Д. И. Писарев
‘Фрегат ‘Паллада’. Очерки путешествия Ивана Гончарова в двух томах’. СПб. 1858 года.
(Ц. 3 р. 50 к., с пер. 4 р. 50 к.)
‘Рассвет’, No 2, 1858
‘Фрегат ‘Паллада’. Очерки путешествия Ивана Гончарова в двух томах’. Спб. 1858 года., Писарев Дмитрий Иванович, Год: 1885
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Очерки путешествия г. Гончарова составляют существенно важное приобретение для нашей литературы, и мы считаем долгом обратить на них внимание наших читательниц. Не принимая на себя серьезной и трудной обязанности критика, мы только укажем на главные красоты этого произведения и постараемся поставить наших читательниц на ту точку зрения, с которой должно смотреть на ‘Очерки путешествия’. Отправившись в кругосветное путешествие в конце 1852 года, г. Гончаров в письмах к своим петербургским друзьям делился с ними путевыми впечатлениями, письма эти печатались в разных журналах и в прошлом году собраны и изданы отдельною книгой под заглавием: ‘Фрегат ‘Паллада». Целью путешествия была Япония, с которою наше правительство желало заключить торговый трактат, путь лежал из Балтийского и Немецкого моря по Атлантическому океану мимо западных берегов Африки, через мыс Доброй Надежды к южным оконечностям Азии, а оттуда к Северу, по Восточному океану, вдоль берегов Китая в Нагасаки, единственную японскую гавань, открытую для европейцев. Из Японии фрегат пошел к берегам Сибири, и г. Гончаров через Сибирь сухим путем возвратился в Петербург. В этом путешествии г. Гончаров видел три океана — Атлантический, Индейский и Тихий, два раза переходил через экватор и тропики и наблюдал вблизи природу, жителей южной Африки, южных и восточных берегов Азии и азиятских островов, рассеянных по Восточному океану. Он видел много любопытного, много замечательного, но, несмотря на это, интерес описываемых предметов, содержание, стоит на втором плане и уступает самому описанию. На книгу г. Гончарова должно смотреть не как на путешествие, но как на чисто художественное произведение. От путешественника мы требуем подробных и полных сведений о стране и ее обитателях, требуем статистических, исторических и этнографических данных, путешественник должен изучить свой предмет, и количество сделанных им наблюдений и сообщенных сведений определяет достоинства его труда. От рассказа путешественника мы можем требовать только ясности и последовательности. В путевых очерках г. Гончарова должны мы искать достоинств другого рода. Заключая в себе результаты личных впечатлений, выражая собою то, что передумал и перечувствовал художник, они представляют чисто литературные, эстетические красоты, в них мало научных данных, в них нет новых исследований, нет даже подробного описания земель и городов, которые видел г. Гончаров, вместо всего этого читатель находит ряд картин, набросанных смелою кистью, поражающих своею свежестью, законченностью и оригинальностью. В этих картинах воспроизведена природа в самых разнообразных своих видоизменениях, в них схвачены разнородные типы, представители различных национальностей, тонкая наблюдательность автора успела выбрать характеристические черты, творческий талант его соединил эти черты в одно целое, создал их них стройные живые образы. Описание неодушевленной природы и наблюдение над отдельными личностями и целыми народами составляют два главные сюжета путевых заметок г. Гончарова. Эти две стороны неразлучны между собою в самом ходе сочинения и часто сливаются в общей картине, в которой внешняя природа служит обстановкою для человека или человек дополняет собою общее впечатление, произведенное внешнею природой. Несмотря на тесную связь их между собою, мы позволим себе для большей ясности рассмотреть отдельно каждую из этих сторон. При описаниях величественных явлений природы как-то невольно, естественно изменяется общий тон рассказа: хладнокровный, добродушно веселый, слегка насмешливый юмор, возбужденный окружающими людьми и забавными сценами морской жизни, исчезает, поэт безраздельно отдается обаятельному впечатлению, для него наступает торжественная минута внутренней тишины, спокойного благоговения, он не анализирует, не дробит общего впечатления, не старается даже определить его, он только смотрит, думает, чувствует и создает стройную, прекрасную картину, в которой отражаются и его думы, и его чувства. В подобных сценах природы нет места анализу, спокойно восторженное состояние поэта устраняет холодный, критический взгляд наблюдателя. При изображении людей, при воспроизведении их характеров в живых эпизодах обнаруживается другая сторона творческого таланта г. Гончарова: автор подмечает тончайшие особенности различных национальностей, показывает их читателю в двух-трех метко выбранных случаях вседневной жизни, группирует эти особенности и определяет ими народный характер, все это делается как бы само собою, без труда и натяжки. Автор рассказывает самые простые эпизоды своего путешествия, рассказывает их, по-видимому, без всякой задней мысли, безо всякой заранее обдуманной цели, но вглядитесь в эти эпизоды: в каждом из них вы увидите какую-нибудь мелкую, едва заметную, но характеристическую черту, прочтя несколько таких эпизодов, вы замечаете, что нечувствительно познакомились с духом и складом ума известного народа. Англичане, голландцы, индейцы, китайцы, ликейцы, корейцы и особенно японцы доставляли автору материалы для наблюдений, все они являются с своею оригинальною физиогномиею, с своим личным, отчетливо обработанным характером. Даже жители крайнего востока Азии, китайцы, корейцы, ликейцы и японцы — народы родственные, близкие между собою по происхождению, резко разграничены, между ними есть много общего, есть семейное сходство, но каждый из них сохранил у г. Гончарова свою оригинальность, каждый имеет свои отличительные свойства. Очерчивая типы целых национальностей, автор в то же время оттеняет характеры отдельных личностей. Японские переводчики и сановники, посещавшие фрегат в нагасакской гавани, выведены таким образом в дневнике путевых впечатлений: все они представляют тип японца, но каждая отдельная личность живет своею жизнью, имеет свои личные общечеловеческие свойства и, сохраняя национальную физиогномию, резко отличается от своих единоплеменников. Богатый материал для наблюдений давал автору экипаж фрегата, большая часть офицеров и матросов играют важную роль в путевых заметках, представляя собою различные видоизменения русского народного характера. Столкновение этих чисто русских типов с англичанами, с японцами, с малайцами и т.д. представляет любопытное явление и дает место многим занимательным эпизодам, в которых автор обнаруживает в полной силе свое знание русского человека. Не приводим здесь никакого отрывка, потому что подобные эпизоды могут быть совершенно понятны, могут произвести свое полное впечатление только в связи между собою, когда уже знакомы и общий тон рассказа, и характеры отдельных действующих лиц. ‘Фрегат ‘Паллада» состоит, как мы уже заметили, из писем, писанных для друзей и сначала не предназначавшихся для печати. Это обстоятельство придает путевым заметкам особенный характер задушевной теплоты и дружеской откровенности: г. Гончаров постоянно говорит о себе, о своих впечатлениях, о своем расположении духа, о влиянии внешней обстановки на его здоровье и духовную деятельность, личность автора не скрывается за описываемыми предметами, читатель не теряет ее из виду и коротко знакомится с нею к концу путевых заметок. Путешествие г. Гончарова по неизмеримым равнинам, болотам и тундрам Сибири, путешествие, в котором он почти исключительно говорит о своих лишениях и путевых страданиях, всего более содействует этому сближению читателя с автором. Эта часть путешествия, сверх того, дает самые занимательные подробности об обширном крае, любопытном во всех отношениях, составляющем часть нашего отечества и почти неизвестном большинству читателей.