ по комнат. Прюденса, пораженная внезапною мыслью, подошла въ нему.

— Эдуардъ Тредгольдъ одинъ оставался здсь сегодня.

— Нтъ! нтъ!— воскликнулъ капитанъ:— кто бы ни взялъ ее, это наврно былъ не Тредгольдъ. По всему городу уже трезвонили о ней.

— Онъ вздрогнулъ, когда вы сказали, что сожгли ее,— настаивала миссъ Дрюиттъ,— я убждена, что въ скоромъ времени отецъ его съ Чокомъ и Стобеллемъ отправятся въ далекое плаваніе. Покойной ночи!

Между тмъ союзники возвращались по домамъ разочарованные. Полъ-милліона изъ-подъ носу уплыло, по выраженію м-ра Стобелля.

Миссъ Виккерсъ, узнавъ отъ Джозефа о сожженіи карты, была такъ поражена, что даже отказалась поврить ‘своимъ собственнымъ ушамъ’.

— Почему?— освдомился ея нареченный.

— Потому… ну, потому, что это было бы слишкомъ глупо! Ну-ка, повторите еще разъ, какъ все это было… Ничего не разберу.

М-ръ Таскеръ покорно повторялъ, выразивъ при этомъ убжденіе, что все очень просто.

— Да, все, чего мы не понимаемъ, кажется простымъ!— неопредленно замтила миссъ Виккерсъ.

Она задумчиво вернулась домой и дня два-три продолжала находиться въ этомъ состояніи, къ удивленію ея семьи. Шестилтній Джорджъ Виккерсъ, претерпвъ операцію умыванія трижды въ одно утро, едва не сошелъ съ ума, между тмъ какъ Марта и Чарльсъ не были подвергнуты ей ни разу. Разсянность миссъ Виккерсъ продолжалась, однако, не доле трехъ дней, на четвертый она, окончивъ свой дневной трудъ, одлась съ необычайномъ стараніемъ и вышла изъ дому.

М-ръ Чокъ работалъ у себя въ саду, соединяя пріятное съ полезнымъ, какъ вдругъ въ противоположномъ конц сада ему послышался тихій продолжительный свистъ. Онъ машинально обратилъ голову въ ту сторону и едва не выронилъ лопату, замтивъ возвышавшуюся надъ заборомъ женскую шляпку, показавшуюся ему странно знакомой. Взглянувъ въ другую сторону, онъ увидлъ у окна бывшую очевидно насторож м-ссъ Чокъ.

Свистъ все усиливался, и м-ръ Чокъ, отеревъ лобъ, внезапно покрывшійся потомъ, съ удвоенною силою принялся за работу, проведя языкомъ по слегка запекшимся губамъ, онъ принялся насвистывать въ свою очередь, но этотъ пріемъ оказался неудачнымъ: таинственный свистъ усилился, и — какъ это ни странно — принялъ какой-то оттнокъ мольбы. Поблднвшій м-ръ Чокъ не въ силахъ былъ выносить доле это испытаніе.

— Ну, кажется, на сегодня будетъ!— проговорилъ онъ громко и весело, втыкая лопату въ землю и надвая жакетку, висвшую тутъ же на куст. Когда онъ проходилъ мимо окна гостиной, повелительный голосъ окликнулъ его.

— Что, милая?— отозвался м-ръ Чокъ.

— Тамъ какой-то пріятель вызываетъ васъ свистомъ,— проговорила м-ссъ Чокъ дланно-спокойнымъ голосомъ.

— Свистомъ?— повторилъ м-ръ Чокъ, продолжая по мр силъ разыгрывать роль глухого,— я думалъ, что это птица свиститъ.

— Птица?— едва не задохнулась м-ссъ Чокъ: — взгляните сюда! Вы называете это птицей?

М-ръ Чокъ взглянулъ и испустилъ восклицаніе изумленія.

— Вроятно, онъ вызываетъ кого-нибудь изъ слугъ? Я долженъ буду поговорить съ ними.

— Поговорите лучше съ нею!— произнесла м-ссъ Чокъ съ величественнымъ презрніемъ.

— Я этого не сдлаю.

— Почему?

— Потому что ты станешь меня разспрашивать и все равно не повришь мн, что бы я ни сказалъ.

— Итакъ, ты отказываешься идти?— спросила она дрогнувшимъ голосомъ.

— Отказываюсь. Почему бы теб не пойти самой?

М-ссъ Чокъ смотрла на него нсколько секундъ въ гнвномъ безмолвіи, затмъ, подобравъ юбки, величественно выплыла въ садъ, и м-ръ Чокъ вздохнулъ съ облегченіемъ, услышавъ, что свистъ прекратился. Но когда она возвратилась, лицо ея выражало такое негодованіе, что м-ръ Чокъ, не смя ее разспрашивать, окаменлъ на мст.

На слдующій день за завтракомъ м-ру Чоку пришлось плохо. Выказывать сочувствіе м-ссъ Чокъ, сумрачно разливавшей кофе, и разыгрывать роль человка, ни о чемъ не догадывающагося,— было свыше его силъ. Онъ старался длать какъ можно мене шума, разбивая яйцо, но, тмъ не мене, онъ все время чувствовалъ за себ ея укоризненный взглядъ, между тмъ какъ она демонстративно отставила отъ своего прибора поджаренный хлбъ и яйца.

— Ты ничего не кушаешь, моя милая,— сказалъ м-ръ Чокъ.

— Я не въ состояніи проглотить ни кусочка,— было отвтомъ.

Принимая изъ рукъ супруги вторую чашку кофе, м-ръ Чокъ ощутилъ угрызеніе совсти, а когда онъ взялъ другой кусочекъ поджареннаго хлба, она только вздохнула, возведя глаза къ потолку.

— Ты не похожа на себя,— замтилъ заботливый супругъ,— это огорчаетъ меня.

— Конечно, я не молодю,— согласилась м-ссъ Чокъ,— но это еще не можетъ служить извиненіемъ для вашихъ поступковъ. Вы прекрасно понимаете, что я хочу сказать. Вчера, когда эта особа высвистывала васъ изъ-за забора, не сказали ли вы, что это — птица?

— Да, я сказалъ,— отвтилъ м-ръ Чокъ.

Лицо м-ссъ Чокъ запылало.

— Какого сорта птица?— спросила она вызывающе.

— Пвчая птица,— проговорилъ онъ съ попыткою на юморъ.

М-ссъ Чокъ вышла изъ комнаты.

М-ръ Чокъ грустно окончилъ завтракъ, мысли его невольно обратились въ вчерашней незнакомк,— онъ даже перебралъ въ ум имена винчестерскихъ красавицъ и бросилъ мимоходомъ взглядъ въ зеркало. Посл завтрака онъ вздумалъ пройтись по городу и заглянулъ отъ нечего длать къ Тредгольду-старшему, который, противъ обыкновенія, любезно принялъ его и объявилъ, что онъ ждетъ ихъ обоихъ со Стобеллемъ сегодня въ 8 час. вечера, Эдуарда онъ нарочно отослалъ съ порученіемъ.

Въ назначенный часъ м-ръ Чокъ входилъ въ контору, при появленіи его худощавая фигура, сидвшая въ большомъ кресл, обернулась къ нему, и онъ съ изумленіемъ узналъ выразительныя черты миссъ Селины Виккерсъ. Насупротивъ нея помщался м-ръ Стобелль.

— Моя новая кліентка!— отрекомендовалъ ее нотаріусъ.

— Я хотла потолковать съ вами вчера вечеромъ,— обратилась къ м-ру Чокъ кліентка,— я свистла цлыя десять минутъ… Удивляюсь, какъ вы не слышали!

— Что это вамъ вздумалось?— освдомился м-ръ Чокъ не безъ нкотораго разочарованія.

— Нужно было потолковать о дл,— спокойно заявила миссъ Виккерсъ,— но я все равно обратилась въ м-ру Тредгольду по длу о…

— О земл, съ которою связаны ея интересы,— дловито пояснилъ нотаріусъ.

— Объ остров!— докончила миссъ Виккерсъ.

— Какъ? Еще островъ?— вырвалось у м-ра Чока.

Тредгольдъ кашлянулъ.

— Моя доврительница не иметъ состоянія,— началъ-было онъ, но Стобелль прервалъ его.

— Да будетъ вамъ съ этими фокусами! Она еще не такъ станетъ ломаться.

— Но у нея есть собственность,— вмшался м-ръ Тредгольдъ, предупреждая возможность стычки между м-ромъ Стобеллемъ и миссъ Виккерсъ,— дло — деликатное, и вс вы должны дать сперва обтъ молчанія. Это — непремнная ея воля.

Когда м-ръ Чокъ произнесъ условную формулу, Тредгольдъ пошептался со своею доврительницею и затмъ миссъ Виккерсъ вынула изъ-за корсажа документъ, въ которомъ вс узнали исчезнувшую карту.

— Но вдь капитанъ сказалъ, что сжегъ ее!— воскликнулъ м-ръ Чокъ,— значитъ, это — другая карта?

— Возможно!— коротко отрзала миссъ Виккерсъ.

— Мы не можемъ не врить капитану Бауэрсу, слдовательно, у насъ въ рукахъ дубликатъ,— холодно резюмировалъ нотаріусъ.— Моя доврительница не сообщила, какимъ образомъ удалось ей пріобрсти его…

— И не намрена сообщать,— безстрастно заявила миссъ Виккерсъ.

— Достаточно того, что онъ — у насъ въ рукахъ,— продолжалъ нотаріусъ.— Итакъ, мы намрены снарядить экспедицію на паевыхъ началахъ: равные расходы и равныя доли.

— А какъ же относительно капитана?— освдомился м-ръ Токъ.

— Онъ тоже получитъ свой пай — безъ всякихъ расходовъ съ его стороны къ тому же,— выразительно объявивъ Тредгольдъ.

— И вы получите пять тысячъ фунтовъ, Селина!— сказалъ м-ръ Стобелль съ благосклонною улыбкой.

Миссъ Виккерсъ обратила въ нему лицо, дышавшее чувствомъ собственнаго достоинства, и только прищурила одинъ глазъ.

— Не называйте меня Селиною, если не желаете, чтобы я звала васъ Боби.

Восклицаніе м-ра Тредгольда заглушило ругательство, сорвавшееся съ устъ м-ра Стобелля.

— Я не обращаю вниманія!— пожала плечами миссъ Виккерсъ: — сожалю только, что согласилась на его участіе въ дл. Одинъ изъ писцовъ его говорилъ, что онъ — джентльменъ только вполовину, но и этой половины онъ никогда не видалъ.

М-ръ Стобелль, не довряя своему самообладанію, подошелъ въ окну и высунулся изъ него.

— Итакъ, мы, кажется, обо всемъ условились?— спросилъ м-ръ Тредгольдъ, оглядывая присутствующихъ.

— Одну секунду!— остановила его миссъ Виккерсъ:— прежде чмъ подпишу бумагу и отдамъ карту, я желаю получить двадцать фунтовъ.

М-ръ Тредгольдъ омрачился, м-ръ Чокъ замычалъ, а м-ръ Стобелль отошелъ отъ окна.

— Двадцать фунтовъ!— проворчалъ онъ.

— Двадцать фунтовъ,— повторила миссъ Виккерсъ, или четыреста шиллинговъ, если вы это предпочитаете.

М-ръ Тредгольдъ попытался поторговаться съ нею, но — напрасно.

— Таковы мои условія,— заявила миссъ Виккерсъ,— даю вамъ пять минутъ на размышленіе, м-ру Стобеллю — шесть, потому что мозги у него тяжеле поворачиваются.

Разумется, до истеченія срока условія ея были приняты, и м-ръ Тредгольдъ составилъ бумагу, а затмъ джентльмены, опорожнивъ свои карманы, собрали необходимую сумму, которая и была вручена миссъ Виккерсъ въ обмнъ за карту.

Она пожелала имъ добраго вечера, но, дойдя до двери, положила руку на дверную ручку и задумалась.

— Мн кажется, я правильно поступила,— проговорила она нсколько нервно,— деньги эти — ничьи, и он лежали безъ пользы. Вдь я ничего не украла…

— Нтъ, нтъ!— поспшно произнесъ нотаріусъ.

— Теперь он пойдутъ на пользу людямъ. Я отдамъ часть моихъ денегъ бднымъ. Надо бы приписать это въ бумаг.

— Мы и такъ сдлаемъ все по совсти,— успокоительно замтилъ м-ръ Чокъ.

Миссъ Виккерсъ милостиво улыбнулась ему.

— Вы-то сдлаете и м-ръ Тредгольдъ — также, а вотъ…

— Закройте дверь,— холодно прервалъ м-ръ Стобелль,— вы длаете такой сквознякъ, что онъ можетъ голову снести съ плечъ.

Миссъ Виккерсъ гнвно окинула его взглядомъ и, не найдя достаточно сокрушительнаго отвта, молча скрылась, захлопнувъ за собою дверь.

Счастливые обладатели карты нагнулись надъ нею втроемъ.

— Удивительно!— говорилъ м-ръ Чокъ,— я поклялся бы передъ судомъ, что это — та самая.

— Нечего ломать надъ этимъ голову!— посовтовалъ м-ръ Стобелль.

— Желаніе ваше исполнилось,— проговорилъ Тредгольдъ,— а вы еще о чемъ-то разсуждаете.

— Кстати, по поводу путешествія,— вдругъ испугался м-ръ Чокъ,— какъ же намъ быть съ м-ссъ Чокъ? Вдь она захочетъ съ нами похать?

— И м-ссъ Стобелль захочетъ, но не подетъ! — заявилъ супругъ этой дамы.

М-ръ Тредгольдъ объявилъ, что дамы до послдней минуты ничего не должны знать, да и вообще болтать не годятся. Въ среду необходимо отправиться въ Биддлькомбъ и осмотрться. Лучше всего пріобрсти небольшое, солидное парусное судно, набрать экипажъ и отплыть въ возможно скоромъ времени.

Лицо м-ръ Чока просіяло. Они заберутъ съ собою бусы, зеркала — для торговли съ дикарями. Необходимо оружіе, всевозможные инструменты… Право, это все похоже на сказку. Но только- какъ быть съ женою?

— У меня тоже есть жена,— фыркнулъ м-ръ Стоббель,— однако я не тревожусь.

— Да,— вырвалось у м-ра Чока въ порыв необычной откровенности,— но у меня — жена, а у м-ссъ Стобелль — мужъ. Вотъ въ чемъ разница.

М-ръ Стобелль пережевывалъ это замчаніе во время всего обратнаго пути и, наконецъ, пришелъ къ заключенію, что событія этого дня повредили мозги м-ра Чока.

VI.

До самой среды, покуда онъ со своими собратьями, искателями клада, не очутился на платформ станціи въ Биддлькомб, м-ръ Чокъ находился въ состояніи восторженной мечтательности, еще боле подтвердившей подозрнія его жены. Еще сидя въ вагон, онъ усиленно втягивалъ воздухъ носомъ, увряя, что уже чувствуетъ запахъ моря.

Для небольшого порта Биддлькомбъ оказался хорошо снабженнымъ судами, и сердце м-ра Чока усиленно билось, между тмъ какъ взоръ его перебгалъ отъ стройной шкуны къ грязнымъ угольщикамъ и миніатюрнымъ яхтамъ. Не зная, какъ приступить къ переговорамъ, они задумчиво бродили по набережной и, наконецъ, почувствовавъ аппетитъ, прослдовали въ гостинницу, гд м-ръ Стобелль, поколебавшись въ выбор между ростбифомъ и бараньей котлеткой, заказалъ то и другое.

Единственнымъ кром нихъ постителемъ столовой былъ приземистый, краснолицый, гладко выбритый человкъ, потягивавшій виски за столомъ у окна. М-ръ Чокъ почуялъ въ немъ моряка и немедленно почувствовалъ въ нему симпатію, не взирая на маленькіе бгающіе глазки и непріятный ротъ незнакомца.

— Добрый день, джентльменъ,— сказалъ тотъ, привтливо кивая м-ру Чоку.

Завязался разговоръ о погод, затмъ Незнакомецъ, котораго подававшій ему виски служитель назвалъ капитаномъ Брискетомъ, освдомился у друзей: впервые ли они эдсь?

— Много разъ бывали,— отвтилъ м-ръ Чокъ,— я очень люблю море.

Капитанъ Брискетъ кивнулъ и, взявъ свой стаканъ, подслъ къ ихъ столу.

— Плохи дла въ Биддлькомб,— сказалъ онъ,— половина судовъ не зафрахтована, да и вообще игра свчъ не стоитъ.

М-ръ Тредгольдъ переглянулся съ товарищами и поигралъ вилкой.

— А мы именно высматривали себ судно.

— Вы желаете отплыть на немъ въ качеств пассажировъ?

— Нтъ, мы желали бы пріобрсти его въ собственность.

Капитанъ Брискетъ, сильно заинтересованный, придвинулся еще ближе.

— Вы желаете купить новое судно?

— Да, еслибы удалось пріобрсти его по недорогой цн,— объяснилъ Тредгольдъ,— мы намрены отправиться въ Тихій океанъ — ради удовольствія. Можетъ быть, займемся немного торговлею. Я думаю, что какую-нибудь подержанную шкуну можно купить за грошъ?

— На ловца и зврь бжитъ!— воскликнулъ капитанъ Брискетъ съ громкимъ смхомъ: — я знаю шкуну въ двсти сорокъ тоннъ, которая, какъ нельзя лучше, подошла бы вамъ. Судно почти новое и цлешенькое, какъ колоколъ. Вы сами примете командованіе?

— Нтъ, онъ не приметъ,— отвтилъ м-ръ Стобелль.

— Значитъ, вамъ нуженъ шкиперъ?— воскликнулъ капитанъ Брискетъ съ возрастающимъ возбужденіемъ:— не говорите мн, что вы уже съ кмъ-нибудь поршили.

— Почему же нтъ?— проворчалъ Стобелль, продолжая рзать сыръ.

— Потому что, джентльмены, лучше Билля Брискета вамъ никого не найти!— воскликнулъ морякъ, стукнувъ кулакомъ по столу съ такою силою, что расплескалъ половину виски изъ своего стакана.

Это поразительное сообщеніе было, однако, принято съ такимъ недостаткомъ энтузіазма, что капитанъ Брискетъ, съ цлью скрыть то, что всякій другой назвалъ бы смущеніемъ, позвонилъ слугу, приказавъ ему подать полный стаканъ.

— Мы не можемъ ничего ршить въ пять минутъ,— проговорилъ, наконецъ, м-ръ Тредгольдъ посл долгой неловкой паузы,— прежде всего намъ нуженъ корабль.

— Подходящее для васъ судно стоитъ въ томъ конц гавани,— отвтилъ капитанъ Брискетъ,— пойдемте вмст осмотрть его или ступайте одни. Билль Брискетъ не такой человкъ, чтобы напортить кому-нибудь, получитъ онъ отъ этого пользу или нтъ…

— Стойте,— проговорилъ м-ръ Стобелль, поднявъ руку,— сколько можетъ стоить такое судно?

— Это зависитъ,— отвтилъ Брискетъ,— разумется, если куплю я…

М-ръ Стобелль вторично поднялъ руку.

— Зависитъ отъ того: купите ли вы его для насъ, или продадите намъ отъ имени владльца судна?

Брискетъ вскочилъ и, къ ужасу м-ра Чока, крпко хлопнулъ м-ра Стобелля по спин. М-ръ Стобелль, сжавъ кулакъ величиною съ баранью ногу, оттолкнулъ стулъ и приготовился встать.

— Вы — молодецъ!— воскликнулъ капитанъ Брискетъ тономъ искренняго уваженія,— вотъ что вы такое, сэръ!

М-ръ Стобелль снова опустился на мсто и впервые на губахъ его заиграла улыбка.

— Разршите мн вступить въ переговоры съ Тоддомъ и дайте мн одинъ фунтъ изъ каждыхъ десяти, которыя я выторгую для васъ,— убдительно проговорилъ Брискетъ.

М-ръ Тредгольдъ взглянулъ на товарищей.

— Если мы на это согласимся,— обратился онъ въ капитану,— вамъ будетъ выгодно купить корабль во что бы то ни стало. А почему мы будемъ знать: годенъ ли онъ для плаванія?

— Въ этомъ-то и суть!— засмялся Брискетъ:— если останетесь довольны моими рекомендаціями, вы возьмете меня въ капитаны, и здравый смыслъ подскажетъ вамъ, что я не стану рисковать моею шкурой, купивъ для васъ гнилое судно.

Расплатившись въ гостинниц, они вышли на улицу, и Брискетъ указалъ товарищамъ на шкуну, носившую имя ‘Красавицы Эмиліи’: пусть они предварительно переговорятъ со старымъ Тоддомъ, а онъ подождетъ ихъ въ гостинниц.

— Не предлагайте ему слишкомъ много для начала.

— Я думаю предложить ему фунтовъ сто!— сказалъ Тредгольдъ.

Капитанъ вытаращилъ глава, но сдержался и проговорилъ серьезно:

— Нтъ, давайте ему семьдесятъ. Желаю успха.

Онъ вернулся въ гостинницу, проводивъ ихъ загадочною улыбкою, и тамъ, снова усвшись у окна, принялся терпливо ожидать ихъ возвращенія.

Прошло полчаса. Капитанъ выкурилъ одну трубку и принялся за другую. Онъ взглянулъ на часы, висвшіе надъ прилавкомъ, и у него мелькнула непріятная мысль, что торгъ все же, быть можетъ, состоялся безъ его участія. Но тутъ до слуха его донесся недалека шумъ, и лицо его смягчилось.

— Это что же такое?— спросилъ какой-то поститель.

Просматривавшій газету хозяинъ опустилъ ее и прислушался, а затмъ, выразивъ мнвіе, что это буянитъ старый Тоддъ, подошелъ къ дверямъ.

Шумъ длался все слышне.

— Да, это Тоддъ!— сказалъ другой поститель и, поспшно допивъ свое пиво, также двинулся къ выходу, за нимъ послдовалъ съ небрежнымъ видомъ и капитанъ Брискетъ, съ тмъ, чтобы изъ-за спины другихъ насладиться зрлищемъ предстоящаго скандала.

Три его патрона, тщетно старавшіеся длать видъ, что это ничуть ихъ не касается, шли серединою улицы, а за ними слдовалъ почтенный сдобородый человкъ, котораго всего передергивало отъ гнва. Подходя въ гостинниц, они ускорили шагъ и почти вбжали въ подъздъ, причемъ мрачный, какъ туча, Стобелль одинъ пріостановился въ дверяхъ.

— Подать ихъ сюда!— рычалъ старикъ.— Дайте мн этого — съ рыжими усами, и я покажу ему!!

— Въ чемъ дло, м-ръ Тоддъ?— спросилъ хозяинъ, становясь въ дверяхъ и загораживая ее своею особою отъ старика, пытавшагося проникнуть въ домъ.— Что онъ вамъ сдлалъ?

— Сдлалъ?..— повторилъ возбужденный до крайности м-ръ Тоддъ.— Онъ имлъ наглость… Нтъ! Подайте мн его сюда! Я сниму съ него живого шкуру… Боится, небось?

— Что вы ему сдлали?— обратился капитанъ Брискетъ въ поблднвшему м-ру Чоку.

— Ничего,— послдовалъ отвтъ.

— Выйдетъ ли онъ, наконецъ?— повторялъ грозный голосъ.— Я переломаю ему вс ребра…

М-ръ Стобелль стоялъ въ недоумніи, но когда взоръ его упалъ на улыбающіяся лица согражданъ м-ра Тодда, его собственныя черты прояснились.

— Онъ — старикъ,— проговорилъ онъ медленно,— но если кто-нибудь изъ васъ пожелаетъ стать на его мсто, пусть онъ скажетъ одно словечко… Я готовъ раздлаться съ нимъ.

Въ виду того, что никто не отозвался на это приглашеніе, онъ отвернулся и, войдя въ столовую, слъ рядомъ съ негодующимъ Тредгольдомъ. М-ръ Тоддъ, истощенный послднею вспышкою, сразу ослъ и, хотя не безъ сопротивленія, но дозволилъ себя увести.

— Вы предложили ему семьдесятъ фунтовъ?— обратился Брискетъ къ м-ру Чоку.

— Предложилъ,— жалобно отвтилъ тотъ.

— Ахъ,—сказалъ капитанъ, задумчиво глядя на него,— быть можетъ, вамъ слдовало дать ему восемьдесятъ. Насколько я понялъ, онъ желаетъ получить за нее восемьсотъ.

Услышавъ о такой сумм, м-ръ Тредгольдъ объявилъ, что онъ знать ничего не хочетъ обо всемъ дл, но подъ вліяніемъ трубки и стакана вина мало-по-малу смягчился, и кончалось тмъ, что друзья оставили капитану Брискету довренность на пріобртеніе ‘Красавицы Эмиліи’.

VII.

Колокола звонили къ обдн, когда м-ръ Виккерсъ вернулся съ прогулки къ завтраку. Противъ обыкновенія, кухня и общая комната были пусты, а завтракъ, за исключеніемъ хвоста отъ селедки и остатковъ чая въ чайник, былъ убранъ.

— Знаю я людей,— съ горечью прошепталъ м-ръ Виккерсъ,— которые мазнули бы ее по лицу этою самою селедкою за непочтительность.

Онъ отрзалъ себ ломоть хлба, налилъ стаканъ остывшаго чаю и принялся за ду, съ удивленіемъ прислушиваясь въ стуку наверху, походившему на скрипъ новыхъ сапогъ, хотя м-ру Виккерсу, въ качеств умудреннаго опытомъ человка, и показалась подобная мысль неправдоподобной.

Дверь отворилась, и м-ръ Виккерсъ не донесъ ломоть до рта, который онъ невольно раскрылъ при появленіи юнаго Чарльса Виккерса, одтаго въ первый разъ въ жизни во все новое съ ногъ до головы. Отецъ не усплъ сдлать ни одного вопроса, такъ какъ вслдъ за Чарльсомъ появились и остальныя дти, также одтыя во все новое, а за ними — Селина.

— Что это такое?— спросилъ м-ръ Виккерсъ хриплымъ отъ изумленія голосомъ.

Миссъ Виккерсъ, натягивавшая перчатку, на которой было больше пуговицъ, чмъ на его куртк, хладнокровно подняла на него глава и пояснила:

— Это — новое платье, давно уже пора было пріодться.

— Новое платье?— повторилъ онъ, скандализированный,— откуда же оно взялось?

— Изъ лавки!— отвтила коротко миссъ Виккерсъ.

М-ръ Виккерсъ поднялся и, подойдя къ своей дочери, осмотрлъ ее съ такимъ же любопытствомъ, какъ онъ осмотрлъ бы восковую фигуру. Нкоторая неподвижность позы и стеклянный взглядъ ея довершали иллюзію. Но, прежде чмъ онъ усплъ выразить волновавшія его чувства, послышался скрипъ еще боле громкій, чмъ другіе, и передъ м-ромъ Виккерсомъ предстала его супруга, имвшая нсколько сконфуженный видъ. Онъ взиралъ съ гнвнымъ изумленіемъ на ея синее шерстяное платье и черную бархатную съ пряжками, столь возмутительно новую шляпу, что она совсмъ не согласовалась съ обычнымъ стилемъпрически м-ссъ Виккерсъ.

— Продолжайте! Продолжайте!— возопилъ онъ.— Не обращайте на меня вниманія! Неужели у васъ хватитъ духу пойти въ церковь?

М-ссъ Виккерсъ взглянула на свой, тоже новый, молитвенникъ и вздрогнула.

— А почему бы намъ и не идти въ церковь?— отозвалась Селина.

— Откуда у васъ деньги?

— Я скопила ихъ,— отвтила дочь, невольно покраснвъ.

— Скопила?— повторилъ онъ съ негодованіемъ.— Скопила изъ заработанныхъ мною же денегъ, изъ моего пота-крови, изъ денегъ, которыя должны были бы идти на ду?.. Но я этого не желаю, не желаю, слышите ли вы? У меня есть права…

— Не шумите,— прервала его дочь, наклоняясь, чтобы помочь матери разстегнуть ботинку.— Я говорила вамъ, мама, что слдовало взять четырнадцатый нумеръ…

— Я прежде всегда носила тринадцатый…

— Полагаю, что и для меня приготовлена новая пара и съ полъ-дюжины крахмальныхъ рубашекъ тамъ наверху?— съязвилъ м-ръ Виккерсъ.

— Конечно, вотъ вы и полюбуйтесь ими покуда,— отвтила почтительно дочь.

— Мое собственное потомство грабило меня годами!— продолжалъ м-ръ Виккерсъ.— Родныя дти вынимаютъ у меня хлбъ изо рта и покупаютъ себ сапоги…

Но никто не слушалъ его жалобъ. Миссъ Виккерсъ скомандовала: ‘Налво кругомъ!’ — и отрядъ ея двинулся въ путь, причемъ глаза ея сверкали удовольствіемъ при вид возбуждаемой ими сенсаціи. Мгновенно воцарившееся по всей улиц молчаніе свидтельствовало о впечатлніи, произведенномъ этимъ параднымъ ‘выходомъ’. Дти шли съ надутыми важными лицами, но поклоны и улыбки миссъ Виккерсъ, которыми она обмнивалась со встрчавшимися ей по пути знакомыми, были такъ изящны, что нкоторыя черезчуръ неряшливыя матроны предпочли скрыться въ глубин своихъ жилищъ, чтобы тамъ излить на свобод волновавшія ихъ чувства.

— Вороны въ павлиньихъ перьяхъ!— пробормоталъ м-ръ Виккерсъ вслдъ своему семейству.

Тмъ не мене, изумленіе сосдей пробудило въ немъ новое чувство — тщеславіе. Сосдъ въ полосатыхъ плисовыхъ штанахъ и одной подтяжк перешелъ черезъ улицу и приблизился къ нему.

— Что это значитъ?— проговорилъ онъ, указывая пальцемъ на удаляющихся,— кто-нибудь померъ и оставилъ вамъ наслдство?

— Насколько мн извстно — нтъ. Но почему вы спрашиваете?

— Почему? Вс вырядились въ обновки. Никогда не видывалъ ничего подобнаго.

М-ръ Виккерсъ взглянулъ на него съ видомъ превосходства.

— Не идти же имъ въ воскресенье въ церковь оборванцами — въ рваныхъ штанахъ и рубашкахъ?

— Да вдь раньше-то они ходили!

М-ръ Виккерсъ не нашелся что отвтить, и, во избжаніе щекотливыхъ разспросовъ, скрылся у себя, пытаясь высчитать стоимость новыхъ платьевъ и разршить вопросъ о томъ: откуда взялись на нихъ деньги? Внезапно ему вспомнился м-ръ Таскеръ и т безумства, на которыя способны влюбленные молодые люди. Когда-то онъ самъ тратился по глупости на будущую м-ссъ Виккерсъ, и онъ пришелъ въ заключенію, что Джозефъ еще глупе его.

Дойдя до такого вывода, онъ успокоился, выбилъ пепелъ изъ трубки и умылся.

— Если онъ не одолжитъ бездлицы своему будущему тестю,— говорилъ онъ себ, усердно растирая лицо грубымъ полотенцемъ,— я такъ и скажу ему, что не жениться ему на Селин. Надо повидать его раньше, чмъ она успла все отъ него повытянуть.

Онъ отправился прямо въ долину Солнечныхъ Часовъ и вошелъ въ коттэджъ съ задняго крыльца, радостно улыбаясь изумленному Таскеру.

— Ты, кажется, занятъ, сынокъ?— освдомился онъ.

— Что вамъ нужно?— спросилъ м-ръ Таскеръ, лицо котораго раскраснлось отъ стряпни.

М-ръ Виккерсъ вошелъ въ кухню, заперъ за собою дверь и опустился на стулъ.

— Не тревожься, сынокъ,— проговорилъ онъ,— съ Селиною ничего не случилось.

— Что вамъ нужно?— повторилъ Таскеръ.— Кто позволилъ вамъ приходить сюда?

— Полагаю, что отецъ можетъ навстить своего будущаго сана,— сказалъ тотъ съ достоинствомъ,— я не желаю мшать теб, Джозефъ, я только зашелъ сказать, какъ они вс принарядились. Не понимаю: откуда ты взялъ столько денегъ?

— Выжили вы, что ли, изъ ума?— спросилъ Таскеръ, старательно протирая соусникъ.— Кто принарядился?

М-ръ Виккерсъ качнулъ головою и широко улыбнулся.

— Кто? Говорю теб: моему родительскому сердцу пріятно было видть ихъ въ обновкахъ, вотъ я и зашелъ тебя поблагодарить.

— Ступайте,— воскликнулъ м-ръ Таскеръ, со стукомъ поставивъ соусникъ,— если вы не можете говорить простымъ англійскимъ языкомъ, то лучше убирайтесь вонъ. Вообще-то я не желаю васъ видть здсь, а слушать вашъ дурацкій бредъ — прямо свыше силъ моихъ.

— Слдовательно, не ты далъ Селин денегъ на покупку новыхъ платьевъ для нея и для матери? Не ты одлъ малышей съ ногъ до головы?

— Да что вы, за сумасшедшаго меня считаете, что ли?— воскликнулъ Таскеръ:— съ какой стати я вздумаю одвать малышей? Это ваша обязанность. И Селин я ничего не дарилъ, кром кольца, да и то она одолжила мн на него деньги. Не думаете ли вы, что я — денежный мшокъ?

— Ну, хорошо, хорошо, Джозефъ!— прервалъ м-ръ Виккерсъ, мысленно выходя изъ себя.— Но у меня въ горл пересохло отъ разговоровъ… Нтъ ли у васъ глоточка чего-нибудь?..

Игнорируя взглядъ тестя, устремленный на пріютившійся въ углу кухни симпатичнаго вида боченокъ, м-ръ Таскеръ нацдилъ и поднесъ ему стаканъ воды, изъ котораго тотъ отпилъ глотокъ. Затмъ онъ заговорилъ обиняками о пар фунтовъ, изъ которыхъ — обладай онъ ими — онъ черезъ недлю сдлалъ бы пять.

— Такъ что же вамъ мшаетъ!— разсянно спросилъ Таскеръ, занятый растопкою печи.

М-ръ Виккерсъ заговорилъ опредленне. Еслибы онъ былъ молодымъ человкомъ и ухаживалъ за двицею, онъ никогда не отказался бы ссудить своего тестя парою фунтовъ.

— Въ самомъ дл?— разсянно проговорилъ Таскеръ, измряя собственною рукою температуру печи.

М-ръ Виккерсу показалось, что въ немъ сейчасъ что-то лопнетъ — настолько преисполнился онъ негодованіемъ.

— Ну, такъ я вамъ скажу безъ обиняковъ, сэръ, намрены ли вы одолжить пару фунтовъ честному труженику и вашему будущему отцу?

М-ръ Таскеръ расхохотался, прибавивъ, что еслибы у него была за душою пара фунтовъ, онъ сдлалъ бы изъ нея любое, но только не это употребленіе.

М-ръ Виккерсъ всталъ и оглядлъ его съ невыразимымъ презрніемъ.

— И подобный человкъ желаетъ жениться на моей дочери, войти въ семью? Если я что-нибудь презираю, такъ именно скряжничество. И моя дочь, моя бдная дочь не знаетъ, съ кмъ она иметъ дло! Но я открою ей глаза! Ты у меня подожди… Я теб…

Онъ вдругъ оскся. Въ дверяхъ показался капитанъ Бауэрсъ.

— Что это за шумъ, Джозефъ?— освдомился капитанъ рзко.

М-ръ Таскеръ попробовалъ дать объясненіе, но такъ какъ оно существенно расходилось со взглядомъ на тотъ же предметъ м-ра Виккерса, послдній прервалъ его. Съ изумленію Джозефа, капитанъ терпливо выслушалъ его разсказъ.

— Вы купили вс эти вещи, Джозефъ?— спросилъ онъ, когда м-ръ Виккерсъ сдлалъ передышку.

— Конечно, нтъ, сэръ. Откуда бы у меня взялись деньги?

Капитанъ молча смотрлъ на него. Странное исчезновеніе карты, вслдъ за которымъ прекратились визиты м-ра Чока, получило неожиданную связь съ этимъ разсказомъ о свалившемся съ неба богатств.

— А вы за послднее время ничего не продали?— проговорилъ онъ сурово.

— Мн нечего было продать, сэръ,— отвтилъ Таскеръ съ искреннимъ изумленіемъ.— Мн думается, что весь шумъ былъ поднятъ м-ромъ Виккерсомъ изъ-за пары сапогъ, остальное ему пригрезилось.

М-ръ Виккерсъ вздумалъ громко запротестовать, но капитанъ осадилъ его.

— Довольно! Какъ вы смете буянить въ моемъ дом? Относительно обновокъ — все врно, я самъ видлъ ихъ на пути въ церковь,— обратился онъ къ Джозефу,— и вы, дйствительно, ничего объ этомъ не знаете?

Изумленіе Таскера было слишкомъ искренно для того, чтобы можно было въ немъ усомниться, и подозрнія капитана обратились на другой предметъ. М-ръ Виккерсъ поймалъ его взглядъ и попробовалъ улыбнуться.

— Въ горл что-то пересохло, сэръ,— мягко замтилъ онъ.

— У насъ есть пиво, Джовефъ?— освдомился капитанъ:— Ну, такъ я вамъ совтую приглядть за нимъ.

Разочарованный и негодующій м-ръ Виккерсъ ретировался.

VIII.

Покуда шли переговоры о покупк ‘Красавицы Эмиліи’, м-ръ Чокъ ходилъ, какъ маятникъ, между конторами м-ра Тредгольда и Стобелля, хозяева которыхъ по мр силъ и возможности скрывались отъ него. Послушный наставленіямъ друзей, дорожившихъ сохраненіемъ приличій, онъ трижды направлялся къ капитану и трижды возвращался съ полъ-дороги. У него не хватало мужества показаться ему на глаза. Капитанъ Бауэрсъ, желавшій въ свою очередь повидать и кое-о-чемъ поразспросить его, кончилъ тмъ, что самъ отправился къ нему. М-ръ Чокъ вскочилъ смущенный при его вход и пододвинулъ ему стулъ, уже занятый рабочею корзинкою м-ссъ Чокъ. Капитанъ взялъ себ другой стулъ и, выслушавъ весьма безсвязное замчаніе о погод, укоризненно покачалъ головою.

— А я думалъ, что съ вами что-нибудь случилось? Я не видлъ васъ боле мсяца.

— Боле мсяца?— встрепенулась м-ссъ Чокъ:— да онъ третьяго дня ходилъ къ вамъ.

— Да,— проговорилъ, запинаясь, м-ръ Чокъ,— но мн въ башмакъ попалъ гвоздь, и я долженъ былъ вернуться съ полъдороги домой.

— Домой? Но вы были въ отсутствіи два часа тридцать пять минутъ?

— Я такъ накололъ ногу, что едва добрался до дому,— пояснилъ м-ръ Чокъ, между тмъ какъ капитанъ изумился столь основательному счету времени.

— Однако, вы ничего объ этомъ не сказали?— продолжала допытываться м-ссъ Чокъ.

— Не хотлъ тревожить тебя, мой другъ.

— Я много проигралъ, оставшись холостымъ,— замтилъ капитанъ,— какъ пріятно, если кто-нибудь считаетъ часы и минуты до вашего возвращенія!

Супруги не безъ подозрительности обернулись въ нему, но ‘го чистосердечіе было очевидно.

— Очень жаль, что вы не женились, капитанъ Бауэрсъ,— медленно произнесла м-ссъ Чокъ,— большинство мужчинъ предпочитаетъ скрывать правду отъ женъ…

Она закончила сентенцію выразительнымъ взглядомъ по адресу мужа, и положеніе длъ сразу стало ясно для капитана. Онъ замтилъ, что не видитъ также ни Тредгольда, ни Стобелля.

— Они… они о васъ спрашивали,— прервалъ м-ръ Чокъ,— а какъ здоровье миссъ Дрюиттъ?

— Благодарю васъ. Я уже началъ думать, не отправились ли вы вс втроемъ въ дальнее плаваніе?

М-ръ Чокъ смущенно засмялся и замтилъ, что Джозефъ показался ему прошлый разъ нездоровымъ.

— Нтъ, Джозефъ здоровъ, и попугай также,— проговорилъ капитанъ.

— Джозефъ — славный попугай,— окончательно зарапортовался м-ръ Чокъ,— т.-е. попугай — славный малый, хочу я сказать…

— Томасъ! Что съ тобой?— воскликнула м-ссъ Чокъ.

— Джозефъ — славный малый,— поправился, овладвъ собою, м-ръ Чокъ,— и я думалъ часто…

Онъ не докончилъ фразы: послышался громкій звонокъ, а затмъ — знакомый хриплый голосъ въ прихожей, при звук котораго м-ръ Чокъ, бросивъ испуганный взглядъ въ сторону капитана, безпомощно откинулся на спинку кресла.

— Капитанъ Брискетъ,— доложила горничная.

Брискетъ вошелъ бодрымъ шагомъ, съ жаромъ пожалъ руку м-ру Чоку и, раскланявшись съ м-ссъ Чокъ и гостемъ, услся на вытяжку, радостно улыбаясь м-ру Чоку.

— Я съ хорошими встями,— проговорилъ онъ хрипло,— наконецъ-то намъ удалось заполучить ее.

М-ссъ Чокъ насторожилась.

— Да, пришлось-таки походить вокругъ да около!— весело продолжалъ Брискетъ:— старикъ Тоддъ не хотлъ разставаться съ нею, но теперь все оборудовано: ‘Красавица Эмилія’ — ваша, сэръ.

— Какая такая красавица?— грозно воскликнула м-ссъ Чокъ,— какая Эмилія? Что это за Эмилія?

Брискетъ съ недоумніемъ посмотрлъ на нее и растерялся.

— Молчите!— отчаянно воскликнулъ м-ръ Чокъ,— это — секретъ.

— Это секретъ!— повторилъ Брискетъ, успокоительно кивая м-ссъ Чокъ.

— Секретъ?— повторила негодующая супруга, между тмъ какъ м-ръ Чокъ, находясь между нею и капитаномъ Бауэрсомъ, какъ между двухъ огней, вспоминалъ христіанскихъ мучениковъ.— Какъ вы смете отвчать мн такимъ образомъ?

—Я сказалъ бы теб,— отвтилъ м-ръ Чокъ,— но это не моя тайна.

— Это не его тайна,— подтвердилъ Брискетъ.

— Ужъ это не та ли самая Эмилія, которая свистала за заборомъ?— обратилась м-ссъ Чокъ въ Брискету, который, уловивъ отчаянный взоръ своего патрона, отвтилъ наугадъ:

— Нтъ, не та, она — совсмъ другого сорта особа.

— Какія же у нея дла съ моимъ мужемъ?— спросила м-ссъ Чокъ, невольно воэвышая голосъ.

— Я вотъ именно это и хочу объяснить,— отвтилъ Брискеть, уставясь глазами въ полъ и отчаянно ломая себ голову,— м-ръ Чокъ нашелъ для нея новое мсто, ей… ей было нехорошо на прежнемъ, и м-ръ Чокъ по доброт сердечной…

Его смущалъ взглядъ м-ссъ Чокъ, смотрвшей на него во вс глаза, какъ птица на боа-констриктора.

— Но вы сказали, вы сказали мужу: красавица Эмилія — ваша!

— Сказалъ и не отрицаю,— путался Брискетъ,— я хотлъ этимъ сказать, что она прибудетъ сюда.

— Вотъ какъ? Она сюда прибудетъ?

— Т.-е. въ томъ случа, если мать ее отпуститъ. Старая лэди прихворнула и не можетъ безъ нея обойтись.

М-ръ Чокъ уже не длалъ никакихъ попытокъ къ спасенію съ этой стороны. Онъ желалъ одного: скрыть истину отъ капитана Бауэрса.

Но самъ капитанъ Бауэрсъ неожиданно прервалъ молчаніе.

— Какая у нея вмстимость?— отрывисто проговорилъ онъ, обернувшись къ Брискету.

—иДвсти сорокъ тоннъ!— послдовалъ быстрый отвтъ.

— ‘Красавица Эмилія’ — судно!— сказалъ капитанъ Бауэрсъ, обращаясь къ м-ссъ Чокъ и тщетно пытаясь уловить взглядъ м-ра Чока.

— Судно?— повторила она пораженная.— Судно съ больною матерью,— судно — нуждающееся въ новомъ мст, о которомъ хлопочетъ мой мужъ! Или и вы тоже пытаетесь выгородить его?

— Это судно,— сурово повторилъ капитанъ,— вмстимостью въ двсти сорокъ тоннъ, но, по какой-то особенной причин, м-ръ Чокъ считаетъ необходимымъ это скрывать…

— Это правда, Томасъ?— спросила м-ссъ Чокъ.

— Правда, моя дорогая.

— Почему же ты плелъ вс эти несообразности?

— Я… хотлъ сдлать теб сюрпризъ,— проговорилъ м-ръ Чокъ, бросивъ робкій взглядъ на капитана Бауэрса,— видишь ли, я купилъ долю въ этомъ судн, намреваясь предпринять для удовольствія маленькое путешествіе…

— Фирма: Тредгольдъ, Стобелль и Чокъ!— отчетливо проговорилъ капитанъ Бауэрсъ.

— Я ждалъ, покуда его выкрасятъ и приведутъ въ порядокъ, но неожиданное появленіе капитана Брискета испортило сюрпризъ,— продолжалъ м-ръ Чокъ.

— Да, это я виноватъ, сударыня,— смиренно покаялся виновникъ переполоха.

Но м-ссъ Чокъ уже не слушала. Для нея каждое судно было яхтой, и она, увлекшись мыслью о путешествіи, принялась обсуждать подробности увеселительной поздки, причемъ въ теченіе четверти часа ‘Красавица Эмилія’ превратилась въ одну изъ роскошнйшихъ ‘собственныхъ’ яхтъ. Сердце у м-ра Чока упало при мысли о томъ, что скажутъ его товарищи.

Капитанъ Бауэрсъ, узнавъ боле, чмъ ожидалъ, простился. По дорог онъ бросилъ долгій взглядъ на окна конторы нотаріуса. Мстопребываніе пропавшей карты выяснилось для него, и онъ подумалъ не безъ ужаса о готовящейся экспедиціи.

Прюденса, сидвшая съ книгою у окна, встртила его улыбкою и сообщила, что въ нему заходилъ Эдуардъ Тредгольдъ.

— Почему же онъ не могъ подождать?— спросилъ капитанъ.

— Не знаю. Я не выходила въ нему. Я послала сказать, что у меня болитъ голова.

Несмотря на свои шестьдесятъ лтъ, капитанъ слегка покраснлъ отъ досады.

— Но, кажется, теперь теб лучше?

— Да. Странно, что она сразу разболлась посл вашего ухода. Это у насъ семейное.

Къ облегченію капитана, она взялась за книгу и читала до тхъ поръ, покуда Джозефъ не подалъ чай. Капитанъ задумчиво пилъ чашку за чашкою и, уже покончивъ съ чаемъ и закуривъ трубку, сообщилъ о событіяхъ ныншняго вечера.

— Ну, вотъ! Что я вамъ говорила?— воскликнула Прюденса, глава которой засверкали отъ негодованія.— Не говорила ли я, что они вс трое въ скоромъ времени отправятся въ плаваніе? И посл этого м-ръ Тредгольдъ еще осмливается являться сюда!

— Объ ничего не знаетъ объ ихъ планахъ,— протестовалъ капитанъ.

— Посмотримъ!— миссъ Дрюиттъ упрямо покачала головою.— Не безчестно ли это: отправиться на поиски клада, который запрещено было трогать?

— Можетъ быть, они и не найдутъ его,— отвтилъ капитанъ, окруживъ себя облакомъ дыма.

— Найдутъ. Капитанъ Брискетъ отыщетъ островъ. Остальное — пустяки.

— А можетъ и не отыскать,— изрекъ капитанъ изъ своего облака, совершенно скрывшаго его лицо.— Нкоторые маленькіе острова обладаютъ свойствомъ неожиданно исчезать… Явленіе чисто вулканическаго характера… Чему ты смешься?

— Я сейчасъ подумала,— проговорила миссъ Дрюиттъ, съ улыбкою обхвативъ руками колна,— я подумала: вотъ было бы странно, еслибы островъ исчезъ какъ разъ въ то время, какъ они высадятся на берегъ!

IX.

За завтракомъ м-ру Чоку было очень тяжело выслушивать восторженныя рчи жены по поводу предстоящаго путешествія, такъ какъ наканун онъ получилъ отъ компаньоновъ строгій приказъ: объявить м-ссъ Чокъ, что ея пребываніе на шкун совершенно нежелательно.

Посл завтрака она разослала съ полъ-дюжины записокъ и объявила, что въ пять часовъ они отправятся къ Стобеллямъ, такъ какъ ей нужно поговорить съ нимъ самимъ. Бдная м-ссъ Стобелль пишетъ, что онъ не желаетъ брать ее.

— Хотла бы я, чтобы онъ былъ моимъ мужемъ!— заключила она угрожающимъ тономъ.

Они застали Стобеллей за чаемъ. Дамы поцловались.

— Какой милый сюрпризъ!— проговорила м-съ Стобелль, усаживая гостей, причемъ м-ссъ Чокъ помстилась насупротивъ м-ра Стобелля.

— Ну, что, вы слышали, конечно, о поздк?— громко начала м-есъ Чокъ, принимая изъ рукъ хозяйки чашку чая.

— О какой поздк?— проговорила м-ссъ Стобелль, трепетавшая передъ своимъ супругомъ.

— О поздк на яхт, разумется. Она принесетъ вамъ громадную пользу и подрумянить немного ваши щеки, моя милая,— ласково проговорила м-ссъ Чокъ.

М-ссъ Стобелль вспыхнула. Это была маленькая, поблекшая женщина. Глаза, волосы, щеки — все въ ней словно поблекло. Носились слухи, что и самая ея любовь къ м-ру Стобеллю начинаетъ блекнуть.

— Я думаю,— началъ дипломатически м-ръ Чокъ, терзаясь мыслью, что онъ еще не исполнилъ возложеннаго на него порученія: объявить м-ссъ Чокъ ультиматумъ,— я полагаю, что м-ссъ Стобелль освоится современемъ съ морскою болзнью, а также съ бурями, циклонами, туманами и столкновеніями…

— Если вы перенесете ихъ, то перенесетъ и она!— сердито прервала его м-ссъ Чокъ.

— Я не понимаю, о чемъ идетъ рчь,— вопросилъ м-ръ Стобелль, сдвинувъ свои тяжелыя брови и принимаясь за второй ломоть хлба съ масломъ.

М-ссъ Чокъ объяснила, и м-ссъ Стобелль замтила, что, можетъ быть, дйствительно, поздка по морю принесетъ ей пользу,— она уже перепробовала много средствъ.

— М-ру Стобеллю давно слдовало объ этомъ подумать, душечка, но лучше поздно, чмъ никогда,— замтила м-ссъ Чокъ.

— Дло въ томъ,— началъ снова м-ръ Чокъ,— что еслибы море не оказалось полезнымъ для м-ссъ Стобелль, ей уже нельзя было бы вернуться. А безъ сомннія, такая поздка сильно потрясетъ ея нервы.

— Нтъ, не потрясетъ,— изрекъ м-ръ Стобелль, отирая усы.

— Разв она хорошо переноситъ море?— освдомился м-ръ Чокъ, дивясь такому замчанію.

— Не знаю, но эта поздка не потрясетъ ея нервы: она не подетъ,— заключилъ м-ръ Стобелль, передавая свою чашку.

М-ссъ Чокъ вскрикнула и обмнялась съ м-ссъ Стобелль взглядомъ, полнымъ огорченія, а хозяинъ, объяснивъ положеніе дла, принялся за ду.

— Разв вы не думаете, что поздка можетъ принести ей пользу?— выговорила наконецъ м-ссъ Чокъ.

— Можетъ принести, а можетъ и не принести.

— Но вдь можно попробовать,— настаивала м-ссъ Чокъ,— наконецъ, это избавляетъ васъ отъ массы расходовъ… Я, напримръ, разсчитываю запереть домъ и распустить слугъ, изъ содержаніе такъ дорого стоитъ… А главное — подумайте объ ея здоровья! Она такъ измнилась посл этого бронхита. Подумайте, что бы вы стали длать, какъ упрекать себя, еслибы съ нею что-нибудь случилось! Вы не вернете ее, если она уйдетъ…

— Куда?— довольно невнимательно освдомился м-ръ Стобелль.

— Я хочу сказать: если она умретъ.

— Вс мы умремъ современемъ,— философски замтилъ супругъ,— а ей сорокъ-шесть лтъ.

— Исполнится въ сентябр, Робертъ,— довольно ршительно поправила кроткая м-ссъ Стобелль.

— Не очень пріятно быть погребеннымъ въ мор,— замтилъ м-ръ Чокъ, причемъ глава м-ссъ Стобелль расширились отъ ужаса, а м-ссъ Чокъ метнула своему мужу угрожающій взглядъ.

— Мы желаемъ хать въ качеств троихъ веселыхъ холостяковъ,— замтилъ безчувственный Стобелль, открыто подмигивая Чоку.

— Въ самомъ дл?— воскликнула, выпрямляясь, м-ссъ Чокъ.— Но вы забываете, что ду я!

— Ну, будетъ двое веселыхъ холостяковъ.

— Нтъ,— возразила м-ссъ Чокъ,— я не поду одна, если м-ссъ Стобелль не детъ, я тоже остаюсь дома.

Лицо м-ра Стобелля прояснилось, выраженіе рта смягчилось, и мрачные глаза сдлались почти добрыми.

— Самое лучшее мсто для дамъ,— проговорилъ онъ любезно,— вы можете каждый день навщать другъ друга, можете даже иногда и заночевать одна у другой.

Онъ взялъ кусочекъ кэка и въ припадк любезности предложилъ его и м-ссъ Чокъ, но та нетерпливо отмахнулась, заявивъ, что она ршила не хать безъ м-ссъ Стобелль.

— А онъ,— продолжала она, сурово кивнувъ въ сторону мужа,— не подетъ безъ меня. Не отпущу его ни на шагъ!

При такомъ заявленіи Чокъ едва не лишился чувствъ, а Стобелль, сдлавъ страшные глаза, оперся обими руками за столъ.

— Мн кажется…— началъ-было онъ.

— Знаю, что вамъ кажется, но вотъ какъ оно есть на самомъ дл. Если вы желаете имть спутникомъ моего мужа, то должны взять и меня, а если вы желаете имть меня, то должны взять и свою жену…

— Еще кого?— съ большою горечью спросилъ Стобелль.

— Мой мужъ не можетъ быть счастливъ безъ меня,— объявила она, игнорируя дерзкій вопросъ,— не правда ли, Томасъ?

— Нтъ,— поперхнулся м-ръ Чокъ.

— Мы демъ очень далеко,— сказалъ м-ръ Стобелль.

— Чмъ дальше, тмъ лучше.

— Въ страны, населенныя дикарями, людодами…

— Они не съдятъ ее,— возразила м-ссъ Чокъ, оглядвъ хрупкую фигурку своей, пріятельницы,— при васъ, по крайней мр.

— Я не желаю подвергать ее опасности,— заговорилъ Стобелль,— да она и сама не пожелаетъ хать.

— Я желаю раздлять съ тобою опасности, Робертъ,— отозвалась м-ссъ Стобелль.

— Скажи безъ увертокъ: хочешь ты хать или нтъ?— скомандовалъ онъ, замтивъ какъ она переглянулась съ м-ссъ Чокъ.

М-ссъ Стобелль затрепетала.

— Она не желаетъ, чтобы изъ-за нея остался м-ръ Чокъ и…

— Оставь это,— прервалъ Стобелль.— Ты хочешь хать?

— Да!

Съ секунду онъ глядлъ на нее, не вря своимъ ушамъ, а затмъ крикнулъ голосомъ, отъ котораго дрогнули и задребезжали чашки:

— Хорошо, ты подешь!

Торжествующая м-ссъ Чокъ заговорила о новыхъ платьяхъ и покупкахъ для поздки, и взбшенный Стобелль, не будучи въ состояніи этого выносить, всталъ изъ-за стола, предложивъ Чоку выкурить трубку въ саду, отъ чего тотъ благоразумно уклонился во избжаніе жестокой нотаціи.

Нотацію ему все же пришлось выслушать на слдующій день по пути въ Биддлькомбъ, и только видъ заново выкрашенной швуны и ожидавшаго ихъ у лстницы капитана Брискета вернулъ ему хорошее настроеніе.

— Намъ посчастливилось, джентльмены,— сказалъ капитанъ, провожая ихъ наверхъ,— видите этого человка?— онъ указалъ на худощаваго, сумрачнаго малаго, ожидавшаго ихъ на палуб:— это Питеръ Дёккетъ. Какъ онъ управляется съ командою — описать невозможно, какъ правитъ кораблемъ — вообразить нельзя.

— Это хозяева, Питеръ,— обратился онъ въ сумрачному субъекту, который, снявъ колпакъ, прочистилъ горло и замтилъ, что погода прекрасная.

— Не очень разговорчивъ, но зато на дло — первый человкъ,— шепнулъ веселый Брискетъ, а теперь не угодно ли валъ, джентльмены, осмотрть судно?

На борт ‘Красавицы Эмиліи’ все оказалось въ образцовомъ порядк. Взоръ м-ра Чока мгновенно пріобрлъ блескъ, походка его — эластичность. Онъ носился съ бака въ каюту, изъ каюты въ камбузъ и, наконецъ, въ качеств человка, довольно напрактиковавшагося въ лазаніи на вышку, взобрался на самую верхушку гротъ-мачты, откуда привтствовалъ изумленныхъ друвей.

Посл внимательнаго осмотра джентльмены отбыли на берегъ, въ гостинницу, куда къ нимъ долженъ былъ присоединиться и капитанъ Брискетъ для обсужденія разныхъ подробностей.

Вернувшись на корабль, капитанъ Брискетъ посовтовалъ ожидавшему его Питеру Дёккету ‘поменьше болтать объ этой поздк’ и вербовать матросовъ — предпочтительне не изъ числа уроженцевъ Биддлькомба.

— Почему?— спросилъ боцманъ.

— Потому что тутъ что-то кроется,— замтилъ Брискетъ, понижая голосъ,— не такіе они люди,— за исключеніемъ Чока, разумется,— чтобы крейсировать среди острововъ для собственнаго удовольствія. Понялъ?

М-ръ Дёккетъ съ хитрымъ видомъ кивнулъ головою, но промолчалъ.

— Ладно. Ужъ навербуемъ экипажъ, какой полагается. Ни одного здшняго. Они ненадежны. Ну, а какъ же насчетъ виски, о которомъ ты такъ много толковалъ?

X.

Хранить въ тайн планъ путешествія — оказывалось безполезнымъ, и м-ръ Тредгольдъ-старшій, старавшійся держать себя какъ можно непринужденне, принялся открыто обсуждать его. Онъ заговорилъ съ изумленнымъ Эдуардомъ въ трогательномъ тон о своемъ желаніи повидать свтъ, покуда преклонный возрастъ и связанные съ нимъ недуги не сдлали этого невозможнымъ. Встртившись съ капитаномъ Бауэрсомъ на Главной улиц, онъ заговорилъ объ этомъ предмет съ видомъ человка, которому ршительно нечего скрывать. Если бы ему была предоставлена свобода выбора, онъ предпочелъ бы отправиться по направленію къ Сверной Америк.

— Вы могли бы сдлать худшій выборъ,— мрачно отвтилъ капитанъ.

— Что касается Чока,— задумчиво продолжалъ нотаріусъ,— его больше привлекаетъ югъ. Онъ все еще находится подъ впечатлніемъ вашихъ разсказовъ объ островахъ…

— Если вы намрены отыскать островъ, о которомъ я говорилъ,— нетерпливо прервалъ капитанъ,— предупреждаю васъ, что вы даромъ потратите и время, и деньги. Если бы я зналь о вашемъ путешествіи, я заблаговременно предупредилъ бы васъ. Послушайтесь меня: продайте вашу шкуну и оставайтесь дома.

М-ръ Тредгольдъ засмялся и сказалъ, что Чокъ уже пріобрлъ заступъ на случай находки клада,— онъ склоненъ къ романтическимъ предчувствіямъ.

— Прекрасно. Только не обвиняйте меня, если съ вами случится бда. Помните, что я предостерегалъ васъ.

Онъ взмахнулъ своею палкою и зашагалъ по дорог. М-ръ Тредгольдъ посмотрлъ ему вслдъ со снисходительной улыбкой и задалъ себ вопросъ: возьметъ ли онъ, въ случа удачи, свою долю?

Волненіе миссъ Виккерсъ было чрезвычайно сильно, а ея желаніе поговорить объ экспедиціи — такъ непреодолимо, что, ршившись подстеречь однажды м-ра Стобелля, она, не взирая за отсутствіе всякаго поощренія съ его стороны, прошла съ нимъ часть пути.

М-ръ Чокъ проводилъ время среди приготовленій къ путешествію, закупая, между прочимъ, всевозможное оружіе, съ которымъ онъ упражнялся въ стрльб въ саду. Большинство стрлковъ уменьшаютъ постепенно размръ мишени, но м-ръ Човъ поступилъ наоборотъ, и, начавъ съ бутылки, поставленной на разстояніи ста шаговъ, онъ закончилъ бесдкою, находившейся всего въ пятнадцати. Когда же точное измреніе показало, что пуля попала въ цль на разстояніи шести вершковъ отъ м-ссъ Чокъ, подвязывавшей по близости кустъ герани, стрльбище было закрыто. Къ тому времени, когда закончились поправки на ‘Красавиц Эмиліи’, лто уже было на исход, и лишь 20-го августа будущіе мореплаватели встртились на винчестерскомъ дебаркадер.

М-ссъ Чокъ, въ нарядномъ яхтенномъ костюм, въ остроконечной блой шапочк, стояла возл груды багажа, окруженная восхищенными друзьями, явившимися проводить ее. Она заперла домъ, разсчитала своихъ служанокъ, и чувство состраданія по отношенію въ м-ссъ Стобелль, которой мужъ не позволилъ сдлать то же самое, послужило ей подходящею и пріятною темою для разговора.

М-ссъ Стобелль съэкономничала совсмъ на другомъ, и м-ссъ Чокъ взглянула съ негодованіемъ на сундучокъ и дорожный сакъ, заключавшіе въ себ гардеробъ м-ссъ Стобелль.

— Ей незачмъ рядиться на корабл,— сказалъ м-ръ Стобелль.

М-ссъ Чокъ оглядла костюмъ своей пріятельницы — простую суконную юбку и кофточку, сшитыя еще предпрошлою весной.

— Если мы пробудемъ въ плаваніи цлый годъ, вы останетесь въ лохмотьяхъ,— проговорила она ршительно.

Когда подошелъ поздъ, м-ръ Чокъ, показавшись изъ-за груды багажа, за которою онъ спрятался при вид узкаго, растревоженнаго лица миссъ Виккерсъ, поспшно вскочилъ въ вагонъ, весело посылая изъ окна привтствія друзьямъ. Ему и жен его показалось, что, по случаю ихъ прибытія, Биддлькомбь принялъ праздничный видъ. Они съ самодовольною улыбкою прослдовали на паромъ, и костюмъ м-ссъ Чокъ произвелъ такую сенсацію, что остальная часть общества остановилась, чтобы подождать Эдуарда Тредгольда, у котораго развязался башмакъ. Для перевозки багажа на шкуну понадобились дв лодки, причемъ он оказались до того нагружены, что часть его пришлось положить одному изъ гребцовъ на колни. Къ несчастью, уста его остались незагражденными. М-ръ Чокъ не могъ удержаться отъ возгласа восхищенія: палуба ‘Красавицы Эмиліи’ блистала чистотою, металлическія части судна горли, какъ жаръ. Здоровый запахъ смолы дополнялъ его удовольствіе, грудь его расширилась, вдыхая свжій морской воздухъ, и онъ съ легкимъ раскачиваніемъ прошелся по палуб. Капитанъ Брискетъ освдомился: которая изъ двухъ лэди займетъ его каюту, а которая — каюту помощника?

М-ссъ Чокъ вздрогнула, ей казалось дломъ ршеннымъ, что капитанская каюта достанется ей, и она тревожно взглянула на пріятельницу.

— Въ кают помощника больше воздуха, и она, кажется, ближе къ лстниц?— Это удобно на случай какой-нибудь опасности,— проговорила м-ссъ Стобелль.

— Возьмите ее, душечка,— нжно отвтила м-ссъ Чокъ,— я не труслива.

— Но вы любите свжій воздухъ,— возразила м-ссъ Стобелль, поглядывая на капитанскую каюту,— я не хочу быть эгоисткой.

— Мы кинемъ жребій,— прервалъ съ нкоторымъ нетерпніемъ м-ръ Стобелль.

Онъ бросилъ на воздухъ монету, и когда оказалось, что капитанская каюта досталась м-ссъ Стобелль, м-ру Чоку стоило большихъ трудовъ убдить свою жену въ преимуществахъ каюты помощника.

— Когда мы снимаемся съ якоря?— освдомился Тредгольдъ-старшій.

— Въ четыре часа, сэръ,— отвтилъ Брискетъ.

М-ръ Стобелль, суровыя черты котораго были озарены необычною для него улыбкою, обернулся къ обществу, заявивъ, что онъ заказалъ въ гостинниц въ половин перваго прощальный завтракъ. Они вернутся на судно въ половин четвертаго.

Капитанъ поклонился, и общество собралось въ обратный путъ, какъ вдругъ явилось неожиданное препятствіе со стороны м-ссъ Чокъ, все еще не примирившейся съ положеніемъ длъ. Она заявила въ самыхъ ясныхъ выраженіяхъ, что не желаетъ завтракать и останется на корабл. Ея мрачное настроеніе угнетающимъ образомъ подйствовало на остальныхъ, и м-ссъ Стобелль съ удивленіемъ замтила, что боле всхъ огорченнымъ казался ея мужъ.

— Вы все испортите своимъ отказомъ,— проговорилъ онъ съ неуклюжею застнчивостью,— я для васъ-то главнымъ образокъ и хлопоталъ… Это будетъ нашимъ послднимъ завтракомъ на суш.

М-ссъ Чокъ отвтила, что она часто завтракала на суш, а потому можетъ и пропустить одинъ завтракъ, и м-ръ Стобелль, окинувъ ее свирпымъ взглядомъ, противорчившимъ его любезнымъ словамъ, отвелъ свою жену въ сторону и пошепталъ ей что-то на ухо.

— Я тоже не поду безъ м-ссъ Чокъ,— заявила м-ссъ Стобелль,— эта душная каюта лишила меня всякаго аппетита.

Лицо м-ссъ Чокъ просвтлло.

— Вамъ не нравится тамъ, дорогая?— спросила она ласково.— Помняемся, если хотите. Что за глупое киданье жребія!

М-ссъ Стобелль согласилась, и Тредгольдъ-старшій, выдержавъ паузу, снова предложилъ дамамъ принять участіе въ завтрак. Не будучи въ состояніи доле противиться, м-ссъ Чокъ уступила, и лодка, управляемая опытными гребцами, принадлежавшими къ экипажу, мигомъ доставила общество на берегъ.

Завтракъ былъ накрытъ въ лучшей комнат, на стол красовались цвты и шампанское.

Лакей, ради такого исключительнаго случая, служилъ съ особенною торжественностью, и даже сама хозяйка порою заглядывала въ залу, чтобы убдиться, все ли въ порядк.

— Пью за нашъ слдующій обдъ на берегу!— сказалъ м-ръ Чокъ, чокаясь съ Эдуардомъ.

— Дайте скоре о себ всточку,— отвтилъ тотъ.

— Черезъ шесть-семь мсяцевъ сообщимъ по кабелю изъ Сиднея,— сказалъ Тредгольдъ-старшій.

— Не тратьтесь на ласковыя слова,— пошутилъ сынъ,— много придется заплатить,— но если, вернувшись домой, вы найдете меня умершимъ отъ переутомленія…

— То я откажусь выдать въ томъ свидтельство!— воскликнулъ отецъ, чувствовавшій себя въ какомъ-то легкомысленномъ настроеніи.

— Какъ-то мы заснемъ сегодня ночью?— проговорила съ дрожью м-ссъ Стобелль:— подумайте только, что дощатая перегородка отдляетъ насъ отъ воды!

— Ну, это не лишитъ меня сна,— сказала м-ссъ Чокъ ршительно,— но я бы цлую ночь не сомкнула глазъ, еслибы я, какъ вы, оставила весь домъ на служанокъ.

— Но вы оставили вашъ домъ безъ надзора,— возразила ей пріятельница.

— Домъ не убжитъ, вс цнности я отослала въ банкъ, ковры выколочены и снесены въ кладовую. Не понимаю, о чемъ думалъ м-ръ Стобелль, не позволивъ сдлать вамъ то же самое.

— Многимъ было бы интересно узнать, о чемъ я думаю,— самодовольно проговорилъ м-ръ Стобелль.

М-ссъ Чокъ презрительно взглянула на него, но, вспомнивъ, что она у него въ гостяхъ, воздержалась отъ замчаній, которыя она могла бы сдлать по этому поводу.

Разговоръ, тактично направляемый Эдуардомъ Тредгольдомъ, вращался преимущественно вокругъ кораблекрушеній, пожаровъ на мор и прочихъ утшительныхъ для обитателей суши сюжетовъ, м-ръ Чокъ угостилъ всхъ разсказомъ о гигантскомъ восьминог, почерпнутымъ изъ сборника морскихъ приключеній капитана Бауэрса, причемъ глаза м-ссъ Стобелль расширились отъ ужаса.

— Ты не увидишь восьминоговъ,— замтилъ ея супругъ,— нечего теб тревожиться изъ-за нихъ.

Онъ всталъ изъ-за стола и остановился у окна, сложивъ руки за спиною и держа во рту сигару.

— А здсь въ гостинниц недурныя сигары,— проговорилъ онъ, вынувъ сигару изо рта и разглядывая ее съ видомъ знатока:— я думаю взять съ собою ящика два.

— Мн тоже это пришло въ голову,— подхватилъ Тредгольдъ-старшій,— пройдемъ въ буфетъ въ хозяину.

М-ръ Стобелль медленно послдовалъ за нимъ, предоставивъ занимать дамъ м-ру Чоку и Эдуарду. Первый — въ лтнемъ сренькомъ костюм, въ рубашк съ отложнымъ воротникомъ и въ галстух узломъ — благодушно попыхивалъ мстною сигарой, заслужившей одобреніе его друзей, и уже собирался подлить себ шампанскаго, когда появившійся въ дверяхъ м-ръ Стобелль позвалъ его помочь имъ въ выбор сигаръ.

— Он — разныхъ сортовъ, а вдь вы — знатокъ по этой части.

М-ръ Чокъ всталъ и сошелъ за ними внизъ, гд, къ большому его удивленію, м-ръ Тредгольдъ схватилъ его за руку и увлекъ за собою въ выходу.

— Что-нибудь случилось?— спросилъ м-ръ Чокъ.

— Мы сейчасъ должны хать на судно,— проговорилъ нотаріусъ тревожнымъ шопотомъ:— команда…— онъ не докончилъ.

М-ръ Чокъ хлопнулъ себя по голов и хотлъ вернуться за шляпою.

— Бросьте!— нетерпливо прервалъ Стобелль,— мы тоже безъ шляпъ.

Онъ подхватилъ его подъ руку, и вс трое быстро направились въ берегу.

— Но въ чемъ дло?— вопрошалъ м-ръ Чокъ, оборачиваясь отъ одного въ другому.

— Капитанъ прислалъ за нами, если мы не прибудемъ немедленно, онъ не отвчаетъ за послдствія,— взволнованнымъ шопотомъ пояснялъ Тредгольдъ,— главнымъ образомъ онъ разсчитывалъ для усмиренія команды на м-ра Чока…

М-ръ Чокъ смертельно поблднлъ.

— Бунтъ?— пробормоталъ онъ дрожащимъ голосомъ: — уже бунтъ?

— Что-то въ этомъ род,— подтвердилъ Стобелль.

Не взирая на большую физическую силу своего пріятеля, м-ръ Чокъ заставилъ его пріостановиться и заговорилъ о полиціи.

— Не надо намъ полиціи,— рзко прервалъ Тредгольдъ: — если вы боитесь, Чокъ, оставайтесь съ дамами, покуда мы не уладимъ дла.

М-ръ Чокъ вспыхнулъ и, выпрямившись, замолчалъ. Питеръ Дёккетъ съ другимъ гребцомъ ожидали ихъ у пристани и, едва давъ имъ время спрыгнуть въ лодку, быстро принялись грести по направленію въ шкун. Сердце у м-ра Чока упало при вид толпившихся на палуб людей, когда онъ поднимался на бортъ, его послднею мыслью была мысль о его жен.

Въ счастливомъ невдніи событій, м-ссъ Чокъ, надвъ тмъ временемъ шапочку и натянувъ перчатки, терпливо ждала возвращенія мужчинъ. Она даже провела параллель между выборомъ шляпокъ и сигаръ, замтивъ благодушнымъ тономъ, что то и другое требуетъ немало времени.

— Еще успемъ,— отвтила она встревожившейся м-ссъ Стобелль:— теперь всего три часа, а мы снимаемся съ якоря въ четыре. Но что это за несносный шумъ и лязгъ?

— Какая-нибудь яхта поднимаетъ якорь,— сказалъ Эдуардъ, подходя къ окну и высовываясь изъ него.— Стой! Что это такое?.. Эй!

— Что случилось?— разомъ воскликнули дамы.

Эдуардъ въ полномъ недоумніи обернулся къ нимъ.

— Это ‘Красавица Эмилія’,— медленно проговорилъ онъ:— она распускаетъ паруса!

— Вроятно, хочетъ испробовать, какъ дйствуетъ машина? Мужъ говорилъ, что капитанъ Брискетъ — очень предусмотрительный человкъ,— предположила м-ссъ Чокъ.

Эдуардъ Тредгольдъ не отвчалъ. Онъ поглядлъ на три, стоявшихъ рядомъ, шляпы, затмъ — на подошедшихъ къ окну и доврчиво смотрвшихъ изъ него дамъ. На ихъ глазахъ шкуна сдлала медленный оборотъ, открывъ такимъ образомъ нагруженную багажемъ лодку, которую она до сихъ поръ заслоняла собою. М-ссъ Чокъ, пораженная, глядла на нее.

— Не можетъ быть, чтобы это была наша!— воскликнула она, задыхаясь:— они, они никогда не… Они, они…

Съ секунду она стояла, глядя на шляпы, а затмъ сбжала внявъ съ быстротою, изумительною для дамы ея лтъ и ея фигуры. М-ссъ Стобелль, поддерживаемая Эдуардомъ, старалась, какъ могла, поспвать за нею, но м-ссъ Чокъ, опередивъ ее, тяжело спрыгнула въ лодку, приказывая перевозчику догнать, во что бы то ни стало, быстро удалявшуюся шкуну.

— Невозможно, сударыня,— отвтилъ тотъ,— у насъ нтъ крыльевъ.

— Гребите сильнй!— энергически воскликнула м-ссъ Чокъ.

Гребецъ, не любившій лишнихъ словъ, указалъ большимъ пальцемъ на ‘Красавицу Эмилію’, уже выходившую въ открытое море.

— Влзьте вотъ на ту скалу и помахайте имъ!— проговорилъ онъ неспшно:— махайте сильнй!

М-ссъ Чокъ съ секунду колебалась, но затмъ, выйдя изъ лодки, продолжала преслдованіе сухимъ путемъ. Минутъ черезъ десять, она, запыхавшись, достигла скалъ, и тамъ, смло стоя на краю утеса, она, къ большому удовольствію небольшой толпы,— разыграла роль живого семафора.

Шкуна, все увеличивавшая скорость своихъ узловъ, не подавала вначал признаковъ жизни, но затмъ собравшаяся у руля группа людей замахала ей шляпами и платками на прощанье.

XI.

М-ссъ Чокъ слдила за шкуною, покуда та не стала блымъ пятнышкомъ на горизонт, ее удерживала здсь слабая надежда на то, что за ними вернутся. Принужденная, однако, примириться съ неизбжнымъ, она съ пылающимъ лицомъ поднялась съ травы, на которой сидла, и принялась громить мужей вообще и своего собственнаго — въ особенности.

— Это все устроилъ мой мужъ,— сказала м-ссъ Стобелль, бросивъ на костюмъ своей пріятельницы взглядъ, не чуждый, легкаго злорадства:— теперь я понимаю, почему онъ не желалъ, чтобы я сдлала себ яхтенный костюмъ…

М-ссъ Чокъ поглядла на нее презрительно-гнвными глазами.

— И вотъ почему онъ веллъ мн взять съ собою всего одинъ сундукъ и не позволилъ запереть домъ,— продолжала м-ссъ Стобелль съ видомъ человка, которому внезапно открылась истина.— Подумайте, что было бы со мною! Я должна сказать, что онъ выказалъ въ этомъ случа заботливость…

— Заботливость!— воскликнула м-ссъ Чокъ, задыхаясь.

— И какъ это я ничего не подозрвала? А онъ еще поцловалъ меня сегодня поутру! На прощаніе, конечно… Я должна была бы знать, что Робертъ всегда поставитъ на своемъ.

— Еслибы вы не убдили меня отправиться на этотъ злосчастный завтракъ, ничего бы не случилось,— проговорила м-ссъ Чокъ глухимъ голосомъ.

— Почему же я знала? Помните, Робертъ еще сказалъ, что онъ, главнымъ образомъ, хлопоталъ для васъ? Мн показалось, что вы были немножечко польщены, но я, по правд говоря, удивилась.

Дрожавшая отъ гнва, м-ссъ Чокъ не находила отвта.

— Ну, нечего тутъ сидть,— философски продолжала м-ссъ Стобелль,— лучше намъ отправиться домой.

— Домой!— воскликнула м-ссъ Чокъ, вспомнивъ о своихъ комнатахъ безъ ковровъ и драпировокъ: — какъ только я подумаю объ этихъ людяхъ, угощавшихъ насъ шампанскимъ и говорившихъ о долгихъ вечерахъ на мор,— я не знаю, что я готова сдлать! И вашъ отецъ былъ однимъ изъ нихъ!..— набросилась, она на Эдуарда, который даже не попытался защитить своего заблуждающагося родителя.

Когда они вернулись въ гостинницу, гд лакей вручилъ м-ссъ Чокъ письмо, лицо ея и осанка были такъ выразительны, что податель письма поспшилъ ретироваться.

Оно было отъ м-ра Стобелля и заключало въ себ лишь нсколько строкъ. М-ръ Стобелль извщалъ, что м-ръ Чокъ былъ заманенъ на судно обманомъ, и заканчивалъ замчаніемъ, что женщинамъ, вообще, не мсто на корабл. Эту фразу, по мннію м-ссъ Стобелль, слдовало считать за нчто врод извиненія.

М-ссъ Чокъ прочла извщеніе, погруженная въ каменное молчаніе, она отказалась отъ чаю и прямо отправилась со своимъ багажемъ на станцію, во время перезда до Винчестера, она продолжала безмолвствовать и, по прибытія туда, похала домой въ кэб, несмотря на убдительныя просьбы м-ссъ Стобелль погостить у нея, покуда ея собственный домъ не будетъ приведенъ въ порядокъ.

М-ръ Тредгольдъ почувствовалъ истинное облегченіе, разставшись съ дамами. Все это путешествіе казалось ему загадочнымъ, а сегодняшнія событія еще усилили его таинственность. Онъ слегка закусилъ, но тишина въ дом угнетала его, и онъ ршилъ прогуляться. Лавки уже были закрыты, на улицахъ — пусто, и онъ задалъ себ вопросъ: не слишкомъ ли поздно зайти къ капитану, чтобы потолковать съ нимъ о случившемся? Занятый ршеніемъ этого вопроса, онъ, незамтно для самого себя, очутился близъ коттеджа.

Сосдніе дома были погружены во мракъ, но въ окн гостиной капитана свтился сквозь драпировку гостепріимный огонекъ. Посл нкотораго колебанія, Тредгольдъ постучалъ. Дверь отворилась, и онъ увидлъ привтливое лицо м-ра Таскера.

— Капитанъ Бауэрсъ ухалъ въ Лондонъ, сэръ.

Тредгольдъ, уже занесшій-было ногу за порогъ, отступилъ, но въ то же время попытался заглянуть во внутренность дома.

— Мы ожидаемъ его съ минуты на минуту,— сказалъ ободряющимъ тономъ м-ръ Таскеръ.

Эдуардъ снова занесъ ногу за порогъ. Конечно, уже поздно, но ему очень необходимо повидать сегодня капитана:

— Миссъ Дрюиттъ въ саду,— объявилъ Таскеръ.

М-ръ Тредгольдъ подозрительно взглянулъ на него, но черты Таскера выражали свойственное имъ простодушіе, и онъ успокоился.

— Не пройти ли и мн въ садъ?— проговорилъ онъ.

— Я прошелъ бы туда, будь я на вашемъ мст, сэръ. Въ саду прохладне.

Луны не было, небо закрылось тучами, и м-ръ Тредгольдъ очутился въ полной темнот, чмъ можно было объяснить его непостижимую вжливость по отношенію въ стройному молодому кипарису, находившемуся въ углу лужайки. Онъ поспшилъ надть шляпу, и его извиненіе по поводу поздняго визита — такъ и осталось недоконченнымъ. Нсколько сконфуженный, онъ прошелъ по саду раза два, не находя того, чего искалъ, какъ вдругъ раздавшійся надъ его головою легкій шумъ — открылъ ему истинное положеніе длъ. Благоразуміе и чувство приличія подсказали ему, что онъ долженъ уйти домой, но сердечное влеченіе склоняло его къ тому, чтобы ссть на скамью у подножія мачты и выжидать событій.

Прислонившись къ спинк, онъ закурилъ сигару, чутко прислушиваясь въ малйшему шуму. Но плнница на вышк не подавала признаковъ жизни. Въ тепломъ воздух чувствовалось благоуханіе цвтовъ, и ничто не шевелилось, за исключеніемъ тни м-ра Таскера на кухонной штор.

Часы сосдней церкви пробили три-четверти, а затмъ — и десять часовъ. Сигара была докурена, и м-ръ Тредгольдъ принялся серьезно обдумывать свое положеніе:

— М-ръ Тредгольдъ!— послышался сверху рзкій голосъ.

М-ръ Тредгольдъ поспшно вскочилъ и устремилъ глаза вверхъ.

— Миссъ Дрюиттъ!— воскликнулъ онъ тономъ невыразимаго изумленія.

— Я спускаюсь,— послышался голосъ.

— Пожалуйста, будьте осторожне. Очень темно… Могу я помочь вамъ?

— Можете — войдя въ домъ.

Тонъ ея былъ такъ ршителенъ и рзокъ, что ему оставалось лишь повиноваться. Онъ сконфуженно шагалъ по гостиной, когда вошла миссъ Дрюиттъ съ раскраснвшимся лицомъ.

— Я зашелъ въ капитану — началъ онъ поспшно,— Джозефъ сказалъ мн, что вы въ саду, но я не нашелъ васъ, а потому взялъ на себя смлость посидть и подождать капитана…

— Вы знали, что я на вышк?— нетерпливо спросила миссъ Дрюиттъ.

— Джозефъ ничего мн объ этомъ не сказалъ, я, не видя васъ въ темнот, я подумалъ, что онъ ошибся.

— Вы знали, что я на вышк?— повторила она съ грозною настойчивостью.

— Я… мн приходило это на мысль,— сознался обвиняемый.

— Знали вы, что я тамъ?

— Да,— проговорилъ онъ медленно, видя невозможность дальнйшаго отпирательства.

— Благодарю васъ,— проговорила она презрительно,— вы знали, что я тамъ, я держали меня въ плну. Истинно джентльменскій поступокъ. Я вижу, что я врно оцнила вашъ характеръ.

— Это — чистйшая случайность,— попытался онъ оправдаться:— я провелъ очень непріятный день въ Бидлькомб, зашелъ сюда, и услышавъ, что вы сидите тамъ наверху, не устоялъ противъ искушенія. Но еслибы я могъ подозрвать, какъ вы меня отчитаете, я, конечно, не позволилъ бы себ…

Миссъ Дрюиттъ, уже положившая руку на ручку двери въ знакъ того, что аудіенція окончена, не смогла удержать взрывъ негодованія.

— Вашъ отецъ и друзья его отправились за кладомъ, принадлежащимъ моему дяд, а вы, проводивъ ихъ, являетесь сюда! Или вы думаете, что его долготерпнію не будетъ конца?

— Кладъ?— воскликнулъ со смхомъ Тредгольдъ:— но вдь вс ихъ планы рушились, какъ только капитанъ сжегъ карту.

— Нечего смяться,— прервала она:— дядя, дйствительно, собирался сжечь карту, и былъ очень пораженъ, удостоврившись, что она исчезла.

— Изчезла?— повторилъ Тредгольдъ тономъ, не допускавшимъ сомннія въ его правдивости: — да разв капитанъ не сжегъ ее? Онъ сказалъ, что она сожжена.

— Онъ намревался сжечь ее,— отвчала она, наблюдая за нимъ,— но кто-то взялъ ее изъ бюро.

— Взялъ ее? когда?— воскликнулъ онъ, и исторія дальняго плаванія вмигъ предстала ему въ настоящемъ свт.

— Въ тотъ самый вечеръ, когда вы ожидали здсь дядю.

— Въ тотъ вечеръ, въ тотъ вечеръ, когда я…— повторилъ машинально м-ръ Тредгольдъ, и вдругъ, выпрямившись, посмотрлъ на нее гнвными глазами:— вы, кажется, думаете, что я взялъ ее?

— Не все ли равно, что я думаю? Вы не будете отрицать, что она — въ рукахъ у вашихъ друзей?

— Да, но вы сказали, что я въ тотъ вечеръ былъ здсь.

Миссъ Дрюиттъ съ негодованіемъ взглянула на него. Кающійся гршникъ исчезъ, и вмсто него передъ нею стоялъ громко требовавшій объясненія дерзкій молодой человкъ.

— Вы кричите на меня!— сказала она сухо.

Онъ извинился, но продолжалъ настаивать. Онъ отвтилъ на ея вопросъ, и проситъ ее, въ свою очередь, отвтить ему. Думаетъ ли она, что онъ взялъ карту?

— Вы, кажется, приказываете мн?— воскликнула она высокомрно.

— Я хочу, чтобы все было на чистоту. Отвтъ за отвтъ. Вы это думаете?

Миссъ Дрюиттъ посмотрла на него, она съ секунду колебалась, но затмъ неохотно сказала:— Нтъ.

Лицо его прояснилось и глаза смягчились.

— Но она — у вашего отца. Какимъ образомъ онъ досталъ ее?

М-ръ Тредгольдъ, покачавъ головою, заявилъ, что если эти три взрослыхъ младенца найдутъ кладъ, онъ готовъ дать навки обтъ безбрачія. На это миссъ Дрюнттъ сказала, что она отвтила на его вопросъ, имя въ виду также предложить ему вопросъ: вритъ ли онъ разсказу ея дяди о схороненномъ въ земл клад?

М-ръ Тредгольдъ попытался вначал увернуться отъ прямого отвта,— исторія показалась ему слишкомъ похожею на романъ,— но въ конц концовъ сознался, что не вритъ.

Двушка перевела духъ, во взор ея отразилась смсь гнва и торжества, но она сухо выразила свое удивленіе по поводу того, что онъ продолжаетъ посщать человка, способнаго говорить ложь. Она не преминетъ передать дяд мнніе о немъ м-ра Тредгольда, а пока желаетъ ему спокойной ночи.

Прощаясь, онъ попробовалъ смягчить ее и извинился за свое поведеніе въ саду, на что она спокойно отвтила, что ничуть не была удивлена. М-ръ Тредгольдъ тотчасъ увидлъ, что онъ сдлалъ ошибку.

— Разумется, войдя въ садъ, я не могъ предположить, что вы находитесь въ такомъ неподходящемъ мст,— проговорилъ онъ съ доброю улыбкою,— будемъ надяться, что это уже не повторится.

Такое заявленіе до того ошеломило миссъ Дрюиттъ, что она не могла выговорить ни слова, и когда капитанъ вернулся домой, онъ засталъ ее сидящею у окна въ застывшей и неудобной поз.

Онъ такъ усталъ посл поздки въ городъ, что она дала ему спокойно поужинать и уже тогда приступила въ изложенію многочисленныхъ преступленій м-ра Тредгольда, причемъ она тщетно ожидала выраженій сочувствія со стороны капитана.

— Я говорилъ теб, что онъ не бралъ карты, а что касается до этихъ безмозглыхъ идіотовъ…

— Но онъ не вритъ вамъ,— воскликнула она, сверкая глазами,— я дала, ему понять, что ему немыслимо являться въ домъ, хозяина котораго онъ считаетъ способнымъ на обманъ.

Капитанъ хладнокровно выбилъ пепелъ изъ трубки и заявилъ, что они живутъ въ свободной стран, гд каждый можетъ имть свое сужденіе, а что касается до этого клада — онъ не желаетъ больше слышать о немъ! И безъ того онъ вызвалъ немало бдъ.

ХII.

Едва м-ръ Чокъ ступилъ на палубу, какъ м-ръ Тредгольдъ схватилъ его за руку и потащилъ въ каюту, шепнувъ, чтобы онъ досталъ свое оружіе, а затмъ шелъ наверхъ. Трепещущій м-ръ Чокъ прислушался къ шуму, топоту и лязгу, происходившимъ надъ его головою, а затмъ съ ршимостью отчаянія принялся собирать и заряжать свое оружіе. Но тутъ онъ услышалъ, какъ щелкнулъ замокъ его двери, и со страху выронилъ ружье: онъ былъ въ плну. Лязгъ превратился, но слышалось топанье ногъ въ тяжелыхъ сапогахъ и хриплый голосъ капитана Брискета. М-ръ Чокъ тщетно пытался собраться съ мыслями, Тредгольда и Стобелля совсмъ не было слышно, даже капитанъ смолкъ, а вскор легкій скрипъ и покачиваніе судна дали ему понять, что ‘Красавица Эмилія’ уже въ пути. Ожиданіе становилось нестерпимымъ, онъ вскочилъ на ноги и принялся стучать въ дверь, но она была изъ прочнаго дерева. Тогда у него мелькнула блестящая мысль,— онъ прицлился въ замокъ и выстрлилъ.

Шумъ выстрла въ маленькой кают былъ оглушительный, крикъ ужаса былъ на него отвтомъ, кто-то стремглавъ взбжалъ по лстниц, и м-ръ Чокъ, держа дымящееся ружье въ рукахъ, старался разглядть въ образовавшееся отверстіе: не попалъ ли онъ въ кого-нибудь? Увидвъ чье-то лицо, онъ снова прицлился, и это лицо, весьма походившее на лицо м-ра Стобелля, мгновенно скрылось.

— Онъ едва не прострлилъ ему голову!— сказалъ Брикетъ, когда м-ръ Стобелль отскочилъ назадъ.

— Совсмъ взбсился!— воскликнулъ, дрожа, Тредгольдъ.— Скажите ему, что все успокоилось, Стобелль.

— Скажите сами!— послдовалъ отвтъ.

Раздался гулъ. М-ръ Чокъ вторично — и на этотъ разъ успшно — выстрлилъ въ замовъ. Капитанъ Брискетъ едва усплъ вскрикнуть, какъ м-ръ Чокъ, съ ружьемъ въ одной рук и съ револьверомъ въ другой, появился на палуб. Крикъ капитана нашелъ себ откликъ среди матросовъ, и трое изъ команды съ необыкновенною быстротою кинулись на форвастель. Юнга и двое другихъ влетли въ камбузъ, перепугавъ повара, тамъ же нашли себ убжище Тредгольдъ, Стобелль и Брискетъ, оставивъ на палуб пораженнаго м-ра Чока въ обществ м-ра Дёккета, присвшаго за рулемъ. Они молча со страхомъ глядли другъ на друга, какъ вдругъ тяжелые шаги заставили м-ра Чока обернуться. М-ръ Стобелль, подкрадывавшійся, чтобы обезоружить его, поспшно ретировался за гротъ-мачту.

— Стобелль!— тихимъ голосомъ окликнулъ его м-ръ Чокъ.

— Все улажено,— отвтилъ тотъ,— опасность миновала.

— Чего же вы прячетесь за мачтою?— спросилъ Чокъ, направляясь въ нему.

Стобелль, не отвчая, снова кинулся въ камбузу, съ быстротою, весьма удивительной при его тлосложеніи.

Все окружающее начало казаться м-ру Чоку необычайно страннымъ. Онъ даже спросилъ себя, не видитъ ли онъ все это во сн? Онъ обернулся и поглядлъ на Питера Дёккета, а Дёккетъ, стараясь успокоительно ему улыбнуться, скорчилъ такую рожу, что Чокъ въ испуг отскочилъ. Онъ осмотрлся и увидалъ, что они уже шли открытымъ моремъ. Тишина и таинственность становились невыносимыми, и онъ, держа палецъ на курк, сталъ осторожно спускаться въ камбузъ, но Стобелль и другіе, замтивъ его, кинулись опрометью заднимъ выходомъ на палубу.

— Да что они вс — съ ума, что-ли, сошли?— освдомился м-ръ Чокъ у Дёккета.

— Нтъ, сэръ, только вы одинъ,— отвтилъ тотъ съ величайшею вжливостью.

М-ръ Чокъ, увидавъ на лстниц три или четыре всклокоченныхъ головы, чуть не выронилъ ружье, инстинктивно онъ сдлалъ шагъ къ Питеру Дёккету, и не мене инстинктивно этотъ долготерпливый человкъ воздлъ руки, умоляя его не стрлять. Блдный и дрожащій м-ръ Чокъ напрасно старался успокоить его.

— Но вы направляете на меня дуло, сэръ, и держите палецъ у курка!— воскликнулъ помощникъ капитана.

М-ръ Чокъ извинился и спросилъ: почему убжали Стобелль и Тредгольдъ?— на что Дёккетъ отвтилъ, что, по всей вроятности, видъ огнестрльнаго оружія дйствуетъ имъ, какъ и ему самому, на нервы. Посл долгихъ переговоровъ и объясненій, экипажъ судна, вмст съ м-ромъ Стобеллемъ во глав, появился на палуб.

— Все улажено, опасность миновала!— заявилъ Тредгольдъ.

— Люди стали смирными, какъ ягнята,— сказалъ Брискетъ, осторожно завладвая ружьемъ, между тмъ какъ Стобелль отбиралъ у друга револьверъ.

М-ръ Чокъ слабо улыбнулся и былъ очень смущенъ, увидвъ, съ какимъ ужасомъ таращатъ на него глаза матросы и упорно держатся поодаль, не взирая на приказаніе капитана: ‘По мстамъ!’ Взявшись самъ за рулевое колесо, Брискетъ шопотомъ объяснилъ, что, въ сущности, бунта не было, Дёккетъ — нервный и склонный къ преувеличенію человкъ, но онъ, Брискетъ, проситъ пощадить чувства товарища и боле не упоминать объ этомъ прискорбномъ инцидент.

— Кто-то заперъ меня, однако, въ кают,— настаивалъ м-ръ Чокъ.

Капитанъ удивился. Вроятно, это случилось по ошибк. Рядъ невроятныхъ случайностей… Но поразительне всего было появленіе м-ра Чока на палуб — и его ршимость.

— Изумительно!— прошепталъ Тредгольдъ.

— Я не зналъ его до сихъ поръ,— замтилъ Стобелль, съ живйшимъ интересомъ оглядывая своего друга.

— Какъ же намъ, однако, быть съ дамами?— воскликнулъ м-ръ Чокъ, замеревъ на мст, при вид появившейся на скал фигуры, отчаянно махавшей платкомъ: — мы должны вернуться за ними!

— При такомъ-то втр, сэръ?— снисходительно посмиваясь, замтилъ Брискетъ:— вы сами настолько опытный морякъ, сэръ, что понимаете, насколько это невозможно.

— А ихъ багажъ?— вспомнилъ м-ръ Чокъ, между тмъ какъ Стобелль совтовалъ ему ‘примириться съ постигшимъ ихъ разочарованіемъ’.

— Когда начались безпорядки, Дёккетъ отослалъ его на берегъ,— пояснилъ Брискетъ,— и, въ виду всего случившагося, я не скажу, чтобы онъ былъ неправъ, сэръ.

— Вы впервые выказали себя въ настоящемъ свт, Чокъ,— сказалъ Тредгольдъ.

— Да онъ меня напугалъ, меня!— воскликнулъ Брискетъ,— вы, сэръ, просто герой!

И при взгляд на расщепленную дверь, а также вечеромъ, когда поваръ, при вид его, едва не опрокинулъ котелокъ съ супомъ,— м-ръ Чокъ, дйствительно, почувствовалъ себя героемъ.

На слдующій день, геройства у него, однако, поубавилось. Втеръ за ночь усилился, и покуда м-ръ Чокъ умывался, полъ каюты непріятно качался подъ его ногами. Было душно, спасти стонали и скрипли, а сапоги и другіе предметы шаловливо катались по полу.

Свжій, прохладный воздухъ оживилъ его, но на палуб было сыро, уныло. Земля исчезла изъ виду, и ему представилось свинцовое небо и безконечное пространство срыхъ волнъ. Тмъ не мене, онъ объявилъ, что не стоитъ уходить въ каюту ради завтрака, и удовольствовался чашкою чая и сухаремъ на палуб. Звонъ чашекъ и запахъ жаркого доносились снизу, и когда Стобелль съ Тредгольдомъ, плотно позавтракавшіе, тоже вышли наверхъ, солнце появилось изъ-за тучъ, и море изъ сраго сразу сдлалось синимъ. Новые паруса блли въ лучахъ солнца, реи пріятно поскрипывали, и друзья, выбравъ удобное мстечко, наслаждались моремъ.

— Чудное утро, сэръ,— сказалъ Брискетъ,— такое ясное и спокойное.

— Да,— коротко отвтилъ м-ръ Чокъ, съ отвращеніемъ смотрвшій на бригъ, видный со штирборта, который то поднимался въ небесамъ, то исчезалъ изъ виду. Тредгольдъ предложилъ пріятелю сигару, но тотъ отказался, и онъ закурилъ самъ съ помощью фитиля, отравившаго атмосферу.

— Кажется, никто изъ насъ не страдаетъ морскою болзнью,— замтилъ онъ.

— Морская болзнь — одно воображеніе, сэръ,— подхватилъ капитанъ Брискетъ,— отъ нея есть врное средство.

— Средство?— освдомился м-ръ Чокъ, взглянувъ на него оживившимися глазами.

— Да, сэръ,— продолжалъ Брискетъ, подмигнувъ Стобеллю, который широко осклабился,— старое, но врное: свинина. Возьмите кусочекъ свинины — и непремнно съ жиркомъ, и пусть поваръ воткнетъ его на вертелъ и подваритъ при васъ — такъ, чтобы жиръ шиплъ и брызгалъ во вс стороны… А всего лучше — сдлайте это сами. Тутъ главное — запахъ…

М-ръ Чокъ съ трудомъ поднялся и, едва волоча ноги, спустился въ каюту.

— Это на всхъ дйствуетъ,— сказалъ Брискеть, улыбаясь Стобеллю, все еще продолжавшему посмиваться:— если человку уже не по себ, этотъ разсказъ доканаетъ его. Не только свинины, онъ и поджаренной ветчины не перенесетъ.

— Воображеніе,— спокойно отозвался Тредгольдъ, продолжая курить.

— Разумется, нужно разсказать умючи. Замтили вы его глаза, когда я сталъ говорить о томъ, какъ она шипитъ и брызжетъ на огн?

— Замтилъ,— сказалъ м-ръ Стобелль, отложивъ свою трубку.

— Нкоторые дополняютъ этотъ разсказъ подробностями, но, по моему, и одного описанія стряпни достаточно.

— Вполн,— сказалъ Стобелль и предложилъ Тредгольду спичку, когда тотъ вздумалъ закурить сигару.

— Благодарю,— я предпочитаю трутъ.

Стобелль положилъ коробку въ карманъ и сидлъ съ застывшимъ лицомъ, устремивъ глаза въ одну точку.

— Говоря о свинин,— началъ снова Брискеть, но Стобелль мрачно уставился на него.

— Опять свинина?… Бдный Чокъ не виноватъ, если онъ не переноситъ…

— Конечно, нтъ.

— Люди не виноваты, если они заболваютъ морскою болзнью…

— Разумется, нтъ, сэръ.

— И тутъ ничего нтъ позорнаго,— продолжалъ Стобелль съ необычнымъ краснорчіемъ,— и… ничего забавнаго тоже нтъ…

— Безъ сомннія, сэръ,— сказалъ удивленный капитанъ:— я именно хотлъ сказать вамъ, разъ уже зашла рчь о свинин…

— Знаю,— загремлъ Стобелль, тяжело поднимаясь съ мста,— или вы думаете, что я глухъ? Болтаете вы, болтаете, бол…

Онъ исчезъ внизу, а капитанъ, обмнявшись улыбкою съ Тредгольдомъ, заложилъ руки за спину и принялся шагать по палуб, раздумывая о томъ, насколько вншность бываетъ порою обманчива.

Черезъ день-два, мореплаватели оправились, и наступила обычная монотонная жизнь на корабл. Недля за недлею они видли только море и небо, и жаждавшій перемны м-ръ Чокъ мечталъ о поросшихъ пальмами островахъ архипелага Фиджи, къ которымъ они держали курсъ. Тмъ временемъ капитанъ и м-ръ Дёккетъ келейно обсуждали между собою причины, по которымъ была предпринята эта экспедиція.

XIII.

— Пробовалъ ли я?— воскликнулъ капитанъ Бауэрсъ съ негодованіемъ:— вс средства были пущены мною въ ходъ.

— Значитъ, нужно придумать что-нибудь другое,— отвтилъ невозмутимый Эдуардъ.— Можно вамъ дать еще ростбифа?

Капитанъ передалъ ему свою тарелку и продолжала.— Вы бы только посмотрли на ея лицо, когда я сказалъ, что иду къ вамъ ужинать! Она, буквально, зашипла, и шипитъ постоянно, какъ только я упомяну ваше имя.

М-ръ Тредгольдъ положилъ ножъ и вилку, которыми собирался нарзать мясо для капитана, и продолжалъ задумчиво сть самъ. Капитанъ, тщетно ожидавшій ростбифа, обезпокоился.

— Вамъ не мшаетъ моя тарелка?— освдомился онъ наконецъ.

— Нисколько.

— Въ такомъ случа, вы, быть можетъ, передадите ее мн?

Впавшій въ разсянность молодой человкъ повиновался, выразивъ сожалніе, что капитанъ не желаетъ взять еще кусочекъ.— Люди большого роста — плохіе доки. Почему бы это?

— Можетъ быть, потому, что имъ иногда не даютъ сть.

М-ръ Тредгольдъ замтилъ, что и это случается, сознаніе вернулось къ нему лишь тогда, какъ голодный капитанъ всталъ самъ, чтобы отрзать себ кусокъ.

— Простите!— воскликнулъ Эдуардъ, расхохотавшись:— я думалъ о другомъ. Не разршите ли вы мн воспользоваться вашею вышкою на день или два? Въ окрестностяхъ есть мстечко, котораго я желалъ бы не терять изъ виду.

— Ничего не имю противъ этого,— отвтилъ капитанъ, не безъ труда сохраняя серьезность.

Два дня спустя, миссъ Дрюиттъ, осторожно выглянувъ изъ окна спальни, увидла м-ра Тредгольда, занявшаго, съ телескопомъ въ рук, обсерваціонный постъ на вышк. Былъ холодный, морозный январьскій день, и она пріятно улыбнулась при мысли, какъ тамъ должно быть холодно.

День за днемъ м-ръ Тредгольдъ храбро влзалъ на мачту и направлялъ трубу на заброшенный коровникъ, находившійся въ трехъ миляхъ отъ дома. На четвертый день, когда капитана не было дома, миссъ Дрюиттъ, случайно выглянувъ изъ окна кухни, пожала плечами и вернулась въ гостиную.

— М-ръ Тредгольдъ, должно быть, очень озябъ, миссъ,— сказалъ почтительно м-ръ Таскеръ, принесшій ей чай:— онъ похлопываетъ себя по груди и дуетъ на пальцы.

Миссъ Дрюиттъ сказала:— А!— и, придвинувъ столикъ къ креслу, отложила книгу и налила себ чашку чаю по вкусу: съ двумя кусками сахару и большимъ количествомъ сливокъ. Въ эту минуту въ дверь постучали, и въ отвтъ на возгласъ миссъ Дрюиттъ: ‘Войдите!’ — ея негодующимъ взорамъ предсталъ м-ръ Тредгольдъ.

Уши и носъ его были ярко-краснаго цвта и глаза слезились отъ холода. Она вопросительно смотрла на него.

— Добрый день!— проговорилъ онъ, кланяясь.

Миссъ Дрюиттъ отвтила на привтствіе.

— Разв капитана Бауэрса нтъ дома?— освдомился м-ръ Тредгольдъ, оглядываясь вокругъ съ нсколько разочарованнымъ видомъ.

— Нтъ.

— Я хотлъ попросить его дать мн чашку чая,— сказалъ м-ръ Тредгольдъ, вздрагивая отъ озноба:— я полузамерзъ, и боюсь, что схватилъ простуду.

Миссъ Дрюиттъ едва не выронила ложку — такъ она была поражена его нахальствомъ. Безъ сомннія, онъ очень прозябъ, носъ его былъ изсиня-красный. Она оглядла уютную комнату, въ которую изъ открытой двери врывалась холодная струя, и повторила, что дяди нтъ дома.

— Благодарю васъ,— сказалъ онъ кротко,— прощайте.

Въ немъ было столько смиренія, что ей сдлалось неловко. За что онъ благодаритъ ее? Притомъ, изъ двери сильно дуло.

— Я могу вамъ дать чашку чая, если желаете,— сказала она, вздрогнувъ,— только, пожалуйста, скоре заприте дверь.

М-ръ Тредгольдъ вошелъ и поспшилъ закрыть дверь. Онъ слъ по другую сторону камина и, отогрвая свои окоченвшіе пальцы у огня, горячо поблагодарилъ ее.

— Вы очень добры,— сказалъ онъ, принимая изъ ея рукъ чашку чая,— я продрогъ до костей.

— Вамъ лучше было бы пройтись скорымъ шагомъ домой для того, чтобы согрться.

— Меня напоили бы тамъ тепловатымъ чаемъ,— сказалъ онъ, грустно покачавъ головою:— никто не заботится обо мн.

Онъ заговорилъ о катаньи на конькахъ, и по мр того, какъ лицо его принимало нормальную окраску, а черты — свойственное имъ веселое выраженіе, состраданіе миссъ Дрюиттъ начало испаряться, и она освдомилась, лучше ли онъ чувствуетъ себя теперь.

— Немного лучше,— отвтилъ онъ, но лицо его вдругъ выразило безпокойство, и онъ слегка похлопалъ себя со стороны лваго легкаго, въ которомъ онъ ощущалъ какое-то колотье.

— Надюсь, что я не заболю здсь,— сказалъ онъ серьезно.

— Надюсь, что нтъ!— рзко воскликнула миссъ Дрюиттъ, считавшая его способнымъ на все.

— Я никогда бы себ этого не простилъ.

Миссъ Дрюиттъ тревожно посмотрла на него и не только сама налила ему третью чашку, но даже разршила закурить папиросу. Опасаясь худшаго, она вступила съ нимъ въ разговоръ и даже поймала себя на томъ, что выразила ему сочувствіе по поводу его безпокойства объ отц.

— М-ссъ Чокъ и м-ссъ Стобелль также очень тревожатся,— сказалъ онъ:— это — далекій путь для такого маленькаго судна…

— А въ конц-концовъ они и клада не найдутъ,— замтила миссъ Дрюиттъ съ женскимъ добродушіемъ.

М-ръ Тредгольдъ, украдкою взглянувъ на нее, спокойно сказалъ, что онъ и не думалъ отрицать существованіе клада, имющагося во владніи капитана.

— Вотъ видите, и вы поврили въ его существованіе!— воскликнула она съ торжествомъ.

— Конечно, я врю въ то, что капитанъ обладаетъ сокровищемъ.

— Цною въ полмилліона?

— Даже боле… Оно безцнно,— проговорилъ онъ, продолжая глядть на огонь.

Миссъ Дрюиттъ выпрямилась въ кресл и затмъ откинулась назадь. Лицо ея сдлалось пурпуровымъ, и она молила небо, чтобы земля разверзлась и поглотила ее — въ случа, если м-ръ Тредгольдъ вздумаетъ обернуться. Она начала смутно сознавать, что если не случится чуда, она никогда не избавится отъ него.

— Да, оно — безцнно,— повторилъ онъ вызывающимъ тономъ.

Миссъ Дрюиттъ молчала. Отвчать было опасно, но и молчать — рискованно. Она нервно позвонила, приказала Таскеру убрать чайный приборъ, размшать уголья въ камин и перевсить дв картины, и лишь посл всего этого, отчасти возстановивъ свое душевное равновсіе, заговорила о живущихъ съ ними по сосдству мальчикахъ.

XIV.

Мсяцъ за мсяцемъ ‘Красавица Эмилія’ медленно подвигалась по направленію къ югу, и вмсто Большой Медвдицы мореходы могли любоваться созвздіемъ Южнаго Бреста. М-ръ Чокъ уже смнилъ свое джерси и морскіе сапоги на полотняный костюмъ, шляпу-панама и полное отсутствіе сапогъ, и въ этомъ вид онъ былъ единственнымъ на корабл предметомъ, доставлявшимъ нкоторое развлеченіе Стобеллю, настроеніе котораго очень страдало отъ вынужденнаго бездйствія. Его отзывы о мор настолько противорчили мысли о путешествіи ради удовольствія, что Тредгольдъ уже не разъ читалъ ему по этому поводу наставленія. Капитанъ Брискетъ тоже выражалъ Питеру Деккету свое недоумніе.

— Неужели вы ничего не можете мн дать отъ м-ра Чока?— спрашивалъ помощникъ.

— Прячется, какъ устрица въ раковину, едва я вздумаю объ этомъ заговорить. Твердитъ, что Тредгольдъ изучаетъ образованіе острововъ и собирается написать о нихъ книгу.

— И мн м-ръ Тредгольдъ говорилъ то же самое, даже спрашивалъ, какъ назвать ее.

— Я знаю, какъ бы я назвалъ его самого!— проворчалъ Брискетъ.

М-ръ Чокъ становился все безпокойне по мр приближенія къ цли. Онъ прохалъ тысячу миль, и не видлъ ничего, кром летающихъ рыбъ и альбатросовъ. Прогуливаясь какъ-то поздно вечеромъ съ капитаномъ Брискетомъ, онъ выразилъ желаніе увидть что-нибудь новое, интересное.

— Вы жаждете приключеній, сэръ,— отозвался тотъ, покачивая головою,— съ полдюжиной такихъ людей, какъ вы, я повелъ бы это судно куда угодно. Вы родились морякомъ. Питеръ Дёккетъ врить не хочетъ, что вы мальчикомъ не были на мор.

— Я всегда думалъ, что полюблю море,— скромно сказалъ м-ръ Чокъ.

— Полюбите?— повторилъ капитанъ:— вы морякъ по природ, и у васъ въ крови буйный духъ, который такъ и рвется наружу. И это безпокоитъ меня и Питера Дёккета — также.

— Безпокоитъ?— повторилъ м-ръ Чокъ.

— Видите ли,— капитанъ глубоко вздохнулъ,— намъ не по сердцу тайна, она тяготитъ насъ.

— Почему?— проговорилъ посл нкоторой паузы м-ръ Чокъ.

— Мы не знаемъ, на какое отчаянное приключеніе вы насъ ведете? Конечно, мы послдуемъ за вами, но согласитесь, что вы не совсмъ справедливо поступаете по отношенію къ намъ.

— Тутъ нтъ ни малйшей опасности,— убдительно произвелъ м-ръ Чокъ.

— Но тайна есть? Вы не станете этого отрицать. Вы таитесь отъ меня?— проговорилъ капитанъ тономъ укора, въ которомъ слышалась непритворная ‘слеза’. Онъ отошелъ и прислонился въ борту, закрывъ лицо руками. М-ръ Чокъ подошелъ и положилъ руку ему на плечо.

— Вы мн не довряете!— глухо сказалъ капитанъ.

— Это не моя тайна, будь она моею, я охотно открылся бы вамъ.

— Что длать, сэръ? Въ первый разъ въ жизни, сэръ, Билль Брискетъ является незаслуживающимъ доврія человкомъ. И я особенно огорченъ тмъ, что это исходитъ отъ васъ.

М-ръ Чокъ молча стоялъ возл него въ горестномъ недоумніи.

— А я доврилъ вамъ тайну, отъ которой зависитъ моя жизнь!— продолжалъ капитанъ съ рзкимъ смхомъ:— вы единственный человкъ, знающій, что я убилъ Веселаго Питта въ Санъ-Франциско.

— Но вдь вы убили его, защищаясь?

— Не все ли равно? Доказательствъ у меня нтъ. По одному вашему слову меня вздернутъ на вислицу. И это еще не все. Команда начинаетъ догадываться, а я, въ качеств капитана, отвчаю за ихъ жизнь. Понимаете ли вы, какой я подвергаюсь отвтственности?

— Команда догадывается!— воскликнулъ пораженный м-ръ Чокъ.

Понизивъ голосъ, капитанъ сообщилъ, что на-дняхъ вечеромъ онъ засталъ матроса заглядывающимъ въ окно, находящееся въ потолк каюты. Отославъ матроса внизъ, онъ самъ заглянулъ въ окно, и увидлъ Стобелля, Тредгольда и м-ра Чока наклонившимися надъ какой-то бумагой. Онъ не желалъ шпіонить, но капитанъ корабля долженъ наблюдать за порядкомъ.

— Это ваше право,— твердо сказалъ м-ръ Чокъ.

Капитанъ не безъ волненія поблагодарилъ его и, стоя съ нимъ у борта, принялся восхищаться красотою моря и созвздій. Подъ впечатлніемъ разговора и чаръ южной ночи, онъ далъ волю своимъ чувствамъ и со странною смсью рзкости и робости заговорилъ о своей престарлой матери, объ одиночеств и печальной дол моряка, о безцнномъ сокровищ истинной дружбы. Онъ обнажилъ всю свою душу передъ сочувствующимъ слушателемъ, но когда изъ какого-то замчанія м-ра Чока онъ понялъ, что тотъ намревается открыть ему тайну, онъ отказался выслушать его по той причин, что его считаютъ за ‘грубаго матроса, которому невозможно довриться’. М-ру Чоку, горячо опровергнувшему такое предположеніе, удалось, наконецъ, убдить капитана въ томъ, что онъ ошибается, и тогда успокоенный Брискетъ заявилъ о своей готовности выслушать то, чего м-ръ Чокъ совершенно не намревался сообщать ему.

— Но, помните,— тономъ предостереженія проговорилъ капитанъ,— не надо никого въ это посвящать, даже Питера Дёккета.

М-ръ Чокъ, такъ неожиданно для себя попавшійся въ ловушку, не видя никакихъ путей отступленія, отвелъ капитана какъ можно дале отъ рулевого и шопотомъ сообщилъ ему о цли плаванія. Когда они разстались передъ отходомъ во сну, капитанъ Брискетъ былъ освдомленъ обо всемъ не мене самихъ членовъ экспедиціи, но онъ успокоилъ совсть м-ра Чока, сознавшись ему, что, въ сущности, онъ съ самаго начала уже догадывался о правд.

Черезъ нсколько дней онъ съ большимъ интересомъ выслушалъ изъ устъ м-ра Тредгольда инструкцію относительно острова капитана Бауэрса, положеніе котораго нотаріусъ попытался опредлить съ возможною точностью. Этотъ островъ предполагалось постить первымъ, и потому зашла рчь о вулканическомъ образованіи острововъ и коралловыхъ рифовъ.

Они шли теперь среди острововъ. Два изъ нихъ остались вдали, но мимо третьяго — простой скалы съ немногими растущими на ней пальмами — корабль прошелъ совсмъ близко,. и м-ръ Чокъ, по внимательномъ разсмотрніи острова въ свой бинокль, объявилъ его необитаемымъ.

Черезъ два дня, со стороны штирборта показался четвертый островъ,— узкая срая полоса земли,— и капитанъ, съ большимъ явтересомъ наблюдавшій за нею, со стукомъ закрылъ свою подзорную трубку и подошелъ къ Тредгольду.

— Вашъ островъ, сэръ!— проговорилъ онъ, видимо довольный.

Смвшій за чаемъ, м-ръ Тредгольдъ поднялся съ мста, выказывая нкоторый интересъ, за нимъ послдовалъ м-ръ Стобелль, и оба съ нескрываемымъ негодованіемъ смотрли на носившагося по палуб м-ра Чока.

Тредгольдъ вооружился капитанскою трубкою, Стобелль — старымъ полевымъ биноклемъ.

— Уврены ли вы, Брискетъ, что это — тотъ самый островъ?— небрежно спросилъ Тредгольдъ.

— Безъ сомннія, сэръ,— сказалъ нсколько удивленный капитанъ.

— Не похожъ онъ на тотъ, что на карт,— шопотомъ сказалъ Стобелль:— гд же гора?

— Можетъ быть, она — въ глубин? Кажется, почва идетъ повышаясь въ середин. Притомъ, тамъ сказано: пригорокъ, а не гора,— заявилъ Тредгольдъ посл продолжительнаго обзора.

Капитанъ, отошедшій изъ деликатности въ сторону, снова приблизился.

— Не помню, чтобы я ране видлъ этотъ островъ, но онъ — тотъ самый, на который вы приказали мн держать курсъ. Ихъ тутъ — около двухсотъ. Если же вы полагаете, что ошиблись, можно попытать счастья съ другими.

— Нтъ,— проговорилъ Тредгольдъ,— должно быть все врно.

М-ръ Чокъ спустился съ верху,— въ глазахъ его свтилась чистйшая радость.

— Далеко ли мы отъ острова?

— Въ двухъ, а можетъ быть — и въ трехъ часахъ,— отвтилъ капитанъ.

Пріятели стали совщаться. М-ръ Чокъ призналъ сомннія Тредгольда неосновательными. Когда, по мр приближенія, ему стали указывать на несоотвтствіе между вншнимъ видомъ острова и очертаніями его на карт, онъ возразилъ, что картографія — цлая наука, и не-спеціалисту легко допустить при чертеж большія неточности.

— Вотъ вашъ пунктъ,— указалъ онъ пальцемъ, причемъ взбшенный Стобелль хлопнулъ его по рук,— мы переночуемъ въ палатк, а завтра съ зарею примемся за поиски.

Когда ‘Красавица Эмилія’, подъ осторожнымъ управленіемъ капитана Брискета, пристала къ обтованному острову, оказалось, что размры его не превышаютъ трехъ-четвертей мили въ длину и двухъ съ чмъ-то — въ ширину. Песчаный берегъ круто спускался въ морю, въ глубин виднлись кокосовыя деревья и другая растительность, что составляло въ общемъ картину, на. которую м-ръ Чокъ взиралъ съ благоговніемъ пилигрима, увидвшаго святыню.

Какъ только бросили якорь, онъ сошелъ внизъ и появился на палуб, обремененный оружіемъ.

Въ лодку положили небольшую палатку, одяла, провизію, колья, заступъ и кирку, и, по отдач приказаній капитану, трое другей отчалили. Сидвшій у руля, Питеръ Дёккетъ ввелъ лодку въ небольшую бухту, откуда удобно было высадиться. Носъ лодки врзался въ песокъ.

— Хорошее мстечко, джентльмены,— проговорилъ онъ,— не думаю, чтобы здсь были люди.

— Мы обойдемъ островъ, чтобы въ этомъ удостовриться,— сказалъ Стоббель,— вылзайте, Чокъ.

Захвативъ ружья, они отправились на рекогносцировку, матросы, по приказанію Дёккета, разбили палатку, вынули състные припасы и ко времени ихъ возвращенія — уже сидли въ лодк, готовые вернуться на корабль.

Странное чувство одиночества охватило м-ра Чока, когда онъ слдилъ за удалявшеюся отъ берега лодкою. Шкуна подъ всми парусами, стоявшая на якор въ полу-мил отъ берега, имла какой-то унылый, нежилой видъ. Ему пришло въ голову: черезъ сколько времени преданный Брискетъ усплъ бы подать имъ, въ случа надобности, помощь, и онъ упрекнулъ себя, что не догадался захватить съ собою сигнальныхъ ракетъ. Задолго до наступленія вечера перспектива ночлега на берегу утратила всю свою прелесть.

— Одинъ изъ насъ долженъ караулить,— сказалъ онъ, когда Стобелль, посл сытнаго ужина и трубки, закутался въ одяло, готовясь заснуть.

Стобелль отвтилъ ворчаньемъ, вскор перешедшимъ въ храпъ. Примру его послдовалъ Тредгольдъ, между тмъ какъ, томимый смутнымъ предчувствіемъ, м-ръ Чокъ продолжалъ бодрствовать, сжимая въ рук револьверъ.

Новизна впечатлній, меланхолическій гулъ прибоя объ утесы и неопредленный слабый шумъ — все мшало ему заснуть. Ему мерещились тяжелые шаги,— перекликавшіеся подъ пальмами, тихіе гортанные голоса… Дважды онъ будилъ друзей и дважды былъ проклинаемъ ими.

— Чмъ это вы толкнули меня въ бокъ? Чуть рёбра не переломали?— спросилъ Стобелль, нжно потирая пострадавшее мсто.

— Мн что-то послышалось,— отвтилъ м-ръ Чокъ,— я бы выстрлилъ, но побоялся задть васъ.

— Выстрлили?— повторилъ Стобелль:— ужъ не дуломъ ли вашего проклятаго револьвера вы ткнули мн въ рёбра? Револьверъ заряженъ, а онъ тычетъ имъ въ людей! Еще о дикаряхъ толкуете!

Онъ зажегъ свчу и, прежде чмъ Чокъ усплъ угадать его намреніе, выхватилъ у него изъ рукъ револьверъ. Затмъ, поднявъ полу палатки, онъ вышвырнулъ револьверъ и, вспомнивъ кстати о ружьяхъ, выбросилъ и ихъ, покончивъ со всмъ этимъ, онъ потушилъ свчу, а черезъ минуту снова погрузился въ сонъ.

Прошелъ часъ, и м-ра Чока, не взирая на его опасенія, начало клонить ко сну. Онъ протянулся-было и натянулъ на себя одяло, но сейчасъ же снова слъ, очнувшись отъ дремоты. На этотъ разъ уже нельзя было сомнваться въ томъ, что онъ слышитъ чьи-то шаги.

М-ръ Чокъ протянулъ руку и принялся расталкивать Стобелля. Чьи-то руки шарили у палатки,— онъ готовъ былъ въ этомъ поклясться.

— А?— промычалъ Стобелль спросонья.

М-ръ Чокъ снова принялся расталкивать его. Тотъ сердито приподнялся, но, прежде чмъ онъ усплъ заговорить, дикій крикъ раздался въ воздух, палатка мгновенно рухнула на нихъ, и они, полузадушенные, отчаянно барахтались въ ея складкахъ.

XV.

М-ръ Стобелль выкарабкался первый и вытянулъ холстъ изъ-подъ своихъ товарищей. М-ръ Чокъ, вскочивъ на ноги и замтивъ стоявшую неподалеку темную фигуру, испустилъ дикій крикъ и кинулся бжать въ глубину острова, а вслдъ за нимъ — и другіе. Пущенные имъ вдогонку обломки коралловъ — еще усилили ихъ прыть. Наконецъ, запыхавшійся м-ръ Стобелль догналъ Чока и остановилъ его, опустивъ ему руку на плечо.

— Подождемъ Тредгольда!— проговорилъ онъ, едва переводя духъ.

— А гд же онъ?— черезъ силу произнесъ м-ръ Чокъ.

— Они… они, должно быть, схватили его… Съ вами ваши пистолеты?

— Вдь вы ихъ выбросили… При мн только ножъ.

Онъ дрожащими пальцами шарилъ за поясомъ, Стобелль, отстранивъ его руку, вытащилъ ножъ изъ футляра и кинулся обратно по направленію къ палатк, м-ръ Чокъ слдовалъ за нимъ нсколько поодаль.

— Смотрите!— крикнулъ онъ вдругъ, замтивъ впереди фигуру человка. Стобелль, съ ножемъ въ рукахъ, бросился къ ней, но его окликнули по имени. Фигура оказалась м-ромъ Тредгольдомъ. Не говоря больше ни слова, они продолжали бжать, покуда не достигли противоположной части острова.

— Они догоняли меня дважды,— отрывисто говорилъ Тредгольдъ,— сорвали съ меня сюртукъ… Какъ я вырвался отъ нихъ — и самъ не знаю…

Онъ кинулся на песокъ и съ трудомъ переводилъ дыханіе, Стобелль чутко прислушивался въ малйшему шуму и всматривался въ темноту. М-ру Чоку показалось, что ночи этой не будетъ конца. Когда разсвло, онъ увидлъ Тредгольда въ порванной рубашк и панталонахъ, а возл него — спящаго крпкимъ сномъ Стобелля.

— Надо подать сигналъ кораблю. Въ этомъ — наше единственное спасеніе!— сказалъ онъ хриплымъ шопотомъ.

Тредгольдъ кивнулъ головою и разбудилъ Стобелля, царило удручающее молчаніе. Они поднялись и направились въ морю, но тутъ у всхъ троихъ вырвался громкій крикъ…

‘Красавица Эмилія’ исчезла!

Стобелль протеръ глаза и выругался, Тредгольдъ и Чокъ смотрли въ безнадежномъ отчаяніи на разстилавшуюся передъ ними необозримую сверкающую морскую даль.

— Должно быть, дикари напали врасплохъ и на нихъ,— вотъ почему они не явились выручить насъ.

Но тутъ Стобелль сдлалъ открытіе: въ бухт оказалась лодка, изъ чего они заключили, что кто-нибудь изъ команды спасся на берегъ. Друзья осторожно двинулись въ мсту стоянки, но, посл самыхъ тщательныхъ поисковъ, они никого не нашли на остров, зато въ оставленной кмъ-то лодк оказалось два боченка прсной воды, два ящика съ сухарями и кое-какіе припасы, а также выброшенное Стобеллемъ оружіе, два топора и куча одежды, поверхъ всего этого лежали немного порванные жилетъ и сюртукъ, за которые съ громкимъ восклицаніемъ схватился Тредгольдъ. Онъ вынулъ изъ кармана объемистый бумажникъ и дрожащими пальцами принялся рыться въ немъ.

— Нтъ карты!— воскликнулъ онъ, между тмъ какъ другіе тупо смотрли на него.— Брискетъ удралъ съ кораблемъ! На насъ напала ночью команда съ нашей собственной шкуны.

Стобелль молча кивнулъ головою.

— Они исчезли вмст съ кладомъ!— прошепталъ Чокъ.

— Итакъ, это не островъ Бауэрса,— проговорилъ съ хладнокровіемъ отчаянія Тредгольдъ.— Но какъ могли они узнать? Кто-нибудь разоткровенничался съ этимъ честнымъ морякомъ?

Дв пары обвиняющихъ глазъ устремились на любезнаго, но склоннаго въ заблужденіямъ м-ра Чока, который, однако, выдержалъ искусъ. Полчаса тому назадъ, онъ рисковалъ быть убитымъ и съденнымъ, теперь на неб сіяло солнце, онъ успокоился, а двадцать-пять лтъ супружеской жизни съ м-ссъ Чокъ — дали ему нкоторую опытность въ благородномъ дл самозащиты.

— А! такъ вотъ насчетъ чего Брискетъ подъзжалъ во мн недли дв тому назадъ!— проговорилъ онъ, и разсказалъ, какъ капитанъ видлъ ихъ разглядывающими карту:— это было очень неосторожно съ вашей стороны, Тредгольдъ,— прибавилъ онъ, радуясь тому, что укоризненный взоръ Стобелля обратился теперь въ сторону Тредгольда.

— И еще я долженъ сказать, что Брискету казалось очень подозрительнымъ поведеніе Стобелля, все время проклинавшаго поздку, предпринятую имъ, будто бы, для удовольствія,— продолжалъ Чокъ. Насталъ чередъ Тредгольда — поглядть съ укоризною на оплошавшаго пріятеля, и они чуть не сцпились между собою, но лукавый м-ръ Чокъ, довольный результатами своей дипломатіи, поспшилъ произвести диверсію, посовтовавъ имъ перенести на берегъ припасы и заняться приведеніемъ въ порядокъ палатки.

День за днемъ они ждали появленія паруса на горизонт, но — тщетно. Кокосовые орхи, застрленныя м-ромъ Стобеллемъ птицы и кое-какая ловившаяся въ залив рыба — разнообразили ихъ столъ. Они научились управлять лодкою и порою вызжали довольно далеко въ море. Какъ-то разъ, въ дождливую погоду, м-ръ Стобелль съ чувствомъ вспомнилъ о своей жен — до такой степени жизнь на берегу казалась ему скучной. Онъ проводилъ время, строя адскіе планы мести Брискету, но однажды Тредгольдъ разбилъ его надежды, заявивъ, что если они спасутся сами и найдутъ его, то и тогда они ничего съ нимъ не сдлаютъ. Во-первыхъ, карта имъ не принадлежала, и они не имли ровно никакихъ правъ на кладъ, а во-вторыхъ, они послужили бы посмшищемъ для всего Винчестера, если бы тамъ узнали исторію съ перепугавшими ихъ до смерти лже-дикарями.

— Онъ похитилъ нашъ корабль,— проворчалъ Стобелль,— за это мы могли бы привлечь его къ суду.

— Возмущеніе въ открытомъ мор!— поддержалъ Чокъ.

— И правда немедленно бы обнаружилась,— рзво сказалъ Тредгольдъ,— а вердиктъ былъ бы таковъ: и подломъ! Если бы мы добыли кладъ, мы могли бы выдлить капитану Бауэрсу его долю, и все уладилось бы, теперь же никто не долженъ знать, зачмъ мы здили.

М-ръ Стобелль свирпо зашагалъ взадъ и впередъ,— онъ не могъ говорить.

— Но если мы спасемся, правда, все равно, обнаружится,— замтилъ Чокъ.

— Мы можемъ сочинить что угодно,— сказалъ Тредгольдъ:— скажемъ, что корабль слъ ночью на мель и разбился въ щепки, а мы спаслись въ лодк. У насъ достаточно времени для того, чтобы сочинить исторію, и никто не станетъ ее опровергать.

Стобелль остановился передъ нимъ я задумчиво нахмурился.

— Я думаю, что вы правы, но если этотъ негодяй когда-нибудь встртится мн,— пусть онъ бережется.

Для препровожденія времени, они выстроили хижину у самой бухты и соорудили изъ дерева мачту, на вершин которой разввался флагъ. Матеріаломъ для него послужили старыя рубашки, весело разввавшіяся по втру, и потерпвшіе крушеніе мореходы надялись, что онъ привлечетъ вниманіе какого-нибудь проходящаго мимо корабля.

XVI.

Тмъ временемъ тайна, столь тщательно охраняемая друзьями, уже сдлалась достояніемъ едва ли не всего Винчестера, и случилось это очень просто. Слдуя тому правилу, что дти не должны имть секретовъ отъ родителей, а дочь его, несомннно, что-то отъ него скрываетъ, м-ръ Виккерсъ подобралъ однажды, въ ея отсутствіе, ключъ отъ ея сундука и нашелъ въ немъ документъ, содержаніе котораго такъ и осталось бы для него тайною, при маломъ его знакомств съ грамотою. Къ счастію, въ лиц друга его и собутыльника, м-ра Уильяма Ресселя, судьба послала ему помощника, благодаря учености этого джентльмена, они кое-какъ добрались до сути, изложенной въ бумаг, и это открытіе совершенно ошеломило ихъ. Селина станетъ богачкой, и если въ мір существуетъ какая-нибудь справедливость, то ея родному отцу не придется работать на старости лтъ. Конечно, сенсаціонное извстіе не замедлило перейти изъ дома м-ра Виккерса въ окрестныя пивныя, гд съ жаромъ обсуждались т шансы на успхъ, которые имются у отважныхъ искателей клада.

Но прошелъ почти годъ, а отъ мореплавателей не было извстій, изъ Сиднея сообщили по кабелю, что никто ничего не знаетъ о судьб ‘Красавицы Эмиліи’, и многіе уже начали считать ее погибшею. Одинъ лишь капитанъ Бауэрсъ, боле опытный въ этомъ отношеніи, еще надялся на счастливый исходъ.

Зато, судя по тону, какимъ говорила о своемъ супруг м-ссъ Чокъ, приписывавшая ему всевозможныя ангельскія свойства, можно было понять, что она уже не надется видть его въ живыхъ. М-ръ Стобелль также являлся передъ отуманенными слезою главами своей жены человкомъ безконечной кротости, способнымъ на величайшее самопожертвованіе.

— За вс годы нашего супружества, я ни рагу не сказала ему дурного слова,— говорила она, изливая свою душу передъ нетерпливо слушавшею ее м-ссъ Чокъ,— онъ ничего для меня не жаллъ, я могла просить чего угодно.

— Почему же вы ничего не просили?— не выдержала м-ссъ Чокъ.

М-ссъ Стобелль поглядла на нее съ негодованіемъ.

— Покуда онъ былъ со мною, мн не нужно было ничего другого. Онъ не могъ жить безъ меня. Однажды я похала погостить къ бдной мам,— такъ онъ прислалъ три телеграммы сряду, приказывая мн вернуться домой.

— Томасъ не былъ эгоистомъ,— прошептала м-ссъ Чокъ: — однажды я прогостила у моей матери шесть недль, и онъ ни слова не сказалъ мн. Уже поздне онъ сознавался, что никогда не переживалъ подобнаго времени.

— Я думаю,— проговорила съ нсколько загадочнымъ выраженіемъ м-ссъ Стобелль.

Самъ капитанъ Бауэрсъ уже началъ терять надежду и съ мрачнымъ видомъ шагалъ по своему коттэджу, но въ это время произошло одно обстоятельство, давшее отчасти другое направленіе его мыслямъ. М-ръ Таскеръ ухитрился, занимаясь пилкою дровъ, поранить себ топоромъ ногу, и такъ основательно, что его пришлось временно отправить домой. Его отвезли въ десять часовъ утра, а въ десять съ четвертью Селина Виккерсъ, въ большомъ передник и съ засученными до локтя рукавами, уже растапливала печь, бросая черезъ плечо отрывистые отвты капитану Бауэрсу, протестовавшему противъ ея появленія.

— Я общала Джозефу и всегда держу свои общанія. Онъ безпокоился о томъ, какъ вы останетесь одни, и я общала придти.

— Я отлично и самъ справлюсь,— повторялъ капитанъ, безпомощно глядя на нее.

— Отрубите себ ногу? Мужчины — мастера на этотъ счетъ.

— Въ отсутствіе миссъ Дрюиттъ я мало бываю дома.

— Тмъ лучше,— сказала миссъ Виккерсъ, шумно раздувая уголья,— вы не будете мн мшать.

— Когда вы окончите ваше дло…— началъ снова капитанъ, но она прервала его:

— Ужъ я сама знаю, что мн длать! Идите къ себ и занимайтесь своимъ дломъ. Вамъ совсмъ не слдуетъ приходить на кухню. Положимъ, мн все равно, что люди скажутъ, но все-таки…

Капитанъ хотлъ сначала телеграфировать Прюденс, отправиться въ контору для прислуги, но затмъ примирился съ положеніемъ длъ.

Миссъ Виккерсъ чистила, скребла, стряпала — на полной вол, и когда, по возвращеніи, капитанъ нашелъ гостиную перевернутою вверхъ дномъ, онъ отнесся къ этому такъ благодушно, что она сочла нужнымъ объяснить свой образъ дйствій. Гостиная давно нуждалась въ полной чистк,— она совсмъ не для удовольствія это длаетъ. Досадно, что пошелъ дождь. Она думала, что капитанъ посидитъ покуда въ саду.

Капитанъ отвтилъ, что это ничего не значитъ, и миссъ Виккерсъ, выжимая мокрую тряпку надъ ведромъ, сообщила, что нога у Джозефа, вроятно, не скоро заживетъ, на что капитанъ, уже стоявшій у дверей въ кухню, отвтилъ, что ему очень жаль это слышать.

— Конечно, бываютъ вещи и похуже,— продолжала миссъ Виккерсъ, намыливая щетку:— гибель на мор, напримръ?— И не получая отвта, она прибавила:— Вроятно, эти джентльмены утонули?

Пользуясь тмъ, что она стоитъ къ нему спиною, капитанъ окинулъ ее гнвнымъ взглядомъ.

Наглость этой двушки превосходила вс границы. Тутъ взоръ его упалъ на бюро, и, при вид торчащаго въ ящик ключа, онъ ощутилъ потребность дать ей урокъ, въ которомъ она давно нуждалась. Онъ перешагнулъ черезъ ведро, шумно повернулъ ключъ въ замк и демонстративно опустилъ его въ свой карманъ. Селина мгновенно измнилась въ лиц, изъ чего онъ заключилъ, что маневръ его удался.

— Вы боитесь, что я украду что-нибудь?— спросила она пылко, видя, что онъ уходитъ.

— Нтъ,— поспшно проговорилъ смутившійся капитанъ,— но у меня взяли изъ этого ящика бумагу, и съ тхъ поръ я всегда держу его на запор.

Миссъ Виккерсъ уронила щетку въ ведро и, медленно поднявшись на ноги, обтерла руки о передникъ. Лицо у нея пошло пятнами, и капитанъ приготовился ‘отчаливать’.

— Уходите изъ моей кухни!— проговорила она глухо и, пройдя мимо него, захлопнула дверь.

Капитанъ остался одинъ въ разоренной гостиной и, глядя въ окно на дождь, закурилъ съ горя трубку. Затмъ, снявъ маленькій стулъ, стоявшій вверхъ ножками на большомъ, онъ занялъ его мсто, глядя безутшно на мокрыя пятна на полу и общій безпорядокъ. По истеченіи часа, онъ украдкою заглянулъ на кухню, Селина Виккерсъ сидла задомъ къ двери,— вроятно, она опасалась встртить его взоръ, и онъ порадовался этому признаку раскаянія. Чтобы не смущать ее, онъ прошелъ наверхъ. Тамъ онъ оставилъ дверь открытою, но внизу ничто не шевелилось. Къ концу второго часа его тревожное состояніе перешло въ отчаяніе. Домъ былъ безмолвенъ, какъ могила, въ гостиной царилъ хаосъ, а сверхъ того — здоровый аппетитъ некстати напоминалъ объ обд. Насвистывая веселый мотивъ, онъ сошелъ внизъ и просунулъ голову въ дверь кухни. Селина сидла въ томъ же положеніи.

— Какъ насчетъ обда?— спросилъ онъ голосомъ, которому попытался придать беззаботную интонацію.

— Уходите!— проворчала Селина:— я не хочу обдать.

— Но я хочу!

— Ну и стряпайте сами!— отвтила миссъ Виккерсъ, не поворачивая головы:— я могу украсть картофелину…

— Не говорите вздора.

— Я не воровка,— продолжала миссъ Виккерсъ,— я работаю боле чмъ кто-либо въ Винчестер и не поживилась чужимъ фартингомъ. Я бдна, но честна.

— Вс это знаютъ,— поспшилъ поддакнуть капитанъ.

— Вы сказали, что бумага вамъ не нужна!— воскликнула она наконецъ, обернувшись къ нему.— Я слышала это моими собственными ушами,— иначе я не взяла бы ее. Если они вернутся, вы получите вашу долю. Вы и сами не воспользовались кладомъ, и другимъ не давали воспользоваться. Да онъ — и не вашъ,— я слышала, какъ вы сами это говорили…

— Хорошо, не станемъ больше объ этомъ говорить!— прервалъ капитанъ.— Если васъ спросятъ, можете сказать, что я зналъ о томъ, что бумага у васъ. Теперь ступайте и вложите ключъ.

Онъ бросилъ ключъ на столъ, и посл недолгаго колебанія миссъ Виккерсъ съ довольною улыбкою взяла его, и въ теченіе слдующаго часа капитанъ слышалъ, какъ она вихремъ летала изъ столовой на кухню и — обратно.

Недлю спустя, она была счастливйшимъ человкомъ въ Винчестер. Эдуардъ Тредгольдъ получилъ сообщеніе по кабелю изъ Ауклэнда: ‘Все живы, возвращаемся домой’, и она, наравн съ м-ссъ Чокъ и Стобелль, также выслушивала сердечныя поздравленія многочисленныхъ друзей. Одно отравило ея радость: лихорадочное состояніе м-ра Таскера при полученіи этого извстія.

XVII.

Къ счастью для состоянія ихъ духа, м-ръ Чокъ съ друзьями, возвращавшіеся домой на судн ‘Серебряная Звзда’, не имли понятія о томъ, что тайна ихъ сдлалась общественнымъ достояніемъ. Миссъ Дрюиттъ съ оттнкомъ презрнія говорила объ искателяхъ клада и очень подчеркивала то обстоятельство, что дядя ея не возьметъ ни гроша изъ этихъ денегъ: онъ не похожъ ‘на другихъ’.

— Отецъ мой и Стобелль поддались уговорамъ Чока, жаждавшаго приключеній,— сказалъ Тредгольдъ однажды, гуляя съ нею по саду.

— А вы будете отъ этого въ выгод.

М-ръ Тредгольдъ выпрямился съ достоинствомъ, противорчившимъ лукавому выраженію его глазъ.

— Я не возьму ни копйки изъ этихъ денегъ,— я стараюсь во всемъ походить на капитана.

— Результатовъ этого старанія до сихъ поръ не замтно.

— Вы мн льстите!— скромно улыбнулся м-ръ Тредгольдъ.

— Льщу вамъ?— возмутилась двушка.

— По поводу моего умнья скрывать свои чувства. Я таюсь до тхъ поръ, покуда не сдлаюсь на него похожимъ, какъ дв капли воды,— вы, прямо, не отличите насъ другъ отъ друга. Я часто завидовалъ ему въ томъ, что у него такая племянница. Когда сходство сдлается полнымъ, тогда…

— Что тогда?— прервала нетерпливо миссъ Дрюиттъ.

— У васъ будетъ… двое дядей вмсто одного.

— Долго ли вы будете говорить такія безсмысленныя вещи?— спросила она, останавливаясь по середин аллеи.

— Я предпочелъ бы говорить вещи, имющія смыслъ.

— Попробуйте.

— Только это очень трудно,— проговорилъ Эдуардъ задумчиво,— трудно — съ вами.

Миссъ Дрюиттъ снова остановилась.

— Для меня,— поспшилъ онъ добавить.

— Я тоже такъ думала, но для всего нужна практика.

— Увряю васъ, у меня — масса здраваго смысла, но я не имю возможности проявить его. Прежде всего, разъ уже рчь зашла о дядяхъ, позвольте мн сказать, что я за вс сокровища міра не согласился бы сдлаться вашимъ дядею… Куда же вы?

— Въ домъ.

— Одну секунду… Вы видите, я только-что началъ здраво разсуждать.

— Я подожду, покуда вы напрактикуетесь.

— Вы не даете мн возможности для этого,— сказалъ Эдуардъ, слдуя за нею,— я хотлъ бы сказать вамъ нчто по секрету, вамъ одной. Неужели вамъ не любопытно?

— Нтъ,— отвтила она, глядя прямо передъ собою.

— Что-жъ? Я могу сказать это и въ дом,— прошепталъ онъ, покоряясь своей участи.

— Тамъ у васъ будетъ больше слушателей: дядя — дома,— сказала двушка, вздохнувъ свободне, когда они поднялись на крыльцо.

Она такъ быстро вошла въ гостиную, что читавшій у окна книгу капитанъ взглянулъ на нее съ удивленіемъ. Отъ него не ускользнуло выраженіе мрачной ршимости на лиц м-ра Тредгольда.

— М-ръ Тредгольдъ пришелъ сюда для того, чтобы говорить о вещахъ, имющихъ смыслъ,— скромно сказала двушка.

— Какъ такъ?— изумился капитанъ.

— Онъ самъ такъ выразился,— отвчала миссъ Дрюиттъ, садясь на низенькій стулъ возл капитана и съ чувствомъ полнйшей безопасности взирая на пришельца,— я сказала ему, что вамъ будетъ интересно его выслушать…

Она отвернулась, чтобы скрыть улыбку, а м-ръ Тредгольдъ и капитанъ обмнялись многозначительными взглядами. Когда она обернулась, лица ихъ были попрежнему непроницаемы, но все-же она инстинктивно придвинулась ближе въ капитану и положила руку, на его колно.

— Надюсь, что рчь будетъ не обо мн?— замтилъ капитанъ посл неловкой паузы.

— М-ръ Тредгольдъ говорилъ именно о дядяхъ,— лукаво сказала Прюденса.

— Но онъ не говорилъ ничего дурного, надюсь?— спросилъ капитанъ съ притворною тревогою.

— Я просто заявилъ миссъ Дрюиттъ, что она счастлива, имя такого дядю, и собирался сказать ей о томъ, какъ я былъ счастливъ, еслибы онъ былъ и моимъ дядею, какъ вдругъ она неожиданно повернула домой. Вроятно, она желала, чтобы вы это слышали?

Миссъ Дрюиттъ вспыхнула отъ такой недостойной вылазки.

— Я самъ хотлъ бы этого, мой милый,— сказалъ капитанъ, глядя на него съ восхищеніемъ.

— Это была бы счастливйшая минута въ моей жизни!— увренно проговорилъ Эдуардъ.

— И въ моей тоже,— храбро поддержалъ его капитанъ.

— Благодарю васъ.

Миссъ Дрюиттъ безпомощно присутствовала при этомъ обмн любезностей, спрашивая себя, скоро ли они кончатъ.

— Вы… вы, кажется, общали показать мн фотографію вашего перваго корабля,— сказалъ посл нкотораго молчаніи м-ръ Тредгольдъ,— но если она наверху, пожалуйста не трудитесь.

— Это совсмъ нетрудно,— поспшилъ отвтить капитанъ, поднимаясь съ мста, причемъ лежавшая на его колн рука Прюденсы безпомощно опустилась. Она повернулась въ м-ру Тредгольду съ серьезнымъ, блднымъ лицомъ, при вид котораго мужество его поколебалось и онъ не находилъ словъ. Съ отчаянія онъ замтилъ, что часы тикаютъ сегодня необычайно громко.

— Нтъ, кажется, такъ же, какъ и всегда.

Часы продолжали тикать среди полной тишины. Наверху капитанъ благороднымъ образомъ исполнялъ свою роль. Онъ съ шумомъ выдвигалъ и задвигалъ ящики, хлопалъ дверцами шкаповъ и крышками сундуковъ. Комизмъ положенія становился нестерпимымъ, и, несмотря на свое негодованіе по поводу обращенія съ нею, миссъ Дрюиттъ чувствовала сильное желаніе разсмяться. Она отвернулась къ окну, и въ ту же минуту Тредгольдъ подошелъ и занялъ мсто капитана.

— Позвать его?— спросилъ онъ тихимъ голосомъ.

— Позвать?— повторила она холодно, но все еще не поворачивая головы:— да, если вы…

Громкій трескъ прервалъ ея слова. Въ усердіи своемъ капитанъ слишкомъ сильно потянулъ на себя тяжело нагруженный ящикъ и, очевидно, не только опрокинулъ его, но полетлъ вмст съ нимъ. Слышно было, какъ онъ началъ чиститься щеткою, и миссъ Дрюиттъ съ величайшимъ трудомъ сохраняла свою серьезность. Ободренный этимъ обстоятельствомъ, молодой человкъ взялъ ея руку.

— М-ръ Тредгольдъ!

Несмотря на постигшее его бдствіе, неутомимый капитанъ снова принялся за свое, и, въ виду шума наверху, Прюденса Дрюиттъ не ршалась произнести ни слова. Она сидла, отвернувшись попрежнему, но Эдуардъ находилъ нкоторое утшеніе въ томъ факт, что она забыла отнять у него свою руку.

— Господь съ нимъ!— воскликнулъ онъ нсколько поздне, когда на лстниц послышалось топанье капитана: — не думаетъ ли онъ, что мы оглохли?

XVIII.

Къ удивленію друзей, не ожидавшихъ ихъ ране ноября или декабря, искатели клада прислали въ конц сентября телеграмму съ извщеніемъ, что они высадились и прибудутъ съ первымъ поздомъ. М-ссъ Чокъ ршила, что, найдя кладъ, они спшатъ вернуться домой по желзной дорог, но капитанъ Бауэрсъ былъ другого мннія. Онъ отправился на станцію, интересуясь видть, какъ будутъ держать себя путешественники, онъ разсчитывалъ занять обсерваціонный постъ гд-нибудь въ углу платформы, но, къ изумленію его, она оказалась запруженною народомъ. Всть о возвращеніи распространилась въ Винчестер подобно огню, и полъ-города явилось на вокзалъ — встртить согражданъ и поздравить ихъ со сказочно-пріобртеннымъ богатствомъ.

Поздъ съ грохотомъ подкатилъ къ станціи, вагонъ съ нашими путешественниками остановился противъ того мста, гд стоялъ капитанъ, и ихъ смущеніе и неудовольствіе — при вид собравшейся толпы народа — было слишкомъ очевидно. Они имли здоровый, загорлый видъ и, посл краткихъ привтствій по адресу м-ссъ Чокъ и м-ссъ Стобелль, поспшили къ выходу. Толпа хлынула вслдъ за ними, и разспросы о клад и приблизительной цнности его мучительно отдавались въ голов осатанвшаго Стобелля. Онъ самымъ безцеремоннымъ образомъ растолкалъ осаждавшихъ его многолтнихъ пріятелей и предоставилъ м-ру Чоку сообщить любопытствующимъ о постигшемъ ихъ кораблекрушеніи.

Капитанъ Бауэрсъ узналъ его подробности на слдующій день. Теперь роли перемнились, и м-ръ Чокъ, внимавшій здсь когда-то разсказамъ капитана, преисполнился гордостью, замтивъ, съ какимъ глубокимъ интересомъ слушаетъ его, въ свою очередь, капитанъ. Разсказъ о самомъ кораблекрушеніи былъ, въ сущности, пустякомъ. Онъ передалъ въ нсколькихъ словахъ о томъ, какъ въ середин ночи ‘Красавица Эмилія’ наткнулась на рифъ, какъ имъ удалось втроемъ спастись въ лодк, какъ во тьм слышались какіе-то крики, а минуту спустя — шкуна со всею командою пошла ко дну.

— Я былъ, прямо, потрясенъ,— обратился онъ къ внимательно слушавшей его миссъ Дрюиттъ.

— Уврены ли вы, что она пошла во дну?— сказалъ капитанъ:— быть можетъ, она просто исчезла въ темнот?

— Пошла во дну, какъ камень. Нашу лодку едва не вовлекло въ водоворотъ. Къ счастью, море было спокойное, и когда разсвло, мы увидли островокъ миляхъ въ трехъ отъ насъ, съ навтренной стороны.

— Гд?— освдомился Эдуардъ, заглянувшій сюда по дорог въ контору.— Вы разсказываете гораздо лучше, чмъ мой отецъ,— продолжалъ онъ: — судя по его словамъ, островъ чуть ли не былъ у васъ на носу.

М-ръ Чокъ нервно вздрогнулъ, онъ повторилъ, что островъ былъ съ навтренной стороны, небо ясное и море спокойное. Они усердно гребли и черезъ часъ достигли берега.

— Кто гребъ?— освдомился Эдуардъ мимоходомъ.

М-ръ Чокъ вздрогнулъ и старался припомнить редакцію м-ра Тредгольда. Нужно поскоре повидать его и условиться относительно деталей.

— Гребли многіе,— отвтилъ онъ уклончиво.— А т, кто отдыхалъ, поощряли гребцовъ.

— Многіе?…— воскликнулъ капитанъ.— А т, кто не гребъ?… Да сколько же васъ?..

— Событія этой ночи представляются мн какъ бы въ туман,— поспшно прервалъ м-ръ Чокъ:— неожиданность катастрофы, гибель товарищей…

— Удивляюсь, что вы и это помните!— сказалъ Эдуардъ, бросивъ въ сторону капитана предостерегающій взглядъ, не замченный м-ромъ Чокомъ.

По достиженіи берега, разсказъ пошелъ какъ по маслу. Онъ описалъ ихъ жизнь на остров — до того самаго дня, какъ ихъ подобралъ торговый австралійскій корабль, съ которымъ они крейсировали три мсяца среди острововъ. Онъ съ видомъ знатока говорилъ о миссіонерахъ, и даже упомянулъ о красавицахъ острововъ Фиджи, прелести которыхъ сильно преувеличены молвою. Выслушавъ, какъ они взяли мста на ‘Серебряной Звзд’, совершавшей рейсы между Лондономъ и Ауклэндомъ, Эдуардъ простился.

Миссъ Виккерсъ, узнавъ о крушеніи своихъ надеждъ, провела безсонную ночь, поутру она приказала отцу умыться и пріодться. Она отправляется къ ‘этимъ тремъ’, и ей нуженъ свидтель. М-ръ Виккерсъ повиновался —насколько это было въ его силахъ, и они отправились въ м-ру Стобеллю.

— Это что такое? Что вамъ нужно?— воскликнулъ м-ръ Стобелль, появляясь на порог столовой.

— Я пришла получить мою долю.

— Долю? Вдь вамъ извстно, что мы потерпли крушеніе?

— Быть можетъ, вы извстили меня объ этомъ въ мое отсутствіе?— возразила миссъ Виккерсъ дрожащимъ, но саркастическимъ голосомъ:— я хочу слышать подробности. За этимъ я и пришла.

Она прошла мимо него въ столовую, сопровождаемая родителемъ. Посл нкотораго размышленія, м-ръ Стобелль занялъ свое мсто за столомъ и отрывистымъ, сердитымъ тономъ передалъ ей о судьб ‘Красавицы Эмиліи’. Миссъ Виккерсъ молча выслушала его до конца.

— Въ которомъ часу корабль слъ на мель?— освдомилась сна.

— Въ одиннадцать,— проворчалъ Стобелль, вытаращивъ на нее глаза.

Миссъ Виккерсъ сдлала отмтку въ своей записной книжк.

— Кто первымъ слъ въ лодку?— спросила она.

М-ръ Стобелль слабо усмхнулся и отвтилъ, что, кажется, Чокъ.

Обративъ на этотъ фактъ вниманіе свидтеля, миссъ Виккерсъ сдлала другую отмтку.

— Далеко ли была лодка отъ корабля, когда онъ пошелъ ко дну?

— Послушайте, однако!…— началъ-было негодующій Стобелль.

— На какомъ разстояніи отъ корабля находилась лодка? Мы желаемъ это знать!— строго вмшался свидтель, но дочь, посовтовавъ ему ‘попридержать языкъ’, повторила вопросъ.

— На разстояніи четырехъ саженъ. А если вамъ нужны подробности,— обратитесь къ Чоку. Я нездоровъ, и мн надола вся эта исторія. Вы не имли права распространять ее.

— У меня есть бумага за вашею подписью, и я хочу знать правду. Великъ ли этотъ островъ?

— А какого цвта были островитяне?— снова вмшался съ нескромнымъ любопытствомъ м-ръ Виккерсъ.

— Убирайтесь вонъ!— загремлъ Стобелль, поднимаясь, и м-ръ Виккерсъ довольно поспшно двинулся въ выходу, за нимъ медленно послдовала его дочь, но у двери она обернулась.

— Я вамъ не врю,— рзво проговорила она,— я не врю, что корабль потерплъ крушеніе.

— Какъ? Что такое?— вытаращилъ на нее глаза Стобелль.

— Да, я не врю! Вы завладли кладомъ, и желаете лишить меня моей доли, но я этого такъ не оставлю. Подождите. Вы еще обо мн услышите.

М-ръ Тредгольдъ собирался въ контору, но, признавая права миссъ Виккерсъ, онъ сообщилъ ей свою версію о крушенія, нсколько развившуюся отъ разсказа м-ра Стобелля, и ему было не по себ, когда она, вынувъ карандашъ, записала его показанія. Онъ посовтовалъ ей обратиться за подробностями въ м-ру Стобеллю.

— Мы только-что отъ него,— отвтила миссъ Виккерсъ, и глава ея зловще блеснули:— вы говорите, что лодка находилась въ минуту крушенія въ двухъ или трехъ-стахъ саженяхъ отъ корабля?…

— Боле или мене,— осторожно сказалъ м-ръ Тредгольдъ.

— Я поняла изъ разсказа м-ра Стобелля, что это было въ полу-мил.

— Весьма можетъ быть.

— М-ръ Стобелль сказалъ, что она была въ четырехъ саженяхъ!…— воскликнула Селина возбужденно.— Я все записала. Вы потерпли такое же крушеніе, какъ и я сама.

— Мы потерпли большее крушеніе,— вмшался неугомонный м-ръ Виккерсъ.

Допросъ м-ра Чока еще боле усилилъ подозрнія миссъ Виккерсъ, и, приведя въ порядокъ показанія подсудимыхъ, она не замедлила огласить ихъ передъ всмъ Винчестеромъ. Она громко кричала, что ее ограбили, и даже подкарауливала вашихъ мореходовъ на улиц, требуя отъ нихъ своихъ денегъ. Одного только они не могутъ отнять у нея: Джозефа, ея лучшее сокровище.

И м-ръ Таскеръ глубоко вздыхалъ при такой высокой оцнк своей особы.

XIX.

Мсяцъ спустя, въ чудный осенній вечеръ, капитанъ Брискетъ съ Питеромъ Дёккетомъ сидли на балкон гостинницы въ Хольмут, приморскомъ городк, миляхъ въ сорока отъ Биддлькомба. Дёккетъ имлъ мрачный видъ, но капитанъ Брискетъ съ упованіемъ поглядывалъ въ сторону покачивавшейся на волнахъ, ‘Красавицы Эмиліи’.

— Намъ слдовало прохать прямо въ Биддлькомбъ,— проговорилъ Питеръ.

— И надлать переполоху? Лучше мы подготовимся. Повтори-ка исторію еще разокъ.

— Я уже повторялъ ее три раза, и всякій разъ она кажется мн еще неправдоподобне.

— Пустяки,— возразилъ, покуривая, Брискетъ:— мы возвращаемъ имъ корабль и карту. Чего же еще?

— А вотъ узнаете! Они какъ разъ махнутъ вторично за кладомъ.

— Послалъ бы я за нимъ этого капитана Бауэрса!— нахмурился Брискетъ:— безъ его дурацкой выдумки, мы бы не пошли на такое дло. Мало повсить его!

— Я полагаю, для нихъ лучше — не знать о томъ, что подобнаго острова совсмъ не существуетъ?

— Конечно. Мы возвращаемъ имъ карту, стоющую полъ-милліона. Ну, а какъ же съ разсказомъ?

Осушивъ кружку съ пивомъ, м-ръ Дёккетъ, деревяннымъ голосомъ, приступилъ къ изложенію ‘фактовъ’.

Узнавъ о существованіи клада, команда связала ихъ во время сна и, поутру, угрозами принудила ихъ вести корабль къ острову, на которомъ находится кладъ. Матросъ Семъ Бетсъ зналъ, что островъ, на который съхали джентльмены — не тотъ, такъ какъ онъ слышалъ вечеромъ, какъ Брискетъ сознался Дёккету, что ошибся въ вычисленіяхъ, и собирался утромъ на берегъ — предупредить владльцевъ. Они долго крейсировали среди острововъ и, наконецъ, однажды ночью, воспользовавшись тмъ, что матросы перепились на берегу, взяли троихъ туземцевъ и поспшили на островъ, на которомъ остались хозяева,— но уже не нашли ихъ тамъ. Старыя подтяжки и сапогъ м-ра Стобелля служатъ вещественнымъ доказательствомъ.

— Надо завернуть ихъ въ газету,— сказалъ Брискетъ, вытаскивая эти реликвіи изъ-подъ стола.

— Пускай-ка они опровергнутъ это! Команда разбрелась… Кстати, какъ узнала команда о существованіи клада?

— Отъ м-ра Чока. Вдь сказалъ же онъ вамъ.

По дорог въ Винчестеръ, Питеръ Дёккетъ снова принялся убждать своего шефа — сбжать.

— И околть съ голоду?— прервалъ Брискетъ.— А мое морское свидтельство? А твое?

Они прямо отправились къ м-ру Чоку, но, узнавъ, что онъ находится въ коттэдж ‘Солнечныхъ Часовъ’, поспшили туда. Старые дома казались очень живописными при лунномъ свт, и пріятели даже пріостановились у крыльца.

— Такъ вотъ гд живетъ этотъ старый пиратъ!— проговорилъ Брискетъ.— Ну, подтянись, старина!

Онъ громко постучалъ кулакомъ въ дверь.

Внутри дома гулъ голосовъ мгновенно смолкъ, кто-то крикнулъ: ‘Войдите!’ — и, вступивъ въ комнату, Брискетъ увидлъ всхъ трехъ своихъ жертвъ, играющихъ въ вистъ съ капитаномъ Бауэрсомъ.

Тредгольдъ и Чокъ полу-приподнялись, Стобелль, опершись обими руками на столъ, смотрлъ на него съ разинутымъ ртомъ.

— Добрый вечеръ, джентльмены!— проговорилъ задушевнымъ голосомъ Брискетъ и, схвативъ руку м-ра Чока, потрясъ ее.— Радъ видть васъ, сэръ. Погляди-ка на него, Питеръ!

Но м-ръ Дёккетъ, конфузливо улыбаясь, жался у двери.

— Это онъ!— воскликнулъ Стобелль, переведя духъ:— это Брискетъ! Это Брискетъ! Поверните-ка ключъ въ замк, Чокъ! А теперь я долженъ сказать вамъ пару словъ. Я не видлъ вашу безобразную рожу со времени…

— Катастрофы!— громко и поспшно прервалъ Тредгольдъ.

— Со времени…

Сознаніе вернулось къ м-ру Стобеллю. Съ секунду онъ колебался, а затмъ, съ искаженнымъ отъ гнва лицомъ, безсильно опустился на мсто. Месть ускользала изъ его рукъ.

— Мы съ Питеромъ высадились только сегодня и поспшили сюда,— сказалъ Брискетъ.

— Знаю, знаю,— сказалъ Тредгольдъ, вставая я подавая ему руку,— мы очень рады, что вы спаслись.

Онъ не безъ труда пожалъ руку Дёккета, такъ какъ этотъ джентльменъ, побуждаемый смутнымъ опасеніемъ, пытался выдернуть у него руку, и самъ Брискетъ поглядлъ на него подозрительно, опасаясь ловушки.

— Значитъ, вы не пошли ко дну вмст съ кораблемъ?— спросилъ очень заинтересованный капитанъ Бауэрсъ.

Брискетъ онмлъ отъ изумленія, но Тредгольдъ, стоявшій спиною въ другимъ, выразительно подмигнувъ ему, проговорилъ, что если капитанъ Брискетъ и не потонулъ, то онъ, безъ сомннія, былъ послднимъ, покинувшимъ корабль, а м-ръ Дёккетъ — предпослднимъ.

М-ръ Дёккетъ, не довряя этимъ любезностямъ, съ тоскою поглядывалъ на дверь, и Брискетъ начиналъ подумывать, что надъ ними потшаются.

— Разскажите, какъ вы спаслись,— продолжалъ Тредгольдъ,— или, быть можетъ, вы желаете знать сначала, какъ спаслись мы?

— Пожалуй, такъ будетъ лучше,— произнесъ недоумвающій Брискетъ.

М-ръ Тредгольдъ поспшно передалъ обстоятельства, при которыхъ произошло крушеніе ‘Красавицы Эмиліи’. Ни одинъ мускулъ не дрогнулъ въ лиц капитана Брискета, но перемна въ лиц м-ра Дёккета и его мимика были такъ поразительны, что разсказчикъ терялъ по временамъ нить повствованія.

— Ну, конечно, вы спаслись въ другой лодк и не замтили васъ въ темнот?— нервно заключилъ м-ръ Тредгольдъ, косясь въ сторону Джозефа, подавшаго виски и медлившаго у дверей.

Мозги Брискета усиленно заработали въ указанномъ ему направленіи. Онъ развязно слъ, скрестилъ ноги и широко улыбнулся.

— Вы правы, сэръ, я не замтилъ васъ въ темнот.

— Славный вы капитанъ, нечего сказать!— воскликнулъ негодующій капитанъ Бауэрсъ:— бросаете корабль и предоставляете пассажирамъ спасаться, какъ хотятъ!

— Я держу отвтъ только предъ моими хозяевами,— отвтилъ Брискетъ.— Имете ли вы ко мн какія-нибудь претензіи, джентльмены?

Тредгольдъ и Чокъ поспшили успокоить его, и капитанъ Брискетъ, посл нкотораго колебанія, проговорилъ, что имъ съ Дёккетомъ было бы очень пріятно получить часть жалованья.

— Жалованья?..— повторилъ пораженный Тредгольдъ.

Брискетъ выразительно подмигнулъ въ сторону капитана Бауэрса и отвтилъ, что они удовольствовались бы двадцатью фунтами — въ счетъ жалованья.

Тредгольдъ, переглянувшись съ друзьями, предложилъ Брискету зайти завтра для переговоровъ, но Брискетъ настаивалъ на немедленной уплат двадцати фунтовъ. Остальное можно выслать. Они узжаютъ сегодня же.

— Но намъ необходимо о многомъ переговорить,— сказалъ Тредгольдъ, думая о шкун:— я хотлъ кое-что узнать о… о корабл.

— Я готовъ сообщить вамъ все, что угодно, сейчасъ же,— некстати согласился Брискетъ,— только позвольте намъ сперва деньги.

Къ счастью или въ несчастью, Тредгольдъ побывалъ сегодня въ банк, и, не слушая убжденій капитана Бауэрса и брани Стобелля, онъ, посовтовавшись съ Чокомъ, вынулъ бумажникъ и, отсчитавъ деньги, передалъ ихъ Брискету.

— А вотъ вамъ чекъ на остальныя,— сказалъ онъ, пытаясь улыбнуться, и написалъ нсколько словъ на лоскутк бумаги.

Брискетъ взялъ его съ довольною улыбкою, и Дбкветъ прочелъ черезъ его плечо: ‘Гд ‘Красавица Эмилія’?’

— Не дадите ли вы мн росписку?— многозначительно спросилъ Тредгольдъ, подвигая къ нему бумагу и карандашъ.

Капитанъ Брискетъ подумалъ, пососалъ карандашъ, затмъ сталъ писать и, окончивъ, заставилъ подписаться и Дёккета.

М-ръ Тредгольдъ улыбнулся такой предусмотрительности, но улыбка мгновенно исчезла съ его губъ, когда онъ взялъ въ руки бумагу — простую росписку въ полученіи двадцати фунтовъ. О ‘Красавиц Эмиліи’ — ни слова.

— Да, тяжелое время мы пережили,— сказалъ Брискетъ, укладывая деньги въ бумажникъ и глядя прямо въ глаза Тредгольду:— когда корабль слъ на мель, я пошелъ во дну вмст съ нимъ. Не помню, какъ я выплылъ,— Питеръ вытащилъ меня за волосы — спасибо ему. Къ несчастью, сэръ, насъ отнесло теченіемъ въ другую сторону, черезъ шесть дней насъ подобралъ корабль, направлявшійся къ Мельбурну. Тамъ матросы вс разбрелись, кто куда, и мы съ Питеромъ остались вдвоемъ. Съ тхъ поръ мы не разставались…

— И не разстанемся,— сказалъ съ волненіемъ м-ръ Дёккетъ, выразительно поглядывая на оттопырившійся грудной карманъ капитана.

— Какъ только я подумаю объ этой чудной маленькой шкун, лежащей теперь на дн морскомъ, сердце у меня надрывается!— сказалъ Брискетъ, попрежнему глядя прямо въ глаза м-ру Тредгольду.— Ну, а теперь — мое почтеніе, джентльмены!

— Мы еще увидимся завтра,— поспшно сказалъ Тредгольдъ.

Брискетъ покачалъ головою. Они съ Питеромъ очень торопятся. Они намрены пустить въ ходъ свои небольшія сбереженія и пріобрсти шкуну…

— Шкуну?— со страннымъ взглядомъ проговорилъ Тредгольдъ.

— Да, прехорошенькую маленькую шкуну, и если вы, джентльмены, ничего противъ этого не имете, мы съ Питеромъ желали бы назвать ее ‘Красавицей Эмиліей’. Питеръ немного сентименталенъ, но я не осуждаю его за это… Покойной ночи!

Онъ медленно открылъ дверь, и сентиментальный Дёккетъ, все еще державшій свертокъ съ сапогомъ м-ра Стобелля, радостно проскользнулъ въ нее. Капитанъ послдовалъ за нимъ, но затмъ пріостановился и просунулъ въ комнату свое красное лицо.

— Еще одно,— проговорилъ онъ лукаво:— она необыкновенно похожа на нашу погибшую ‘Красавицу Эмилію’. Доброй ночи!

Дверь захлопнулась, но Тредгольдъ и Чокъ не шевелились. Они тупо уставились на дверь, и ихъ неподвижность обезпокоила даже м-ра Стобелля, отличавшагося тугимъ соображеніемъ.

— Случилось что-нибудь непріятное?— спросилъ капитанъ Бауэрсъ.

Отвта не было. Стобелль, тяжело поднявшись съ мста, двинулся къ выходу. Тредгольдъ и Чокъ машинально послдовали за нимъ и, остановясь въ дверяхъ, безмолвно смотрли на дорогу, ведшую къ долин ‘Солнечныхъ Часовъ’.

Капитанъ Брискетъ и его врный помощникъ исчезли.

Съ англ. О. Ч.

‘Встникъ Европы’, NoNo 8—9, 1905

OCR Бычков М. Н.

ИСКАТЕЛИ КЛАДАРОМАНЪ.

I.

II.