Голубой луч, Цур-Мюлен Герминия, Год: 1922 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 17 минут(ы)

Герминия Цур Мюлен
(как Лауренс Г. Десбери).
Голубой луч

0x01 graphic

Глава I. Обед в Бриар-Маноре

— Какая ужасная ночь! — сказал мистер Кардиф, поворачиваясь спиной к большому окну и придвигая к камину кресло для леди Уэргем, единственной женщины среди находящихся в салоне гостей.

Декабрьская вьюга с воем проносилась по саду. Большой каменный дом содрогался под яростными порывами ветра.

Из-за ужасной непогоды уютный салон в Бриар- Маноре казался еще уютнее и привлекательнее.

Кардиф и его гости только что закончили обед.

На толстом одутловатом лице стареющего фабриканта появилась любезная улыбка, когда он, склоняясь над креслом леди Уэргем, прислушивался к пустой, но все же занимательной болтовне этой очаровательной женщины.

Все, что делала Марион Уэргем, было всегда рассчитано, и она, — по крайней мере так утверждали ее враги, — никогда ничего не делала бескорыстно, не отказываясь ни от денег, ни от драгоценностей. Она владела небольшим состоянием и считалась одной из самых интересных дам лондонского общества. После смерти мужа, известного парламентского деятеля, скоропостижно скончавшегося три года тому назад, у Марион осталось, кроме влиятельных знакомств в парламентских кругах, пять тысяч фунтов стерлингов, которых, при ее любви к роскоши, ей, конечно, не хватало.

С некоторых пор очаровательная вдова задумывалась над тем, чтобы женить на себе Кардифа, и теперь, когда она улыбалась хозяину, ее занимала как раз эта мысль. Не следовало отказываться от громадных предприятий Кардифа, великолепного дома, восхитительной виллы в Ницце, если даже ради этого приходилось стать женой этого пятидесятилетнего, добродушного и любезного человека. Добродушного, любезного?

По виду Винифред, его единственной дочери, нельзя было сказать, что жизнь в этом доме протекала счастливо. Леди Уэргем заметила за обедом, что у девушки заплаканные глаза, и решила, что головная боль, на которую Винифред сослалась, была только благовидным предлогом для того, чтобы удалиться сейчас же после обеда.

Кардиф в семейном кругу был, вероятно, в достаточной мере неприятен, Марион украдкой рассматривала его лицо. Четырехугольный подбородок, резко очерченный, жестокий рот. Это впечатление усилилось еще улыбкой, появившейся на лице Кардифа, когда доктор Торнтон обратился к нему с вопросом:

— Где наш молодой друг, инженер Креган? Я надеялся встретить его здесь сегодня вечером.

— Я не могу ответить на ваш вопрос, доктор. Мистер Креган имеет обыкновение исчезать самым таинственным образом. Никогда не знаешь, где он находится. Так же, как и не знаешь, откуда он появляется, — прибавил он.

— Какой таинственный молодой человек, — сказала, улыбаясь, мистрисс Уэргем. — Вы, по-видимому, недолюбливаете его.

— Я не выношу его. Но этот молодец приносит столько пользы, что я не могу считаться с тем, что он одновременно приносит большой вред производству. С тех пор, как я пригласил Крегана к себе на завод, рабочие стали невозможными. Каждый день происходят несчастные случаи. Я думаю, что он — социалист. Нужно было бы уволить его, но договор принуждает меня оставить его еще на год. Завтра состоится собрание рабочих и этот молодой дьявол будет выступать на нем. Это значит, что готовится забастовка. Я о нем могу сказать, как некогда король — не помню который — выразился об епископе Кентерберийском: ‘Неужели никто не избавит меня от этого попа’.

Показалось ли это мистрисс Уэргем или Кардиф действительно как-то странно взглянул на высокого человека, прислонившегося к камину?

Этот человек, полицейский комиссар Лок, сделал нетерпеливое движение и заставил себя улыбнуться, потом он внезапно поднял голову и посмотрел прямо в лицо хозяину.

Кардиф улыбнулся.

Подали кофе, и разговор сделался общим. Госпожа Уэргем протянула свою прекрасную белую руку за сахарницей, как вдруг погасло электричество и вся комната погрузилась во мрак. Затем тьму прорезал бледный голубой луч, становившийся все ярче.

Госпожа Уэргем, подавляя крик, вскочила со своего кресла. Кардиф быстро нажал кнопку электрического звонка. Через минуту голубой свет исчез, электрические лампы зажглись снова, и присутствующие удивленно взглянули друг на друга.

— Гроза, — сказал д-р Торнтон успокаивающе Марион Уэргем, которая смертельно побледнела и задрожала.

— Ерунда, мой друг.

Кардиф подошел к окну и открыл его.

В комнату залетело несколько больших снежных хлопьев.

— На электрической станции, очевидно, что-то испортилось, — заметил Лок.

— Быть может. Во всяком случае, теперь все снова в порядке. Оставляю на ваше попечение леди Уэргем, доктор, мне нужно поговорить по делу с Локом.

Торнтон подошел к камину, Лок неохотно поднялся и пошел за Кардифом в библиотеку.

Библиотека с одной стороны примыкала к спальне Кардифа, с другой — к маленькому будуару, от которого ее отделяла тяжелая бархатная портьера. Кардиф сел у письменного стола, указал своему гостю на стул, пододвинул к нему коробку с сигарами и сказал:

— Вы уже давно пристаете ко мне с просьбой устроить вас на службу, и я вам каждый раз говорил, что это невозможно. Теперь я передумал: вы можете уже завтра получить службу, если вы действительно хотите работать для блага предприятия, если… — он остановил свой пронизывающий взгляд на собеседнике.

— …Если вы освободите меня от этого проклятого Крегана, о котором я только что говорил.

— Если он угрожает общественной безопасности, то это мой долг, — с видом воплощенной добродетели, мягко, ответил Лок.

— Да, он угрожает общественной безопасности. Он — красный и призывает рабочих к безумию. Угроза забастовки распространяется по всей стране.

— Я подумаю об этом деле и…

— Нет времени для рассуждений, — перебил его резко Кардиф. — С завтрашнего утра нужно начать действовать, иначе все будет потеряно. Арестуйте этого молодца и посадите его в тюрьму. Вам, полицейским, не трудно найти для этого повод.

— Завтра утром он будет арестован.

— Я не сомневаюсь в том, что вы будете благоразумны.

— Я обязан исполнять свой долг.

— Да, все знают, как вы относитесь к исполнению своих обязанностей. Значит, мы договорились.

Его собеседник утвердительно кивнул головой.

— В таком случае, вернемся к гостям.

Когда они вошли, мистрисс Уэргем оживленно беседовала с доктором.

— Мы только что говорили о Джоне Гэй, — сказала очаровательная вдова. — Я утверждаю, что Гэй гениален, а доктор не хочет с этим согласиться. А вы как думаете?

— Он очень способный химик, но не гений. Всем этим ирландцам не хватает выдержки.

— Как, разве он ирландец?

— Да.

Странная улыбка появилась на лице Кардифа.

— Однако, ему, по-видимому, нравится играть роль англичанина. У него, вероятно, для этого имеются основания.

— Не хотите ли сыграть партию в бридж, мистрисс Уэргем?

— Да, с удовольствием.

Они уселись за ломберный стол и принялись за карты.

— Бубны, — сказал врач.

* * *

Винифред Кардиф стояла в передней и о чем-то серьезно разговаривала с лакеем. Лицо ее было бледно, руки дрожали.

— Я знаю, что погода ужасная, — говорила она, — и не просила бы вас пойти, если бы дело было не таким важным. Скажите мистеру Крегану, чтобы он сейчас же пришел, пусть подождет меня в саду.

— Хорошо, мисс.

Молодому человеку стоило героических усилий подавить улыбку. Свидание в этот час, в саду, при такой непогоде.

— И скажите ему, что дело чрезвычайно важное, Джемс. И еще… еще… не говорите моему отцу о том, что я вас посылала к мистеру Крегану.

— Хорошо, мисс.

Лакей бесшумно прикрыл за собой дверь и скрылся в темноте.

Через полчаса после этого разговора Винифред незаметно прокралась в сад. На ней было меховое пальто, на голову она набросила черный шарф.

Она провела в саду около четверти часа и затем, никем незамеченная, вернулась домой.

Около одиннадцати часов гости разошлись. Остался только доктор Торнтон. Несколько минут он возбужденно говорил о чем-то с мистером Кардифом, глаза которого пылали гневом. Кардиф ударил кулаком по столу:

— Для чего вам, черт возьми, столько денег, Торнтон? Я не понимаю, на что вы их тратите.

— Спросите лучше об этом проклятого старика, — сердито возразил врач. — Пиявки — ничто по сравнению с ним. Не хотите ли прочесть его последнее письмо? С каждым днем он становится все наглее и нахальнее. — Торнтон вытащил из кармана измятый лист бумаги.

— Не стоит, тут ничего не поделаешь. Достаточно сотни?

— Лучше двести.

Кардиф достал бумажник.

— Вот возьмите.

Торнтон спрятал деньги.

— А расписка? — спросил Кардиф.

— Почему вы постоянно требуете эти чертовские расписки? Если они попадутся кому-нибудь на глаза, мы оба окажемся в неприятнейшем положении.

Он все же написал несколько слов на клочке бумаги и передал расписку Кардифу. Затем поднялся.

— Ну, мне пора идти. Всего хорошего.

— Где то, о чем я вас просил?

— Я не принес с собой порошков, это слишком опасно, я не могу дать вам их.

Дьявольская усмешка исказила лицо Кардифа.

— Не разыгрывайте из себя дурака, Торнтон. Я прекрасно понимаю, что вы не станете носить их в кармане, но вы никогда не посмеете отказать мне.

— Не посмею?

Торнтон неприязненно засмеялся.

— Какое странное выражение, мой милый Кардиф.

— Старые истории могут выплыть на свет.

Смуглое лицо врача покрылось бледностью, в его глазах появилось выражение испуга, и голос его зазвучал совсем иначе, когда он произнес:

— Я ведь не сказал, что не дам вам порошков, а просто хотел узнать, для чего они вам нужны.

— В первый раз вы тоже спрашивали об этом?

Не отвечая на этот вопрос, Торнтон достал из кармана три маленьких белых конверта,

— Только, ради бога, спрячьте их получше.

Кардиф взял эти три маленьких белых конверта, подошел к своему библиотечному шкафу и положил их в толстый словарь. Торнтон следил за каждым его движением. Кардиф обернулся, улыбка его снова стала любезной.

— Я, к сожалению, должен с вами проститься, мне нужно еще поработать сегодня вечером. Покойной ночи.

— Жду вас завтра к завтраку.

Торнтон не торопясь спустился по широкой лестнице. Лакей закрыл за ним двери.

Кардиф направился в библиотеку и с удивлением заметил, что его дочь сидит еще в кресле у камина.

Он раздражительно сказал:

— Что ты здесь делаешь, Винифред? Я думал, что ты давным-давно улеглась.

— Мне нужно поговорить с тобой, отец.

— Не могла ли бы ты подождать до завтрашнего утра?

— Нет.

Голос дочери звучал так же твердо, как и голос отца. По ее бледному лицу было видно, что она очень взволнована.

— Отец, я находилась в будуаре, когда ты говорил с Локом, и слышала каждое слово. Как ты можешь так поступать с Креганом? Как ты можешь быть заодно с этим мерзавцем Локом, который готов продать свою душу за деньги? О, я знаю ему цену, знаю также и тебя. Меня возмущает твое отношение к этому несчастному Джону Гэй. Я не знаю, что дает тебе над ним власть, но ты обращаешься с ним, как со своим рабом. Все его открытия приносят пользу только тебе, все…

— Замолчи, иначе ты пожалеешь. Бороться со мной опасно, дитя мое. Я…

— Ты можешь сделать со мной то же, что с моей несчастной матерью, можешь замучить меня до смерти. Быть может, в один прекрасный день меня тоже найдут мертвой в кровати, как ее…

— Как ты смеешь!..

Кардиф поднял руку, как будто хотел ударить девушку. Винифред отскочила в сторону и при этом задела маленький столик, на котором стояло виски с содой. Столик опрокинулся. Гнев Кардифа становился все сильнее.

— Неужели ты не можешь быть более осторожной, неповоротливая идиотка! — крикнул он. Потом открыл дверь и позвал:

— Френч, Френч!

Появился лакей.

— Принесите мне еще одну бутылку виски с содой.

— Хорошо, мистер Кардиф.

— Наверху творится черт знает что, — сказал Френч другому лакею. — Старик совершенно побагровел от гнева, а мисс Винифред бела, как стена. Меня не удивило бы, если бы дело дошло до драки, они уже опрокинули столик. Куда же, черт возьми, я засунул ключ от погреба?

Он в продолжение нескольких минут искал ключ. Потом вошел в библиотеку, ожидая выговора за опоздание но, к его радости, в комнате никого не оказалось.

Кардиф, по-видимому, удалился в свою спальню, дверь в которую была открыта. Лакей поставил бутылку на стол и ушел

Через короткое время он вернулся, чтобы спросить мистера Кардифа, не прикажет ли он еще что-нибудь.

Он вошел в библиотеку, чтобы извиниться за то, что не так быстро исполнил приказание, но слова застряли у него в глотке.

Кардиф лежал на полу подле письменного стола.

Френч поспешно подошел и нагнулся над ним. На пепельно-сером лице лежала печать смерти, суровые глаза были устремлены в потолок.

Генри Кардиф, миллионер, владелец всемирно известных заводов, был мертв.

Глава II. Джонсон из Скотланд-Ярда

Бриан О’Киффе, известный репортер газеты ‘Звезда Свободы’, сидел в редакции, углубившись в работу. Доносившиеся снизу шум и грохот мощной ротационной машины были милее сердцу О’Киффе, чем самая прекрасная музыка. Он любил свою профессию, любил рев грандиозной машины, запах типографской краски, прикосновение к еще влажной бумаге. Этот рослый, сероватый молодой ирландец был одним из самых видных лондонских журналистов и яростно боролся со всякой несправедливостью. Его статьи возбуждали публику: они как молот обрушивались на ‘праздную буржуазию’ и создавали ему много врагов.

И теперь его перо скользнуло по бумаге, он и сегодня, как всегда, был переутомлен и должен был до самого утра оставаться в редакции. И утром ему тоже не удастся отдохнуть: он обещал своему другу Крегану присутствовать на митинге, поэтому нужно будет…

Телефонный звонок прервал его мысли. Он схватил трубку.

— Алло! Это ты, Боб? Да, О’Киффе. Что? Убийство? Кто убит? Кардиф? Не может быть! Это, вероятно, ошибка. Труп? Полчаса назад? Следователь уже там? Хорошо, сейчас приеду.

Он быстро надел шубу и вышел из редакции.

Когда он прибыл в Бриар-Манор, то нашел там полицейского инспектора, двух полицейских, врача и Джонсона, известного сыщика из Скотланд-Ярда. О’Киффе был знаком с доктором Лордом, который и сообщил ему все подробности.

— Конечно, это похоже на убийство, — сказал доктор. — Здоровый, сильный пятидесятилетний человек не умирает без всякой причины. На трупе не обнаружено никаких следов насилия, кожа покрыта голубыми пятнами, и я думаю, что они — следствие отравления. Пойдем в другую комнату, там допрашивают прислугу.

Они отправились в столовую, где в это время шел допрос лакея.

— В котором часу уехали гости?

— Около одиннадцати. Доктор Торнтон оставался немного позднее других. Я точно не помню, в котором часу он ушел.

— Доктор Торнтон здесь, его вызвали по телефону, — заметил Джонсон. — Мы можем его допросить после.

— Что произошло после того, как ушли гости?

— Мистер Кардиф отправился в библиотеку. Я слышал, как он говорил с мисс Винифред. Оба были чрезвычайно возбуждены. Мистер Кардиф приказал мне принести виски и соду. Когда я выходил, он оставался в библиотеке с мисс Винифред, и мне показалось, что они только что ссорились. Я не мог найти ключей от погреба и искал их минут десять. Когда я принес виски, мисс уже ушла, и через открытую дверь я увидел, что мистер Кардиф был у себя в спальне. Я поставил на стол напитки и ушел. Через семь минут я возвратился, чтобы спросить мистера Кардифа, не нужно ли ему чего- нибудь, и нашел его мертвым на полу.

— Откуда вы знаете, что вернулись ровно через семь минут?

— Я случайно посмотрел на часы.

— Я хотел бы задать несколько вопросов, — сказал Джонсон.

Начальник полиции утвердительно кивнул головой.

— Сколько времени вы служите в этом доме, Френч?

— Почти два года.

— Не бросалось ли вам в глаза, что мистер Кардиф и его дочь не ладили друг с другом?

— Вначале нет. Мистрисс Кардиф только что умерла, когда я поступил, и мисс была всегда очень печальна и молчалива. Казалось, что она боится мистера Кардифа. Но около года тому назад, с тех пор, как мистер Креган начал работать на заводе, мистер Кардиф и его дочь, по-видимому, стали часто ссориться, и я должен сказать, что мистер Кардиф не особенно хорошо обращался с дочерью.

— Они вчера тоже ссорились?

— Я не знаю. Я только заметил, что мисс Винифред за обедом ничего не ела и сейчас же после окончания его ушла.

— Достаточно, благодарю вас.

Стали допрашивать второго лакея. После того, как ему были заданы обычные вопросы, инспектор полиции спросил:

— Не заметили ли вы сегодня вечером здесь чего- нибудь особенного?

— Нет.

— Кто-нибудь посторонний приходил в дом?

— Нет, господин инспектор, не в дом, а только в сад.

— Кто?

— Господин Креган. Вскоре после обеда меня позвала мисс Винифред и приказала позвать мистера Кре- гана. Я должен был передать ему, что мисс просит его прийти по чрезвычайно важному делу. Мистер Креган пришел со мной и встретился с мисс Винифред в саду.

— Долго они оставались в саду?

— Не знаю. Я не слышал, когда мисс вернулась.

— Мистер Креган часто бывал в этом доме?

— Нет. Раньше он приходил довольно часто, но в последнее время совсем не показывался.

— Где живет мистер Креган?

Слуга сказал адрес, и инспектор полиции зашептал что-то одному из полицейских, который после этого вышел из комнаты.

— Нам придется допросить также и мисс Кардиф, — заметил полицейский инспектор. — Мне ее очень жаль, но это необходимо. Попросите ее, пожалуйста.

Винифред вошла, она была очень бледна, ее глаза покраснели, веки припухли. Она дрожала всем телом, но все же старалась сохранить самообладание.

— Я очень сожалею о том, что, не взирая на ваше горе, должен обеспокоить вас, — дружелюбным тоном сказал инспектор.

— Мы не будем вас долго мучить, а ограничимся только несколькими отдельными моментами.

— Хорошо, — беззвучно ответила девушка, с усилием подавляя рыдание.

— Не страдал ли мистер Кардиф сердечной болезнью?

— Нет, мой отец был совершенно здоров.

— Он в последнее время не жаловался на боли, на скверное самочувствие?

— Нет. Как раз вчера он говорил что уже давно не чувствовал себя так хорошо, как теперь.

— Когда вы расстались с ним вчера, вы не заметили в нем ничего необычного?

— Нет, он был немного взволнован, вот и все.

Джонсон переглянулся с полицейским инспектором и обратился к Винифред.

— Зачем вы посылали за мистером Креганом?

На лице Винифред выступила краска, руки стали дрожать. Казалось, она была не в состоянии говорить. Наконец, она заставила себя сказать:

— Мне… мне… нужно было с ним поговорить.

— А он пришел, когда вы за ним послали?

Винифред колебалась, по тону Джонсона она догадалась, что Крегану грозит опасность.

— Нет.

Ее голос звучал глухо.

Сыщик и полицейский инспектор обменялись быстрым взглядом.

— У мистера Кардифа были хорошие отношения с мистером Креганом?

Девушка волновалась все больше и больше. Она судорожно сжала пальцы.

— Да, то есть нет. У них часто бывали разногласия.

— И, несмотря на это, ваш отец не увольнял его?

— Мистер Креган — чрезвычайно способный инженер. Мой отец постоянно говорил, что не может без него обойтись.

— Не знаете ли вы, на какой почве у них происходили разногласия?

— Нет. Я думаю, что тут частично сказывалась разница в политических взглядах. Но я в этом не вполне уверена.

— А вы сами, мисс, простите за нескромный вопрос, были дружны с Креганом?

Винифред покраснела, затем гордо откинула голову назад и сказала:

— Мы помолвлены.

— А ваш отец был согласен на этот брак?

— Нет.

— Не была ли ваша помолвка причиной вашей сегодняшней ссоры с отцом?

— Не совсем.

— Зачем вы вызывали мистера Крегана?

— Мне не хотелось бы ответить вам на этот вопрос.

Джонсон и полицейский инспектор разговаривали о чем-то вполголоса, можно было расслышать слова: ‘очная ставка’.

— Одну минутку, мисс Кардиф.

В комнату вошел лакей.

Полицейский инспектор обратился к нему:

— Вы показали, что мистер Креган пошел с вами, когда вы возвращались домой.

— Да.

Полицейский взглянул на Винифред.

— Что вы на это скажете, мисс?

— Он… он… да, он пришел, но оставался всего 10 минут, не вошел в дом и ушел задолго до того, как разошлись гости.

Полицейский инспектор обратился к лакею:

— Видели ли вы после этого мистера Крегана?

— Да, — ответил лакей. — В три четверти одиннадцатого я пошел опустить письмо и тогда увидел, что мистер Креган входит в садовую калитку.

— А когда вы вернулись?

— Я его больше не видел, однако, следует принять во внимание, что было очень темно. Я с трудом нашел дорогу домой.

— Считаете ли вы возможным, что мистер Креган прятался в саду?

— Да, это возможно.

Лицо Винифред внезапно покрылось смертельной бледностью. Она протянула руку, чтобы за что-нибудь ухватиться. У нее мелькнула ужасная мысль, до такой степени ужасная, что она не смела додумать ее до конца.

Последним допрашивали мистера Торнтона. Он объяснял, что, по его мнению, смерть мистера Кардифа наступила вследствие разрыва сердца и что совершенно нелепо подозревать, что это — убийство, и требовать вскрытия.

— Мы еще раз осмотрим библиотеку, — решил Джонсон. — Было бы хорошо, если бы нас сопровождала мисс Кардиф.

Кроме того, что труп был покрыт простыней, в комнате все оставалось по-прежнему. Полицейский инспектор подошел к письменному столу и обыскал ящики. О’Киффе, до сих пор как будто безучастно следившему за происходящим, бросилось в глаза, что Торнтон, беспокойно шагавший по комнате, подошел к книжному шкафу, достал словарь и начал перелистывать его. ‘Крепкие нервы’, — подумал репортер. — ‘Только что убили его друга, а он ищет какое-то слово’. Он внимательно следил за врачом и увидел, как тот что-то вынул из книги и положил в карман. Но Торнтон все еще, казалось, не был удовлетворен, так как продолжал перелистывать книгу.

— Пожалуйста, поближе, доктор, — сказал полицейский инспектор. — Мы нашли здесь кое-что и просили бы вас объяснить нам…

Торнтон поспешно поставил книгу на место и не заметил, что из нее выпал какой-то белый листок.

До этого момента Винифред неподвижно стояла у стола, теперь же она села. По-видимому, силы оставили ее, и она, шатаясь, направилась к шезлонгу, который стоял подле библиотечного шкафа.

Она уронила носовой платок, который упал на выпавшую из книги белую бумажку.

Полицейский инспектор подал Торнтону листок бумаги, исписанный какими-то странными знаками, и обратился к Винифред:

— Не можете ли вы мне сказать, что это такое, мисс Кардиф?

Винифред поднялась и медленно подошла к столу. О’Киффе быстрым движением нагнулся и поднял обшитый кружевом платок и лежащий под ним маленький белый конверт, по-видимому, содержащий порошок. ‘Для чего мисс Кардиф пыталась спрятать этот конверт?’ — подумал он.

Между тем, вернулся второй полицейский и доложил, что он не застал мистера Крегана дома и что вместо него привел его квартирную хозяйку, мистрисс Смит, на случай, если окажется нужным допросить ее.

Полицейский инспектор вернулся в столовую и приказал ввести туда мистрисс Смит.

— С каких пор живет у вас мистер Креган?

— Около восьми месяцев.

— Что вы мне можете о нем сказать?

— Он трудолюбивый, милый, тихий молодой человек, но чрезвычайно вспыльчивый.

— В котором часу он пришел домой сегодня ночью?

— Около 12-ти. Как раз пробили церковные часы.

— Не можете ли вы сказать, что он делал по приходе домой?

— Я слышала, как он ходил по своей комнате, а затем вышел в коридор. Я приоткрыла дверь и увидела, что на нем шуба и что в руках он держит чемодан. Мистер Креган был чрезвычайно взволнован, попробовал было закурить папиросу, но его руки так дрожали, что он не мог зажечь спичку.

— Известно ли вам что-нибудь о его родственниках?

— Нет.

— Он получал много писем?

— Да, но он их всегда запирал.

— Хорошо, этого достаточно, благодарю вас. Когда мистрисс Смит вышла, все переглянулись.

— Я утверждаю, что мистер Кардиф умер от разрыва сердца, — нетерпеливым тоном сказал Торнтон.

— А я вам говорю, что это — убийство! — резко возразил Джонсон. — Более того, я вам могу назвать убийцу.

— Кого вы подозреваете? — спросил полицейский инспектор.

— Инженера Крегана.

О’Киффе вскочил.

— Вы с ума сошли! Креган — мой друг, он прекрасный человек и неспособен на низкий поступок. А потом, для чего ему нужно было убивать мистера Кардифа?

Джонсон насупился.

— Это вполне понятно. Молодой человек хочет жениться на дочери Кардифа. От его миллионов Креган, вероятно, тоже не отказался бы. Кардиф противится этому браку. Креган чрезвычайно вспыльчив, вы слышали, как о нем отзывается его квартирная хозяйка. Когда мисс Кардиф рассказала ему, что отец с ней плохо обращается, Креган пришел в ярость и в припадке гнева убил старика. Если ему нечего скрывать, то как вы тогда объясните его внезапный отъезд? Не сможете ли вы мне разъяснить это, мистер О’Киффе?

— У него могли быть причины личного характера.

— Не должен ли он был завтра выступить на собрании?

— Да.

— Относился ли он серьезно к своим общественным обязанностям?

— Да.

— И, несмотря на это, он уехал. Поверьте мне, Креган — убийца, и я это докажу.

— А я докажу, что он невиновен.

Оба собеседника окинули друг друга гневным взглядом. Тогда в разговор вмешался Торнтон.

— Вы не сумеете найти убийцу, мистер Джонсон, по той простой причине, что это — не убийство.

— Быть может, это убийство совершили не одно, а два лица.

Торнтон испуганно взглянул на сыщика. Холодный ужас объял О’Киффе.

— Что вы хотите этим сказать? — взволнованно спросил он.

— Почему мисс Кардиф солгала относительно прихода Крегана? Почему она не хотела сказать, о чем с ним говорила? Думайте, что хотите, во всяком случае, это походит на…

— Вы с ума сошли, — прервал его О’Киффе. Однако, ему в это время вспомнился маленький эпизод с носовым платком. Понятно, Креган был невиновен, в этом не было сомнения, но девушка… Не может быть! Ему вспомнилось милое лицо Винифред, ее мягкие манеры и непритворная скорбь по поводу смерти отца.

— До вскрытия ничего нельзя с уверенностью сказать, — низкий, тихий голос Торнтона прервал размышления О’Киффе.

— Правильно. Пойдем, господа. Я оставлю здесь полицейского.

Полчаса спустя Бриар-Манор погрузился во мрак. Только две комнаты были освещены. В одной из них лежал покойник. В другой — молодая девушка старалась побороть ужасное подозрение, от которого кровь застывала в жилах и болезненно сжималось сердце.

Глава III. О’Киффе — репортер ‘Звезды Свободы’

Внезапная, таинственная смерть мистера Кардифа была истым благодеянием для газет. В данный момент на политическом горизонте не было ничего интересного, и кроме того большинству читателей порядком надоели политические новости. Не было также ни одного скандального бракоразводного процесса. ‘Не везет мне’, — говорил приятель сыщика Джонсона, Мак Кравен, редактор ‘Бритона’. Отчаявшиеся журналисты мчались во все концы Англии в поисках за какими-либо происшествиями и неизменно возвращались с пустыми руками. И в тот момент, когда в газеты начали уже проникать приторно-сентиментальные рождественские рассказы, 12-е декабря принесло целый поток сенсационных известий.

В ‘Братстве’ — органе христианских социалистов — писали о ‘наказующей деснице господней’, так как всем известно, что Генри Кардиф нажил свое состояние благодаря тому, что разорил несколько десятков человек и что он немилосердно эксплуатировал своих рабочих. Капиталистические газеты оплакивали ‘внезапную кончину одного из самых талантливых и дальновидных коммерсантов’, приписывая эту смерть разрыву сердца. ‘Звезда Свободы’ тоже писала о разрыве сердца, но добавляла, что случай этот не так прост, как кажется с первого взгляда, и заслуживает внимательного расследования. Это дело покрыто дымкой таинственности… У Кардифа много врагов… Никто не может с уверенностью сказать, имеем ли мы дело с естественной смертью или с убийством.

‘Бритон’ был единственной газетой, высказывавшей определенное предположение об убийстве. В ней красовался набранный крупным шрифтом заголовок: ‘Убийство известного коммерсанта’. Газета сообщала о том, что знаменитый сыщик Джонсон уже напал на след убийцы. Имена подозреваемых еще не могут быть названы, но мы уверены, что они вызовут всеобщее изумление и послужат новым доказательством, что действительность превосходит все вымыслы писателей.

О’Киффе потерял аппетит и сон. Креган не возвращался и не подавал никаких признаков жизни. Что же, черт возьми, побудило его скрыться и как раз теперь? Да, Джонсон прав, это действительно подозрительно. О’Киффе был уверен в невиновности своего друга, но как объяснить поведение мисс Кардиф? Да, она себя держала странно, чрезвычайно странно… Он вспомнил об эпизоде с носовым платком… О’Киффе дал сделать анализ найденного им порошка, и оказалось, что это — сильнодействующий, неизвестный в Англии, индийский яд.

У репортера внезапно мелькнула догадка — Торнтон. Что он искал в том томе словаря, из которого выпал пакетик с ядом? Но, с другой стороны, ведь, доктор Торнтон был другом покойного и смерть Кардифа не могла принести ему никакой пользы.

О’Киффе начал просматривать бульварную газетку ‘Прожектор’ и углубился в чтение описания подробностей ‘самого загадочного из всех происшествий этого года’.

Он не нашел ничего кроме того, что уже повторялось много раз. О’Киффе уже собирался отложить газету в сторону, когда следующие строки обратили на себя его внимание: ‘Семью эту преследует трагическая судьба. Два года тому назад внезапно скончалась мистрисс Кардиф. Теперь такая же участь постигла ее мужа’.

О’Киффе нахмурился, была ли какая-либо связь между внезапной смертью мужа и жены? Возможно ли это?..

Рассыльный просунул в дверь свою всклокоченную голову и доложил о приходе посетительницы. В комнату вошла Марион Уэргем, цветущая и очаровательная, с букетиком фиалок, приколотым к собольему жакету.

— Я проходила мимо, — сказала она, — и мне захотелось посмотреть, что вы делаете.

— Это очень мило с вашей стороны. Я не видел вас уже целую вечность. Как вы поживаете? Вы, кажется, не особенно потрясены случившимся.

— Потрясена? Чем потрясена? — Прекрасные глаза с удивлением взглянули на О’Киффе.

— Как женщины бессердечны! Один из ваших друзей умирает тотчас же после того, как вы провели вместе с ним вечер, а вы…

— Ах, вы говорите о бедном Кардифе, — ответила она небрежно. — Да, это очень печально. Но мне хотелось бы поговорить с вами о другом. Вы просили меня раздобыть для вас подробные сведения об этом крупном хищнике Гаруэре. Я добилась того, что он пригласил меня к себе.

— Вы действительно гениальны, мне даже ни разу не удалось видеть его вблизи. ‘Звезда’ никогда не забудет того, чем она обязана вам.

Она сообщила ему кое-какие сведения, которые он записал в книжку. Затем она стала жаловаться на погоду. Англия зимой невыносима. Следовало бы поехать на юг, но расходы…

Вдруг, поддаваясь какому-то внезапному чувству, О’Киффе прервал ее:

— Вы дружны с Торнтоном?

Марион густо покраснела, ее голубые глаза опустились под его взглядом, маленькие затянутые в перчатки руки стали нервно теребить золотую цепочку.

— Нет. Почему вы спрашиваете?

— Может быть, из ревности. Этот пожилой врач с властными глазами, от взгляда которых делается жутко, очень привлекателен. Вы были с ним знакомы еще до того, как он поселился в Лондоне, не правда ли?

— Нет.

Голос ее звучал глухо, щеки покрылись бледностью…

— Я… я познакомилась с н

Герминия Цур Мюлен (как Лауренс Г. Десбери). Голубой луч

Глава I. Обед в Бриар-Маноре

Глава II. Джонсон из Скотланд-Ярда

Глава III. О’Киффе — репортер ‘Звезды Свободы’

Читайте также:

Герминия Цур Мюлен
(как Лауренс Г. Десбери).
Голубой луч