Герцогиня Кингстон, Карнович Евгений Петрович, Год: 1884 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 16 минут(ы)

Евгений Петрович Карнович

Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий

Герцогиня Кингстонъ

I

Въ 1738 году при двор принцессы уэльской, матери будущаго короля великобританскаго, Георга II, явилась осемнадцатилтняя фрейлина миссъ Елизавета Чэдлей, дочь полковника англійской службы, родомъ изъ графства Девонширскаго. Одинъ изъ предковъ ея, храбрый морякъ, участвовалъ въ сраженіи англійскаго флота съ Непобдимою Армадою короля испанскаго Филиппа II. Своею плнительною наружностью, а также острымъ и игривымъ умомъ, она тотчасъ же привлекла къ себ толпу самыхъ восторженныхъ и страстныхъ поклонниковъ. Молва гласила, что во всемъ Соединенномъ королевств не было ни одной двицы, ни одной женщины, которая могла бы не только поспорить, но и равняться красотою съ плнительною Елизаветою Чэдлей. Крестьяне той мстности, въ которой росла миссъ Елизавета, называли ее волшебницей, разсказывая, что красота ея обаятельна до такой степени, что не только домашнія животныя, но и дикіе зври безъ зова приближаются и ласкаются къ ней. Въ числ поклонниковъ этой необыкновенной красавицы, во время пребыванія ея въ Лондон, явился молодой герцогъ Гамильтонъ. Неопытная двушка скоро попала въ сти, разставленныя ей ловкимъ волокитою, и предалась ему со всмъ пыломъ первой любви. Герцогъ воспользовался этимъ и затмъ — какъ нердко водится — не смотря на свои прежнія увренія, общанія и клятвы жениться на ней, обманулъ ее, уклонившись отъ брака съ обольщенной имъ двушкою подъ разными вымышленными имъ предлогами. Впрочемъ, сама миссъ Елизавета, въ краткой своей біографіи, передаетъ исторію первой своей любви нсколько иначе: ей сообщили, что Гамильтонъ влюбился въ другую. Сообщеніе это, быть можетъ, было вымышлено врагами жениха, но молва объ его неврности до того сильно подйствовала на молодую двушку, что она въ письм своемъ къ герцогу отказалась отъ брака съ нимъ, но тмъ не мене она во всю жизнь не могла забыть предмета своей первой сердечной страсти.

Жестоко разочарованная въ первой своей любви, миссъ Елизавета, въ 1744 году, обвнчалась съ влюбившимся въ нее капитаномъ Гервеемъ, братомъ графа Бристоля. Такъ какъ бракъ этотъ былъ совершонъ противъ воли родителей Гервея и миссъ Елизавета не хотла потерять званіе фрейлины при двор принцессы уэльской, то молодая чета сохранила бракъ въ непроницаемой тайн. Связь же Елизаветы съ герцогомъ Гамильтономъ не была никому извстна, а потому самые богатые и знатные женихи Англіи продолжали по прежнему искать руки красавицы и вс удивлялись, почему молоденькая миссъ, не имвшая никакого наслдственнаго состоянія, отказывалась такъ упорно отъ самыхъ блестящихъ предстоявшихъ ей замужествъ. Тайные супруги жили, однако, между собою не слишкомъ ладно. У нихъ начались, съ перваго же дня супружества, размолвки, а потомъ ссоры, вскор обратившіяся въ непримиримую вражду. Миссисъ Елизавета сочла за лучшее разлучиться съ мужемъ и чтобы скрыться, какъ отъ него, такъ и отъ наскучившаго ей лондонскаго общества, отправилась путешествовать по Европ. Во время этого непродолжительнаго, впрочемъ, путешествія, она побывала въ Берлин и Дрезден. Въ столиц Пруссіи король Фридрихъ Великій, а въ столиц Саксоніи курфирстъ и король польскій Августъ III, въ особенности же его жена, оказали миссисъ Гарвей или миссъ Чэдлей чрезвычайное вниманіе. Фридрихъ Великій до такой степени былъ увлеченъ ею, что въ теченіе нсколькихъ лтъ велъ съ нею постоянную переписку. Недостатокъ денежныхъ средствъ принудилъ ее отказаться отъ дальнйшаго путешествія по Европ и она вскор возвратилась въ Англію, но оказалось, что здсь ей невозможно было оставаться. Разгнванный противъ нея мужъ не только что сталъ дурно обращаться съ нею, но и грозилъ ей, что онъ о тайномъ ихъ брак объявитъ принцесс уэльской, подъ покровительствомъ которой состояла Елизавета, считавшаяся по прежнему, какъ незамужняя, въ числ фрейлинъ принцессы. При этой угроз капитанъ встртилъ однако въ своей молодой супруг ловкую и смлую противницу.

Узнавъ, что пасторъ, который внчалъ ее съ Гервеемъ, уже умеръ и что церковныя книги того прихода, гд она внчалась, находились въ рукахъ его преемника, человка доврчиваго и безпечнаго, миссъ Елизавета отправилась къ нему и попросила у него позволенія сдлать въ этихъ книгахъ какую-то пустую справку. Не подозрвая въ такой просьб ничего злонамреннаго, пасторъ охотно разршилъ миссъ Елизавет просмотрть церковныя книги и въ то время, когда пріятельница ея занимала болтливаго пастора интереснымъ для него разговоромъ, сама она вырвала тайкомъ изъ книги ту страницу, на которой былъ запитанъ актъ объ ея брак. Возвратившись домой, она преспокойно объявила мужу, что никакихъ слдовъ ихъ брака не существуетъ, что она считаетъ теперь себя совершенно свободною, что онъ, если желаетъ, можетъ заявить объ ихъ брак и принцесс, и вообще кому угодно, но что онъ никакими доказательствами не подтвердитъ своего заявленія. Къ этому она добавила, что при такихъ условіяхъ онъ, вроятно, согласится отказаться отъ тяжести лежавшихъ на немъ брачныхъ узъ. Гервей, не желавшій дать свободы Елизавет только изъ ненависти къ ней, посл нкотораго колебанія принялъ эту сдлку, тмъ боле, что въ эту пору самъ влюбился въ другую, и такимъ образомъ молодая женщина получила право жить гд и какъ ей вздумается.

Спустя нкоторое время посл того, мистеръ Гервей, по смерти своего старшаго брата, наслдовалъ титулъ графа Бристоля, а вмст съ тмъ получилъ и весьма значительное родовое состояніе. Вскор онъ такъ опасно захворалъ, что не было никакой надежды на его выздоровленіе, и тогда миссъ Елизавета Чэдлей задумала сдлаться формально графинею Бристоль и получить при этомъ вдовью долю изъ имнія умирающаго. Съ этою цлью она начала то въ томъ, то въ другомъ случа заявлять о своемъ тайномъ брак съ капитаномъ Гервеемъ, теперешнимъ графомъ Бристолемъ, и разсказывать, что у нея отъ этого брака есть сынъ. Однако, графъ Бристоль, вопреки всмъ предсказаніямъ и опасеніямъ медиковъ, сталъ поправляться и вскор совершенно выздоровлъ. Онъ узналъ о слухахъ, распускаемыхъ его женою и теперь, въ свою очередь, хотлъ начать процессъ, чтобъ доказать, что тайнаго брака между нимъ и миссъ Елизаветой никогда не существовало. Дло, впрочемъ, приняло иной оборотъ.

Еще въ ту пору, когда миссисъ Елизавета не истребила акта о своемъ брак съ Гервеемъ, она плнила собою стараго богача герцога Кингстона, и когда продлка ея съ больнымъ графомъ Бристолемъ не удалась, то она успла убдить этого старика жениться на ней. Супруги жили, повидимому, весьма ладно, т. е., въ томъ смысл, что старый, добродушный герцогъ былъ въ полной власти у своей бойкой супруги. Онъ умеръ въ 1773 году и по смерти его оказалось завщаніе, по которому все его громадное состояніе, неподлежавшее безусловному наслдованію по родству, должно было перейти безраздльно къ его вдов. Недовольные такимъ посмертнымъ распоряженіемъ герцога родственники его завели съ герцогинею разомъ два процесса — уголовный и гражданскій, обвиняя леди Кингстонъ въ двоебрачіи и оспаривая дйствительность духовнаго завщанія въ ея пользу. Противники ея находили, что завщаніе герцога не могло быть примнено къ ней, какъ къ вдов завщателя, потому что она, какъ вступившая съ нимъ въ бракъ при жизни перваго мужа, графа Бристоля, не можетъ быть признана законною женою герцога Кингстона. Оказалось, однако, что завщаніе стараго богача было составлено очень ловко: онъ отказывалъ свое состояніе не графин Бристоль, не герцогин Кингстонъ, а просто миссъ Елизавет Чэдлей, тождественность которой съ лицомъ, имвшимъ право получить посл него наслдство, никакъ невозможно было оспаривать. Какъ бы то ни было, но уголовный процесъ грозилъ герцогин страшною опасностью: судъ могъ выкопать изъ-подъ спуда старинный англійскій, не отмненный еще въ ту пору, законъ, въ силу котораго ей за двоебрачіе грозила смертная казнь. Въ самомъ же снисходительномъ случа, ей, какъ двумужниц, слдовало наложить чрезъ палача публично клеймо на лвой рук, выжегши его раскаленнымъ желзомъ, и приговорить ее къ продолжительному тюремному заключенію. Избавиться отъ такого приговора было слишкомъ трудно, такъ какъ совершеніе брака ея съ Гервеемъ было доказано ея служанкою, которая была одною изъ присутствовавшихъ при брак свидтельницъ. Противникамъ герцогини удалось выиграть затянный ими уголовный процессъ, такъ какъ миссъ Елизавета Чэдлей была признана законною женою капитана Гервея, носившаго потомъ титулъ графа Бристоль, а потому второй ея бракъ, съ герцогомъ Кингстономъ, какъ заключенный при жизни перваго мужа, былъ объявленъ недйствительнымъ, при чемъ, однако, въ виду разныхъ уменьшающихъ вину обстоятельствъ, она была освобождена отъ всякаго наказанія и только, по приговору суда, была лишена неправильно присвоеннаго ею себ титула герцогини Кингстонъ.

По поводу суда надъ герцогиней Кингстонъ, въ ‘С.-Петербургскихъ Вдомостяхъ’, отъ 23-го апрля 1776 года, сообщалось изъ Лондона слдующее: ‘Вчера кончился судъ надъ герцогинею Кингстонъ. Она говорила въ защищеніе себя рчь, продолжавшуюся цлый часъ и по окончаніи оной была поражена обморокомъ. Посл того судьи разсуждали, слдуетъ ли избавить ее отъ наложенія клейма, такъ какъ отъ такого наказанія освобождены духовные и благородные. Напослдокъ, — разсказываютъ ‘С.-Петербургскія Вдомости’, — удостоена она сего преимущества, однакожъ съ тою оговоркою, что ежели она впредь то же самое преступленіе сдлаетъ, то право сіе не послужитъ ей въ защиту. Посл того лордъ-канцлеръ объявилъ ей, что ей не будетъ учинено никакого тлеснаго наказанія, но что, какъ онъ думаетъ, изобличеніе собственной совсти замнитъ жестокость того наказанія, и что она отнын будетъ называться графинею Бристольскою. Въ заключеніе лордъ-канцлеръ переломилъ свой блый жезлъ въ знакъ уничтоженія брачнаго союза между миссъ Елизаветою Чэдлей и герцогомъ Кингстономъ’. Неизвстно, впрочемъ, почему та часть судебнаго приговора, которая гласила о лишеніи Елизаветы герцогскаго титула и фамиліи Кингстонъ, не была приведена въ исполненіе, такъ какъ Елизавета всюду, а между прочимъ и въ Россіи, продолжала пользоваться во всхъ оффиціальныхъ актахъ титуломъ герцогини Кингстонъ, безъ всякаго возраженія со стороны англійскаго правительства. Сама она такой благопріятный для нея исходъ дла объясняетъ неяснымъ изложеніемъ постановленнаго о ней приговора. Несмотря на неблагопріятный исходъ уголовнаго процесса, въ силу завщанія покойнаго герцога, все его громадное состояніе было признано безспорно собственностію Елизаветы, и она, сдлавшись одною изъ богатйшихъ женщинъ въ цлой Европ, не замедлила показать свое богатство въ Петербург.

Герцогиня Кингстонъ. Съ современнаго гравированнаго портрета.

Около той поры повсюду уже гремла слава императрицы Екатерины II: объ ней начали говорить въ Европ какъ о великой государын и о необыкновенной женщин. Герцогиня Кингстонъ увлеклась этой молвою и задумала не только обратить ‘на себя вниманіе прославляемой русской царицы, но если возможно, то и пріобрсти ея особое расположеніе. Герцогиня Кингстонъ, обезславленная въ Англіи уголовнымъ процессомъ, при которомъ раскрылось въ печальномъ свт все ея прошлое, надялась, что ласковый пріемъ, встрченный ею при двор императрицы Екатерины, возстановитъ въ общественномъ мнніи англичанъ ея репутацію, и она повела дло такъ, чтобъ прежде поздки въ Петербургъ заручиться вниманіемъ Екатерины.

Въ числ разныхъ рдкихъ и драгоцнныхъ предметовъ, доставшихся герцогин по завщанію втораго ея мужа, было множество картинъ, писанныхъ знаменитйшими европейскими художниками, и герцогиня черезъ русскаго посланника въ Лондон изъявила желаніе передать эти картины, какъ дань своего глубочайшаго и безпредльнаго уваженія, въ собственность императрицы, съ тмъ, чтобъ выборъ изъ этихъ картинъ былъ произведенъ по непосредственному личному усмотрнію Екатерины. По поводу этого, велась продолжительная дипломатическая переписка между русскимъ посломъ въ Лондон и канцлеромъ императрицы. По всей вроятности, недобрая молва о герцогин длала разршеніе вопроса о такомъ съ ея стороны подарк чрезвычайно щекотливымъ. Между тмъ, герцогиня вступила въ переписку съ нкоторыми лицами, имвшими вліяніе при двор императрицы, прося ихъ оказать ей содйствіе для исполненія ея намреній. Картинная галлерея герцогини Кингстонъ пользовалась громкою извстностію не только въ Англіи, но и во всей Европ, а императриц очень хотлось имть въ своемъ дворц замчательныя произведенія живописи, потому она и ршилась принять предложеніе, сдланное ей герцогиней въ такой почтительной форм.

Получивъ изъ Петербурга увдомленіе о согласіи императрицы, герцогиня Кингстонъ отправила изъ Англіи въ Россію корабль, нагруженный картинами, выбранными изъ галлереи ея покойнаго мужа. Неизвстно, какія именно изъ нихъ отобрала для себя императрица Екатерина и гд он нын находятся, но надобно полагать, что государыня осталась весьма довольна присланнымъ ей изъ-за моря подаркомъ, такъ какъ она за него благодарила герцогиню, черезъ своего посланника въ Лондон, въ самыхъ благосклонныхъ и лестныхъ выраженіяхъ. Посл этого, леди Кингстонъ могла уже съ достаточною увренностію разсчитывать на радушный пріемъ со стороны императрицы, и вотъ она стала готовиться къ поздк въ Петербургъ и собственно для этого заказала великолпную яхту.

Въ то время, когда герцогиня собиралась отправиться въ Балтійское море, Англія вступила въ вооруженную борьбу съ отложившимися отъ нея сверо-американскими колоніями. Леди Кингстонъ опасалась, что вслдствіе этого и въ европейскихъ моряхъ можетъ возгорться война и что жертвою этой войны можетъ сдлаться ея яхта, если будетъ захвачена сверо-американскими крейсерами, появленія которыхъ со дня на день ожидали у береговъ Англіи. Въ виду этого, герцогиня обратилась къ французскому морскому министру съ просьбою о позволеніи поднять на ея яхт французскій коммерческій флагъ, какъ нейтральный. Позволеніе это ей было дано безъ всякихъ затрудненій и, благодаря хорошей погод и легкому попутному втру, плаваніе герцогини Кингстонъ кончилось благополучно и яхта ея остановилась на Нев, не въ дальнемъ разстояніи отъ Зимняго дворца.

II.

Появленіе леди Кингстонъ возбудило въ Петербург громкій говоръ и общее вниманіе. Вс ‘знатныя обоего пола’ персоны спшили, по приглашенію герцогини, осматривать ея яхту, отличавшуюся необыкновенною роскошью и изяществомъ отдлки, а также и всевозможными удобствами и приспособленіями для морскихъ путешествій. Толпы любопытнаго народа собирались на набережной Невы, чтобъ хотя издали поглазть на прибывшую изъ-за моря яхту, о которой въ город ходила молва, какъ о какомъ-то невиданномъ еще здсь чуд. Герцогиня, принимая на яхт постителей и постительницъ, длавшихъ или отдававшихъ ей визиты, разсказывала каждому и каждой изъ нихъ, что она ршилась предпринять такое дальнее и небезопасное путешествіе, сопряженное съ громадными издержками, единственно для того, чтобы хоть разъ въ жизни взглянуть на великую монархиню, славою которой наполнена вся вселенная. Такія рчи герцогини доходили до Екатерины и славолюбивой государын были пріятны восторженные о ней отзывы богатой и знатной иностранки, пользовавшейся дружбою Фридриха Великаго и не имвшей, невидимому, никакой надобности заискивать для себя расположенія со стороны русской государыни и императорскаго двора. Предрасположенная этимъ въ пользу леди Кингстонъ Екатерина принимала знаменитую путешественницу чрезвычайно привтливо. Русскіе вельможи и разныя барыни усердно слдовали въ этомъ случа примру, поданному имъ свыше. Вс они, наперерывъ другъ передъ другомъ, желали представиться герцогин и старались обратить на себя ея особенное вниманіе. Они безпрестанно, приглашали ее къ себ въ гости, устроивая въ честь ея блестящіе праздники. На эти почтительныя и любезныя приглашенія герцогиня отвчала тмъ, что, въ свою очередь, давала на яхт обды и балы. Обходясь со всми съ чрезвычайной любезностью, леди Кингстонъ заискивала между тмъ расположеніе тхъ изъ вельможъ, которые имли въ ту пору особенное значеніе при двор и пользовались въ обществ большимъ вліяніемъ, и вскор герцогиня сдлалась самою желанною и самою видною гостьею тогдашняго высшаго круга въ Петербург. Въ торжественныхъ случаяхъ и на дворцовыхъ выходахъ она являлась съ осыпанною драгоцнными камнями герцогскою короною на голов, слдуя въ этомъ случа существовавшему тогда и до нын существующему среди англійскихъ дамъ обычаю — надвать, вмсто модныхъ головныхъ уборовъ, геральдическія короны, соотвтствующія титуламъ ихъ мужей. Въ Петербург считали герцогиню Кингстонъ владтельною особою, говорили, что сна близкая родственница королевскому дому и пускали въ ходъ баснословные разсказы объ ея несмтныхъ богатствахъ и безцнныхъ сокровищахъ, а въ оффиціальныхъ русскихъ актахъ давали ей титулъ не только свтлости, но и высочества. Императрица приказала отвести для леди Кингстонъ одинъ изъ самыхъ лучшихъ домовъ въ Петербург, а когда сильная буря повредила стоявшую на якор, на Нев, яхту герцогини, то императрица простерла свою любезность къ гость до того, что распорядилась, безъ вдома ея, произвести исправленіе яхты на казенный счетъ. Вообще герцогин жилось въ Петербург отлично, гд она, по словамъ русской поговорки, каталась какъ сыръ въ масл: вс угождали ей, вс разсыпались передъ ней въ учтивости и любезностяхъ и ей недоставало только сердечныхъ побдъ, но пора такихъ побдъ для нея миновала: ей въ эту пору шелъ уже пятьдесятъ седьмой годъ, тмъ не мене вс находили, что герцогиня была красивая для своихъ лтъ дама и чрезвычайно представительная персона.

Надобно предполагать, что леди Кингстонъ, — не пользовавшейся, не смотря на громадныя богатства и громкій герцогскій, правда, отнятый у ней по суду, титулъ, — никакимъ значеніемъ среди слишкомъ щепетильнаго аристократическаго общества въ Англіи, чрезвычайно польстила та встрча, какая была оказана ей въ Петербург, гд обращали постоянное на нее вниманіе и выражали ей уваженіе и государыня, и дворъ, и все общество, и гд даже народъ, при встрч съ нею на улицахъ, снималъ шапки передъ нею, какъ передъ владтельной особой. Прельщаемая всмъ этимъ и въ то же время сильно оскорбленная пренебреженіемъ, какое ей — вслдствіе полученныхъ изъ Лондона инструкцій — оказывалъ англійскій посолъ, находившійся въ Петербург, леди Кингстонъ стала подумывать о томъ, чтобы разстаться съ своей непривтливой родиной и поселиться на всю жизнь въ гостепріимной Россіи. Въ особенности ей желательно было получить званіе статсъ-дамы при императриц Екатерин, такъ какъ званіе это, даваемое государынею съ большою разборчивостію, должно было возвысить ее въ общественномъ мнніи и если не окончательно уничтожить, то все же, по крайней мр, хоть нсколько ослабить ту оскорбительную молву, которая на счетъ ея была распространена въ Англіи по поводу ея уголовнаго процесса. Сама герцогиня писала о себ, что она, — имя которой гремло по всей Европ, — сдлалась жертвою клеветы и ложныхъ слуховъ.

Когда герцогиня заявила боле близкимъ къ ней лицамъ о своемъ желаніи сдлаться статсъ-дамой русскаго двора, то лица эти замтили, что ей, какъ иностранк, прежде чмъ пустить въ ходъ подобную просьбу, необходимо пріобрсти недвиживое имніе въ Россіи. При своихъ громадныхъ денежныхъ средствахъ, она не затруднилась нисколько сдлать подобное пріобртеніе и, черезъ нсколько недль, купила на свое имя въ Эстляндіи у барона Фитингофа имніе, за которое заплатила семьдесятъ четыре тысячи тогдашнихъ серебряныхъ рублей. Имніе это, по родовой ея фамиліи Чэдлей, было названо Чэдлейскими или Чудлейскими мызами. Сдлавшись такимъ образомъ владлицею, судя по цн, довольно значительнаго имнія въ Россіи, леди Кингстонъ начала разными путями стараться о томъ, чтобы на плеч ея явился осыпанный брилліантами портретъ императрицы, какъ знакъ высокаго придворнаго званія, которое ей такъ хотлось получить. Не смотря, однако, на то расположеніе, какое постоянно оказывала государыня своей гость, Екатерина, по своимъ личнымъ соображеніямъ, отклонила домогательства герцогини подъ тмъ благовиднымъ и нисколько не оскорбительнымъ для леди Кингстонъ предлогомъ, что, по принятымъ ею правиламъ, званіе статсъ-дамы не предоставляется никогда иностранкамъ не смотря на особенную благосклонность и уваженіе государыни къ ихъ знатности и персональнымъ достоинствамъ.

Разочарованная въ своихъ суетныхъ ожиданіяхъ, леди Кингстонъ приняла отказъ императрицы съ крайнимъ огор-ченіемъ. Въ добавокъ къ этой неудач, оказалось, что купленное ею имніе въ дйствительности далеко не стоило той суммы, какая была за него заплачена, и что изъ него трудно было сдлать какое либо хозяйственное употребленіе, такъ какъ въ немъ можно было только рубить лсъ, да ловить рыбу. Тогда одинъ прожектеръ предложилъ герцогин устроить въ Чудлейскихъ мызахъ винный заводъ, увривъ ее, что она съ этого завода будетъ получать огромные доходы, въ которыхъ, надобно сказать кстати, при богатств, оставленномъ ей покойнымъ герцогомъ, она вовсе не нуждалась. Тмъ не мене, ей полюбилась эта мысль и она приняла сдланное ей предложеніе, и вотъ графиня-герцогиня, пэресса Великобританіи по обоимъ мужьямъ, блестящая и чествуемая всми гостья императрицы, желавшая занять при двор ея такое высокое положеніе, обратилась вдругъ ни съ того, ни съ сего — въ содержательницу виннаго завода! Поручивъ это новое промышленное заведеніе надзору и управленію какого-то англійскаго плотника, служившаго на ея яхт, герцогиня, — хотя разставшаяся съ императрицею самымъ дружественнымъ образомъ, но въ душ недовольная испытанною ею неудачею — отправилась на своей яхт изъ Петербурга во Францію и высадилась въ приморскомъ город Калэ.

Жители этого города встртили леди Кингстонъ съ необыкновенною торжественностью. Толпа народа поджидала на берегу пролива появленіе ея яхты, при выход ея на пристань, молодыя двушки, разодтыя по праздничному, поднесли ей цвты, и она, при радостныхъ крикахъ населенія, вступила въ приготовленный для нея отель, гд ее ожидали представителя города и роскошный завтракъ. Такая общественная демонстрація, по случаю прізда леди Кингстонъ въ Калэ, объясняется тмъ, что агенты ея пустили слухъ, будто бы герцогиня намрена навсегда поселиться въ этомъ город и употребить свои громадныя средства въ пользу его жителей, учреждая на свой счетъ воспитательныя, учебныя и разныя благотворительныя заведенія. На слдующій день къ ней начали являться съ визитами знаменитые горожане, поздравляя ее съ благополучнымъ прибытіемъ въ ихъ городъ и благодаря герцогиню за оказанную ему ею честь. Умалчивая, конечно. о своемъ водочномъ завод, такъ нежданно-негаданно устроенномъ въ Россіи, герцогиня передъ явившимися къ ней постителями пускалась въ пространные разсказы о своемъ пребываніи въ Петербург, восхищалась имъ и съ восторгомъ передавала о той привтливой и почетной встрч, какая была оказана ей и со стороны императрицы Екатерины, и со стороны всхъ русскихъ вельможъ и ихъ семействъ, и о томъ вниманіи, какое выказывалъ ей даже простой народъ. Въ этихъ разсказахъ упоминалось и объ обширныхъ пріобртенныхъ герцогинею въ Россіи помстьяхъ или владніяхъ, обитатели которыхъ сдлались ея врноподданными и, являясь передъ нею, не смли иначе приблизиться къ пей, какъ поклонившись нсколько разъ въ землю и поцловавъ раболпно край ея одежды. Она хвалилась необыкновеннымъ расположеніемъ къ ней императрицы, съ которой — по словамъ герцогини — она свела самую тсную дружбу и которая считала скучно проведеннымъ день, если она не была вмст съ леди Кингстонъ. Герцогиня разсказывала и о блистательномъ празднеств, устроенномъ ею въ честь императрицы. На этомъ празднеств, затмившемъ все, что до того времени было видано въ Петербург, находилось одной только прислуги сто сорокъ человкъ. Жители и жительницы Калэ слушали вс эти разсказы развсивъ уши, а англичане, которые прізжали въ этотъ городъ и бывали у герцогини, возвращаясь въ Англію, не только повторяли разсказы, слышанные ими отъ леди Кингстонъ, но еще и добавляли ихъ своими собственными прикрасами, такъ что вскор во всей Англіи заговорили о той необыкновенной благосклонности, какую удалось англійской леди пріобрсти у славной и могущественной русской государыни.

III.

Не смотря на почетъ, оказанный герцогин жителями Калэ, однообразная тамъ жизнь скоро прискучила леди, которая, впрочемъ, до нкоторой степени, оправдала ожиданія мстнаго населенія своими человколюбивыми пожертвованіями на общественную пользу и разнаго рода благодяніями, оказанными ею частнымъ лицамъ. Хотя постоянство не было принадлежностью характера герцогини, которая обыкновенно говорила, что она опротивла бы самой себ, если бы боле часу оставалась въ одномъ и томъ же расположеніи духа, но, тмъ не мене, мысль о сближеніи съ императрицею Екатериною и о появленіи при ея двор въ блестящемъ положеніи не покидала леди Кингстонъ, не смотря даже на однажды уже испытанную неудачу. Ей думалось также, что ея владнія, не приносившія никакого ей пока дохода ни сами по себ, ни отъ находившагося въ нихъ водочнаго завода, заслуживаютъ того, чтобы еще разъ лично осмотрть ихъ и узнать на мст о причин ихъ неудовлетворительнаго состоянія. При разсмотрніи отчетовъ, присланныхъ герцогин отъ управляющаго ея эстляндскимъ имніемъ, ей пришло въ голову, что имніе это будетъ совершенно въ иномъ положеніи, если ввести тамъ систему сельскаго хозяйства, усвоенную въ Англіи, что тогда имніе это сдлается образцовымъ во всей Россіи, а владтельница его пріобртетъ себ громкую и почетную извстность. Кром этого эстляндскаго имнія, у герцогини были уже въ ту пору великолпный домъ въ Петербург и значительные участки земли подъ столицей. И честолюбивыя стремленія, и хозяйственныя соображенія побудили герцогиню снова предпринять, въ 1782 году, путешествіе въ Россію, но на этотъ разъ она похала туда сухимъ путемъ, а не моремъ, въ сопровожденіи многочисленной свиты.

Герцогиня отправилась въ Петербургъ черезъ Германію и Австрію, съ тмъ, чтобы, прохавъ черезъ Эстляндію и осмотрвъ тамъ свои помстья, провести нкоторое время въ полюбившемся ей Петербург. Къ этому времени она успла свести близкое знакомство съ княземъ Потемкинымъ и надялась на его предстательство у императрицы въ ея пользу.

Посл побывки герцогини при блестящемъ двор Екатерины, дворы тогдашнихъ нмецкихъ мелкихъ владтелей казались ей уже такими ничтожными, что на нихъ не стоило обращать никакого вниманія, хотя тамъ путешествующую съ богатой обстановкой англійскую герцогиню готовы были встртить съ особымъ почетомъ. Она быстро миновала Германію и пріхала въ Вну, гд ее поразила роскошь тамошнихъ вельможъ-богачей и гд она была принята императоромъ Іосифомъ II не особенно благосклонно. Изъ Вны герцогиня написала письмо къ одному изъ сильнйшихъ въ ту пору литовско-польскихъ магнатовъ, князю Карлу Радзивиллу, извщая его, что она намрена побывать у него въ гостяхъ. Князь Карлъ Радзивиллъ жилъ не въ ладахъ съ королемъ польскимъ, Станиславомъ Понятовскимъ, а слдовательно, и съ императрицею Екатериною, покровительствовавшею посаженному ею на польскій престолъ Понятовскому. Съ Радзивилломъ герцогиня познакомилась въ Рим въ то время, когда онъ, изгнанный изъ отечества, готовился выставить противъ Екатерины извстную самозванку княжну Елисавету Тараканову, выдавая ее за дочь императрицы Елисаветы Петровны отъ тайнаго брака съ графомъ Алексемъ Григорьевичемъ Разумовскимъ. Изъ свдній, сохранившихся о герцогин Кингстонъ, нельзя, впрочемъ, заключить, чтобы она участвовала въ козняхъ Радзивилла.

Герцогиня была также очень близка и съ другого личностію, подготовлявшею смуты въ Россіи, съ однимъ изъ весьма извстныхъ въ прошломъ столтіи авантюристовъ — Стефаномъ Зановичемъ, который странствовалъ по Европ подъ разными именами, а въ 1773 году пытался въ Черногоріи выдать себя за покойнаго императора Петра III. Не успвъ въ своемъ дерзкомъ намреніи, Зановичъ выбрался изъ Черногоріи и жилъ въ Польш, принявъ фамилію Бартъ, которую съ графскимъ титуломъ носила и герцогиня Кингстонъ по купленному ею въ курфиршеств баварскомъ имнію Проживая въ Польш, Зановичъ сблизился съ тамошними магнатами въ особенности съ княземъ Карломъ Радзивилломъ, съ которымъ онъ также познакомился въ Рим предъ появленіемъ Таракановой и, по всей вроятности, былъ въ этомъ случа дятельнымъ пособникомъ Радзивилла, какъ уже самъ пускавшійся въ самозванство. При первомъ знакомств съ герцогиней, Зановичъ, явившійся къ ней въ богатомъ албанскомъ костюм, разшитомъ золотомъ и украшенномъ брилліантами, выдалъ себя ей за потомка древнихъ владтельныхъ князей Албаніи. Она была увлечена его смлымъ умомъ и чрезвычайною находчивостію, длала ему драгоцнные подарки. По словамъ самой леди Кингстонъ, Зановичъ былъ ‘лучшимъ изъ всхъ Божіихъ созданій’ и до того плнилъ герцогиню, что заставилъ ее забыть Гамильтона. Встрчается извстіе, что она хотла выйти за него замужъ. Изъ сохранившихся объ этомъ Стефан Занович біографическихъ извстій трудно сказать не былъ ли онъ изъ числа тхъ братьевъ графовъ Зановичей, которые, поселившись въ Шклов, у извстнаго любимца Екатерины и игрока Зорича, были признаны виновными въ поддлк ассигнацій, и посл нсколькихъ лтъ заключенія въ Шлиссельбургской крпости, были посажены на корабль въ Архангельск и отправлены оттуда за границу.

Зановичъ, о которомъ идетъ рчь, родился въ 17 52 году въ Албаніи, близь ея границъ съ Черногоріей. Отецъ его, Антоній Зановичъ, переселился въ 1760 году въ Венецію, гд нажилъ большое состояніе, торгуя туфлями восточной выдлки. Въ Венеціи выросли его сыновья, получившіе въ послдствіи хорошее образованіе въ Падуанскомъ университет. Въ 1770 году Стефанъ Зановичъ и братъ его Премиславъ отправились путешествовать по Италіи и, встртивъ во время этого путешествія какого-то молодаго богача англинанина, обыграли его шулерскимъ образомъ на 90,000 фунтовъ стерлинговъ. Родители проигравшагося юноши не захотли платить Зановичамъ такой громадный карточный долгъ. По жалоб ихъ возникло уголовное дло, кончившееся тмъ, что братья Зановичи, какъ игроки-мошенники, были высланы изъ великаго герцогства Тосканскаго съ запрещеніемъ появляться туда когда либо. Посл этого Зановичи, гоняясь за счастьемъ на игорныхъ столахъ, странствовали, въ 1770 и 1771 годахъ, по Франціи, Англіи и Италіи, а въ 1773 году братья разстались, такъ какъ старшій изъ нихъ, Стефанъ, отправился въ Черногорію и тамъ, какъ мы уже сказали, пытался выдать себя за императора Петра III. Въ 17 7 6 году онъ странствовалъ по Германіи подъ именемъ Беллини, Балбидсона, Чарновича и графа Кастріота-Албанскаго. Въ это время, неизвстно для какихъ именно цлей, онъ получалъ весьма значительныя суммы отъ польскихъ конфедератовъ, старавшихся побудить Турцію къ новой войн съ Россіею. Въ 1783 году Стефанъ Зановичъ появился въ Амстердам подъ именемъ Царабладаса, но тамъ за долги былъ посаженъ въ тюрьму, поляки выкупили его изъ тюремнаго заключенія и тогда онъ, подъ именемъ князя Зановича-Албанскаго, началъ принимать дятельное участіе въ возстаніи Голландіи противъ императора Іосифа II. Инсургенты щедро снабжали его деньгами, а онъ общалъ имъ подбить черногорцевъ къ нападенію на австрійскія владнія. Вскор, однако, надъ нимъ разразилась бда: по заявленію турецкаго посланника изъ Вны въ Амстердамъ, онъ былъ заподозрнъ въ самозванств и посаженъ въ тюрьму, его обвиняли въ мошенничеств и обманахъ и ему готовилась слишкомъ печальная будущность, когда, 25 мая 1785 года, онъ былъ найденъ въ тюрьм мертвымъ на своей койк: оказалось, что онъ какимъ-то острымъ орудіемъ перерзалъ себ жилу на лвой рук. По разсказу герцогини Кингстонъ, Зановичъ умеръ принявъ ядъ, находившійся у него въ перстн. Передъ смертью онъ написалъ герцогин письмо, въ которомъ сознавался, что онъ жилъ подъ чужими именами, и что онъ былъ вовсе не то лицо, за котораго его принимали. Къ чести голландскаго правительства надобно сказать, что это письмо не было распечатано, но во всей неприкосновенности было доставлено по адресу. Какъ самоубійца, Зановичъ былъ преданъ позорному погребенію безъ совершенія надъ его тломъ похоронныхъ христіанскихъ обрядовъ. Такія свднія о Стефан Занович сообщаетъ авторъ книжки подъ заглавіемъ ‘Histoire de la vie et des aventures de la duchesse de Kingston’. По всей однако вроятности, онъ смшиваетъ Стефана Зановича съ другимъ самозванцемъ, Степаномъ Малымъ, родомъ изъ Крайны, который въ 1769 году господствовалъ въ Черногоріи. Подъ видомъ лекаря онъ, пройдя всю Черную Гору, провозгласилъ себя въ Майн всенародно императоромъ Петромъ III, низверженнымъ съ престола. Черногорцы поврили ему, признали его своимъ правителемъ и, не смотря на его деспотизмъ, не выдали его ни русскимъ, ни туркамъ, съ которыми вели изъ

Евгений Петрович Карнович

Замечательные и загадочные личности XVIII и XIX столетий

Герцогиня Кингстонъ

I

II.

III.

Читайте также: