А. Михайловъ.
А. Михайловъ.
Революціонный анабаптизмъ.
Революціонный анабаптизмъ.
Историческіе очерки.
С.-ПЕТЕРБУРГЪ.
Типографія С. Добродева, Ковенскій, д. 14.
1889.
ИКАРІЯ.
ИКАРІЯ.
(Очеркъ).
КОНЕЦЪ.
Икария, Шеллер-Михайлов Александр Константинович, Год: 1889
Время на прочтение: 35 минут(ы)
Іюльская революція во Франціи была однимъ изъ тхъ несчастныхъ выстрловъ, однимъ изъ тхъ промаховъ, которые производятъ смятеніе всюду и не измняютъ ничего нигд. Чуть не на другой день посл ея окончанія вс уже чувствовали, что попытка была крайне неудачна, что должны послдовать какое-то новое волненіе, новая смута, новая революція. Вс только напряженно спрашивали: ‘но когда-же?’ Этотъ вопросъ оставался открытымъ, безъ отвта, восемнадцать лтъ,— восемнадцать лтъ, въ которые воздвигались баррикады въ Ліон, съ кровавой рзней на улицахъ, писались книги Виллерме и Энгельса о страшномъ положеніи рабочихъ во Франціи и Англіи, шла агитація со стороны карбонаріевъ юной Италіи, Мадзини, Гарибальди, Кошута, происходили процессы сенъ-симонистовъ, сгущались везд какія-то грозовыя тучи и слышались отдльные громовые удары недовольства, смутъ и возстаній во всей западной Европ. Трудные это были годы — годы страха и надеждъ, отчаянья и упованій. Перечитайте письма Гейне и Берне, ‘Письма изъ Франціи и Италіи’ и ‘Съ того берега’ и вы поймете, что передумало, перестрадало то поколніе людей сороковыхъ годовъ, которое теперь мало-по-малу уже сошло или сходитъ въ могилы. Одинъ изъ французскихъ дятелей какъ-то-сказалъ: ‘мы танцуемъ на вулкан’. Точно такое же ощущеніе испытывали въ эти тяжелыя восемнадцать лтъ вс мыслящіе люди, къ какимъ бы партіямъ они ни принадлежали. Волненія въ Италіи, во Франціи заставляли ежедневно ждать, что вотъ — вотъ случится нчто серьезное, страшное, ршительное, но на другой день оказывалось, что ничего такого особеннаго не случилось: кто-то дрался на улицахъ, кого-то сослали на галеры и все старое осталось по старому.
И вдругъ въ это-то мрачное время появляется книга, въ которой описывается страна, незнающая ни революцій, ни нищеты, ни преобладанія однихъ сословій надъ другими, полная однхъ тихихъ радостей и счастія, зиждущаяся на великой иде ‘братства’. Она, эта книга, казалось, обращалась снова къ больному человчеству съ великими словами утшенія ‘придите ко мн вс трудящіеся и обремененные и я успокою васъ’. Эта книга была ‘Путешествіе въ Икарію’. Теперь можно читать этотъ объемистый томикъ только исключительно по обязанности. Онъ навваетъ только скуку своимъ однообразіемъ и доводитъ до тошноты своею слащавостью въ описаніяхъ счастія икарійцевъ. Это что-то въ род нмецкой сказки про Schlarafenland, что-то въ род разсказа про землю, гд рки сытовыя, берега кисельные. Вы читаете и сознаете, что этого нтъ, что этого, можетъ быть, не будетъ и вамъ становится досадно, что васъ считаютъ за ребенка и хотятъ обмануть. Но тогда — тогда нашлись тысячи измученныхъ невыносимою жизнію, жаждавшихъ выхода изъ тяжелаго положенія людей, которые ухватились за эту проповдь братства и любви, и каждый день бдныя работницы и бдные работники приносили десятки свжихъ букетовъ въ даръ ея автору, они, бдные наивные люди, не знали какъ почтить его и дали ему трогательное названіе ‘отца’. Отецъ Кабе сразу сдлался одною изъ популярнйшихъ личностей во Франціи, его слава перешла за границы Франціи и привлекла къ нему поклонниковъ среди представителей всхъ націй.
Кто же былъ этотъ Кабе? Каково было содержаніе его знаменитой книги?
Этьенъ Кабе родился въ Дижон 1-го января 1788 года. Онъ былъ сынъ бочара и съ семилтняго возраста работалъ въ мастерской отца. На двнадцатомъ году онъ былъ принятъ стипендіатомъ въ городскую центральную школу, гд и кончилъ курсъ ученья. Своимъ обширнымъ и разностороннимъ образованіемъ онъ былъ обязанъ своему знаменитому земляку Жакото, одному изъ самыхъ выдающихся педагоговъ того времени, искреннему патріоту и революціонеру. Кабе принадлежалъ къ числу тхъ людей, которые не сразу находятъ дорогу по своему вкусу, не сразу мирятся съ выпавшей имъ на долю ролью, а пробуютъ пристроиться то къ тому, то къ другому мсту и везд терпятъ неудачу. Кабе изучалъ педагогику, былъ нкоторое время учителемъ гимназіи, поздне изучалъ медицину, наконецъ законовденіе и сдлался адвокатомъ въ Дижон. При реставраціи онъ принималъ участіе въ политическихъ демонстраціяхъ и за это насильственно отрывался правительствомъ отъ адвокатской практики. Мелкія придирки, ежедневныя неудачи раздражали его, мшая его занятіямъ. Наконецъ онъ ршился ухать въ Парижъ. Здсь онъ примкнулъ къ сильно развившемуся тогда карбонаризму, сдлался членомъ высшаго отдла этого тайнаго общества и участвовалъ въ борьб либеральной оппозиціи противъ правительства Бурбоновъ. Когда вспыхнула революція 1830 года, онъ былъ назначенъ главнымъ прокуроромъ въ Бастію, но его крайнія политическія убжденія скоро лишили его и этого мста. Правительству Луи-Филиппа были нужны не такіе люди. Съ этой поры со стороны Кабе началась еще боле ожесточенная борьба съ правительствомъ при помощи отдльныхъ памфлетовъ, а потомъ періодическаго изданія. Въ іюл 1831 года онъ былъ избранъ въ департамент Котъ-д’Оръ депутатомъ въ палату и примкнулъ здсь къ крайней лвой фракціи.
Въ 1832 г. онъ написалъ исторію революціи 30 года и основалъ въ Париж свой радикальный органъ ‘Le populaire’. За статью въ этомъ изданіи въ март 1834 года онъ былъ приговоренъ на два года тюремнаго заключенія и бжалъ въ Лондонъ, ‘обрекая себя на добровольное изгнаніе’, какъ говоритъ составитель статейки о Кабе въ ‘Политико-экономическомъ словар’. Выборъ между двухлтнимъ тюремнымъ заключеніемъ или пятилтнимъ изгнаніемъ былъ просто предоставленъ Кабе правительствомъ. Отсюда изъ Лондона онъ осыпалъ французское правительство самыми желчными памфлетами. Въ Парижъ онъ возвратился только посл амнистіи 1839 года, но возвратился не только неуспокоеннымъ, непримиреннымъ, а еще боле смлымъ и самоувреннымъ бойцомъ. Время изгнанія прошло для него не даромъ, его взгляды получили новый складъ. Въ Англіи онъ изучалъ Томаса Мора, Кампанеллу и перешелъ на сторону комунистовъ. ‘Взвсивъ исторію всхъ временъ и народовъ, говоритъ одинъ изъ его учениковъ,— онъ пришелъ къ выводу, что простыя политическія реформы не могутъ обезпечить обществу безопасности и благосостоянія, къ которымъ оно стремится, что рабство древности, крпостное состояніе среднихъ вковъ и пролетаріатъ новаго времени только отличаются по названію другъ отъ друга, но не по сущности, что недугъ перемнилъ кличку, но не характеръ’. Помочь горю долженъ былъ коммунизмъ. Въ этомъ дух онъ написалъ ‘Histoire populaire de la revolution franaise’, четырехтомный панегирикъ якобинцамъ, санкюлотамъ, гор и въ особенности Бутонамъ, Робеспьерамъ и Сенъ-Жюстамъ, этимъ ‘непонятымъ героямъ террора’, какъ рзко замчаетъ Сюдръ. Неутомимо сталъ онъ проповдывать коммунизмъ на публистическомъ поприщ и, наконецъ, написалъ свой знаменитый романъ ‘Voyage en кагіе’. ‘Impopulaire’ сталъ въ это время выходить снова и служилъ подспорьемъ въ дл распространенія идей Кабе. Съ этой-то минуты Кабе, какъ я уже сказалъ, сдлался одною изъ популярнйшихъ личностей того времени.
Успхъ этого романа можно объяснить только тмъ тяжелимъ положеніемъ, въ которомъ, съ одной стороны, находились рабочіе и, съ другой стороны, тмъ гнетущимъ настроеніемъ, которое охватило тогда умы мыслящихъ людей. Ни самъ Кабе, какъ писатель и мыслитель, ни его романъ, какъ художественное произведеніе, не могли подкупить массу новизной идей или блескомъ изложенія. Кабе не былъ своеобразнымъ мыслителемъ, открывающимъ новые кругозоры обществу: въ его разсказ,— по удачному выраженію Луи Рейбо,— Буонаротти и Моръ, Фенелонъ и Кампанелла, отдленные другъ отъ друга вками, протягивали одинъ другому руки’. Новаго здсь не было почти ничего, а что было ново, то было едва-ли удачно. Кабе не быль даже однимъ изъ тхъ сильныхъ стилистовъ, которые, по выраженію Сюдра, ‘всегда умютъ нанизать массу громкихъ словъ, скрывающихъ передъ ослпленнымъ читателемъ грубыя двусмысленности и чудовищные софизмы’. Кабе, какъ художникъ, вполн несостоятеленъ: его исторія первой революціи состоитъ изъ неловко сшитыхъ отчетовъ о засданіяхъ и отрывковъ изъ рчей республиканцевъ, вс эти отрывки пересыпаны его собственными объясненіями, очень часто имющими характеръ какихъ-то отрывочныхъ восклицаній, цльнаго впечатлнія это произведеніе не оставляетъ вовсе и напоминаетъ не историческое сочиненіе, а репортерскій крайне тенденціозный отчетъ. Его романъ еще боле несостоятеленъ въ художественномъ отношеніи, такъ какъ онъ страдаетъ убійственнымъ однообразіемъ, вялостью дйствія, слащавыми восторгами, выражающимися почти въ одной и той-же стереотипной форм. Но у Кабе, какъ у писателя, было одно достоинство — достоинство, крайне рдко встрчавшееся въ людяхъ существовавшихъ тогда партій: онъ шелъ неуклонно къ своей цли, онъ не соглашался ни на какія сдлки. Несмотря на свое поклоненіе передовымъ вожакамъ первой революціи, онъ прямо говорилъ, что у нихъ часто не было строго опредленной цли, что они сами иногда шли какъ-бы въ туман, подчиняясь прежде всего вспышкамъ страстей. Въ 1848 году онъ также требовалъ отъ вожаковъ революціи, чтобы они не останавливались на полдорог, не отдлывались туманными фразами, а шли бы до конца путемъ логическаго развитія тхъ идей, во имя которыхъ совершался переворотъ. Этой строгой послдовательности не отрицаютъ даже его враги. Въ этомъ смысл говоритъ о немъ Сюдръ. Но, конечно, не это качество стяжало ему поклоненіе толпы. Нтъ, его романъ имлъ успхъ, потому что былъ написанъ человкомъ, чувствовавшимъ необходимость выхода изъ невыносимаго существовавшаго тогда положенія, потому что онъ обращался къ читателямъ, чувствовавшимъ также сильно ту-же необходимость исхода. Этотъ романъ былъ одной изъ тхъ соломенокъ, за которыя хватаются въ такія времена утопающіе.
Содержаніе романа просто и несложно. Молодой лордъ Карисдаль, женихъ богатой пятнадцатилтней миссъ Генріеттъ, прочитавъ книгу объ Нкаріи, пришелъ въ такой восторгъ отъ описанія этой страны, что ршился совершить туда путешествіе. Не ищите на географическихъ картахъ Нкаріи — эта страна существуетъ только въ безпредльной области фантазіи, хотя въ роман и описывается маршрутъ лорда Карисдаля, отправившагося въ Икарію изъ Лондона и прибывшаго въ фантастическій портъ Камирисъ, на восточной сторон фантастической же страны Mapволовъ, союзниковъ икарійцевъ. Отсюда лордъ прибылъ въ фантастическій городъ Икаріи Тираму, гд консулъ взялъ съ него двсти гиней за него и его слугу. На эти деньги Икарія обязывалась въ теченіи четырехъ мсяцевъ кормить, поить, одвать, перевозить изъ города въ городъ, возить въ театры и на лекціи лорда Карисдаля и его слугу, такъ какъ за деньги въ Икаріи самому ничего нельзя достать: деньги тамъ не обращаются, деньги это ‘язва, отъ которой избавилъ страну преобразователь Икаріи великій Икаръ’. Въ Икаріи нтъ таможенъ, этихъ ‘притоновъ воровъ, боле безжалостныхъ, чмъ пираты и бури’. Корабль, на которомъ халъ лордъ Карисдаль, былъ устроенъ удивительно: на немъ устранены вс причины, вслдствіе которыхъ могло бы случиться несчастіе, на немъ приняты вс мры, чтобы путники не страдали даже морской болзнью. При вход на корабль, начальникъ корабля собралъ пассажировъ и успокоилъ ихъ, объявивъ имъ, что за ихъ безопасность можно вполн поручиться, и напомнивъ, что главная цль Икаріи — это благополучіе и удобства ея гражданъ. Уже на первыхъ шагахъ лордъ убдился, что предусмотрительность икарійцевъ доходитъ до мелочей: везд на стнахъ есть необходимыя свднія для прозжающихъ, всюду приняты мельчайшія мры для удобнаго путешествія и удобной жизни, все поражаетъ сразу роскошью, изобиліемъ и блескомъ. Съ этой минуты начинается рядъ восторговъ лорда КаІрисдадя, восторговъ уже скучныхъ потому, что даже случайная буря, случайно подгорвшее жаркое, случайно споткнувшійся на дорог человкъ, ничто не нарушаетъ этого блаженнаго восхищенія лучшею изъ всхъ лучшихъ странъ. Тутъ нтъ ни промаховъ, ни ошибокъ, ни недосмотровъ, точно все здсь создали боги, а не люди, эти вчныя жертвы случайностей и заблужденій. Лордъ Карисдаль знакомится съ икарійцемъ Вальморомъ и восторги длаются еще неудержиме, такъ какъ лордъ Карисдаль все хвалитъ, а Вальморъ все повторяетъ: ‘вы еще и не то увидите’. Вальморъ вводитъ англичанина въ свою семью, знакомитъ его со своимъ ддомъ, отцомъ, сестрою, подругою дтства Динапзой.
Лордъ очарованъ этими людьми, они очарованы имъ, вс обнимаются и цлуются чуть-ли не по нсколько разъ въ одну минуту. Среди этого счастія темнымъ облачкомъ является неожиданный отказъ Динаизы выйдти замужъ за Вальмора. Вальморъ и его семья страдаютъ, но сила воли беретъ верхъ на столько, что Вальморъ даже не чувствуетъ ревности, узнавъ, что Динаиза любитъ лорда Карисдаля. Лордъ ршается жениться на Динаиз.
Но для этого ему нужно натурализоваться въ Икаріи, что и совершается. Назначается день свадьбы и въ эту минуту счастія Динаиза падаетъ мертвою. Лордъ сходитъ съ ума, бжитъ въ Англію, но… все это романическіе эффекты, читатель: Динаиза не умерла, а была въ продолжительномъ обморок, она скачетъ за лордомъ и онъ, конечно, выздороветъ. Вотъ нехитрая канва романа, которой, конечно, не придавалъ ровно никакого значенія и самъ Кабе, никогда не имвшій претензій на титулъ ‘талантливаго беллетриста’, его занимали т узоры, которые онъ выведетъ при помощи ея.
Въ Икаріи царствуетъ полное равенство, люди не отличаются по сословіямъ, по характеру труда, по матеріальному положенію: они работники и только. Они ничего не покупаютъ и ничего не продаютъ, каждый избираетъ трудъ по своимъ способностямъ и работаетъ на государство, государство удовлетворяетъ вс ихъ потребности и доставляетъ имъ все нужное. Это избавляетъ ихъ съ одной стороны, отъ эксплоатаціи работодателями съ другой стороны уничтожаетъ возможность эксплуатаціи лавочниковъ, то есть уничтожаетъ дв главныя язвы существующаго строя общественной жизни.
Въ Икаріи нтъ даже извозчиковъ, лодочниковъ: у государства есть перевозные экипажи для всхъ, доставляющіе въ опредленное время, въ опредленныя мста публику. Но этого мало: Кабе очень хорошо зналъ, что онъ пишетъ для французовъ, которыхъ трудно прельстить какой-бы то ни было теоріею общественной жизни, если эта жизнь будетъ такъ скучна и однообразна, какъ напримръ, жизнь ессеевъ или шэкеровъ. Вслдствіи этого Кабе не забылъ и удовольствій. Удовольствія доставляются гражданамъ государствомъ безплатно и государство не скупится на эти удовольствія, устраивая массу баловъ, публичныхъ увеселеній, театральныхъ представленій, создавая даже театры маріонетокъ для дтей. Во всемъ этомъ Кабе только развилъ мысль Морелли: е Каждый гражданинъ есть общественный счетъ ‘. Правда, въ Икаріи ни у кого нтъ частной недвижимой собственности, нтъ капиталовъ, но за то ни у кого нтъ никакихъ заботъ: довольно, чтобы человкъ работалъ по мр силъ и способностей и онъ будетъ пользоваться всми удобствами жизни наравн съ другими: государство предусматриваетъ вс его потребности и нужды. Въ этомъ была привлекательная сторона Икаріи: бдный, эксплуатируемый людъ, люди темнаго труда, презираемые при настоящемъ положеніи длъ, не могли не отозваться сочувственно на планы Кабе, видя, что въ его Икаріи нтъ эксплуатаціи труда, нтъ дленія на почетный и непочетный трудъ. Ихъ должна была увлечь картина того, что въ Икаріи замчательные люди, выборные правители государства — не боле какъ портные, швеи, кузнецы и тому подобные представители механическаго или чернаго труда. Кром того Кабе испугался зайдти такъ далеко въ своей коммунистической теоріи, какъ заходили другіе крайніе коммунисты: онъ оставилъ существованіе семьи. Это крайне важная сторона его теоріи, такъ какъ коммуна съ сохраненіемъ семьи создавала лишнихъ поклонниковъ теоріи, и въ то же время вызывала самыя рзкія нападенія критиковъ. Въ этомъ онъ отступилъ отъ логической послдовательности Платона и Кампанеллы и склонился на сторону Томаса Мора и Морелли. Но такъ какъ въ Икаріи нтъ ни приданаго, ни наслдства, ни сословныхъ предразсудковъ, то браки заключаются по любви, и въ Икаріи нтъ ни проституціи, ни незаконныхъ сожительствъ, ни измнъ. Порокомъ считается въ Икаріи холостая жизнь. Въ ней и нтъ холостяковъ. Эта сторона точно также не могла не привлечь поклонниковъ на сторону Кабе. такъ какъ Икарія не разрушала семьи, супружескаго счастія, а напротивъ того создавала какую-то идеально-чистую и прекрасную семью. Такова была одна сторона медали — сторона безспорно привлекательная, симпатичная.
Но, спрашивается чмъ-же покупаются вс эти блага. Трудомъ. Трудиться должны вс икарійцы равное число часовъ. Дти начинаютъ работать: мальчики съ восемнадцатилтняго возраста, двочки съ семнадцатилтняго возраста. Старики освобождаются отъ работы: мужчины на 65 году жизни, а женщины на 59 году жизни. Человкъ можетъ не работать только въ случа болзни, но его тотчасъ-же отправляютъ въ такомъ случа въ госпиталь, онъ можетъ получить временной отпускъ, но исключительно въ случаяхъ, указанныхъ закономъ, и только съ согласія его сотрудниковъ, беременныя и кормящія грудью женщины тоже освобождаются отъ работы, а также матери семействъ не ходятъ въ мастерскія, такъ какъ присмотръ за семьей и домомъ есть трудъ, полезный республик. Работаютъ икарійцы по семи часовъ лтомъ и по шести зимою, съ шести или съ семи часовъ утра до часу пополудни, республика принимаетъ вс мры, чтобы облегчить трудъ, сократить его, улучшить его условія, она поощряетъ всякія изобртенія въ этой области.
Домашнія работы длаются двушками и женщинами съ пяти или шести часовъ утра до восьми съ половиной, въ девять часовъ женщины и двушки идутъ въ мастерскія и работаютъ тамъ до часу. Но чтобы все шло въ порядк, чтобы сохранить излишнія расходы республики, чтобы люди были вполн равны, республика должна ввести въ жизнь однообразный порядокъ и слдить за всмъ: икарійцы должны вставать отъ сна и ложиться спать въ опредленное время, они должны сть и пить въ опредленный часъ, они должны идти въ театръ по жребью, правда, имъ можно ходить ежедневно въ театръ, но только въ тотъ, въ который ихъ толкнетъ жребій. Этотъ порядокъ во имя равенства доходитъ до послднихъ мелочей и связываетъ человка по рукамъ и по ногамъ, уничтожая его волю, его ‘Я’ и ставя впереди всего законъ, повелвающій длать то-то и то-то. Республика разсматриваетъ планы домовъ и выбираетъ лучшіе: граждане должны въ нихъ жить. Республика выбираетъ форменныя одежды для людей разныхъ возрастовъ: граждане обязаны въ нихъ одваться. Республика запрещаетъ носить цвты или перья въ такомъ-то возраст: граждане должны повиноваться. Республика опредляетъ пищу на каждый день, на каждый часъ: граждане должны сть именно эту пищу и въ эти часы. Республика является самымъ строгимъ цензоромъ: писателемъ можно сдлаться посл экзамена, книга пропускается посл самаго строгаго цензированія, журналы разршаются по одному на комуну, редакторы являются избранными и смняемыми чиновниками республики и журналъ можетъ наполняться только ‘протокольными’ статьями. Республика воспитываетъ актеровъ и заказываетъ поучительныя пьесы: граждане только и могутъ видть эти заказныя патріотическія пьесы. Сторона цензурнаго вмшательства въ дла литературы, науки и искусства у Кабе, пожалуй, еще боле рзко проведена, чмъ у родоначальника этихъ воззрній, у Платона, такъ какъ Кабе, конечно, ясне и лучше Платона понималъ значеніе литературы, сдлавшейся въ его времена страшной силой и иногда прививавшей къ обществу не одно хорошее, доброе и честное, а развращавшей это общество. Вся эта система опеки производится съ благонамренною цлью. Правда, граждане въ Икаріи сами избираютъ правителей, обсуждаютъ вс мры опеки, вотируютъ вс правила. Но опека, въ какомъ-бы вид она ни являлась, отпугиваетъ многихъ и многихъ, въ Икаріи-же, какъ и во всхъ подобныхъ планахъ, она забирала въ руки всего человка, распоряжаясь его сномъ, отдыхомъ, его разговорами и мыслями, его удовольствіями и вкусами. Эта система и была ахилесовой пятой Кабе: его противники говорили, что его система создаетъ самую худшую изъ тираній, залзая въ душу человка. При этомъ противники совершенно упускали изъ виду то, что и при настоящемъ положеніи человческихъ обществъ извстные нравы и обычаи, приличія и моды, постановленія и законы создаютъ опредленный образъ жизни для каждаго человка и онъ является далеко не свободнымъ въ своихъ поступкахъ, помня всегда, что ‘съ волками жить — по волчьи и выть’. Кабе хотлъ подчинить человка извстнымъ правиламъ, которыя онъ считалъ разумными, теперь-же подчиняютъ человка нердко тому, что не только не разумно, но положительно вредно. По есть у Кабе и еще одна боле слабая сторона — это его объясненіе блаженнаго состоянія гражданъ Икаріи. Читая его книгу, вы поминутно наталкиваетесь на фразы въ род слдующихъ: ‘воровство — его нтъ въ Икаріи’: ‘тюрьмы — ихъ нтъ въ Икаріи’, ‘ревность — икарійцы ее подавляютъ’, ‘аресты — при коммун ихъ не существуетъ’, ‘незаконное сожительство — неизвстно въ Икаріи’, нищенство, вредное честолюбіе, преступленія… да ничего-же этого нтъ въ Икаріи, въ ней все уменьшается, даже болзни, все боле развивается долговчіе, все сильне распространяется красота. Вы, конечно, начинаете справляться, во сколько тысячелтій совершился этотъ прогрессъ, зная, какъ медленно перерождается человчество, и узнаете вдругъ, что тиранія въ Икаріи свергнута только въ 1782 году. Вы начинаете думать, что авторъ смется надъ вами: въ какія-нибудь пятьдесятъ лтъ люди не могли настолько переродиться въ физическомъ и нравственномъ отношеніяхъ, но если они могутъ перерождаться гораздо медленне, то какія-бы мры приняла Икарія въ переходную эпоху, втеченіе тхъ столтій, которыя должны были пройти прежде, чмъ люди превратятся въ икарійцевъ, т. е. въ существа безъ страстей, безъ личныхъ особенностей,, безъ эгоистическихъ наклонностей, безъ наслдственныхъ пороковъ и недуговъ — этого авторъ не говоритъ. Какъ только вы тронете съ этой стороны построенное имъ зданіе — оно разлетится въ прахъ: онъ могъ создать такъ легко свою коммуну, потому что онъ взялъ не людей, а созданныхъ въ его воображеніи безгршныхъ духовъ. Къ несчастію, трудно сказать, дойдутъ-ли люди когда-нибудь до того, что они сдлаются и безпорочными, и вполн разумными, и вполн здоровыми, покуда-же это существа крайне безнравственныя, часто очень недалекія по уму, почти всегда страдающія наслдственными недугами, и именно для нихъ-то и нужно создать боле или мене сносныя условія жизни. Этого не брали въ расчетъ ни Платонъ, ни Моръ, ни Кампанелла, ни Кабе. Для переходныхъ эпохъ ихъ планы не пригодны, а безъ переходныхъ эпохъ новый порядокъ немыслимъ. Кабе искренно и страстно желалъ видть людей счастливыми, но, къ сожалнію, онъ съумлъ представить ихъ счастливыми, только отршивъ ихъ отъ всего, что свойственно людямъ, этимъ онъ низвелъ свой планъ на степень одной изъ тхъ сказокъ, гд герои добиваются счастія только потому, что у нихъ есть и ковры-самолеты, и семимильныя сапоги, и шапки-невидимки, и т богатырскія силы, при которыхъ достаточно дунуть — и города рушатся, и полчища враговъ разлетаются. Къ сожалнію, въ дйствительной жизни счастія добиться нсколько трудне.
Самъ Кабе чувствовалъ, что онъ не можетъ развить своей теоріи научнымъ путемъ. Когда одинъ изъ его учениковъ просилъ его объ этомъ, онъ отвтилъ въ своемъ журнал: ‘Мой принципъ — братство, моя теорія — братство, моя система — братство, моя наука — братство’. Это значило, отдлаться отъ серьезнаго вопроса громкой, но, нужно признаться, лишенной всякаго здраваго смысла фразой. Впрочемъ, во Франціи такія фразы въ ходу, он подкупаютъ многихъ, появляясь въ сочиненіяхъ лучшихъ французскихъ писателей, начиная съ Виктора Гюго…
Кабе, какъ и нужно было ожидать, пріобрлъ себ поклонниковъ среди доврчивыхъ массъ и нажилъ противниковъ среди самыхъ разнообразныхъ партій интеллигенціи: противъ него вооружились коммунисты, не признававшіе семьи, довольно значительная и распространенная партія такъ называемыхъ бабефистовъ, противъ него возсталъ Прудонъ, доказывая несостоятельность его теоріи въ научномъ отношеніи и со стороны логической послдовательности, на него напали, конечно, и такія люди, какъ Сюдръ, упорный и не лишенный извстныхъ, хотя и поверхностныхъ познаній.
Возраженія Кабе современныхъ и позднйшихъ его противниковъ сводились къ слдующему. Бабефисты не соглашались съ его введеніемъ въ Икарію религіи съ священнослужителями и священно-служительницами, искусствъ съ содержимыми на счетъ правительства художниками, актерами, писателями, и семьи съ законными женами, съ дтьми, ростущими дома. Бабефисты отрицали и церковь, и искусство, и семью, являясь боле радикальными и боле послдовательными коммунистами, чмъ Кабе. Когда въ журнал ‘l’Humanitaire’ открыто потребовали общность женъ,— Кабе, не ршаясь разрубить прямо гордіевъ узелъ, сказалъ, что онъ ‘временно’ желаетъ сохранить въ Икаріи бракъ и семью. Ему, разумется, стали доказывать, что достаточно одной такой капитальной уступки, чтобы вызвать сотни другихъ уступокъ. Это замчаніе было совершенно основательно и Кабе не могъ что-нибудь возразить на это, не смя въ то же время возстать противъ брака и семьи, такъ какъ именно это примиряло многихъ съ его теоріей. Прудонъ, этотъ сильный представитель литературнаго здраваго смысла во французской литератур, въ разбор коммунизма, оцнивая критически теорію Кабе, главнымъ образомъ, доказываетъ, что коммуна принимаетъ конечную цль за свое начальное основаніе, она несовмстима съ семьей, прототипомъ коммуны, она не можетъ существовать безъ закона распредленія, но распредленіе уничтожаетъ ее, она не можетъ обойтись безъ организаціи, но при организаціи она гибнетъ, то же самое относительно справедливости въ коммун. ‘Первое, о чемъ должна позаботиться коммуна, какъ и религія, это поскоре задушить духъ противорчія при которомъ никакое учрежденіе въ ней не прочно и не окончательно установлено, говорилъ Прудонъ.— Я посовтую Кабе, когда онъ получитъ изъ рукъ народа бразды государства, чтобы вс партіи слились подъ его отеческой диктатурой, измнить съ начала до конца нашу систему университетскаго образованія, эту противную систему, при которой молодые люди длаются людьми сомнвающимися, спрашивающими, аргументирующими безъ конца, безъ сожалнія’. ‘Въ противномъ случа ему зададутъ сотни вопросовъ, на которые онъ не отвтитъ. Его спросятъ, почему онъ основаніемъ всего считаетъ братство, когда мы видимъ только борьбу людей и знаемъ, что далеко не такъ легко доискаться основъ, на которыхъ-бы можно построить вчный миръ. Какъ, удерживая бракъ, не создать среди великой коммуны новой общины, imperium in imperio, водворяя-же въ общин семью, нужно водворить и ея неразлучные аттрибуты, хозяйство, собственность, наслдство, все то, что несовмстимо съ коммуной. Кабе въ сущности и длаетъ это: ‘каждый домъ, имющій дворъ и садъ, занимается одной семьей’. Вотъ однимъ взмахомъ пера созданы три исключенія изъ общаго правила: 1) отдльность семей, 2) отдльность жилищъ, 3) отдльность хозяйствъ. Но это не все. Изъ четырехъ разъ ежедневной ды, предлагаемой Кабе икарійцамъ (Фурье предлагалъ сть семь разъ въ день!), два раза дятъ въ мастерскихъ, третій разъ въ общемъ ресторан республики, четвертый разъ дятъ вечеромъ дома, въ своей семь. Для чего это различіе? для чего эта да въ собраніяхъ съ согражданами, съ семьей? Отчего не сть всегда съ коммуной или съ семьей?’ Прудонъ доказываетъ, что уже здсь даже въ этихъ мелочахъ заключается цлый рядъ противорчій: людямъ позволяютъ, какъ-бы въ награду имть право хоть разъ въ день удаляться изъ общины и пость въ своей семь. ‘Къ этому снисхожденію Кабе прибавляетъ другое: въ воскресенье вс свободны! Каждый можетъ сть гд ему угодно, дома, въ ресторан, въ деревн, ad libitum. Какъ добрая и снисходительная мать, законодатель ІІкаріи почувствовалъ необходимость время отъ времени отпускать возжи коммунистическихъ строгостей: онъ желалъ напомнить гражданамъ, что они не только братья, но и личности. По воскресеньямъ онъ имъ даетъ свободу!’ Раздленіе труда необходимо для успшности труда, безъ этого трудъ не можетъ усовершенствоваться, безъ этого онъ тяжеле и совершается медленне, по раздленіе труда, различіе ремеслъ и занятій кладетъ особую неизгладимую печать на духъ и тло отдльныхъ личностей, создаетъ индивидуальныя особенности. А все, что содйствуетъ созданію индивидуализма, подрываетъ коммуну. ‘Для коммуны Кабе, говоритъ Прудонъ, нужне всего послушаніе, повиновеніе, принятіе всего на вру’. ‘Въ нашихъ школахъ — начиная первоначальной и кончая нормальной — не перестаютъ заботиться о томъ, чтобы ученикъ умлъ работать одинъ. Если задаютъ иногда всмъ одно и то-же сочиненіе, то требуютъ, чтобы каждый писалъ отдльно, на состязаніе юношу хотятъ пріучить думать самостоятельно, преподавая ему общія основанія науки, хотятъ, чтобы онъ ихъ усвоилъ, въ немъ пробуждаютъ изобртательныя способности, въ немъ развиваютъ, если можно такъ выразиться, эгоизмъ генія, право на собственность мнній. И чмъ больше воспринятая имъ эрудиція принимаетъ оригинальныя, личныя, особенныя формы, тмъ сильне привтствуютъ его, радуются, что не даромъ потратили деньги. Изъ воспитанія литературнаго и научнаго проистекаетъ образованіе профессіональное и ясно, что эта манія воспитывать изъ молодыхъ людей, оригинальныхъ, способныхъ къ иниціатив и изобртеніямъ, все боле и боле отдаляетъ отъ коммунистическаго принципа, вмсто работниковъ, соединенныхъ братски, мы получимъ въ конц концовъ людей самолюбивыхъ, характеры не покорные. ‘Я обращаю вниманіе мыслителей-коммунистовъ на этотъ страшный вопросъ’. ‘Коммунизмъ, чтобы существовать, исключаетъ такую массу словъ, понятій и фактовъ, что существа, созданныя его усиліями, въ конц концовъ не будутъ имть надобности ни говорить, ни думать, ни дйствовать: это будутъ устрицы, прикованныя другъ подл друга, безъ дятельности и безъ чувствъ, къ скал… братства. Какая интеллигентная и прогрессивная философія этотъ коммунизмъ!’ ‘Коммунизмъ есть отвращеніе къ труду, скука жизни, уничтоженіе мысли, смерть собственнаго ‘я’, утвержденіе ничтожества. Коммунизмъ въ наук, какъ и въ природ, есть синонимъ нигилизма, нераздльности, неподвижности, ночи, молчанія: это противоположность существующаго, тотъ черный хаосъ, изъ котораго Создатель, Богъ свта, вызвалъ міръ’. Интересны въ страстной и часто пристрастной критик Прудона подробности частныхъ вопросовъ, напримръ, вопроса объ изданіи книги при теоріи Кабе. Человкъ задумалъ напечатать книгу. Кто дастъ ему бумагу, наберетъ книгу, напечатаетъ, сброшюруетъ? Община, конечно, такъ какъ все принадлежитъ общин, и у частнаго лица нтъ средствъ для печатанія книги. Но печатая книгу, община длаетъ безполезный расходъ: ей нужны гарантіи въ полезности книги. Значитъ назначутъ цензора для разсмотрнія книги. Значитъ свободы печати нтъ и есть произволъ единичныхъ личностей. Но. можетъ быть, можно аппелировать къ общественному мннію, въ всеобщему голосованію. При этомъ нужно предположить, что голосующіе изданіе книги знаютъ ее во всхъ подробностяхъ, и выходитъ, что или цензорское запрещеніе ни къ чему не ведетъ, такъ какъ книгу узнаютъ и при запрещеніи, или голосованіе будетъ безсмысленно, если будутъ голосовать, не зная всего сочиненія. Въ разбор Икаріи, сдланномъ Сюдромъ, критикъ прежде всего указываетъ на отсутствіе оригинальности въ труд Кабе, на его уступки въ род сохраненія семьи и, главнымъ образомъ, на то, что весь порядокъ въ Икаріи существуетъ и можетъ существовать только потому, что Кабе взялъ не людей съ ихъ пороками, а безгршныхъ ангеловъ. Дале Сюдръ нападаетъ на Кабе за систему деспотизма: регламентація всего, принудительная работа, стсненія мысли, все это крайне непривлекательно. Сюдръ выписываетъ слова Кабе: ‘нужно, чтобы коммуна подчинила вс воли и вс дйствія своимъ правиламъ, своему порядку и общей дисциплин’, и кончаетъ эту выписку вопросомъ: ‘нужно-ли еще что нибудь прибавлять къ этому признанію?’ Зло подсмивается Сюдръ надъ свободой совсти въ Икаріи, гд допускаются вс религіи, но отцамъ и матерямъ запрещается сказать хоть слово о божеств дтямъ до шестнадцати или семнадцатилтняго возраста этихъ дтей, когда профессоръ философіи, но никакъ не священникъ излагаетъ имъ вс религіи. Еще большее поле для насмшекъ открываетъ Сюдру исторія Икаріи, гд въ какія-нибудь пятьдесятъ лтъ злодйства превратились въ добродтель, нищета въ богатство, люди въ ангеловъ. Въ конц разбора теоріи Кабе, Сюдръ говоритъ, что ‘ясность и точность доктринъ Кабе мене опасны, чмъ смутныя декламаціи тхъ туманныхъ писателей, которые преслдуютъ т-же цли, но не сознавая этого или не признаваясь въ этомъ’. И, можетъ быть, онъ говорилъ именно это не безъ основанія, нтъ ничего трудне какъ создать теоретически новый строй жизни во всхъ мельчайшихъ подробностяхъ и нтъ ничего легче, какъ найдти темныя, слабыя и непривлекательныя стороны въ этой фантастической картин несуществующаго строя жизни. Говорятъ: лучше синицу дай въ руки, чмъ общать журавля въ неб, но дай вамъ синицу въ руки и вы тотчасъ-же начнете роптать, что она и мала, и нехороша, а покуда вамъ только общаютъ какого-то неизвстнаго журавля въ неб — у васъ разыгрывается воображеніе, вы рисуете себ этого журавля именно въ томъ вид, въ какомъ вы желали-бы его имть. Такія системы, какъ система Кабе, не даютъ возможности воображенію развернуться ни на шагъ. У него нтъ ничего недосказаннаго, ничего туманнаго. Онъ мене всего способенъ былъ къ шарлатанству и надувательству: вс, кто шелъ за нимъ, знали, какія условія жизни ждутъ ихъ впереди. Это, можетъ быть, наполовину уменьшало число его адептовъ. Но какъ-бы ни были ожесточенны нападки на Кабе все-таки въ 1847 г. существовали уже сотни тысячъ икарійскихъ коммунистовъ, людей, страстно, желавшихъ осуществить на практик золотыя мечты своего учителя. Число этихъ безусловныхъ поклонниковъ Кабе въ 1847 г. доходило до четырехсотъ тысячъ, не считая людей, боле или мене сочувствовавшихъ новой проповди. Они были не только во Франціи, но и въ Швейцаріи, Испаніи, Германіи, Англіи, Южной Америк.
Кабе не довольствовался одной пропагандой своихъ мнній, онъ ршился испытать соціализмъ на практик и съ этою цлью сталъ длать приготовленія для основанія большой колоніи въ Соединенныхъ Штатахъ. Для этой цли онъ, по всей вроятности, по совту хорошо знакомаго съ Америкой Оуэна, пріобртаетъ землю въ Техас {Гиндсъ, а вслдъ за нимъ и Уемдеръ, никогда, впрочемъ, какъ кажется, не провряющій заимствуемыхъ имъ свдній, говорятъ, что Кабе пріобрлъ въ Техас 1.000,000 акровъ земли.} и обращается къ своимъ ученикамъ, съ приглашеніемъ помочь ему основать Икарію. Въ ма 1847 года появилась въ журнал Кабе статья подъ заглавіемъ ‘Въ Икарію!’ Въ слдующемъ нумер журнала была напечатана другая статья: ‘Работники, въ Икарію!’ Описывая горькое положеніе рабочихъ во Франціи, авторъ говорилъ: ‘Мы создадимъ Икарію въ Америк’. Дале въ новой стать Кабе обращается къ женщинамъ, призывая ихъ въ Америку. ‘По всмъ отчетамъ и письмамъ, говоритъ онъ, мы можемъ заключить, что сочувствіе къ нашему предпріятію очень велико, что мы и теперь можемъ разсчитывать на милліонъ сотрудниковъ въ нашемъ дл’. Эффектъ этого воззванія былъ невроятенъ. Тысячи поздравленій посыпались къ нему со всхъ сторонъ. Его намреніе сдлалось темою разсужденій для всхъ журналистовъ. Одни допускали это, другіе смялись и бранили его, но большая часть благопріятствовала Кабе. Онъ, какъ вс хорошо знали, никогда не былъ шарлатаномъ и этотъ опытъ долженъ былъ, повидимому, имть серьезное значеніе, провряя на практик выводы теоріи. Тысячи икарійцевъ просиди чести быть первыми колонистами. При содйствіи комитета, приставленнаго къ Кабе парижскими икарійцами, онъ принялъ вс необходимыя мры създилъ въ сентябр въ Лондонъ для совщанія съ Робертомъ Оуэномъ, сдлалъ нужныя приготовленія и выбралъ 69 человкъ между своими самыми преданными учениками. Вс избранные были люди молодые и сильные, способные выдержать вс труды и лишенія, которые ихъ ожидали. Кабе очень хорошо зналъ, что колонистовъ ожидаетъ не мало испытаній. Въ четвергъ 3-го февраля 1848 г., въ 9 часовъ утра въ Гавр трогался въ путь корабль ‘Римъ’. Это первый отрядъ икарійцевъ оставлялъ Францію и ноилылъ къ Соединеннымъ Штатамъ, унося съ собою лучшія пожеланія отъ сотни тысячъ коммунистовъ. Это были первыя ласточки, которыя должны были сдлать весну новой жизни — жизни, не похожей на мрачную, полную бурь и вражды жизнь тогдашняго общества. Эти люди отплывали отъ стараго свта въ новый свтъ съ яркими надеждами сдлаться провозвстниками новой эры братства и любви… и какъ странна судьба! Три недли спустя отправка первыхъ икарійцевъ въ Америку врядъ-ли бы осуществилась, и до сихъ поръ основаніе ІІкаріи было бы только одной мечтой. Ни Кабе, ни его школа не предвидли, что двадцать одинъ день спустя посл отъзда перваго отряда икарійцевъ, въ Париж будетъ провозглашена республика. Революція, которая случилась 25 февраля 1848 Г., была первымъ и самымъ страшнымъ ударомъ, испытаннымъ икарійскою попыткою. Икарійская школа, которая была такъ согласна до тхъ поръ — вдругъ раздлилась. Нкоторые были готовы вызвать назадъ первый отрядъ, отказаться отъ идеи эмиграціи и посвятить себя исключительно служенію новой республик. Другіе, которые лучше оцнивали событія, держали сторону Кабе и хотли продолжать начатое дло, предвидя, что нельзя ожидать ничего хорошаго отъ республики, во глав которой стояли такіе люди, какъ Ламартинъ, Ледрю-Ролленъ, Мари, Маррастъ и другіе республиканцы этого оттнка, ихъ непріязненность ко всмъ соціальнымъ реформамъ была хорошо извстна, а, между тмъ, одно измненіе политическихъ формъ не могло привести ни къ чему. Но первый толчекъ былъ данъ икарійцамъ, и ихъ единство рушилось. Самъ Кабе колебался между двумя планами, которые парализировали его энергію. Это было для него страшное время. Между тмъ авангардъ переселенцевъ, прибывъ 27 марта въ Новый Орлеанъ, услышалъ въ город веселую пушечную пальбу. Это не было привтствіе, посылаемое прибывшему къ городу отряду икарійцевъ. Сойдя на берегъ, отрядъ узналъ о провозглашеніи республики во Франціи. Между прибывшими высказывались самыя горькія сожалнія. Было даже сдлано предложеніе возвратиться во Францію, но оно не было принято большинствомъ и піонеры ‘великой икарійской коммуны’ направились къ мсту своего назначенія. Въ іюл 1848 г., ими было положено основаніе икарійской колоніи въ Техас.
Путники прибыли на мсто. Передъ ихъ глазами раскидывалась двственная пустынная степь, непривтная прерія, наполнявшая душу невольною тоской. Здсь приходилось основать поселеніе, здсь приходилось создать новое государство, которое заставило бы переселенцевъ забыть ихъ ‘прекрасную Францію’. Прежде всего нужно было устроить себ хоть какой-нибудь кровъ и переселенцы приступили въ сооруженію нсколькихъ убогихъ хижинъ, принялись за обработку земли. Но что знали эти портные, сапожники, столяры въ дл земледлія? Они не умли даже владть плугомъ и только надрывали свои силы, совершая незнакомое имъ дло. Они принялись за работу усердно, но въ этой пустын ихъ уже сторожилъ страшный, неотразимый врагъ — маларія. Грозная болзнь нежданно, негаданно постила ихъ кружокъ, отняла сразу у нихъ всю энергію и вырвала изъ ихъ общества ихъ единственнаго доктора Ровейера: бднякъ сошелъ съ ума. Кром сошедшаго съ ума доктора, пятеро изъ колонистовъ умерли. Остальнымъ поселенцамъ оставалось одно — оставить нездоровую мстность и искать другого пріюта. Эта необходимость была горькимъ разочарованіемъ для первыхъ икарійцевъ. Кром того самая земля, купленная для нихъ, оказывалась неудобной для коммунистической жизни: это было черезполосное владніе разными отдльными клочками, а не сплошное, принадлежащее коммун пространство. Селиться тутъ было невозможно. Они не безъ борьбы, не безъ труда ршились на удаленіе, оставивъ на мст пять труповъ своихъ собратьевъ: Гильо, Колле, Герина, Шовена и Соже. Они вернулись по направленію Шрьюпорта и Нью-Орлеана, гд они надялись встртить другихъ икарійцевъ, долженствовавшихъ присоединиться къ нимъ. Передъ ними лежала дорога въ пятьсотъ миль: имъ приходилось сдлать путешествіе чрезъ пустынную страну безъ всякихъ средствъ и при страшныхъ лишеніяхъ. Нужно было глубоко врить въ правоту своихъ идей, чтобы не пасть духомъ, не бросить всего начатаго дда. Отступленіе изъ Техаса было однимъ изъ самыхъ печальныхъ явленій въ этой попытк. Изъ боязни не найдти на пути необходимыхъ средствъ для такого многочисленнаго общества, какъ ихъ кружокъ, икарійцы раздлились поровну на три отряда, условившись о мст соединенія. Эти партіи разсялись по дорог, болзнь помшала многимъ слдовать за ихъ друзьями. Четверо изъ нихъ умерли въ дорог отъ усталости и лишеній. Остатокъ первой партіи съ немногими членами второй прибылъ наконецъ въ Нью-Орлеанъ въ конц 1848 года. Между тмъ другія партіи отправлялись уже изъ Франціи. Кабе лично оставилъ Парижъ въ декабр, а въ март 1849 г. вс икарійцы, въ числ 280 человкъ, со своимъ вождемъ во глав, оставили Нью-Орлеанъ съ намреніемъ поселиться въ Нову въ штат Илинойс. Нову было хорошимъ мстомъ для временнаго поселенія. Никмъ незанятыхъ домовъ было очень много. Отсюда за нсколько времени передъ тмъ были изгнаны извстный мормонскій пророкъ Джозефъ Смитъ и его послдователи, вслдствіе этого населеніе Нову уменьшилось съ 15—20 тысячъ человкъ на 3—4 тысячи. Дома и обработанныя земли продавались за безцнокъ. Это была счастливая случайность, на какую, разумется, нельзя разсчитывать въ подобныхъ предпріятіяхъ. Кабе и его спутники поселились здсь. Между 1850—1855 годами многіе новые члены увеличили ихъ число. Колонія стала процвтать. Они имли рабочіе станки, фермы, мельницу и водочный заводъ. Съ большимъ успхомъ обработывая поля въ Нову, они устраивали разныя торговыя спекуляціи, занимались различными видами мануфактурной промышленности съ ловкостью истыхъ французовъ. У нихъ была школа для дтей, они завели типографію, издавали газету. Отъ времени до времени, они разсылали множество книгъ и памфлетовъ для распространенія своихъ принциповъ во Франціи. Одинъ изъ этихъ памфлетовъ крайне интересенъ, потому что онъ показываетъ, что самъ Кабе остался все тмъ же мечтателемъ и далеко не практикомъ. Этотъ памфлетъ изданъ въ Нову, въ 1854 году, въ немъ всего 12 страницъ: онъ носилъ заглавіе ‘Если бы я имлъ полмилліона долларовъ’. Это мечты о томъ, что могъ бы и что хотлъ бы сдлать Кабе для общины, если бы кто нибудь далъ ему 500,000 долларовъ… ‘Самый фактъ, что посл четырехлтняго пребыванія въ Нову онъ все время тратилъ на подобныя неосуществимыя мечты, достаточно ясно показываетъ, что онъ не былъ хорошимъ руководителемъ для подобнаго предпріятія, говоритъ Нордгофъ. Мн кажется, что для развитія коммунистической общины прежде всего требуются физическое и нравственное побужденія, происходящія изъ жизни, полной лишеній и направленной на безпрерывное пріобртеніе собственности трудами ея членовъ. Мало того, кабе въ первомъ же параграф показываетъ полное пренебреженіе къ одному изъ основныхъ принциповъ коммунистической общины. ‘Будь у меня 500,000 долларовъ, пишетъ онъ, намъ открылся бы громадный кредитъ, который могъ бы сильно увеличить наши средства’. Но очень хорошо извстно, что долги — это гибель подобныхъ общинъ’. Среди остатка икарійцевъ, которые такъ мужественно и упорно потомъ продержались въ Іов, лучше всего сознается, сколько они испытали бдствій въ теченіи многихъ лтъ вслдствіе долговъ. Будь у Кабе полмилліона долларовъ, говорится дале въ памфлет,— онъ могъ бы поставить свою общину на боле широкую ногу: онъ рисуетъ прелестную картину жилищъ съ газовымъ освщеніемъ, съ проведенной горячей и холодной водой, боле обширныхъ фабрикъ, плодородныхъ и хорошо обработываемыхъ полей и фермъ, высшихъ и элементарныхъ школъ, театровъ и другихъ увеселительныхъ мстъ, роскошно устроенныхъ садовъ и такъ дале въ этомъ род. Но мечты оставались однми мечтами и жизнь въ Нову была далеко не такъ привлекательна, хотя дла икарійцевъ шли не дурно. Они имли контору въ Париж, корреспондентовъ — везд. Такъ какъ колонія состояла большею частью из’. французовъ, то и удовольствія, имющія и въ теоріи Кабе не малое значеніе, не были забыты. Икарійцы имли небольшой театръ съ особенными артистами. Они устроили оркестръ изъ пятидесяти человкъ.
Въ 1855 г. колонія считала въ своемъ состав пятьсотъ членовъ. Это не удовлетворяло икарійцевъ. Убжденные, что Нову было только временнымъ мстопребываніемъ и что главная община должна была быть основана въ другомъ мст, они пріобрли три тысячи акровъ земли въ штат Іов, мечтая о переселеніи. Это была роковая ошибка, они еще не успли вполн твердо стать на ноги, а уже подготовляли себ новыя испытанія. Какъ бы то ни было, но нсколько человкъ было послано въ Іову, чтобы устроить мсто для общины. До сихъ поръ нравственный авторитетъ Кабе на его послдователей, казалось, нисколько не уменьшился. Онъ все-таки былъ глаза и отецъ икарійской семьи. Когда-же колонія достигла до крайняго предла своего процвтанія и поршила вопросъ о переселеніи въ Іову, мирная картина измнилась окончательно. Большая часть икарійцевъ состояла изъ людей, бывшихъ прежде революціонерами. Авторитетъ основателя общины, какъ-бы мягокъ, справедливъ и законенъ онъ ни былъ, сдлался для нихъ подъ конецъ тягостнымъ, они ему подчинялись, потому что сознавали необходимость для успха предпріятія, но теперь они думали, что шастало время отъ него освободиться. Это было вполн понятно, тмъ боле, что Кабе, какъ говоритъ Нордгофъ, проявлялъ одно время въ Нову диктаторскія стремленія, что главнымъ образомъ и возбудило расколъ въ общин. Къ тому-же теперь Кабе длался старъ. Его умственныя способности понизились, среди икарійцевъ составлялся тайный заговоръ противъ его власти. Открылась борьба, грозившая разрушеніемъ Икаріи. Достаточно сказать, что посл тихой, хотя упорной и ожесточенной борьбы, продолжавшейся цлый годъ, меньшинство (всего 200 человкъ) оставили Нову съ Кабе во глав.
Старый боецъ за великую идею братства былъ нравственно уничтоженъ. Онъ все переносилъ во время своей долгой карьеры: рзвую критику, оскорбленія, клевету, вызовы, заключеніе, ссылки. Достаточно сказать, что въ 1849 году нкоторые изъ послдователей Кабе ршились даже обвинить его въ обман относительно собраннаго имущества въ 200,000 франковъ и судъ исправительной полиціи сенскаго департамента присудилъ 30 сентября 1849 г. его заочно къ двухлтнему тюремному заключенію и къ пятилтней потер гражданскихъ правъ,— Кабе вернулся во Францію въ іюн 1851 года, отдался въ руки власти и, лично защищая свое дло по аппеляціи, былъ оправданъ 26 іюля 1851 г. Нужно было имть много вры въ свои идеи и желзной воли, чтобы не пасть духомъ при такихъ обстоятельствахъ и даже надяться попасть въ президенты республики: въ 1852 г. Кабе непремнно хотлъ заявить свою кандидатуру на званіе президента французской республики. Ничто не поразило его такъ, какъ послднія печальныя событія. Кабе было 69 лтъ. 8 ноября 1856 г. онъ умеръ отъ апоплексическаго удара въ Сенъ-Луи, столиц миссурійскаго штата. Смерть Кабе была большимъ бдствіемъ для тхъ, кто за нимъ послдовалъ. Многіе потеряли надежду на окончаніе предпріятія и оставили своихъ собратьевъ, которые, имя боле вры въ свое призваніе, съ большимъ мужествомъ посвятили себя своему длу. Они поселились въ нсколькихъ миляхъ отъ Сенъ-Луи и основали Чельтенгэмскую колонію. Они испытали временное, очень кратковременное благосостояніе, но бдствія не заставили себя ждать. Болзни, нищета и несогласія разстроили общину. Но все-таки нкоторые изъ оставшихся не сдались-бы, если-бы финансовыя затрудненія не принудили ихъ къ тому. Когти ихъ кредиторовъ все глубже и глубже проникали въ горло несчастной жертвы и въ январ 1864 г. Чельтенгэмская колонія прекратила свое существованіе. Такъ кончилась одна изъ втвей икарійской общины. Другая, расположенная въ Нову, осталась тамъ до 1859 г., такъ какъ ея вожаки хотли показать, что они могутъ жить и рости безъ управленія своего основателя. Потомъ эти колонисты удалились въ Іову. Новыя бдствія ожидали ихъ здсь. Неизвстность за свою будущность, нужда и бдность, были ихъ удломъ на много лтъ. Трудно поврить, сколько требовалось вры въ свои принципы и постоянства, чтобы довести до боле или мене счастливаго окончанія свое дло. Упорные бойцы выдержали все и создали Икарію, хотя и не такую, какая грезилась Кабе. Ихъ средства позволяли имъ построить только одни шалаши. Они стали считать за значительное благоденствіе, когда нашли возможность построить нсколько хижинъ, хотя и он были такъ бдны, что вроятно этимъ людямъ еще много лтъ не пришлось бы видть никакого комфорта, если бы они были мене энергичны.
Эта икарійская община находится на разстояніи 4 миль отъ Корнинча, станція желзной дороги изъ Берлингтона къ рк Миссури. Икарійцы начали здсь свое дло съ 4 тысячами акровъ земли, довольно хорошо обработываемыхъ, и съ долгомъ въ 20,000 долларовъ. По прошествіи нсколькихъ лтъ они отдали землю своимъ кредиторамъ подъ условіемъ, что они имютъ право выкупить половину ея до истеченія опредленнаго срока. Благодаря упорному труду, они достигли этого. Въ 1874 году они уже владли 1,936 акрами земли, часть которой состояла изъ лса. Теперь Икарія, какъ кажется, свободна отъ всякаго матеріальнаго стсненія. Не будучи въ особенно блестящемъ положеніи, она уже стоитъ на довольно твердомъ основаніи. Приверженность ея членовъ къ великой иде человческаго братства не поколебалась. Теперь, какъ и въ первый день своего существованія, они врятъ и провозглашаютъ равенство правъ и равенство обязанностей между всми дтьми природы. Они возстаютъ противъ всякой мысли превосходства, основаннаго на мускульной сил, ум или богатств. Они не длаютъ различія между сыномъ бдняка и сыномъ богача. По ихъ мннію вс равны, вс имютъ права требовать отъ общества полнаго удовлетворенія своихъ нуждъ, вс обязаны производить пропорціонально сил и способности, даннымъ человку природою. Такими остались принципы Икаріи. Лтомъ 14 августа 1876 г. Уильямъ Гиндсъ постилъ Икарію и тогда-же написалъ слдующее письмо въ ‘American Socialist’.
‘Дюжина небольшихъ домиковъ расположена здсь по краямъ параллелограмма, большое центральное зданіе содержитъ общую кухню и общую столовую, которая также служитъ мстомъ общественныхъ увеселеній, будутъ ли то какіе нибудь танцы или театральныя представленія, подъ рукой находится пекарня и прачешная, множество деревянныхъ шалашей, расположенныхъ около главнаго строенія, напоминаютъ о прежней бдности и нищет этого народа. Небольшая молочная ферма около покрытаго соломою сарая для скота, на юг конюшни для лошадей, на свер помщенія для овецъ, вс эти строенія находятся на возвышенномъ берегу рки Нодавэи и окружены владніями общины. У икарійцевъ около 2 тысячъ акровъ плодородной земли, изъ которыхъ обработывается 700, нсколько строевого лса, сочные луга, на которыхъ пасется ?00 овецъ и 140 головъ рогатаго скота. Въ настоящій годъ обработано 5 акровъ картофеля, 100 пшеницы, 250 ржи, 11—12 земляники, не считая виноградниковъ и плодовыхъ деревьевъ. По звуку общественнаго колокола, вс направляютъ свои шаги къ центральному строенію. Если вы войдете сюда во время обда, то увидите всю общину, нын числящую 75 членовъ, сидящею за круглыми или продолговатыми столами, такъ дружно и весело, какъ уметъ быть только французскій народъ. Надъ входной дверью вы замтите слово ‘Равенство’, а какъ разъ на противоположномъ пункт слово ‘Свобода’, на одномъ изъ концовъ комнаты стоятъ цифры годовъ: 1776—1876. Вы также замтите, что на стол стоитъ множество питательныхъ кушаньевъ. Если вы войдете въ тоже помщеніе вечеромъ, то застанете нсколько семействъ, собранныхъ вмст, одни танцуютъ, другіе поютъ свои псни про равенство и братство.
‘Войдя туда въ воскресенье посл обда, какъ мн и удалось, вы услышите избранные отрывки изъ писаній ихъ ‘великаго апостола’, Этьена Кабе, или разсказы, или псни, которыя въ состояніи возбудить соціалистическій энтузіазмъ. Одна изъ слышанныхъ мною псенъ имла слдующій припвъ:
Travailleurs de la grande cause,
Soyons fiers de notre destin,
L’egoiste seul se repose,
Travaillons pour le genre humain 1).
1) Работники великаго дла, будемъ гордиться своею участью: только эгоисты покоятся, мы же трудимся для человческаго рода.
Тутъ же я слышалъ декламацію пятнадцатилтней двушки, декламація была очень эффектна. Двушка вложила много выраженія въ слова:
‘Mes frè,res, il est temps que les haines s’oublient,
Que sous un seul drapeau les peuples se rallient,
Le chemin du salut va pour nous s’aplanir,
La grande libert, que l’humanit rve,
Comme un soleil nouveau, radieuse, se leve
Sur l’horizon de l’avenir’ 1).
1) Братья моя, настало время забыть вс ненависти, пусть вс народы соединятся подъ однимъ знаменемъ, путь спасенія разстилается передъ нами, великая свобода, о которой грезитъ человчество, какъ новое солнце, сверкая, поднимается на горизонт будущаго.
‘Дйствительно,— продолжаетъ Гиндсъ,— пора, чтобы вс вражды забылись и люди соединились подъ одно знамя. Но долженъ ли быть такимъ знаменемъ коммунизмъ? Икарійцы съ энтузіазмомъ отвтятъ: ‘да’, и если кто спроситъ: ‘забыты ли вс ненависти въ самой Икаріи?’ они также отвтятъ: ‘да’. Къ сожалнію, въ дйствительности у медали есть и оборотная сторона, какъ мы увидимъ дале. ‘Икарія просуществовала уже двадцать девять лтъ. Она побдила отчасти враждебныя отношенія и испытала трудныя лишенія, неразлучно соединенныя съ устройствомъ коммуны въ новой стран, и безъ капитала. Она началась въ бдности. А теперь она иметъ 60,000 ф. с. въ полной и неотъемлемой собственности, а долгу всего только 4,000. Членовъ у нея теперь вдвое больше, чмъ было восемь или десять лтъ тому назадъ. Икарійцами воздлываются овощи и разводятся виноградники, здсь приступаютъ къ разведенію мелкихъ плодовыхъ деревьевъ. Икарійцы поговариваютъ о разныхъ радикальныхъ измненіяхъ, съ надеждой осуществить ихъ въ близкомъ будущемъ. Они стараются о пріобртеніи новыхъ членовъ и недавно они приняли четыре семейства. И хотя Икарія представляетъ мало развлеченія, не иметъ возможности для боле высокаго образованія или эстетической культуры, лишена многихъ удобствъ общинной жизни, я все таки не вижу причини, почему она не достигнетъ полнаго успха, такъ какъ она иметъ достаточно силы. Здсь дло идетъ о попытк устроить цвтущую коммуну безъ господствующей религіи или, можетъ быть, мы врне выразимъ икарійскую идею, сказавъ: безъ всякаго богословія. Если это удастся, то икарійцы разршатъ довольно трудную задачу. Построить общину все равно, что построить каменный домъ: чмъ лучше цементъ или известь, тмъ крпче стны. Было доказано, что при помощи строгаго религіознаго духа можно сдлать хорошую известь. Икарійцы убждены, что они могутъ приготовить известь, годную на самыя высокія стны, съ помощью однихъ принциповъ равенства, свободы и братства. Увидимъ. Многіе икарійскіе принципы будутъ строже выражены, когда число икарійцевъ увеличится. Ихъ система основана на чистйшей демократіи, съ ея незапрещенной свободой разсужденія. Такія разсужденія можно допустить въ небольшой коммун, но не сдлаются ли они невыносимыми въ большой? Тогда не будетъ ли коммуна зависть отъ произвола большинства? Если простое большинство ведетъ дло, какъ это мы и видимъ въ Икаріи, можетъ случиться, что самый достойный въ общин будетъ имть самое маленькое значеніе. Бда коммун въ такомъ состояніи. Лучше бы ей было не родиться. Какъ я уже раньше замчалъ въ своихъ письмахъ, однимъ изъ самыхъ жизненныхъ вопросовъ для успха коммунизма — это вопросъ, какъ будутъ относиться между собой индивидуальная свобода и подчиненіе центральной власти. Принципъ субординаціи можетъ быть такъ силенъ, что будетъ серьезно препятствовать развитію индивидуальныхъ членовъ, съ другой стороны, индивидуализмъ можетъ представить такія требованія, что будетъ грозить уничтожить правительственную власть общины. Если многіе американскіе коммунисты дошли до крайности въ вопрос о послушаніи, то икарійцы придерживаются другой крайности. Настоящій человкъ выкажется тогда, когда найденъ будетъ способъ обезпечить полное подчиненіе центральному принципу организаціи, и въ то же самое время дать личности возможность постоянно и свободно развивать вс т способности, которыя она получила отъ природы. Нельзя удержаться отъ удивленія передъ небольшой кучкой икарійцевъ, передъ этимъ веселымъ остаткомъ арміи, собранной въ Нову, подъ предводительствомъ Кабе. Изъ каждыхъ двадцати пришедшихъ сюда икарійцевъ, въ живыхъ остался едва одинъ, и все таки они кажутся такими же мужественными и преданными коммунизму, какими они были бы, если бы путь ихъ былъ усянъ цвтами и розами, а не терновыми шинами’. Икарійцы живутъ, руководствуясь конституціею, разработанной для общины Кабе. Въ основу ея положены принципы равенства и братства, коммунизмъ заставляетъ пользоваться всмъ сообща и отрицать не только рабство, но всякихъ наемныхъ слугъ. Слдующіе вопросы и отвты, приводимые въ сочиненіи Гипдса, познакомятъ читателя во всхъ подробностяхъ со всми практическими данными икарійской общины. Надо замтить, что отвты эти были даны въ сентябр 1878 года президентомъ Икаріи. ‘Сколько теперь жителей въ Икаріи?’ — ’83’.— ‘Имете ли вы много приспособленій для ремеселъ?— ‘Мы имемъ подъ рукой около пятидесяти’.— ‘Сколько членовъ вы приняли прошедшій годъ?’ — ’17 окончательно и трехъ временно’.— ‘Какія у васъ правила о принятіи новыхъ членовъ?’ — ‘Каждый желающій можетъ быть принятъ, ему могутъ позволить провести шесть мсяцевъ въ качеств новиціата, какъ членъ коммуны, онъ принимается только по согласію трехъ четвертей полноправныхъ членовъ’ — ‘Желаете-ли вы большаго прибавленія членовъ?’ — ‘Конечно. Это наша обязанность, а вмст съ тмъ и нашъ интересъ, но наши средства и трудность найдти подходящій матеріалъ до настоящаго времени предупреждали слишкомъ быстрое распространеніе’.— ‘Что составляетъ вашъ доходъ?’ — ‘Кром паровыхъ лсопильни и мельницы, мы разсчитываемъ на обработку нашихъ стадъ и плантацій хлопка’.— ‘Сколько вы имете земли, и какое количество ея подъ обработкой?’ — ‘Мы имемъ 2,150 акровъ. 700 теперь подъ распашкой, 400 покрыты лсомъ, остальные составляютъ пастбище’.— ‘Сколько у васъ скота?’ — ‘Мы имемъ отъ 30 до 40 лошадей, 140 головъ рогатаго скота, 600 овецъ’.— ‘Была ли ваша община счастлива прошедшій годъ, въ финансовомъ и другихъ отношеніяхъ?’ — ‘Послдніе два года не были матеріально благопріятны для Икаріи, наши урожаи были очень нехороши, мы до сихъ поръ чувствуемъ послдствія’.— ‘Ваша система, какъ я ее понимаю, по теоріи одна изъ самыхъ чистыхъ коммуническихъ?’ — ‘Да’.— ‘Вполн ли осуществляется ея идея на практик?’ — ‘Наша система, какъ вы знаете, смотритъ на общность имуществъ самымъ широкимъ образомъ, но мы все-таки очень несовершенно ее примнили, но это противорчіе между практикой и теоріею у насъ понемногу исчезаетъ. Членамъ не даютъ денегъ для ихъ частнаго употребленія’.— ‘Каждый домъ, я это замтилъ, окруженъ садомъ. Обработываются ли сады для общины или для индивидуальной пользы?’ — ‘Каждая семья иметъ свой небольшой садъ, гд она можетъ разводить цвты и плоды, и вполн ими распоряжаться, но значительная часть общества находитъ, что этотъ обычай противорчитъ остальному правилу, и требуетъ его запрещенія’.— ‘Я вижу, что ваша система чисто демократическая’.— ‘Какъ далеко можно провести ее во вседневной жизни?’ — ‘Наша система совершенно демократическая и мы не испытываемъ никакихъ затрудненіи, чтобы привесть ее въ исполненіе’.— ‘Такъ какъ вы ршаете все голосованіемъ, то служащіе, значитъ, должны имть только исполнительную власть?’ — ‘Наши чиновники избираются только для того, чтобы приводить въ исполненіе постановленія общаго собранія или законодательнаго корпуса, другой власти они не имютъ. Какіе у васъ служащіе? какъ они избираются? надолго?’ — ‘Чиновники икарійской общины слдующіе: директоръ земледлія, директоръ промышленности, директоръ одежды и жилья, секретарь, казначей и президентъ. Они избираются ежегодно 3-го февраля простымъ большинствомъ, ихъ положеніе всегда зависитъ отъ доброй воли членовъ общины’.— ‘Говорятъ, что бракъ у васъ обязателенъ? какъ это понимать? означаетъ ли это, что желательно, чтобы вс члены были женаты и что тотъ, кто отъ этого откажется, не будетъ принятъ въ ваше общество?’ — ‘У насъ бракъ обязателенъ, это значитъ, что безбрачіе считается аномаліею, противной природ. Его можно допустить только теперь, когда число членовъ такъ ограничено, что нельзя требовать, чтобы вс мужчины и женщины непремнно сошлись по склонности’.— какія ваши средства дисциплины? какъ вы поступаете съ нарушителями общественнаго порядка и съ виноватымъ противъ нравственности?’ — ‘Нарушеніе правилъ, законовъ и постановленій общины наказывается по общественному приговору: лишеніемъ гражданскихъ правъ или исключеніемъ изъ общества, смотря по тяжести вины’.— ‘Какое положеніе занимаетъ женщина въ Икаріи? иметъ ли она право, голоса въ собраніи?’ — ‘Женщины приходятъ на собранія, принимаютъ участіе въ преніяхъ, он могутъ вносить предложенія и опровергать проекты другихъ, но права ршающаго голосане имютъ’.— ‘Правъ ли я, говоря, что вы возносите принципъ коммунизма до религіи, думая, что онъ вполн олицетворяетъ религію’?— ‘Вы совершенно правы, если предполагаете, что мы возносимъ идею коммунизма и особенно принципъ братства на мсто религіи, но нами очень уважается христіанство въ его первоначальной чистот. Въ Икаріи допускается большая индивидуальная свобода въ дл религіи, лишь бы только ея проявленіе не производило безпорядка и неудовольствія’.
Увреніе президента коммуны, что нтъ никакихъ трудностей въ примненіи на практик всей чисто демократической теоріи Икаріи, заставляетъ предполагать существованіе полной гармоніи въ обществ, хотя это трудно допустить, обративъ вниманіе на факты. Извстно, что въ общин въ послднее время было сильное стремленіе раздвоиться на дв отдльныя почти совершенно противоположныя партіи. Это стремленіе тмъ боле знаменательно и тмъ боле печально, что оно происходитъ въ сравнительно очень малолюдной общин, гд невидимому гораздо легче было бы сохранить согласіе. Передъ посщеніемъ общины Гиндсомъ, лтомъ 1876 г., было даже серьезное столкновеніе между двумя партіями, столкновеніе, однако, кончилось довольно миролюбиво и потому коммуна думала, что не стоитъ и упоминать объ этомъ факт. Но согласіе, полученное при помощи составленнаго тогда компромиса только вншнее и воображаемое. Старый антагонизмъ сталъ снова проявляться за послднее время и, повидимому, между обими партіями лежитъ непроходимая пропасть. Одна партія осторожна, благоразумна, противится всякимъ радикальнымъ перемнамъ, желая двигаться понемногу, какъ прежде при Кабе. Между тмъ какъ другіе полагаютъ, что настало время сдлать нововведенія въ практической жизни общины, увеличить ея промышленность, измнить ея образовательныя средства, дать право голоса икарьянкамъ и т. н. Молодежь чувствуетъ, что старики являются не особенно умлыми хозяевами, что полная равноправность женщины съ мужчиной есть необходимое условіе подобной общины, и не можетъ не волноваться. Первая партія состоитъ большею частью изъ старыхъ членовъ общины, вторая изъ молодыхъ, особенно женщинъ и почти всхъ вновь прибывшихъ. По числу приверженцевъ она превосходитъ консервативную партію, но иметъ меньше голосовъ на собраніи, такъ какъ по икарійскимъ постановленіямъ только мужчины старше двадцати лтъ имютъ право подавать голосъ. Вторая партія, сдлавъ нсколько предложеній исправить конституцію, которыя были отвергнуты генеральнымъ собраніемъ, наконецъ предложила условія раздленія. Члены этой партіи потребовали, чтобъ было сдлано по жребію раздленіе земли и имущества, чтобъ каждый собственникъ, мужчины, женщины и дти, получилъ по десяти акровъ земли. Затмъ они поведутъ свои дла, земледльческія, промышленныя и финансовыя, какъ дв разныя отрасли одной общины, земля будетъ находиться только въ пользованіи, но каждая сторона иметъ право заложить ее въ пятой части ея.настоящей стоимости, каждая сторона можетъ принимать къ себ тхъ новыхъ членовъ, которыхъ она захочетъ. Оставшаяся земля, посл длежа, будетъ служить для снабженія новыхъ членовъ и будетъ находиться въ распоряженіи обихъ сторонъ. Въ случа смерти, если приписанная члену земля не будетъ въ извстный срокъ занята какимъ нибудь новымъ членомъ, противная сторона иметъ право ее требовать. Это предложеніе было также отвергнуто большинствомъ голосовъ. Молодая партія тогда ршилась принять exstra-конституціонныя средства, чтобы привести длежъ въ исполненіе. Изъ свидтельствъ обихъ сторонъ можно видть, что въ нихъ нтъ недостатка въ привязанности къ коммунизму. Вс готовы за него умереть. Непримиримое различіе касается вопроса общественной политики. Если бы община раздлилась на дв части, то каждая сторона сдлалась бы самостоятельною общиною и постаралась бы осуществить свой соціальный идеалъ. Одинъ недавній поститель Икаріи, въ письм, написанномъ посл десятидневнаго пребыванія въ общин, говоритъ: ‘Икарійская община есть ничто иное какъ республика въ миніатюр съ ея разработанной конституціею, ея законами, правилами и постановленіями, съ ея президентомъ и гражданскими властями, ея политиками, чиновниками и собраніями, и она также подвержена всмъ условіямъ, измненіямъ и перемнамъ, какъ и всякая другая. Республика не можетъ существовать безъ партій и это ключъ для разгадки волненій въ Икаріи, до того сильныхъ, что республика пошатнулась, точно отъ землетрясенія, между тмъ какъ машина ея внутренняго управленія, законовъ и правилъ перестала дйствовать. Тамъ было столкновеніе между консервативною и прогрессивною партіею, какъ и во всхъ государствахъ, да иначе и быть не могло. Разв прогрессъ не есть толчекъ, необходимый для крайняго консерватизма? И разв консерватизмъ не составляетъ преграды для крайняго прогрессизма? Разв не этому соединенію человчество обязано всмъ, что оно иметъ и почти всмъ, что оно знаетъ?’
Это разсужденіе очень врно, но понятно, что республика можетъ быть въ самомъ цвтущемъ состояніи подъ управленіемъ одной партіи. Дйствительно народъ Соединенныхъ Штатовъ указываетъ на одинъ эпизодъ своей исторіи, на время управленія президента Монро, какъ на золотой вкъ. {Джемсъ Монро, былъ презид. Соед. Штатовъ съ 1817 г. по 1825 годъ. Впослдствіи принималъ участіе въ составленіи конституціи шт. Виргинія Ум. 1834 г., 73 лтъ.} Но оставивъ въ сторон вопросъ о политик, скажемъ, что общины должны найти средства обезпечить единство и единодушную дятельность, въ противномъ случа чмъ он будутъ больше, тмъ больше будетъ въ нихъ неурядицъ. Религіозное вдохновеніе мажетъ привести сотни, даже тысячи, къ одному сердцу и къ одной мысли, способный вождь можетъ сдлать многое, что утвердитъ желаемое единство, управляя по иде правды и любви, но трудно доказать на практик, что чистая демократія съ ея частными антогонизмами можетъ соединить гораздо большое число членовъ. Партія въ Икаріи которая требуетъ отдленія, говоритъ, что ея члены пришли къ сознанію, что они не могутъ жить въ мир и единств со старымъ народомъ’. По общему разсмотрнію общины, Гиндсъ убдился, что гармоническое соединеніе старого и молодого элементовъ есть одна изъ самыхъ трудныхъ задачъ, которыя приходится ршать коммунизму. Въ обыкновенномъ обществ, когда человкъ достигаетъ двадцати однолтняго возраста, онъ длается легально свободнымъ и въ прав самъ избрать себ образъ жизни, онъ обыкновенно удаляется изъ отцовскаго дома и выбираетъ себ занятія, религію, политическія убжденія. Не такъ въ общинахъ. Въ Икаріи молодой человкъ пріобртаетъ право голоса въ двадцать лтъ, въ большинств же общинъ положеніе членовъ ни въ чемъ не измняется, когда они достигаютъ законной зрлости. Они могутъ только надяться занять мста, когда, посл долгаго испытанія въ честности, они зарекомендуютъ себя, какъ людей, вполн способныхъ. Если съ другой стороны старшіе привыкли къ своимъ обязанностямъ и сознаютъ, что они не будутъ въ такой безопасности, когда власть будетъ въ рукахъ молодыхъ, то очевидно, что процессъ передачи интересовъ общины отъ одного поколнія къ другому будетъ ограниченнымъ, хотя рано или поздно онъ долженъ совершиться. Нужна самая высокая мудрость, чтобъ сдлать эту передачу, не повредивши согласію общины. Это можетъ касаться не только служебныхъ и дловыхъ интересовъ, но можетъ также возбудить политическіе вопросы, что очень важно, потому что каждое поколніе приноситъ съ собою новыя истины, которыя поражаютъ даже тхъ, кто въ свою очередь въ молодости считался либеральнымъ. Счастлива та община, въ которой старшіе члены такъ мудры, что, пожертвовавъ самолюбіемъ, передаютъ свои почетныя обязанности другимъ, когда интересы общества этого потребуютъ. Правда, въ Икаріи каждый человкъ, имя отъ роду 20 лтъ, можетъ занимать вс мста, на которыя будетъ выбранъ, и здсь все ршается голосованіемъ. Но очевидно, что въ общин, гд боле сильная партія перестанетъ возбуждать уваженіе и довріе меньшинства, тамъ будутъ дурныя мысли и дла, тамъ нарушатся миръ и согласіе, и община скоре напомнитъ про адъ, чмъ про рай. Въ Икаріи каждая партія думаетъ, что другая виновата во всхъ бдствіяхъ, окружающихъ общину, хотя, вроятно, ни одна изъ нихъ не права совершенно, ни вполн виновата. Если время сотретъ вс эти слды раздленія и сдлаетъ изъ общины одну партію, которая отброситъ вс крайности, соединитъ мудрость осторожности съ мудростію прогресса, то Икарія можетъ дойти до процвтанія. Одна изъ главныхъ бдъ Икаріи это то, что икарійцы надлали враговъ въ одномъ и томъ же дом, возстановивъ жену противъ мужа и дтей противъ отцовъ и разрзали узы, которыя должны были усиливаться съ каждымъ годомъ. Раздоры въ общин гораздо серьезнее чмъ раздоры въ обыкновенныхъ семьяхъ, такъ какъ числа ея членовъ больше, соціальныя обязанности сложне. Отсюда вытекаетъ важность тщательнаго избранія матеріала въ строеніи подобнаго общества. Отсюда, значитъ, необходимая обязанность каждаго члена работать для единства и мира. Трудность хорошаго и справедливаго дленія имущества есть также одна изъ причинъ неудовольствія. Предложеніе ‘молодой партіи’ въ Икаріи, напр., раздлить имущество по жребію, на первый взглядъ кажется совершенно справедливымъ, но одна партія заключаетъ въ себ людей, которые состарлись на служеніи общин, тогда какъ другую составляютъ люди только нсколько лтъ связанные съ длами ея, въ этомъ случа понятно, что предложенныя условія длежа будутъ несправедливы. И, вроятно, никакія предложенія, сдланныя одной изъ сторонъ, не будутъ идеально справедливы. Вроятно, суды и адвокаты тоже не съумютъ ршить этого вопроса. И дйствительно, если община должна отъ времени до времени раздляться, какъ и много другихъ организацій, то нужно найти средство обойтись безъ насилія или судебнаго иска. Гораздо лучше прибгнуть къ ршенію третейскаго суда и при всеобщемъ согласіи подчиниться этому ршенію. Еще лучше раздлить свое имущество самимъ, какъ было сказано основателемъ Путнейской общины, который сказалъ, когда община была наканун распаденія вслдствіи вншняго давленія: ‘Если раздленіе собственности необходимо, чтобъ удовлетворить нашихъ враговъ, я былъ бы недоволенъ, еслибы это сдлалось по самолюбивымъ расчетамъ или по постановленіямъ легальнаго нрава, это надо сдлать на основаніи принципа, что сильный долженъ помочь слабому’. Чтобъ вполн оцнить благородство этихъ словъ, надо знать, что основатель этой общины и его жена вложили половину общиннаго капитала, а многіе члены не принесли ничего. Дйствіе, которое можетъ произвести такой совтъ при такихъ обстоятельствахъ, будетъ громадное, онъ привлечетъ вс сердца и учредитъ общины, которыя противустоятъ давленію какъ внутреннему, такъ и вншнему’.
Гиндсъ писалъ эти строки такъ сказать, наканун раздленія Икаріи на дв части. Въ 1878 году разрывъ сдлался неизбжнымъ, январь и февраль 1879 года прошли въ разбирательств претензій обихъ партій, а въ апрл 1879 года юная Икарія отдлилась отъ старой Икаріи. Говорить о дальнйшемъ существованіи небольшой горсти этихъ піонеровъ коммунизма было-бы излишне, такъ какъ это существованіе покуда далеко не блестяще…
Таковы были результаты, добытые этими людьми, потратившими втеченіи тридцати лтъ много усилій, много энергіи, много мужества, чтобы осуществить на практик созданныя теоретически планы новой жизни. Нельзя безъ уваженія и грусти смотрть на эти разбитыя надежды, погибшія мечты. Это были люди убжденія, и честь и слава имъ за то, что они не отшатнулись ни передъ какими испытаніями, чтобы вполн мирнымъ путемъ добиться отвта на вопросъ: ‘можно ли такъ жить?’ Въ нихъ бросаютъ насмшками, ихъ обвиняютъ. Но за что? Разв тысячи алхимиковъ, длая свои невозможные опыты, не создали химіи? Разв опыты воздухоплавателей, думающихъ найдти средства управлять воздушнымъ шаромъ, безполезны и не нужны? Разв эти икарійцы, жертвуя своею жизнью, не дали полезныхъ уроковъ человчеству? Разв человчество можетъ ршить что нибудь безъ сотенъ и тысячъ подобныхъ опытовъ?