В. Кокосов
Гри-гри
ПРИМЕЧАНИЯ *)
Гри-гри, Кокосов Владимир Яковлевич, Год: 1910
Время на прочтение: 4 минут(ы)
В. Кокосов. На Карийской каторге
Чита, 1955
Заикаясь, он сразу не выговаривал собственного имени Григорий, товарищами назывался по первому слогу, что привилось к нему, как прирожденное.
В начале семидесятых годов прошлого столетия, в чине есаула, Гри-гри был переведен из российской пехотной части в конную Забайкальского казачьего войска. Лет сорока пяти, заика, с лысой головой, голубыми, навыкате, близорукими глазами, в очках, с одутловатым лицом, выбритым подбородком, рыжими бакенбардами, солидным брюшком, он был общим приятелем, товарищем, любили его и казаки. Проиграв в карты полученное для раздачи жалованье, ‘амуничные’ деньги, он откровенно заявил:
— Вчера я, братцы, проиграл в карты ваше жалованье, амуничные, обождете месяц — скажу спасибо,— отдам деньги с процентами, не обождете — подам рапорт о растрате, отдадут меня под суд. Подумайте, через часок вахмистр мне доложит!
Через час Гри-гри имел в руках ведомости с расписками в получении денег. О проигрыше узнало начальство: приезжали, допрашивали, ссылались на ‘достоверные сведения’…
— Претензий не имеем! Жалованье, амуничные получены полностью.
…Через месяц деньги были уплачены в полуторном размере.
Малоподвижный, флегматик, Гри-гри отличался доступностью, добродушной готовностью помочь в нужде подчиненному, побеседовать об оставленной жене, ребятах, отце, матери, хозяйстве, сердечно войти в мельчайшую нужду подчиненного. Семейный,— жена, дети оставались в России, которым высылал половину содержания,— он понимал пригорюнившегося человека.
— Хасан Хыбалин, ваша благородия!— докладывал денщик-бурят Габдаров, плохо владевший русским языком.
— Чего ему надо?
— Наша не знают, ваша благородия!
— Зови!
— Чего тебе? Говори, братец, скорее, мне некогда: тороплюсь, не задерживай…
— Деньжонок, ваше благородие! Обносился… рубаху переменить нечем… Под амуничные, ваше благородие.
— Деньжонок?! — Гри-гри оттопыривал губы, поднося к носу указательный палец.
— Женатый?
— Так точно, ваше благородие! Трое детей… недостатки…
— Письмо давно получил?
— Давно, ваше благородие… сумлеваюсь…
— Я напишу в станицу, узнаем. Сомневаться нечего… ленятся писать. Очень нуждаешься?
— Так точно, ваше благородие! Обносился, рубахи нет на смену…
— Бери, меняй пятирублевку: три мне, два тебе.
— Покорнейше благодарим, ваше благородие!
— Без разговоров! Направо кругом!
Гри-Гри не жаловался на неуплату, не записывал заемщиков, редко спрашивал фамилию.
На сотенные учения он выезжал неопустительно: ехал впереди сотни, позади трубач на белой лошади. Во время ученья, верхом на коне, стоял в сторонке, покуривал трубочку, внимательно наблюдал за конными передвижениями, примерной рубкой, атаками лавой, которыми руководил вахмистр. При начинавшейся джигитовке закрывал глаза, машинально крестился, губы шептали: ‘Спаси господи отчаянные головы!’. В одиннадцать часов подъезжал к фронту, благодарил, командовал.
— Спасибо, молодцы! Справа по одному, песенники вперед! Ша-а-агом ма-а-арш!— Впереди сотни победоносно въезжал к город.
Накануне инспекторских смотров Гри-гри обходил помещения сотни, осматривал обмундирование, конное снаряжение. Ощупывая, поглаживая мундирное, шароварное сукно, усиленно дул на поднимавшийся ворс, подносил к носу, проводил пальцем по ременным портупеям, вынимал из ножен шашки. Заставлял казаков приподнимать ноги, приседая, осматривал каблуки, измерял высоту их пальцем.
— Не форменный каблук, понял?
— Понял, ваше благородие!
Осматривая лошадей, обращал особое внимание на равномерную подрезку хвостов, пробуя сытость, тыкал кулаком лошади в брюхо.
— Сытый конь, селезень крякает! Хвосты подрезать на полвершка… Понял, вахмистр?
— Понял, ваше благородие!
Заходя на кухню, плотно закусывал ‘пробной порцией’ щек и каши, выпивал стакана три квасу, на прощание говорил:
— Завтра, братцы, инспекторский смотр, надеюсь, в грязь лицом не ударите, командира не оконфузите…
— Постараемся, ваше благородие!
— Спасибо, молодцы, за службу!
— Рады стараться, ваше благородие!
На смотре сотня творила чудеса. Командовал вахмистр, начальство восхищалось. Гри-гри, стоявший в сторонке, восхищался не меньше: слабые познания его в конных построениях были очевидны.
— Спасибо, сотня, молодцами показали себя! — хвалил генерал.
— Рады стараться, ваше превосходительство!
— Вам, есаул, следует заняться конным строем… знаете… командир сотни… образец для нижних чинов… неудобно… вахмистр командует, командир в стороне… Лошади в телах, обмундирование, снаряжение не вполне удовлетворительны… К следующему смотру, надеюсь, увижу перемену к лучшему…
— Слушаю, ваше превосходительство!
После праздника с утренним рапортом являлся вахмистр.
— В сотне благополучно, ваше благородие!
— Много было пьяных?
— Никак нет! пьяных не было, ваше благородие, выпивших человек десяток, два, три, до пятка насбиралось… в своих видах находились… Позвольте доложить: Ваулина, Путинцева, Топоркова, Гребенкова, Шарункова, Гиблого, человек десяток за дебоширство связали, ночевали они под нарами… Все благополучно…
— Спасибо, вахмистр! Опохмелиться хочешь?
— Как прикажете, ваше благородие!
— Доставай бутыль из-под кровати, закусить спроси Габдарова, может, корка хлеба найдется.
— Не требуется, ваше благородие!
Занимая небольшую комнату у мещанки Саврасовой, находясь до поздней ночи в военном собрании, он предоставлял хозяйничать Габдарову, который, по силе разумения, соблюдал интересы ‘сотенного’…
Гри-гри всегда торопился, был рассеян, забывчив.
Заходил к нему на квартиру как-то помощник адъютанта областного штаба. Поговорили о том, о сем. Между прочим, помощник адъютанта нечаянно обронил тут официальную записку о том, что ему необходимо ‘завтрашнего числа по делам службы’ явиться к генералу.
Габдаров, подобрав записку, положил ее на стол, на видном месте. Вернувшись поздно, Гри-гри проспал назначенный в записке срок. Увидев записку и отнеся ее к себе, он был крайне встревожен необычным требованием командующего войсками. Не спросив Габдарова о том, кто и когда принес бумагу, Гри-гри торопливо оделся в полную парадную форму и поспешил в генеральскую приемную.
— Генерала нет дома, вышел в войсковое правление,— сообщил дежурный чиновник.
— Подожду возвращения, приказано явиться!
Ждать пришлось часов пять, подошло время обеда, возвращается генерал.
— По приказанию вашего превосходительства, имею честь явиться!
— Я не отдавал подобного приказания, есаул!
Все разъяснилось. Сконфуженный Гри-гри извинился за беспокойство, но дело этим не исправилось…
Находясь однажды в военном собрании, начав просматривать принесенный с почты номер ‘Инвалида’, в рубрике ‘Уволенных в запас’ он нашел свою фамилию.
— Иван Петрович! Иван Петрович! — подозвал он торопливо приятеля. — Скажи, пожалуйста, это моя фамилия?
— Ваша, Гри-гри!
— Не может быть! Я в запас не подавал, наверное однофамилец.
— Вы не подавали, за вас подало начальство!
— Начальство?.. Пожалуй…
Сотня на прощание поднесла Гри-гри икону Георгия Победоносца, товарищи подпиской дали возможность выехать из области.
*) Список произведений В. Я. Колосова дан в книге Е. Д. Петряева ‘Исследователи и литераторы старого Забайкалья’, Чита, 1954. Стр. 203—204.
Впервые напечатано в газете ‘Волгарь’. 1910, No 102, 14 мая.