ХИДЕИОСИ
ХИДЕИОСИ
Хидеиоси, Радек Карл Бернгардович, Год: 1932
Время на прочтение: 8 минут(ы)
Карл Радек. Портреты и памфлеты. Том второй
Государственное издательство ‘Художественная литература’, 1934
Это происходило в конце XVI столетия, когда по всей Азии поползли слухи о белых людях, пробирающихся издалека на быстрых кораблях и проникающих в страны Востока. Азия смотрела на них свысока. Своими изделиями они не могли импонировать ни Индии, ни Китаю. Но они приезжали с огнестрельным оружием в руках, захватывали портовые города, пытаясь проникнуть отсюда й глубь страны, или пробирались туда в качестве миссионеров, несущих христово учение. Когда они навербуют учеников, они создадут из них армии и захватят наши страны,— говорили при дворах феодальной азиатской знати и на базарных площадях.
В Японии тогда стоял у власти Хидеиоси. Из простых крестьян, бродяга-солдат Хидеиоси умом и энергией пробился в военноначальники. Опираясь на отряды из своих бывших товарищей, с которыми он когда-то искал хлеба на большой дороге, Хидеиоси прибрал власть к рукам и пытался сломить сопротивление феодальных князей, чтобы создать централизованное японское государство. Этот предшественник сиогуната Токугавов понял угрожавшую опасность в лице европейских колонизаторов. Он прекратил агитацию иезуитских миссионеров и начал ставить препятствия проникновению иностранных купцов. Но это не уничтожало опасности иностранного нашествия. Если европейцы захватят Китай, если они займут Корею, то они перебросят свои войска с азиатского континента на Японские острова, и тогда быть беде.
Хидеиоси — современник Филиппа II и Елизаветы, современник испанской армады, которая двинулась завоевывать Англию,— создает японскую армаду, перебрасывает войска на материк и захватывает в 1592 г. Корею. Сообщения японских и китайских современников о полумиллионной армии Хидеиоси, наверное, во много раз преувеличены. Но и при этом условии поход Хидеиоси представляет собой самый большой подвиг японского феодализма, пытавшегося с оружием в руках защититься от нарождающегося европейского капитализма.
Шесть лет продолжалась борьба Хидеиоси. ‘Я возьму Китай подмышку, как цыновку, и унесу его’,— говорил воитель, покоривший многие феодальные кланы Японии. Но уже тогда, в XVI столетии, нельзя было взять Китай подмышку, как цыновку, и унести его. Кто приходил в Китай, уходил из него разбитый или застревал в громадной стране. И когда поход Хидеиоси окончился банкротством, когда Хидеиоси понял свое бессилие, он, умирая, начертал тушью на шелке свое глубокое разочарование.
‘Как капля я падаю,
Как капля я исчезаю,
Даже крепость Осака —
Есть сон в тяжелом сне’.
Поражение феодальной Японии не означало ее разгрома. Европейский капитализм был черезчур слаб, чтобы завоевать Китай, и должно было пройти 2 1/2 столетия, прежде чем он мог взяться за эту задачу. Япония периода сиогуната Токугавов закрыла свои ворота, повернулась спиной к остальному миру и пыталась жить на своих островах, не впуская чужих купцов и не ища наживы в торговле с другими странами.
Японские господствующие классы, сделавшие из своей истории поучительную патриотическую легенду, вспоминают величие Хидеиоси, но не задумываются над уроком его жизни. История современного империализма — история его великих завоеваний и великих банкротств, приближающийся крах империалистической системы, не подсказывает им даже того, что она шепнула умирающему Клемансо, который на книге о своих победах поставил заглавие, полное глубокого содержания: ‘Величие и нищета побед’. Между тем никогда еще Япония не имела столько оснований задуматься о Хидеиоси и его четверостишии, как теперь.
Япония борется лицом против солнца и ветра, как говорят немцы.
В наше время, когда негры в лесах и пустынях Африки начинают чувствовать себя одним целым, когда национальное сознание охватывает народы, которые никогда не имели ни национального государства, ни национальной культуры, в наше время, когда весь Восток переживает величайший подъем национального движения,— Япония бросала вызов 400-миллионному китайскому народу, народу старой культуры, народу необычайной живучести, народу, который создает современное государство и борется за условия культурной жизни. Этот народ поднялся против привилегий империализма. В 1925 г., снимая английский флаг с ханькоуского консульства, он заставил задрожать гордый английский империализм. Своекорыстные и близорукие господствующие классы Китая задушили великий национальный порыв народных масс, потопили его в крови рабочих и крестьян. Но в муках борьбы с контрреволюцией и с иностранным империализмом, в стыде и унижении мужает и крепнет народная и национальная воля Китая. Возможно, что понадобится долгий период жестокой борьбы не только с собственной контрреволюцией, но и с интервенцией империалистических держав, чтобы превратить китайский народ в тот гранит, о который сломают себе зубы его враги. Но кто следит за ходом событий в Китае, может различить сквозь кровавый туман, которым контрреволюция окутала великую страну, очертания нового s Китая.
Лучшими сынами Китая были когда-то ученые, ткущие тонкую паутину мыслей,— люди, оторванные от жизни, с одной стороны, и беднота, отчаянно борющаяся за условия человеческого существования, темная, невежественная, которой историки нацепили ярлыки разбойников, с другой стороны. Теперь острая, как клинок, мысль, мысль, опирающаяся на опыт международной революции, охватывает народ в лохмотьях, народ, идущий в бой босиком, с окровавленными ногами, народ, которому, знать, стало невмочь.
Когда в великих боях выкристаллизуется китайский народ, тогда соотношение сил в мире изменится, ибо 400 миллионов, появившиеся на исторической сцене, это — новая великая страница истории. И горе тем народам, которые не понимают уже сегодня будущего величия Китая и не расслышали в борьбе за Чапей железной поступи батальонов грядущей народной китайской армии. Горе народам, которые пытаются задержать этот исторический поток и думают разграбить Китай прежде, чем он станет на ноги. С точки зрения своих интересов и своей политики господствующие классы Японии могут привести тысячу аргументов для оправдания своих действий против Китая. Эти аргументы не лучше и не хуже тех, которыми империалисты так называемых белых стран оправдывают свои походы и свои завоевания. И когда японский дипломат Сато сквозь стиснутые зубы спросил женевский ареопаг — представителей капиталистических стран: а судьи кто? то правда была на его стороне. Но когда Япония ввяжется в вооруженную борьбу с Китаем, когда она своим напором сломит хребет последнему правительству китайской контрреволюции, и в этих боях обессилев, очутится с глазу на глаз с бушующим морем народных масс Китая, тогда ей не помогут ссылки на то, что она не делала ничего такого, чего не делали бы все империалистические державы. Тогда история говорит устами народных китайских масс слова немецкого поэта, брошенные им в лицо наполеоновским армиям, которые, победив Германию, повергнув ее к своим стопам, возвращались потом, разбитые, из снежных равнин России:
‘Бейте их —
Трибунал истории
Не спросит у нас причина’.
Когда японские пушки громили царизм на полях Манчжурии, русские революционеры не создавали себе никаких иллюзий насчет намерений и мотивов ‘Японии, но они признавали, что в лице Японии прогрессивная Азия бьет отсталую Европу. В лице тех империалистических кругов Японии, которые сами поворачиваются против Страны советов и пытаются повернуть против нее политику своей страны, отсталая, хищническая и одновременно жалкая в своем утопизме Азия ополчается против прогрессивной и революционной Европы.
Несмотря на мнимое равноправие Японии в ‘семье’ капиталистических держав, несмотря на лживые лицемерные комплименты, которые время от времени расточает перед Японией буржуазная дипломатия, японский народ для капиталистического мира — желтый народ, презренный народ. Трудящимся Японии закрыт доступ в Соединенные штаты Америки и многие английские колонии. Советский союз — единственная страна, которая даже теперь, в момент напряженных отношений, ни на один миг не забывает о дани уважения к великим достижениям Японии, к ее технике, к ее культуре, пробивающей себе путь через все феодально-теократические рогатки. В поисках содействия развитию своего хозяйства Советский союз обратился к японской железнодорожной технике, подобно тому, как он искал помощи для развития своей химии в Германии, а для развития тракторостроения — в Америке. Рабочий класс СССР пытается разглядеть и под цветным японским кимоно такое же сердце, что бьется в его груди. Если когда-нибудь трудящиеся Японии постучат в двери СССР, в поисках труда и братского отношения, они его найдут. Но те в Японии, кто работает над обострением отношений с Советским союзом, те ополчаются не только против поборника равноправия для всех человеческих рас,— они пробуют втянуть свою страну в борьбу, в которой она не найдет ничего, кроме поражения. Наша страна, мы это можем заявить без хвастовства, больше Японии и по человеческим ресурсам и по материальным. Наша страна первая мужественно шагнула на путь борьбы за новый строй и разбудила социальные силы, о которых капиталистический мир не имеет понятия. В случае опасности она поставит под ружье миллионные армии, достаточные, чтобы прикрыть все ее границы. Во время интервенции 1918—1920 гг. Страна советов показала, как она умеет преодолевать препятствия, пространства, голод, разруху. Теперь, когда завершение постройки фундаментов социалистического строя во сто крат увеличило наши силы, когда страна окрылилась, смешно думать о победе японских империалистов над нами. Мы знаем, что война с Японией развязала бы и другие враждебные нам силы. Мы не кричим: шапками закидаем. Мы знаем, что эта война причинила бы величайшие бедствия нашему и японскому народу. И поэтому правительство нашей страны неоднократно и недвусмысленно поднимало голос, предостерегая об опасностях, угрожающих миру. Нет ни одного человека в Европе и во всем мире, который бы поверил, что Советский союз легкомысленно ринется в войну, что он не сделает всего во избежание вооруженного столкновения. Но вместе с тем мы знаем, что в этой войне японские господствующие классы нашли бы только свою могилу.
Японский империализм бросил вызов великому китайскому народу. Авантюристические элементы японского империализма работают над обострением отношений Японии и Советского союза. Они это делают в тот момент, когда в тылу Японии появляется грозный враг: американский империализм, считающий, что раздел Китая, предпринимаемый Японией, означал бы для Америки величайшее историческое поражение. ‘На Востоке может снова наступить один из тех исторических моментов, которые могут повергнуть в смятение весь мир’,— сказал американский министр иностранных дел Стимсон, недвусмысленно указывая на перспективу войны. Опыт мировой войны показал, что Америка втягивается в борьбу медленно, но всякий, кто внимательно следит за американской прессой, видит, что против Японии повернула вся машина американской политики, что подготовка общественного мнения для войны против Японии уже ведется.
Японская военщина успокаивает себя тем, что, захватив Манчжурию, она обезопасит себя от блокады, что Манчжурия даст ей хлеб, железо, уголь, необходимые для войны. Но Япония не имеет капиталов для развития Манчжурии, и у нее может не хватить для этого времени. Современная авиация также изменила условия войны. В случае войны американская промышленность может выпускать целые стаи стальных коршунов, которые Страну восходящего солнца могут превратить в страну пепелищ. Надо быть сумасшедшим, чтобы в такой обстановке создавать против себя новые фронты, восстанавливая против себя великую страну, стоящую в стороне от борьбы, раздирающей империалистический мир, которая не ищет наживы за счет других народов, но требует сохранения мира на ее границах и уважения к ее интересам.
Разбитый в Корее, Хидеиоси мог вернуться на Японские острова, где его не ждали бури. Если японские господствующие классы обессилят себя в военных авантюpax,— а финансовое их положение угрожающее,— если они еще более подорвут свою надорванную экономику, то в самой Японии их не спасет никакая героическая легенда о войне и ее подвигах. Они могут рассказывать, что угодно, о незыблемых основах быта Японии, верной идеалам своих предков, японская литература — зеркало японской жизни — говорит, что все это — басни. Старое японское дворянство срослось с современным капиталистическим классом, его разъдает спекуляция, жажда наживы. Рабочий класс ищет новых берегов, и крестьянин не может жить по-старому. Японская интеллигенция охвачена глубочайшим брожением. Сколько бы японское правительство ни проводило законов против ‘опасных’ новых мыслей, новые условия рождают новые мысли. В Европе, к сожалению, очень плохо знают детали японской политики. Но из японской прессы мы узнаем о массовых арестах в Японии. Мы слышим выстрелы, которые в короткое время уложили по очереди японского премьера-министра, японского министра финансов и главу крупного капиталистического концерна. Нельзя рассматривать эти явления иначе, как зарницы каких-то бурь, надвигающихся на Японию.
Пусть господствующие классы Японии вдумаются в свое положение и его перспективы. Положение это труднее, чем положение Германии перед войной. Или Япония будет изолирована и разгромлена в момент решений или же она будет объектом англо-американской борьбы, несмотря на свою теперешнюю военную силу. Во время великой войны о силе решают экономические резервы, которые в Японии не велики. Попытка решить военным путем противоречия японского положения может кончиться только великим поражением Японии. Полного разрешения ее трудностей нет при существующем капиталистическом строе, но, встав на путь дружественной кооперации с народами азиатского континента, помогая им и получая взамен то, что ей нужно, Япония имеет еще большие перспективы. Борясь против всех великих исторических тенденций, она идет к величайшим бедствиям и к величайшему поражению.
Путь соглашения, соглашения, не направленного против народных масс других стран,— путь мира. Путь, по которому идет Япония, чреват глубочайшими бедствиями не только для японского народа, но и для всего мира, ибо он может привести к мировой войне. Решения Японии — не чисто японское дело, а касается всех. Поэтому все теперь думают о том, что сделает Япония. Советский союз искренно желает, чтобы Япония выбрала дорогу, которая вывела бы ее на путь мира. Рабочие и крестьяне Советского союза не боятся исторической бури. Они рождены в ней. Буря не сломит молодого древа социализма. Оно, как сталь,— крепкое и гибкое. Но буря сломит прогнившее древо капитализма. Не нам жалеть о судьбах капитализма, но именно, благодаря глубокому убеждению в неминуемости перехода от теперешних к более высоким формам социальной жизни, рабочему классу СССР незачем понукать историю. На него она возложила геркулесову задачу вспахать мир от Березины до Тихого океана. Он убежден, что, исполняя эту задачу, он показывает всем труженикам превосходство нового рождающегося строя над старым.
Война сулит величайшие бедствия народным массам всего мира. Она сломит преграды для социализма, но она на десяток лет истощит, подорвет его материальную силу, обескровит народные массы. Поэтому мы — страстные враги решений противоречий капитализма, которые накопились во всем мире, путем войны. Поэтому Советский союз будет с величайшей энергией отстаивать дело мира, и всякий, кто захочет с ним воевать, должен будет взять на себя инициативу, принужден будет взять на себя ответственность, от которой сломится.
Путь Советского союза ясен и прост. Представитель интересов трудящихся — он не хочет войны. Он не ищет наживы, он не хочет быть втянут в драку империалистов, ибо он никогда не будет обогащаться за счет других народов и не может заключать сделок против народных масс других стран. Но он следит за собирающимися облаками, он видит, как насыщается воздух электричеством. Он настороже и не даст взять себя врасплох. Вызванный на бой, он будет иметь право искать временных союзников среди тех капиталистических держав, которые на данном этапе не посягают на его границы и интересы. Он будет вести борьбу, опираясь на помочь того, что есть лучшее в человечестве, на помощь трудящихся всего мира, знающих, что при всяком международном переплету, при всяком соотношении сил Страна советов борется не за корыстные интересы финансовых клик, отживших помещичьих слоев, запутавшейся военщины, а борется за мир и благо всего человечества.
Апрель 1932 г.