Евг. Т.
Фемгерихт, Тарле Евгений Викторович, Год: 1902
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Фемгерихт — так называлось средневековое германское судилище, представляющее значительный интерес для социальной и правовой истории немецкого народа. По поводу происхождения слова Vehme (его пишут также Fehme, Fme) были высказаны различные предположения, из коих ни за одним нельзя признать решающей убедительности. О Ф. начинают часто упоминать летописи с половины XIII в., он называется там occultum judicium, secretum judicium, clandestinum judicium, таинственность, окружавшая все действия этого судилища, особенно сильно поражала воображение современников. Ф. явился прежде всего в Вестфалии, в качестве своеобразной формы существовавших там, по преданию — уже со времен Карла Великого, на самом деле — с XII в., ‘свободных судов’ (Freigerichte). ‘Свободные суды’ состояли из императорских судей, назначенных для того или иного округа и призывавших от семи до ста (иногда и больше, до 800) шеффенов из жителей округа, при каждом фрейгерихте находился писец, ведший протокол судоговорения и вписывавший приговоры в ‘кровавую книгу’ (Blutbuch). Председатель (фрейграф, фрейрихтер) сидел за столом, на котором лежали меч и веревка. С половины XIII в. рядом с фрейгерихтами начинают появляться Ф., именно тайною отличавшиеся от своего первообраза. От остальных судов Германии Ф., как и фрейгерихты, отличались тем, что признавали себя зависящими непосредственно от императора и ни от кого более. При хаотическом состоянии средневековых порядков трудно с точностью определить взаимные отношения между обыкновенными судами и Ф., а также разграничить компетенцию фрейгерихтов и Ф. И те, и другие суды упоминаются в источниках одинаково как мстители за нарушение десяти Божьих заповедей, но фактически компетенция их обусловливалась тем, был ли подсудимый в руках правосудия или не был. Если он был арестован или соглашался явиться на суд, его обыкновенно судили открыто, если он от явки уклонялся, его судил Ф., тайно постановлял приговор и путем тайного убийства приводил его в исполнение. Таинственность Ф. устрашала почти столько же, сколько роковая сила приговоров, приводившихся в исполнение многочисленными, разбросанными по всей стране людьми, причастными к Ф. Обыкновенные суды с компетенциею, ограниченною территориально, при первобытных средствах сообщения, при фактическом отсутствии полиции часто оказывались бессильными в деле осуществления приговоров и ареста преступников, даже если вопрос шел об обыкновенном лице, а не о человеке, располагавшем влиянием или богатством, в последнем случае поимка и наказание преступника становились еще проблематичнее. Ф. провозглашали опалу против обвиненного, это значило, что он должен быть убит (по возможности — повешен) в любом месте и в любой момент, смотря по удобству для исполнителя приговора. В большинстве случаев приговор Ф. относительно не явившегося подсудимого держался в строжайшей тайне, чтобы он не был в состоянии принять чрезвычайные меры к охране своей жизни. Исполнение поручалось кому-либо из шеффенов, а иногда просто лицу, с которым Ф. был в сношениях. Сначала (во 2-й половине XIII стол.) Ф. нуждались в шеффенах и старались приобретать их во всех концах Германии (но прием их мог состояться лишь в Вестфалии). По мере того как росло почтение к Ф. и уверенность в их силе, чуть ли не все независимые юридически граждане Вестфалии и ближайших стран предлагали им свои услуги. Шеффены пользовались известным почтением, с ними считались, да они были и в большей безопасности относительно страшных тайных судов. Князья и герцоги стремились к тому, чтобы их приближенные попали в шеффены, и сами иногда записывались в число посвященных (wissende). Известия о том, что в XV в. в Германии было около ста тысяч шеффенов, не доказаны, но во всяком случае число шеффенов было весьма велико. Всякий шеффен при поступлении своем давал клятву хранить полную тайну о делах Ф. и всеми мерами содействовать приведение в исполнение его приговоров. В заседаниях Ф. присутствовали фрейграф и все шеффены, которые этого желали. Когда в Ф. поступала жалоба, неминуемо должно было последовать судебное разбирательство, но жалоба могла быть принесена только шеффеном: он жаловался либо как потерпевший, либо как официальный обвинитель по уполномочию от потерпевшего, если последний не был шеффеном, был ‘unwissend’. Воровство, убийство, святотатство, насилие — таковы были преступления, чаще всего каравшиеся фемгерихтами. Обвиняемый прежде всего приглашался явиться на суд, приглашение исходило от фрейграфа. Если он не являлся через 6 недель и три дня (а обвиняемый шеффен — после троекратного приглашения, через 19 недель и два дня), процесс рассматривался в его отсутствие. Если обвиняемый ‘непосвященный’, т. е. не шеффен, являлся, суд над ним происходил публично, и Ф. обращался в открытый ‘фрейгерихт’, если же не являлся, Ф. судил его тайно. Приглашения передавались открыто, но если можно было опасаться со стороны приглашаемых насилия над посланцами Ф., приглашения ночью прибивались к входной двери дома вызываемого в суд лица. Процессуальная сторона упрощалась до крайности в тех случаях, когда обвиняемый не являлся: обвинитель излагал жалобу, а затем становился на колени перед фрейграфом и, положив два пальца на меч, клялся, что говорит правду. Если у него находилось тут же, между собравшимися шеффенами, шестеро ‘друзей’ (Freunde, Folger), которые подтверждали своею клятвою правдивость обвинителя, обвинение считалось доказанным. Интересно (и вполне согласно с духом средневековой криминалистики), что эти друзья могли ровно ничего не знать об обстоятельствах разбираемого процесса: требовалась лишь подтвержденная клятвою уверенность их в общей правдивости обвинителя, а не в правоте его именно относительно данного дела. Когда обвинение считалось доказанным, фрейграф после совещания с шеффенами произносил приговор (Vervehmung). Обвиненный провозглашался лишенным ‘мира и права и вольностей’, его шея ‘отдавалась веревке, труп — птицам и зверям, душа — Господу Богу, если Он пожелает ее принять, его жена да станет вдовою, его дети — сиротами’. С этого момента все шеффены обязывались всячески содействовать лишении жизни преступника, поимке его и повешению ‘на ближайшем дереве’, содействовать всеми средствами (nach aller ihrer Kraft und Macht). Текст приговора с печатью фрейграфа выдавался на руки обвинителю, который мог рассчитывать на помощь всех шеффенов Германии в тайном и неусыпном преследовании обвиненного, для последнего судебное разбирательство и приговор оставались тайною. Не только обвинитель, но и всякий иной шеффен имел полное право взять на себя инициативу в поисках и преследовании осужденного, кто имел при себе документ, выданный фрейграфом обвинителю, тот мог рассчитывать на содействие шеффенов, хотя бы с ним и незнакомых (в тех местах, куда мог бы укрыться осужденный). Тайные, неизвестные непосвященным лозунги и условные знаки облегчали сношения между незнакомыми друг с другом шеффенами при розыске скрывшегося преступника и приготовлениях к его убийству. За нарушение тайны Ф. виновному шеффену грозила неизбежная смерть: его вешали на ближайшем дереве и притом выше, нежели обыкновенного преступника. Если трем шеффенам Ф. удавалось застигнуть преступника на месте преступления или собрать против него совершенно непререкаемые улики (причем степень непререкаемости устанавливалась ими самими) — они могли, не доводя дела до Ф., повесить обвиняемого там же, где застигли его. Все исследователи Ф. согласны, что это полномочие и злоупотребления им были одною из причин ужаса, который внушали тайные судилища. Одною из функций Ф., делавшеюся все более заметною с течением времени, было преследование еретиков, Папы относились к Ф. обыкновенно очень благосклонно, и архиепископы германские всячески им помогали, а в XIV в. были моменты, когда духовная власть принимала Ф. под свое прямое покровительство. В XIII, XIV, отчасти XV вв. бессилие обыкновенной юстиции заставляло смотреть на Ф. как на защиту от произвола сильных, как на лучшую охрану ‘земского мира’, но со второй половины XV в., почти одновременно с кульминацией могущества Ф., начали раздаваться все сильнее жалобы на произвол и злоупотребления тайных судилищ. Эльзасские и дортмундские летописи прямо указывают даже на случаи подкупа Ф. Негодующие отзывы против самоуправства Ф. множатся по мере того, как государственная юстиция в каждой из германских стран начинает приобретать реальную силу. Право вешать без соблюдения обычных юридических форм с негодованием упоминается (около 1430 г.) ученым секретарем Людвига Пфальцского и другими его современниками, особенно младшими. К концу XV в. эти жалобы так умножились, что императоры стали торговать привилегиями, освобождавшими частное лицо или целый город от подсудности Ф. Иногда (напр. при Мартине V) не император, а Папа давал такие привилегии. Хотя владетельные князья не особенно спешили уничтожить Ф., ставшие в их руках послушным орудием мести и личных расчетов, но к концу XV в. Ф. стали бесполезны и выродились в нечто не столько охраняющее, сколько нарушающее ‘земский мир’. В начале реформационного периода о Ф. говорится уже почти исключительно в тоне насмешки или негодования, возникла, напр., поговорка, что в Ф. подсудимого сначала вешают, а потом приступают к допросу. К концу XVI ст. о Ф. уже почти не слышно. В Оснабрюке, Мюнстере, Штейнфурте, Дортмунде следы Ф. сохранились дольше, нежели в иных местах. В XVII—XVIII вв. Ф. то там, то здесь объявляются уничтоженными, но они стали архаизмом уже со времен Реформации, т. е. с тех пор, как нормальная юстиция окрепла настолько, чтобы взять на себя исполнение своих прямых обязанностей. Ср. Friedrich Thudichum, ‘Femgericht und Inquisition’ (Гиссен, 1889), Theodor Berck, ‘Geschichte der Westphlischen Femgerichte nebst einem Rckblick auf die Vorzeit Westphalens’ (Бремен, 1815), С. G. Wchter, ‘Beitrge zur deutschen Geschichte’ (Тюбинген, 1845), Dr. Usener, ‘Die Frei- und heimlichen,Gerichte Westphalens’ (Франкфурт-на-Майне, 1832).
Текст издания: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, том XXXV (1902): Усинский пограничный округ — Фенол, с. 449—450.