Грамматика, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1855

Публицистика
Время на прочтение: 40 минут(ы)
Скачать в PDF
Н. Г. Чернышевский. Полное собрание сочинений в пятнадцати томах
Том XVI (Дополнительный). Статьи, рецензии, письма и другие материалы (1843—1889)
ГИХЛ, ‘Москва’, 1953

ГРАММАТИКА

Урок 1

Прежде всего, выучим наизусть стихотворение Пушкина, которое называется ‘Пир Петра Великого’. Стихотворение это стоит знать напамять, потому что оно очень хорошо, а для вас необходимо твердо выучить его и потому, что тогда дело наше пойдет и легко и скоро.
Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов,
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов,
В царском доме пир веселый,
Речь гостей хмельна, шумна,
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.
Что пирует Царь Великий
В Петербурге * городке?
Отчего пальба и клики
И эскадра на реке?
Озарен ли честью новой
Русский штык иль Русский флаг?
Побежден ли Швед суровый?
Мира ль просит грозный враг?
* У Пушкина: Питербурге.— Ред.
Иль в отъятый край у Шведа
Приплыл Брантов утлый бот,
И пошел навстречу Деда
Всей семьей наш юный флот.
И воинственные внуки
Стали в строй пред стариком,
И раздался в честь науки
Песен хор и пушек гром?
Годовщину ли Полтавы
Торжествует государь,
День, как жизнь своей державы
Спас от Карла Русский царь?
Родила ль Екатерина?
Именинница ль она,
Чудотворца-исполина
Чернобровая жена?
Нет! он с подданным мирится,
Виноватому вину
Отпуская, веселится,
Кружку пенит с ним одну,
И в чело его цалует,
Светел сердцем и лицом,
И прощенье торжествует,
Как победу над врагом.
Оттого-то шум и крики *
В Петербурге городке.
И пальба, и гром музыки,
И эскадра на реке,
Оттого-то в час веселой
Чаша царская полна,
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.
* У Пушкина: клики. — Ред.
Если вы хотите подробно узнать, к какому случаю относится это прекрасное стихотворение, и понять хорошенько те слова и выражения, которые, может быть, неясны для вас, то прочитайте в конце книги примечание, означенное цифрою I.

Урок 2

Теперь вы твердо знаете стихотворение ‘Пир Петра Великого’. Будемте же раскладывать эти стихи на короткие части так, чтобы в каждой части был смысл.
Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов.
Когда мы возьмем оба эти первые стихи вместе, в них будет полный смысл, а если бы мы взяли один первый стих ‘над Невою резво вьются’ — полного смысла в этих словах еще не было бы — в этом стихе сказано только, что ‘вьются’ какие-то вещи, а какие вещи, не сказано еще. И второй стих ‘флаги пестрые судов’, если взять его в отдельности от первого, тоже не будет иметь полного смысла: что такое делается с ‘флагами’, во втором стихе не сказано. Стало быть, полный смысл выходит только тогда, когда оба первые стиха будут прочитаны вместе. На ученом языке говорится это так: в стихотворении ‘Пир Петра Великого’ оба первые стиха составляют одно предложение.
Вот начали нам встречаться слова, которые в житейском разговоре попадаются очень редко или вовсе не попадаются. Вы их не пугайтесь и не дичитесь: надобно только несколько попривыкнуть к ним, и они будут казаться так же просты и ясны, как самые обыкновенные слова, как слова ‘хлеб’, ‘рука’, ‘перо’, постараемся же привыкнуть к слову ‘предложение’ и для того станем делить на предложения стихотворение ‘Пир Петра Великого’, то есть станем делить его на маленькие части так, чтобы в каждой из этих частей был полный смысл. Теперь очередь дошла до 3-го стиха ‘Звучно с лодок раздаются’, — в нем еще нет полного смысла, если брать его в отдельности, а когда прибавить к нему 4-й стих, будет полный смысл:
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов.
Стало быть, оба эти стиха вместе составляют одно предложение. Следующий, 5-й стих, сам по себе один, имеет полный смысл:
В царском доме пир веселый,
также и 6-й
Речь гостей хмельна, шумна,
но в 7-м стихе без 8-го опять не будет полного смысла, надобно брать оба стиха вместе:
Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.
А куда же девалось словечко ‘и’, которым начинается 7-й стих? Видите ли, теперь мы берем каждую часть в особенности, наблюдая только, чтобы каждая сама по себе имела полный смысл. Но эти части в стихотворении идут одна за другою и должны связываться чем-нибудь. Вот словечко ‘и’ в начале 7-го стиха и стоит затем, чтобы связывать эти части, — оно и называется ‘союз’ оттого, что служит, как видите, союзом, то есть связью между словами ‘речь гостей хмельна, шумна’ и следующими словами: ‘Нева пальбой тяжелой далеко потрясена’.
Пересчитаем же, сколько предложений нашлось в первых восьми стихах, и, для ясности, будем одно предложение отделять от другого двумя чертами поперек строки:
1. Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов,//
2. Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов,//
3. В Царском доме пир веселый,//
4. Речь гостей хмельна, шумна,//
5. (И) Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.//
Постарайтесь хорошенько запомнить это разделение так, чтобы уметь без ошибки отделять одно предложение от другого, когда стихи эти будут написаны вами или кем другим.
Заметим кстати, почему союз ‘и’ мы поставили в скобках, — конечно потому, что он не входит в состав предложений, которые мы теперь разделяем, а только соединяет предпоследнее предложение с последним.
Большим облегчением при разделении речи на предложения служит то, если мы правильно, со смыслом прочитаем ее и при этом будем замечать, в каких местах бывают главные, особенно заметные перерывы, остановки голоса, или, как говорится, паузы. Эти остановки выговора или паузы бывают обыкновенно между предложениями. Так, например, если мы со смыслом будем читать разобранные нами стихи, то остановки голоса будут на следующих местах:
Над Невою резво вьются
Флаги пестрые судов, (пауза)
Звучно с лодок раздаются
Песни дружные гребцов, (пауза)
В царском доме пир веселый, (пауза)
Речь гостей хмельна, шумна,
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена. (Пауза)
Сравнив это с отмеченными у нас делениями предложений, увидим, что каждая пауза соответствует концу предложения, и только у одного предложения (Речь гостей хмельна, шумна) конец не отделен длинною паузою от следующего предложения. Эти два предложения остались не отделены одно от другого большою паузою потому, что соединены между собою союзом ‘и’. И надобно заметить, что один только союз ‘и’ уничтожает паузу между предложениями: если нет союза ‘и’, пауза непременно будет, хотя бы предложения и связывались каким-нибудь другим союзом, кроме ‘и’.
Конечно, бывают при выговоре речи и другие паузы, сверх пауз, отделяющих предложения, но эти мелкие паузы между частями одного и того же предложения не так длинны и заметны, как главные паузы, которыми оканчиваются предложения. Например:
Над Невою (а) резво (а) вьются (а)
Флаги (а) пестрые (а) судов (б)
Звучно (а) с лодок (а) раздаются (а)
Песни (а) дружные (а) гребцов (б)
В царском (а) доме (а) и т. д.
Тут мы отметили все паузы, одни буквою (а), другие буквою (б): если вы читаете, как требует смысл, то нельзя не заметить, что немногие паузы, отмеченные буквою (б), гораздо длиннее и заметнее многочисленных маленьких пауз, отмеченных буквою (а): этими короткими, едва заметными паузами (а) отделяются одна от другой части одного и того же предложения, а длинными, явственно заметными (б) отделяется одно предложение от другого.
Когда разделяешь предложения по печатной книге, большим облегчением могут также служить некоторые знаки препинания, особенно точка и точка с запятою. Знаки препинания соответствуют паузам, запятою, двоеточием и другими знаками препинания часто обозначаются паузы между частями одного предложения, потому на этих знаках основываться нельзя при делении предложений. Но точка и точка с запятою в русском языке всегда ставятся не иначе, как только в конце предложения, и на эти знаки можно полагаться, когда делишь предложения. Но не всякою помощью бывает полезно пользоваться. Иная может только повредить настоящей цели нашего занятия. Ведь мы именно о том и хлопочем, чтобы выучиться правильно расставлять знаки препинания в том, что сами напишем, в своих собственных сочинениях и письмах, — стало быть, нам нужно своим трудом достичь того, чтобы узнать, где ставится точка или точка с запятою, а не довольствоваться тем, что в печатных книгах эти знаки уже выставлены. Кроме того, продолжая разделять на предложения выбранные нами стихотворения и отрывок из Гоголя, мы увидим, что очень многие предложения разделены не точкою и не точкою с запятою, а другими знаками, но которые, как мы сказали, не всегда служат верными признаками того, что предложение кончилось, а часто стоят и посредине предложения, а очень часто предложения и вовсе не отделяются друг от друга никаким знаком (вспомним правило о союзе и). Стало быть, помощь от точек и точек с запятыми, выставленных в печатных книгах, для нашего дела недостаточна, и надобно нам самим привыкнуть делить предложения, не успокаивая себя этою постороннею помощью. Мы должны уметь обходиться и без этой помощи, потому что у нас есть два верные руководителя: смысл и расстановки голоса (паузы).
Если вы твердо помните, как разделились у нас на предложения первые 8 стихов, и станете соображать следующие случаи с прежними примерами, то для вас будет мало затруднительных случаев, когда вы станете разделять на предложения остальные стихи ‘Пира Петра Великого’. Сделайте ж это. Для того, чтобы вы могли проверить себя, в примечании под цифрою 2 мы напечатали продолжение стихотворения с разделением на предложения, а здесь укажем только некоторые, особенно занимательные, случаи.
Годовщину (ли) Полтавы
Торжествует Государь,
День, как жизнь своей державы
Спас от Карла Русский царь?
Тут два предложения — одно: ‘Годовщину торжествует государь’, а другое: ‘жизнь своей державы спас от Карла русский царь’, по смыслу ясно видно, что слово ‘день’ относится к первому предложению. Если бы расположить слова по обыкновенному порядку, какой имеют они в разговорном языке, то мы сказали бы: ‘Торжествует ли государь годовщину Полтавской битвы, то есть годовщину того дня, как…’ Но в стихах слова иногда ставятся не в том порядке, как в обыкновенной речи.
Нет! (он с подданным мирится).
Одно слово ‘нет’ составляет целое предложение. Заметим также, что таким образом предложение кончается раньше, нежели кончился стих. Конец предложения нередко бывает посредине стиха. Примеры найдете вы во 2-м примечании, после отрывка из повести Гоголя.
Когда вы привыкнете без ошибки отделять одно предложение от другого в стихотворении Пушкина ‘Пир Петра Великого’, надобно будет вам твердо выучить напамять стихотворение. Лермонтова ‘Три пальмы’ и также научиться без ошибок делить его на предложения. Соображая примеры, которые вам уже встречались в ‘Пире Петра Великого’, вы разве в двух, много трех местах будете в затруднении при делении этого второго стихотворения, а на всякий случай, для поверки вашего деления, оно в примечании 2-м разделено у нас на предложения. Знать эти два стихотворения напамять полезно для того, что мы беспрепятственно будем говорить о них, надобно нам только разобрать их повнимательнее, и мы узнаем из них почти все грамматические правила.
После этих двух стихотворений разделите на предложения прозаический отрывок, — из повести Гоголя ‘Вий’.
В этом отрывке интересны два случая:
‘Весь этот ученый народ, как семинария, так и бурса, которые питали какую-то наследственную неприязнь между собою, был чрезвычайно беден’.
Слова, которые напечатаны курсивом, составляют сами по себе целое предложение, — и это предложение вставлено в середину другого предложения, так что от этого другого предложения одна половина (Весь этот ученый народ, как семинария, так и бурса) стоит впереди вставочного предложения, а другая половина позади (был чрезвычайно беден).
Другой пример того же:
‘Сенат, состоявший из философов и богословов, отправлял грамматиков и риторов, а иногда присоединялся и сам, с мешками на плечах, опустошать чужие огороды’.
Курсивом опять напечатано предложение, вставленное в середину другого предложения.
Если понадобится, продолжайте такой разбор и над другими отрывками, разбирайте, например, хоть эту самую книгу, по которой вы начали учиться грамматике, — словом, продолжайте делить на предложения все, что читаете, до тех пор, пока это дело не будет представлять вам затруднений.
Только выучившись хорошо отделять одно предложение от другого, пойдем дальше.
Кстати заметим пример того, (что), узнав хорошо одно что-нибудь, через это самое узнаешь и другое что-нибудь, без всяких особенных усилий.
Мы учились разделять предложения, — и ‘роме того, совершенно без всяких трудов, узнали еще, что такое называется союзом. Таких слов, служащих связью между предложениями, встретилось нам уже довольно, именно, в двух стихотворениях:
и, ль, ли, иль, как, но, а, да.
Кроме их, в отрывке из Гоголя встретились еще:
то, или, когда, тогда, что, так что, потому что.
Все это союзы.
Всмотревшись в них хорошенько, мы заметим, что есть в числе их такие, которые сложены из двух—именно: ‘так что’ состоит из ‘так’ и ‘что’, ‘или’ составилось из ‘и’ и ‘ли’, ‘потому что’ из ‘потому’ и ‘что’.
Заметим также, что иные союзы встречаются в двух разных видах, именно: ‘ли’ и ‘ль’, ‘или’ и ‘иль’.
Обо всем этом, впрочем, будем говорить в подробности после, пока нам не нужно еще толковать об этих случаях, а замечаем мы их только потому, что надобно же замечать то, что само собою попадается на глаза.
Так как уж зашла речь о союзах, то решите сами, велика ли польза, приносимая ими при разделении предложений?
Вот, например, в этих стихах у Лермонтова, кажется, можно делить предложения по союзам:
И многие годы над ними * прошли,
Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге холодной **
Еще не склонялся под кущей зеленой,
И стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.
* У Лермонтова: не слышно. — Ред.
** У Лермонтова: ко влаге студеной. — Ред.
Мы выбрали один из самых благоприятных случаев: каждое предложение начинается тут союзом. Но обратите внимание на последний стих,— в нем повторяется союз ‘и’ (и звучный ручей), вовсе не означая собою начала нового предложения. Из этого видим, что союзы употребляются не только для соединения предложений, но и для соединения частей одного и того же предложения. Особенно часто это бывает с союзом ‘и’, например:
Оттого-то шум и крики
В Петербурге городке.
И пальба и гром музыки,
И эскадра на реке.
В этом одном предложении четыре раза употреблен союз ‘и’, ни разу не означая своим присутствием начало нового предложения. Кроме ‘и’, то же надобно сказать и о многих других союзах. Иные, когда соединяют два предложения, ставятся не в начале второго из них, как ‘и’, а после одного или двух слов, например:
Отчего пальба и крики,
И эскадра на реке?//
Озарен ли честью новой
Русский штык иль русский флаг?//
Побежден ли швед суровый?//
Мира ль просит грозный враг?//
Здесь вы видите, что союз ‘ли’ (иль) подобно ‘и’ соединяет одну часть предложения с другою, а вовсе не означает начало нового предложения, а союз ‘ли’ стоит всегда не на первом, а на втором месте, — по-русски нельзя сказать ‘побежден швед?’, ‘ли побежден швед?’, — всегда говорится: ‘побежден ли швед?’.
Кроме всего этого вы уже заметили, что очень часто предложения не связаны союзами.
Если сообразить все эти обстоятельства, то, наверное, придешь к заключению, что союзы приносят мало помощи тому, кто делит одно предложение от другого, а часто могут запутывать это дело то своим излишеством, то своим недостатком.
Потому-то, кажется, и вернее будет не полагать на них надежды и не развлекать своего внимания отыскиванием их, а обращать, при делении предложений, всю силу внимания на смысл и на длинные паузы, какие делаются голосом при правильном чтении.

Урок 3

Сейчас мы, говоря, что союз ‘ли’ ставится не на первом, а на втором месте, приводили пример из Пушкина: ‘Побежден ли швед?’ — вы, вероятно, заметили, что мы почли излишним выписывать последнее слово стиха, и вместо полного стиха ‘побежден ли швед суровый?’ взяли только ‘побежден ли швед’. А между тем все-таки у нас оставалось полное предложение. Выпустим еще союз ‘ли’, смысл переменится, вместо вопроса будет положительный ответ: ‘побежден швед’, — а полный смысл в этих словах все-таки будет. Но попробуем вместо слова ‘суровый’ выпустить слово ‘побежден’ — фраза останется без смысла. ‘Швед суровый’… ну, что же сделал суровый швед или что с ним сделали другие? неизвестно. Попробуем выпустить слово ‘швед’, и фраза опять будет без всякого смысла: ‘побежден суровый’… кто же этот побежденный суровый? его непременно нужно назвать.
Из этого видим, что в предложении ‘побежден ли швед суровый’ слова ‘побежден’ и ‘швед’ самые коренные, на которых держатся, к которым приставлены все остальные слова.
Попробуем же отыскивать такие коренные слова в каждом предложении стихотворения Лермонтова ‘Три пальмы’.
1. В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.
Тут все слова держатся за два коренные: ‘пальмы росли’, пальмы эти были горды, числом их было три, росли они высоко, и место, в котором они росли, — песчаные степи аравийской земли.
2. Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался струею холодной,
Хранимый под сенью зеленых листов
От знойных лучей и летучих песков.
Тут основные слова ‘родник пробивался’, к слову ‘пробивался’ сделаны следующие прибавки: пробивался он у корня этих пальм (‘между ними’) из бесплодной почвы, пробивался с журчанием, и пробивался холодной струей. К слову ‘родник’ приставлено, что тенью зеленых листьев был он храним от знойных лучей и летучих песков.
3. И многие годы неслышно прошли, —
главные слова: ‘годы прошли’. К слову ‘годы’ прибавлено ‘многие’, к слову ‘прошли’ прибавлено ‘неслышно’.
Далее, для сбережения места, мы просто будем отмечать курсивом главные слова, а вы сами уже разберете, какие из остальных слов к какому из этих главных приставлены, за какое из этих главных слов они, так сказать, держатся.
4. Но странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой //
5. И стали уж сохнуть от знойных лучей //
Роскошные листья и звучный ручей. //
6. И стали три пальмы на бога роптать. //
7. На то ль мы родились, чтоб здесь увядать. //
8. Без пользы в пустыне росли и цвели мы. //
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор… //
9. Неправ твой, о небо, святой приговор. //
Следующее предложение требует небольшой догадки, — вовсе не трудной:
10. И только замолкли… //
кто же замолк? разумеется, пальмы, которые роптали. Итак, одно из главных слов сказано: ‘замолкли’, а другое ‘пальмы’ подразумевается потому, что недавно было упомянуто, не повторено оно потому, что было бы скучно беспрестанно повторять одно и то же слово, которое у читателя еще в свежей памяти.
11. ……. В дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой, //
12. Звонков раздавались нестройные звуки, //
13. Пестрели коврами покрытые вьюки, //
14. И шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.
15. Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров,
16. Их смуглые ручки порой подымали,
17. И черные очи оттуда сверкали,
18. И стан сухощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.
19. И конь на дыбы подымался порой
И прыгал, как барс, пораженный стрелой,
20. И белой одежды красивые складки
По плечам фариса вились в беспорядке,
21. И с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.
Остановимся здесь. В примечании 3-м вы найдете подробные поиски для отыскания слов, которые мы здесь отмечали без дальнейших рассуждений, предполагая, что для вас уже нетрудно сообразить, отчего именно отмеченные нами слова, а не какие-нибудь другие, должны считаться главными в разбираемых предложениях. Там же найдете вы и конец стихотворения с отметкою главных слов. Для кого из вас дело еще не совсем ясно, тот непременно должен прочитать со вниманием это примечание.
Сличим теперь отмеченные нами в разных предложениях главные слова.
1. Пальмы росли
2. Родник пробивался
3. Годы прошли
4. Странник склонялся
Стоит лишь только собрать эти главные слова четырех первых предложений, и тотчас же заметит каждый, что эти восемь слов сходятся в два разряда.
А. Пальмы, родник, годы, странник, — все это предметы.
Б. Росли, пробивался, прошли, склонялся, — все это или перемены, происходящие с предметами, или продолжительные состояния, в которых находятся предметы, проще сказать, все эти слова обозначают, в чем проходит время или что происходит. У пальм время проходит в том, что они растут, у родника время проходит в том, что он пробивается, что происходит с странником? он склоняется, что происходит с годами? они прошли.
Слова первого разряда называются именами существительными, или просто существительными: пальмы, родник, годы, странник — имена существительные.
Слова второго разряда называются глаголами: росли, пробивался, прошли, склонялся — глаголы.
Имен существительных в русском языке очень много. Целые тысячи, или, лучше сказать, десятки тысяч. Глаголов также очень много, тоже целые десятки тысяч. Сейчас же можем мы найти между главными словами следующих предложений нашего стихотворения существительные и глаголы, например (с 5 до 10 предложения пока оставим — о них речь будет после). Но вот No 11 крутился (гл.), песок (сущ.), No 12 раздавались (гл.), звуки (сущ.), и т. д.
Глагол отличать от существительного очень легко. Кроме главной разницы, зависящей от значения (существительное — предмет, а глагол — перемена или положение), есть между этими двумя разрядами слов еще другая разница, можно сказать наружная, но чрезвычайно резко отделяющая глаголы от существительных. Дело вот в чем.
Мы уже заметили, что слова не всегда употребляются в одном И том же виде: припомним союзы ‘или, иль’, ‘ли, ль’.
Глаголы и существительные изменяются еще гораздо больше, и глаголы изменяются вовсе не тем способом, как существительные, а существительные вовсе не так, как глаголы. Например: три пальмы, к пальмам подходит караван, пальмами путники очень довольны. Один ручей, к ручью подходит караван, ручьем путники очень довольны. Пальмы, пальмам, пальмами, ручей, ручью, ручьем, — вот каковы изменения существительных. Эти изменения называются падежами, и когда имя изменяется по падежам, то говорят, что оно склоняется.
Посмотрим теперь, как изменяются глаголы. Пальмы росли (это говорится о прошедшем), пальмы растут (в настоящее время), пальмы срубили (в прошедшее время), пальмы срубят (в будущее время). Глагол изменяется по временам, но есть у него и другие способы изменения. Из них мы заметим теперь один.
Я рублю пальму, ты рубишь пальму, он рубит пальму. Я — называется в грамматике 1-м лицом, ты — 2-м лицом, он — 3-м лицом. Глагол изменяется по лицам.
Как видим, у глагола совершенно не те способы изменения, какие у существительного. Когда глагол изменяется по лицам и временам, о нем говорят, что он спрягается.
Есть, впрочем, в изменениях глагола и существительного и одно общее свойство.
Одна пальма растет, три пальмы растут. Караван подходит, караваны подходят. Пальма, растет, караван, подходит — число единственное. Пальмы, растут, караваны, подходят — число множественное.
Стало быть, существительное и глагол сходны в том, что изменяются по числам, но гораздо важнее та разница, что существительное изменяется по падежам, а глагол — по лицам и временам. Оттого-то и изменения этих двух разрядов слов называются, по своему чрезвычайному несходству, различными именами: у существительного есть склонение, а у глагола — спряжение.
Взглянем еще раз на список главных слов рассматриваемых нами первых четырех предложений:
1. Пальмы росли
2. Родник пробивался
3. Годы прошли
4. Странник склонялся
Сначала мы разделили каждую пару слов и нашли в каждой паре по существительному и по глаголу. Теперь посмотрим, как соединены в каждой паре эти ее составные части, то есть существительное и глагол.
О пальмах сказано: они росли,
о роднике — он пробивался, о годах — они прошли,
о страннике — он склонялся. Поэтому и говорится:
росли — служит сказуемым к слову пальмы,
пробивался — сказуемое к слову родник,
прошли — сказуемое к слову годы, и т. д.
Значит: когда существительное соединено в предложении с глаголом, то глагол служит ему сказуемым. А само существительное, к которому относится глагол, называется подлежащим. Пальмы, родник, годы, странник — подлежащие. Росли, пробивался, прошли, склонялся — сказуемые.
Кончим здесь урок — уж он довольно длинен и довольно много уже набралось в нем слов, непривычных для вашего уха.
На самом деле, в три урока, какое множество этих новых слов! Предложение, союз, сказуемое, подлежащее, имя, глагол, склонение, спряжение, падеж, единственное и множественное числа, первое, второе и третье лица, — странные слова! — Впрочем, не все они странны, иные для вас уже перестали быть странными, именно предложение и союз, — а через два урока и остальные перестанут казаться вам странными, а через месяц будет вам казаться, что смешно и подумать, будто в них может быть хоть что-нибудь странное.
И знаете ли? всего еще каких-нибудь три-четыре урока, и тогда уж разве только изредка будет нам нужно заводить знакомство с каким-нибудь новым словом, — почти все слова, какие только нужны для грамматических объяснений, будут нам знакомы, да и теперь мы познакомились чуть ли не с целою половиною всех таких слов. Стало быть, этих слов не слишком много, и одолеть их не слишком трудно.
Кстати, не подарить ли вам, на прощание с 3-м уроком, еще новое словечко? Слова, не употребительные в житейском разговоре, но необходимые для того, чтоб объяснять правила какой-нибудь науки, называются терминами. Стало быть, ‘предложение’, ‘союз’, ‘глагол’, ‘существительное’ и проч. — грамматические термины. В арифметике есть свои термины, например, сложение, вычитание и пр., в географии тоже есть свои термины: экватор, полюс, зенит и пр.
Стало быть, и грамматика не виновата в том, что обзавелась своими терминами.

Урок 4

В четырех предложениях, которые мы разбирали, подлежащим было имя существительное, а сказуемым — глагол. Четыре раза сряду так случилось, значит, чаще всего так бывает. Но всегда ли бывает?
В этих четырех предложениях было по одному сказуемому и одному подлежащему — всегда ли так бывает? не бывает ли иногда излишка, а иногда недостатка?
Попробуем просмотреть остальные предложения в ‘Трех пальмах’.
5. — Стали сохнуть листья (и) ручей.
Существительных тут два: ‘листья’ и ‘ручей’,— стало быть, в No 5 два подлежащих. А глагол или сказуемое? тут опять два слова: ‘стали сохнуть’. Попробуем спрягать эти два слова, чтобы узнать, не два ли здесь и сказуемых, как два подлежащих.
Сначала будем изменять по числам и лицам: пальмы стали сохнуть, пальма стала сохнуть, я стал сохнуть.
Попробуем изменять по временам, — пальмы стали сохнуть, — это прошедшее время, а будущее? пальмы станут сохнуть.
‘Стали, стала, стал, станут’ — это слово изменяется по временам и лицам, оно — глагол. А ‘сохнуть’ — остается без перемены и все держится за другое слово, за глагол ‘стали, стану’, только при помощи его соединяется с лицами и только при помощи его изменяется по временам. Стало быть, слово ‘сохнуть’ с глаголом ‘стану, стал’ составляет один составной глагол.
Но глагол ли само по себе это слово ‘сохнуть’? Есть глагол я сохну, ты сохнешь, пальма сохнет (настоящее), пальма сохла, пальмы сохли, — сохну, сохнешь и т. д. без сомнения глагол, и ‘сохнуть’ конечно — особенное изменение этого глагола, такое изменение, которое само по себе уж не имеет способности изменяться по лицам и временам, а должно для этого присоединять к себе другой глагол. Это изменение глагола называется ‘неопределенным наклонением’.
Попробуем найти неопределенное наклонение у других глаголов, которые встретились нам прежде.
Пальмы росли, — пальмы станут расти, стали расти. Родник пробивался, — родник стал пробиваться, станет пробиваться, годы прошли, — годы стали проходить, станут проходить, странник склонялся — странник станет склоняться, стал склоняться.
Расти, пробиваться, проходить, склоняться — неопределенные наклонения от глаголов — росли, пробивался, прошел, склонялся.
Эти неопределенные наклонения служат к тому, чтобы соединяясь с глаголом ‘стану, стал’, образовать сложные изменения или сложные формы глаголов.
А к чему служит в этом соединении глагол ‘стану’, ‘стал’ ? — просто он помогает неопределенному наклонению изменяться по лицам и временам.
Теперь ясно, что в следующем предложении
6. Стали роптать пальмы
‘роптать’ — неопределенное наклонение (от глагола: я ропщу, я роптал), а ‘стали’ — вспомогательный глагол, и ‘стали роптать’ — сложное сказуемое.
Всех предложений мы не будем просматривать здесь, это вы найдете в примечании, если только вам понадобится, — а разберем только те, в которых есть что-нибудь замечательное, как в NoNo 5 и 6.
No 8. Мы росли и цвели
No 19. Конь подымался и прыгал
No 21. Он бросал и ловил,
здесь по два сказуемых и по одному подлежащему: а в No 5 мы нашли два подлежащих (листья и ручей, стали сохнуть) — предложение, в котором находится два (иногда и три, и четыре, и больше) сказуемых или два (три или больше) подлежащих, называется сложным (а то, в котором одно подлежащее и одно сказуемое — простым).
No 7. Мы родились
No 8. Росли и цвели мы.
Сказуемые здесь глаголы (я родился, дитя родится, дерево цветет, деревья цвели) — но что такое ‘мы’, это небольшое слово, стоящее на месте подлежащего?
Под пальмою всегда разумеется пальма, под ручьем — ручей. Каждое существительное есть имя какого-нибудь известного предмета, а не других, у которых есть другие имена. Слово ‘мы’ совсем не таково. Здесь говорят о себе пальмы — ‘мы’ значит пальмы, заговорят о себе листья ‘мы сохнем’ — ‘мы’ будет значить листья, заговорят о себе лучи солнца ‘мы жжем’ — ‘мы’ будет значить ‘лучи’. Значит, словом ‘мы’ обозначается то один предмет, то другой, то третий, смотря по тому, на месте какого существительного оно стоит. ‘Мы’ — местоимение личное (слово, становящееся на место имени существительного).
Такое же слово и ‘он’ в No 21. — ‘Он’ здесь употреблено вместо ‘Араб’ (Араб горячил коня и, несясь по песку, бросал он копье). Я расту, мы растем— 1-е лицо, ты растешь, вы растете — 2-е лицо, он, она, оно растет, они, оне растут — 3-е лицо. Я, мы — местоимения 1-го лица, ты, вы — 2-го лица, он, она, оно, они, оне — 3-го лица.
No 9. Неправ приговор.
Подлежащее здесь ‘приговор’, имя существительное, а сказуемое— ужели глагол? попробуем изменять его по временам:
Я неправ — настоящее время
Я был неправ — прошедшее время
Я буду неправ — будущее время.
Это спряжение похоже на то, что мы нашли в NoNo 5 и 6:
стали сохнуть, стали роптать (прошедшее),
стану сохнуть, стану роптать (будущее).
Там стану, стал — вспомогательный глагол, и здесь буду, был — тоже вспомогательный глагол.
Там для слова, которое спрягается при помощи вспомогательного глагола, было особенное название (роптать, сохнуть — неопределенное наклонение).
И здесь для слова ‘неправ’ должно быть особенное название, — ведь это не глагол и не существительное, что ж это такое?
Чтобы увидеть множество слов, к разряду которых принадлежит ‘неправ’ (приговор неправ, — неправый приговор, неправая жалоба — жалоба неправа, неправо решение — неправое решение), — чтобы увидеть множество таких слов, надобно еще раз пересмотреть хотя бы, например, первые стихи ‘Трех пальм’, — но уж тут мы будем не только искать подлежащих и сказуемых, а разбирать и другие части предложения. Возьмем первые шесть стихов, тут находим такие пары слов:
(В) песчаных степях
гордые пальмы
(из) бесплодной почвы
холодной струей
широких листов
знойных лучей
летучих песков,
в каждой из этих пар — последнее слово — существительное. К каждому из этих существительных присоединено еще по одному слову, которое показывает какое-нибудь качество этого существительного (то есть предмета, обозначаемого существительным) и отвечает на вопрос: ‘какой’.
Степь — какая? — песчаная. Пальма — какая? — гордая.
Почва какая — бесплодная и т. д.
Так как эти слова прикладываются, прилагаются к существительным, то и называются именами прилагательными. Когда они соединены с существительным так, как в выражениях: песчаная степь, гордые пальмы и проч., то говорится, что прилагательное в таком случае служит для существительного определительным словом, или определением. В самом деле, оно определяет качество существительного.
Но есть еще пара слов в этих шести стихах:
Аравийской земли,
очевидно, что ‘Аравийской’ — имя прилагательное и служит также определительным словом к существительному ‘земли’. Но разница его от других прилагательных состоит в том, что оно определяет не качество, а только то, что эта земля принадлежит арабам (аравийцам), потому оно и соответствует вопросу ‘чей’, а не ‘какой’? Какая земля? бесплодная. Чья земля? Арабская. Совершенно подобны слову ‘арабский’ слова: русский, немецкий, французский и проч. Стало быть, из прилагательных имен одни соответствуют вопросу ‘какой?’ и определяют качество предмета, а другие соответствуют вопросу ‘чей?’ и определяют принадлежность предмета какому-нибудь народу (арабская земля) или человеку (Брантов бот) или вообще какому-нибудь другому предмету (грамматический термин, то есть принадлежащий к грамматике, арифметические задачи, то есть принадлежащие к арифметике).
Просмотрите стихотворения ‘Пир Петра Великого’ и ‘Три пальмы’, отыскивая там прилагательные, которые стоят определительными словами при существительных. В прибавлении к 4-му уроку помещен их список, по которому вы можете проверить ваши поиски.
Само собою разумеется, что если прилагательные служат определительными словами для существительных, то должны вместе с ними изменяться по падежам, —
в песчаных степях, за песчаными степями, к песчаным степям,
в аравийской земле, в аравийскую землю, аравийская земля.
Есть у существительных, кроме изменения по падежам, еще одна особенность, о которой мы не говорили прежде потому, что она приобретает особенную занимательность только потому, что от этой особенности существительных происходит особенный способ изменения, свойственный прилагательным.
Мужчина, дом, камень, нож — обо всех этих предметах говорят ‘тот’. Это существительные мужеского рода.
Женщина, земля, стена, вилка, — обо всех этих предметах говорят ‘та’. Это существительные женского рода.
Жилище, перо, оружие, облако, — обо всех этих предметах говорят ‘то’. Это существительные среднего рода.
Каждое существительное всегда остается одного и того же рода. Каждое имеет собственно ему принадлежащий род.
А прилагательное — смотря по тому, к какому существительному прилагается, такой род и принимает.
Хороший, дурной нож — прилагательные стоят в мужеском роде, из уважения к существительному (тот хороший, тот дурной).
Хорошая, дурная вилка — прилагательные, из уважения к существительному, стоят в женском роде (jra дурная, та хорошая).
Хорошее, дурное перо — прилагательные, из уважения к существительному, стоят в среднем роде (то дурное, то хорошее).
Самое коренное и самое частое употребление прилагательных, как мы видели, состоит в том, чтобы служить определительными словами при существительных:
песчаные степи, гордые пальмы, бесплодная почва, холодная волна, —
здесь прилагательные употреблены как определительные слова, но есть у них и другое употребление, можно сказать:
степь песчана, пальмы горды, почва бесплодна, волна холодна,
— здесь прилагательные стоят в качестве сказуемых, такие именно случаи находим в ‘Трех пальмах’ в No 9,
Приговор неправ
и то же самое в NoNo 4 и 26 ‘Пира’:
Речь хмельна, шумна, чаша полна.
Если бы эти прилагательные стояли не в качестве сказуемых, а в качестве определительных слов при существительных, то было бы: неправый приговор, хмельная, шумная речь, полная чаша.
Когда прилагательное служит определительным словом, оно изменяется вместе с своим существительным по падежам (склоняется):
Звучный ручей пробивается, к звучному ручью нагибается странник и пьет из звучного ручья.
А когда оно стоит в качестве сказуемого, то при помощи вспомогательного глагола переходит по разным временам (спрягается).
Чаша была полна или стала полна (прошедшее время), чаша будет полна или станет полна (будущее) — это совершенно подобно тому, что бывает с неопределенным наклонением глагола: пальмы стали сохнуть, станут сохнуть.
Полная чаша, звучный ручей, хорошее дело (прилагательные служат определительными словами).
Чаша полна, ручей звучен, дело хорошо (прилагательные служат сказуемыми) —
— с первого взгляда видно, что в этих разных случаях и окончания прилагательных различны:
звучный (определительное слово), звучен (сказуемое),
в первом случае прилагательное склоняется вместе с своим существительным, и потому окончания звучный, полная, хорошее называются склоняемым окончанием прилагательного,
во втором случае прилагательное, при пособии вспомогательного глагола, переходит по различным временам, спрягается — потому окончание звучен, полна, хорошо называется спрягаемым окончанием прилагательного.
В стихотворениях, нами заученных, есть многие слова, очень похожие на прилагательные и своим употреблением и окончаниями,— и, однакож, мы их не включили в число прилагательных, именно: в ‘Трех пальмах’.
No 2 хранимый (родник), No 4 пылающей (грудью), No 13 покрытые (вьюки), No 19 пораженный (барс), No 25 нежданных (гостей), No 41 раскаленный (песок) — все эти слова совершенно подобны прилагательным склоняемого окончания.
No 8 колеблемы и палимы (мы, пальмы), No 31 изрублены (тела) — эти слова совершенно подобны прилагательным спрягаемого окончания.
Но есть у этих слов важное отличие от прилагательных:
храню, хранить, хранит — глагол.
Хранимый — также глагол, только в особенной форме, которая подобна прилагательному.
Есть у того же глагола и другие такие формы: хранящий, хранивший.
Эти слова, подобные прилагательным, но делаемые из глаголов, называются причастиями. Потому и пылающей (пылаю), покрытые (покрою, покроешь) и проч. — причастия.
Попробуйте найти причастия в ‘Пире Петра Великого’ и в отрывке из Гоголя. В примечаниях они перечислены, для вашей поверки.
Есть и другие слова, подобные прилагательным, которых мы, однакоже, не включили в список прилагательных, именно: в ‘Трех пальмах’.
No 8 ничей, твой, No 34 свой.
В ‘Пире Петра Великого’ No 12 наш, No 13 свой.
Но дело в том, что ‘твой’, очевидно, происходит от личного местоимения ‘ты’, ‘наш’ — от личного местоимения — ‘мы’, ‘нас’, ‘нам’.
Потому эти слова ‘твой’, ‘наш’ называются также местоимениями.
‘Свой’ происходит от ‘себя’, ‘себе’, а ‘ничей’, ‘чей’ — от никто, ничто, кто, что. ‘Себя’, ‘кто’, ‘что’, очевидно, местоимения, потому что становятся в предложении на тех же самых местах, где становятся имена существительные:
Кто пирует? Царь пирует.
Что он пирует? Пир он пирует.
Отчего он пирует? От радости он пирует.
Себя он веселит, — друзей он веселит.
Очевидно, ‘что’, ‘кто’, ‘себя’ — местоимения. ‘Свой’, ‘ничей’ — также местоимения.
В прибавлениях отмечены и другие местоимения, какие ветре чаются в двух наших стихотворениях и в отрывке из Гоголя.

Урок 5

Прилагательные, когда они стоят определительными словами при существительных, изменяются вместе с ними по падежам, числам и родам (склоняются), но есть у них еще другое употребление, когда они не имеют надобности в том, чтобы склоняться, и тогда, разумеется, получают особенное название. Вот такие случаи, в ‘Пире’:
No 1 резво (вьются), No 2 звучно (раздаются), No 5 далеко (потрясена).
Резво — конечно, от прилагательного резвый, звучно — от звучный, далеко — от далекий.
Но тут эти слова стоят определительными словами не при существительных, а при глаголах (резво вьются, звучно раздаются) или при прилагательных и причастиях (далеко потрясена).
Это — разница по употреблению, а по виду своему отличаются такие слова от прилагательных тем, что не склоняются.
Эти слова, не склоняющиеся и не спрягающиеся, а служащие определительными при глаголах и прилагательных (также причастиях) называются наречиями.

ПРИБАВЛЕНИЯ

[Прибавление] к уроку 2-му

О предложениях и союзах

Разделение речи на предложения в большей части случаев дело очень легкое, но очень часто представляются случаи, которые могут затруднить не только [учеников], но и опытного педагога, если требовать, чтобы деление было произведено с совершенною правильностью и строгостью. Часто бывает даже совершенно невозможно решить с истинно научною строгостью, надобно ли считать известную фразу одним сложным предложением, или видеть в ней два различные предложения. Возьмем случай, далеко не в такой степени двусмысленный, как многие другие (из (стих.) ‘Три пальмы’).
И конь на дыбы подымался порой
И прядал *, как барс, пораженный стрелой.
* У Лермонтова: И прыгал. — Ред.
Одно тут предложение или два? Мы отметили, что тут одно предложение, и, конечно, все наиболее щепетильные грамматисты поступили бы так же. Но по строгому научному анализу, оказывается, два предложения, а не одно. В самом деле, первое сказуемое можно обратить в деепричастие: ‘порою конь, подымаясь на дыбы, прядал’ — и тогда ясно, что сказуемое ‘подымался’ и ‘прядал’ выражают два различные момента мысли и находятся не в параллельном отношении, как то требуется от одинаковых членов сложного предложения, а в подчинении одно другому, — а известно, что когда подчиненный член предложения разлагается на сказуемое и подлежащее, то результатом бывает не образование одного сложного предложения с двумя сказуемыми, а распадение прежнего сложного предложения на отдельные предложения, подчиненные друг другу. Это и будет выражено в самой их форме, если правильным образом разложить деепричастие. По-русски это, конечно, выйдет довольно угловато, — но что ж делать? Синтаксическая точность того требует. Порою конь поднимался на дыбы, и каждый раз после того делал прыжок (‘прядал’).
Итак, мы не сомневаемся, что, по строжайшему научному требованию, стихи Лермонтова, о которых идет речь, должны быть разделены на два предложения:
(И) конь на дыбы подымался порой, //
(И) прядал, как барс, пораженный стрелой.
И, однакоже, мы, делая уступку обыкновенному взгляду, приняли их за одно предложение, — потому, что предмет вовсе не так важен в практическом отношении, чтобы стоило начинать спор. Как ни решайте вопрос, ни к чему важному для практики не приведет его решение, и мы указали на этот случай только для того, чтобы иметь очевидный пример того, что надобно назвать бесполезными тонкостями, вовсе не важными для практики. Пусть вам ученик скажет, что ‘конь на дыбы подымался порой и прядал, как барс, пораженный стрелой’ одно предложение, пусть скажет, что тут два предложения, — ни в том, ни в другом случае не сделает он важной ошибки, не гонитесь за тем, чтобы он тратил время на различение тонкостей, ни к чему не ведущих. Нужно только то, чтоб он понял, что такое предложение. Если он делит так:
Над Невою // резво вьются
Флаги пестрые судов, —
или так:
Родник между ними из почвы бесплодной, //
Журча, пробивался струею студеной *,//
Хранимый под сенью зеленых листов
От знойных лучей и летучих песков // —
* У Лермонтова: волною холодной. — Ред.
он еще не понял, что такое предложение, и ближе всего предположить, что в этом виноват учитель, запутавший его излишними тонкостями, потому что без обременения головы этими тонкостями в один, много в два урока из ста человек учеников девяносто девять поймут, в чем дело, и не будут делать грубых ошибок. Но если из двух учеников один разделит так:
И конь на дыбы подымался порой//
И прядал, как барс, пораженный стрелой,
а другой соединит оба стиха в одно предложение, быть [может] оба они, несмотря на это разноречие, одинаково хорошо понимают, что такое предложение, и учителю нет надобности добиваться того, чтобы в подобных тонкостях не бывало никогда разноречия между его собственным взглядом и решением ученика: он прямо должен говорить: ‘мне казалось бы, что правильнее сделать так, но, впрочем, случай этот не важен в практике, и решайте его по-моему или по-своему, важной ошибки не будет’.
Вообще на все тонкости в первоначальном образовании надобно обращать как можно меньше внимания, потому что они только сбивают ученика с толку и развлекают его внимание. Налегайте единственно на существенно важное, тогда только ученик будет не верхоглядом, не шарлатаном и не педантом, тогда только будет он в состоянии основательно узнать то, что в самом деле нужно знать.
То же самое нужно заметить и о союзах. Известно, как часто наречия занимают место союзов. Столь же часто в смысле сложного союза употребляется целое выражение, составленное из существительного с предлогом. Местоимения относительные почти постоянно играют роль союзов. Обо всем этом еще рано говорить при первых уроках, чтобы не сбить с толку ученика множеством недоумений. Потому-то у меня во 2-м уроке скобками и отмечены только чистые союзы, да и то не во всех, а только в тех случаях, когда выключением их из состава предложения не затрудняется, а, напротив, облегчается ученику разделение предложения.
Пример стихов, в которых коней, предложения не сходится с концом стиха.
Вот начало поэмы Пушкина ‘Медный Всадник’, — в этих стихах рассказывается, как Петр Великий осматривал место, на котором решился построить Петербург:
На берегу пустынных волн
Стоял Он, дум великих полн,
И вдаль глядел. // Пред ним широко
Река неслася,// бедный чолн
По ней стремился одиноко.// и т. д.

ПРИБАВЛЕНИЕ К УРОКУ 3-му

Примеры отыскивания главных слов в предложении и способ, по которому это вернее всего делается.
Кто не выучился из приведенных в 3-м уроке примеров отыскивать главные слова, тому стоит только приняться за это с некоторою терпеливостью, и в полчаса он выучится отыскивать эти главные слова в самых запутанных предложениях без всякой ошибки.
Надобно разделить длинное предложение на небольшие части, по смыслу, по одному, по два, по три слова, и о каждой такой частичке соображать, к какому слову или каким словам она относится, например, — начнем с 4-го предложения, потому что три первые уже разобраны в уроке.
4. Но (странник) усталый (из чуждой земли)
Пылающей (грудью) ко (влаге студеной)
Еще не (склонялся) под (кущей зеленой)
Будем разбирать связь этих слов между собою.
Но — это союз, он только связывает целое это предложение с целым предыдущим предложением.
Странник. — что он делал или что с ним делалось? он не склонялся ко влаге.
Усталый — кто ж это? странник. Он ‘усталый’.
Из чуждой земли — кто ж это? Это—усталый странник. Он ‘из чуждой земли’, то есть, короче говоря, он чужеземный странник.
Пылающей — конечно, это слово связано с следующим, ‘грудью’.
Грудью — грудью (пылающей) склонялся странник.
Ко влаге студеной — склонялся странник.
Еще не склонялся странник.
Под кущей зеленой еще не склонялся странник ко влаге.
Видно, что главные слова здесь ‘странник склонялся’ — все остальные держатся в связи тем, что прицепились, так сказать, прилепились к этим главным словам.
5. И стали (уж) сохнуть (от знойных лучей)
Роскошные (листья) и (звучный ручей).
Стали сохнуть листья. И ручей. Уж стали сохнуть листья и ручей. От знойных лучей стали сохнуть листья и ручей. Роскошные листья. Звучный ручей.
Видно, что стали сохнуть листья и ручей — главные слова, все остальные связаны с ними.
6. И стали (три) пальмы (на бога) роптать.
Стали роптать пальмы.
Три пальмы.
Пальмы стали роптать.
На бога стали роптать пальмы.
Роптать стали пальмы.
‘Стали пальмы роптать’ — очевидно, здесь главные слова.
7. На то ль мы родились, чтоб здесь увядать.
На то ль мы родились.
Мы родились.
Родились мы.
Чтоб здесь увядать мы родились.
8. Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благодарный * не радуя взор.
* У Лермонтова: благосклонный. — Ред.
Без пользы мы росли и цвели.
В пустыне мы росли и цвели.
Колеблемы вихрем мы росли и цвели.
Зноем палимы мы росли и цвели.
Ничей благодарный не радуя взор, мы росли и цвели.
9. Неправ твой, о небо, святой приговор.
Неправ приговор.
Твой приговор.
О небо, неправ приговор твой.
Святой приговор.
Приговор неправ.
Кажется, это очень легко. Продолжайте делать так, пока привыкнете без затруднения отыскивать главные слова в каждом предложении. Вот для поверки ваших поисков главные слова предложений, на которые делится остальная половина стихотворения ‘Три пальмы’, не разобранная в уроке.
22. Подходит караван, 23. Раскинулся стан, 24. Кувшины налилися, 25. Приветствуют пальмы, 26. Ручей поит, 27. Сумрак упал, 28. Топор застучал, 29. Пали питомцы, 30. Дети сорвали, 31. Изрублены были тела, 32. Жгли, 33. Умчался туман, 34. Караван совершал, 35. Виднелся пепел, 36. Солнце дожгло, 37. Разнесло, 38. Все дико и пусто, 39. Шепчутся листья, 40. Он просит, 41. Песок заносит, 42. Коршун терзает и щиплет.
Отметим также главные слова в ‘Пире Петра Великого’.
1. Вьются флаги, 2. Раздаются песни, 3. Пир, 4. Речь хмельна, шумна, 5. Нева потрясена, 6. Пирует царь, 7. Пальба, крики, эскадра, 8. Озарен штык иль флаг, 9. Побежден швед, 10. Просит враг, 11. Приплыл бот, 12. Пошел флот, 13. Внуки стали, 14. Раздался хор и гром, 15. Торжествует государь, 16. Спас царь, 17. Родила Екатерина, 18. Именинница она, 19. Нет, 20. Он мирится, 21. Веселится, 22. Пенит, 23. Цалует, 24. Торжествует, 25. Шум и крики, пальба и гром [и] эскадра, 26. Чаша полна, 27. Нева потрясена.
Курсивом отмечены в этом списке предложения, которые по своему устройству несколько отступают от обьжновеннои формы и о которых потому в уроке дается особенное объяснение.
Список имен существительных и глаголов, находящихся между главными словами предложений в ‘Трех Пальмах’.
Существительные Глаголы
No 11. песок крутился
12. звуки раздавались
13. вьюки пестрели
14. верблюд шел
15. полы висели
16. ручки подымали
17. очи сверкали
18. араб горячил
19. конь 1) подымался и 2) прыгал
20. складки вились
Легко различить глаголы от существительных также в NoNo 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28,29, 30, 33, 34, 35, 36, 39, 41, 42.
В. NoNo 5, 6, 7, 8, 9, 10, 21, 31, 32, 37, 38, 40 представляются случаи другого рода. О них будет сказано отдельно, или в уроке, или в примечаниях.
Также легко указать глаголы и существительные в ‘Пире Петра Великого’, в NoNo 1, 2, 6, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17.
О NoNo 3, 4, 5, 7, 8, 9, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 27 будет сказано особенно.

ПРИБАВЛЕНИЕ К УРОКУ 4-МУ

Прилагательные, стоящие как определительные слова при существительных

‘Пир Петра Великого’.

1. Пестрые (флаги), 2. Дружные (песни), 3. Царский (дом), 5. Тяжелой (пальбой), 6. Великий, 8. Новый, Русский, 9. Суровый, 10. Грозный, 11. Брантов, Утлый, 12. Юный, 13. Воинственные, 16. Русский, 18. Чернобровая, 26. Веселый, 27. Тяжелой.

‘Три пальмы’.

1. Песчаные, аравийской, гордые. 2. Бесплодной, холодной, зеленых, знойных, летучих. 3. Многие (годы). 4. Усталый (странник), зеленой (кущей). 5. Знойных (лучей), роскошные (листья), звучный (ручей).
8. Благосклонный. 9. Святой. 11. Голубой, золотой. 12. Нестройные. 15. Твердых, узорные, походных. 16. Смуглые. 17. Черные. 18. Сухощавый, вороного. 20. Белой, красивые. 23. Веселый. 25. Махровой. 26. Студеный. 28. Упругим. 30. Малые. 34. Урочный. 35. Печальным, бесплодной. Седой, холодный. 36. Сухие. 39. Гремучим. 42. Хохлатый, степной.
Вы спросите, быть может (и прекрасно, если спросите: значит, вы хорошо понимаете грамматику): отчего же здесь не помещены в числе прилагательных такие слова, как, например, в ‘Трех пальмах’:
2. Хранимый. 4. Пылающей. 9. Твой — ведь они также служат определениями к существительным, да и по виду очень походят на прилагательные.
Об этих словах скоро будет речь в уроках, а теперь сообразите сами, можно ли без дальних околичностей называть их прилагательными, когда иные из них (хранимый, пылающей) так очевидно принадлежат к изменениям глаголов (храню, хранишь, хранит, пылает, пылал), а иные (твой) так громко напоминают о местоимениях (ты).

ПРИМЕЧАНИЯ

1

У Голикова, который написал подробную историю Петра Великого (‘Деяния Петра Великого’), случай, из которого Пушкин взял основную мысль своего стихотворения, рассказывается так:
В то время, когда Карл XII, король шведский, покорив Польшу, шел на Россию, генерал Репнин начальствовал одним из отрядов, которые поставлены были на русских границах Петром Великим, чтобы удержать Карла. Но Карл успел разбить отряд Репнина. Генерал этот был отдан за эту ошибку, или это несчастье, под суд и приговорен к лишению всех чинов. Чрез несколько месяцев, когда Карл XII уже был в Малороссии, Петр Великий узнал, что шведский полководец Левенгаупт идет на помощь к своему королю с большим отрядом войска и огромным обозом. Русским надобно было воспрепятствовать этому соединению двух шведских армий, и Петр Великий пошел на Левенгаупта. После жестокой битвы Левенгаупт был разбит, армия его рассеяна, весь обоз отнят русскими. Из генералов, содействовавших этой победе, особенно отличился Голицын. Восхищенный его храбростью и искусством, Петр Великий сказал ему: ‘проси себе какой хочешь награды’. — ‘Государь, прости Репнина’, отвечал Голицын. Эта прекрасная просьба была исполнена Петром Великим, и Репнин получил совершенное прощение.
Различие между рассказом Голикова и главною мыслью стихотворения Пушкина состоит в том, что у Голикова удивление наше возбуждается благородством Голицына, который счастьем своим воспользовался не для того, чтобы просить награды себе, а для спасения несчастного Репнина. У Пушкина, напротив того, сильнее всего выставлена на вид благородная радость Петра Великого при прощении Репнина, и оттого стихотворение возбуждает в нас такие мысли: ‘Какое великое счастье доставляется великодушному человеку тем, что он прощает несчастных! Как должны мы благоговеть перед Петром Великим за то, что прощать и миловать подданных было для него величайшим счастьем!’ Заметим некоторые слова, нуждающиеся в объяснении: ‘В Петербурге городке’ —при Петре Великом Петербург был еще небольшим городом, особенно в то время (1708 г.), к которому относится описываемый Пушкиным случай, Петербург был еще очень не велик, — со времени его основания тогда прошло всего только пять лет.
‘Брантов утлый бот’ — рассказывают, что страсть к мореплаванию и решимость устроить сильный флот была возбуждена в Петре Великом тем, что однажды он увидел морскую шлюпку (бот), которая без всякого употребления лежала в сарае или арсенале. В Москве тогда [не имели] понятия о морских судах, и необыкновенный вид бота поразил Петра. Он стал расспрашивать об этом боте, отыскал мастера, который строил бот, — мастера этого звали Брант, увидев, как хорошо этот [бот] ходит по воде и как легко управлять им, Петр понял, что флот дает государству большую силу, и стал думать о построении флота. Впоследствии времени, когда заботливостью Петра Великого флот был устроен, Брантов бот был перевезен в Петербург, и корабли наши были собраны для торжественной встречи этому своему ‘деду’.

2

Примеры того, как делить одно предложение от другого.
Продолжение стихотворения Пушкина ‘Пир Петра Великого’.
6. Что пирует Царь великий
В Петербурге городке?//
7. Отчего пальба и клики
И эскадра на реке?//
8. Озарен (ли) честью новой
Русский штык иль Русский флаг?//
9. Побежден (ли) Швед суровый?//
10. Мира ль просит грозный враг?//
11. (Иль) в отъятый край у Шведа
Приплыл Брантов утлый бот,//
12. (И) пошел навстречу Деда
Всей семьей наш юный флот,//
13. (И) воинственные внуки
Стали в строй пред стариком,
14. (И) раздался в честь науки
Песен хор и пушек гром.
15. Годовщину (ли) Полтавы
Торжествует Государь,//
16. День (как) жизнь своей державы
Спас от Карла русский царь?//
17. Родила (ль) Екатерина?//
18. Именинница (ль) она,
Чудотворца-исполина
Чернобровая жена?//
19. 20. Нет!// Он с подданным мирится,//
21. Виноватому вину
Отпуская, веселится,//
22. Кружку пенит с ним одну,//
23. (И) в чело его цалует,
Светел сердцем и лицом,//
24. (И) прощенье торжествует,
Как победу над врагом.//
25. Оттого-то шум и крики//
В Петербурге городке,
И пальба, и гром музыки,
И эскадра на реке,//
26. Оттого-то в час веселый
Чаша царская полна,//
27. (И) Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.//
Так как нам будет надобно беспрестанно делать ссылки на это стихотворение, то для удобнейшего приискивания каждое предложение и отмечено цифрою. Так сделано и в следующем стихотворении. Уж, конечно, никто из вас не вздумает заучивать эти цифры, чтобы напамять знать, какое именно предложение приходится под No 15 или 23. Это труд слишком большой, а между тем совершенно бесполезный, а потому нелепо терять на него время.

Три пальмы
Стихотворение Лермонтова

1. В песчаных степях аравийской земли
Три гордые пальмы высоко росли.//
2. Родник между ними из почвы бесплодной,
Журча, пробивался волною холодной,
Хранимый под сенью зеленых листов
От знойных лучей и летучих песков.//
[3] (И) многие годы неслышно прошли,//
4. (Но) странник усталый из чуждой земли
Пылающей грудью ко влаге студеной
Еще не склонялся под кущей зеленой,//
5. (И) стали уж сохнуть от знойных лучей
Роскошные листья и звучный ручей.//
6. (И) стали три пальмы на бога роптать: —//
7. ‘На то ль мы родились, чтоб здесь увядать?//
8. Без пользы в пустыне росли и цвели мы,
Колеблемы вихрем и зноем палимы,
Ничей благосклонный не радуя взор…//
9. Неправ твой, о небо, святой приговор’.//
10. 11. (И) только замолкли, — // в дали голубой
Столбом уж крутился песок золотой,//
12. Звонков раздавались нестройные звуки,//
13. Пестрели коврами покрытые вьюки,//
14. (И) шел, колыхаясь, как в море челнок,
Верблюд за верблюдом, взрывая песок.//
15. Мотаясь, висели меж твердых горбов
Узорные полы походных шатров,//
16. Их смуглые ручки порой подымали,//
17. (И) черные очи оттуда сверкали…//
18. (И) стан сухощавый к луке наклоня,
Араб горячил вороного коня.//
19. (И) конь на дыбы подымался порой
И прыгал, как барс, пораженный стрелой,//
20. (И) белой одежды красивые складки
По плечам фариса * вились в беспорядке,//
21. (И) с криком и свистом несясь по песку,
Бросал и ловил он копье на скаку.//
22. Вот к пальмам подходит, шумя, караван,//
23. В тени их веселый раскинулся стан.//
24. Кувшины звуча налилися водою,//
25. (И) гордо кивая махровой главою,
Приветствуют пальмы нежданных гостей,//
26. (И) щедро поит их студеный ручей.//
27. (Но) только что сумрак на землю упал,//
28. По корням упругим топор застучал, —//
29. (И) пали без жизнз! питомцы столетий!//
30. Одежду их сорвали малые дети,
31. Изрублены были тела их потом,
32. И медленно жгли их до утра огнем.
33. (Когда же) на запад умчался туман,
34. Урочный свой путь совершал караван,
35. (И) следом печальным на почве бесплодной
Виднелся лишь пепел седой н холодный,//
36. (И) солнце остатки сухие дожгло,//
37. (А) ветром в степи их потом разнесло.//
38. (И) ныне все дико и пусто кругом,//
39. Не шепчутся листья с гремучим ключом://
40. Напрасно пророка о тени он просит, —//
41. Его лишь песок раскаленный заносит,//
42. (Да) коршун хохлатый, степной нелюдим,
Добычу терзает и щиплет над ним.//
* Арабское слово ‘фарис’ значит наездник, всадник. — Ред.
Это стихотворение взято Лермонтовым из арабских преданий. Оно прекрасно не только потому, что очень хорошо написано, но еще больше потому, что смысл его благороден и трогателен. Пальмы растут очень спокойно и счастливо, но не встречается им случая принести кому-нибудь пользу, и они грустят о том. Вот и представился, наконец, случай принести пользу людям: караван путников, утомленных зноем пустыни, мучимых жаждою, нашел себе приют под пальмами, освежился под их тенью, утолил жажду водою ключа, хранимого ими от зноя и песков. Радуются пальмы. Но за знойным днем следует прохладная и темная ночь, людям нужно разложить костер, чтобы согреться и быть в безопасности от диких зверей, нападающих во мраке на людей, но боящихся света. Что делать? Путники срубают пальмы. Пальмы погибли, к утру только пепел остался на том месте, где вчера еще так гордо росли, так прекрасно цвели они. Жаль этих прекрасных пальм, не правда ли? Но что ж, ведь не век было расти и цвести им, — не ныне, так завтра, не завтра, так через год, умерли бы они, — ведь уж и листья их начинали вянуть: смерти не избежит никто. Так не лучше ли умереть для пользы людей, нежели бесполезно? Не надобно ли, жалея о прекрасных пальмах, с тем вместе [признать], что смерть их была лучшею, прекраснейшею минутою всей их жизни, потому что они умерли для спасения людей от холода и хищных зверей? И разве люди, для блага которых погибли они, не будут вспоминать о них с благодарностью? Да, когда хорошенько подумаешь обо всем этом, невольно скажешь: хороша жизнь, но самое лучшее счастье, — не пожалеть, если надобно, и самой жизни своей для блага людей!
От стихов перейдем к прозе и попробуем также делить ее на предложения. Для примера возьмем описание киевских бурсаков из повести Гоголя: ‘Вий’ {Вий — по малорусским сказкам, чудовище, которое живет под землей.}.
‘(Как) только ударял в Киеве поутру довольно звонкий семинарский колокол, висевший у ворот Братского монастыря,// (то) уже со всего города спешили толпами школьники и бурсаки.// Грамматики, риторы, философы и богословы {Так называются ученики различных классов семинарии. Первый класс назывался грамматика, 2-й — реторика, или риторика, 3-й — философия, 4-й и последний — богословие.} с тетрадями подмышкой брели в класс. Грамматики были еще очень малы:// идя, толкали друг друга и бранились между собою самым тоненьким дискантом,// они были все почти в изодранных или запачканных платьях, (и) карманы их вечно были наполнены всякой дрянью, как-то: бабками, свистелками, сделанными из перышек, недоеденным пирогом, а иногда даже и маленькими воробышками,// из которых один, вдруг чиликнув среди необыкновенной тишины в классе, доставлял своему патрону {Хозяину, владельцу, покровителю.} порядочные пали {Пали — наказанье линейкою по рукам.} в обе руки, а иногда и вишневые розги.// Риторы шли солиднее:// платья у них были часто совершенно целы,// (но) зато на лице всегда почти бывало какое-нибудь украшение в виде реторического тропа {Тропом в реторике называется то, когда слово употребляется не в настоящем своем смысле, напр. каменное сердце, мягкая душа, — конечно, здесь слово ‘каменное’ и ‘мягкая’ употреблены не в настоящем, а в измененном смысле.}: (или) один глаз уходил под самый лоб,// (или) вместо губы целый пузырь,// (или) какая-нибудь другая примета:// эти говорили и божились между собою тенорком.// Философы целою октавою брали ниже,// в карманах их, кроме табачных корешков, ничего не было,// запасов они не делали никаких// (и) все, что попадалось, съедали тогда же,// от них слышалась трубка и горелка, иногда так далеко,// что проходивший мимо ремесленник долго, остановившись, нюхал, как гончая собака, воздух.// Рынок в это время обыкновенно только что начинал шевелиться,// (и) торговки с бубликами, булками, арбузными семечками и маковниками дергали на подхват за полы тех,// у которых полы были из тонкого сукна или какой-нибудь бумажной материи.// ‘Паничи, паничи! сюды, сюды!’ говорили они со всех сторон: хось {Вот.} бублики, маковники, вертычки {Витушки.}, буханцы {Булки.} хороши!// Ей-богу, хороши!// на меду!// сама пекла!’// Другая, подняв что-то длинное, скрученное из теста, кричала:// ‘ось сосулька!// паничи, купите сосульку!’ — // Не покупайте у этой ничего:// смотрите,// какая она скверная,// и нос нехороший,// и руки нечистые’…// (Но) философов и богословов они боялись задевать,// (потому, что) философы и богословы всегда любили брать только на пробу, и притом целою горстью.// По приходе в семинарию, вся толпа размещалась по классам, находившимся в низеньких, довольно, однакоже, просторных комнатах с небольшими окнами, с широкими дверьми и запачканными скамьями.// Класс наполнялся вдруг разноголосными жужжаньями:// авдиторы {Авдитор — латинское слово, значит слушатель или выслушиватель. Так назывались ученики, которым от учителя поручено было прослушивать уроки от других учеников. Учитель полагался на отзыв авдитора, и часто авдитор прикрывал незнание того, кто сделает ему подарок, или показывал знающего незнающим, если был сердит на него за отказ в подарке.} выслушивали своих учеников:// звонкий дискант грамматика попадал как раз в звон стекла, вставленного в маленькие окна,// (и) стекло отвечало почти тем же звуком,// в углу гудел ритор,// которого рот и толстые губы должны бы принадлежать по крайней мере философии.// Он гудел басом,// (и) только слышно было издали: ‘бу, бу, бу, бу’…// Авдиторы, слушая урок, смотрели одним глазом под скамью,// где из кармана подчиненного бурсака выглядывала булка, или вареник, или семена из тыкв.// (Когда) вся эта ученая толпа успевала приходить несколько ранее,// (или когда) знали,// (что) профессоры будут позже обыкновенного// (тогда), со всеобщего согласия, замышлялся {У Гоголя: замышляли. — Ред.} бой,// (и) в этом бою должны были участвовать все, даже и цензоры, обязанные смотреть за порядком и нравственностью всего учащегося сословия.// Два богослова обыкновенно решали, как происходить битве:// каждый (ли) класс должен стоять за себя особенно, или все должны разделиться на две половины: на бурсу и семинарию {Ученики, жившие на казенном содержании, назывались бурсаками, а казенный дом, в котором они жили, — бурсою. Ученики, жившие на своих квартирах, не были бурсаки, а только просто семинаристы.}. Во всяком случае грамматики начинали прежде всех,// (и) как только вмешивались риторы,// они уже бежали прочь и становились на возвышениях наблюдать битву.// Потом вступала философия с черными длинными усами,// (а) наконец и богословие в ужасных шароварах и с претолстыми шеями.// Обыкновенно оканчивалось тем,// (что) богословие побивало всех,// (и) философия, почесывая бока, была теснима в класс и помещалась отдыхать на скамьях.// Профессор, входивший в класс и участвовавший когда-то сам в подобных боях, в одну минуту, по разгоревшимся лицам своих слушателей, узнавал,// (что) бой был недурен,// (и) когда {У Гоголя: и в то время, когда. У Чернышевского сначала было написано так же, но потом эти три слова зачеркнуты. — Ред.} он сек розгами по пальцам риторику,// в другом классе другой профессор отделывал деревянными лопатками по рукам философию.// С богословами (же) было поступаемо совершенно другим образом:// им, по выражению профессора богословия, отсыпалось по мерке крупного гороху,// что состояло в коротеньких кожаных канчуках {Нагайках.}.
‘В торжественные дни и праздники семинаристы и бурсаки отправлялись по домам с вертепами,// иногда разыгрывали комедию,// (и) в таком случае всегда отличался какой-нибудь богослов, ростом мало чем пониже киевской колокольни, представлявший Иродиаду или Пентефрию, супругу египетского царедворца.// В награду получали они кусок полотна, или мешок проса, или половину вареного гуся, и тому подобное.// Весь этот ученый народ, как семинария, так и бурса, которые питали какую-то наследственную неприязнь между собою {В бурсу принимались самые беднейшие ученики, потому бурсаки были еще беднее семинаристов, живших на своем содержания, оттого бурсаки завидовали другим семинаристам, а эти гордились перед бурсаками.}, был чрезвычайно беден на средства к прокормлению и притом необыкновенно прожорлив,// (так что) сосчитать, сколько каждый из них уписывал за ужином галушек {Галушки — кусочки теста, сваренные в воде: род грубого супа с клецками, только без говядины и всяких приправ.} было бы совершенно невозможное дело,//(и потому) доброхотные пожертвования зажиточных владельцев не могли быть достаточны.// Тогда сенат, состоявший из философов и богословов, отправлял грамматиков и риторов {У Гоголя: риторов, под предводительством одного философа, а иногда… — Ред.}, (а) иногда присоединялся и сам, с мешками на плечах, опустошать чужие огороды:// (и) в бурсе появлялась каша из тыкв. Сенаторы столько объедались арбузов и дынь,// (что) на другой день авдиторы слышали от них вместо одного два урока:// один происходил из уст,// другой ворчал в сенаторском желудке.// Бурса я семинария носили какие-то длинные подобия сюртуков, простиравшихся ‘по сие время’ — слово техническое, означавшее — далее пяток//’.
Этот рассказ очень забавен, но почему забавен? не потому, чтобы Гоголь старался как можно чаще употреблять смешные слова и нарочно для шутки придуманные выражения: напротив, таких слов и выражений почти не найдется в его рассказе. Но дело в том, что описываемый предмет, — то есть жизнь и обычаи киевских бурсаков в старину,— имеет много забавных сторон, и Гоголь был одарен способностью замечать смешные черты в предмете. На ученом языке эта способность называется комическим талантом. Кто прочитает этот отрывок беглым образом, не думая хорошенько о том, что читает, тому, пожалуй, покажется, будто рассказ о бурсе только смешон и, кроме смешного, ничего в нем нет. Но попробуйте подумать о том, что вы прочитали о бурсе, и вы заметите, что смешные черты и особенности бурсы наводят вас на мысли вовсе не смешные, а, напротив, очень серьезные и даже печальные. В самом деле, каково положение бурсаков? Завидно ли оно, хорошо ли оно? Вовсе нет, это несчастные, жалкие юноши. В чем состоит их жизнь? В том, что они, бедняки, голодают и думают только о том, откуда бы достать им пищи. Зажиточные люди жертвуют для них съестные припасы, — приятно ли кормиться чужим хлебом? приятно ли думать: мне дают есть из милости? Но и пожертвований этих мало, они должны искать других средств к прокормлению и по праздникам, когда достаточные люди отдыхают, ходят с вертепами, подобно нынешним шарманщикам и слепцам, которые поют на рынках умильные стихи, собирая подаяния своим жалким искусством. И этих подаяний мало: голодный желудок все требует пищи, — и несчастные отправляются по ночам обирать чужие огороды — голод дурной советник… Да и кто предостережет их от дурных поступков, кто растолкует им, что хорошо, что дурно? Учители? Да разве о том думают их учители? Что они делают в классе с своими учениками? Один бьет учеников по рукам палями, другой сечет розгами, третий канчуками — вот вам и все ученье. Многому хорошему могут научить такие учители! Бедные, жалкие люди эти несчастные бурсаки, у которых вся молодость в том только и проходит, что они голодают, собирают подаяние да терпят розги и побои.
Видите ли, стоит только обратить хоть немножко внимания на то, что говорит Гоголь, и увидишь, что он смешит только сначала, а потом и наводит на мысли грустные и добрые. Когда автор описывает человеческую жизнь так, что от смеха над смешными людьми читатель переходит к сожалению о людях, — то говорится, что этот писатель — юмористический писатель и что его сочинения проникнуты юмором, то есть написаны так, что смехом наводят читателя на грустные и добрые мысли: ведь от сострадания о людях уже не далеко до желания помочь им, насколько то в наших силах. И теперь, каждый из нас, у кого не совсем дурное сердце, если встретит мальчика, подобного бурсакам, о которых пишет Гоголь, почувствует, что мало того, чтобы улыбнуться смешному и неловкому виду этого мальчика, а надобно помочь ему, потому что он несчастен. Кстати, об жалких и смешных людях: знаете ли вы, кто такой Акакий Акакиевич? если нет, постарайтесь сами прочитать или попросите учителя вам прочесть рассказ Гоголя ‘Шинель’, это очень смешно, а когда прочитаете весь рассказ до конца, тогда… ну, тогда вы сами увидите, будет ли у вас охота подшучивать над Акакием Акакиевичем, как подшучивали его молодые сослуживцы, и кричать на него, как кричало одно ‘значительное лицо’.

ЗАМЕТКИ Н. Г. ЧЕРНЫШЕВСКОГО НА ОТДЕЛЬНЫХ ЛИСТКАХ. ВЛОЖЕННЫХ В РУКОПИСЬ ‘ГРАММАТИКА’

1 Имя существительное. Прилагательное.
1. Числительное. Местоимение. Глагол. Причастие.
2. Деепричастие.
3. Наречие.
4. Предлог. Союз.
5. Междометие.

2

Урок 1. ‘Пир Петра великого’
1. Голиков
2. Предложение. Союз.
2. Приложения, пальмы. Бурса.
3. Подлежащее и сказуемое. Глагол и существительное.
3. Примеры отыскивания главных слов.
4. Неопределенное наклонение. Вспомогательные глаголы. 2 подлежащих и сказуемое. Местоимение личное. Прилагательное как определительное и сказуемое. Окончания спрягаемые и склоняемые.
4. Список прилагательных определительных.

ПРИМЕЧАНИЯ

Впервые опубликовано в сборнике ‘Звенья’, No 8 (М. 1950), стр. 503—546. Рукопись-автограф на девятнадцати листах в полулист писчей бумаги пронумерована рукою Н. Г. Чернышевского. Пагинация не сплошная, а делится на три части, соответственно трем отделам предполагаемой книги: Грамматика, Прибавления и Примечания. Грамматика состоит из 10 листов. 7—8 пронумерованных, 1 вставной к листу 2-му и 1 ненумерованный. Прибавления заключают в себе 4 листа (1, 2, 7, 8) и 2 вкладных листка размером в 1/2 листа и 7X9 см, с кратким списком грамматических терминов. Примечания написаны на 5 листах (2—6). Разрозненность пагинации в Прибавлениях свидетельствует о том, что часть рукописи не сохранилась. К рукописи приложена копия на 32 листах в писчий лист, снятая двумя разными лицами, и вложен листок с заметкой М. Н. Чернышевского: ‘Грамматика’. Уроки. Довольно толстая рукопись с целый лист писчей бумаги. Какой-то курс грамматики — где и когда неизвестно. Сарат. Гимназия или 2 Кадетский корпус’. На обложке внутри рукописи его же другая заметка: ‘что это за уроки? Надо справиться. Мих. Чернышевский. 12 сентября 1906 г.’.
Рукопись ‘Грамматики’ не датирована, но создание ее, повидимому, относится к 1854—1855 гг., когда по приезде из Саратова Н. Г. Чернышевский занимался педагогической деятельностью во 2-м кадетском корпусе в Петербурге, уже имея педагогический опыт в саратовской мужской гимназии. По почерку и внешнему виду рукопись напоминает листы статей Чернышевского 1854 г., что также свидетельствует в пользу этой датировки.
Стр. 302, 22 строка снизу. В рукописи: на глаза [даровому коню в зубы не смотрят, а просто берут его, благо сам идет в руки,— когда-нибудь и на что-нибудь пригодятся].
Так как уж зашла.
Стр. 324, 7 строка снизу (примечание к слову ‘Вий’). У Гоголя другое примечание к этому слову. ‘Вий — есть колоссальное создание простонародного воображения. Таким именем называется у малороссиян начальник гномов, у которого веки на глазах идут до самой земли. Вся эта повесть есть народное предание. Я не хотел ни в чем изменить его и рассказываю почти в такой же простоте, как слышал’.
Стр. 328, 22 строка. В I списке, вложенном между 1 и 2 лл. Прибавлений, строки 1, 2, 4—5 и 10 зачеркнуты.
Стр. 328, 14 строка снизу. II список вложен между 7 и 8 листами Прибавлений.
Вопросы преподавания русского языка в школе живо интересовали Н. Г. Чернышевского. Об этом свидетельствует не только его непосредственная педагогическая работа в ряде учебных заведений, но и рецензии на учебники и учебные пособия, из которых значительны следующие: рецензия на ‘Грамматические заметки’ В. Классовского (Спб. 1855 г.) (наст. изд., т. II, стр. 680—681), рецензия на ‘Высший курс русской грамматики’ В. Стоютина (Спб. 1855) (наст. изд. т. II, стр. 694—697), затем рецензия на книгу ‘Венгерская грамматика с русским текстом и сравнение с чувашским и германским языком’ Андрея Дешко (Спб. 1855) (наст. изд., т. II, стр. 748), ‘Грамматика старославянского языка Петра Перевлесского, второе исправленное издание, Спб. 1856 г.’ (наст. том, стр. 653—654) и т. п. В этих рецензиях Чернышевский дает ряд важнейших методических и методологических указаний. Так, например, он говорит о необходимости использования сравнительно-исторического метода. Далее Чернышевский утверждает, что в популярный учебник надо вводить только основы науки, избегая ненужных подробностей в том случае, если эти подробности становятся излишним отягощением нашей памяти. ‘В книгу, предназначенную быть руководством для начинающих, очень неудобно вводить спорные и темные стороны предмета, потому что дело учебника передавать только несомненные выводы науки и дать ясное представление о науке’ (наст. том, стр. 653—654).
О том, что Чернышевский не только живо интересовался вопросами методики русского языка, но и считался авторитетом в этой области, свидетельствует то обстоятельство, что ему поручалось исправление ряда учебников и пособий. Так в письме к отцу в 1853 г. Чернышевский пишет: ‘Поручили мне корректуру и исправление ‘Высшей исторической грамматики и церковнославянского языка’, которые теперь литографируются для рассылки по корпусам как пособие’.
‘Грамматика’, представляющая собой и в наши дни ценное методическое пособие для учителя, является плодом глубокого интереса Чернышевского к методическим вопросам.
‘Грамматика’ показывает Чернышевского — преподавателя и воспитателя подрастающего поколения, противника школьной схоластики и казенной муштры. Н. Г. Чернышевский разбирает с учащимися на уроках русского языка произведения величайших русских классиков: Пушкина, Лермонтова, Гоголя, и требует от своих учеников не бессмысленной зубрежки грамматических правил, а живого, творческого, активного понимания грамматики.
Эта работа Чернышевского состоит из трех разделов: грамматика, прибавления (в которых даются методические советы учителю) и примечания (в которых Чернышевский дает исторический комментарий к своим урокам).
В уроке первом Чернышевский предлагает ученикам выучить наизусть стихотворение Пушкина ‘Пир Петра Великого’, а в ‘Примечаниях’ дает к нему подробный исторический комментарий. Следует отметить стремление Н. Г. Чернышевского ввести историзм в преподавание. Так, толкуя строфу:
Оттого-то шум и крики
В Петербурге городке
И пальба и гром музыки
И эскадра на реке,—
Чернышевский объясняет, почему Пушкин назвал Петербург ‘городком’. Он пишет: ‘При Петре Великом Петербург был еще небольшим городком, особенно в то время (1708 г.), к которому относится описываемый Пушкиным случай, Петербург был еще очень не велик, — со времени его основания тогда прошло всего только пять лет’ (наст. том, стр. 321).
В уроке втором Чернышевский на многочисленных примерах, взятых из стихотворения ‘Пир Петра Великого’, подводит учеников к понятию предложения, рассматривает грамматические средства, при помощи которых соединяются части предложений и целые предложения, и определяет союз, рассказывает о знаках препинания, которые употребляются в письменной речи, затем вместе с учащимися производит грамматический разбор стихотворения Лермонтова ‘Три пальмы’ и отрывка из повести Гоголя ‘Вий’.
В уроке третьем анализируется стихотворение Лермонтова ‘Три пальмы’, выделяются части речи, существительные и глагол, и дается их определение. Параллельно Чернышевский дает понятие склонений и спряжений, на конкретных примерах подводит учащихся к выяснению подлежащего и сказуемого и ставит вопрос о грамматической терминологии.
В уроке четвертом Чернышевский знакомит учащихся с неопределенным наклонением, местоимением, прилагательным, знакомит с грамматической категорией рода. В прибавлениях ‘К уроку четвертому’ содержится ряд советов учителю. ‘Вообще на все тонкости в первоначальном образовании надо обращать как можно меньше внимания… Налегайте единственно на существенно важное, тогда только ученик будет не верхоглядом, не шарлатаном и не педантом’ (наст. том, стр. 316).
‘Грамматика’ не закончена Чернышевским. Об этом можно судить как по отдельным его замечаниям (‘Прочитайте в конце книги примечание’), так и по наметке плана всей работы (см. заметку No 1). Заметки Чернышевского на отдельных листах, вложенных в рукопись ‘Грамматики’ с перечислением грамматических категорий (имя существительное, прилагательное, числительное, местоимение, глагол, причастие, деепричастие, наречие, предлог, союз, междометие), свидетельствуют о том, что Чернышевский собирался написать целую книгу, посвященную преподаванию русского языка в школе. Чернышевский при этом занимался не только морфологическим и синтаксическим разбором, но попутно обращал большое внимание и на стилистику.
Характерно, что Чернышевский не ограничивается задачами преподавания. Он параллельно ведет большую воспитательную работу с учениками. Так, например, при описании бурсы по произведению Гоголя ‘Вий’ Чернышевский учит своих молодых слушателей видеть ‘смех сквозь невидимые миру слезы’, вызывает сочувствие к обездоленным, полунищим бурсакам, ‘скрывает пороки школьного преподавания в бурсе, подвергает острой критике современную ему крепостническую действительность. Со страниц ‘Грамматики’ Чернышевского звучит призыв великого революционера: ‘Хороша жизнь, но самое лучшее счастье не пожалеть, если надобно, и самой жизни своей для блага людей’ (наст. том, стр. 324).

Е. А. Василевская
Профессор А. Ф. Ефремов
Н. М. Чернышевская

Чернышевский Николай Гаврилович
Прочитали? Поделиться с друзьями:

Читайте также:

  1. Смерть Кавеньяка, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1857
  2. Барским крестьянам от их доброжелателей, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1861
  3. Журналистика, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1854
  4. О рекрутской повинности, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1861
  5. Библиография журнальных статей по вопросу об устройстве и улучшении быта помещичьих крестьян, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1859
  6. Безденежье, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1862
  7. Постепенное развитие древних философских учений в связи с развитием языческих верований. Соч. Ор. Новицкого, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1860
  8. Устройство быта помещичьих крестьян. Труден ли выкуп земли?, Чернышевский Николай Гаврилович, Год: 1859
Электронная библиотека