В. Перельмутер
Ходасевич В. Ф.: биобиблиографическая справка, Ходасевич Владислав Фелицианович, Год: 1990
Время на прочтение: 6 минут(ы)
ХОДАСЕВИЧ, Владислав Фелицианович [16(28).V.1886, Москва — 14.VI.1939, Париж] — поэт. В отличие от большинства поэтов-современников X. вошел в литературу спокойно — без программных деклараций, попыток заявить и обозначить новое, собственное направление либо примкнуть к одному из уже утвердившихся. Он не принадлежал ни к каким группам и школам, сторонился всяческих ‘измов’, которыми изобиловала литературная жизнь России начала века. Его поэзия не вызвала полемики, не сразу попала в поле зрения критики, особенно в ту пору чуткой ко всякого рода ‘новизне’. Однако последовательное стремление к классической ясности стиха, чистоте языка, точности в передаче мысли, совершенное отсутствие столь характерной для молодых литераторов боязни прослыть несовременным постепенно выделили имя X. из потока новых поэтических имен и определили ему особое место в русской поэзии XX в.
Свое призвание X. почувствовал очень рано и на удивление безошибочно. С детства литература стала для него самым интересным занятием, главным содержанием жизни. Первые стихи он сочинил шести лет от роду.
В 1904 г. X. окончил гимназию и поступил — по примеру старшего брата, Михаила Фелициановича,— на юридический факультет Московского университета, но вскоре перешел на историко-филологический. В следующем году состоялся его дебют в печати. С этого времени X. всецело посвятил себя поэзии, критике, истории литературы.
С 1905 по 1907 г. X. опубликовал около двух десятков критико-библиографических заметок и пять стихотворных подборок. А в 1908 г. вышла первая книга его стихов — ‘Молодость’. Несколько лет спустя X. писал об одном из молодых поэтов: ‘В первой его книге внимательный читатель различит следы упорного труда, желания во что бы то ни стало подчинить себе стих, заставить слова выражать именно то, что надо’ (Альциона. — М., 1914.— Кн. 1. — С. 211). Это вполне приложимо и к первой, и ко второй (Счастливый домик.— М., 1914) книгам самого X. Обе их поэт считал юношескими, стихов из них в более поздних изданиях не помещая, -не придавая никакого значения тому, что эти книги — особенно вторая — были сочувственно встречены и читателями, и критикой. Пушкинское: ‘Ты сам свой высший суд’,— изначально было для X. нормой творческого поведений.
Не знавшая поблажек строгость к себе, к собственной поэтической работе давала X. моральное право в критике быть беспощадно требовательным ко всякому, кто имеет смелость и честь работать в литературе, давшей миру Пушкина и Державина, Толстого и Достоевского. Авторитет Х.-критика рос стремительно — и к середине 10 гг. с его мнением всерьез считались В. Брюсов и Ф. Сологуб, Андрей Белый и А. Блок, Вяч. Иванов и Н. Гумилев, не говоря о поэтах немногим младше X., но относившихся как бы к следующему литературному поколению.
В 1914 г. появилась первая работа X. о Пушкине (‘Первый шаг Пушкина’ (1814 — 4-го июля — 1914) // Русские ведомости.— 4.VII), положившая начало почти четвертьвековой Пушкиниане X., завершившейся книгой ‘О Пушкине’ (Берлин, 1937). С некоторой долей условности здесь можно выделить три направления: биографическое (‘Аглая Давыдова и ее дочери’, 1935, ‘Дуэльные истории’, 1937, и др.), текстологическое (‘Петербургские повести Пушкина’, 1915, ‘Русалка’. Предположения и факты’, 1924, и др.) и статьи-толкования, где X. выступает как пристальный, ‘медленный’ читатель Пушкина, раскрывающий смысл и содержание той или иной поэтической мысли в контексте всего пушкинского творчества (‘О чтении Пушкина’, 1924, ‘Глуповатость поэзии’, 1927, и др.). Отзвуком сорокалетней давности речей Тургенева и Достоевского на открытии памятника Пушкину в Москве (1880) прозвучало на Пушкинских днях 1921 г. в Петербурге — вместе с поэтическим завещанием Блока ‘О назначении поэта’ — выступление X. ‘Колеблемый треножник’. ‘Как мы, так и наши потомки,— говорил он,— не перестанут ходить по земле, унаследованной от Пушкина, потому что с нее нам уйти некуда… Отодвинутый в ‘дым столетий’, Пушкин восстанет там гигантским образом. Национальная гордость им выльется в несокрушимые, медные формы…’ (Пушкин. Достоевский.— Пб., 1921.— С. 44).
Публикации в периодике, многочисленные публичные выступления X. во второй половине 10 гг. подготовили эффект, вызванный появлением в 1920 г. третьей книги его стихов — ‘Путем зерна’. Эта совсем тоненькая с виду книжка (всего 35 стихотворений) оказалась в глазах публики ‘томов премногих тяжелей’, разом выдвинула автора в ряд наиболее значительных поэтов своего времени. Если прежде почти неизменно отмечалась некоторая ‘холодность’ стиха X., то теперь отношение к его поэзии можно было бы выразить словами самого X., сказанными некогда о Гумилеве: ‘Он уже не холоден, но лишь сдержан, и под этой сдержанностью угадывается крепкий поэтический темперамент’ (Альциона.— М., 1914.— Кн. 1.— С. 205). Глубокое созвучие этих прозрачных и чеканных стихов с трагическими событиями эпохи никого не оставило равнодушным. ‘И ты, моя страна, и ты, ее народ, /Умрешь и оживешь, пройдя сквозь этот год,— / Затем, что мудрость нам единая дана: / Всему живущему идти путем зерна’ (Собрание стихов.— Париж, 1927.— С. 9),— писал X. в заглавном стихотворении книги, датированном 1917 г. И словно эхо пушкинского ‘упоения <...> бездны мрачной на краю’, возникает под его пером: ‘Да, хорошо ты, время. Хорошо / Вдохнуть от твоего ужасного простора. / К чему таиться? Сердце человечье / Играет, как проснувшийся младенец, / Когда война, иль мор, или мятеж / Вдруг налетят и землю сотрясают, / Тут разверзаются, как небо, времена — / И человек душой неутоленной / Бросается в желанную пучину’ (‘Дом’, 1919—1920 // Собрание стихов.— С. 53—54).
Лирика X. явственно автобиографична, перед нами как будто страницы дневника. А высокое мастерство поэта явлено тем, что оно невидимо читателю, прозрачно растворено в ткани стиха, написанного, кажется, без малейшего усилия и ‘следа работы’…
М. Горький назвал X. лучшим поэтом ‘серебряного века’. ‘Рембрандтова правда наших дней’ озаглавил свою статью о поэзии X. А. Белый, особо отметивший ‘виртуозную скупость слов’ в стихе X. (Записки мечтателей.— 1922.— No 5.— С. 136—139).
Четвертая книга стихов X. ‘Тяжелая лира’ (1922) стала последней, изданной в России. Центральная ее тема — поиск внутренних, духовных опор, чтобы устоять, сохранить цельность, остаться человеком в роковых противоречиях времени. ‘В том честном подвиге, в том счастье песнопений, / Которому служу я каждый миг, / Учитель мой — твой чудотворный гений, / И поприще — волшебный твой язык. / И пред твоими слабыми сынами / Еще порой гордиться я могу,/Что сей язык, завещанный веками,/ Любовней и ревнивей берегу…’ — писал X. (Собрание стихов.— С. 69). И в дальнейшем не раз возвращался к этой мысли, варьируя и углубляя ее.
В 1922 г. X. уехал в Берлин. Годом позже перебрался в Прагу. Затем побывал в Италии, Франции, Англии, Ирландии. В октябре 1924 г. по приглашению М. Горького (с которым X. связывали отношения и дружеские, и деловые, в частности, совместное редактирование в 1923—1925 г. журнала ‘Беседа’) поселился у него в Сорренто, откуда в апреле 1925 г. перебрался в Париж — до конца жизни. Здесь в 1927 г. он издал ‘Собрание стихов’, куда, кроме ‘Путем зерна’ и ‘Тяжелой лиры’, вошел большой цикл ‘Европейская ночь’, в стихах которого — предчувствие надвигающейся на мир катастрофы, предостережения об угрозах, несомых человеку урбанизацией, технизацией жизни, пронзительное чувство одиночества: ‘Да, меня не пантера прыжками / На парижский чердак загнала. / И Вергилия нет за плечами,— / Только есть одиночество в раме / Говорящего правду стекла’ (‘Перед зеркалом’, 1924 // Собрание стихов.— С. 58).
Парижский период жизни был тяжким для X. — он с трудом сводил концы с концами, много болел, тем не менее работал очень напряженно и плодотворно. Стихов после 1926 г. X. писал мало (и вообще его поэтическое наследие по объему, но вовсе не по весомости, пожалуй, скромнее, чем у любого другого значительного русского поэта XX в.). Он выпустил три книги историко-литературной и мемуарной прозы: ‘Державин. Биография’ (Париж, 1931), ‘О Пушкине’ и ‘Некрополь. Воспоминания’ (Брюссель, 1939), и опубликовал в газетах и журналах (преимущественно в газ. ‘Возрождение’ и журн. ‘Современные записки’) более четырехсот рецензий, статей, очерков о выдающихся писателях-современниках, с которыми свела его судьба (о М. Горьком, Блоке, Сологубе, Белом и др.), а также о литераторах куда менее заметных, но, по мнению X., заслуживающих быть упомянутыми в истории русской литературы XX в.
Творческое наследие X. по сию пору собрано далеко не полностью, в значительной мере рассеяно по многочисленным и подчас труднодоступным периодическим изданиям и архивам, серьезное его изучение, по существу, только-только началось. Ключ к этому изучению дал сам X., который, подводя итог прожитой в литературе жизни, сказал со спокойным достоинством: ‘Во мне конец, во мне начало. / Мной совершенное так мало! / Но все ж я прочное звено: / Мне это счастие дано…’ (Собрание стихов. 1913—1939. —Мюнхен, 1961.— С. 180).
Соч.: Молодость. Первая книга стихов.— М., 1908, Счастливый домик. Вторая книга стихов.— М., 1914, Путем зерна. Третья книга стихов.— М., 1920, Статьи О русской поэзии.— Пб., 1922, Тяжелая лира. Четвертая книга стихов.— М., Пг., 1922, Собрание стихов.— Париж, 1927, О Пушкине.— Берлин, 1937, Некрополь. Воспоминания.— Брюссель, 1939, Литературные статьи и воспоминания.— Нью-Йорк, 1954, Собрание стихов. 1913—1939.— Мюнхен, 1961, Державин. Роман / Вступ. ст. А. Зорина // Нева.— 1988.— No 6—8, Державин: Биография.— М., 1988, Стихотворения.— Л., 1989.
Лит.: Белый Андрей. Рембрандтова правда наших дней // ‘Записки мечтателей’.— 1922.— No 5.— С. 136—139, Он же. Тяжелая Лира и русская лирика // ‘Современные Записки’,— 1923.— Кн. 15.— С. 371—388, Берберова Н. Памяти Ходасевича // ‘Современные Записки’, — 1939. — Кн. 69.— С. 256—261, Набоков В. (Сирин). О Ходасевиче // ‘Современные Записки’.— 1939.— Кн. 69.— С. 262— 264, Вейдле В. Ходасевич издали — вблизи // О поэтах и поэзии.— Париж, 1973.— С. 34—52, Берберова Н. Курсив мой // ‘Вопросы литературы’.— 1988.— No 9—11, ‘Октябрь’.— 1988.— No 10—12.
Источник: ‘Русские писатели’. Биобиблиографический словарь.
Том 2. М—Я. Под редакцией П. А. Николаева.
М., ‘Просвещение’, 1990