ГОСУДАРСТВЕННОЕ ХОЗЯЙСТВО.
ГОСУДАРСТВЕННОЕ ХОЗЯЙСТВО.
(По поводу книги Пфейфера: die Staatseinnahmen.)
(Статья первая).
I.
II.
III.
IV.
V.
VI.
VII.
VIII.
IX.
Государственное хозяйство, Шелгунов Николай Васильевич, Год: 1868
Время на прочтение: 44 минут(ы)
Читатель, слдившій по газетамъ за хозяйственной дятельностію нашего земства, о которомъ что-то давно уже не слышно, былъ конечно умиленъ широтой его экономическаго размаха. Почти повсюду были заявлены очень энергическія желанія, относительно устройства желзныхъ и шоссейныхъ дорогъ, сельскихъ почтъ, училищъ и школъ, и вообще всего того, что могло бы сообщить Россіи несомннно европейскую физіономію.
Конечно, если бы несомннно европейская физіономія зависла только отъ энергіи нашего желанія, то вопросъ можно было бы считать уже оконченнымъ. Но, къ сожалнію, обнаружилось одно печально-непредвиднное обстоятельство, на которое, среди краснорчиво-запальчивыхъ разговоровъ, никто не обратилъ вниманія. Читатель догадывается, что при ближайшемъ изслдованіи вопроса оказалось, что для желзныхъ дорогъ, сельскихъ почтъ, школъ и т. п. у насъ не оказалось денегъ.
Пока это препятствіе не обнаружилось въ своей вполн несокрушимой очевидности, многіе сообразительные и дальновидные люди полагали, что достаточно быть либеральнымъ въ назначеніи земскихъ сборовъ, чтобы явились у насъ вс европейскія удобства.
Экономическая основа подобнаго соображенія была очень проста: если десятирублевый налогъ даетъ возможность здить по шоссе, то еще десять рублей надбавки и мы станемъ кататься по желзнымъ дорогамъ.
Такимъ образомъ плательщики принимались за неистощимую Калифорнію и вся экономическая мудрость сводилась къ простому умноженію на два.
Практика, однако, показала очень скоро ошибочность такой финансовой теоріи, и невозможность развязывать экономическіе узлы простымъ способомъ Александра Македонскаго.
Тотъ же читатель, который знакомъ по газетамъ съ хозяйственно-экономическими стремленіями земства, долженъ знать, что земскіе расходы и денежныя раскладки произвели не вполн пріятное впечатлніе на плательщиковъ.
А это обстоятельство, вмст съ вызвавшимъ его денежнымъ либерализмомъ земства, заставляетъ придти къ заключенію, что вопросъ о налогахъ не производилъ на экономическое представленіе земскихъ распорядителей и вожаковъ того яснаго, сознательнаго впечатлнія, какое бы онъ долженъ производить.
Если читатель ощутитъ отъ этихъ словъ нкоторую горечь, то я прошу его выслушать меня до конца.
Боле высокій уровень общественнаго развитія нмцевъ, по сравненію съ нами русскими, не подлежитъ сомннію, а между тмъ Пфейферъ въ своемъ ‘die Staatseinnahmen’ говоритъ, вотъ что о своихъ соотечественникахъ, ‘Какъ велико должно было бы быть изумленіе гражданина, жившаго въ цвтущее время въ Греціи или Рим, если бы онъ ожилъ внезапно среди теперешней нашей европейской культуры! Какъ бы удивили и изумили его вс изобртенія и условія общежитія, которыя придумалъ человческій умъ боле чмъ въ 2 т. лтъ! Но еще боле, чмъ паровыя фабрики, желзныя дороги и нарзныя орудія, изумило бы его, конечно, глубокое невжество, въ которомъ находится нынче большая часть гражданъ относительно важнйшихъ учрежденій своего государства, и ему показалось бы совершенно непостижимымъ, какъ мало большая часть людей заботится именно о томъ, что онъ привыкъ считать важнйшимъ интересомъ человчества’.
Чтобы не считать такое мнніе преувеличеннымъ, стоитъ только приглядться, хотя нсколько, къ народу, и къ большинству образованныхъ людей западной Европы.
Болтуновъ, какъ и везд, тамъ много, люди съ весьма серьезнымъ лицомъ и съ озабоченной физіономіей громко и горячо разсуждаютъ о разныхъ общественныхъ длахъ, но отъ легкомысленнаго крика до знанія существа учрежденій своего отечества также далеко, какъ отъ земли до луны. Все политическое воспитаніе большинства ограничивается званіемъ двухъ, трехъ законовъ и нкоторыхъ запрещеній, что однако не мшаетъ владльцу такого скуднаго запаса политической мудрости считать себя добрымъ гражданиномъ и патріотомъ.
Нельзя отрицать того, что западная Европа, особенно въ послднее время сдлала большой шагъ впередъ на пути общественныхъ знаній, для нкоторыхъ народовъ, едва только начавшихъ жить самостоятельною политическою жизнію, этотъ шагъ можно признать даже исполинскимъ. Но тмъ не мене это многое все еще очень мало, и господство или перевсъ остается на сторон человческихъ заблужденій и предразсудковъ.
Что мшало въ Англіи введенію закона о свободной торговл? Одно невжество, и, что еще хуже, не невжество общенародное, а невжество той части націи, которая образуетъ общественное мнніе.
Я не берусь ршать, кто отличается большимъ заблужденіемъ и рутинностію — срая ли масса или полуобразованная чернь, но, на основаніи историческихъ фактовъ, я знаю, что прогрессивнымъ стремленіямъ противился въ западной Европ не черный народъ. А изъ этого необходимо слдуетъ то заключеніе, что цивилизованное общественное мнніе не есть безошибочный судья, и что когда научныя истины и знаніе распространяются настолько, что будутъ служить уже достаточно крпкой руководящей нитью при ршеніи общественныхъ вопросовъ, то такъ называемое общественное мнніе потеряетъ свое теперешнее значеніе. Зачмъ авторитетъ общественнаго мннія, когда рядомъ стоитъ чистое знаніе, говорить объ общественномъ мнніи и ссылаться на него уже не будетъ причины, ибо закономъ явится не мнніе, а знаніе.
Посл такого, нсколько длиннаго вступленія, читатель, конечно, согласится, что появленіе настоящей статьи находитъ себ оправданіе въ причинахъ, заслуживающихъ полнаго уваженія, и что кажущаяся сухость предмета, еслибы она могла оттолкнуть кого нибудь, падетъ упрекомъ конечно не на автора. Изъ ученія о налогахъ самъ Диккенсъ не сдлалъ бы романа. Если же вниманіе читателя привлекаютъ только романы, въ такомъ случа онъ поступитъ весьма разсудительно, если настоящей статьи читать не будетъ.
Исторія налоговъ, какъ и всей экономической дятельности человчества, очень немногосложна. Извстный читателю Хеопсъ и разные другіе современные ему властители, если имъ приходила мысль построить себ грандіозную гробницу, въ вид исполинской пирамиды, или увковчить свое имя какимъ нибудь другимъ памятникомъ подобнаго же несообразнаго размра,— сгоняли десятки или сотни тысячъ людей, заставляли ихъ работать десятки лтъ, и памятникъ созидался.
Тже Хеопсы, если имъ казалось необходимымъ завладть землей и имуществомъ своего слабаго сосда, тмъ же способомъ, какъ и при постройк грандіозныхъ памятниковъ, сгоняли своихъ послушныхъ подданныхъ, приказывали имъ брать оружіе, садиться на коней и идти войной на кого требовалось.
Когда не требовались ни пирамиды, ни война, а нужны были деньги или какіе нибудь другіе предметы, Хеопсы отдавали приказаніе, чтобы то-то и то было имъ доставлено, и имъ доставлялось.
Налоги такой несложной формы встрчаются только въ начальномъ період государственной жизни народовъ.
По мр экономическаго развитія и цивилизаціи, трудъ натурой и платежи натурой начинаютъ терять свое первоначальное удобство, и является стремленіе замнять натуральныя повинности денежными. Но такое похвальное желаніе оказывается не всегда удободостижимымъ. Вотъ почему, въ этомъ період, разныхъ видовъ натуральныя повинности преобладаютъ надъ всми остальными.
Но эта служба натурой, вызываемая только невозможностію обойтись безъ нея, существуетъ лишь на счетъ народнаго благосостоянія и, съ одной стороны, давитъ на народъ, съ другой, на правительство, являясь невыгодной тому и другому.
Подобныя обоюдно-невыгодныя отношенія, существующія какъ неизбжная необходимость, побуждаютъ государство изыскивать разныя вспомогательныя средства и суррогаты.
Къ такимъ суррогатамъ принадлежатъ государственныя имущества, регаліи, монополіи и многое множество разныхъ финансовыхъ изобртеній и фискальныхъ средствъ, придумываемыхъ съ спеціальной цлію сообщить сундукамъ государственнаго казначейства магнитныя свойства по отношенію къ золоту и серебру, находящемуся въ карман народа.
Такъ какъ потребности государственныя слагались подъ вліяніемъ самыхъ разнообразныхъ причинъ, большею частію случайныхъ, причинъ религіознаго, политическаго и экономическаго характера, поэтому и налоги и разные финансовые суррогаты, зависвшіе зачастую отъ впечатлній минуты, должны были имть характеръ случайности и то баснословное разнообразіе, отсутствіе единства, справедливости и уравнительности, которыя привели, наконецъ, въ великое изумленіе пытливо-критическій умъ людей новаго времени.
Съ той минуты, какъ явились подобныя критическія отношенія въ средневковой путаниц, для системы налоговъ и податей начинается новый періодъ.
Конечно этотъ новый періодъ не создалъ ни особенныхъ экономическихъ чудесъ, ни уничтожилъ вполн прежней неуравнитель ности, но тмъ не мене новое время для государственнаго хозяйства уже наступило, а вмст съ нимъ явилась и возможность положить конецъ многимъ уродливымъ финансовымъ явленіямъ, подъ бременемъ которыхъ изнемогали люди въ старину.
Разсчетъ привелъ къ систем бюджета и строгаго контроля. Въ конституціонныхъ государствахъ народъ, чрезъ своихъ представителей, принимаетъ участіе въ обсужденіи средствъ и способовъ для удовлетворенія денежныхъ государственныхъ потребностей, и плательщики уже не ограничиваются одной безгласной уплатой: они хотятъ знать, на что требуются отъ нихъ деньги и точно ли эти деньги расходуются на то, на что он даны.
Впрочемъ читатель не получитъ вполн яснаго понятія о вопрос, если онъ вообразитъ, что стремленія цивилизованныхъ націй увнчались полнымъ успхомъ и что идти впередъ некуда.
Государства новаго времени страдаютъ отъ несоразмрныхъ расходовъ на войско и отъ долговъ.
Съ тхъ поръ, какъ явилась система долговъ, этотъ новый источникъ доходовъ далъ государственной расточительности такой могучій полетъ, какой былъ немыслимъ прежде.
Ране, предломъ государственныхъ расходовъ были внутренніе государственные доходы или собственныя средства: не было доходовъ, нельзя было предпринимать и расходы. Со времени же возможности долговъ границы эти исчезли или, по крайней мр, отодвинулись такъ далеко, что стали почти незамтны.
Съ этой поры начинается необычайное увеличеніе государственныхъ расходовъ, превратившееся въ какое-то международное соревнованіе. Каждое государство хлопотало объ увеличеніи своихъ собственныхъ силъ и объ увеличеніи своихъ долговъ.
Еще въ 1685 году государственные расходы Англіи составляли 1,400,000 ф. стер., а нынче, среди глубокаго европейскаго мира, англійскій бюджетъ простирается до 66,890,000 ф. стер. И тогда на армію уже тратилась половина, нынче тратится меньше — одна треть, но тогдашняя половина равнялась только 700,000 ф. стер., ныншняя же треть составляетъ 22,000,000!
Во Франціи бюджетъ 1740 г. равнялся 170 м. фр. и въ томъ числ на армію и флотъ шло около 100 м. Нынче же государственные расходы Франціи превышаютъ 2 милліарда.
Въ Австріи въ томъ же 1740 г. расходы простирались отъ 30— 40 м. гульденовъ, а нынче они составляютъ отъ 5 до 600 милл.
У насъ, по государственной росписи на 1790-й годъ, общій расходъ составлялъ 42,519,921 руб., а по росписи на 1868-й годъ одни платежи процентовъ и погашенія по долгамъ составляютъ 76,638,896 руб.
Общіе европейскіе государственные расходы дошли въ наше время до невообразимой величины 3000 милліоновъ руб. въ годъ, и, въ этой сумм, содержаніе армій и проценты по долгамъ составляютъ боле половины.
Распредляя этотъ расходъ на все европейское населеніе, окажется, что на каждое семейство падаетъ въ годъ около 60 руб.
Если подобный расходъ нельзя назвать невыносимымъ, то нельзя отрицать и того, что онъ громаденъ, и что плательщики имютъ полное и справедливое основаніе стремиться къ уменьшенію тягости налоговъ.
Этого коротенькаго историческаго очерка я полагаю совершенно достаточно для убжденія читателя въ той важности, какую иметъ и должно имть изученіе системы финансовъ и финансоваго управленія для всякаго, имющаго притязаніе считать себя гражданиномъ европейскаго государства и членомъ цивилизованнаго общества.
Еще Монтекукули говорилъ, что для успха войны существенно необходимы три вещи: деньги, деньги и деньги. Какъ военный спеціалистъ, Монтекукули смотрлъ на финансовый вопросъ нсколько односторонне. Мы можемъ уже обобщить эту мысль и сказать, что деньги нужны не для одной войны, они дуніа всего государственнаго механизма и безъ нихъ машина должна или остановиться или распасться.
Но деньги можно добыть только изъ извстныхъ источниковъ и только извстными средствами или способами. Если способы, употребляемые для пріобртенія денегъ, такого рода, что ими потрясаются или разстроиваются самые источники дохода, то государство можетъ придти къ полному экономическому истощенію. Слдовательно задача государства должна заключаться въ томъ, чтобы добывать средства, нисколько не разстроивая общаго благосостоянія. Очевидно, что вопросъ, поставленный такимъ образомъ, получаетъ громадную важность. На карту ставится все благосостояніе страны, т. е. приходится выбирать между бдностію и богатствомъ. Задача эта слишкомъ велика и слишкомъ важна для человчества, чтобы можно было допустить къ ней невниманіе или равнодушіе. Поэтому только варварскіе народы могутъ обходиться безъ финансоваго управленія и финансовой науки, цивилизованныя же націи, чмъ он развите, тмъ понимаютъ больше всеобъемлющее значеніе государственнаго финансоваго управленія и его живительное или мертвящее вліяніе на вс функціи экономической и соціальной жизни страны. Изъ этого вытекаетъ уже само собой, что хорошее финансовое управленіе есть необходимое основное условіе здороваго государственнаго состоянія.
Но что значитъ хорошее финансовое управленіе, какими условіями оно опредляется?
Государственное хозяйство сравниваютъ съ частнымъ. И если это сравненіе касается только принциповъ, т. е. экономическихъ основъ того и другого, то возраженій быть не можетъ.
Государственное хозяйство, какъ и частное, должно имть задачей равновсіе расходовъ съ приходомъ. Если расходы больше доходовъ, то неизбжно слдуетъ разореніе.
Конечно система государственныхъ долговъ позволяетъ прибгать къ очень могущественному вспомогательному средству и, при употребленія запятыхъ денегъ на производительное потребленіе, противъ долговъ говорить нечего.
Но даже и при помощи кредита, расходы не должны выходить изъ границъ, указываемыхъ производительными средствами или силами, и это безразлично какъ для государственнаго, такъ и для частнаго хозяйства.
Въ частномъ хозяйств энергія экономической производительности опредляется потребностями, служащими единственнымъ двигателемъ человческаго труда.
Въ государственномъ хозяйств расходы опредляются тоже потребностями.
Но дло въ томъ, что въ индивидуальной экономической дятельности потребность создаетъ трудъ, и если размръ или качество труда не соотвтствуетъ потребности, она остается неудовлетворенной.
Въ государственномъ хозяйств это условіе выполнить гораздо трудне. Государство, само по себ, не есть экономическій производитель, оно лично не создаетъ никакихъ цнностей, оно собственно потребитель предметовъ, создаваемыхъ трудомъ своихъ членовъ. Вотъ почему сохраненіе правильныхъ отношеній между потребленіемъ и производствомъ, непредставляющее особенныхъ трудностей въ частномъ хозяйств, представляетъ въ хозяйств государственномъ затрудненіе.
Затрудненіе это заключается главнйше въ томъ, что для государственныхъ финансовыхъ увлеченій предлъ стоитъ гораздо дальніе, чмъ для увлеченій индивидуальныхъ.
Причина этой большей легкости увлеченія заключается въ большей прочности государственнаго кредита и въ долговчности государства. Легкомысленный частный человкъ, запутывающійся въ долгахъ на непроизводительное потребленіе, лишится скоро доврителей, но государство, длающее займы въ убытокъ, найдетъ всегда и очень легко охотниковъ дать ему деньги за выгодные проценты.
Частный человкъ, сдлавшій долгъ, самъ и долженъ заплатить его, но правительство, длающее долгъ на счетъ государства, возлагаетъ уплату его не на одно, а на нсколько поколній всего населенія страны, т. е. обезпечиваетъ долгъ экономической дятельностію и вчнымъ трудомъ цлыхъ милліоновъ людей. Вотъ въ чемъ заключается корень государственныхъ финансовыхъ ошибокъ, за которыя платятъ, большею частію, не современники, а потомки.
Трудъ, создающій для частнаго человка возможность удовлетворенія потребностей, есть въ сущности жертва или, выражаясь научно, расходъ труда ради пропорціональнаго вознагражденія. Если для удовлетворенія своихъ потребностей, при семь изъ пяти членовъ, вы должны трудиться 10 часовъ въ день, то съ новымъ членомъ, или съ явившейся новой потребностію можетъ оказаться необходимымъ трудиться еще 2 или 3 часа. Трудъ этотъ вы предпримите, конечно, только въ томъ случа, если онъ дйствительно удовлетворитъ вашимъ новымъ потребностямъ, т. е. если наслажденіе удовлетворенія превыситъ непріятность труда.
Совершенно тоже основаніе долженъ имть въ виду и государственный хозяинъ. Для него закономъ дйствій служитъ общая польза, и, слдовательно, его расходы должны быть покрыты такими средствами или способами, которые бы обрекли гражданъ на жертву сравнительно самую малую, т. е., чтобы причиненная налогами непріятность, вознаграждалась возможно-большимъ замняющимъ его наслажденіемъ или пользой.
Такъ какъ расходы государства должны такимъ образомъ идти исключительно на пользу и благополучіе гражданъ, то, слдовательно, каждый гражданинъ обязанъ нести налогъ соотвтствующій его личнымъ обстоятельствамъ.
Но здсь возникаетъ новый вопросъ — въ чемъ должны заключаться обоюдныя отношенія и требованія, какъ со стороны государства къ гражданамъ, такъ и со стороны гражданъ къ государству?
Чтобы отвтить на этотъ вопросъ, нужно опредлить въ чемъ заключается сущность государства.
Въ основ государственнаго идеала новаго времени лежитъ мысль, что вс граждане имютъ одинаковыя права, и, слдовательно, каждая отдльная личность должна подчиняться вол большинства.
Такое опредленіе можетъ напомнить читателю государственный идеалъ древняго міра, но это сходство больше вншнее.
Въ древнемъ классическомъ государств, при общей равноправности, отдльная личность совершенно поглощалась государствомъ. Жизненной задачей каждаго было не собственное свободное, личное развитіе, а споспшествованіе общей государственной жизни. Каждый житель разсматривался только какъ часть общаго, и долженъ былъ приносить себя въ жертву государству. Преслдованіе частныхъ, личныхъ цлей разсматривалось какъ нчто второстепенное, и допускалось только въ такомъ случа и въ такой мр, насколько оно помогало поддержк общаго государственнаго зданія. Въ этомъ отношеніи новйшее государство составляетъ совершенную противоположность древнему.
Въ новйшемъ государств личность стоитъ на первомъ план, и свободное развитіе каждаго индивидуума составляетъ главную задачу государства.
Тогда какъ въ древнемъ мір личность служила для развитія и процвтанія государства, въ новомъ, напротивъ, государство служитъ для развитія и процвтанія личности.
Въ древнемъ государств свобода заключалась въ томъ, чтобы принимать участіе въ управленіи, въ новйшемъ же, напротивъ, стремленіе къ свобод заключается въ томъ, чтобы быть какъ можно меньше управляемымъ.
Поэтому государство, въ отношеніи частнаго лица, есть только вспомогательная сила, протягивающая ему руку помощи, когда его собственныя усилія недостаточны для достиженія его личныхъ цлей.
Такъ какъ каждый иметъ одинаковое право преслдовать свои цли, то изъ этого слдуетъ, что въ тоже время онъ можетъ имть одинаковое притязаніе на поддержку государства, и недозволеннымъ считается только то, что вредитъ уже существующему праву третьяго, или что мшаетъ государству въ исполненіи его задачи.
Въ современномъ европейскомъ государств, идеалъ новаго государственнаго устройства еще не осуществился: старыя идеи держатся крпко и повсюду. Когда достигнетъ Европа до полнаго осуществленія созданнаго ею идеала предвидть нельзя, но одно несомннно, что, судя по упорству стремленія народовъ къ свободному, всестороннему индивидуальному развитію, идеалъ этотъ осуществится непреложно.
Въ какомъ же вид должны выразиться основы финансоваго хозяйства въ государственномъ идеал, къ которому стремится теперь Европа?
Чтобы государство могло производить расходы, ему нужно имть доходы. Но какъ государство доходовъ лично не производитъ, то нужныя ему деньги или предметы, оно должно получить отъ народа. Эти деньги народъ представляетъ или изъ своихъ безоборотныхъ накопленій или изъ производительнаго капитала. Въ томъ и въ другомъ случа народъ уменьшаетъ свои средства, слдовательно подвергается извстной дол лишенія или несетъ жертву.
Такъ какъ, такимъ образомъ, всякій платежъ государству предполагаетъ со стороны плательщиковъ лишенія и ослабленіе ихъ производительныхъ средствъ, то, при ошибочномъ финансовомъ хозяйств, могутъ легко возникнуть для народа самыя неисходныя экономическія затрудненія и даже полное истощеніе.
Фактовъ полнаго экономическаго истощенія исторія не представляетъ, но состоянія весьма близкія къ народно-экономическому кризису являлись не рдко. Въ подобномъ положеніи находилась, напримръ, Франція при Людовик XIV.
Если государство будетъ отвлекать отъ народа на свои потребности вс его излишки, то весь свободный производительный капиталъ страны исчезнетъ, народъ станетъ въ минимум удовлетворенія и дальнйшее его экономическое развитіе сдлается невозможнымъ. Ближайшимъ послдствіемъ этого будетъ всеобщая бдность и, наконецъ, истощеніе государственнаго казначейства, потому что обднвшему народу платить будетъ боле уже не изъ чего.
Единственный случай, когда подобное чрезвычайное напряженіе страны можетъ быть оправдано, есть война.
Въ другое же время финансовое управленіе страны должно имть постоянно въ виду этотъ роковой предлъ, и направлять вс свои усилія на то, чтобы отодвигать народъ отъ него, какъ можно дальше.
Экономическое истощеніе страны опасно не тмъ, что народъ станетъ питаться хлбомъ съ солью, еслибы только этимъ однимъ ограничилось — бда была бы еще не велика. Матеріальная бдность ведетъ къ послдствіямъ боле печальнымъ. Когда народъ видитъ, что вс плоды его труда и сбереженія отъ него отнимаются, онъ теряетъ всякую охоту быть прилежнымъ и энергичнымъ. Является равнодушіе къ собственнымъ дламъ, изчезаетъ потребность дятельности и стремленіе, къ возвышенію своего матеріальнаго уровня. Падающія уровень потребностей и минимумъ удовлетворенія создаютъ минимумъ умственной дятельности и, слдовательно, апатію и спячку мозга. Народъ возвращается къ полудикому состоянію, и затмъ уже не выходитъ изъ него, если экономическое положеніе его не улучшается.
Такое состояніе есть полное противорчіе идеи новаго государства, предполагающаго полную личную свободу и возможность всесторонняго индивидуальнаго развитія.
Слдовательно, чтобы государственное хозяйство соотвтствовало вполн идеалу новаго государственнаго строя, оно должно давать наивозможно большій просторъ экономическому развитію каждой отдльной личности.
Такая задача на практик вовсе не такъ легка, какъ это можетъ показаться съ перваго взгляда. Для разршенія ея, кром глубокаго всесторонняго изученія экономическаго быта и экономической дятельности народа, нужно умть распредлить платежи такъ, чтобы они давили на всхъ равномрно и, въ тоже время, нужно умть найдти точный минимумъ государственныхъ расходовъ.
Было мнніе, не совершенно еще изчезнувшее до сихъ поръ, которымъ большіе государственные расходы оправдываются тмъ, что деньги остаются въ стран.
Несостоятельность такого ученія опровергнута еще теоріею Адама Смита.
Вопросъ не въ томъ, гд остаются деньги, а на какое идутъ он употребленіе?
Когда цлью государства считалось достиженіе великаго и прекраснаго, и когда Людовикъ XIV, въ качеств наиболе блистательнаго представителя этой теоріи, облачался въ бархатъ и кружева, устраивалъ парки, сады, дворцы, тратилъ милліоны на разныхъ любовницъ и шутовъ, полагая, что этимъ путемъ Франціи легче всего достигнуть красоты и величія, то его бдный народъ дошелъ до полуживотнаго состоянія, и никакой красоты и никакого величія не оказалось. А между тмъ вс деньги оставались въ стран.
Значитъ вопросъ не въ томъ, чтобы деньги оставались дома, а въ томъ, чтобы он шли на выгодное, а не на убыточное потребленіе. Народу, неимющему хлба и одежды, совсмъ не все равно на что обращаются его производительные капиталы и отвлекаются рабочія руки. Кружева, бархатъ и парки дали занятіе хотя и многому числу рукъ, но какъ трудъ этотъ пошелъ не на созданіе предметовъ, изъ которыхъ могли бы возникнуть новые выгодные предметы, то его слдуетъ считать совершенно погибшимъ для экономическаго процвтанія страны. Народъ сталъ не богаче, а бдне.
Совершенно тоже самое происходитъ при излишнихъ расходахъ на войско въ мирное время. Деньги точно остаются въ стран, но он идутъ на содержаніе огромной массы людей, отнятой отъ народно-экономической производительности, и на созданіе предметовъ, необходимость которыхъ можно оправдывать только недостаточнымъ развитіемъ культуры европейскихъ народовъ.
Необходимость охранительныхъ средствъ противъ вншнихъ враговъ не подлежитъ никакому сомннію, но если ихъ можно имть съ небольшими тратами и съ малой жертвой со стороны народа, зачмъ требуются жертвы большія?
Зачмъ континентальная Европа держится своей теперешней раззорительной военной системы, когда опытъ Америки показалъ, что тхъ же самыхъ результатовъ можно достигнуть гораздо выгодне.
То, что говорится здсь относительно военныхъ расходовъ, иметъ примненіе и ко всмъ остальнымъ расходнымъ статьямъ всякаго государственнаго бюджета.
Финансовая задача въ томъ, чтобы не покупать дорогой цной того, что можно имть дешево.
По что значитъ дешево? Сравненіе международныхъ расходовъ не даетъ отвта на этотъ вопросъ. Тамъ, гд англичанинъ тратитъ 8 руб. и не считаетъ этотъ расходъ большимъ, для австрійца или русскаго будетъ много можетъ быть и 4 рублей.
Слдовательно, задача въ томъ, чтобы расходъ былъ соразмренъ силамъ плательщиковъ, чтобы на того, кто можетъ нести безъ труда только одинъ пудъ, не накладывали бы двухъ. Совсмъ не все равно брать 1 рубль или 2. Два рубля во многихъ случаяхъ могутъ оказываться не двойнымъ, а десятернымъ налогомъ, изъ того, что народъ выноситъ 1 р. 75 к., нельзя еще заключать, что онъ снесетъ 2 рубля, можетъ быть, эти 25 коп. составляютъ именно послдній предлъ податной способности, за которымъ начинается неподвижное экономическое состояніе.
Въ настоящее, время Европа знаетъ два способа полученія государственныхъ доходовъ. Она извлекаетъ доходы или изъ собственныхъ хозяйственно-экономическихъ предпріятій или беретъ деньги отъ гражданъ. Въ старину существовалъ еще третій способъ — добровольныхъ приношеній. Этотъ способъ въ новой Европ уже вышелъ изъ употребленія, и хотя на него еще можно разсчитывать въ моменты сильнаго патріотическаго настроенія, во въ обыкновенныя спокойныя времена онъ не можетъ служить источникомъ постоянно-правильныхъ полученій.
Собственныя хозяйственно-экономическія предпріятія государствъ отличались въ старину большимъ разнообразіемъ. Многое изъ прежняго теперь уже не существуетъ. Тмъ не мене остается еще не мало предпріятій, исключающихъ частную предпріимчивость и составляющихъ собственность государства. Сюда принадлежатъ: добываніе и продажа соли, выдлка табаку, желзныя дороги и телеграфы, почты, разработка драгоцнныхъ металловъ и минералловъ.
Отношеніе государствъ къ этимъ источникамъ доходовъ представляетъ два главныхъ различія. Въ одномъ случа правительство допускаетъ конкуренцію частныхъ лицъ, въ другомъ нтъ. Т промышленныя дятельности, изъ которыхъ государство исключаетъ совершенно частную предпріимчивость, называются монополіями или регаліями.
Что касается до другого источника доходовъ, т. е. денежныхъ платежей народа, то они распадаются на два основныхъ вида: на подать личную, которую обязанъ уплачивать каждый гражданинъ только за то, что онъ членъ государства, и въ замнъ которой государство не оказываетъ гражданамъ никакихъ положительныхъ услугъ, и подоходный налогъ, взимаемый государствомъ за извстныя, точно опредленныя услуги, или въ тхъ случаяхъ, когда гражданинъ приходитъ въ особенно-близкое соприкосновеніе съ государствомъ и его органами.
При личной подати вознагражденіе государства за жертву гражданъ похоже на отношеніе паціента къ своему годовому врачу. Будетъ ли болнъ паціентъ и чмъ именно, понадобится ли ему помощь врача или нтъ — неизвстно, но плата доктору неизбжна. Точно также и въ отношеніи къ государству. Гражданинъ уплачиваетъ личную подать въ вид страховой преміи за услуги, которыми, можетъ быть, ему придется пользоваться непосредственно, а можетъ быть и нтъ. Предположимъ, что изъ вашей личной подати идетъ часть на содержаніе полиціи. Очень можетъ быть, что къ вамъ въ ныншнемъ году воры и не заберутся. Но вы все-таки должны платить на содержаніе учрежденія, обезпечивающаго вашу личную безопасность.
При подоходномъ налог плата производится за услуги опредленныя съ большею точностію. Здсь жертва стоитъ ближе къ вознагражденію. Напримръ, вы пользуетесь собственностію и доходами съ нея. Вы устроиваете торговое или промышленное заведеніе, вы занимаетесь какими нибудь выгодными для васъ предпріятіями,— во всхъ этихъ случаяхъ государство является охранителемъ вашихъ интересовъ и, соотвтственною администраціею, способствуетъ не только существованію, но и процвтанію вашей экономической дятельности. За подобныя услуги государство беретъ съ своихъ членовъ извстную плату, необходимую ему на покрытіе расходовъ администраціи.
Услуги, оказываемыя государствомъ покровительствомъ собственности, бываютъ такъ многообразны и сложны, что, въ большей части случаевъ, ихъ бываетъ трудно прослдить во всхъ ихъ развтвленіяхъ. Помощь оказываютъ и финансовое управленіе, и разныхъ родовъ внутренняя администрація, и полиція, и судъ. Поэтому, и въ отношеніи подоходной подати плательщикъ похожъ на паціента, а государство на годового медика.
Но въ числ услугъ этого рода есть нкоторыя, гд государство является не годовымъ врачемъ, а медикомъ, посщающимъ больного при каждомъ его приглашеніи. Услуги этого рода имютъ самый точный, опредлительный характеръ, и платежи за нихъ называются налогами за особыя услуги. Сюда относятся: плата за титулы и званія, плата за привиллегіи и за право торговли, плата за право пользованія дорогами, мостами, каналами, плата за пользованіе судебными, учебными и другими учрежденіями, платежи за совершеніе разныхъ гражданскихъ актовъ и т. д.
Подъ эти дв основныя формы — подать личную — за личную защиту государства и сто заботы о безопасности, чести, здоровь и право считать себя гражданиномъ государства, подать подоходную — за экономическую безопасность и защиту, подраздляющуюся на подать за личныя услуги — подводятся ршительно вс платежи, подъ какими бы названіями они ни встрчались.
Если разсматривать источники государственныхъ доходовъ по ихъ отношенію къ гражданамъ, то окажется, что какъ бы доходы ни были, повидимому, далеки отъ народнаго кармана, они берутся всегда изъ него и ложатся на населеніе налогами.
Такъ монополіи и регаліи въ сущности просто налогъ, хотя, повидимому, государство этимъ источникомъ доходовъ желаетъ облегчить плательщиковъ. На практик это облегченіе неосуществимо, и по весьма простой причин, совершенно ясной изъ самой сущности монополій и регалій.
Монополіи и регаліи — это государственныя экономическія предпріятія, исключающія, частію или вполн, всякое соперничество. Слдовательно, государство является хозяиномъ, устанавливающимъ цны своихъ произведеній и исключительно съ финансовыми цлями. Проще говоря, правительство назначаетъ цны произвольныя, возможно для себя выгодныя, разсчитывая на то, что неизбжно необходимая нужда въ предмет заставитъ его покупать. Такимъ образомъ граждане покупаютъ предметъ дороже, чмъ бы его можно было купить у частныхъ производителей.
Это возвышеніе цны есть въ сущности налогъ, государство достигло бы той же цли, если бы, предоставивъ монополю производство частной дятельности, обложило бы его извстнымъ платежамъ въ свою пользу.
Вникая въ отношеніе монопольныхъ государственныхъ производствъ къ народной экономіи и къ плательщикамъ, усматриваемъ слдующее любопытное явленіе. Предположимъ, что государство ведетъ свое предпріятіе такъ неудачно, что, при существованіи соперничества, оно бы несло чистый убытокъ. Понесетъ ли оно этотъ убытокъ при систем монополій и регалій? Нтъ, оно возьметъ свой процентъ, и процентъ этотъ, какъ бы онъ ни былъ великъ, заплатятъ граждане. Предположимъ, что государство не терпитъ убытка. И въ этомъ случа, оно возьметъ процентъ, во не тотъ, какой бы былъ возможенъ при конкуренціи, а большій, съ тхъ же гражданъ и, такимъ образомъ, переложитъ на нихъ и спой убытокъ и часть процентовъ, которые, по его мннію, недополучены имъ при производств. Это возмщеніе своихъ потерь замчается не только въ отношеніяхъ государства къ гражданамъ, по и въ отношеніяхъ плательщиковъ между собою. Такое возмщеніе называется технически переложеніемъ податей.
Процесъ переложенія заключается въ томъ, что каждая личность, коллективная или индивидуальная, стремится перенести свой убытокъ или жертву на другого. Во многихъ случаяхъ такое переложеніе длается легко, въ другихъ оно трудне, а въ нкоторыхъ совершенно невозможно. Все зависитъ отъ рода налога и характера экономической дятельности плательщика.
Если государство найдетъ для себя выгоднымъ обложить пошлиною какой нибудь предметъ потребленія, напр. говядину или хлбъ, а сборъ налога будетъ производить съ мясниковъ и мельниковъ при ввоз ими этихъ предметовъ въ города, то говядина и хлбъ вздорожаютъ. Это значитъ, что мясники и мельники поднимутъ цну мяса и муки настолько, чтобы воротить уплоченный ими налогъ и, слдовательно, переложатъ его на потребителей.
Каждый изъ потребителей вздорожавшаго мяса и хлба постарается въ свою очередь возмстить свой убытокъ съ кого возможно. Однимъ изъ нихъ это удастся, какъ удалось мясникамъ и мельникамъ, другимъ нтъ.
Напримръ чиновники, получающіе постоянное жалованье, художники, ученые, литераторы, при всемъ огорченіи, которое причинитъ имъ вздорожавшая говядина, будутъ находиться вн возможности вымстить на комъ нибудь свое огорченіе. никому изъ нихъ плата за трудъ не прибавится, и налогъ окажется погребеннымъ въ ихъ желудкахъ, вмст съ вздорожавшей говядиной и мукой.
Система переложенія показываетъ, что налогъ не всегда выплачивается тмъ, на кого, повидимому, онъ наложенъ. И вслдствіе того явилось дленіе налоговъ на прямые и косвенные.
Вопросъ о переложеніи и о косвенныхъ налогахъ такъ обширенъ и сложенъ, что весьма справедливо считается однимъ изъ запутаннйшихъ финансовыхъ вопросовъ.
Въ настоящей глав я коснулся его только вскользь, и то потому, что считалъ бы указанную мною классификацію налоговъ неполной, еслибы не упомянулъ и объ этомъ дленіи, пользующемся большою популярностію. Къ сожалнію, популярность не помогаетъ ясности вопроса, какъ въ этомъ удостоврится читатель во второй стать, гд я буду говорить о переложеніи и о косвенныхъ налогахъ подробне.
Въ начал статьи я уже говорилъ, что существующая теперь система налоговъ сложилась совершенно случайно и, большею частію, подъ вліяніемъ случайныхъ временныхъ потребностей.
Никакой общій принципъ не служилъ при этомъ руководящимъ началомъ по той простой причин, что о руководящемъ принцип не имлось никакого понятія.
Только съ появленіемъ экономическихъ знаній обратилось вниманіе на сущность и вліяніе налоговъ, и явилось желаніе освтить эту темную область государственнаго хозяйства и разсмотрть въ ней входы и выходы.
Пока европейское человчество бродило во мрак невднія, единственная задача финансистовъ заключалась въ томъ, чтобы привлечь въ государственную кассу какъ можно больше денегъ способомъ наимене замтнымъ для плательщиковъ.
Одни изъ финансистовъ, и преимущественно боле отдаленнаго отъ насъ времени, единственнымъ предломъ своего усердія считали полное безсиліе народа внести хотя одну лишнюю копейку, другіе, уже боле разсудительные и боле близкаго къ намъ времени, смотрли на плательщиковъ, какъ на корову, которая только тогда даетъ хорошее молоко, когда ее хорошо кормятъ.
Кругозоръ послднихъ былъ конечно шире, но въ сущности система тхъ и другихъ не представляла большого различія, потому что ихъ требованія простирались до максимума.
Такъ какъ подобныя отношенія финансистовъ къ плательщикамъ никакъ не могли производить на послднихъ особенно отраднаго впечатлнія, то оказывалось необходимымъ придумать такой способъ или систему взиманія, при которой, не сообщая душ плательщиковъ печальнаго настроенія, можно было бы доводить ихъ до максимума платежа.
Средство это представилось въ косвенномъ налог, служащемъ лучшимъ доказательствомъ умственной невинности плательщиковъ.
Финансисты конечно невиноваты въ томъ, что глупость плательщиковъ заставила ихъ прибгать къ окольнымъ путямъ, но въ то же время нельзя обвинять безусловно и плательщиковъ, которые привыкли думать, что рубль, оставленный въ ихъ рукахъ, принесетъ имъ гораздо больше пользы, чмъ въ рукахъ сборщика податей или въ сундук государственнаго казначейства.
Спросите у плательщика рубль въ вид прямаго налога, и вы причините плательщику нескончаемое огорченіе, но обложите налогомъ чай, сахаръ, вино, табакъ, даже говядину и муку, и тотъ же плательщикъ отдастъ вамъ не поморщившись три рубля. Конечно, не нужно быть математикомъ, чтобы сообразить, что одинъ рубль отдать выгодне, чмъ три. А между тмъ такая, повидимому, простая вещь совершенно ускользаетъ отъ пониманія большинства, и оно довольно, само не зная чмъ.
Когда люди, обращавшіе вниманіе на экономическія явленія, подмтили этотъ фактъ, то весьма естественно почувствовали желаніе придумать что нибудь очень полезное для человчества и что вмст съ тмъ заключало бы въ себ вс условія безобидности, какъ для тхъ кто платитъ, такъ и для интересовъ государства.
Такъ какъ задача такого рода представляла трудности гигантскаго размра, то снисходительный читатель, конечно, не обвинитъ тхъ, кто брался за ея разршеніе, что и до сихъ поръ они не кончили этого дла.
Изысканія производились въ слдующемъ направленіи.
Предстояло разршить два вопроса: во первыхъ, чмъ оправдывается необходимость налога и какъ убдить въ этой необходимости плательщиковъ, вообще трудно убждающихся даже самыми разумными доводами, когда отъ нихъ требуютъ денегъ, и во-вторыхъ — какой общій принципъ долженъ служить руководителемъ, чтобы система налоговъ оказывалась безусловно справедливой во всхъ случаяхъ примненія ея на практик?
Первый вопросъ, о прав государства на налогъ, разными людьми разршался различно.
Наиболе широкое воззрніе на податное право государства высказываютъ т, которые утверждаютъ, ‘что подать платится свободно, свободными людьми, съ сознаніемъ священной обязанности и составляетъ взносъ, предназначенный для поддержанія того великаго цлаго, къ которому принадлежитъ плательщикъ, а потому стоитъ выше понятія о плат за услугу. Въ этомъ смысл съ платежемъ податей связывается извстная гражданская гордость и государственная честь’.
Такое объясненіе, соотвтствующее боле всего современно-выработанному понятію о государств, заключаетъ въ себ и больше всего условій общепонятности, конечно, при извстномъ политическомъ развитіи самихъ гражданъ. Этимъ же объясняется и большая тягость податей въ государствахъ съ боле развитыми учрежденіями.
Хотя большой размръ европейскихъ налоговъ новаго времени и находитъ себ оправданіе въ боле свободныхъ учрежденіяхъ, тмъ не мене нельзя не пожалть, что государственныя потребности поглощаютъ такую значительную долю народнаго капитала и отрываютъ его отъ чисто-экономическаго употребленія.
Но нужно полагать, что увеличеніе налоговъ, стремящееся теперь къ своему максимуму, дойдетъ наконецъ до поворотной точки и затмъ послдуетъ обратное движеніе, т. е. постепенное ихъ уменьшеніе.
Дале, однимъ изъ основныхъ условіи, или, правильне, единственнымъ условіемъ идеальнаго совершенства налоговъ полагается, чтобы они были справедливы и уравнительны.
Противъ такого теоретическаго требованія возражать нечего, но спрашивается, что такое справедливость и уравнительность и какими условіями они опредляются на практик?
На этотъ простой вопросъ существуетъ въ финансовой литератур столько же отвтовъ, сколько написано сочиненій.
Причина такого разногласія заключается главнйше въ томъ, что разные писатели смотрли разнымъ образомъ на государство. Но такъ какъ мы съ вами, читатель, условились смотрть на государство съ послдне-выработанной точки зрнія, то и ршеніе этого вопроса не представитъ для насъ особенной трудности.
Есть писатели, которые утверждаютъ, что такъ какъ каждый гражданинъ пользуется въ государств равными съ другими правами, то онъ долженъ нести и равныя съ другими тягости. Поэтому только тотъ налогъ будетъ справедливъ и уравнителенъ, который падетъ на каждаго въ одинаковомъ числ долей. Защитники этого мннія усиливаются доказать, что съ бдныхъ и богатыхъ слдуетъ брать одинаковый налогъ, потому что финансовой наук нтъ никакого дла ни до бдности, ни до богатства, она знаетъ только государственныя потребности и подлежащую налогу національную собственность, она не хочетъ знать, что человкъ въ состояніи длать, а знаетъ только то, что онъ обязанъ длать.
Эта суровая софистика, конечно, не требуетъ большаго труда для своего опроверженія. Каждый человкъ, не страдающій большой юридической ученостью, пойметъ легко, что съ поденьщика, заработывающаго въ годъ какихъ нибудь 50 руб. и съ Ротшильда, получающаго доходу въ годъ нсколько милліоновъ, брать одинаковый налогъ несправедливо.
Другіе, писатели утверждаютъ, что каждый долженъ нести государственныя тягости соотвтственно польз, извлекаемой имъ изъ государственныхъ учрежденій. Защитники этого мннія полагаютъ? что такъ какъ богатый въ покровительств и защит, оказываемой государствомъ его собственности, получаетъ значительно больше пользы, чмъ бдный, то и долженъ быть обложенъ налогомъ соотвтственно размру своей собственности и заботъ о ней государства.
Противъ этого мннія возражаютъ тмъ, что хотя совершенно справедливо, чтобы каждый былъ обложенъ налогомъ соотвтственно покровительству и защит, но что изъ этого вовсе не слдуетъ, чтобы каждый подвергался -налогу пропорціонально своему имуществу.
Совершенно ошибочно полагать, что богатый пользуется большей защитой. Лично онъ не извлекаетъ большей пользы отъ услугъ государства и его учрежденій. Правительству стоитъ одинаковаго труда защитить богатаго и бднаго. Тотъ же сторожъ, который охраняетъ сокровища богача, охраняетъ и скудный достатокъ бдняка. Судебные процессы богатыхъ людей не требуютъ большихъ усилій со стороны судебныхъ учрежденій, и нердко процессъ въ 50 тысячъ ршается легче, чмъ процессъ въ 50 руб.
Скоре еще можно сказать, что богатый пользуется меньшими услугами государства, потому что, во многихъ случаяхъ, богатый помогаетъ себ самъ, тогда какъ бдный, безпомощный, больной нуждается больше въ покровительств со стороны. Если такимъ образомъ защита правительства для бднаго нужне, то слдуетъ придти къ выводу, какъ разъ противоположному, т. е. что бдный долженъ платить больше богатаго. Будетъ-ли это, однако, справедливо?
Здсь вопросъ не въ томъ, насколько люди пользуются учрежденіями, но насколько они имли-бы право ими пользоваться. Богатый сегодня можетъ сдлаться бднякомъ завтра, и бднякъ сегодня можетъ сдлаться богачемъ завтра, но въ какомъ-бы положеніи люди эти ни были, они, во всякомъ случа, имютъ право расчитывать на услуги государства. Услуги же. эти заключаются не исключительно въ охраненіи собственности, задача государства шире: оно должно способствовать къ достиженію нами всхъ нашихъ цлей. Въ этомъ отношеніи вс граждане равны и имютъ одинаковое право на поддержку государства.
Смотрть на подати, какъ на плату за услуги, ошибочно потому, что легко придти къ абсурду. Если размръ платы въ вид подати долженъ быть соразмренъ услуг, то какой платой оцнить услугу общества, дающаго хлбъ умирающему съ голоду бдняку или устраивающаго народу хлбные запасы?
И какъ оцнить размръ услугъ? Какъ вычислить каждую услугу, достающуюся каждому и, затмъ, переложить ее въ рубли и копйки? Есть множество услугъ совершенно неуловимыхъ. Высчитайте, напр., образовательное вліяніе гласнаго суда. А какъ поступить въ томъ случа, если государственныя учрежденія отрицательнымъ образомъ доставляютъ вамъ положительную пользу?
Вообще эта система, не смотря на свою кажущуюся справедливость и гуманность, въ сущности есть посягательство на все слабое и требующее защиты. Такъ какъ всякое ограниченіе и всякое безсиліе требуютъ большаго покровительства, то очевидно, что государство, за свои услуги бднякамъ, должно брать съ нихъ больше, чмъ съ тхъ, кто въ подобномъ покровительств не нуждается.
Такимъ образомъ и эту теорію нельзя признать пригодной для роли руководящаго принципа.
Послднее мнніе, наиболе пригодное для нашей цли и наиболе удовлетворительно разршающее вопросъ объ уравнительности и справедливости, слдующее: такъ какъ государство должно защищать каждаго, споспшествовать его цлямъ и стремленіямъ въ одинаковой степени со всми, то, слдовательно, и каждый гражданинъ долженъ быть привлеченъ къ государственнымъ тягостямъ въ одинаковой степени съ остальными. Но это вовсе не значитъ, что каждый гражданинъ долженъ платить ровно такую сумму, какую платитъ другой. Справедливость заключается въ томъ, чтобы каждый приносилъ одинаковую жертву,
Ч о же значитъ одинаковая жертва?
Одинаковость или равенство жертвы опредляется одинаковостью давленія или гнета, ощущаемаго каждымъ членомъ государства. Члены сильные могутъ выносить больше, потому и должны нести больше, члены слабые выносятъ меньше, а потому должны и нести меньше.
Слдовательно, если говорится о равенств въ податяхъ, то подъ пилъ предполагается равномрность производимаго ими на каждаго ощущенія.
Основное правило, котораго должно держаться государство при назначеніи податей, есть справедливость, и чтобы государство было справедливымъ относительно плательщиковъ, т. е. чтобы оно не заставляло ихъ приносить большую жертву, чмъ слдуетъ, оно должно держаться слдующихъ главныхъ четырехъ правилъ:
Первое касается расходовъ взиманія.
Есть налоги, которые, для своего взиманія, требуютъ большой массы чиновниковъ, на содержаніе которыхъ расходуются большія суммы, падающія на плательщиковъ новой тягостью. Въ примрь этого можно представить таможенный налогъ, требующій не только огромнаго числа сборщиковъ и надсмотрщиковъ, но и, по свойствамъ своимъ, легко ведущій къ контрабанд, противъ которой необходима опять цлая армія таможенной стражи. Напр., въ Пруссіи, въ таможенномъ вдомств находится боле семи тысячъ должностныхъ лицъ, на которыхъ тратится 41 процентъ всего таможеннаго сбора.
Очевидно, что, если рядомъ съ налогомъ, издержки взиманія котораго поглощаютъ 41%, стоитъ налогъ, расходы по взиманію котораго составляютъ 4, 5, 10 процентовъ, то эти послдніе налоги, при другихъ равныхъ обстоятельствахъ, слдуетъ предпочесть таможеннымъ сборамъ.
Особенную поучительность въ этомъ отношенія представляютъ цифры сравнительной международной статистики. Такъ, въ Церковной области издержки взиманія составляютъ 28%, въ Австріи 21, въ Швейцаріи 17, во Франціи 10, въ Великобританіи 4. Очевидно, что англійская система самая лучшая. Если бы она могла быть примнена повсюду, то общая экономія Европы составила-бы почти 140 милліоновъ руб. въ годъ. Сколько полезныхъ приложеній могъ бы найти подобный почтенный капиталъ, если-бы онъ не отвлекался отъ народнаго хозяйства!
Второе правило есть видъ налога.
Налогъ, особенно если онъ великъ или иметъ приложеніе къ предмету широкаго потребленія и большой промышленной важности, можетъ принести стран огромный экономическій вредъ. Въ этомъ случа налогъ парализуетъ дятельность производителей и отвлекаетъ ихъ отъ занятій полезныхъ къ мене полезнымъ. Налогъ является здсь ограниченіемъ экономической свободы и принудительнымъ средствомъ, заставляющимъ людей длать не то, что бы они хотли длать.
Этимъ способомъ, напр., налогъ на колоніальный сахаръ помогъ повсюдному развитію въ Европ свеклосахарнаго производства и каждый изъ европейскихъ потребителей сталъ платить съ тхъ поръ дороже за сахаръ.
Этимъ способомъ, напр., въ Турціи высокій налогъ на земледльческіе продукты убылъ земледліе, потому что, сдлавъ его невыгоднымъ, заставилъ производителей искать себ иныхъ занятій или производить сорты хлбовъ, приносящіе меньше доходу. Страна стала бдне, а съ нею стало бдне и правительство.
Этимъ же способомъ налогъ на соль дйствуетъ вредно на сельское хозяйство и на промышленность, мшая употребленію соли въ кормъ скота и для химико-техническихъ производствъ.
Подобныя ошибки могли оправдываться прежде, когда знаній почти не существовало, по въ настоящее время умственная невинность финансистовъ совершенно неумстна и выкупается слишкомъ дорогою цною.
Третье правило податной справедливости заключается въ томъ’ чтобы не собирать денегъ задолго впередъ. Деньги, собранныя заране, лежатъ въ государственномъ казначейств непроизводительно, въ то время какъ въ рукахъ народа он могли-бы принести выгоду. Слдовательно, государство безъ всякой для себя пользы уменьшаетъ народное производство.
Четвертое правило заключается въ томъ, чтобы государственный доходъ не черпался изъ источника безнравственнаго. Напр., маленькія государства Германіи, для увеличенія итога своихъ копечныхъ бюджетовъ, прибгаютъ къ лотереямъ, лото, игорнымъ банкамъ и т. п.
Такимъ образомъ податная справедливость заключается въ томъ, чтобы каждый государственный налогъ падалъ на всякаго гражданина одинаковой тягостью, вызывая его на одинаковыя жертвы, чтобы налогъ оказывался возможно для народа выгоднымъ и не вводилъ его въ излишніе расходы, неприносящіе государству существенной пользы, какъ поступаютъ Церковная область и Австрія, чтобы всмъ другимъ налогамъ предпочитался такой, который можетъ быть собранъ наивозможно врно и легко и принести наибольшую обоюдную пользу, чтобы источники дохода были нравственны по своему основанію.
Теперь мы приступимъ къ перечисленію источниковъ государственныхъ доходовъ въ частности, относясь къ нимъ критически.
Первое мсто занимаютъ такіе источники доходовъ, непосредственной разработкой которыхъ занимается само государство.
Съ перваго взгляда, подобный способъ полученія доходовъ долженъ казаться для всякой страны самымъ выгоднымъ. И въ самомъ дл, что можетъ быть лучше того мудраго -порядка, при которомъ государство, устроивъ изъ свободныхъ земель оброчныя статьи, заведя фабрики и заводы, принимается усердно за сельское хозяйство, промышленность и торговлю? При своихъ громадныхъ средствахъ государство можетъ вести экономическія дла въ гигантскихъ размрахъ и извлекать изъ нихъ гигантскія выгоды, оно будетъ удовлетворять всмъ своимъ нуждамъ и потребностямъ, не прибгая ни къ чьей помощи. Послдовательное практическое примненіе такой пріятной теоріи общаетъ для всякой страны неисчерпаемое благоденствіе, ибо освобождаетъ народъ, повидимому, отъ всякихъ повинностей и платежей, даетъ ему возможность употреблять свои доходы исключительно на удовлетвореніе своихъ личныхъ потребностей и производить сбереженія, что, какъ извстно читателю, ведетъ къ безконечному благополучію.
Но увы, такая обольстительная теорія, при практическомъ ея осуществленіи, вовсе не даетъ общаемыхъ ею выгодъ.
Съ точки зрнія права, государство можетъ, конечно, устраивать фабрики и заводы, заниматься сельскимъ хозяйствомъ, во какъ государственное хозяйство есть вопросъ не юридическій, а экономическій, то очевидно, что для правильной его оцнки, нужно наводить справки не въ римскомъ прав, а въ экономической наук.
Единственный случай, когда экономическая наука оправдываетъ государственные фабрики и заводы и государственное земледліе, иметъ не экономическое, а чисто-воспитательное значеніе. Такъ, Кольберъ оказалъ Франціи несомннную услугу устройствомъ и организаціей шелковыхъ фабрикъ и шелковой промышленности.
Но совсмъ не то, если правительство вступаетъ съ своимъ народомъ въ конкуренцію или, въ видахъ государственныхъ доходовъ, монополизируетъ извстное производство.
Въ этихъ случаяхъ государство переступаетъ свои предлы, оно ставитъ себя въ противорчіе съ самимъ собою и создаетъ ту разрозненность и враждебность интересовъ, при которыхъ казна и казенное являются народу чмъ-то противодйствующимъ.
Самымъ грандіознымъ доказательствомъ несовмстимости правительственной дятельности представляетъ англійская остъ-индская компанія. Пока она имла исключительно торговый характеръ, она никуда не годилась, какъ правительство, когда же она вздумала сдлаться хорошимъ правительствомъ — пошли худо ея торговыя дла. Этотъ фактъ былъ замченъ еще Адамомъ Смитомъ и причина его неизбжности была весьма понятна. Англійская пословица говоритъ: ‘если хочешь, чтобъ твое дло пошло дурно, поручи его другому.’ А чиновникъ и есть именно этотъ другой, ведущій чужое дло.
Конечно, есть теоретическое основаніе предполагать, что чиновникъ, желающій получить служебную награду, постарается вести усердно порученное ему дло. Но это теоретическое основаніе практикой не оправдывается. Частный предприниматель желаетъ успха своему предпріятію, чиновникъ же боится неуспха. Для чиновника важно не увеличеніе выгодъ, которое не создаетъ ему соотвтственнаго служебнаго вознагражденія, а важны неудачи, которыя могутъ повести къ отвтственности. Въ этомъ и причина, почему во всхъ казенныхъ предпріятіяхъ является рутинность и робость, отсталость и медленность, неизвстныя въ длахъ частныхъ.
По этимъ причинамъ современныя европейскія правительства оставляютъ уже боле и боле систему казенныхъ промышленныхъ предпріятій и если еще неотказались отъ нихъ вполн, то не по причинамъ экономическимъ, а по соображеніямъ политическаго характера.
Но если общественное мнніе повсюду, даже у насъ въ Россіи, согласно съ тмъ, что государству невыгодно имть казенные дома, фабрики и заводы, то тоже общественное мнніе впадаетъ въ противорчіе съ самимъ собою, когда вопросъ касается государственныхъ имуществъ, или точне-доменъ.
Наиболе старое и почти уже отжившее доказательство необходимости сохраненія доменъ заключается въ томъ, что будто бы он нужны какъ источникъ правильныхъ, постоянныхъ, самыхъ существенныхъ государственныхъ доходовъ, и какъ якорь спасенія, въ случа финансоваго кризиса. Но опытъ уже убдилъ, что домены не обладаютъ такимъ спасительнымъ финансовымъ всемогуществомъ.
Въ очень отдаленныя времена, обширныя, никмъ незанятыя земли служили почти единственнымъ источникомъ государственныхъ доходовъ. Но съ тхъ поръ многое измнилось. Такъ, напр. у насъ въ непосредственномъ завдываніи казны находится свободныхъ земель 101 милліонъ десятинъ. Въ сверной полос имперіи находится ихъ боле половины, а въ центральной и южной только около 20%. Ужь изъ этого можно заключить, что доходность казенныхъ земель не можетъ быть особенно поразительна. И дйствительно, въ государственной росписи на 1866 и годъ мы находимъ, что:
населенныя имнія дали — 907,059 руб.
оброчныя статьи — 3,387,943 —
лса — 3,714,179 —
всего свободныя земли доставили государственному казначейству 8,009,182 руб.. А какъ общій государственный доходъ составлялъ въ тоже время 362,475,811 руб., то ясно, что доля государственныхъ имуществъ составляетъ всего 2,2%.
Совершенно подобное же ничтожное значеніе имютъ доходы съ доменъ и въ западно-европейскихъ государствахъ. Такъ что, еслибы доменъ не существовало вовсе, то разница оттого въ бюджетахъ была бы совершенно незамтна.
Слдовательно очевидно, что если необходимость существованія казенныхъ имуществъ и было возможно доказывать лтъ 200—300 назадъ, когда многихъ ныншнихъ источниковъ государственныхъ доходовъ не существовало вовсе, то изъ этого никакъ не слдуетъ, что подобную мысль можно доказывать и нынче.
Еще Адамъ Смитъ разсчитывалъ, что если бы вся англійская земля принадлежала государству, то даже и въ этомъ случа она дала бы только половину того, что нужно на расходы правительству. У насъ же, въ подобномъ случа, получалось бы не боле 60 милліоновъ въ годъ, или ровно седьмая часть того, что нужно. А изъ этого слдуетъ тотъ неоспоримый выводъ, что домены вовсе не составляютъ одного изъ существенныхъ источниковъ государственныхъ доходовъ и не могли бы имъ служить даже и въ томъ случа, когда бы вся земля принадлежала правительству.
Говорятъ еще, что доходы отъ доменъ подвергаются меньшимъ случайностямъ. Справедливо, ибо сельское хозяйство не подвергается случайностямъ кризиса, по вдь нельзя утверждать также и того, чтобы полеводству не грозили никогда и никакія бдствія. Возьмемъ хотя саранчу и неурожай. Злополучную политическую роль играло бы то государство, которое вздумало бы удовлетворять всмъ своимъ потребностямъ доходами съ государственныхъ имуществъ.
Утверждаютъ еще, что въ моменты финансовыхъ затрудненій, государственныя имущества даютъ средства для кредита. Но не нужно быть особенно сообразительнымъ финансистомъ, чтобы понять разницу въ положеніи финансовъ Англіи и Австріи. Въ Англіи доменъ почти нтъ, Австрія site, посл Россіи, страна самая богатая государственными имуществами. А между тмъ Англіи дастъ въ донгъ каждый, сколько ей нужно, тогда какъ австрійскіе обширные домены помогаютъ очень слабо австрійскому государственному кредиту.
Кредитъ зависитъ не отъ доменъ, а отъ производительныхъ силъ страны и отъ доврія народа къ своему правительству. Если страна управляется хорошо, если народъ, хотя и не особенно благоденствуетъ, но и не страдаетъ, правительство его всегда будетъ имть кредитъ. Но когда правительство идетъ съ народомъ врозь, не помогутъ никакіе домены. Въ Австріи, при малйшей европейской опасности, государственныя бумаги надаютъ, и австрійское правительство, несмотря на свои прекрасные домены, находилось уже нсколько разъ въ невозможности исполнять свои обязательства. Въ Испаніи, посл продажи государственныхъ имуществъ, процентныя бумаги поднялись. Очевидно, что кредитъ не находится въ связи съ доменами.
Противъ отчужденія государственныхъ имуществъ возражаютъ еще тмъ, что, по мр увеличенія народонаселенія, возвышается доходъ съ земли, а слдовательно и цпа ея. Поэтому считаютъ неразсудительнымъ продавать въ настоящемъ за безцнокъ то’ что со временемъ можетъ быть продано боле выгодно, иди и безъ продажи давать много большій доходъ.
Это, повидимому, очень сильное возраженіе можетъ быть не только опровергнуто, но даже опровергнуто вдвойн. Такъ, въ Баваріи, въ 1826—28 г. были проданы государственныя имущества за 2,431,000 флориновъ, дававшія до продажи 54,151 флор. доходу. Предположимъ, что Баварія помстила бы вырученный капиталъ такъ, чтобы изъ его процентовъ уплачивать проценты по своимъ долгамъ. Помстивъ свой капиталъ только, изъ 41/2 процентовъ, Баварія получила бы ежегодно 100,395 флор. Простое вычитаніе убдитъ читателя, что Баварія выиграла противъ прежняго ежегодно 46,254 флор. Предположимъ, что Баварія обратила бы на уплату долговъ только ту часть, которая равнялась прежнему доходу отъ государственныхъ имуществъ, т. е. 54,000 фл., а излишекъ въ 46,000 помщала бы изъ 5% ежегодно. Въ этомъ Случа, въ 14 лтъ, Баварія получила бы капиталъ почти равный той сумм, за которую продала свои государственныя имущества, или иначе, капиталъ, заключавшійся въ ея доменахъ, увеличился бы вдвое. А случилось ли бы подобное же двойное приращеніе въ такой короткій срокъ, если бы продажи не было? Ршительно нтъ, ибо земельныя имущества, не только въ правительственномъ управленіи, но даже и въ частныхъ рукахъ, не ростутъ въ цн съ такою быстротою, какъ капиталъ, положенный изъ сложныхъ процентовъ. Извстно, что монастырскія имущества, отнятыя Генрихомъ VIII англійскимъ, по оцнк чрезъ 250 лтъ, оказались возвысившимися въ цн въ двадцать два раза. Если бы съ этими имуществами Генрихъ сдлалъ то же, что Баварія въ нашемъ идеальномъ примр, то, кром капитала, который бы приносилъ тотъ же процентъ, какъ и домены, могъ бы быть собранъ новый капиталъ, который увеличился бы въ 250 лтъ не въ двадцать два раза, а въ 131, 136 разъ.
Второе опроверженіе будетъ если и не такъ блистательно, то все-таки не мене справедливо.
Я предполагаю такой случай, что правительство, дошедшее до убжденія, что государственныя имущества въ его рукахъ даютъ меньше выгодъ, не продаетъ ихъ частнымъ лицамъ, а отчуждаетъ въ пользованіе общинъ въ вид запаса для будущихъ поколній. И въ этомъ случа оно будетъ въ выигрыш по той простой причин, что въ частныхъ рукахъ хозяйство пойдетъ гораздо лучше, слдовательно поземельный налогъ будетъ увеличиваться въ прогрессіи боле усиливающейся, чмъ казенная рента. А если взять въ соображеніе, что отдача земли общинамъ спасаетъ государство отъ земледльческаго пролетаріата, то проницательному читателю станетъ вполн ясна выгода подобной отдачи доменъ въ распоряженіе самого народа.
Но если бы недальнозоркое правительство не захотло удручать себя заботами о предупрежденіи земледльческаго пролетаріата, то, распорядившись распродажею своихъ доменъ, оно поступило бы все-таки разсчетливе, если бы употребило вырученныя деньги на производительные расходы, напр., на постройку желзныхъ дорогъ, телеграфовъ, шоссе, каналовъ.
Если же у государства нтъ никакихъ чрезвычайныхъ причинъ, по которымъ оно должно завдывать непремнно само всми промышленными и сельско-хозяйственными предпріятіями, то оно только напрасно держитъ усиленный комплектъ служащихъ и обременяетъ себя лишними заботами, обезсиливая свою дятельность во другимъ, боле важнымъ и существеннымъ для благоденствія, частямъ настолько, насколько прибавляетъ себ второстепенной и неважной работы по управленію доменами.
Наконецъ, самое сильное доказательство убыточности доменъ заключается въ томъ, что ихъ нельзя примирить съ основной идеей государства.
Государство существуетъ для своего собственнаго процвтанія и благополучія. Оно есть олицетвореніе идеала счастія, къ которому стремится каждый отдльный человкъ, и котораго онъ надется достигнуть совмстной общественной жизнью. При управленіи же доменами, государство будетъ необходимо противодйствовать частнымъ выгодамъ, слдовательно, наносить ущербъ самому себ.
При управленіи доменами, государство будетъ хлопотать, чтобы получить отъ нихъ какъ можно больше. Въ тоже время оно должно стремиться и къ тому, чтобы устроить частное благополучіе. Такимъ образомъ, съ одной стороны, оно захочетъ помогать процвтанію частной хозяйственной дятельности, а съ другой — будетъ заботиться о процвтаніи своего доменнаго хозяйства. Но какъ при всхъ усиліяхъ государства, хозяйство, завдуемое казеннымъ управленіемъ, будетъ всегда мене выгодно хозяйства частнаго, то государству, для обезпеченія своихъ доходовъ, придется хлопотать о томъ, чтобы частное хозяйство ему не мшало.
Поразительный примръ этого рода представляетъ исторія саксонскаго горнаго хозяйства. Когда Саксонія освобождала своихъ крестьянъ, приписанныхъ къ горнымъ промысламъ въ рудокопныхъ горахъ, то боясь, что крестьяне, посл своего освобожденія, не будутъ наниматься на работы, саксонское правительство надлило ихъ ровно такимъ количествомъ земли, чтобы они могли жить впроголодь. Это длалось въ томъ предположеніи, что крестьяне станутъ смотрть на казенную работу, какъ на необходимое подспорье и государственные рудники не запустютъ. Такое противорчіе могло произойти лишь отъ того, что государство, но ошибочному взгляду на значеніе доменъ, хотло непремнно удержать ихъ за собою, тогда какъ ему было выгодне или продать рудники въ частныя руки, или отдать ихъ за извстный оброкъ, или на какихъ нибудь другихъ условіяхъ, тмъ же самымъ крестьянамъ.
Все это приводитъ насъ къ тому безусловно-справедливому заключенію, что домены, въ своемъ настоящемъ вид, идутъ не только въ убытокъ государству, но и находятся въ прямомъ противорчіи съ самою сущностію государства. Единственный выходъ изъ этого — отчужденіе.
Въ западной Европ продажа казенныхъ имуществъ производилась въ послднее время весьма усиленно. Особенно отличалась въ этомъ отношеніи Италія, продавшая въ теченіи 1862—65 годовъ на 253,717,000 франковъ. У насъ же превосходнымъ распорядителемъ могло бы быть земство, если бы управленіе казенными имуществами было передано ему. Если земство признано закономъ хозяйственно-экономическою силою и представителемъ экономическихъ нуждъ страны, то ужь, конечно, ближе всего завдываніе казенными лсами и землями поручить ему.
Если домены, допускающіе частную конкуренцію, являются учрежденіемъ враждебнымъ частному и государственному интересу и потому отвергаются экономической наукой и теоріей государственнаго права, то еще мене можно сказать въ защиту монополій и регалій, недопускающихъ ршительно никакой конкуренціи.
Послднее обстоятельство служитъ лучшимъ доказательствомъ противъ монополій. Не зачмъ было бы обращать извстныя производства въ предметъ монополій, если бы они могли соперничать съ производствами частными, если же производства эти монополизируются, то, очевидно, только потому, чтобы произвольно назначенной цной взять съ потребителей липшее. Въ этомъ случа монополь дйствуетъ какъ налогъ на потребленіе, но только сильне и, слдовательно, боле несправедливо, ибо съ потребителей берется гораздо больше того, что поступаетъ въ государственное казначейство.
Особенно дурная сторона монополій заключается въ томъ, что они падаютъ на предметы общаго потребленія и, слдовательно, поражаютъ наиболе бдныхъ людей.
Если бы монополіи ограничивались предметами роскоши, то противъ нихъ нельзя было бы длать никакихъ возраженій.— Предположите, что государство беретъ на себя торговлю жемчугомъ и алмазами и налагаетъ на нихъ баснословно высокую цну. И прекрасно — бальные наряды тщеславныхъ барынь потеряютъ нсколько въ своемъ блеск, а другой бды не предвидится. Но дло въ томъ, что жемчугъ и алмазы — вещи рдкія и даже безъ всякой монополіи доступны немногимъ. Брать за нихъ весьма высокую цну, значитъ уменьшить на нихъ потребленіе, не доставивъ въ тоже время государству замтной прибыли.
Поэтому монополь падаетъ не на рдкіе предметы, а напротивъ на т, которые потребляются въ большомъ количеств и удовлетворяютъ наиболе настоятельнымъ нуждамъ народонаселенія. Вотъ почему предметами монополіи бываютъ соль, вино, табакъ и тому подобные продукты, и вотъ почему обложеніе ихъ непомрно высокимъ налогомъ отражается весьма чувствительно на наиболе нуждающемся населеніи.
Подобная система противоречитъ основному принципу теоріи налоговъ, ибо монополіи падаютъ на потребителей одномрной денежной суммой, но не составляютъ одинаковой для нихъ жертвы, Предположите, что торговля мясомъ длается монополіей государства. Вамъ, человку богатому, и мн, человку бдному, нужно совершенно одно и тоже количество мяса, чтобы быть сытымъ и здоровымъ, а между тмъ вы, по отношенію ко своимъ средствамъ, заплатите за монополь, можетъ быть, во сто разъ меньше меня. За что же такое обидное предпочтеніе васъ передо мною?
Оттого, что монополь исключаетъ всякое соревнованіе и процвтаетъ подъ кровомъ глубочайшей тайны, руководимой бюрократическимъ усердіемъ, она грозитъ полнйшимъ упадкомъ оберегаемой ею промышленности. Въ самомъ дл, какое основаніе монопольнымъ производствамъ совершенствоваться? Будетъ оно хорошо или дурно — вы все-таки неизбжный покупщикъ, которому, кром того, закрыты вс пути пріобртать предметы боле совершеннаго приготовленія, ибо монополь закрываетъ путь соперничеству не только внутреннему, но и иностранному.
Кром того, опасность соперничества, контрабанды, поддлки вызываютъ необходимость цлой арміи надсмотрщиковъ, ревизоровъ, сторожей, спеціально назначенныхъ для того, чтобы не сводить глазъ съ населенія страны и предупреждать его всякое преступное покушеніе пріобрсти себ, за тже деньги, что нибудь лучшее и боле выгодное.
Наконецъ, монополь, лишая частную предпріимчивость возможности свободнаго развитія, заставляетъ ее обращать капиталы на мене выгодную промышленную дятельность. Въ заключеніе всего контрольныя мры правительства создаютъ цлую систему стсненій, обнаруживающихъ боле или мене задерживающее вліяніе на весь экономическій бытъ страны.
Все вышеизложенное о невыгодахъ монополій примняется въ частности и къ каждому отдльному ихъ виду. А потому, приступая теперь къ перечисленію главнйшихъ монополій, я, для избжанія повтореній, обрату вниманіе читателя только на то, что не нашло себ мста въ предъидущемъ перечисленіи.
Въ хронологическомъ порядк первое мсто ванимаеть монополь горнаго промысла.
Еще въ глубокой древности разработка минеральныхъ богатствъ принадлежала правительствамъ.
Что народъ, находящійся на низкой степени развитія, не владетъ достаточными средствами для частной разработки рудниковъ, и потому это многосложное дло должно брать на себя правительство — это не требуетъ доказательства, такъ оно и должно быть. Но если народъ уже переступилъ черту дтства, если онъ владетъ и капиталами и знающими людьми, то вмшательство государства становится совершенно излишнимъ,— и вся его роль должна ограничиться лишь наблюденіемъ за исполненіемъ горными промышленниками всхъ мръ безопасности и предосторожности противъ несчастныхъ случаевъ.
По мр экономическаго развитія страны, разработка минеральныхъ богатствъ самимъ государствомъ становится все убыточне, ибо если она была выгодна при отсталости народа, то обратно, она пойдетъ въ чистую потерю, когда частныя лица сдлаются способне правительственныхъ агентовъ для промышленныхъ иредпріятій.
Наконецъ, присвоеніе себ государствомъ единственнаго права разработки минераловъ и металловъ дйствуетъ вредно на горнозаводскую промышленность тмъ, что государство не въ состояніи открыть всхъ минеральныхъ источниковъ, имющихся въ стран и, потому, многіе изъ нихъ могутъ остаться неразработанными.
Вс эти обстоятельства привели къ тому, что передовыя государства начали отказываться отъ монополіи на горные промыслы, и разработку минеральныхъ богатствъ предоставили частной предпріимчивости.
Соляная монополія получила въ европейскихъ государствахъ совершенно не то значеніе, какое она имла первоначально. Прежде, государства разработывали соляные источники совсмъ не для того, чтобы доставить выгоды казн, напротивъ того, правительства хотли дать пародамъ возможность покупать соль какъ можно дешевле. Впослдствіи, забравъ въ свои руки все соляное производство, правительства сообразили, что оно можетъ служить источникомъ порядочнаго дохода, и такъ неумренно пользовались этимъ открытіемъ, что въ нкоторыхъ государствахъ налогъ на соль превосходилъ въ сорокъ разъ дну ея разработки.
Такимъ образомъ монополь на соль превратилась въ настоящій налогъ на потребленіе,— налогъ тмъ боле неуравнительный, что всею своей тяжестью онъ падаетъ на бдныхъ.
Вообще ошибка всхъ современныхъ и существовавшихъ до сихъ поръ финансистовъ заключается въ томъ, что они упускали изъ виду разницу, которая должна существовать между разсчетами купца и разсчетами человка, управляющаго государственными финансами.
Купецъ заботится о своей личной выгод, а выгода его заключается въ барыш. Купцу сообразить легко — выгодно ли ему его дло. Не напрягая особенно своихъ способностей, онъ по одному итогу своихъ счетовъ увидитъ, что ему нужно. Найдетъ онъ хорошій плюсъ — выгодно, найдетъ минусъ — невыгодно. Но задача финансиста сложне. И онъ долженъ искать выгодъ, по разница между купцомъ и финансистомъ въ томъ, что итогъ купца формируется изъ очень малаго числа элементовъ, тогда какъ итогъ финансиста требуетъ такихъ соображеній, которыя рдко подъ силу одному человку, потому что эти соображенія должны обнимать всю соціально-экономическую жизнь даннаго народа, въ данный моментъ.
Правильность этого замчанія читатель оцнитъ изъ боле короткаго знакомства съ регаліями, къ которымъ я перехожу теперь.
Важнйшая изъ нихъ — почтовая.
Первоначально почты устраивались исключительно съ правительственными цлями, а потомъ случилось съ почтами тоже, что и съ солью.
Пока сообщенія были дурны, а экономическія отношенія развиты слабо, особенно энергической корреспонденціи взяться было не откуда, слдовательно и разсчитывать на выгоды отъ почты оказывалось невозможнымъ.
По вотъ общественныя отношенія развиваются и усложняются, необходимость корреспонденціи становится все настоятельне. Европейскіе финансисты соображаютъ тогда, что если назначить выше цну за пересылку писемъ, то это будетъ очень выгодно государству. Они несообразили только того, что если, съ одной стороны, стремиться, чтобы развивающееся благосостояніе усиливало сношенія гражданъ между собою, и чтобы въ то же время оно способствовало развитію еще большаго благосостоянія, а съ другой — обложить налогомъ то самое внутреннее сношеніе, объ усиленіи котораго заботится правительство, то вдь это значитъ разрушить одной рукой то, что созидаешь другой.
Когда финансисты утвердились въ справедливости своего умозаключенія, то вс ихъ мысли направились къ тому, чтобы увеличивать какъ можно больше почтовый доходъ. Уже не почта стала служить публик, а публика почт. Это несчастное время ознаменовалось повсюду чрезвычайно высокой почтовой платой и крайнимъ пренебреженіемъ почтовыхъ управленій къ нуждамъ общества.
Однако къ чести цивилизованнаго человчества нашелся въ западной Европ человкъ, постигшій несвоевременность подобнаго порядка. То былъ англійскій государственный почтмейстеръ Рауландъ-Гилль. Онъ обратилъ вниманіе на то, что почтовый доходъ, составлявшій въ 1807 г. 1,278,008 фунтовъ, въ періодъ отъ 1816 до 1837 г. не превышалъ среднимъ числомъ 1,412,000. Съ проницательностію геніальнаго человка, онъ разгадалъ истинную причину этого непонятнаго большинству обстоятельства и предложилъ правительству мру, произведшую полнйшій переворотъ въ существовавшей до него почтовой систем. Прежде плата за письма взималасыю разстояніямъ и составляла среднимъ числомъ по семи съ половиною пейсовъ за письмо, по его же проэкту предлагалось брать по одному пенни за письмо при всякомъ разстояніи, а за письма, посылаемыя въ колоніи, по два пенса.
Вс, привыкшіе къ старому порядку, возстали, разумется, противъ смлаго реформатора, но блистательный практическій результатъ доказалъ правильность соображеній Рауландъ-Гилля: до реформы число отправляемыхъ писемъ составляло 75 милліоновъ, а въ 1863 году ихъ было отправлено 612 милліона.
Очевидно, что высокій почтовый тарифъ дйствовалъ, какъ налогъ на корреспонденцію и подавлялъ внутреннее сношеніе гражданъ, мшая его живости и энергіи.
Блистательный успхъ англійской почтовой реформы возбудилъ во всхъ остальныхъ европейскихъ государствахъ желаніе ввести и у себя подобныя же преобразованія. Но ни одно изъ нихъ не нашло возможнымъ примнить вполн такую радикальную реформу. Отъ этого почтовые тарифы, хотя и много пониженные, почти во всхъ государствахъ вдвое, втрое и даже вчетверо выше великобританскаго. У насъ, напр., отправка простыхъ писемъ стоитъ въ 3% раза дороже, чмъ въ Англіи. Только въ очень маленькихъ германскихъ государствахъ, какъ: Саксонія, Виртсмбергъ, Баденъ, Гессенъ-Дармштадтъ, принята англійская такса.
Многіе оправдываютъ почтовый налогъ незначительностью его величины. Но, во-первыхъ, это вопроса^ относительный, ибо незначительное для васъ можетъ быть значительно для меня, а вовторыхъ, несправедливость или ошибку нельзя оправдывать тмъ, что она мала.
Съ точки зрнія общенароднаго интереса, налогъ, мшающій свободному сношенію гражданъ, оправданъ быть никакъ не можетъ. Но если бы и нашлись финансисты, которымъ удалось бы доказать справедливость почтоваго налога, то я бы попросилъ ихъ отвтить мн еще и на слдующіе вопросы: падаетъ ли почтовый налогъ на всхъ равномрно и вс ли несутъ одинаковую жертву? Чмъ виноватъ тотъ, родные и знакомые котораго не живутъ съ нимъ вмст, и дла котораго заставляютъ вести обширную корреспонденцію? Разв его податная способность усиливается тмъ, что обстоятельства заставляютъ его писать много? Разв оттого, что онъ въ годъ посылаетъ 100 писемъ, а другой только одно, онъ во сто разъ способне платить налогъ? Ясно, что почтовое управленіе должно быть устроено такъ, чтобы оно возвращало лишь свои расходы.
Когда почтовый механизмъ устроится по этой покой систем, вс постановленія, существующія теперь ради фискальныхъ цлей, должны будутъ выдти изъ употребленія. Теперь, напр., нельзя посылать корреспонденцію черезъ частныхъ лицъ, черезъ почтальоновъ и почтарей, нельзя вкладывать письма и записки въ посылки и т. д. Но если почтовая монополь будетъ устранена, каждый будетъ имть полную свободу устраивать свою корреспонденцію такъ, какъ онъ находитъ удобне и дешевле.
Рядомъ съ почтой стоитъ аналогичное съ нею телеграфное учрежденіе, поэтому и къ нему слдуетъ примнить все то, что говорилось выше.