M. E. Лобанов
Гвоздика
Гвоздика, Лобанов Михаил Евстафьевич, Год: 1837
Время на прочтение: 2 минут(ы)
Санкт-Петербург Гуманитарное агентство
‘Академический проект’ 1999
OCR Ловецкая Т. Ю.
В Генваре 1837 года
Средь зимних вьюг, в тени, в сугробах снежных
Цветут, — не диво ли? — прелестные цветы,
Чтобы вплестись в венок для милой красоты,
И аромат разлить своих листочков нежных.
И что в отчизне бурь милей сего убранства!
Букет среди зимы прекраснейших гвоздик
Поставит хоть каких ботаников в тупик,
Да он же и символ любви и постоянства.
Цветите ж в честь красе, из вас веночик свившей,
На диво милых дев пленительным очам,
На зло завистливым морозам и снегам,
И в память на пиру сей жизни отгостившей.
Счастливая чета над вами умилится,
Задумается лесть и ветренность вздохнет,
А я — взглянул на вас… Тоска меня гнетет,
И горьких слез поток из глаз моих струится.
М. Лобанов
Генваря 15 дня
1837 года
Печатается по беловому автографу, хранящемуся в архиве Олениных (РО РНБ, ф. 542, е. х. 965). Написано на двойном листе. На первой странице надпись: ‘Анне Алексеевне Олениной’. Здесь же хранится и черновой автограф стихотворения, также датированный 15 января 1837 г. (РО РНБ, ф. 777, е. х. 2535, л. 67).
‘Гвоздика’ на языке цветов, словарь которого приводит в своем дневнике А. А. Оленина, обозначала и любовь, и верность при любых испытаниях. Стихотворение M. E. Лобанова — это подношение Анне Алексеевне и дань памяти Александре Антоновне Лобановой, рожденной Бородин, ‘на пиру сей жизни отгостившей’: первая жена поэта умерла в сентябре 1836 года. Супруги прожили вместе ровно 20 лет, посаженной матерью на их свадьбе в октябре 1816 г. была Е. М. Оленина. М. Ф. Каменская вспоминала в своих записках, что соседом ее по даче был ‘Михаил Астафьевич Лобанов, бывший в то время учителем русского языка великой княгини Александры Феодоровны, с женою своею Александрой Антоновною, прелестной женщиной <,…>,. У этой четы детей не было, было три собачки, которых муж и жена любили как родных детей. <,…>, Михаил Астафьевич Лобанов в манерах был нежен до приторности, говорил тихо и сладко. Лицом был похож на легавую собаку и даже на ходу поводил носом, точно все что-то нюхал… Меня и мою ровесницу, дочь Вольферта Гетиньку, яростно ненавидел: из боязни, чтобы мы не сорвали у него цветов, гонял нас от своего сада хворостинами и метлами… А ведь после, когда бедная Александра Антоновна умерла, а мы обе выросли, он сватался за обеих, и на бедной Гетиньке даже женился. Как, подумаешь, времена-то переходчивы! (Каменская М. Ф. Воспоминания. М., 1991, с. 69—70).