М. Кузминъ
Художественная проза ‘Всовъ’
Художественная проза ‘Весов’, Кузмин Михаил Алексеевич, Год: 1911
Время на прочтение: 7 минут(ы)
‘Аполлонъ’, No 9, 1910
Трудно себ представить, что ‘Всы’, хотя бы временно, прекратились, до такой степени сталъ необходимымъ и привычнымъ этотъ завоевательный органъ, многаго достигшій какъ со стороны вншняго признанія, такъ и со стороны внутренняго самоопредленія. Къ счастью, ‘Всы’ такъ тсно были связаны съ книгоиздательствомъ ‘Скорпіонъ’, что дятельность послдняго, все расширяющаяся, въ связи съ общаніемъ редакціи спорадически выпускать критико-библіографическіе сборники, даютъ намъ надежду, что положеніе длъ не такъ рзко измнится, какъ это могло казаться съ перваго взгляда. Сплоченность ‘скорпіоновской’ группы писателей и поэтовъ скоре, чмъ подробное совпаденіе миропостиженій, и дало ту силу и самоотверженность издателю продолжать свое благородное и безкорыстное начинаніе. Это было то впечатлніе семьи, которое длаетъ возможнымъ частные раздоры и полемики, не допуская до раскола, это было то, что давало радость работы, радость побдъ не своихъ лично, чувство родственности и неразрушимой цпи дружбы, какія бы разногласія ни происходили. Мы врядъ ли ошибемся, если немалое значеніе придадимъ здсь самой личности С. А. Полякова, одушевленной самыми горячими стремленіями. Такой именно семьи не хватало ‘Золотому Руну’ и ‘Перевалу’, выставлявшимъ программу, можетъ быть, боле широкую и крайнюю, но исполненнымъ случайностей, шатаній и дезорганизаціи, потому что, если ‘Всы’ и были семьею, то семьею походной, боевой и весьма организованной, направляемой чьей-то твердой и мудрой рукою. Никому не безызвстно, что этимъ кормщикомъ, хотя бы духовнымъ, былъ В. Брюсовъ, несмотря на его заявленія, что оффиціально онъ не руководитъ журналомъ. Только при содйствіи этихъ двухъ лицъ могли получиться стройность, цльность и своя физіономія органа, объединявшаго дружественные, но не всегда однородные элементы, только такъ могло быть достигнуто единство при свобод. Притомъ, принимая съ большимъ выборомъ въ свою семью, посл чего вошедшій длался уже ‘своимъ’, ‘Всы’ никогда не были сектантскимъ органомъ, узкимъ и нетерпимымъ. Они знакомили со всмъ, жизненнымъ и новымъ у насъ и на Запад, не оффиціально, но убжденно и горячо защищая культурныя цнности. Лишь почувствовавъ твердость почвы подъ ногами, на третій годъ изданія, журналъ изъ спеціально критическаго обратился и въ художественный, причемъ еще ясне выразилось его отличіе отъ ‘Новаго Пути’, гд участвовали многіе изъ сотрудниковъ ‘Всовъ’, а именно: ‘Всы’ не такъ настойчиво устремлялись къ вопросамъ исключительно религіозно-философскимъ а старались освтить боле разносторонне явленія русской и западной литературы. И за эти четыре года ‘Всы’, насколько позволилъ объемъ не слишкомъ толстаго ежемсячника, дали полную картину передового литературнаго движенія въ Россіи. Весь матеріалъ самъ собою разбивается на четыре категоріи: 1) на произведенія писателей и поэтовъ, вполн выразившихся раньше возникновенія ‘Всовъ’, или если и не окончательно сформировавшихся, то достаточно опредлительно себя заявившихъ въ предшествовавшихъ органахъ.
Сюда бы мы отнесли Мережковскаго, З. Гиппіусъ и . Сологуба. Мережковскій представленъ весьма слабо однимъ, двумя стихотвореніями, З. Гиппіусъ — нсколько больше (разсказами и рядомъ прекрасныхъ стихотвореній), но, несмотря на то, что арена дятельности этихъ писателей была въ другомъ мст, ихъ связь съ московскимъ органомъ явствуетъ уже изъ того факта, что при гражданской войн ‘Всовъ’ и ‘Золотого Руна’ они опредленно стали на сторону старйшей метрополіи и вышли изъ числа сотрудниковъ новаго журнала вмст съ ближайшими друзьями ‘Всовъ’. Причисляемъ мы сюда и . Сологуба (давшаго одинъ изъ лучшихъ своихъ разсказовъ ‘Чудо отрока Лина’, нсколько другихъ, ‘Литургію мн’ и рядъ стихотвореній), потому что ‘Мелкій бсъ’ уже былъ напечатанъ, хотя и безъ окончанія, въ ‘Вопросахъ Жизни’, многочисленные разсказы, помимо ‘Всовъ’, появлялись во многихъ періодическихъ изданіяхъ и альманахахъ, а отдльныя книги посл ‘Жала смерти’ и книги стиховъ стали выходить у ‘Грифа’, ‘Золотого Руна’ и вскор исключительно въ издательств ‘Шиповникъ’. Но т вполн достаточные образчики этого опредлившагося уже ране мастера, что давались ‘Всами’, несомннно, были изъ лучшихъ и наиболе характерныхъ.
Къ этимъ именамъ мы бы присоединили еще и имя А. Ремизова, только въ послднемъ, 1909 году представленнаго въ ‘Всахъ’ удивительнымъ по острот и яркости разсказомъ ‘Жертва’. Но въ общемъ дятельность этого своеобразнаго мастера протекала нсколько въ сторон отъ ‘Скорпіона’. Хотя К. Бальмонтъ, А. Блый, В. Брюсовъ, Вяч. Ивановъ, а поздне А. Блокъ, выступили раньше возникновенія ‘Всовъ’, но именно они-то намъ и видятся тмъ ядромъ, той семьей поэтовъ, которая воодушевляла данный журналъ и была полне и характерне всего представлена на его страницахъ. Изъ этихъ авторовъ лишь А. Блый и В. Брюсовъ дарили насъ художественной прозой, но нельзя забыть, что, помимо стиховъ, ‘Незнакомка’ А. Блока и значительная часть статей Вяч. Иванова изъ вошедшихъ впослдствіи въ книгу ‘По звздамъ’ появились впервые именно здсь. Кром двухъ капитальныхъ произведеній напечатанныхъ ‘Всами’: Брюсовскаго ‘Огненнаго ангела’ и ‘Серебрянаго голубя’ Андрея Благо, мы имемъ еще нсколько разсказовъ В. Брюсова (‘Республика Южнаго Креста’, ‘Въ подземной тюрьм’, ‘Черезъ 15 лтъ’) и разсказъ А. Благо ‘Адамъ’. Дальше мы подробно остановимся на двухъ названныхъ большихъ романахъ, если еще не создавшихъ, то имющихъ вс возможности создать эпоху въ современной литератур,— на этихъ двухъ указательныхъ столбахъ будущаго пути романа.
Къ этимъ же именамъ справедливо принадлежитъ и Ю. Балтрушайтисъ, столь рдко выступающій въ печати.
Къ третьей категоріи мы отнесемъ поэтовъ новыхъ, начинавшихъ или развившихся въ ‘Всахъ’, причемъ нельзя не отмтить, что, за исключеніемъ одного-двухъ случаевъ, никогда не было появленій временныхъ, необъяснимыхъ. Обычно, будучи принятыми въ этотъ достаточно замкнутый кругъ, начинающіе поэты получали полную возможность, пребывая тамъ, крпнуть и развиваться. Къ этой категоріи мы причислимъ С. Ауслендера, С. Городецкаго (вскор покинувшаго ‘Всы’), Н. Гумилева, Б. Садовского и С. Соловьева. Было бы несправедливою и неблагодарною скромностью со стороны пишущаго эти строки умолчать, что первый и долго единственный пріютъ для своихъ произведеній онъ нашелъ именно въ орган ‘Скорпіона’. С. Ауслендеръ представленъ четырьмя разсказами (‘Записки Ганимеда’, ‘Прекрасный Маркъ’, ‘Корабельщики’ и ‘Филимоновъ день’), дающими намъ возможность ясно прослдить не только развитіе его дарованія, но и видоизмненіе его темъ и самаго метода. Н. Гумилевъ, боле выразившійся въ стих, нежели въ проз, далъ ‘Радости земной любви’ и ‘Скрипку Страдиваріуса’, Б. Садовской — ‘Праздничный день’ и ‘Изъ бумагъ князя Г.’, и, наконецъ, С. Соловьевъ — довольно длинную ‘Повсть о нещастномъ граф Ригел’.
Остается упомянуть еще о переводахъ. Появлялись, главнымъ образомъ, драматическія произведенія Э. Верхарна (‘Елена Спартанская’), Т. ванъ-Лерберга (‘Панъ’, ‘Они почуяли’ и ‘M-lle Косисно’), Ф. Кроммелинка (‘Ваятель масокъ’), С. Пшибышевскаго (‘Вчная сказка’) и О. Уайльда (‘Sainte courtisane’), упомянемъ еще разсказы Ж. Мореаса, Р. де-Гурмона, Т. ванъ-Лерберга, О. Бирдслей, О. Уайльда, I. Іенсена, Яльмара, Сёдерберга и др.
Длая обзоръ, главнымъ образомъ, отечественной литературы, мы могли бы раздлить матеріалъ, данный ‘Всами’ за послдніе четыре года, на четыре отдла. Къ первому принадлежатъ разсказы, гд на первое мсто выдвигается какая-нибудь мысль (не поэтическая, а умственная, раціональная), идея, а живописи, фабул, даже психологіи, придается значеніе служебное и второстепенное, таковы, на нашъ взглядъ, разсказы З. Гиппіусъ. Съ другой стороны мы имемъ разсказы, гд для боле выгоднаго освщенія мысли автора или для боле свободнаго и причудливаго полета его воображенія (не фабулистическаго, но орнаментальнаго) пользуются исторической, экзотической, фантастической или утопической обстановкой. Отсюда происходятъ притчи, аллегоріи, утопіи и фантастическіе разсказы, причемъ колоритъ мстный и временный служитъ только для оттненія мысли или для капризнаго сочетанія играющихъ красокъ. Разсказы Вольтера, новеллы Уайльда и т. п. могутъ служить образцами этого рода произведеній. Помщенные въ ‘Всахъ’, разсказы Сологуба, Гумилева, ‘Записки Ганимеда’ и ‘Республика Южнаго Креста’ — представляютъ намъ этотъ отдлъ. Сюда же отнесемъ разсказы Т. Лерберга, Бирдслея и Сёдерберга.
Слдующіе два отдла представляются намъ тмъ значительне, что они дали два произведенія капитальныхъ, освщающихъ не только настоящій моментъ, но и опредляющихъ до извстной степени будущее нашей литературы. Эти два произведенія, имющія громадное показательное значеніе, независимо отъ принадлежащихъ имъ, каждому въ отдльности, достоинствъ, — ‘Огненный ангелъ’ В. Брюсова и ‘Серебряный голубь’ А. Благо, причемъ путь, намчаемый Брюсовскимъ романомъ, есть, несомннно, путь историческаго либо историко-символическаго повствованія съ богатой фабулой, сохраненіемъ временнаго и мстнаго колорита, исторической врности и, кром того, въ данномъ случа — съ воспроизведеніемъ литературной формы современной описываемой эпох. Хотя къ этому же устремленію принадлежатъ С. Ауслендеръ, Б. Садовской и С. Соловьевъ, но мы позволимъ себ ограничиться попыткой характеризовать только вышеупомянутый романъ, какъ произведеніе наиболе значительное и показательное.
Историческій интересъ ‘Огненнаго ангела’ составляетъ широкая, яркая и полная картина нмецкой жизни XVI вка, можетъ быть, даже слишкомъ полная, потому что фабула и психологическіе конфликты героевъ настолько живо захватываютъ вниманіе, что его какъ бы не хватаетъ подчасъ на рдкія по мастерству и точности историческія страницы, посвященныя жизни прирейнскихъ и иныхъ нмецкихъ городовъ. Три главныхъ персонажа занимаютъ весьма центральное мсто, такъ что вс второстепенныя фигуры уходятъ очень на второй планъ. Между Рупрехтомъ, Ренатой и Генрихомъ происходитъ сложный психологическій романъ, разсказанный не спша и подробно, какъ освящено традиціями старинныхъ психологическихъ романовъ, начиная съ Боккачьевой ‘Фьяметты’ или даже съ ‘Исповди’ блаженнаго Августина. Избранная авторомъ форма автобіографическаго повствованія даетъ тмъ большій просторъ лирическимъ отступленіямъ, раздумьямъ, нсколько искусственнымъ сравненіямъ, уподобленіямъ и т. п. Но Брюсовымъ счастливо избгнуты и ненужности восторженно лирической риторики и отсутствіе вншняго дйствія, которыми страдаетъ вышеупомянутый итальянскій романъ. Наоборотъ, богатый, хотя и медленно, и подробно разсказанный, матеріалъ вншнихъ событій роднить разбираемое произведеніе съ романами фабулистическими, отличаясь отъ нихъ отсутствіемъ пестрыхъ неожиданностей и нкоторой схематичностью построенія. Намъ кажется, что мы не ошибемся, предположивъ за вншней и психологической повстью содержаніе еще боле глубокое и тайное для имющихъ уши слышать, но уступимъ желанію автора, чтобы эта тайна только предполагалась, только вяла и таинственно углубляла съ избыткомъ исполненный всяческаго содержанія романъ. При всемъ историзм своемъ, ‘Огненный ангелъ’ проникнутъ совершенно современнымъ паосомъ и чисто Брюсовской страстностью при спокойствіи и сдержанности тона, что держитъ все время вниманіе читающаго въ трепетномъ напряженіи, только слегка отпуская къ концу. Соединяя въ себ мастерскую ‘стилизацію’ и несомннную современность, интересъ историческій, фабулистическій и психологическій, овянное нкоей тайной и сохраняя большую ясность, написанное очень лично и съ эпической объективностью, это произведеніе можетъ считаться не только указательнымъ столбомъ одного изъ путей будущаго романа, но и цннымъ доказательствомъ цлесообразности этого пути и русскимъ образцомъ для путниковъ по дорог историческаго романа. Совсмъ другимъ, но также знаменательнымъ явленіемъ представляется намъ лучшее произведеніе А. Благо ‘Серебряный голубь’. И не столько само оно, какъ намченный имъ путь широкой символико-реалистической картины современной Россіи, потому что не Дарьяльскій, не Катя, не сами голуби насъ тамъ интересуютъ, а изображеніе Россіи, какою она въ возможной широт предстала изступленному и проницающему взору автора. Оттого не досадуешь на эпизодичность, длинноты, неоднократныя паденія, растерзанность, шаржъ,— но видніе слпитъ,— и вс досады забываются и даже почти не интересуешься судьбою Дарьяльскаго, Кати, и др., потому что важне всего то общее, что даетъ Блый: большое и острое чувствованіе современной Россіи. Это — то же стремленіе, что мы видимъ у А Ремизова, гр. А. Толстого и въ нкоторыхъ вещахъ М. Горькаго. Въ ‘Серебряномъ голуб’ соединились: то чувствованіе Россіи, что пробивалось уже въ ‘Пепл’, доходящая то до экстатичности, то до карикатурности гоголевской сатиры изступленность и — наиболе удачное примненіе тхъ принциповъ прозаической рчи, которыхъ такъ страстно, но не всегда плодотворно авторъ искалъ въ своихъ ‘Симфоніяхъ’. Объ общей структур романа трудно говорить, такъ какъ помщенное въ ‘Всахъ’ представляетъ только часть всего произведенія, хотя и законченную въ самой себ. Какъ-то не хочется говорить о техническихъ недочетахъ этой книги, такой ослпительной, подлинной, и терзающей и которую можно ненавидть, но къ которой нельзя относиться равнодушно всмъ русскимъ. Конечно, есть слабыя, очень слабыя мста (объясненіе съ Катей, да и вообще романъ Дарьяльскаго съ нею), но зато есть отдльные, почти классическіе въ своемъ род, эпизоды (напр. ‘Евсеичъ’), конечно, есть длинноты, романъ читается не легко, и языкъ, достигая иногда своеобразно красоты, порой безпомощно заплетается или комично высокопаренъ, но это какъ-то не представляется важнымъ, когда видишь подлинность, остроту и размахъ всего произведенія. Мы думаемъ, что въ этомъ неожиданномъ, свжемъ и значительномъ роман, кром чувствованія Россіи, съ которымъ можно вдь и не согласиться, именно размахъ-то и плняетъ боле всего и не ослабвающій подъемъ паоса.
Но еще важне намъ кажется самый фактъ появленія подобнаго романа, какъ указателя на другой возможный, желательный и многими чаемый путь. Мы далеки отъ мысли, что этими двумя путями исчерпываются вс будущія возможности романа. Несомннно, всегда будутъ романы чисто-психологическіе и фабулистическіе, эти же два произведенія указываютъ на историческій романъ и символико-бытоописательную поэму.
Какихъ же похвалъ заслуживаетъ журналъ, давшій два такихъ капитальныхъ произведенія современной отечественной литературы? Кром того, при ограниченномъ объем ‘Всовъ’, въ два года помстить два огромныхъ романа — довольно смло. Но это качество (смлость), при строгой цензур и испытаніи, всегда принадлежало скорпіоновскому органу: опредленность, отчасти фанатизмъ, большая и благородная смлость и горячность. Послднее качество служило причиной иногда явленій и не особенно тактичныхъ, когда излишекъ горячности, оставшійся отъ борьбы съ врагами вншними, направлялся на враговъ внутреннихъ, и тотъ же А. Блый или Эллисъ, уподобляясь гуманистамъ, писали инвективы, причемъ выраженія ‘сволочь, идіотъ, пьяница, блудникъ, педерастъ, онанистъ, свинья, щенокъ, старая баба и т. д.’ обильно украшали страницы разгнванныхъ ‘стражей порога’. Но все это забывается, а неоцнимыя заслуги долго не только помнятся, но и живутъ въ живыхъ людяхъ.