ИЛЬКИН ФАРТ
ИЛЬКИН ФАРТ
ПРИМЕЧАНИЯ
ПРИМЕЧАНИЯ
Илькин фарт, Шилов Степан Самойлович, Год: 1912
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Шилов С. С. Месть Сухой протоки (рассказы и повести).
Благовещенск, Амурское отд. Хабаровского кн. изд., 1960
Мать дала Илюшке гривенник на свечку и долго наказывала:
— Ты уж, Иленька, не забудь. Обязательно зайди в лавку. А то без свету останемся!
Потом погладила его по голове и затворила за ним дверь.
Еще бы Илюшка не послушался матери! ‘Беспременно-разбеспременно’ купит. Он уж, слава богу, не ребенок. Сам понимает! Что он, слепой, что ли? Разве не видит, как бьется мать? Нет, Ильке сласти-то даже и на ум не пойдут!
Совсем другое у него на уме!
Мальчишки кругом бойко торговали газетами. Илюшка знал, что лишний гривенник — дело неплохое: нужды-то по дому, как говорится, до глаз. Мать, чтобы заработать копеечку, полы мыть к соседям ходит! А уж ‘лишние’ десять копеек ей — одно удовольствие.
Петька Клок — мальчишка рвань и шалопай — поддакнул Ильке и охотно, с большой скидкой, уступил ему пачку старых газет.
С этими газетами Илька походил час, походил два. Денежки ухнули: никто газет не брал, а один барин пригрозил Илюшке даже городовым.
Тогда Илюшка сел около забора и стал реветь. Тер глаза и кричал до тех пор, покамест дама в шляпе с колесо, узнав в чем дело, не дала ему четвертак.
Вот это да! Илюшка глазам своим не верил! Сначала он хотел тут же броситься к матери.
Но попадись же ему навстречу Сергунька Крендель, дружок!..
Сергунька был человек осторожный и первым делом посоветовал Ильке завернуть деньги в бумагу.
— Обронить можно, а ведь здесь — ух ты! — два серебряка!
Они долго рассматривали денежки со всех сторон, и хоть завидно было Сергуньке, но он обрадованно говорил:
— Теперь тетка накупит тебе всякую-всячину!
Потом просил еще раз и еще раз показать монетки, пробовал даже на зуб и все бормотал:
— Может быть, и мне дадут, а? А то, может, я где найду серебряк. Вон Гришка — когда ж это? — третьего года полтинник нашел…
Прямо перед ними был большущий пятиэтажный дом, в котором беспрерывно ухал оркестр. Здесь была лотерея, а у подъезда стоял человек и зазывал: ‘Большой выигрыш при ничтожном риске, большой выигрыш при ничтожном…’
Это была удивительная лотерея! Почти всяк уходил с вещью!
Приятели насчитали уже с дюжину гимназистов, то весело дующих в выигранную дуду, то распугивающих собак хлопушками.
Когда же к ним подошел Сеня Цуцик и рассказал, какая ‘штуковина’ стоит среди выигрышей, Сергунька мечтательно сказал:
— А если подфартунит, так и ее можно… То же самое!..
…Тяжелые минуты пережил Илька, купив за четвертак билетик. Он не мог оставаться на одном месте. Его и трясло и морозило: ‘все на карте’!.. Мать с ее бессонницей и слезами… Он сам, с его отчаянным стремлением выложить перед ней на стол два звонких серебряка!.. И это новое, навеянное Сенькой и Сергунькой!
Ильке очень хотелось убежать отсюда — ‘просто невмочь’, но товарищи были решительно против:
— Авось, Илюша!.. Может как раз ты ту штуковину отхватишь!
‘Та штуковина’ — красивая фарфоровая фигурка — белела среди груды пустяковых, недорогих вещей.
Илька вставал, снова садился, снова вставал, из памяти его не выходили и мать, и беспросветная нужда, и как она, задыхаясь, моет чужие полы…
— Илька, слышишь!
Сенька и Сергунька с обеих сторон вцепились в его руки.
Дорогой выигрыш — белая фигурка — пал на Илюшкин билет!
Какой-то седоусый барин давал ему за статуэтку сто рублей. Уже вытащил красный бумажник, уже стал отсчитывать… Илюшка ошалел от радости и, наверное, отдал бы выигрыш покупателю, но какая-то барышня в черном платье торопливо сказала ему:
— Не продавай, мальчик. Дадут больше.
А Сергунька — бледный и тяжело дышащий — сдавленно шептал:
— Держи крепче!.. Пойдем к твоей матери… Не отдавай!
И Сенька тоже:
— Ни в коем разе!
В каком-то полусне шли они по длинной шумной улице. Прохожие с любопытством оглядывали мальчишек. О чем-то спрашивали, но они ничего не отвечали. Илька крепко держал статуэтку, а Сергунька и Сенька были готовы каждую минуту пожертвовать жизнью, чтобы защитить товарища от нападения.
Через полверсты, когда они вступили на пустынную улицу, Илька перевел дух, поставил драгоценную ношу на тротуар и от всей полноты своего маленького сердца выдавил:
— Слава тебе, господи! — и перекрестился.
Сенька удивленно взглянул на него, смешливо скосил глаза и фыркнул.
А Сергунька вдруг всхлипнул:
— Ты, Илюша,— сказал он робко,— нам потом… хоть немножко?..
— Вот не сойти с места! — ответил Илька. — Разве я не знаю, что вы тоже… раз в месяц щи варите!
Они шли уже своим кварталом и до дому было совсем близко, когда повстречались с митриевскими ребятами. Те шли играть в бабки.
Илька затрясся всем телом, когда увидел среди них Изотку — своего лютого недруга.
Изотка еще издали ухнул:
— Кривоуловцы! Ага!
И стал о чем-то шептаться с другими.
Сергунька, хитрец, был наготове:
— Мы будем драться, а ты беги. Кругом митриевских, по-за огородам!
— Беги! — решительно сказал Цуцик и стал засучивать рукава.
Но Изотка, сильный и ловкий, сразу же смял Сергуньку, подставил ножку Сеньке и настиг Ильку.
Илька не защищался: он лишь согнулся над статуэткой и замер. Изотка ударил его в бок ногой, потом хлестнул наотмашь по лицу и, когда Илька упал, схватил статуэтку и раскрошил ее оземь…
Илька вернулся домой глубоким вечером.
В избе было темно. Мать, постанывая, лежала, на койке.
— Опять леденцы?.. Разве есть у тебя жалость? Бейся, как черт, мучься, а он — последние копейки!.. Умереть бы мне… Ох!
И тупо, надрывно плакала.
Илька могильно молчал и плевал сгустками крови.
Ох, какая же тоска! Вот сказать бы такое страшное-страшное слово, чтоб всему, всему конец!
За стенами стояла глухая, равнодушная, черная ночь’
1912
Рассказ впервые опубликован в газете ‘Думы Забайкалья’ (No 339, 6 мая 1912 г.).
Так же, как предыдущий рассказ, был отобран для задуманного С. Шиловым сборника.