ХИЩНИКИ В ДЖУНГЛЯХ
ХИЩНИКИ В ДЖУНГЛЯХ
* * *
* * *
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Хищники в джунглях, Аверченко Аркадий Тимофеевич, Год: 1921
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Аверченко А.Т. Собрание сочинений: В 14 т. Т. 11. Салат из булавок
М.: Изд-во ‘Дмитрий Сечин’, 2015.
Эту странную историю рассказал мне один старый охотник у костра, когда пышная бархатная ночь опустилась над нашими головами, а в отдалении цикады устроили с лягушками такое состязание, что в ушах трещало. . . . . . .
Этот округ Пном-Пекх — очень дикое место в Камбодже. Тропическая, буйная растительность, глушь, и только у берега реки была устроена европейская фактория, да в пяти милях от нее расположилось среди сахарных и каучуковых плантаций — туземное поселеньице.
Туземцы жили очень недурно, возделывали сахарный тростник, собирали каучук и долго продолжалась бы этакая идиллия и буколика — Бог его знает, но дело в том, что однажды в селении пропали две коровы…
Забили тревогу, отправились искать и нашли в джунглях… рожки да ножки. По следам выяснилось, что это дело рук или вернее лап и зубов одной семейки: пары огромных великолепных тигров.
То есть великолепными их можно было назвать только с нашей точки зрения, туземцы резко разошлись бы с нашим мнением.
Побежали они, плача, в европейскую факторию, рассказали — и всполошилась вся фактория.
Комендант созвал собрание, доложил о происшествии и после долгих споров решили, что самое действенное — это повесить на шею оставшимся, коровам большие железные колокольчики, звон которых должен отпугивать тигров.
Снабдили депутатов колокольчиками, те ушли обласканные и все успокоилось.
Но на другой день тигры утащили в бамбуковые заросли не только корову и теленка, но и зазевавшегося мальчишку прихватили за компанию.
Вой и стон пошел по селению! Снова помчались в факторию, рассказали о своем горе и вызвали среди обитателей фактории взрыв общего сочувствия.
Комендант на этот раз собрал пленарное собрание.
— Я считаю, господа, что эти тигры — позор здешних мест, — мужественно заявил помощник коменданта.
Лицо его дышало таким негодованием, что будь семейка тигров грамотная — она получила бы самую энергичную ноту протеста.
— Вы правы, — возразил субалтерн, — но ведь это все одни разговоры. Я предлагаю выработать реальные формы помощи этим несчастным. Если уже начали таскать не только скотов, но и людей…
— А, может быть, они одним мальчишкой ограничатся, — высказал успокоительное предположение духовный пастырь фактории.
— Что вы, падре! Да раз они уже попробовали человеческого мяса — конец. Они уже навсегда делаются ‘людоедами’ — самый опасный сорт тигров.
— В таком случае нужно принять практические меры для борьбы с этим ужасом. Я предполагаю щедро снабдить всех туземцев медикаментами.
— Христианская мысль, — одобрил падре. — Писание говорит: утоли раны страждущих.
Предложение было запротоколено и ожидавшие помощи туземцы, щедро снабженные индивидуальными пакетами и походными аптечками, радостно двинулись восвояси.
Однако оказалось, что субалтерн был не дурак, предсказывая людоедническую эволюцию тигров: на полдороге полосатая парочка выскочила из джунглей, уволокла в лес и слопала ровно половину делегации…
Индивидуальные пакеты, может быть, и помогли бы в этом случае, но впопыхах и они были съедены прожорливыми скотами.
Такой рев после этого пошел по деревне, что хоть святых выноси, будь у этих идолопоклонников святые. Снарядили новую экспедицию — для отправки в факторию с требованием помощи.
Неописуемые энтузиазм и возмущение охватили всех нотаблей фактории, когда они узнали о происшедшем.
Тигров осуждали, туземцам ярко сочувствовали и на экстренном собрании было вынесено срочное предложение.
— Выдать всем туземцам новые одежды цвета хаки.
— Разве это может защитить нас? — удивились туземцы.
— Помилуйте! Да ведь хаки — защитный цвет. Его почти незаметно. Выдать им из цейхгауза! Будьте покойны, мы вас не оставим без помощи! Не звери, не тигры, чай!
Напялили туземцы хаки и пошли домой, радуясь, что перехитрят тигров.
На самом деле оказалось, что тигры одеты в лучшее хаки, чем туземцы: желтые и черные полосы так удачно расположились на их шкуре, что даже при солнечном свете сначала казались желтым бамбуком, испещренным темными тенями.
А когда то, что казалось бамбуком, бешено прыгало на одетого в хаки туземца — размышлять о своей курьезной ошибке было уже поздно.
Аппетит этих двух негодяев рос не по дням, а по часам, завели они себе пышную привычку не только обедать, но и завтракать туземцами, а иногда даже на ужин прихватывали заигравшегося мальчонку, тут же среди селения.
Европейская фактория прямо разрывалась от желания помочь обездоленным туземцам, заседание следовало за заседанием.
К тиграм относились с таким осуждением, с таким недоверием, что понимай некультурные тигры дипломатический язык, с них потребовали бы гарантий.
Впрочем, одно человеколюбивое предложение падре было принято очень благосклонно: паре предложил поставить перед деревней огромный плакат на двух столбах и написать на нем аршинными буквами:
‘Вход тиграм строго воспрещается. Предлагается питаться исключительно растительной пищей’.
— Позвольте, батя, — возразил субалтерн. — Но ведь тигры читать не умеют!
— Это и не нужно, — кротко улыбнулся падре. — Но они на этой вывеске увидят следы европейской культуры, увидят, что здесь есть высшие существа, которые могут их наказать — и бросят свои разбойничьи повадки.
— Я даже красок дам для плаката, — в благородном волнении воскликнул комендант.
— А я холст!
Обласканные туземцы чуть не плакали. Их кроткие глаза были полны благодарности к людям, которые заботились о них, ничего не жалея.
Прошла неделя. Все было тихо, никто из туземцев не показывался в факторию.
— Видите, — говорил комендант, радостно потирая руки. — Очевидно, все уладилось. Этот плакатец оказался штукой загвоздистой и не глупой.
Еще прошла неделя. Ни одной делегации не показывалось на неомраченном горизонте.
— А что, господа, — предложил как-то комендант фактории, — не сходить ли нам проведать туземцев? Как-то они там живут?
— Идея! Пикничком и отправимся.
Взяли ружья, пулемет и веселой кавалькадой поскакали.
Близко уже деревенька. Вон и плакат виден.
Въехали. Два ряда пустых хижин, кое-где валяется обглоданный скелет или недоеденная голова. Ни звука.
— Ловко, — задумчиво нарушил общее молчание комендант. — Пустыня полная.
— Но ведь остался тут кто-нибудь?
— Ни души. Вон чья-то нога валяется, а человека нет.
— А хорошие тут места! И для сахарного тростника раздолье, и для каучуковых деревьев. Надо будет пригнать десятка два рабочих из фактории — пусть снимут урожай.
— Что вы! — ужаснулся падре. — Я, конечно, понимаю, что вымороченное имущество мы имеем право забрать… Но ведь тут тигры.
Комендант засмеялся.
— Ну вот, станем мы с этой сволочью церемониться. Завтра же возьмем с субалтерном ружья, заляжем, приманим их на ягненка, да как ахнем дум-думом. Их ведь при сноровке не так трудно ухлопать, как думают. И тогда будем тут работать совершенно спокойно.
Охотник кончил. Костер догорал, потянуло рассветным холодом.
— Послушайте! — недоверчиво сказал я. — Сознайтесь, что вы эту историю выдумали!
— Кой черт! — вскипятился он. — Вы лучше меня знаете, что это — голая правда.
Впервые: Зарницы, 1921, 2 октября, No 24. Печатается впервые по тексту журнала.