Хладнокровное путешествіе по гостинымъ.
Хладнокровное путешествіе по гостинымъ.
(Окончаніе. )
Танцевальный вечеръ (soire damante).
‘Сверный Встникъ’, No 142, 1825
Хладнокровное путешествие по гостиным, Булгарин Фаддей Венедиктович, Год: 1825
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Я насилу пробился между стсненными рядами лакеевъ, дремавшихъ на лстниц, вошелъ въ залу, и не бывъ никмъ замченъ, по стнк добрался до порожняго стула въ углу, подъ лампою. Усталые музыканты протяжными тактами играли котильонъ, а дв скромныя пожилыя дамы, сидвшія рядомъ со мною, разговаривали довольно громко, и человколюбиво хлестала язычкомъ всхъ встрчныхъ и поперечныхъ. ‘Бдный Князь! Мн право жалко, какъ онъ суетится.’ — ‘А Княгиня! посмотри, у нее даже локоны распустились отъ бготни и жару.’ — ‘Что жъ длать? вдь надобно жъ сбыть съ рукъ трехъ дочекъ.’ Тутъ я вспомнилъ стихи Грибодова:
‘Что за коммисія, Создатель,
Быть взрослой дочери отцемъ!’
Дамы продолжали разговоръ: ‘Да, матушка, трехъ пересплыхъ дочекъ не легко пристроишь къ мсту, безъ приманчиваго приданаго. Лучше было бы, чтобы Князь, вмсто своихъ поздокъ за границу, вмсто покупки картинъ и бюстовъ, вмсто построекъ и перестроекъ въ деревн, накопилъ денежекъ, пока дочки подрастали, тогда бъ…’ ‘Тогда бъ не надобно было давать вечеровъ и ужиновъ всякую недлю, кормить ежедневно втреную молодежь, и кликать кличъ для собиранія танцоровъ.’… Я опять вспомнилъ стихъ Грибодова:
‘.Танцовщики ужасно стали рдки.’
‘А что въ этомъ пользы?* продолжала дама: ‘весельчаки подятъ обды, танцоры протрутъ насквозь паркетъ, а красныя двицы все таки не найдутъ жениховъ, какъ разв какимъ нибудь необыкновеннымъ случаемъ.’ — ‘И! матушка, какъ ты скоро отчаяваешься. Князь въ связяхъ, у Княгини нтъ щета родн. Кто управляетъ губерніей, кто полкомъ, кто дивизіей. Вдь и это иногда идетъ за наличныя деньги. Ты знаешь моего племянника?’ — ‘Какъ не знать этого повсы, который здитъ на балы для того, чтобы снимать каррикатуры и сочинять эпиграммы!’ — ‘Ну, подумай же, что онъ, пріхавъ сюда прошлаго года въ отпускъ, чушь не женился на сороколтней двиц, безъ приданого, изъ одной протекціи.** — ‘Изъ протекціи!’ — ‘Да, матушка, изъ протекціи.’ — ‘Хорошо, что ты мн это сказала: дай возобновлю знакомства съ устарлыми и вышедшими въ чины родственниками, которыхъ я избгала, какъ снотворныхъ лекарствъ. Авось и моей Анют пригодится протекція.’ — ‘На что, милая, твоей Анют протекція? она также молода, хороша и свжа, какъ моя Мими.’ — ‘Да, почти также.’ — Тутъ нжныя матери посмотрли одна на другую съ такими ужимками, что я опасался, скорой и сильной грозы, но он успокоились и удовольствовались двусмысленною улыбкою. ‘Правду сказать, моя, … то есть, наши дочки здсь первыя.’ — ‘И конечно, не смотря на блескъ и нарядность этихъ сплыхъ ананасовъ.’ — ‘Ха, ха, ха, ананасовъ!’ — ‘Которымъ предпочитаютъ однако жъ свжіе цвты.’ — ‘Правда, сущая правда, моя милая’* — ‘Но этому котильону нтъ конца!’ — ‘Мн досадно за мою дочь, я ее пожурю порядочно: посмотри пожалуй, она ни разу не выбрала себ въ пару ни этого езоповатаго миліонщика, котораго на перехватъ выбираютъ другія двицы, ни этого наслдника полу-дюжины богатыхъ тетушекъ, который павлинится какъ театральный герой въ торжественномъ шествіи.’ — ‘И моя дочь также не очень ловка сегодня: безпрестанно вершится съ этимъ юношею, котораго все достоинство умъ и смазливая рожица.’ — ‘Ну, кузина Пульхерія Аанасьевна! Надобно отдашь ей справедливость: умла вышколишь своихъ дочекъ. Посмотри, какіа мастерицы выбирать кавалеровъ: или знатный или богатый переходитъ у нихъ изъ рукъ въ руки.’ — ‘Говоритъ, что старшая выходитъ замужъ?’ — ‘Да, не родись ни пригожъ, ни уменъ, родись счастливъ: говорятъ, что и средняя скоро будетъ помолвлена.’ — ‘Что въ нихъ нашли хорошаго?’ — ‘Не вижу, милая, таліи, слишкомъ узки, глаза слишкомъ велики, цвтъ лица слишкомъ свжъ, trop bourgeois, какъ у крестьянскихъ двушекъ, ноги слишкомъ сжаты.’ … ‘Говорятъ, отлично воспитаны.’ — ‘Помилуй, душа моя, воспитаніе дано имъ самое странное, комическое, ридикюльное. Ха, ха, ха! вообрази, что он поочередно занимаются хозяйствомъ, кухнею, ведутъ домашніе щеты, ухаживаютъ за бдными больными.’… ‘Неужели?’ — ‘Да это ужасно, какъ смшно!’ — ‘Все это изобртено любезною моею кузиною, Пульхеріею Аанасьевною, и представь себ, нашлись люди, которымъ это нравится!’
Въ это время пожилой человкъ, сидвшій возл меня съ другой стороны, всталъ, и озабоченный хозяинъ, увидвъ меня, пришелъ приссть и отдохнуть. ‘Что тебя принесло ко мн, Архипъ аддеевичъ? ты, кажется, не любишь обществъ.’ — ‘Напротивъ того, очень люблю, а особенно собраніе молодыхъ людей: ихъ веселость возбуждаетъ во мн пріятныя ощущенія, и припоминаетъ мою юность.’ — ‘Согласись, что въ наше время было веселе.’ — ‘То есть, мы были веселье.* — ‘Нтъ! нын молодые люди стыдятся начаться веселыми въ обществ, и каждый молокососъ берешь на себя важность самаго заслуженнаго изъ своихъ родственниковъ: ходитъ со вздернутымъ носомъ, какъ тріумфаторъ, будто изъ малости отвчаетъ на вопросы, и будто даритъ, когда соглашается участвовать въ какомъ оибудь веселіи.’ — ‘Это правда: тонъ ныншнихъ молодыхъ людей чрезвычайно сухъ, а знаете ли причину?’ — ‘А какъ ты думаешь?’ — ‘Но несчастію, вся Европа подражаетъ Парижу. Тридцатилтняя война Франціи сдлала то, что почти все юношество странствовало безпрестанно въ Европ съ барабаннымъ боемъ. Привыкнувъ птушишься на постояхъ и винтеръ-квартирахъ, молодые Графы и Маркизы возвращались въ домы Наполеоновскими мародерами, и обходились въ обществахъ съ порядочными людьми, какъ съ своими хозяевами и хозяйками въ Германіи и Италіи, которые почитали за счастіе, если herr Officier, или Signor Francese благоволилъ быть съ ними полувжливымъ la Houssarde.’ — ‘Правда, правда, любезный другъ! я видалъ это своими глазами во время моего путешествія.’ — ‘Слава Французской вжливости и умньи жить бъ свт осталась, по качества сіи выстрли на бивакахъ, а между тмъ мы все таки старалися подражать Французамъ, и отъ этого подражанія вышла разладица.’ — ‘Сущая правда! только замчу теб, что искуство танцовальное не упало во Франціи до такой степени, какъ у насъ. Посмотри, наши танцовщики чуть передвигаютъ ноги, которыя они берегутъ, какъ стеклянныя. У насъ не танцуютъ, а шаркаютъ, не прыгаютъ, а только ходятъ въ тактъ.’ — Въ это время, одна изъ нашихъ сосдокъ, разговаривавшихъ прежде, вмшалась въ нашу рчь. ‘А проклятый табакъ, который замнилъ нын духи о помаду?’ сказала дача: ‘Нын, если соберется въ комнату десять юношей, то платье ихъ и дыханье наполняетъ атмосферу табачнымъ запахомъ, какъ на постояломъ двор.’ — ‘Ваша правда, сударыня!’ — ‘Кром того, карманы набиты сигарами, и если въ дом есть молодой человкъ, имющій свою особенную комнату, то трубочный снарядъ долженъ быть первою мебелью.’ — ‘Этого не было въ старину.’ — ‘Но въ старину юноши были послушне, а теперь…’ ‘Теперь’ — сказалъ Князь, вздыхая: ‘юноши проматываютъ имнія по правиламъ Политической Экономіи, не слушаются, твердя о законахъ Ликурга и Солона, ссорятся и гнваются, возглашая Шеллингову Философію, и толкуютъ о Словесности, не … но вотъ меня зовутъ — до свиданья.’ —
Я также всталъ со стула, и подошелъ къ окну, въ это время котильонъ кончился. Группа молодыхъ людей помстилась у столика подъ зеркаломъ, и начала разсуждать между собою о прелестяхъ, ловкости и достоинствахъ своихъ танцовщицъ. Одинъ изъ нихъ примтилъ сосдство незнакомца и, взглянувъ за меня стороною, спросилъ по-Французски у товарища: ‘Кто этотъ оригиналъ Фламандской школы, въ костюм прошлаго столтія? Лице его, кажется, сотворено для clair-obscur.’ — Хохотъ на мои счетъ не нарушилъ моего хладнокровія. Одинъ изъ юношей зналъ меня по какому-то случаю. ‘Это Архипъ зддеевичъ, помщающій статейки въ Сверной Пчел.’ Газета была? названа по-Французски Abeille du Nord, и потому возбудила вниманіе моего эпиграмматика. ‘Quel nom barbare: Архипъ аддеевичъ!’ воскликнулъ юноша. ‘Не ужели онъ пишетъ по-Французски?’ — ‘Нтъ, по-Русски.’ — C’est du Grec pour moi!’ сказалъ улыбаясь молодой человкъ, и пошелъ въ другую комнату.
Не желая быть предметомъ эпиграммъ и толковъ, я также выбрался потихоньку изъ общества, и пошелъ домой. Было три часа по полуночи, а я едва усплъ кончить описаніе моего путешествія по гостинымъ. Многое, многое пропустилъ я изъ того, что бы мн хотлось высказать, но для умныхъ людей довольно и однихъ намковъ: остальное она дорисуютъ сами. Кончу желаніемъ:
1. Чтобъ въ обществахъ, гд любятъ говорить о Литератур, говорили о томъ только, что знаютъ, и судили не по лицамъ и не по именамъ Авторовъ, а по сочиненіямъ.
2. Чтобъ играя въ карты для препровожденіи времени, не судили о достоинствахъ людей но ихъ возможности проигрывать боле или мене.
3. Чтобы дамы покровительствовали не иначе, какъ истинно несчастныхъ и угнетенныхъ, а не ласкателей и лицемровъ.
4. Чтобы балы и вечера были даваемы безъ всякихъ спекуляцій, а просто для веселья, и чтобы юноши были веселе и любезне.
Кажется, желанія мои умренны и даже справедливы, но какъ правда и умренность ни кормятъ, ни поятъ, то я боюсь, чтобы за мои совты, меня не назвали старымъ сумасбродомъ: быть такъ, я готовъ врить, съ тмъ только, чтобы мы вмст старались сдлаться умне. А. .