Сюлли-Прюдомъ.
Сюлли-Прюдомъ.
Геркулесъ.
Геркулесъ.
Поэма.
Переводъ Н. И. Познякова.
I.
II.
Геркулес, Сюлли-Прюдом, Год: 1888
Время на прочтение: 6 минут(ы)
У Авгія три тысячи быковъ
Въ его хлвахъ огромныхъ содержалось.
Смотря на нихъ, онъ радовался тайно:
Въ нихъ видлъ онъ земное достоянье,
Добытое годами сбереженій.
Но счастію людскому рокъ ревнивый
Становится помхой на пути.
Такъ и тогда.
Вдругъ опустли стны,
Гд царскія стада стояли прежде.
Все то, что ихъ недавно оживляло,—
Все бросилось отъ нихъ бжать въ тревог:
Изъ смрадныхъ лужъ въ конюшняхъ показалась,
Какъ пугало страша людей собою,
Ужасная чума… И вся окрестность,
Уныніемъ томительнымъ, тяжелымъ
Объятая, какъ-будто замерла…
Чернются не тронутыя плугомъ
Поля, кой-гд на нихъ виднлся дернъ,
Пожженный весь палящими лучами,
Которые, какъ стрлы золотыя,
Богъ Аполлонъ металъ на землю съ неба,
Разгнвавшись на то, что освщать
Онъ долженъ былъ достойное лишь мрака…
Межъ тмъ, въ своихъ чертогахъ отъ народа
И ропота мятежнаго укрывшись,
Томился царь мучительною думой
И съ горечью смотрлъ, какъ сыновья
Его, гордясь своею красотою
И силою здоровыхъ, юныхъ мышцъ,
Презрительно о смерти разсуждали
И пиршествамъ безпечно предавались.
Но вразумить ихъ не былъ въ силахъ Авгій
И — ихъ забавъ свидтель безполезный —
Онъ взвшивалъ съ тоской свою корону,
Которая сберечь того не можетъ,
Что грозный бичъ нещадно сокрушаетъ,
И золото, которое ничмъ
Становится, когда земля безплодна…
Такъ время шло.
Однажды царь, услышавъ,
Что постилъ страну его Алкидъ,
Позвалъ его, чтобъ разсказать о гор
Ему своемъ.
— Взгляни,— повдалъ Авгій: —
Какихъ чума намъ бдствій принесла:
Покинуты презрнными руками
Поля мои, и воздухъ зараженный
Сулитъ намъ смерть Когда-бъ ты могъ очистить
Мои хлва, тогда теб въ награду
Я далъ-бы часть десятую изъ всхъ
Моихъ богатствъ.
Тогда великій трижды
И силою, и ростомъ, и душою
Зевеса сынъ спокойно улыбнулся:
— Не одному лишь мн грозитъ опасность,—
Промолвилъ онъ и царскихъ сыновей,
Стоявшихъ тутъ, окинулъ смлымъ взоромъ: —
Мн часть моя принадлежитъ по праву.
А сыновья твои не могутъ разв
Со мной идти? Къ чему имъ оставаться
И отъ своей отказываться доли?
Но старшій, Кресъ, на это возразилъ:
— Я храбръ! Коней я дикихъ укрощаю:
Одинъ лишь я дерзаю доврять
Отъ собственной своей бгущимъ тни
Конямъ и жизнь мою, и колесницу.
Вдоль берега, по самой крутизн.
Надъ пропастью, одинъ лишь я проду.
Нтъ, превзойти меня никто не можетъ
Ни въ ловкости, ни въ удали, ни въ сил.
Но подъ собой привыкъ я ощущать
Лишь твердую, незыблемую почву
И ногъ своихъ топить въ помет грязномъ,
Прельщался презрнною наградой,
Желанія ни мало не имю.
И Ферміосъ такую-жъ рчь повелъ:
— Хоть я не трусъ, но все-же здсь останусь:
Не склоненъ я къ такой задач низкой.
Нтъ, у меня лежитъ къ охот сердце!
Люблю въ лсу я слушать завыванье
Бгущихъ псовъ, когда они по слду
Горячему настичь готовы звря,
Летящихъ стрлъ сверканіе люблю
И кровь, изъ ранъ текущую струями…
Нердко я любуюсь съ наслажденьемъ,
Какъ мечется кабанъ, гонимый псами,
И никогда меня не устрашали
Его клыки… Нтъ, ждетъ иная слава
Меня, а тутъ… тутъ кто-нибудь другой
Пусть роется въ конюшняхъ зачумленныхъ.
Онъ смолкъ. Тогда воскликнулъ третій, Мегасъ:
— О, Геркулесъ! скажи мн, назови,
Кого боюсь, кого могу бояться?
Ломаю я борцамъ сильнйшимъ ребра,
Я ихъ душу въ объятіяхъ неподвижныхъ,
Я верхъ беру въ бгахъ, въ метаньи диска,
Я властелинъ всхъ игръ и состязаній,
Но не такихъ… Когда и кмъ хлва
Возведены въ достоинство арены?..
— Не для того,— сказалъ четвертый, Филій,—
Не для того рожденъ я… Нтъ, я глину
Мсить люблю, леля мысль заботой —
Съ ваяніемъ управиться искусно,
Чтобы проста была округлость формъ
И вышелъ-бы удачно нжный профиль.
Что для меня вс подвиги, богатства?
Ничтожество! Я знаю лишь искусство.
Нтъ, я люблю! я для любви рожденъ!
— Кто побороть не въ силахъ отвращенье,
Тотъ не силенъ ни тломъ, ни душою,—
Имъ Геркулесъ на ихъ слова отвтилъ:—
Но смло я иду въ борьбу со смертью,
Ктобъ ни была она — чума иль левъ,
Иду и васъ не стану звать съ собою,—
Особенно тебя, красавецъ юный,
Дитя любви, другъ нжныхъ очертаній!
Люби всегда и не ходи за мной,—
Ты нуженъ здсь, ты для людей полезенъ:
Во времена убійствъ и грабежа —
Въ т времена, что мы переживаемъ,
Теб дано смягчать сердца людскія…
Останьтесь вс, а я пойду одинъ!
И онъ ушелъ. Они-жъ высокомрно
Изъ зависти во слдъ ему смялись,
И лишь одинъ заплакалъ Филій тихо.
Почувствовавъ приливъ стыда за братьевъ
И за себя, народъ-же оцнилъ,
Какъ подвигъ тотъ великъ былъ и отваженъ,—
И проводилъ онъ шумно Геркулеса.
Хлва, дыша зловоньемъ и заразой
(Подобно тлу мощному Титана,
Гніющему подъ ясною лазурью),
Средь тишины глубокой и зловщей
Стояли. Къ нимъ шаги свои направилъ
Зевеса сынъ. Могучею рукою
Онъ отворилъ ворота и ворвался
Какъ точно въ адъ… И тотчасъ-же паукъ,
Застигнутый врасплохъ въ своемъ жилищ,
Ему глаза нежданно паутиной
Хоть легкою, но плотной застилаетъ.
Но, съ глазъ ее долой стряхнувъ. Алкидъ
Идетъ впередъ, и сразу по колна
Въ болот онъ глубокомъ увязаетъ
Наполненный зловоньемъ дкимъ воздухъ
Его гнететъ и давитъ… Путь ему
Въ густой грязи быковъ издохшихъ горы
Лежащія собою заграждаютъ…
Предъ нимъ ползутъ встревоженные гады…
Онъ чувствуетъ подъ пятками своими,
Какъ кто-то тамъ зловще копошится…
Надъ нимъ свистятъ мышей летучихъ крылья…
И въ воздух стоитъ жужжанье мухъ,
Летающихъ надъ мертвыми тлами…
Нтъ, боле не въ силахъ выносить
Онъ ужасовъ смертельныхъ… Зашатавшись,
Хватается невольно Геркулесъ
За грудь, едва переводя дыханье,
Привыкшее къ прохлад горъ и лса…
Въ вискахъ стучитъ и голова кружится…
Онъ чувствуетъ, какъ мертвенная блдность
Лицо ему мгновенно покрываетъ…
Онъ чувствуетъ, что только мигъ одинъ —
И суждено ему узнать, что значитъ
Безсиліе… Ужасное сознанье!
— Нтъ! вонъ скорй!— онъ вскрикнулъ изступленно
И ринулся къ дверямъ въ порыв мощномъ: —
Священный свтъ! священный воздухъ! вы —
Дары небесъ. Но, вами наслаждаясь,
Не воздаютъ цны вамъ должной люди…
Такъ онъ сказалъ и, полный этихъ мыслей,
Онъ долго шелъ печально и безцльно,
Пока Алфей своимъ теченьемъ шумнымъ
Не пробудилъ его отъ размышленій.
При шум томъ онъ радостно воспрянулъ
И, предъ собой потокъ увидвъ быстрый,
Улыбкою надежды озарился:
Изъ этого потока онъ мечталъ
Гигантское создать сооруженье
— О, гордая рка!— Алкидъ воскликнулъ,—
Тебя послалъ отецъ мой мн на помощь!
Съ твоей волной пускай соединится
Моя рука, и побдимъ мы вмст
Ужасную чуму: я отведу
Тебя къ хлвамъ, а ты волною бурной
Очистишь ихъ…
И принялся, не медля,
За новый трудъ Зевеса мощный сынъ,
Орудіе найдя въ сосдней рощ:
Тамъ выбралъ онъ здоровый, крпкій дубъ
И, обтесавъ поспшно колъ огромный,
Съ нимъ на берегъ Алфея устремился.
Тутъ цлый день палимый зноемъ солнца
Безропотно — безъ жалобы, безъ стона
Трудился онъ, работникъ одинокій,
И лишь тогда, когда надъ нимъ спустилась
Слпая ночь, вкусилъ онъ отдыхъ сладкій
На берегу прохладнаго потока.
За днями дни, смняясь, потянулись
И что ни день — быстрй его работа
Идетъ къ концу. Вотъ новое русло
До самыхъ стнъ конюшенъ распростерлось.
Вотъ ринулся въ него Алфей волною.
За ней во слдъ бжитъ другая, третья,
Четвертая, а тамъ и весь потокъ,
Перемнивъ теченіе внезапно.
По новому руслу стремглавъ несется
И лнится, и стонетъ, и клокочетъ…
Зловщая волна въ ущельи Сциллы
Ревла-ль такъ, какъ волны т ревли?
Теченіемъ своимъ он влекли
Съ собою все, что на пути лежало.
И помогалъ имъ Геркулесъ: руками,
Плечомъ, спиной и даже головою
Проталкивалъ впередъ онъ все, чего
Съ собой унесть не въ силахъ были волны.
Ахъ! были ужъ не т он, что прежде,
Когда неслись по старому руслу:
Нтъ, мутныя и черныя отъ гадовъ,
Отъ падали, отъ грязи и обломковъ.
Он, дойдя до Іонійскихъ водъ,
Тритоновъ тамъ зловоньемъ изумляли.
Такъ дни неслись. Закатъ четыре раза
Смнялъ собой недремлющій восходъ,—
Но наконецъ вода обмыла камни
И унесла заразу изъ страны…