Николай Александрович БЕРДЯЕВ
Николай Александрович БЕРДЯЕВ
ФР. ИОДЛЬ. ИСТОРИЯ ЭТИКИ В НОВОЙ ФИЛОСОФИИ.
Второй том
(‘Мир Божй’, 1898, No 7, июль, с. 77-79, без подписи)
Фр. Иодль. История этики в новой философии, Бердяев Николай Александрович, Год: 1898
Время на прочтение: 3 минут(ы)
При бедности нашей этической литературы нельзя не приветствовать появления второго тома ‘Истории этики’ Иодля. Кроме исторической части ‘Этики’ Вундта, у ‘нас нет книг по истории нравственных учений’, а в историях философии этические вопросы затрагиваются слишком мимоходом. Второй том Иодля посвящен Канту и этике девятнадцатого столетия. Иодль задается целью рассмотреть только самые важные принципиальные вопросы этики, каковыми он считает вопрос о происхождении нравственности, прикладной части этики он не касается. Отношение между нравственностью и религией составляет излюбленную тему Иодля, и, на наш взгляд, он посвящает ей слишком много места. Материал он распределяет по трем странам: Германии, Франции и Англии. Особенно много места посвящается этике в Германии, к которой Иодль питает некоторое патриотическое пристрастие. Сюда входят: этика категорического императива Канта, ‘прекрасная нравственность’ Шиллера, этика творческой гениальности Фихте, умозрительный идеализм Краузе и Гегеля, умозрительные преобразования церковного учения (Баадер, Шеллинг, Гегель, Шлейермахер, Гербарт), этика пессимизма Шопенгауэра и эвдемонизм Бэкона и Фейербаха. Из немецких мыслителей особенно сочувственно Иодль относится к Фихте и Фейербаху, который, по его мнению, не был еще достаточно оценен. После германской этики следует французская этика, которая, по мнению Иодля, исчерпывается двумя главными направлениями: спиритуализмом и позитивизмом. Под рубрикой спиритуализма объединены эклектики Кузен и Жоффруа и столь отличный от них Прудон. Несмотря на свою излишнюю снисходительность и склонность во всех видеть хоть что-нибудь хорошее, Иодль произносит довольно суровый и справедливый приговор над спиритуализмом Кузена и Жоффруа. Но Прудоном он склонен слишком увлекаться. Нас особенно удивляет заявление Иодля, будто Прудон совсем не понимал Гегеля, это было достаточно доказано автором ‘Нищеты философии’. После спиритуализма он рассматривает позитивизм О. Конта, к которому относится с видимым сочувствием. Отдельно он рассматривает свою излюбленную тоже религиозную проблему. Тут он указывает на заигрывание с религией со стороны спиритуализма, останавливается на религии человечества О. Конта и с видимым сочувствием присоединяется к мнению Прудона: ‘Не культ, а культура — вот то слово, которое раскрывает врата будущего: не поклоняться мы должны человечеству, а просвещать и развивать его’. Затем Иодль обозревает английскую этику и дает сначала общую характеристику английской философии XIX века, указывает на бедность философской мысли Англии и на тесную связь с XVIII веком. Он рассматривает индуктивную школу и утилитаризм Бентама и Д. С. Милля. Иодль не дает надлежащей оценки и критики утилитаризма, на который, конечно, следует смотреть, как на переживание рационалистического мировоззрения XVIII в., недостаточно он также подчеркивает неэволюционный характер утилитарной этики. Вообще, хотя Иодль часто противопоставляет наш век ‘веку просвещения’, но он, на наш взгляд, недостаточно внимательно относится к самой характерной идее XIX века, идее эволюции, между тем как для этики эта идея имеет первостепенное значение. К Д. С. Миллю Иодль относится восторженно и проводит параллель между ним и своим любимым Фихте. Иодль любит параллели, он это делает даже относительно столь различных мыслителей, как Краузе и О. Конт. Последняя глава посвящается этико-религиозной проблеме в Англии. Иодль пытается рассмотреть ‘религию и церковь, как орудие классовой борьбы’ и дает удачное объяснение отношения английского общества к религии. Мы это отмечаем потому, что это единственное место, в котором наш профессор пытается вывести идеологию из общественных отношений. В заключение излагаются взгляды Милля на религию. Иодль заканчивает свой труд следующими словами: ‘Идеалы веры за нас и вера во все более возрастающее осуществление этого идеала через нас — вот формула новой религии человечества, которою приводятся к единству Миллевы идеи: оно положительное восполнение к протесту поэтического пессимизма, пункт глубочайшей общности между Миллем и наиболее передовыми мыслителями двух других великих культурных наций — Контом и Фейербахом, это, одним словом, задача будущего. Настанет день, когда лучи идеи, освещающей теперь только высочайшие и свободнейшие горные вершины, проникнут во все человечество до самых глубочайших его слоев’. Самых новейших течений этики Иодль не касается, он находит, что еще не настало время для их беспристрастной исторической оценки. Так, у него нет ни одного слова о Герберте Спенсере, который очень много сделал для научной этики, ни об этике Вундта. Нас, конечно, не удивляет со стороны официального представителя современной философии полное игнорирование взглядов знаменитых основателей материалистического понимания истории, хотя мы полагаем, что именно эти взгляды могут направить этику, как науку социологическую, на единственно правильный и плодотворный путь. В предисловии к первому тому Иодль выразил надежду дать в конце исследования свод достигнутых им результатов, но намерения этого он не выполнил, так что о взглядах самого Иодля мы можем делать заключения лишь по тому особенному сочувствию, с которым он говорит о некоторых мыслителях (таковы: Фихте, Фейербах, Конт, Прудон и Милль). Он не прочь иногда затронуть социальный вопрос, который решает, конечно, с этической точки зрения (на русский язык переведена брошюра Иодля ‘Этика и политическая экономия’). Он ставит в особую заслугу Миллю внесение этической точки зрения в политическую экономию и восторгается совершенно несостоятельным взглядом Милля на распределение, как что-то вполне независимое от производства, подчиненного законам природы, и потому зависящее от человеческой воли. Несмотря на недостатки Иодля, свойственные почти всем современным философам, его книжка может быть положительно рекомендована для прочтения. ‘История этики’ не принадлежит к числу так называемых популярных книжек, она написана тяжеловато и требует некоторой философской подготовки. Без предварительного знакомства с историей философии история этики не может быть понятна. Это несомненная заслуга Иодля, что он ставит этическое мировоззрение в непосредственную связь с общефилософским мировоззрением. Перевод хорош, но переводчик, видимо, слишком уж держался подлинника, что делает его несколько тяжелым.