ХРИСТИАНСТВО И СЕМЬЯ
ХРИСТИАНСТВО И СЕМЬЯ
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Христианство и семья, Розанов Василий Васильевич, Год: 1912
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Признаки времени (Статьи и очерки 1912 г.)
М.: Республика, Алгоритм, 2006.
Снова в трудовых месяцах перерыв — праздник детей, праздник семей, праздник женщин. ‘Родился наш Христос’, — и в Рождестве Своем повлек за Собою и привлек в религию семью как источник религии, как фундамент, на котором — все дальше строится. В этот праздник особенно есть повод вспомнить и продумать все неизмеримое значение, какое занимает семейство в цивилизации.
И особенно — в христианстве.
В нем семья обожествилась до некоторой степени. От самой нищей семьи и до царской семьи всякая мать, окруженная детьми и мужем, не может не почувствовать прямо или косвенно, отдаленно или близко, что старец Иосиф, склоненный над Рожденным Младенцем, что Божия Матерь, держащая на руках того же Младенца, — есть вечный прототип и образец каждой семьи, и что каждая семья, насколько она благочестива и чиста в себе, повторяет в моментах жизни своей, в моментах быта своего, те евангельские истории, которые с детства знакомы каждому из учебных книжек и по рисункам. Это не может великим образом не поднимать самочувствия каждой матери, возбуждая ее мечты и усилия к идеалу, это не может не отразиться и на детях, внушая им таинственные догадки, пробуждая мечту и грезу. В отличие от язычества, христианская семья в истории Святого Семейства, окружившего вифлеемские ясли, получила себе небывалое в истории признание, венец и напутственный идеал. Все это — не как учение и догму, а просто как картину, понятную и безграмотному. Семья взошла на образ, на икону. Верующие поклоняются в храме божественной семье, а вся цивилизация поклоняется мудрым поклонением обыкновенной семье, как зерну, из которого все в этой цивилизации зарождается, все в этой цивилизации происходит.
Но все это — более в идеале, чем в действительности, которая довольно горька и довольно сбрна. Но нужно сознать, что идеал — есть, что путь совершенствования — указан. Малое проникновение идеала в жизнь происходит оттого, что семья наша не стоит так близко к церкви, как нужно, и что, с другой стороны, церковь слишком перелила весь свой идеал в аскетизм и монашескую, одинокую жизнь, вместо того чтобы уделить этому идеалу одну половину души и сил, а другую и такую же половину сил и души отдать семье и разработке семейных идеалов. Если взять такую классическую книгу в православной духовной литературе, как ‘Путь ко спасению’ преосвященного Феофана, то мы увидим, что там едва уделено семье несколько страниц на много томов текста всего сочинения. Это, так сказать, матерьяльно указывает на неравномерность распределения забот церкви, или, конкретно сказать, — духовенства, между идеалами семьи и монастыря. Монастырь взлелеян, устроен, имеет множество себе уставов, изменявшихся по требованию времен, сюда, можно сказать, ‘притекала вся кровь сердца’ церковного и помогала работе жизни. Между тем как семье дан только обряд венчания, да построено брачное право и брачная юриспруденция, весьма несовершенная по общему признанию. От этого ли исторического невнимания или мало-внимания к семье, от других ли причин, но и семья не стала так близко к церкви, как следовало бы.
Между тем нельзя не заметить следующего. Семья православного священника, когда она была близка к своему идеалу, выше по духу и по типу, нежели семья в каком бы то ни было другом сословии или в другом состоянии, когда она тоже близка к своему идеалу. Другими словами, церковный тип семьи выше светского типа семьи же. И объясниться это может только ближайшим и теснейшим действием на семью Евангелия, христианства, церкви, ее иконописи, ее песнопений, ее уставности. Светская жизнь наша слишком уж не уставна. Она свободна, и это — хорошо, но она доходит до анархичности, и это решительно худо. Однако высокий тип именно священнической семьи убеждает нас, что есть действительно некоторое сродство между религией и семьею и что сродство это могло бы быть разработано гораздо глубже, нежели как это сделано до сих пор.
Будущее движение Церкви, которого мы должны ожидать, так как ‘Древо Христово’ не может не расти, — направится, несомненно, в эту сторону, в разработку семейных идеалов, так как все возможное в сфере идеала одиночной аскетической жизни уже сделано в минувшие 15 веков движения роста церкви, почти исключительно аскетического.
Семья не может не обратить сюда своих надежд. Христианское просветление семьи — не может не желаться самым горячим образом, особенно после того в некоторой степени опозоренья семьи, которому она подвергнулась в ‘упадочной литературе’ и еще ранее — в ультрареалистической. Эта литература необычайных эксцессов и уличных анекдотов, гоняющаяся за эффектом и впечатлением, неглубокая в одной части и патологическая в другой, засорила семью низменными идеалами, чаще же всего ложилась около нее грязною сплетнею. По справедливости можно сказать, что семья делает все усилия, чтобы отбиться от этой литературы. Самые усилия эти показывают, что семья ищет иных и лучших идеалов. Эта жажда велика, и ей может удовлетворить Церковь.
Через семью воздействие ее может простереться на всю цивилизацию. Вся цивилизация, в ее сложности, выходит из отдельного человека, а человек рождается и воспитывается семьею. Одна будет цивилизация, если ее делают питомцы Шиллера и Пушкина, и другая будет цивилизация, сделанная руками героев Максима Горького. Этим примером все сказано. Влияние на семью есть в то же время и могущественнейшее государственное влияние, с которым не сравнится никакое влияние политических партий, как и литературных течений. По справедливости можно сказать, что через воздействие на семью церковь единственно может, не пачкая своих чистых риз, воздействовать на политику: то есть воздействовать не прямо, грубо и коротко, а косвенно, мягко и длительно. Она может отдать партиям минуты истории, взяв себе века истории. Вот где область ее действия, правая, чистая, несравненно могущественная. С тем вместе, сойдя с поля аскетического служения и войдя в служение семейное, Церковь получит горячими своими служителями не исключительные личности, пусть и очень высокого дара, а массы людские, толщу народную. Конечно, и она сейчас служит Церкви, — но одно дело ‘служить’, только присутствуя пассивно на храмовых службах, и другое дело ‘служить’ с высоким разумением всего учения, всех идеалов, — служить активно. Вот это-то активное соучастие всего народа в жизни Церкви и брезжится как возможное, когда сама Церковь станет семейною преимущественно, а не аскетическою преимущественно.
‘Рождество Христово’, с которым мы приветствуем читателя и весь русский люд, весь православный люд, — есть великий залог и обещание развития семейного христианства.
НВ. 1912. 25 дек. No 13216. Б. п.