ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ1
ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР АЛЕКСАНДР АЛЕКСАНДРОВИЧ1
Речь о нем К. П. Победоносцева в заседании Императорского Русского исторического общества
6 апреля 1895 года
Государь Император Александр Александрович, Победоносцев Константин Петрович, Год: 1895
Время на прочтение: 8 минут(ы)
К. П. Победоносцев. Сочинения
С.-Пб., ‘НАУКА’, 1996
Человек делает историю, но столь же верно и еще более значительно, что история образует человека. Человек может узнать и объяснить себя не иначе как всею своей историей. Дух человеческий с первой минуты бытия неудержимо, непрерывно стремится всякую свою способность, всякую мысль, всякое ощущение выразить, воплотить в действии,— и вся эта энциклопедия событий и действий составляет жизнь человеческую. В этом смысле жизнь, составляя сцепление событий, связанных между собой логическою связью причины и действия, в то же время есть таинство души: есть события в жизни, которые роковым, таинственным образом действуют на чуткую душу, определяя стремления, волю, характер и всю судьбу человека.
Но человек есть сын земли своей, отпрыск своего народа: кость от костей, плоть от плоти своих предков, сынов того же народа, и его психическая природа есть их природа, с ее отличительными качествами и недостатками, с ее бессознательными стремлениями, ищущими сознательного исхода. У всякого народа, как и у отдельного человека, есть своя история, своя сеть событий и действий, в которых стремится воплотить себя душа народная. В исторической науке пытливый ум, критически исследуя факты, действия и характеры, желает определить точную достоверность их и уловить взаимную их связь и внутреннее значение в судьбах общественной и государственной жизни народа. С глубоким интересом, с наслаждением, с удивлением читаем мы страницы этой книги, восхищаясь остротой критического ума, искусством художника, по старинному выражению, история — учительница народов, граждан и правителей,— но кому из них пошли в прок ее уроки? Кто, закрывая книгу, овладевшую всем его вниманием, не ощущал в душе горького сознания, что пред ним открывалась старая, как мир, летопись человеческой гордости, эгоизма, жестокости и невежества, свиток, в котором написаны ‘жалость и рыдание и горе’?
В ином, более глубоком, смысле, история земли и народа образует человека, сына земли своей, если у него душа чуткая. Чуткая душа вносит в историю свое живое чувство, и тоща всякий факт, всякий характер в истории отвечает на то, чему душа верит, что ум в состоянии обнять, так что своя духовная жизнь становится для человека текстом, а летопись истории — комментарием к нему. В этом свете события открывают ему свое таинственное значение, и мертвая летопись оживляется поэзией духовной жизни целого народа. Иное, в чем наука, анализируя факты и свидетельства о них, видит одну легенду, сложившуюся в народном представлении,— то самое получает смысл явления, оправдавшего себя в жизни и в истории, становится истиной для духа. Чего бы ни достиг разлагающий анализ ученого историка в исследовании сказаний о Владимире,2 о Димитрии,3 о Сергии,4 об Александре Невском,5 — для чуткой души это явление, этот образ становится созвездием, проливающим на нее лучи свои, совершающим над нею свое течение в тверди небесной.
Мне представляется, что так образовалась душа почившего, незабвенного Государя, которого память собрались мы ныне чествовать в Обществе, Им основанном. Душа Его была чуткая в отзывчивости ко всему, в чем сказывалась ей природа своей земли и своего народа.
Он вырос возле старшего брата, наследника престола, можно сказать в тени Его, питая Свою душу дружбой с Ним, воспринимая от Него впечатления и вкусы Его умственного и нравственного развития. То были годы беспорядочного брожения умов в науке, в литературе и в обществе, но близ Цесаревича стояли люди, которые способны были привлечь Его внимание к явлениям русской жизни, к сокровищам духа народного и в истории народа и в его литературе. Таковы были Ф. И. Буслаев 6 и С. М. Соловьев.7 Под влиянием их образовались вкусы обоих братьев и интерес их к русской старине. В поездках Своих по России, изо дня в день одушевляемый встречавшим Его повсюду народным движением, Цесаревич успел узнать и полюбить народ Свой и проследить ход его истории на памятниках древности. Успел узнать и полюбить природу коренного русского края, столь сродную русскому духу. Душа Его росла и крепла на родной почве, в родной атмосфере, и в письмах к любимому брату Он передавал Ему Свои ощущения.
Настал 1865 год. Он принес России страшное горе — Богу угодно было отнять у России светлую ее надежду. Цесаревич Николай Александрович8 скончался — и оставил грядущие судьбы России в наследство возлюбленному Брату, передав Ему и все заветы юной души Своей.
Нежданное, негаданное бремя легло на душу нового Цесаревича, и Он принял его в смирении, как долг, возложенный на Него Провидением, принял и в глубине души Своей поверил Богу судьбу Свою и России. Ныне и Его, по воле Божией, оплакивая, мы видим, чувствуем, как до конца оправдалась эта вера.
С этого дня, до вступления на престол в 1881 году, Он зрел в тишине, не думая, не гадая о том страшном часе, которым ознаменовалось вступление Его на царство. Эти годы были для Него поистине годами воспитания, и оно совершалось в духе исторических заветов народа Русского и Русского государства. Еще в детстве любимым Его чтением были исторические романы Загоскина9 и Лажечникова,10 и в Нем, как во многих русских детях, это чтение возбудило первое движение любви к отечеству и национальной гордости. Интерес к этому чтению сохранил Он и в юности, и в последующие годы Своей жизни. Беседы с С. М. Соловьевым открыли Ему внутренний смысл русской истории и значение борьбы, которую вело собиравшее землю государство с противогосударственными и противоязычными силами. Ему случалось сходиться с умными русскими людьми, и Он любил слушать их речи о русской старине и суждения о делах и событиях нового времени с русской точки зрения: так росла в Нем та чуткость к русским интересам, которая в годы царствования открылась нам в силе истинной государственной мудрости. Памятники русской старины, которые Он изучал наглядно во время поездок по России, были всегда для Него предметом особливого интереса, и Он ощущал тонко ту своеобразную красоту линий и украшений, которою отличается тип нашей старинной церковной архитектуры. С тех пор требовал Он к Своему рассмотрению все проекты новых церковных сооружений, и глаз Его с удивительною верностью различал все, что в отдельных частях здания нарушало цельную его гармонию или не согласовалось с основным типом. В душе Его отражался лучшими привлекательными чертами тот образ великорусского человека, который привлекает к нему сочувствие всех успевших близко с ним ознакомиться. И в людях и в учреждениях Ему было противно все искусственное, напускное и напыщенное, но простой человек, приближаясь к Нему, чувствовал свое душевное сродство с Русским Государем.
И для отдельного человека, и для народа, и для общества всю цену истории составляет самосознание. И отдельный человек, и народ, представляемый властью, познает себя в своей истории. Поучительна история развития этого самосознания у нас в России. Стоит сравнить в этом отношении две эпохи — начало и конец текущего столетия, время двух Александров Императоров — Александра I11 и Александра III. Первый Александр тоже любил Россию и народ Свой, но Его воспитание не дало Ему возможности узнать ни историю страны Своей, ни народ Свой. Он родился в такое время, когда простой народ слыл под общим названием подлых людей, и сверху мало кто различал в нем облик достоинства, когда западная культура, перенесенная на русскую почву, выражалась лишь во внешних формах чуждого нам быта, когда на самую Церковь смотрели сверху как на учреждение, необходимое для народа, но уступающее в достоинстве римскому культу просвещенного Запада. И ум, и сердце неудержимо влекли молодого Государя к возвышенной цели — править ко благу народному, водворить порядок в хаосе учреждений, искоренить злоупотребления, разрешить стеснительные узы рабства и предрассудка. Но идеал, к которому применялись Его стремления и планы,— был не в России, а вне ее. Воспитанный Лагарпом12 в духе отвлеченных идей философии XVIII столетия, из них почерпал Он отвлеченный идеал Свой, а русская история, русская действительность была Ему закрыта и представлялась чистым полем, на котором можно строить что угодно. Окруженный плеядой юных советников, Он заодно с ними погружался в мечтания: не зная натуры народа и его потребностей, мечтал о представительном правлении, долженствовавшем будто бы водворить разум и правду в правительстве, не зная Церкви Православной в ее народном значении, мечтал об уравнении с нею всех вероисповеданий и о безразличии церквей и вероучений, мечтал о восстановлении Польши, не зная истории, которая сказала бы Ему, что Царство Польское означает рабство и угнетение для всего Русского народа.
С того времени до вступления на престол Императора Александра III протекло слишком полстолетия. В этот период времени трудно исчислить, сколько сделало успехов, как выросло русское историческое самосознание,— и наиболее заметный рост его относится именно ко времени воспитания и первой юности Цесаревича Александра Александровича. Открыто и обнародовано множество новых памятников, осветивших историю народной жизни, явились молодые ученые с самостоятельными взглядами на учреждения и события, и характеры, в литературе и в обществе проснулся живой интерес к памятникам народного творчества в песнях, в былинах, в музыке, в архитектуре.
В Москве собрался кружок13 культурно образованных людей, одушевленных мыслью о необходимости народного самосознания в исследовании прошедших судеб страны своей и своего народа, они явились в обществе и в литературе с протестом против ложного отношения к русской жизни и ее потребностям, против самодовольного невежества и равнодушия ко всему, что касалось до самых живых интересов России. Это были люди, искавшие в прошедшем своей родины идеала для устройства будущих судеб ее, и они первые сознательно выяснили перед всеми нераздельную связь русской народности с верой и с Православною Церковью. Независимо от крайностей учения, слово это было необходимо в виду надвигавшейся с Запада тучи космополитизма и либерального доктринерства: вот почему деятельность этого кружка имела важное значение в истории русского просвещения. Молодой Наследник Цесаревич, рано ознакомившийся с этим направлением через А. Ф. Тютчеву,14 не мог не сочувствовать ему чутким русским сердцем, любящим народ Свой и землю, и жаждущим правды и прямого дела для земли Своей.
Посреди таких явлений и воздействий возрастал и образовался будущий Император. И вместе с тем вырастала и укреплялась в народе вера в Него, оправдавшаяся в течение всего 13-летнего Его царствования. Для крепости правления нет ничего важнее, нет ничего дороже веры народной в своего правителя, ибо все держится на вере. Что бы ни случилось,— все знали и были уверены, на что, в важных случаях государственной жизни, даст Он отрицательный и на что положительный ответ из Своей русской души. Все знали, что не уступит Он русского, историей завещанного, интереса ни на польской, ни на иных окраинах инородческого элемента, что глубоко хранит Он в душе Своей одну с народом веру и любовь к Церкви Православной, понимая все ее воспитательное значение для народа,— наконец, что заодно с народом верует Он в непоколебимое значение власти Самодержавной в России, и не допустит для нее, в призраке свободы, гибельного смешения языков и мнений.
Когда мы теряем ближнего, любимого человека, мы не думаем спрашивать: что он сделал,— мы только ощущаем, чем он был,— и для нас всего дороже, всего ощутительнее живой его образ, со всею окружавшею его нравственной атмосферой, все, что от него исходило к нам и держало в нас ту гармонию жизни, которую с кончиной его мы утратили. И кажется в эту минуту — его нет — как нам жить без него? Таким-то чувством дрогнул весь народ Русский, пораженный вестью, что отошел от нас Царь Александр III. Душа народная слилась с Его душой и, утратив Его, сама растерялась. Чувство это живо и поныне. Кто хочет уловить его и ощутить его, и слиться с ним, пусть идет в Петропавловский собор15 и на эту орошенную слезами могилу — и увидит, как и ныне, и завтра наполняет его торжественно с утра до вечера тихой молитвой бесконечная толпа народная, стекающаяся к этой могиле со всех концов России.
Печатается по тексту, опубликованному в журнале ‘Русский архив’ (1906. Кн. 1. Вып. 4. С. 619—624).
1 Александр III (1845—1894) — русский император в 1881—1894 гг.
2 Владимир Святославович (г. рожд. неизв.— ум. 1015) — князь Киевский, по данным ‘Повести временных лет’, примерно с 980 г. В его правление осуществляется крещение Руси.
3 Дмитрий Иванович Донской (1350—1389) — великий князь Владимирский и Московский с 1359 г. В Куликовской битве 1380 г. разгромил во главе объединенных русских сил татарское войско темника Мамая.
4 Сергий Радонежский (в миру Варфоломей Кириллович (1314—1392)) — русский церковный и политический деятель, один из самых почитаемых святых на Руси.
5 Александр Невский (ок. 1220—1263) — русский государственный деятель, полководец, князь Новгородский в 1236—1251 гг., великий князь Владимирский с 1252 г.
6 Буслаев Федор Иванович (1818—1897) — русский филолог и искусствовед.
7 Соловьев Сергей Михайлович (1820—1879) — русский историк.
8 цесаревич Николай Александрович (1843—1865) — старший сын императора Александра П, после смерти которого наследником русского престола стал великий князь Александр Александрович. В 1881 г. великий князь Александр Александрович стал русским императором и правил под именем Александра III.
9 Загоскин Михаил Николаевич (1789—1852) — русский писатель.
10 Лажечников Иван Иванович (1792—1869) — русский писатель.
11 Александр I (1777—1825) — русский император в 1801—1825 гт.
12 Лагарп Фредерик Ссзар де (1754—1838) — швейцарский политический деятель. В 80-х гт. XVIII в. был приглашен Екатериной II в Россию в качестве воспитателя ее внука Александра — будущего императора Александра I.
13 Имеются в виду славянофилы.
14 Речь идет о дочери поэта Ф. И. Тютчева — Анне Федоровне Тютчевой.
13 Речь идет о Петропавловском соборе, находящемся в Петропавловский крепости в г. Санкт-Петербурге.