Филоктет, Софокл, Год: 1913
Время на прочтение: 52 минут(ы)
(Пер.Ф.Ф.Зелинского) —————————————————————————- Sophocles. Tragoediae Софокл. Драмы. В переводе Ф. Ф. Зелинского под ред. М. Л. Гаспарова и В. Н. Ярхо Издание подготовили М. Л. Гаспаров и В. Н. Ярхо Серия ‘Литературные памятники’. М., ‘Наука’, 1990 —————————————————————————- Действующие лица: Филоктет: вождь малий- Моряк мирмидонский (позд- цев нее под видом купца) Одиссей, вождь итакийцев Геракл Неоптолем, вождь мир- Хор мирмидонских моряков, мидонян, сын Ахилла Действие происходит на скалистом берегу острова Лемноса, перед пещерой Филоктета. Со стороны моря входят Одиссей и Неоптолем в сопровождении мирмидонского Моряка. Одиссей Пред нами берег морем окруженной Земли лемносской — дикий, нелюдимый. Здесь некогда, — о друг Неоптолем, Сын лучшего бойца в ахейской рати! — Я Филоктета высадил малийца, Пеанта сына. Так мне повелели Мои вожди. Ужасная болезнь Его снедала ногу. Гной сочился, Ни возлиянье совершить, ни жертву Богам благоговейно принести Он не давал нам, крики и стенанья 10 Его всечасно знаменьем зловещим Носились в стане… Но довольно слов! Не время слух пространной речью тешить: Еще заметит он приход мой — тщетной Тогда уловка станет, что его Нам подчинить должна в ближайший час. Теперь твоей услуге наступил Черед. Пещеру должен отыскать ты Двувходную, с таким расположеньем, Чтоб жителя зимой двойным приветом Ласкало солнце, летом же, сквозной Стезей гуляя, ветерок прохладный 20 Сон навевал. Под ней, немного слева, Родник увидишь — если только цел Поныне он. Пойди и посмотри, И дай мне знак движением немым, Нашел ли ты описанное мною, Иль нет. Тогда и прочему пора Настанет, мне — сказать, тебе — услышать, И к общему приступим мы труду. Неоптолем (осматриваясь по сторонам) Царь Одиссей, исполнена задача: Твою пещеру, мнится, вижу я. Одиссей Где, выше нас иль ниже? Я не вижу. Неоптолем (указывая рукой) Над нами, здесь, и все кругом молчит. Одиссей 30 Быть может, сонный он лежит в пещере? Неоптолем (подходя к пещере) Жилище пусто, нет людей нигде. Одиссей Домашнего уюта есть следы? Неоптолем Постель простая из листвы сухой. Одиссей И это — все? Другого скарба нет? Неоптолем Дубовый ковш — знать, мастер-самоучка Его строгал — и рядом с ним огниво. Одиссей Так я и ждал, его ты утварь видишь. Неоптолем Фу, смрад какой! А здесь на солнце сохнут Его лохмотья, черные от гноя. Одиссей 40 Сомненья нет, здесь Филоктет живет. И вряд ли далеко забрел он: трудно Больному, с раной гложущей в ноге, В далекий путь собраться. Видно, пищу Пошел он добывать, а то за зельем, Чтоб усыпить страдания свои. Итак, отправь в дозор ты моряка, Чтоб не застал меня врасплох он, знаю, Он больше дал бы за мою погибель, Чем за аргивян остальную рать. По знаку Неоптолема моряк отправляется в дозор. Неоптолем Уж он пошел, дорога под присмотром. А от тебя второй я речи жду. Одиссей 50 О сын Ахилла, требуется твердость Не только тела, — духа — от тебя. И если от меня теперь услышишь Речь новую, — послушно выполняй. Неоптолем Но в чем задача? Одиссей Филоктета ум Обманным словом ты опутать должен. Когда он спросит, чей ты сын, откуда — Ответь: Ахиллов (здесь обман не нужен), Плывешь домой, ахейский бросив стан, Враждой горя великой. На мольбы их 60 Склонился ты — ведь при иных условьях Не мог быть взят ахейцами Пергам. Они ж, глумясь над справедливой просьбой Твоей, Ахилловых тебя доспехов Лишили злостно, Одиссею их Отдав… И тут меня ты вволю можешь Последними словами поносить. От них не будет больно мне, но если Завет нарушишь мой — тогда аргивян Ты всех обидой лютой огорчишь. Одно запомни: без его оружья Тебе не взять Дардановых высот. 70 А что не мне в доверчивом общенье С ним разговор вести, а лишь тебе — Понять нетрудно. Ты явился к нам Не под грозой присяги, не под гнетом Насилья, и не в первом ополченье. Не то, что я. И коль стрелок искусный Меня увидит — неизбежной смертью Погибну я и в гроб тебя сведу. Тебе ж в одном лишь надо исхитриться, — Чтобы украсть непобедимый лук. Я знаю, сын мой, от природы ты Не приспособлен ближнего бездолить 80 Сплетеньями излучистых речей, Но верь: победа — драгоценный дар! Решись! А там — и правде мы послужим. На час один лишь душу ты свою Мне предоставь для замысла кривого. А как потребность минет — хоть всю жизнь Благочестивейшим слыви из смертных. Неоптолем Лаэртов сын, совсем я не охотник До дел таких, о коих речь одна Мне режет слух. Не создан я природой Чтоб к выгоде стезей кривой стремиться, Не таковым был — так гласит молва — И тот, кому я жизнию обязан. 90 К чему тут козни? Я согласен силой Его под Трою с нами увести. Не может быть, чтоб он, с хромой ногою, Осилил нас, приехавших вдвоем. Меня тебе помощником послали, Предателя ты не найдешь во мне. Но знай мой взгляд: милей победы гнусной Мне неудача честная стократ. Одиссей О милый отпрыск храброго отца! И я был молод, и язык неловкий Не поспешал за бодрою рукой. Но жизни опыт говорит: не доблесть, А слава правит все дела людей. Неоптолем 100 Итак, я должен лгать, но что же дале? Одиссей Ты хитростью его опутать должен. Неоптолем Зачем же так, зачем не убежденьем? Одиссей Не убедишь, насилье ж бесполезно. Неоптолем Какой же мощью обнадежен он? Одиссей Волшебный лук руке его послушен. Неоптолем Но если так — возможно ль с ним общенье? Одиссей Лишь хитростью — таков и мой совет. Неоптолем И эту ложь ты не сочтешь позорной? Одиссей Конечно, нет — когда спасенье в ней. Неоптолем 110 Ему в глаза смотреть с неправдой в речи? Одиссей Так выгода велит, сомненья брось! Неоптолем Но чем мне выгодно его участье? Одиссей Его лишь стрелы Трою покорят. Неоптолем А вы сказали: покоритель — я? Одиссей Ни ты без них, ни без тебя — они. Неоптолем Исход один: они должны быть наши. Одиссей Ты этим делом два венца добудешь. Неоптолем Какие? Смелость мне придаст ответ. Одиссей И доблестным, и мудрым прослывешь. Неоптолем 120 Ну, будь что будет, поборол я стыд. Одиссей А помнишь ты внушение мое? Неоптолем Уж если дал согласье, — значит, помню. Одиссей Итак, останься, Филоктета жди, Я удалюсь, — так осторожней будет. Лазутчика же нашего с собой Возьму на судно — и его же к вам Пришлю обратно, если встречи вашей Замедлится желательный исход. В купца осанке явится к тебе он, И воина никто в нем не признает. 130 Речь поведет о том он и об этом, А ты, мой сын, что на руку тебе, Уж сам извлечь из слов его сумеешь. Я возвращаюсь на корабль: теперь — Твоя забота. Да блюдет тебя Наш хитроумный проводник, Гермес, А с ним — Афина мудрая, царица Побед, моя заступница вовеки. Уходит. Орхестру заполняет хор мирмидонских моряков. Строфа I Хор В земле чужой, со странником угрюмым Что говорить, о чем молчать велишь? Ты все скажи нам, вождь! Там наука и ум цветет, Где божественной власти жезл 140 Зевсом в верные руки дан. Так к тебе перешла теперь Древнего царства держава, итак, скажи, Служить тебе могу ль я? Неоптолем На краю, над обрывом жилище его, Если хочешь, взгляни, как устроился он: Безопасно теперь. Но как только придет Неприветливый путник — обратно ко мне Из пещеры явись и по силам своим Помоги мне в задуманном деле. Антистрофа I Хор 150 Давнишнюю ты воскресил заботу — Всегда радеть о выгоде твоей. Теперь скажи одно: Где пустынника дом найти, Где блуждает стопа его? Это надо бы ведать нам, Чтобы он не застиг нас вдруг. Где ж его хижина? Где пребывает он? В глуши лесной, иль дома? Неоптолем Видишь здесь ты жилище в пещере сквозной, 160 Среди каменных стен двуотверстых? Корифей А страдалец-хозяин — куда он ушел? Неоптолем Видно, в поисках пищи вблизи он ползет И отвисшей ногою тропу бороздит, Ибо он, горемычнее всех горемык, Оперенной стрелой поражая зверей, Только тем и живет, Исцелителя нет его ране. Хор Строфа II Ах, болеет о нем душа! 170 Нет ухода за ним, далек Взор участливый, день и ночь Стонет он, одинокий. Злою болью болеет плоть, В муках корм добывает он — Страшно думать, как мог бедствий таких Он пересилить гнет! О произвол богов! О, людской злополучный род, О, безмерная доля! Антистрофа II 180 От прыск славных мужей, судьбы Первый баловень средь своих — Всех он жизни даров лишен, Всеми ныне покинут. Зверь лесной ему гость и друг, Голод — брат и болезнь — сестра, Одр его стережет ночью и днем Мук неотлучных сонм. Тщетно рыдает он: Эха лишь неумолчный зов 190 С дальних скал ему вторит. Неоптолем Коль судить мне дозволено — участь его В изумленье души не повергнет моей. Не без воли блаженных его поразил Той безжалостной Хрисы удар роковой, Не без их же решенья и ныне он здесь Без ухода томится десятый уж год — Чтоб не раньше направил на Трою он лук, Неизбежной стрелою сражая врага, Чем исполнится время, когда от него 200 Суждена тому граду погибель. Строфа III Хор О, тише, сын мой! Неоптолем Что там? Хор Звуки слышу я, Точно где человек в муках томится. Там ли, здесь ли — знать не могу… Слышен вновь голос мне: Кто-то путь свой, полный страданий, Свершает, жалобным стоном Мне душу издали тянет Странник горький: так явно слышен он. Антистрофа III Хор 210 Наметь же, сын мой… Неоптолем Что же? Хор Новых мыслей путь: Близок странник, сейчас будет он с нами. Не свирели вверил он песнь, Как пастух горных рощ, Иль, споткнувшись, голос страданий Он шлет в лазурные дали, Иль брег признал нерадушный Глаз его, но все громче стонет он. Появляется Филоктет, держа в руке лук. Филоктет Чужие здесь? 220 Кто вы? Зачем корабль ваш занесен На этот остров, дикий и безлюдный, Где даже для судов пристанищ нет? Какой отчизны вы, какого рода? Как величать вас? Эллинских я вижу Уборы риз, усладу глаз моих, Но голос ваш услышать я хочу… О, не пугайтесь! одичал я, знаю, Но все ж не ужас вам внушать я должен, А состраданье — бедный, одинокий, Покинутый, без дома, без друзей. Скажите ж слово, коль с добром пришли! 230 Ответьте мне! Велик ли дар ответа? Уж в нем никто не вправе отказать. Неоптолем Внемли же, странник. На вопрос твой первый — Ответ готов: мы — эллины, ты прав. Филоктет О голос милый! Боги! сколько лет Я ждал того, кто б так мой слух утешил! Теперь скажи, какой неволи гнет Иль воли ласка вас ко мне пригнали И привели? тот ветер драгоценный — Как звать его? Ты все мне расскажи: Хочу я знать и кто ты, и откуда. Неоптолем Мне родина — обвитый морем остров: 240 Зовется Скирос. Я плыву домой, Ахиллов сын Неоптолем. Все знаешь. Филоктет О сын отца любимого, о отпрыск Отчизны милой, старца Ликомеда Питомец юный! О, какой судьбой Ты занесен сюда? Откуда путь твой? Неоптолем Из Илиона бег мы направляем. Филоктет Возможно ли? Ведь не был ты средь нас, Когда поход мы в Трою снаряжали! Неоптолем А разве ты — участник тех трудов? Филоктет О милый! Кто перед тобой — не знаешь? Неоптолем 250 Да нет, тебя я вижу в первый раз. Филоктет А имя? А страданий лютых слава? Все это — чуждо слуху твоему? Неоптолем Я ничего не слышал, будь уверен. Филоктет О верх обид! Ужели так противен Я стал богам, что о моих мученьях Мой край родной и вести не узнал, Что я совсем забыт во всей Элладе? Мои враги покинули меня Бесчестно и смеются втихомолку, Моя ж болезнь растет и расцветает! 260 О мой родной, о сын Ахилла милый, Ведь я — тот самый, о котором ты, Конечно, слышал, что Геракл его Чудесных стрел наследником оставил: Царя Пеанта сын я, Филоктет! Меня чета правителей и с ними Итаки царь в пустыне одиноким Позорно бросили… сказать, за что? За то, что жалом гибельной ехидны Я тронут был, ее укус жестокий Больное тело истреблял мое. И вот, когда от морем окруженной 270 Скалы хрисейской корабли свои мы Сюда пригнали и в изнеможенье От сильной качки, под утеса сводом На берегу я сладкий сон вкусил, — Они, меня покинув, прочь уплыли, Оставивши мне жалкие лохмотья Да пищи крохи — горькая подмога На первый раз несчастному… Самим бы Такую же усладу испытать! Подумай, друг, с какой веселой думой Проснулся я — покинутый, один! Как разрыдался я, каким я воплем Нахлынувших пучину бедствий встретил! 280 Исчезли крылья кораблей моих, Души живой не видел я кругом, Ни кроткого привета, ни ухода Больному телу — ничего! И сколько Я ни метался — ничего не видно На всем брегу, опричь страданий горьких, Но их — обилье полное, дитя! И день за днем мучительной чредой Потек. Пришлось в скалы приюте тесном Жилье устроить — одному. Питанье Мне добывал мой лук, стрелою верной Он поражал крылатых голубей. 290 Но за добычей сам ползти я должен, Измученную ногу волоча. И также за питьем, и за дровами, Когда мороз: все это сам, несчастный, Я промышлял. Да, вот еще: огня Ведь не было. С большим усильем, камень О камень ударяя, извлекал Я пламя сокровенное, поныне Оно меня спасает. Кров жилой, Да жар огня — вот всем нуждам подспорье, Когда б не боль отравленной ноги! 300 Еще узнай ты острова природу. Сюда добром никто не пристает, Он не дает стоянки мирной судну, Нет жителей, чтоб с барышом товар Им свой продать, прием радушный встретя. Нет, не плывет сюда разумный муж! Неровен час, нужда кого пригонит — Ведь мало ль что в несметных дней теченье Случиться может! Ну, так вот, дитя, Я от пловца заезжего такого Дань получу участья — на словах! Кто пищи уделит из сожаленья Мне долю малую, а кто одежды 310 Немного даст. Но чтоб домой отправить Меня — о том и слышать не хотят. Так гибну я — десятый гибну год. Сам голодая, лишь болезнь-обжору Своею плотью вскармливаю. Так Меня почтили добрые Атриды И Одиссей-властитель. Пусть же им Зачтут цари державные Олимпа Моих страданий безутешных гнет! Корифей И мы не мене тех пловцов заезжих Тебя жалеем, о Пеантов сын! Неоптолем Готов и я свидетельством правдивым, 320 Друг Филоктет, рассказ твой подтвердить: И я врагов твоих изведал низость. Филоктет Как? И тебя Атриды оскорбили Проклятые? Разгневали тебя? Неоптолем Насытить гнев рука моя сумеет! Тогда узнают Спарта и Микены, Что доблестных мужей родит и Скирос! Филоктет Так, так, дитя! Какой же злобы ради Ты столь великий гнев на них растишь? Неоптолем Что ж, расскажу… ох, не легка задача! 330 Как насмеялись надо мной вожди, Когда пришел последний час Ахиллу… Филоктет Что ты сказал? Постой! Скажи еще раз. Ужели смерть познал Пелеев сын? Неоптолем Да, он убит — не человека дланью: Его сам Феб стрелою поразил. Филоктет Достоин он — достоин и сразивший. Душа двоится, и твою судьбу Хочу услышать, и его оплакать. Неоптолем Ах, горемыка! И твоих страданий 340 Достаточно — тебе ль скорбеть о ближнем? Филоктет Ты прав, мой сын. Вернись к началу снова И расскажи мне про обиду их. Неоптолем Ко мне приплыли в пышном корабле Царь Одиссей и дядька моего Отца, их речь — правдивая ль, не знаю — Звучала так: раз умер мой отец, То мне лишь одному судьбой дано Взять Илион, — и никому другому. Такая речь, заставила меня Не медля, друг мой, в путь морской собраться. 350 Хотелось на отца взглянуть, покуда Он не разрушен челюстью огня, — Ведь никогда я не видал его, К тому же слава сладостно манила Сорвать Пергама каменный венец. И вот плыву я, день, второй зарделся — Сигея виден ненавистный холм, Попутный ветер струг крылатый гонит — На берегу я. Войско все кругом Меня с приветом громким обступает, Клянутся все, что с новой жизни силой Из небытья Ахилл им возвращен… А он лежал. Печаль глаза покрыла, 360 Воздал родителю я плача дань. Затем, немного обождав, к Атридам, Друзьям моим — так думал я — иду: Прошу отдать отцовские доспехи И все другое, что своим он звал. Они ж в ответ бессовестное слово Сказали мне: ‘Внемли, Ахиллов отпрыск! Добро отца наследуй невозбранно, Доспехи же его присуждены Другому витязю — Лаэрта сыну’. Тут слезы брызнули из глаз моих, Набухло гневом сердце. Я поднялся: ‘Насильники! Чужому человеку Мои доспехи дать посмели вы, 370 Не выждав даже моего решенья?’ На это Одиссей — стоял вблизи он — Ответил мне: ‘Да, отрок, и по праву Они вождями мне присуждены: Ведь я их спас, и труп Ахилла с ними’. Тут уж всего меня объяла злоба, С потоком слов обидных на него Я устремился: как, чтоб он оружье Отцовское похитил у меня? Не вспыльчив он, но, видно в сердце жало Ему проникло. Выслушав меня, Он так ответил: ‘С нами доли нашей Ты не делил, отсутствуя не в пору, А так как дерзкой удали своей 380 Ты волю дал, то знай: отца доспехов Ты в Скирос свой с собой не увезешь’. Так он сказал. И вот я, оскорбленный, Домой плыву, отцовского наследья Бесчестнейшим лишенный из людей. Да что! Не так его я в том виню, Как их, вождей. Правителям за город Ответ держать пристойно, и за войско, И если кто бесчинствует — наверно Учителя он словом совращен. Рассказ мой кончен. Кто Атридам недруг — 390 Богам да будет так же мил, как мне! Хор Строфа Царица гор, ключ жизни вечный, Зевеса матерь самого, Что златоносного Пактола Блюдешь течение, — Земля! К тебе, родительница, слезно Я обращал молящий глас В тот скорбный день, когда царей Нависла горькая обида Над молодым вождем моим: Увы, увы, о мать блаженных, 400 Чью колесницу увлекают Львы, погубители быков, Смотри: уже доспех Ахилла, Наследие Неоптолема, В награду принял Лаэртид! Филоктет Я вижу, гости, символ необманный Обиды общей, единящей нас. Во всем согласны мы: узнать нетрудно, Что те ж Атриды, тот же Одиссей — Враги обоим. Нет дурного слова, Которого б чуждалась речь его, Со всякой злобой дух его сроднился, Чтоб все пышнее цвел неправды цвет. 410 Не в этом диво: но как мог великий Аякс такую кривду допустить? Неоптолем Его уж смерть похитила, мой друг, О, будь он жив — не ликовал бы враг мой! Филоктет Что молвишь ты? Ужель и он погиб? Неоптолем Да, для него угас навеки свет. Филоктет О горе мне! Зато Тидея сын, Зато Сисифа проданное семя В живых, конечно. Вот кого б под землю! Неоптолем Чего бы лучше, только вот беда: 420 Как раз они цветут в аргивской рати. Филоктет А добрый, старый друг мой, царь Пилосский, Почтенный Нестор? Сколько раз он в войске Советом мудрым козни их сметал! Неоптолем И он в беде: погиб, кто был с ним рядом, — Его любимый отпрыск, Антилох. Филоктет Еще утрата! Всех других скорее Я б лютой смерти уступил, чем их. О жизнь ты, жизнь! Где ж нам искать опоры, Когда такие люди умирают, А Одиссей… Ему бы вместо них 430 Средь мертвых быть, а он под солнцем ходит! Неоптолем Хитер боец наш, что ж! Подчас и хитрый В сетях своих запутаться способен. Филоктет Постой! Да где же был Патрокл в то время, Он, твоего отца вернейший друг? Неоптолем И он в могиле уж лежит. Наука Ко всем одна: гнушается Apec Худых мужей — лишь лучших косит он. Филоктет Ты прав. И для примера лишь спрошу Тебя о муже — недостойном, правда, 440 Но хитром и речистом: жив ли он? Неоптплем Таков был Одиссей, других не знаю. Филоктет Не он: Ферсит, кричавший вновь и вновь, Хотя бы все молчать ему велели. О нем скажи мне, жив ли он иль нет. Неоптолем Не знал его, но слышал, что он жив. Филоктет Еще бы! Сорное не гибнет семя: Его любовно охраняет бог. Людей коварных и бесчестных души Он даже с дна Аида возвращает, 450 А благородных в грязь топтать готов. Что тут сказать? Кому молиться? Горько, Душою в божий промысел вникая, Самих богов в безбожье уличать! Неоптолем Отныне, сын этейского владыки, Подальше я держаться и от Трои И от вождей злокозненных решил. Где гибнет правда и злодей ликует, Где трус в чести, а добрый в униженье, Там нет предмета для любви моей. Скалистый Скирос родиной мне будет, 460 Домашней жизнью утолю тоску. Итак, на судно! Ты же, сын Пеанта, Привет прими — сердечный мой привет! Да снимут боги немощи обузу С тебя, мой друг, желанье исполняя Души твоей. А нам на струг пора, Чтоб тотчас крылья по ветру расправить, Лишь только бог зазыблет моря гладь. Филоктет Ты едешь, сын мой? Неоптолем Да, пора, вблизи Следить нам ветра пробужденье должно. Филоктет О, ради матери родимой, ради Отца-героя, ради всех услад, Что дома ждут тебя, — мольбой горячей 470 Молю, мой сын, не оставляй меня В моем несчастье сирым, одиноким. Ты видишь, как я здесь живу: ты слышал, Как я страдаю. Брось куда-нибудь Меня, как груз ненужный… знаю, много Вам от него и так терпеть придется, Но все ж стерпи. Кто родом вознесен, Тому позор невыносим, но славу Добро приносит. Если ты меня Оставишь здесь — бесславием тяжелым Себя покроешь ты, а увезешь, Живым доставив на Этейский склон, — Венец добудешь славы незакатной. 480 Решись, дитя! Томленья — день один, И то не весь. В какое хочешь место Мне лечь вели — в трюм, на нос, на корму, Чтоб я присутствием своим — плывущим Не досаждал. О, ради Зевса, сын мой, Просителей заступника, — кивни, Послушайся! К коленям я твоим Припасть готов — бессильный, хромоногий: Не покидай меня в глуши безлюдной! Спаси меня — к себе ль, в родимый Скирос, Иль ко двору евбейца Халкодонта, 490 Оттуда быстро довезут меня До склонов Эты, до трахинской выси И до стремительных Сперхея вод. Отец навстречу выйдет мне любимый… Ах, уж давно мне гложет сердце страх, В живых ли он. Не раз пловцам заезжим Посланья слезные я для него Вручал, моля, чтоб снарядил он судно И сам за мной на Лемнос поспешил. Но, видно, смерть похитила его, Иль те посланцы — мало ль что бывает! — Мою мольбу презрели, чтоб домой Скорей вернуться. Ныне уж не то: 500 В тебе одном и вестник и спаситель, Тебя молю: ты сжалься, ты спаси. Ты видишь сам: непрочна и опасна Судьба людская. Нынче ты с успехом — С уроном завтра. Мудрость нам велит В расцвете счастья взвешивать возможность Лихой невзгоды и следить за жизнью, Чтоб невзначай не рушилась она. Хор Антистрофа О, сжалься, вождь! Таких мучений Нам подвиги поведал он. Да не познает их вовеки, Кто дорог сердцу моему. 510 И если ненависть, владыка, Растишь ты на Атридов злых, — То не забудешь и о том, Что их беда — ему отрада, Они вам общие враги. Кормила манию покорный, Пусть в отчий дом его доставит Летучий бег ладьи твоей. Мечту души его исполним — И нам вовек не будет страшен Гнев Немесиды и богов! Неоптолем (Хору) Смотри же! Ныне полную готовность Ты изъявляешь, а когда болезнь 520 Соседством близким чувств твоих коснется — Тогда, боюсь, иное скажешь ты. Корифей О нет! того не будет, чтоб по правде Такого я упрека заслужил. Неоптолем Что ж, в добрый час! В усердии похвальном На благо гостя от тебя отстать Честь не велит. Итак, скорее в путь! Ты снаряжайся, Филоктет, корабль же Тебя принять и увезти готов. Пусть только боги из земли немилой Наш путь задуманный благословят! Филоктет 530 О день желанный! Гость великодушный! Пловцы любезные! О, если б делом Я доказать вам мог, какой любовью Наполнили всю душу вы мою! Идем же, сын мой — только дай проститься Мне с неуютным кровом навсегда. Войди со мной, увидишь, как я жил, Как стойко я с невзгодами боролся. Иной и вида б их не вынес, я же Сдружиться с ними приказал себе. Филоктет и Неоптолем направляются к пещере. Корифей Повремените. Двух мужей я вижу: 540 Один — пловец твой, незнакомец с ним. Их выслушать вперед необходимо. Появляются два моряка из свиты Неоптолема. Один из них одет купцом. Купец Привет тебе, Ахиллов сын! мой спутник С двумя другими был тобой оставлен Усердным стражем судна твоего. С ним встретившись нежданно для себя — Судьба свела нас с ним в стоянке общей, — К тебе его проводником я взял. Я корабельщик, в малом корабле Держу я путь домой из Илиона В вином обильный Пепареф. И вот, Узнав от моряков твоих, что вместе 550 С тобой они сюда пригнали струг, Я так решил: коли судьба свела нас, То, знать, не след мне молча удалиться, И должен все поведать я тебе. Ты сам не знаешь, что тебе грозит, Что о тебе аргивяне решили. Да только ли решили? Нет, исполнить С усердием великим собрались. Неоптолем Гость, за твою заботу благодарность — В том честь моя порукой — ждет тебя. Открой мне все: что нового решили 560 Против меня аргивяне-враги? Купец На быстром судне мчатся за тобой Сыны Фесея, старый Феникс с ними. Неоптолем Вернуть меня? Насильем иль коварством? Купец Того не знаю, слуха вестник я. Неоптолем С таким усердьем Феникс и другие Атридов слово выполнить спешат? Купец Их слово — дело, а не звук пустой. Неоптолем А Одиссей? Возможно ль, что не сам он За дело взялся? Страх его объял? Купец 570 Он с Диомедом за другой добычей Сбирался в путь, когда прощался я. Неоптолем Кого ж себе добычею избрал он? Купец Был некто… Но одно скажи сначала, Потише только: кто с тобой стоит? Неоптолем То славный Филоктет, любезный гость! Купец Коль так — оставь дальнейшие расспросы, Из этих вод скорее уплыви! Филоктет О чем он шепчется с тобою, сын мой? Какие козни строит он во тьме? Неоптолем 580 Я сам не знаю, пусть открыто скажет Он весть свою — тебе и мне и им. Купец Ахиллов сын, не выдавай меня Аргивянам! Они мои услуги Оплачивают щедро, я ж — бедняк. Неоптолем Я — враг Атридам, он — мой друг любезный За то одно, что их он ненавидит. Коль ты с добром пришел — открыто молви Ему и мне, что слышал ты о нас. Купец Смотри ж, мой сын… Неоптполем Уже давно смотрю я. Купец 590 Ответишь ты! Неоптолем Отвечу, говори! Купец Ну, что ж, скажу. Те двое, что назвал я, Тидея сын и Одиссей могучий, За ним плывут, торжественно поклявшись, Что или словом убедят его, Иль силой уведут. И эту клятву Услышало все воинство ахейцев Из Одиссея уст — сильнее друга В удаче дела был уверен он. Неоптполем Уж так давно отрезали от мира Его цари, как объяснить — о нем же 600 Столь запоздалую заботу их? Откуда вдруг к нему такая страсть? Иль божий суд и Немесиды гнев И здесь злодейство карой устрашили? Купец Все объясню — я вижу, ты не слышал, Как было дело. Есть пророк почтенный, Приама сын, по имени Елен, Его однажды в вылазке ночной Коварный Одиссей (немало гнусных, Обидных слов уж к имени его Пристало!) пленным захватил и в узах Привел на площадь, чтоб ахейской рати Прекрасную добычу показать. 610 Пророчеств много возвестил тогда им Елен: что никогда стены троянской Им не разрушить, если Филоктета Они разумным убежденья словом С обители пустынной не вернут. Но не успел окончить речь гадатель, Как слово взял Лаэрта сын и войску Представить Филоктета обещал, Скорей всего — так мнил он — добровольным Союзником, а нет, так принужденьем. Главу свою он ратнику любому На отсеченье отдавал, коль в деле Задуманном успех ему изменит. 620 Ты знаешь все, решеньем быстрым, отрок, Себя спасешь ты и друзей своих. Филоктет Какая гнусность! Он, сосуд позора, Меня поклялся к войску убежденьем Вернуть! таким же убежденьем властен Он из Аида возвратить меня, Как некогда отец его вернулся. Купец Того не знаю. Мне пора на судно, А вам во всем пускай поможет бог! Оба моряка уходят. Филоктет Ты слышал, сын мой? Этот Лаэртид — Он мнит, что льстивым словом он меня На судно завлечет и как добычу 630 Свою покажет воинству всему! Нет, нет! Скорей ехидны ненавистной Слугой я стану, что ноги моей Меня лишила. Но запретной речи Нет для него, предела нет его Отваге дерзкой. И я верю, скоро Он будет здесь. Итак, дитя мое, Идем на судно, пусть простор широкий Меж нами ляжет и ладьей его. Скорее, в путь! Поспешностью уместной Окупим сон и отдых беззаботный По минованье страхов и трудов. Неоптолем Теперь нельзя. Пусть раньше стихнет ветер, 640 Что с моря дует, двинемся тогда. Филоктет Все ветры благи, чтоб от зла бежать! Неоптолем Да, да, но ведь и их задержит он. Филоктет Нет для разбойника противных ветров,, Когда добычу пред собой он чует. Неоптолем Ну, что ж, пойдем. Возьми же из пещеры, В чем нужду чаешь — что душа велит. Филоктет Добра не много — а придется взять. Неоптолем А у меня в запасе не найдется? Филоктет Там зелье есть, которым боль свою 650 Я укрощаю, — помогает верно. Неоптолем Возьми его. Другой нужды не будет? Филоктет Посмотрим, не найдем ли стрел забытых, — Оставить не хочу их никому. Неоптолем В твоих руках тот самый славный лук? Филоктет Тот самый, я другого не имею. Неоптолем Дозволишь ли взглянуть мне на него, Рукой коснуться и почтить, как бога? Филоктет Тебе, дитя? Конечно! Все мое Считай своим, чего б ни пожелал ты. Неоптолем 660 Мое желанье — вот оно: желаю, Коль бог согласен, если ж нет, оставь. Филоктет Благочестива речь, и бог согласен. Ведь ты один свет дня мне даровал. Твоею милостью родную Эту Увижу я, и старика отца, И всех друзей, поверженный врагами, Я чрез тебя возвысился средь них. Да, сын мой, лука ты касаться можешь: Пусть чередует он со мной тебя. Гордись, мой друг, один из смертных право Стяжал ты это добротой своей. Коснись его: ведь некогда и сам я 670 Благодеянием его добыл. Неоптполем Я рад и встрече и любви твоей, Кто за добро добром платить способен, Тот драгоценней всех сокровищ в мире. Ну что ж, иди! Филоктет Войди и ты со мною: Я слаб, опору я найду в тебе. Поддерживаемый Неоптолемом, направляется к пещере. Хор Строфа I Об Иксионе древнем слышали мы весть, 680 Как Зевсова ложа пытал он священного, И как к колесу-бегуну любострастника пыл приковал Сын державный Крона. Но страдальцев других равных ему В злобе лихой судьбы Глаз не видел досель и слух не слышал. Ничьих он прав святых ничем не оскорбил, Был среди добрых добр всегда — Ах! и так недостойно он погибает. Диву даемся мы, Как в одиноких скал глуши, Слыша мятежных волн прибой, — Как многослезной жизни гнет 690 Мог он нести так долго! Антистрофа I Он сам себе соседом, ног лишенный, был, Он окрест не ведал товарища в бедствии, В ком отклик нашел бы исторгнутый гложущей раною стон, Раной незаживной, Кто бы крови напор, жаркой струей Бьющей из вспухших жил Истомленной ноги, благого зелья Желанной силой усыпил, подняв его 700 С лона всезиждущей Земли. Полз он взад и вперед по трудным тропам, Язву с собой влача, Точно дитя без няни ласк, Сам он целебных трав искал, Если палящей раны боль Сердцу вздохнуть давала. Строфа II Он ни хлеба не знал, дара святой Земли, Столько лет, ни других людям привычных яств, 710 Птиц крылатой стрелой меткого лука он С троп небесных срывал — вот корм страдальца! О беспросветный мрак! Столько лет не вкушал винной лозы ласковой влаги он, Искал, где дремлет муть дождевой воды И к ней наклонялся. Антистрофа II Ныне ж радостный луч солнца из мглы сверкнул: 720 Мужа доброго сын прислан ему судьбой. Он чрез море его, долгий кончая плен, В отчий дом увезет. Там ждет скитальца Роща малийских нимф, Там Сперхея крутой берег манит, там в огневой заре Вознесся муж о медном щите к богам Над Эты вершиной. На пороге пещеры показывается Филоктет, поддерживаемый Неоптолемом. Неоптолем 730 Пора идти… Что это? Без причины Замолк ты вдруг и головой поник? Филоктет О, о, о, о! Неоптолем В чем дело? Филоктет Так, пустое, друг. Идем! Неоптолем Уж не болезнь ли вновь тебя терзает? Филоктет Нет, нет, не бойся, кажется, прошло… О боги! Неоптолем Зачем к богам со стоном ты взываешь? Филоктет О милости спасительной молю их. О, о, о, о! Неоптолем 740 Нет, что с тобой? Да говори ж! Зачем Молчишь ты все? Беда стряслась, я вижу. Филоктет Беда, мой сын, не в состоянье буду Ее я скрыть. Ай, больно мне! Насквозь, Насквозь прошибло. О несчастный жребий! Грызет, дитя, погиб я. Боги, боги, Как больно мне, как нестерпимо больно! О, ради бога, если меч, мой сын, Добыть ты можешь — отсеки ударом Ступню мою, хотя б ценою жизни! 750 Молю тебя! Неоптолем Откуда ж вдруг такая боль явилась? Кричишь ты, стонешь… что с тобой, скажи! Филоктет Ты знаешь ведь! Неоптолем В чем дело? Филоктет Знаешь! Неоптолем Право, Не знаю. Филоктет Как не знаешь!.. Ай, опять… Неоптолем С какою силой вспыхнула болезнь! Филоктет С ужасной, несказанной. Сжалься, сын мой! Неоптолем Что ж делать мне? Филоктет Не бойся, друг, не выдай! Свиреп припадок, но зато вернется Не скоро он. Неоптолем Ах, бедный, бедный друг! 760 Каким жестоким взыскан ты страданьем. Помочь тебе? погладить? прикоснуться? Филоктет Нет, нет, не надо! Только лук возьми. Ты сам просил меня недавно… Скоро Уляжется безумной боли пыл. Храни его… Ты должен знать: в глубокий Я погружаюсь сон, когда стихает Ее напасть. Тогда меня тревожить Нельзя, не то — вернется. Я боюсь, 770 Придут проклятые. О, ради бога, Ни лести их, ни силе, ни обману Не уступай! Себя погубишь ты И своего просителя — меня. Неоптолем Напрасен страх твой. Кроме нас с тобою Никто владеть не будет им, поверь! Позволь его принять мне — в добрый час! Филоктет Прими, мой сын. Да будет Немесида К тебе кротка, чтоб не принес тебе он Таких страданий бешеных, как мне И прежнему владельцу своему. Неоптолем Да, боги, так да будет. Путь же нас 780 Да осенит желанная удача, Как бог велел и наше сердце просит. Филоктет Боюсь, дитя, напрасно ты молился: Опять из недр измученной ноги Сочится кровь, источник новых мук. Ай-ай! Ой-ой! Нога, нога! Как я страдаю, боже! Вот, вот, ползет, Все ближе подползает, ближе, ближе! Вы поняли? Смотрите ж, не бегите! 790 Ах, боль! ах, боль! О царь Итаки! Кабы эту муку Навеки в грудь переселить твою! Опять схватила! О вождей чета, О Менелай, о Агамемнон! Вам бы В таком недуге биться столько лет! Увы, мне, увы! О смерть! о смерть! тебя я звал так часто — Зачем же ты принять меня не хочешь? Мой сын, мой верный сын! Возьми страдальца 800 И здешним яростным огнем лемносским Меня испепели: ведь так и я За этот лук, что у тебя в деснице, Предсмертной внял Геракловой мольбе! Что ж скажешь? Зачем молчишь?… Да где ты, сын мой, где? Неоптолем Я здесь, твои страданья рвут мне сердце. Филоктет Не бойся, друг. Болезни этой схватки Мучительны, но и проходят быстро. Ты лишь, молю, не оставляй меня. Неоптолем 810 Уж будь покоен! Филоктет Не оставишь? Неоптолем Нет же! Филоктет Не смею клятвы у тебя просить. Неоптолем К чему? Не волен без тебя уплыть я. Филоктет В знак верности дай руку! Неоптолем Вот. Изволь. Филоктет Теперь туда бы… Неоптолем Что сказал ты? Филоктет Вверх… Неоптолем Ты бредишь, друг? Зачем ты в солнце смотришь? Филоктет Пусти меня! Неоптолем Куда пустить? Филоктет Пусти же! Неоптолем Да что с тобой? Филоктет Не тронь меня! Убьешь! Неоптолем Ну что ж, как знаешь: отпущу тебя. Филоктет Прими, Земля, безжизненное тело! 820 Стоять не в силах: не дает болезнь. (Опускается на землю.) Неоптолем Еще недолго — и потонут чувства В глубоком сне. Склонилась голова, Покрыл все тело пот обильной влагой, И черной кровью налитая жила Уж прорвалася на ступне ноги. Не трогайте страдальца: пусть заснет. (Остается над телом Филоктета с луком в руках.) Хор Строфа Сон-избавитель от горя, от недуга, Сон благовейный! Вежды надолго смежи утомленному 830 И над очами зарю золотистую Мира иного разлей! Сон-исцелитель, явись! А нам, дитя, где ход, где отдых? Каков ближайший путь забот? Ты видишь сам, он скован дремой, Доколе ждать велишь ты делу? В выборе времени — опыт премудрости, Добрый час велит спешить. Неоптолем Он нас услышать не может, но я тебе молвлю: напрасной 840 Лук мы добычей несем, если он нам в пути не товарищ. Он ведь богами указан, ему суждено одоленье, Жалкая слава — кичиться вотще неисполненным делом! Хор Антистрофа Богу пути одоления ведомы, Бог да решает! Тихо ты молви нам слово ответное: Сон ведь бессонен у мужа болящего, Зорко чрез зыбкий покров Смотрит он сомкнутых вежд. 850 Для тайного ты послан дела, Его исполнить должен ты, Ты знаешь сам, о чем твержу я: Готовься в путь, приспело время. Если же хочешь дождаться ты спящего — Быть неслыханной беде! Эпод Ветер, ветер подул нам! Он же в покое бессветном, беспомощном Спит, распростертый под сенью туманною, 860 Свесились руки, и ноги не движутся, Разум угас, точно житель Аида он! Смотри же, не медлит Час! Свободный от страха труд — Вот лучший труд, не хватает дальше ум мой. Филоктет медленно пробуждается. Неоптолем (Хору) Блюди ж свой ум и прекрати советы: Вот дрогнул глаз — вот голову он поднял. Филоктет (пробуждаясь) Привет тебе, преемник сонной ночи, Свет золотой! Привет вам, гости! Верность Надежды ваша превзошла мои. Дитя мое! И мог ли я подумать, 870 Что ты с такой участливой любовью Моей болезни тягостную близость Перенесешь и помощь явишь мне? Уж не Атриды, добрые вожди, Таким терпеньем похвалиться могут! Но, видно, с благородной ты душою От благородного отца рожден: Все вынес ты — и крик, и смрад, и ужас. Теперь меня забыла боль, и отдых Как будто наступил. Своей рукою Дай мне подняться, на ноги поставь, 880 Усталость быстро минет, вместе сядем Тогда на судно, вместе уплывем. Неоптолем Я рад тому, что боль твоя прошла, Что свет ты видишь и вдыхаешь воздух. А я уж мнил, что не жилец ты боле Среди живых: столь грозные приметы Являл ты взору в немощи своей. Теперь привстань… а впрочем, если хочешь, Тебя снесут, не будет затруднений, Раз ты согласен, раз и я велю. Филоктет Спасибо, друг! Услугу принимаю: 890 Дай руку мне — а их оставь. Не должно Им раньше срока смрадом досаждать: Натерпятся довольно и на судне. Неоптолем Ты прав. Бери же руку, выпрямляйся! Филоктет Сейчас, привык я так вставать, не бойся. (Делает несколько шагов.) Неоптолем Что ж дальше, боги? Как мне быть? Что делать? Филоктет О, что случилось, сын мой? Что сказал ты? Неоптолем Куда направить речь недоуменья? Филоктет Недоумения? Зачем? Не надо! Неоптолем Запутался в тенетах я беды! Филоктет 900 Тебя болезни тягость одолела, Что ты с собой не хочешь взять меня? Неоптолем Все в тягость тем, кто, нраву изменяя, Несвойственных орудьем станет дел. Филоктет Достойного от гибели спасая — Ужель отца ты нраву изменил? Неоптолем Я низок стал, давно я этим мучусь. Филоктет В деяньях — нет, но слов твоих мне страшно. Неоптолем Что делать, Зевс? Вторично низким стать мне, Скрывая правду ради гнусной лжи? Филоктет 910 Коль не плохой угадчик я — намерен Меня здесь бросить этот человек! Неоптолем Не бросить, нет. Но повезу ль на радость — Давно сомненье сердце мне сверлит. Филоктет Что говоришь ты, сын мой? Не пойму. Неоптолем Сейчас поймешь. Твой путь со мной — под Трою, К ахейской рати под Атридов власть. Филоктет Что слышу? О! Неоптолем Брось стоны, и узнаешь. Филоктет Что мне узнать? Что ты задумал? Боги! Неоптолем Тебя от недуга спасти, с тобою 920 Затем равнину Трои покорить. Филоктет Не может быть! Неоптолем Велит необходимость, Оставь свой гнев и слушай до конца. Филоктет Я продан, я погиб! О гость коварный, Что сделал ты? Отдай мне лук скорей! Неоптолем Не волен я, вождей приказ исполнить И правда мне, и выгода велит. Филоктет О лютый изверг! Пламень смертоносный! Злодейства ненавистное орудье! Что сделал ты! Ты обманул меня. Что стал твоим под сению молитвы — 930 И не стыдишься мне в глаза смотреть? Безжалостный! Ведь жизнь мою ты отнял, Отняв мой лук! Отдай его обратно, Прошу тебя! молю, дитя, отдай! Отцов тебя богами заклинаю, Остаток жизни пощади моей! Что это, боги! Он молчит угрюмо И смотрит в землю, стиснув лук в руке… О ложе волн, о горные забеги, Лесные звери, каменные кручи, Вам плачусь я — других я не имею — Всегдашние печальники мои! 940 Вот сын Ахилла! Что со мной он сделал! Поклялся в дом меня вернуть родной — Везет под Трою! Дал руки залог мне, — И лук, Геракла дланью освященный, Похитил у меня! Добычей хочет Аргивянам меня он показать, Как будто силой одолел он мужа Могучего! Того не знает он, Что мертвого на смерть он обрекает, Тень дыма, призрак бестелесный! Сильным Он никогда б меня не поборол, Ведь и теперь, когда увечным стал я, Он лишь коварством мог меня сразить. Обманут я, обманут! Что мне делать? 950 Отдай мне лук! Хоть ныне стань собою! Я жду! — Молчишь? — Погибла жизнь моя! О сень пещеры двуотверстой! Снова Приду к тебе — голодный, безоружный, И, брошенный, исчахну под тобой! Уж не добудет меткая стрела Ни зверя горного, ни вольной птицы. Меня кормили вы — теперь же сам я Своею плотью утолю ваш голод, Своей добыче сам добычей став, За кровь ее своей ответив кровью! (Неоптолему) 960 Казалось мне, на зло ты неспособен. Так будь же проклят, — или нет, опомнись! Не то, злодей, злодейской смертью сгинь! Корифей Что делать нам? Тебе решать — уплыть ли, Иль ум склонить к просителя речам. Неоптолем Ах, жалость страшная мне сердце гложет Не ныне только — уж давно, давно. Филоктет О, сжалься, сын мой! Не пятнай пред миром Себя позором кражи нечестивой! Неоптолем Как быть, о боги! Ах, зачем покинул 970 Я Скирос свой, себе противен стал я! Филоктет Не зол ты, нет: от злых людей науку Ты злую принял. Им ее верни — Она к лицу им. Мне ж отдай ты честно Мое оружье, и затем — прости! (Не замеченный говорящими появляется Одиссей в сопровождении двух моряков.) Неоптолем Что делать, мужи? Одиссей Как, ‘что делать’, трус! Лук мне отдай, а сам — скорей, на судно! Филоктет О смерть! Что слышу? Одиссея голос? Одиссей Да, Одиссея! Сам он пред тобой! Филоктет Я продан, боги, я погиб! Так вот кто И обокрал и полонил меня! Одиссей 980 Да, будь уверен! Не ищи другого. Филоктет (Неоптолему) Отдай мне лук скорее, сын мой! Одиссей Нет! Его отдать, хотя б и сам желал он, Не сможет он. Но с ним и ты в наш стан Последуешь, не то — заставят силой. Филоктет О негодяй презренный! Как, меня Заставят силой? Одиссей Лучше б честью, право! Филоктет О Лемнос мой! О рдяная заря, Гефеста пламень всепалящий! Ты ли С горы твоей меня увлечь дозволишь? Одиссей Зевс, помни, Зевс страны властитель этой! 990 Зевс так судил, его орудье — я. Филоктет Речист злодей! Богов он призывает, Чтоб бремя кривды разделили с ним. Одиссей Не кривды, правды, ну, да что! Сбирайся! Филоктет Сказал, что нет! Одиссей Сказал, что да. Идем! Филоктет Что это? Видно, не в свободной доле Родил меня отец мой, а рабом! Одиссей Нет, в равной доле с лучшими из рати, Чтоб с ними Трою взять и разорить! Филоктет Не быть тому! — пока горы лемносской 1000 Угрюмый кряж над бездною висит! Одиссей На что тебе он? Филоктет С высоты я брошусь — И вспыхнет кровью белизна скалы. Одиссей (морякам) Хватай его! И в том не будет властен. Филоктет О руки! Вот удел ваш: нет желанной Вам тетивы — скрутил вас этот муж! О лживая, о рабская душа! Опять обман! Уж раз меня ты в сети Свои завлек, за отроком укрывшись Мне незнакомым, хоть и был он нравом Скорей в меня, а не в тебя, злодей, — 1010 Чужих приказов верный исполнитель. И ныне, вижу, он скорбит душою О всем, что сделал он, что вынес я. Ты в том виной, что, точно гад в пещере, Следишь добычу, ты и нрав его Заворожил, и волю молодую, И сделал ловким в темной службе злу. Теперь меня связал ты, жалкий витязь, И хочешь силой с берега увлечь, Где сам меня ты бросил одиноким, Покинутым, умершим для живых. Будь проклят! Ах, сколько раз тебя уж проклинал я! 1020 Да нет — мне боги радости не шлют. Ты жив и весел, мне лишь жизнь обузой, Страдания вокруг — и смех в награду Атридов-братьев, коим служишь ты. Ну что ж, служи! В обмане уличенный, По принужденью с ними ты поплыл. Но я несчастный, что с семью судами По доброй воле двинулся в поход, Бесчестно брошен — ими, скажешь ты, Они тебя винят, не все ль равно? Чего ж вы ныне от меня хотите, Зачем уводите? Ведь я — ничто, 1030 От вас давно я смерти обречен! Скажи, богам противный, разве ныне Уже я не кажусь хромым, зловонным? Теперь возможно, значит, и при мне Богам и жертвы возжигать, н влагу Святую лить? Ведь из-за них когда-то Вы здесь в пустыне бросили меня! О, гибель вам! Да, гибель вас настигнет, Зачтутся вам страдания мои, Коль подлинно о правде бог радеет. Радеет, верю: неспроста же судно За мной, страдальцем, вы послали: знать, Сверлит вас больно божьей воли жало. 1040 Да, край родной! Да, зоркая зеница Богов всевышних! Хоть теперь взыщи, Взыщи их мукой лютою возмездья Всех, всех — и слезы пожалей мои: Как ни жалка судьба моя — их гибель Меня от всех недугов исцелит. Корифей О, гневен муж, и речь его гневна, Царь Одиссей, не, сломлен он страданьем. Одиссей На речь его я возразить немало Сумел бы, верьте, но не терпит час. Одно услышь: каким я людям нужен, 1050 Таков и есть, где правда мощь дарует, Там не найдешь ты праведней меня. Везде и всюду мне мила победа — Не над тобой, однако, да, тебе Я добровольно уступить согласен (Морякам) Эй, люди! Отпустите чужестранца, Не прикасайтесь, пусть зимует здесь. Ты нам не нужен более, твой лук И так у нас. Есть в нашем стане Тевкр, Стрелок искусный, да и я, надеюсь, Тебя не хуже: наткнуть его И выстрелить — рука не дрогнет, верь. На что ж нам ты? Гуляй себе на радость 1060 По Лемноса утесам твоего, А мы пойдем, пусть, лук твой мне доставит Тот чести дар, что был сужден тебе. Филоктет Что делать мне? Моим оружьем грозный, К аргивянам явиться хочешь ты? Одиссей Довольно слов, я ухожу, прощай! Филоктет (Неоптолему) О сын Ахилла! Неужели слова Не скажешь ты? Безмолвствуя, уйдешь? Одиссей (Неоптолему) Уйди скорей, не поднимай очей, Погубишь все своим ты благородством. Филоктет (Хору) 1070 И вами я покинут, чужестранцы? И вы не властны пожалеть меня? Корифей Наш юный вождь — он здесь. Что скажет он, То и от нас тебе ответом будет. Неоптолем Мне снова скажут, что не в меру мягок Мой дух, но все ж — останьтесь, если так Ему угодно. Надобно сначала Корабль спустить и богу помолиться. Тем временем, быть может, мысль благая В душе его созреет. Мы вдвоем Пока оставим вас, а вы готовьтесь, 1080 Лишь кликну я, за нами поспешить. (Уходит с Одиссеем.) Строфа I Филоктет О пещера в пустой скале, Где прохлада и где тепло, Знать, судьба не была с тобой Мне расстаться, и в смерти час Ты приютом мне будешь. Ах! Увы! Лоно скал, что наполнил я Стоном жалобным мук моих, 1090 Кто в нужде мне насущной Помощь даст? Кто укажет мне В бездне томлений надежду-кормилицу? О птиц вольных рой, Смело резвитесь с ветрами звенящими: Уже я вам не страшен. Хор Ты сам, ты сам тому причиной, Злополучный муж! Не силы внешней гнет В гибель низверг тебя. Опомниться не поздно: Зачем же брать худший удел, 1100 Пренебрегая лучшим? Антистрофа I Филоктет О несчастная жизнь моя, О разбитая горем грудь! Нет уж друга в грядущем мне, Нет, в пустыне немой один Жалкой смертью погибну. Ах! Увы! Не взовьется в лазурь небес 1110 Легкий вестник могучих рук, Корм живой добывая, Все коварный унес обман — Вкрался умело он в сердце открытое! О Зевс! Дай ему, Зла измыслителю, столько же времени В моей томиться доле! Хор Судьбы, судьбы признай решенье! Бог ведет тебя, Не наши козни, нет. Грозный проклятья крик 1120 В груди твоей да смолкнет. И мы ведь все жаждем того, Чтоб не отверг ты дружбы. Строфа II Филоктет Где-то там, на обрыве скал, Над пучиною волн седых Он со смехом обидным Лук трясет, что кормил меня, Что чужой не знавал руки! Ах, неволею вырван ты, Лук мой милый, из милых рук! 1130 Верно, кручина томит тебя лютая, Что впредь служить не будешь Другу Геракла ты В службе привольной душою невинною. Новой службы час настал: Ты во власти коварного мужа, Ты видишь муть козней лихих, Ты видишь лик лживый врага, Всходы обид ты видишь всех, В них же никто мужу тому не равен. Хор 1140 Первый долг — неуклонно молвить правду, Долг второй — за правую речь Гневным словом нас не корить. Знай, один среди многих Поднял этот труд Одиссей: Помощь общую всем друзьям явил он. Антистрофа II Филоктет Вы, крылатые стаи, вы, Яркоокие звери, гор Нелюдимых питомцы! Минул страха для вас черед, 1160 Минул, нет уж в руке моей Той грозы, что пугала вас, Жалок стал я отныне всем, Рухнул утеса оплот заповедного, Не страшен вам он боле. Где вы? Настал ваш час Плотью моей утолить посинелою Месть и голод заодно: 1170 Не надолго уж хватит мне жизни. Ведь нечем мне силу растить, Не вскормит шум ветра меня, Коль ни один не служит мне Матери дар — жизнеобильной почвы! Хор Если дружбой почтить ты хочешь гостя, Помни, помни, ради богов, Речь мою: во власти твоей Зол твоих исцеленье. Тщетно кормишь язву свою: Силы нет превозмочь страду такую. Эпод Филоктет Опять, опять затронул ты 1170 Древней боли жгучий след — Лучший друг доселе мне! Зачем терзать? к чему укор? Хор Что молвишь ты? Филоктет Ужель меня ты думал Увлечь под стены ненавистной Трои? Хор Твоего же счастья ради. Филоктет Прочь отсюда, прочь скорее! Хор Твоему я велению рад, Быстро его мы исполним. Идем же, идем же! 1180 Каждого ждет долг и место. Филоктет Не уходи, Зевса тебя гневом молю, гость! Хор Успокойся! Филоктет Друзья, ради богов, Останьтесь, молю! Хор Что ты хочешь? Филоктет Увы, увы! О мой жребий, мой жребий! Погиб я, погиб! Боль, проклятая боль, как быть Мне в дальнейшие дни с тобой? 1190 Гости! Прошу вас, ко мне возвратитесь! Хор Что ж прикажешь сделать ты нам? Иль иной ты исход надумал? Филоктет Простительно мужу В вихре боли слово метнуть С здравым смыслом в разрез, друзья! Хор Бедный, иди же, куда мы зовем тебя! Филоктет Нет, никогда! Это — слово несменное, Хоть бы перуна властитель огнистого Испепелил меня пламенем молний! 1200 Пусть пропадает и Троя, и воины, Те, что решились презреть мой мучительный, гложущий недуг! Друзья мои, просьбу одну мне исполните! Хор Просьбу какую? Филоктет Секиру пришлите мне, Меч ли, другое ль оружье железное! Хор Что за насилие в мыслях лелеешь ты? Филоктет Тело свое рассеку безбоязненно, Смерти я жажду, смерти! Хор 1210 К чему? Филоктет К отцу бы вернуться! Хор Куда? Филоктет Под землю, Ведь под солнцем нет его. Край мой родимый, отцовский край! Ах, тебя бы увидеть несчастному, Кто поток твой покинул святой, Чтоб данайцам проклятым помочь! Пришел конец мой. (Уходит в пещеру.) Корифей Давно б на судно мы ушли свое, Когда б не видели вблизи поляны 1220 Неоптолема с Одиссеем, вместе Они сюда свой направляют путь. Быстро входит Неоптолем, за ним Одиссей. Одиссей Скажи на милость: для чего так быстро Стезей обратной ты сюда идешь? Неоптолем Недавнюю хочу я смыть вину. Одиссей Чудная речь. И в чем твоя вина? Неоптолем В том, что тебе и рати всей в угоду — Одиссей Ты что-нибудь худое совершил? Неоптолем Обманом гнусным ближнего опутал. Одиссей Кого? Недоброе задумал ты! Неоптолем 1280 Ничуть, хочу я просто Филоктету — Одиссей Ох, сердце бьется! Что же: Филоктету? Неоптолем Тот лук, что мне он передал, обратно — Одиссей Ужель вернуть? О Зевс! Опомнись, друг! Неоптолем Ценой позора он достался мне. Одиссей О, ради бога! Шутишь ты, надеюсь! Неоптолем Коль слово правды шуткой ты зовешь. Одиссей Что ты сказал, Ахиллов сын? Опомнись! Неоптолем Одно и то же хочешь дважды слышать? Одиссей Нет, этого б ни разу не хотел. Неоптолем 1240 Ты все сполна услышал, будь уверен. Одиссей Не быть тому, исполнить не дадим. Неоптолем Что? Кто не даст, раз я того желаю? Одиссей Весь стан ахейский, и в том стане — я! Неоптолем Из умных уст неумной речи внемлю! Одиссей Где ж ум в словах, где ум в твоих деяньях? Неоптолем Зато в них правда есть, и это лучше. Одиссей По правде ли заботы плод моей Разрушишь ты? Неоптолем Позорную вину Хочу загладить я, вот весь мой долг. Одиссей 1250 Ахейской рати не боишься ты? Неоптолем Служу я правде, страх твой мне не страшен. Одиссей . . . . . . . . . . . . . . . . . . Неоптолем Тебе подавно не сломить меня. Одиссей Что ж, не трояне нам враги, а ты? Неоптолем Что будет, будет. Одиссей Берегись! Десница Меча коснулась! Неоптолем И моя немедля Последует примеру твоему! Одиссей Прощай пока. Все расскажу я войску, И кары не избегнешь ты его. Неоптолем Так лучше. Будь и впредь благоразумен 1260 И слез межи не переступишь ты. Одиссей отступает вглубь орхестры. Неоптолем поворачивается к пещере Филоктета. Эй, сын Пеанта, Филоктет! Послушай, Оставь свой каменный покой, явись! Филоктет (появляясь у входа) Чей зов раздался у пещерной сени? Чего вам нужно, гости, от меня? Ужель так мало взыскан я несчастьем, Что вы еще терзать меня пришли? Неоптолем Нет, успокойся, выслушай меня. Филоктет Боюсь. Уж раз от слов красивых горе Я принял в дар, доверившись тебе. Неоптолем 1270 Ужель мне и раскаяться нельзя? Филоктет Снаружи честность и в душе коварство — Так и тогда ты лук похитил мой! Неоптолем То было раз. Теперь узнать хочу я: Решил ли ты упорствовать в отказе, Иль с нами плыть? Филоктет Довольно, не трудись. Что б ни сказал ты — все напрасно будет. Неоптолем Ты так решил? Филоктет Решенье тверже слова. Неоптолем Хотел бы тронуть лаской убежденья Твой жесткий ум, но если тщетно все — 1280 Что ж, уступлю. Филоктет Да, тщетно будет все. Не снищешь вновь ты моего доверья. Обманом жизнь похитив у меня, Ты здесь опять со словом увещанья, Сын-выродок честнейшего отца! Проклятье вам — Атридам, Одиссею, Да и тебе! Неоптолем Довольно проклинать! Из рук моих возьми обратно лук. Филоктет Что говоришь ты? Новое коварство? Неоптолем Клянусь святой десницей Зевса — нет! Филоктет 1290 И это правда? Радостное слово! Неоптолем За словом дело: руку протяни И вновь владей своим заветным луком. (Отдает лук Филоктету.) Одиссей (поспешно возвращаясь) Кладу запрет от имени Атридов И рати всей — тому свидетель бог! Филоктет Чей это голос, сын мой? Одиссея Я слышу вновь? Одиссей И видишь пред глазами! И он неволей увезет тебя Под стены Трои, не спросись согласья Безвольного Ахиллова птенца! Филоктет Увидим тотчас: ты лети, стрела! (Натягивает тетиву) Неоптолем (хватая его за руку) 1300 Нет, ради бога! Не пускай стрелы! Филоктет Родной мой, сын мой! Дай руке свободу! Неоптолем Нет, ни за что! Филоктет Злодея-супостата Убить я мог бы верною стрелой! Неоптолем С собой меня б ты этим опозорил. Филоктет Ты видишь сам. Вот в воинстве ахейском Вожди-витии! Лживым языком Они сильны, но духом в битве слабы. Одиссей уходит. Неоптолем Пусть так. Лук — твой, и не за что тебе Уж гневаться и упрекать меня. Филоктет 1310 О да, дитя! Ты оправдал породу: Отцом тебе был не Сисиф, а тот, Что лучшим слыл среди живых при жизни, А ныне средь теней слывет — Ахилл! Неоптолем Я рад тому, что ты отца восславил, А с ним меня. Теперь моей ты просьбе Внемли. — Что боги нам пошлют, должны Смиренно мы нести — на то мы люди. Но кто, как ты, своею вольной волей Себя в несчастья омут вверг, тому 1320 Ни сострадать не должно, ни прощать. Ты одичал, совету недоступный, Кто добрым словом вразумить тебя Усердствует, того ты ненавидишь, Как будто враг он и предатель твой. Все ж мысль свою я выскажу тебе Правдиво — Зевс порукой! Ты ж внемли И в сердце запиши совет непраздный. Твое несчастье — божье ниспосланье: Вкусил ты Хрисы — недренного стража, За то, что ты приблизился ко змию, Который постоянно сторожит Хрисейскую священную ограду, И не надейся от болезни тяжкой 1330 Другое исцеление найти, Покуда Солнца колесница эта Оттуда всходит и туда опять К закату мчится — кроме одного: Ты должен сам, своей склоненный волей, Прийти под Трою и принять спасенье У нас, из рук Асклепия сынов. Они с тебя старинный недуг снимут, И ты со мной, владелец стрел чудесных, Сорвешь Пергама царственный венец. Откуда я про это знаю, спросишь? Мы взяли в плен троянского пророка Славнейшего, Елена, что из уст Моих ты слышал, все нам он поведал. 1340 Сказал еще, что Троя пасть должна Добычей лета, что теперь настало: За ложь главой он заплатить готов. Вот речь моя. Склонись же добровольно! Красив твой жребий: лучшим ты объявлен Из эллинов, целителя рука Тебя под Троей ждет, — и в довершенье Когда возьмешь ты Трою, город горя, То высшей славой будешь осенен. Филоктет Жизнь-мачеха! Зачем меня неволишь Ты видеть дня сиянье на земле? Зачем в Аида не отпустишь мрак? 1350 Что делать мне? На искреннее слово Могу ль ответить недоверьем я? Но уступить? О ужас! Как осмелюсь Себя я солнцу показать? Кому Сказать привета слово? Очи, очи, Вы, что обиду видели мою! Дерзнете ль вежды вы открыть — и встретить Проклятый взор Атреевых сынов, Иль Одиссеевой зеницы луч Отверженной? Не о былом скорблю я, Нет: в будущем я вижу оскорблений 1360 Несметный ряд. Ведь тот, кому душа Пороков мать, — стезе порочной верен Навеки будет. И тебе, мой сын, Дивлюся я. Тебе ль под Троей место? Удерживать ты должен бы меня От всякого общения с врагами, Что отчие доспехи у тебя Похитили. И им несешь ты помощь, К ним и меня в союзники зовешь? Нет, нет, дитя. Другое обещанье Исполни лучше, и в страну меня Отправь родную. Сам живи спокойно На Скиросе, врагам же лиходеям Лихою гибелью погибнуть дай. 1370 За это ты двойную благодарность И от меня, и от отца получишь, А если злым прислуживаться будешь — Смотри, и сам причислен будешь к ним! Неоптолем В твоих словах есть доля правды, все же Прошу тебя, поверь богам и мне И, вместе с другом, уплыви отсюда. Филоктет Куда? Под Трою? Чтоб с ногой болящей Предстать пред очи гнусные Атрида? Неоптолем Пред очи тех, что прекратят мученья И немощь той отравленной ноги. Филоктет 1380 Что молвишь ты? Ужасна речь твоя! Неоптолем Для нас двоих нет лучшего исхода. Филоктет Оставь советы! Устыдись богов! Неоптолем Тому ль стыдиться, кто о благе просит? Филоктет Да, но кому? Атридам или мне? Неоптолем Тебе, мой друг! Доверься доброй речи! Филоктет А кто злодеям выдает меня? Неоптолем В несчастье гнев — советник ненадежный! Филоктет Из слов твоих я вижу, ты мне враг! Неоптолем Ты сам не знаешь, друг, что говоришь! Филоктет 1390 Я знаю тех, кто погубил меня. Неоптолем Кто погубил тебя, теперь — спасет. Филоктет Под Трою мне не плыть по доброй воле! Неоптолем Ни в чем не смог я убедить тебя, И что мне дальше делать, я не знаю. Исход один: мне — прекратить советы, Тебе ж — и впредь без исцеленья жить. Филоктет Ну что ж, стерплю, что должно мне стерпеть. Одно лишь помни. Руку дав залогом, В мой дом меня ты обещал вернуть. Исполни ж слово, сын мой, без задержки. 1400 Про Трою же не говори: и так Довольно слез из-за нее я пролил. Неоптолем Что ж, идем, коль так решил ты. Филоктет Слово чести ты сказал! Неоптолем Твердо ставь больную ногу! Филоктет Лишь бы сил хватило мне! Неоптолем А ахейцев недовольство? Филоктет Брось о нем и думать, друг! Неоптолем Как на остров мой нагрянут! Филоктет Там меня они найдут! Неоптолем Что ж поделаешь ты с ними? Филоктет Лук Геракла натяну! Неоптолем Ну, и что ж? Филоктет Он их удержит! Неоптолем Поклонись земле — и в путь! На вершине холма появляется Геракл. Геракл Подождите. Сначала моей, Филоктет, 1410 Должен речи ты внять. Не смущайся: Геракла ты видишь лицо, Его голоса звуки приемлет твой слух. Для тебя я спустился с небесных высот, Чтобы замыслы Зевса тебе передать И тобою задуманный путь преградить, Ты ж внемли дружелюбному слову! Сначала свой тебе напомню жребий: Трудов я много перенес — за то И доблести венец стяжал бессмертный, 1420 Его и ныне видишь ты на мне. Поверь мне, друг мой: и тебе указан Такой же путь. Страданья поборов, Ты многославную обрящешь жизнь. Под стены Трои с ним уплыть ты должен. Там от болезни исцелишься ты, Там доблестью средь всех увенчан будешь Бойцов ахейских, там стрелой моей Исторгнешь жизнь у дерзкого Париса, Виновника всех ужасов войны, Возьмешь и Трою, и трофей победный, Как лучший витязь воинства всего, В чертог отправишь свой отцу Пеанту, 1430 К родимой Эты солнечным лугам. Трофей другой, с врагов полегших взятый, Благую луку память воздавая, Воздвигни там, где мой костер стоял. Второй завет, тебе, дитя Ахилла: И ты не властен Трою покорить Без помощи его — и он бессилен Без рук твоих. Нет, точно львов чета, Сражайтесь там, друг друга охраняя. Теперь Асклепия под Илион Отправлю я, чтоб снял с тебя он недуг. Час Трои близок: от моей вторично Стрелы волшебной пасть ей суждено. 1440 А вам наказ: когда стопой победной Войдете в град — почтение богам! Все прочее вторым отец считает. Одно лишь благочестье вашу смерть Разделит с вами: ни при солнца блеске Оно не гибнет, ни в подземной тьме. Филоктет О возлюбленный друга усопшего глас, После долгой разлуки я слышу тебя! Повинуюсь охотно заветам твоим. Неоптолем (Филоктету) И свое я решенье с твоим сочетал. Геракл Если так, то спешите! уж час наступил 1450 И открылся вам путь: От кормы уж проносится ветер. (Исчезает.) Филоктет А теперь, пред уходом, земле помолюсь. Ты прости, мой приют, безмятежная сень, Влажнокудрые нимфы весенних лугов, Ты, раскатистый рокот прибоя, и ты, Под навесом горы прибережный утес, Где так часто летучею пылью валов Мне порывистый ветер чело орошал, Ты, Гермейский хребет, что в страданьях моих 1460 Мне участливо стоном на стон отвечал, О певучий родник, о святая струя! Покидаю я вас, покидаю навек: Благостыню нежданную бог мне явил. Мой привет тебе, Лемноса кряж бреговой! Ты же с ветром счастливым отправь нас туда, Куда рока великого воля влечет, И усердье друзей, и державный призыв Всеблагого вершителя — бога! Корифей Собирайтесь, все вместе за ними пойдем! 1470 Вы же, резвые нимфы пучины морской, Благосклонно пловцов охраняйте! Актеры и Хор покидают орхестру. А. ‘Аякс’ ЦЭ. ‘Царь Эдип’ АН. ‘Антигона’ ЭК. ‘Эдип в Колоне’ Т. ‘Трахинянки’ Эл. ‘Электра’ Ф. ‘Филоктет’ АС Античные свидетельства о жизни и творчестве Софокла Аполлод. Аполлодор Афин. Афиней Гес. Гесиод Теог. ‘Теогония’ Т.и Д. ‘Труды и Дни’ Диод. Диодор Сицилийский Евр. Еврипид Андр. ‘Андромаха’ Ипп. ‘Ипполит’ Иф.Авл. ‘Ифигения в Авлиде’ Мед. ‘Медея’ Финик. ‘Финикиянки’ Эл. ‘Электра’ Ж Жизнеописание Софокла Ил. ‘Илиада’ Од. ‘Одиссея’ Павс. Павсаний Пинд. Пиндар Истм. Истмийские оды Нем. Немейские оды Ол. Олимпийские оды Пиф. Пифийские оды Туск. ‘Тускуланские беседы’ (Цицерона) Эсх. Эсхил Аг. ‘Агамемнон’ Евм. ‘Евмениды’ Мол. ‘Молящие’ Пс. ‘Персы’ Пр. ‘Прометей’ Сем. ‘Семеро против Фив’ Хо. ‘Хоэфоры’ Бернабе Poetarum Epicorum Graecorum testimonia et fragmenta. P. I / Ed. A. Bernabe. Lpz., 1987 Джебб Sophocles. The Plays and Fragments / By Sir R. Jebb. Cambridge, 1883-1896. P. I — VII. (Repr. 1962-1966). Доу Sophocles. Tragoediae / Ed. R. W. Dawe. Lpz., 1984-1985. T. I-II. Дэн Sophocle. T. I-III. Texte etabli par A. Dain. P. 1956- 1960. Пирсон Sophocles. Fabulae / Rec. A. C. Pearson. Oxf., 1928. P Oxy The Oxyrhynchus Papyri. Egypt. Exploration Society. Oxf., 1898-1987. V. I-LIV. TrGF Tragicorum Graecorum Fragmenta. Gottingen, 1977-1986. T. 1-4. (По этому изданию даются ссылки на фрагмен- ты Эсхила и других греческих трагиков, кроме Еври- пида, для которого источником служит изд.: Tragicorum Graecorum fragmenta. Rec. A. Nauck. Lpz., 1889.) ZPE Zeitschrift fur Papyrologie nnd Epigraphik. Bonn, 1967- 1989. Bd. 1-76. ЖМНП ‘Журнал министерства народного просвещения’ ФО ‘Филологическое обозрение’ {* Фрагменты Гесиода указываются по изд.: Fragmenta Hesiodea / Ed. R. Merkelbach et M. West. Oxi., 1967, Архилох — по изд.: Iambi et elegi Graeci… / Ed. M. L. West. Oxf., 1978. V. I, Анакреонт и Симонид по изд.: Poetae melici Graeci / Ed. D. Page. Oxf., 1962. Фрагменты Аристофана, Кратина, Фриниха по изд.: The Fragments of Attic comedy… / By J. M. Edmons. Leiden, 1957. V. I. Фрагменты римских трагиков по изд.: Remains of Old Latin / Ed. and transi, by E. H. Warmington. London, Cambr., Massachusetts, 1967-1979. V. I-II. Номер при имени Гигина обозначает соответствующий рассказ в его ‘Историях’ (Fabulae). Ссылки на номера стихов даются везде по оригиналу, найти соответствующий стих в пределах десятков, отмеченных при русском тексте Софокла, не должно составить особого труда. Обозначение ‘стих’ или ‘ст.’ большей частью опускается. Сокращение ‘сх.’ обозначает схолии к древним авторам, ‘Ркп.’ — ‘рукопись’, ‘рукописи’, ‘рукописный’. Отсылка Dawe R. Studies обозначает его: Studies on the text of Sophocles. Leiden, 1973-1978. V. 1-3. Перевод стихотворных цитат, кроме особо оговоренных, принадлежит составителю примечаний.} От античных времен не сохранилось документальных свидетельств о распространении текста трагедий Софокла при его жизни. Однако нет оснований предполагать для них иную судьбу, чем для произведений других древнегреческих трагиков: с авторского экземпляра снимались копии, которые могли приобретаться достаточно состоятельными любителями отечественной словесности, а в IV в., с возникновением в Афинах философских школ в Академии и Ликее, — также храниться в библиотеках, обслуживавших научные занятия Платона и Аристотеля. Без этого невозможно объяснить наличие в их сочинениях множества цитат из трагиков, и притом не только из трех, наиболее знаменитых (Эсхила, Софокла и Еврипида), но и из менее выдающихся. Поскольку при посмертных постановках трагедий (а исполнение на театральных празднествах одной ‘старой’ драмы перед началом состязания трагических поэтов стало нормой с 387 г.) режиссер и актеры могли позволять себе известные вольности, в середине IV в. афинским политическим деятелем Ликургом был проведен закон, согласно которому создавалось государственное собрание всех пьес трех трагических авторов, и в дальнейшем их исполнении надлежало придерживаться зафиксированного в этом своде текста (АС 56). Насколько высоко ценили афиняне свою коллекцию, видно из рассказа о том, как примерно столетие спустя они согласились предоставить ее для временного пользования египетскому царю Птолемею Евергету под залог в 15 талантов (ок. 22 тыс. рублей серебром). Впрочем, афиняне недооценили материальные возможности восточного монарха: Птолемей велел сделать со всего собрания копию и именно ее вернул в Афины, потеряв таким образом отданные в виде залога деньги, но зато оставив у себя оригинал (АС 64). Возможно, что именно этим собранием — наряду с другими источниками — пользовались впоследствии ученые филологи, занимавшиеся во второй половине III в. классификацией рукописей в знаменитой Александрийской библиотеке (АС 105). Полное собрание сочинений Софокла подготовил, по-видимому, в первой половине следующего века знаменитый филолог Аристофан Византийский, ставший главным библиотекарем после 195 г. Под именем Аристофана дошло до нас античное ‘предисловие’ к ‘Антигоне’ (А С 105). Упоминается Аристофан и в ‘Жизнеописании’ Софокла (18), в некоторых схолиях к сохранившимся трагедиям и в папирусных отрывках из сатировской драмы ‘Следопыты’. Текст издания Аристофана Византийского послужил основой для большинства, если не всех последующих папирусных копий. В настоящее время известны отрывки из 17 папирусных экземпляров, содержащих текст дошедших до нас трагедий Софокла. По времени они охватывают не менее 600 лет самый ранний образец относится к концу I в. до н. э. или к началу I в. н. э., самый поздний — к рубежу VI-VII в. н. э. Чаще других встречаются здесь ‘Царь Эдип’ в ‘Аякс’ — по 4 экземпляра, тремя экземплярами представлены ‘Трахинянки’, двумя — ‘Электра’ и ‘Антигона’, одним — ‘Эдип в Колоне’ и ‘Филоктет’. К этому следует прибавить отрывки из папирусного кодекса V-VI вв. н. э., который опознан теперь как собрание семи трагедий Софокла {См.: Luppe W. P. Vindob. G 29779 — ein Sophokles-Kodex // Wiener Studie 1985. В. 19. S. 89-104.}. Здесь тексту трагедии предшествовало собрание ‘предисловий’ к ним (см. АС 95-113), среди которых содержались неизвестные нам из других источников предисловия к ‘Аяксу’ и ‘Филоктету’ и еще одно стихотворное (ср. А С 95) к ‘Царю Эдипу’. Издание Аристофана, судя по всему было предназначено не для ученых, а для широкой публики, — в нем, в частности кроме уже упоминавшихся ‘предисловий’, не было никакого другого вспомогательной аппарата. Со временем, однако, по мере того, как эпоха Софокла все дальше уходила в прошлое, читателям стали требоваться разъяснения и по части языка, и в отношении реалий, и разного рода историко-литературные справки к тексту, — все то, что в античные времена называлось схолиями. Составление таких схолиев — в том числе и к Софоклу — взял на себя необыкновенно начитанный и усердный грамматик августовского времени Дидим (современники называли его человеком ‘с медными внутренностями’). К труду Дидима восходит наиболее древний пласт в корпусе схолиев, известных нам уже по средневековым рукописям Софокла. На пути к ним, однако, творческое наследие Софокла испытало ту же судьбу, которая постигла и других древнегреческих драматургов: во времена римского император Адриана (117-138 гг. н. э.) из примерно трех сотен пьес Эсхила, Софокла и Еврипида был сделан отбор наиболее читаемых, не последнюю роль играли здесь и нужды школы. В результате в обиходе широкой публики осталось только семь трагедий Софокла, известных нам сейчас полностью. В IV в. н. э. участие в редактировании новы изданий принял римский грамматик Салустий (может быть, один из друзей византийского императора Юлиана), — его имя сохранилось в более поздних ‘предисловиях (АС 104, 106). Остальные трагедии Софокла, оставшиеся за пределами ‘семерки’, исчезли отнюдь не сразу и не бесследно: находимые в Египте папирусы с отрывками из не дошедши до нас его пьес датируются вплоть до III в. н. э. Стало быть, на эллинизированном Востоке достаточно полные собрания сочинений Софокла могли еще находиться и в библиотеках, и у книгопродавцев, и в частном пользовании. На европейской же почве с драм, не вошедших в состав ‘семерки’, уцелели только отдельные отрывки в различны антологиях, лексикографических и грамматических сочинениях. Зато отобранные семь продолжали переписывать из рукописи в рукопись с обширными предисловиям и схолиями. Один из таких кодексов, написанный унциальным письмом (т. е. заглавными буквами) примерно в V в. н. э., и стал, как полагают историки текста Софокл, прообразом византийских рукописей с его трагедиями. Самой ранней из этих рукописей является кодекс из библиотеки Лоренцо Медич (Laurentianus XXXII, 9), широко известный среди филологов, так как кроме трагедв Софокла в нем содержатся также трагедии Эсхила и ‘Аргонавтика’ Аполлония Родосского. Написан кодекс в середине X в. н. э. К тому же прототипу, что кодекс Медичи восходит и так называемый Лейденский палимпсест, т. е. пергаменная книга, на котрую в конце X в. занесли текст Софокла, а еще через четыре столетия его соскоблили, чтобы написать на освободившихся полутора сотнях страниц сочинения религиозного характера. Открытый в 1926 г. Лейденский палимпсест с восстановленным текстом Софокла является, наряду с кодексом Медичи, древнейшим источником для современных изданий. Эти две рукописи, наряду с еще другими десятью, более поздними (XIII-XVI вв.), представляют особую ценность потому, что содержат все семь трагедий Софокла. Огромное большинство других рукописей (около 170 из общего числа, достигающего примерно 200 экземпляров), ограничивается так называемой византийской триадой (‘Аякс’, ‘Электра’, ‘Царь Эдип’), образовавшейся в результате нового отбора, произведенного в Константинополе ок. 500 г. н. э. Составителем этой триады считают обычно византийского грамматика Евгения (АС 94). К изданию трагедий Софокла (преимущественно вошедших в триаду) в XIII-XIV вв. были причастны известные византийские филологи Максим Плануд, Фома Магистр, Мосхопулос, Деметрий Триклиний. К этому же времени относятся и поздние схолии, составленные в помощь любителям классической филологии и учащимся. Первое печатное издание Софокла вышло в 1502 г. из типографии венецианца Альда Мануция. После этого трагедии Софокла издавались вместе и порознь несчетное число раз. В настоящее время издатели Софокла оперируют тремя группами византийских рукописей, причем все больше утверждается убеждение, что группы эти не носили ‘закрытого’ характера, т. е. переписчики при своей работе могли пользоваться не одним экземпляром, восходящим к определенному прототипу, а двумя или больше, сопоставляя их между собой и выбирая из каждого то чтение, которое представлялось им наиболее предпочтительным. Поэтому может случиться, что какая-нибудь из рукописей, во всем остальном мало примечательная, сохранила где-нибудь наиболее древнее чтение. Сличение рукописей, внесение поправок (конъектур), выбор и обоснование принятого чтения и составляет до сих пор главную задачу каждого нового издателя древнегреческого текста {К истории текста Софокла см. подробнее: The fragments of Sophocles / Edited… by A. C. Pearson. Cambridge. 1917 (Repr. Amsterdam, 1963). P. XXXII-XLVI, TurynA. Studies in the manuscript tradition of the tragedies of Sophocles. Urbana, 1952, Dain A. Sophocle. V. I. P. XX-XLVIII, Dawe R. Studies on the text of Sophocles. Leiden, 1973. V. I. P. 3-112, Treue K. Kleine Klassikerfragmente. N 3//Festschrift zum 150 jahr. Bestehen des Berliner Agyptischen Museums. Berlin, 1974. S 434 f, Renner T. Four Michigan papyri of classical Greek authors. ZPE. 1978. 29. P. 13-15. 27 f.}. В наше время в научном обиходе приняты три издания трагедий Софокла: Sophocles. Fabulae / Rec. A. С. Pearson. Oxford, 1924 (исправленное издание — 1928, многократные перепечатки вплоть до начала 60-х годов). (В дальнейшем — Пирсон). Sophocle. / Texte etabli par A. Dain…. Paris, 1956-1960. T. I-III. (в дальнейшем — Дэн). Sophocles. Tragoediae / Ed. R. W. Dawe. Leipzig, 1975-1979. T. I-II. (второе издание — 1984-1985). (в дальнейшем — Доу). Не утратили своего значения и старые комментированные издания, в которых каждой трагедии посвящен специальный том: Sophocles. The Plays and Fragments / By Sir R. Jebb. Cambridge, 1883-1896. T. I-VII (Перепечатано в 1962-1966) (в дальнейшем — Джебб). Sophocles / Erklart von F. W. Schneidewin, Berlin, 1909-1914. (Издание, переработанное Э. Вруном и Л. Радермахером). В последние десятилетия к ним прибавились две новые серии комментариев: Каmerbeek J. С. The Plays of Sophocles. Commentaries. Leiden, 1959-1984. (Комментарий без греческого текста, но с указанием отступлений от издания Пирсона, принимаемых Камербиком.) Cambridge Greek and Latin Classics: Oedipus Rex / Ed. by R. D. Dawe. 1982, Philoctetes/Ed. by T. B. L. Webster. 1970, Electra / Ed. by J. H. Kelles. 1973, Trachiniae / Ed. by P. E. Easterling. 1982. Все названные выше издания были в той или иной степени использованы при подготовке настоящего однотомника. При этом следует иметь в виду, что при издании русского перевода далеко не все разночтения оригинала нуждаются в констатации или обосновании. Очень часто они касаются таких вопросов, которые не могут получить отражения в русском тексте. Так, например, в поэтическом языке V в. до н. э. наряду с более употребительными формами имперфекта с приращением могли встретиться и формы без приращения (например, АН. 1164: в одних ркп., — в других), — для русского перевода это различие не имеет значения. Иногда разночтения возникают в порядке слов в достаточно прихотливых по своему построению партиях хора, — в русском переводе это опять-таки не может быть учтено. Но даже и в тех случаях, когда разночтение касается отдельных слов, оно не всегда может быть отражено в русском переводе. Вот несколько примеров. ЦЭ, 722 — в одних ркп. (‘умереть’), в других — (‘вынести’ гибель от руки сына), в переводе в любом случае будет: ‘пасть’, ‘погибнуть’. ЭК. 15 — все ркп. дают чтение — башни ‘покрывают’, ‘защищают’ город, конъектура, введенная Доу в его издание, — ‘увенчивают’. В переводе это слово и создаваемый им образ совсем выпали. А. 295 — почти все ркп. дают чтение и только две — . В широком смысле эти глаголы — синонимы, они различаются между собой примерно как русское ‘говорить’ и ‘молвить’, ‘изрекать’. Вполне возможно, однако, что в русском переводе и тот и другой греческие глаголы окажутся переведенными как ‘молвить’ или ‘сказать’. Поэтому в дальнейшем в примечаниях к отдельным трагедиям отмечаются только такие разночтения и конъектуры, которые способствуют пониманию текста и хода мысли автора, насколько оно может быть отражено в русском переводе. Остается сказать о принятом в этом однотомнике порядке размещения трагедий. Наиболее естественной была бы хронологическая их последовательность, чему, однако, мешает отсутствие документальных данных о времени постановки пяти трагедий из семи. С другой стороны, и русскому читателю несомненно удобнее пользоваться текстом трагедий, относящихся к одному мифологическому циклу, в порядке развития событий в пределах каждого цикла, и в примечаниях в этом случае можно избежать лишних отсылок к еще не прочитанной трагедии. Поэтому было признано целесообразным поместить сначала три трагедии, восходящие к фиванскому циклу мифов (‘Царь Эдип’, ‘Эдип в Колоне’, ‘Антигона’) и по содержанию служащие одна продолжением другой, хотя на самом деле Софокл такой связной трилогии не писал и поставленная раньше двух остальных ‘Антигона’ (ок. 442 г.) оказывается при размещении по сюжетному принципу после ‘Эдипа в Колоне’, созданного в самом конце жизни поэта. Затем следуют три трагедии на сюжеты Троянского цикла (‘Аякс’, ‘Филоктет’, ‘Электра’) — опять в той последовательности, в какой находятся изображаемые в них события. Последней из сохранившихся трагедий помещены ‘Трахинянки’, к ним присоединяется обнаруженная в довольно крупных папирусных фрагментах драма сатиров ‘Следопыты’, за которой идут отрывки из других не сохранившихся драм. ‘Филоктет’ — единственная трагедия Софокла, время постановки которой при жизни поэта достоверно известно: она была показана при афинском архонте Главкиппе, т.е. весной 409 г., и завоевала первое место (АС 110). О других драмах, входивших в состав тетралогии, сведений нет. Ко времени создания Софоклом ‘Филоктета’ миф, составлявший содержание этой трагедии, был хорошо известен его аудитории и уже получил обработку на афинской сцене. В ‘Илиаде’ Филоктет, сын Пеанта, упоминался как один из фессалийских царей, владевший четырьмя городами в северной ее части (в историческое время эта область называлась Магнесия), в поход под Трою он отплыл с 7 кораблями (ниже, 1027), но на десятом году войны — в момент, к которому приурочено действие ‘Илиады’, — оставался больным на Лемносе, впрочем, добавляет автор, вскоре о нем вспомнят (II, 716-725), — здесь имеется в виду известное из других источников пророчество о том, что Троя не может быть взята без лука Геракла и владеющего им Филоктета (ср. АС 109). О причине болезни героя сообщали киклические поэмы, свидетельство о чем сохранилось в позднем пересказе Прокла: во время жертвоприношения на о-ве Тенедос Филоктет был укушен гидрой и издавал громкие вопли, недопустимые при совершении обряда, кроме того, образовавшаяся рана испускала такое зловоние, что делало общение с ним совершенно невозможным. Поэтому Одиссей по поручению Атридов отвез Филоктета на Лемнос и оставил его здесь в одиночестве {Бернабе. С. 41.}. В других источниках в качестве места жертвоприношения назывался островок Хриса у восточного побережья Лемноса. Здесь Геракл в свое время принес жертву, обеспечившую успех его похода под Трою, соответственно и перед ахейцами, снарядившими войско против Трои в следующем поколении, было поставлено условие повторить жертвоприношение в священном участке местного божества — нимфы Хрисы. Найти это место и помог им Филоктет, присутствовавший еще юношей при жертвоприношении Геракла, но на этот раз не заметивший сторожившую участок змею (АС 109). На десятом году войны, после гибели Ахилла и Аякса, ахейцы очень нуждались в новых героях, а захваченный Одиссеем в плен троянский прорицатель Елен поведал им о необходимости заручиться помощью Филоктета (1336-1341) и Неоптолема, сына Ахилла. Соответственно на Лемнос за Филоктетом был отправлен Диомед, а на о-в Скирос за Неоптолемом — Одиссей. Первому было обещано под Троей исцеление, второму — доспехи отца. Филоктет, вылеченный сыном Асклепия Махаоном, убил затем в единоборстве Париса, а Неоптолем в ночь овладения Троей дал волю гневу и мести за гибель отца. Согласно эпической традиции Филоктет не сопротивлялся возвращению в ахейское войско, коль скоро оракул сулил ему исцеление. Все три знаменитых афинских трагика обработали миф о Филоктете — сначала Эсхил, затем Еврипид (в 431 г.) и, наконец, Софокл. Трагедии предшественников Софокла не сохранились, но сравнительно полное представление о них дает нам греческий ритор I в. н. э. Дион Хрисостом, который в речи 52 сравнивает все три драмы (ср. АС 78), а в речи 59 излагает содержание пролога еврипидовской трагедии. Произведение Эсхила (вероятно, из числа его ранних пьес) отличалось свойственной ему суровой простотой. Правда, явившийся за Филоктетом Одиссей пытался завоевать его доверие рассказом о мнимой смерти Агамемнона, о казни самого Одиссея и о бедственном положении всего войска, но не принимал никаких мер для самомаскировки, — зрителю предлагалось допустить, что за 10 лет либо неузнаваемо изменился Одиссей, либо бедствия настолько ослабили память Филоктета, что он был не в состоянии узнать своего злейшего врага. (Эсхил так же не придавал значения подобным несуразностям, как впоследствии Шекспир: достаточно было Кенту нацепить бороду, чтобы Лир не узнал своего старого соратника, служившего ему не один десяток лет.) Так или иначе, Одиссей — вероятно, во время приступа болезни у Филоктета завладевал его луком, и тому не оставалось ничего другого, как следовать вместе с ним под Трою. Тоньше и сложнее была представлена вся история у Еврипида. Во-первых, у него Одиссей согласился на трудную миссию только после того, как Афина изменила его внешность и голос (мотив, заимствованный из ‘Одиссеи’, XIII, 429-435). Во-вторых, в помощники ему был придан Диомед, — таким образом, Еврипид соединил эпическую и эсхиловскую версии. Наконец Еврипид ввел совершенно новый момент: наряду с ахейцами заинтересованность в Филоктете проявляли троянцы: на Лемнос прибывало их посольство (может быть, во главе с Парисом), которое стремилось привлечь Филоктета на свою сторону. При этом маскировка Одиссея не сразу оборачивалась ему на пользу: озлобленный против всех греков, Филоктет готов был спустить стрелу с тетивы при виде первого же ахейца, появившегося на Лемносе, и Одиссею, чтобы уцелеть, пришлось выдать себя за жертву ахейских вождей: он-де был другом Паламеда, казненного по навету Одиссея, и теперь спасается бегством, боясь за свою жизнь. Правда, npi появлении троянского посольства, он, хоть и будучи жертвой греков, выступал в из защиту и добивался того, что троянцам пришлось уйти безрезультатно. Затем, по-видимому, следовал припадок Филоктета, похищение Одиссеем его лука, появленш подоспевшего на помощь Диомеда, и в результате бурного объяснения с Филоктетоь удавалось убедить его отправиться под Трою. Вероятно, этот спор, как и предыдущт дебаты между Одиссеем и предводителем троянцев дали Диону основание охарактеризовать трагедию Еврипида как образец ораторского искусства. Хор и у Еврипида и у Эсхила состоял из жителей Лемноса, который, таким образом, не представал стол, пустынным и нелюдимым, как у Софокла. Из сопоставления, произведенного Дионом, видны и другие нововведения Софокла. Хор состоит у него из мирмидонских моряков, соратников Ахилла, которые теперь сопровождают своего нового вождя Неоптолема, до Софокла никакого отношения к истории Филоктета не имевшего. Поскольку теперь участники хора впервые видят страдания Филоктета, это позволяет им проявить максимум сочувствия к его участи. Еще важнее роль их вождя: юный герой, готовый применить к Филоктету, если надо, силу, с большой неохотой соглашается на хитрость (мотив, использованный обоими предшественниками Софокла) и в конечном результате отказывается от средств, противоречащих его благородной натуре. Введя верного своей природе Неоптолема, Софокл развернул в трагедии не только столкновение между справедливо гневающимся Филоктетом и прагматически мыслящим Одиссеем, но и внутренний конфликт в душе Неоптолема между врожденным благородством и долгом перед ахейским войском. Структура ‘Филоктета’, как и наиболее близкого к нему по времени ‘Эдипа в Колоне’, характеризуется существенным отличием от традиционной. Следующий за прологом (1-134) парод (135-218) состоит из трех пар строф, перемежаемых анапестами Неоптолема (144-149, 159-168, 191-200). В трагедии есть только один полноправный стасим (676-729), место двух других занимают два коммоса (827-864 — хор и Неоптолем, 1081-1217 — Филоктет и хор). Более традиционный характер носят три эписодия (219-675 со включением одной пары строф, 391-402=507-518, 730-826, 865-1080) и эксод (1218-1471), завершаемый, как часто у Софокла, анапестами (1445-1471), анапесты (1408-1417) вводят и появление Геракла. Необычным для Софокла является употребление трохеического тетраметра в коротком диалоге Неоптолема с Филоктетом (1402-1407), — здесь, может быть, сказывается влияние Еврипида, который охотно пользовался этим размером в поздних трагедиях. Роли между тремя исполнителями распределялись следующим образом: протагонист — Филоктет, девтерагонист — Неоптолем, тритагонист — Одиссей, Моряк, Геракл. После трех великих трагиков к образу покинутого Филоктета обращались еще несколько афинских драматургов, в том числе уже известный нам Филокл (сохранилось только название). Новшество Софокла, который свел вместе Неоптолема и Филоктета, использовал в IV в. Феодект, с той лишь разницей, что здесь Филоктет был изображен с язвой не на ноге, а на руке, он пытался скрыть от Неоптолема свои страдания, но когда боль становилась невыносимой, просил окружающих отрубить ему руку (TrGFi. 72. Fr. 5b). Сохранился также один стих из трагедии неизвестного автора, предполагающий встречу Филоктета с Неоптолемом (TrGF 2. Fr. 363): Не сын Ахилла ты, а он доподлинно. К некоему ‘Филоктету’, написанному не позже IV в., относят исследователи такженедавно опубликованный папирусный фрагмент (TrGF 2. Fr. 654). Неизвестному же автору принадлежала исатировская драма о Филоктете, как видно, собравшемся жениться (TrGF 2. Fr. 10). Какая нимфа, что за дева юная Тебя возьмет? Какой уж ты теперь жених! — говорил ему, вероятно, Силен. Для римской сцены ‘Филоктета’ (или ‘Филоктета на Лемносе’) написал Акций (фр. 522-572), обработавший, главным образом, трагедию Эсхила, но использовавший кое в чем и Софокла. Для настоящего издания заново переведены следующие стихи: 5 сл., 28, *48, 50-53, *77, 133, 155, 165 сл., 173, 177 сл., 220 сл., 240, 273-275, 292, 324, *331, 343 сл., *347 сл., 395, 400-402, 419 сл., 424, *442 сл., 500-502, 511-514, 547, 601, 627, 653 сл., *685, 795, 806, 813, 823, 853, 960, 1031, *10б8 сл., 1081 сл., 1094, 1096, 1100, 1163, 1177, 1185, 1200, 1208 сл., 1215-1217, *1224 сл., *1227, 1270, *1285, ‘1325, 1328, *1336, 1346 сл., 1391 сл. Своему переводу Ф. Зелинский предпослал следующее описание места действия трагедии: ‘Сцена представляет пустынный скалистый берег острова Лемноса. На переднем плане — узкая полоса белых известковых утесов, омываемых сильным прибоем волн [ср. 1455-1457]. Над нею нависли прибрежные скалы [ср. 1000-1002], по ним крутая тропинка ведет на верхнюю поляну. Посредине этой поляны, немного левее, огромная сосна, ее ветви шумят и гнутся от сильного ветра, дующего с моря. Левее, замыкая сцену, большая сквозная скала [ср. 16, 159, 952]. Под ней слева родник [ср. 21 сл., 1461]. Направо от сосны вид на огнедышащую гору — Мосихл [ср. 986 сл.]. Справа сцену замыкают поросшие травой и бурьяном холмы’. 4 …малийца… — Согласно Софоклу, владения Филоктета находились не в Магнесии, а охватывали область, примыкающую с севера и запада к Малийскому заливу. На юго-западе этой области расположены гора Эта (см. 450, 493) и Трахинский хребет (ср. 491). 61 Пергам — название троянского кремля. 69 Дардан — сын Зевса и Электры, дочери титана Атланта, переселившийся с о-ва Сэмофракии во Фригию, где впоследствии его внук Трос основал город Трою, по другой версии, город основал правнук Дардана Ил, почему он и называется Илионом. 72 Не под грозой присяги… — См. А. 1113 и примеч. 186-190 Одр его стережет… — Текст до конца антистрофы не слишком надежен и потому дал повод для множества разночтений. Перевод Зелинского достаточно свободно передает общий смысл оригинала. 199 Чем исполнится время… — К представлению о том, что всякой каре приходит свое время по воле богов, см. Эсх. Аг., 362-380. 240 Зовется Скирос. — Чтобы спасти Ахилла от участия в Троянской войне, Фетида спрятала его, нарядив в женское платье, среди служанок Деидамии, дочери царя Скироса Ликомеда. Однако этот маскарад не помешал Ахиллу сойтись с Деидамией. в результате чего на свет и явился Неоптолем некоторое время спустя после того, как разоблаченный Одиссеем Ахилл отправился на войну. 246 Ведь не был ты средь нас… — Во время подготовки ахейского похода под Трою Неоптолем был грудным ребенком, и его последующее участие в войне может быть объяснено, если только принять вариант мифа, по которому греки сначала сбились с пути и вынуждены были вернуться по домам, и только еще через 10 лет возобновили свое предприятие, тогда к концу десятого года войны Неоптолему должен был пойти двадцатый год. Однако эта версия мифа настолько серьезно нарушает всю остальную хронологию похода и последовавших за ним событий, что чаще всего в античных источниках обходится молчанием. 262 Чудесных стрел наследником оставил… — Филоктет получил лук Геракла от своего отца Пеанта, которому его, в свою очередь, отдал сам Геракл за то, что Пеант поджег на Эте его погребальный костер (Аполлод. II, 7, 7). Ср. Т. 1191-1199, где Гилл соглашается соорудить для отца костер, но категорически отказывается его поджечь. Ср. ниже 670, 943. 333 Его сам Феб стрелою поразил. — Обычно считается, что Аполлон направлял руку Париса, стрелявшего из засады в Ахилла. Ср. пророчества на этот счет у Гомера (Ил. XIX, 416 сл., XXII, 359 сл.) Аполлон один назван, впрочем, в той же Ил. (XXI, 278) и в отрывке из неизвестной эсхиловской трагедии (фр. 350), где Фетида обвиняет Аполлона в том, что он во время ее свадьбы с Пелеем пророчил ей счастливую материнскую долю, но не исполнил своего предсказания: Сам гимны пел, сам в празднестве участвовал, Сам прорицал, и сам рукой божественной Сразил дитя мое. 344 …и дядька моего Отца… — Феникс. См. Ил. IX, 438-446, 486-495. 355 Сигей — мыс на северо-западном побережье Троады у входа в Геллеспонт. Здесь в историческое время показывали могилу Ахилла, поэтому для Неоптолема Сигей — ненавистный холм. 373 Ведь я их спас… — Ср. Од. V, 309 сл. Согласно сообщению Прокла {Бернабе. С. 69.}, тело Ахилла унес Аякс, в то время как Одиссей отражал наседавших на них троянцев. 391-395 царица гор… — Одно из ранних свидетельств отождествления матери Зевса — Реи с фригийской ‘Великой Матерью’ богов Кибелой, часто изображавшем! верхом на льве или в колеснице, запряженной львами (см. ниже), и их обеих — с Землей. Ср. Евр. Елена, 1301-1352. Златоносный Пактол — река в Лидии, и которой расположены Сарды, один из крупнейших центров культа Кибелы. 416 Тидея сын — Диомед, Сисифа… семя — Одиссей. См. А. 190 и примеч. 424 …погиб, кто был с ним рядом… Антилох. — После гибели Гектора на помощь троянцам пришел царь эфиопов Мемнон, который в одном из боев вместе с Парисом напал на колесницу Нестора. Антилох выручил отца, но сам погиб от руки Мемнона. Ср. Од. IV, 187 сл., Пинд. Пиф. 6, 28-42. 426 …чем их. — Аякса и Антилоха. 435 И он в могиле уж… — Подвигам, смерти и погребению Патрокла посвящены ‘Илиаде’ кн. XVIII и XXIII. 442 Ферсит — персонаж ‘Илиады’, выступающий с резкими упреками по адресу Агамемнона (II, 211-242). 484 …ради Зевса …Просителей заступника… — Личность молящего о помощи испокон веку считалась у греков находящейся под покровительством Зевса. Ср. Ил. XXIV, 569 сл., 586, Од. VI, 206-208, VII, 164 сл., XIII, 213 сл., XXII, 334 сл., 379 сл., Эсх. Мол. 359-364, 381-386, 413-437, 478 сл. 489 Халкодонт — евбейский царь. Его сын Элефенор сражается под Троей: Ил. II, 536-545, Плутарх. Фесей 35. 492 Сперхей — полноводная река, берущая начало в горах западнее Эты и впадающая в Малийский залив. 496 И сам за мной … поспешил. — Перевод Зелинского основан на ркп. , принятом до недавнего времени всеми издателями, и конъектуре Блейдза : ‘Чтобы он приплыл на собственном корабле’. Однако Доу справедливо замечает, что человеку, оказавшемуся в одиночестве на необитаемом острове, не приходится распоряжаться, кто и как должен его спасать. К тому же прилагательное в классической греческой литературе не встречается. Поэтому Доу предлагает читать , сохраняя ркп. : Филоктет через проезжих просил своего отца снова послать за ним корабль, чтобы спасти его и вернуть домой ( ), — мысль, выпавшая в переводе Зелинского. 502 …непрочна… Судьба людская. — Перевод по конъектуре Уэйкфилда, принятой теперь и Доу: , ркп. дает значение ‘страшна’. 518 Немесида — персонифицированное ‘возмездие’. В оригинале: ‘избежав возмездия богов’ (за отвергнутую мольбу о помощи). 549 Пепареф — остров в Эгейском море, лежащий на пути от Лемноса к Магнесии, Евбее и Малийскому заливу. 562 Сыны Фесея… — Афинский царь Демофонт, фигурирующий в еврипидовских ‘Гераклидах’, и его брат Акаманф. 625 Как некогда отец его вернулся. — Т. е. Сисиф (см. А. 190 и прим.). Чувствуя приближение смерти, Сисиф приказал жене оставить его тело непогребенным, а сам, оказавшись в Аиде, попросил у владыки умерших разрешения вернуться на землю, чтобы наказать супругу за проявленную к нему нечестивость. Разумеется, получив согласие Плутона, Сисиф и не подумал возвращаться в обитель мертвых. 678 Иксион — царь фессалийского племени лапифов, покусившийся на честь Геры,, Зевс велел привязать его в Тартаре к безостановочно вращающемуся огненному колесу. 726 Вознесся муж… — В тот момент, когда костер, на котором покоился смертельнобольной Геракл, охватило пламя (802, Т. 1191-1215), герой был взят богами на Олимп, где ему было даровано бессмертие (1411-1420). Ср. Диод. IV, 38, 4, 39, 2-4. 800 …яростным огнем лемносским… — На Лемносе находилась огнедышащая гора Мосихл. Под ней, по верованиям греков, помещалась кузница Гефеста, огонь в ней раздували киклопы. 989 Зевс страны властитель… — Обращению Филоктета за помощью к божествам — покровителям Лемноса Одиссей противопоставляет авторитет Зевса, одинаковый для всех стран и земель. 1025 В обмане уличенный… — См. фр. 198 и вступит. заметку к нему {Ср. также А. 1113 и примеч., Бернабе, с. 40, Гигин, 95.}. 1075 Но все ж — останьтесь… — Эта уступка Неоптолема дает возможность хору остаться на орхестре. 1092 О птиц вольных рой… — Перевод ближе к чтению Германна — Доу ( , чем к ркп. , принимаемому Пирсоном и Дэном. 1207 Тело свое рассеку… — Зелинский перевел здесь: ‘Голову взмахом отсечь’…, исходя из ркп. принятого также Пирсоном и Дэном. Однако конъектура Германна , принятая Джеббом и Доу, дает более естественную картину: можно представить себе человека с мечом в правой руке, которым он наносит себе удары и отсекает конечности. Но как представить себе человека, отрубающего себе самому голову? Соответственно принятой конъектуре исправлен и перевод. 1261 Служу я правде… — Следующий стих в ркп. потерян. Зелинский предложил возместить его следующим образом: ‘Да, он далек, но я ведь близко, знаешь?’ 1383 …Асклепия сынов. — Асклепий, сын Аполлона и фесалийской царевны Корониды, был сражен молнией Зевса за то, что он пытался своим врачебным искусством вернуть жизнь мертвым. Сыновья его — Подалирий и Махаон — находились в греческом войске под Троей (Ил. III, 731 сл.). Ср. ниже 1437, где исцеление Филоктета представляется делом рук самого обожествленного Асклепия. 1354 …доспехи у тебя Похитили. — После этих слов в ркп. содержится фраза, в которой Филоктет выражает негодование по поводу того, что доспехи Ахилла отдали не Аяксу, а Одиссею. Однако, о суде из-за доспехов Ахилла Филоктет ничего не знает (в 411-413 Неоптолем сообщил ему только, что Аякса уже нет в живых): грамматически фраза построена не слишком умело. Поэтому все современные издатели считают ее поздней вставкой, и Зелинский с полным основанием опустил ее в переводе. 1371 …и от отца получишь… — Здесь Филоктет представляет себе своего отца еще живущим на свете. Ср. 665. В других случаях он считает, что Пеанта уже нет в живых, — 492-497, 1210-1212. 1402-1407 Что ж, идем… — Если не считать находящегося под подозрением финала ЦЭ (см. 1524-1530 и примеч.), то эти стихи — первый пример употребления у Софокла трохеического тетраметра, встречающегося затем еще раз в ЭК. 887-890. 1426 Исторгнешь жизнь… — Поскольку гибель Париса, виновного в похищении Елены, должна была ликвидировать первопричину войны, можно сделать вывод, что в древнейшей традиции роль Филоктета была значительнее, чем в гомеровском и киклическом эпосе. 1459 Гермейский хребет — мыс на северо-восточной оконечности Лемноса. У Эсхила (Аг. 283) он упоминается как одна из передаточных станций для огненного сигнала, возвещающего о падении Трои. Сост. В. Н. Ярхо