Фальшивомонетчик, Уоллес Эдгар, Год: 1927 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 167 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Эдгар Уоллес

Фальшивомонетчик

_____________________________________________________

Edgar Wallace. ‘The Forger’ (1927)

Перевод с английского — изд-во ‘Грамату драугс’, Рига, 1929

Изд.-коммер. фирма ‘Гриф’, Харьков, 1995

OCR и редакция Dauphin, декабрь 2004

_____________________________________________________

Глава 1

Большой кабинет Дональда Уэллса представлял нечто среднее между гостиной и библиотекой. Подержанная, но не потрепанная мебель была удобна и уютна, особенно кожаный диван, стоявший перед камином.

Две стены были заняты полками с книгами странного формата в старинных переплетах. На столе были разбросаны книги, на полу валялась кем-то уроненная газета.

В углу комнаты, около окна, через которое потоками лились солнечные лучи, виднелась дверь. За ней помещалась выложенная белыми изразцами ванная комната, в которой ванны, однако, не было. На стенах было множество стеклянных полочек, и стол, стоявший посреди комнаты, был также покрыт стеклом. В запертых шкафах помещалось огромное количество склянок и реторт.

Питер Клифтон в течение последних четырех лет постоянно бывал в этом кабинете, но никогда не видел таинственную дверь открытой.

Питер сидел на ручке массивного кресла и смотрел в окно, хотя его не интересовали ни автомобиль, стоявший на улице, ни дом напротив. Он отвернулся, чтобы Дональд Уэллс не мог видеть выражения его лица.

Вдруг он повернул голову и встретил взгляд темных глаз человека, стоявшего спиной к камину, с папиросой в зубах. Уэллс был очень худощав и благодаря этому казался гораздо выше ростом, чем на самом деле. Его лицо с темной, почти оливковой кожей и маленькими черными усами, было скорее неприятным, когда оставалось серьезным. Но его необычайно смягчала улыбка. И сейчас Уэллс улыбался.

Питер встал во весь свой богатырский рост и потянулся.

— Для меня, — сказал он, — был счастливым тот день, когда я по ошибке принял вас за дантиста.

И он нервно рассмеялся, что не ускользнуло от внимательного Уэллса.

— Мой друг, это был счастливый день для нас обоих, ибо вы оказались самым щедрым пациентом, которого я когда-либо знал. И я благословляю телефонную администрацию за то, что она установила аппарат в доме 90 на Харлей-стрит для жильца, который выехал за неделю до моего переезда сюда…

Питер снова засмеялся.

— И вы оказались прекрасным врачом, — сказал он.

Доктор перестал улыбаться.

— Вы можете вполне доверять такому авторитету, как сэр Уильям Клуэрс… Я не посмел бы высказаться так категорически, как он… Опасность миновала, но вы все же подвержены еще тем припадкам, о которых мы с вами только что говорили…

Питер энергично покачал головой.

— В будущем я буду тщательно избегать Харлей-стрит, — сказал он шутя и затем добавил: — Хотя это в высшей степени неблагодарно с моей стороны…

Доктор улыбнулся.

— Я вполне вас понимаю, — заметил он и сказал, меняя тему разговора: — Когда же состоится венчание?

Уэллс заметил, что брови его пациента слегка дрогнули. Странно было видеть озабоченное выражение на лице очень богатого и довольно привлекательного молодого человека, который должен был жениться на самой красивой девушке, когда-либо встречавшейся Дональду Уэллсу.

— В половине первого, — ответил Питер. — Вы придете, не правда ли? Прием состоится в ‘Рипе’, а после этого мы уедем в Лонгфорд-Манор.

Наступило молчание, прерываемое лишь легким тиканием швейцарских часов на камине.

— Почему вы стали вдруг таким озабоченным? — спросил доктор своего пациента.

Питер сделал неопределенный жест рукой.

— Я сам не знаю почему, — ответил он после некоторого раздумья. — Мне иногда кажется, что Джейн такая холодная… или, вернее, равнодушная… Я так мало знаю ее, а она ведь необычайно скрытная… Она иногда становится мне как бы совсем чужой… и это пугает меня.

Снова на лице доктора заиграла улыбка.

— Я ведь познакомил вас с ней и, значит, сделал ошибку!

— Не говорите чепухи, — закричал Питер, — это было самым лучшим вашим поступком. Ведь я обожаю Джейн. Мне кажется, что нет ничего, чего бы я не сделал для нее. И мне страшно именно потому, что она не питает ко мне тех же чувств. Я вполне понимаю ее. Ведь она почти не знает меня… Обручение произошло так быстро, после нашего первого знакомства.

Он стиснул зубы и на лице его появилось страдальческое выражение.

— Дональд, ведь я купил ее.

На этот раз доктор громко рассмеялся.

— Вот чепуха! — воскликнул он. — У вас просто разыгралось воображение.

Питер грустно покачал головой:

— Конечно, я не сказал прямо ее отцу: ‘Я люблю вашу дочь и согласен заплатить за нее сто тысяч фунтов’. Вероятно, меня просто выгнали бы из дому, если бы я позволил себе это. Однако, мне показалось, что, когда я назвал ее отцу эту сумму, которую хотел передать ему в случае женитьбы на его дочери, он сразу согласился. А ведь я тогда только два раза видел эту девушку. Будучи женихом Джейн, я ни разу не поцеловал ее.

— В таком случае, я на вашем месте сегодня же исправил бы эту оплошность! — весело воскликнул доктор. — Быть может, она недовольна вашим холодным отношением к ней.

Питер провел рукой по своим густым каштановым волосам.

— У меня появляются разные мрачные мысли. Может быть, Джейн что-нибудь слышала обо мне — вы, конечно, понимаете, на что я намекаю. Или, быть может, она кого-нибудь любила, и я расстроил ее мечты. Иногда мне кажется, что это был Хель.

— Но почему же?

В это время кто-то тихо постучал в дверь.

— Это моя жена, — сказал доктор. — Вы не против, если она войдет? Или вы хотите продолжить разговор с глазу на глаз?

— Мы уже наговорились, — ответил Питер и пошел навстречу молодой стройной женщине.

Марджори Уэллс было тридцать пять лет, но выглядела она лет на десять моложе. Цвет лица и волосы у нее были еще темнее, чем у мужа.

— Я слышала, что вы здесь, — она улыбнулась, показав ряд блестящих белых зубов. — Приветствую счастливого жениха! Между прочим, должна сказать, что видела сегодня утром вашу невесту в прекрасном настроении в обществе молодого человека.

В ее глазах забегали веселые огоньки.

— Вероятно, она была с Базилем Хелем, — сказал Питер.

Его большие серые глаза были устремлены на молодую женщину.

— Конечно, это был Базиль. Бедный Базиль. Воображаю, как он опечален. Однако, я разболталась, как старая сплетница!

Питер протянул руку за шляпой.

— Да, — заметил он, — вы часто заставляете меня волноваться. — Затем сказал, обращаясь к доктору: — Приходите ко мне завтра обедать, Уэллс.

Доктор поблагодарил за приглашение и, проводив Питера до двери, стоял на крыльце до тех пор, пока большой роллс-ройс не скрылся из виду. Затем он вернулся в свой кабинет.

— Скажи, чем действительно болен Питер? — спросила Марджори у своего мужа. — Ведь у него такой здоровый вид.

Она поинтересовалась этим как бы совершенно случайно, словно не замечала раньше частых посещений Питера.

— Сколько раз я повторял тебе, что никогда и ни с кем не говорю о моих пациентах! — недовольным голосом ответил Дональд.

В это время вошла горничная и принесла на подносе письмо. На конверте не было адреса, но Дональд распечатал конверт и вынул из него карточку.

— Хорошо. Попросите господина Рупера войти. А ты иди, — сказал он, обращаясь к своей жене. — Потом мы поговорим с тобой о Питере и обо всем остальном.

Вошедший был высоким и широкоплечим мужчиной. Хотя его голова была совершенно седа, он держался прямо, как солдат.

Уэллс закрыл дверь и указал посетителю на стул.

— Присядьте, прошу вас, инспектор.

Инспектор Рупер положил свою шляпу на стол, снял перчатки и вынул из бокового кармана объемистый бумажник.

— Простите, что я беспокою вас, доктор. Знаю, что вы очень занятой человек. Но мне непременно нужно было вас увидеть.

Уэллс с удивлением уставился на него.

— Дело вот в чем, — продолжал инспектор, вынимая из бумажника пятидесятифунтовую банкноту. — На ней стоит штемпель с вашим именем и адресом. — Он надел пенсне и прочел: ‘Дональд Уэллс, 90, Харлей-стрит’.

Он протянул купюру доктору, тот внимательно рассмотрел ее и заметил:

— Да, это мой штемпель. Хотя я не помню, чтобы ставил его именно на эту банкноту.

— А вы не помните, случайно, откуда получили эту пятидесятифунтовую купюру? — спросил инспектор.

Уэллс задумался.

— Постараюсь припомнить. Ведь такие крупные банкноты не часто проходят через мои руки… По-моему, я получил ее от одного из моих пациентов, господина Клифтона. Затем я разменял ее, когда играл на скачках в Кемптон-парке. Я иногда не прочь попытать счастья.

Инспектор Рупер что-то быстро записывал карандашом.

— Господин Клифтон. Думаю, что я его знаю. Он живет на Чарльтон-Хаус-Террас, не так ли?

— Но в чем же дело? — с любопытством спросил Уэллс. — Мне уже чуется что-то таинственное! Не думаете же вы, что он украл эти деньги?

Сыщик закончил писать и ответил:

— Конечно, нет. Но эта пятидесятифунтовая банкнота — поддельная. На этот раз Ловкач выбрал недостаточно хорошую бумагу — это обстоятельство и выдало его.

Уэллсу не нужно было расспрашивать инспектора о том, кого он подразумевал под кличкой ‘Ловкач’. Уже пять лет, как полиция и банкиры ломали себе головы и тщетно искали мастера искусно подделанных денег. В точности никто не знал, кто первый дал фальшивомонетчику эту кличку.

— До сих пор он никогда не подделывал английских денег, — заметил инспектор.

Уэллс подошел к маленькому сейфу, открыл его и вынул из него небольшую счетную книгу.

— Постойте, я хочу окончательно убедиться в том, что получил эту купюру именно от этого пациента. — Он стал быстро перелистывать страницы. — Нашел: Питер Клифтон, 52 фунта 10 шиллингов наличными. Он никогда не платил мне чеками.

— У вас, случайно, не записан номер этой банкноты? — спросил инспектор.

Уэллс покачал головой.

— Я никогда не записываю номера кредитных билетов. Подумайте, какая это была бы работа! Большинство моих пациентов платит мне наличными!

Инспектор посмотрел в приходную книгу доктора — его интересовало число, когда был получен этот гонорар.

— Да. Скачки на Кемптоне были именно в этот день. Благодарю вас, доктор.

Уэллс проводил посетителя до дверей.

В раздумьи он вернулся обратно в свой кабинет. Его мучила мысль: кто поставил штемпель с его именем на этой поддельной банкноте. Он твердо помнил, что сам он не делал этого.

Глава 2

— Ты видела сегодня Питера? — спросил Джон Лейт свою дочь, взглянув на нее из-за газеты.

Джейн сидела на диване, поджав под себя ноги, и с нежностью смотрела на отца.

— Нет, папа.

Лейт был добродушным на вид человеком с большой бородой, когда-то золотистого цвета, а теперь совершенно седой.

Девушка долго молча смотрела на отца и, наконец, спросила:

— Ведь мы живем, ни в чем не нуждаясь, не так ли, папа?

— Конечно, дитя мое.

— В таком случае, почему же мне обязательно нужно выходить замуж за Питера? Иногда мне кажется, что я могла бы действительно полюбить его, если бы не было этой страшной спешки со свадьбой. К чему это?

— Моя дорогая Джейн, пойми, я хочу видеть тебя как можно скорее устроенной… замужем за хорошим и порядочным человеком.

— Ты ведь не хочешь этим сказать, что болен? — со страхом воскликнула девушка.

Джон Лейт громко рассмеялся.

— Нет, успокойся, моя милая дочурка. Я вполне здоров, и тебе нечего волноваться! Мне кажется, что ты с Питером будешь счастлива.

Немного погодя девушка спросила:

— Ты, случайно, не знаешь, папа, где Питер нажил такое громадное состояние? Ведь он никогда не говорил о своих родственниках. Если бы он унаследовал крупное состояние, то об этом было бы известно. А Базиль говорит…

— Базиль много говорит такого, чего ему не следовало бы говорить, — проворчал старик.

Девушка почувствовала, что не следует продолжать разговор о Базиле.

— Мне звонил Питер, — сказала она. — У него сегодня был полицейский офицер и наводил справки по поводу фальшивой пятидесятифунтовой банкноты, на которой стоит штемпель Дональда Уэллса. Питер был очень взволнован, я это слышала по его голосу.

— Поддельная пятидссятифунтовая банкнота? — повторил Лейт. — Я уже читал об этом в газете, и там снова упоминалось имя этого Ловкача.

Он опять принялся за чтение, прерывая его частыми замечаниями:

— Питер — очень талантливый человек. У него прямо выдающиеся способности к живописи. Помнишь прелестные гравюры, которые он сделал для тебя?

— И которые ты потерял, — прибавила Джейн.

— Да вот никак не могу припомнить, где я мог их потерять! Я куда-то торопился и положил их в карман. Вероятно, забыл в поезде.

Девушка слушала его, но мысли ее были далеко.

— Представь, папа: через сорок восемь часов я уже буду замужем. Разве ты не жалеешь, что я навсегда покину твой дом?

Лейт отложил в сторону газету.

— Очень редко жених и невеста бывают безумно влюблены друг в друга, — сказал он. — Однако большинство, за очень редким исключением, с надеждой смотрит в будущее и не пугается предстоящей самостоятельной жизни. И я недоумеваю, почему ты…

В это время дверь открылась, и Джейн поспешно приняла, как ей казалось, более грациозную позу.

Старик строгим взглядом окинул вошедшего.

— Мне нужно поговорить с вами, Базиль.

— В чем же я провинился? — спросил вошедший молодой человек.

Бывали моменты, когда Джейн казалось, что она ненавидит Базиля. И, как это ни странно, как раз тогда, когда молодой человек особенно хотел понравиться ей.

Такова уж женская психология.

У Базиля было круглое, добродушное и всегда улыбающееся лицо, волосы с рыжеватым отливом. Внешне его нельзя было назвать ни красивым, ни даже привлекательным. И, однако, несмотря на это, он пользовался у женщин очень большим успехом.

Базиль стоял в дверях с добродушной улыбкой на круглом лице, ничуть не смущенный строгим тоном старика.

Он весь был воплощением элегантности: на его белом жилете сверкали ониксовые пуговицы с бриллиантами, две бриллиантовые запонки украшали манишку, и даже гвоздика как-то особенно нарядно была вдета в петлицу.

— Так в чем же дело? — снова спросил он. — Я собираюсь идти на бал художников. Что вы на это скажете, Джейн?

— Джейн не пойдет сегодня ни на бал художников, ни вообще на какой-либо другой бал, — строго заметил старик. — Мне нужно сказать вам несколько слов, Базиль.

И он указал на дверь своего рабочего кабинета.

— О Боже! Вы, кажется, собираетесь мне делать выговор! — с комическим ужасом воскликнул молодой человек. — Джейн, я готов отдать все на свете, если вы поедете сегодня со мной на бал. Наденьте поскорее бальное платье. Вы сегодня такая интересная! Как жаль, что вы выходите замуж за эту воплощенную добродетель!

— Хель! — воскликнул старик.

Когда Лейт называл его по фамилии, молодой человек тотчас же становился покорным.

Как только дверь кабинета закрылась, Джейн услышала звонок в передней и, взглянув в окно, увидела перед подъездом большой роллс-ройс.

Девушка не могла до конца разобраться в своих чувствах, но должна была сознаться, что человек, за которого она должна была выйти замуж, уже теперь нагонял на нее страшную скуку и тоску.

Тем не менее, Джейн постаралась как можно любезнее встретить и приветствовать своего жениха. Это поразило и обрадовало его.

Питер в этот день был еще молчаливее, чем обычно. Джейн вспомнила их телефонный разговор и вполне поняла его настроение.

— Я не ожидала, что вы сегодня придете, — сказала она.

— Я и сам не думал, что приеду сегодня. Но мне нужно было поговорить с вами.

— Да? О чем же!

— Я думал о том, имею ли я право жениться на вас, если… если вы питаете ко мне только дружеские чувства.

Джейн колебалась: она готова была уже сказать ему правду, откровенно сознаться, что ее также страшил этот брак.

— Итак, вы думаете, что было бы лучше, если бы наша свадьба не состоялась? — спросила она.

Джейн удивилась сама, как могла сказать такую ложь: она ведь знала, как сильно ее любит Питер и чувствовала, что он не мог этого желать.

— О нет! — запротестовал Питер. — Я только хотел еще раз сказать, что я готов вам возвратить ваше слово, если вы этого пожелаете…

Джейн подумала, что внезапный приход ее отца может помешать их разговору и превратить размолвку в полный разрыв. Поэтому она быстро сказала:

— Нет, я никогда не сделаю такой…

Тут она остановилась, подыскивая подходящее слово. Но, не найдя его, только глубоко вздохнула.

— Простите меня, Джейн. Я сегодня очень взволнован. Я уже говорил вам по телефону, что ко мне приходил полицейский из Скотленд-Ярда. Я всегда был восторженным поклонником Скотленд-Ярда. Ведь я сам служил в полиции в Родезии.

— И, вероятно, там вы натолкнулись на золотые россыпи?

Джейн задала этот вопрос совершенно необдуманно, но смущение Питера поразило ее.

— Нет. Я получил наследство от отца.

Он провел рукой по волосам, и Джейн показалось, что она у него дрожала.

Девушка смотрела на своего жениха и думала, что большинство девушек позавидовали бы такому счастью.

Питер был высок ростом, атлетического телосложения. Слегка выдающийся подбородок и прямой правильный нос свидетельствовали о его сильном характере.

‘Если бы только он побольше и свободнее говорил. И был бы так же забавен, как Базиль’, — подумала Джейн.

Питер производил впечатление очень застенчивого человека. Он сидел напротив своей невесты и, совершенно не зная, о чем с ней заговорить, старался делать какие-то банальные замечания о погоде.

Питер невольно обрадовался, когда, наконец, дверь кабинета открылась и вошел Джон Лейт. За ним следовал смущенный Базиль. Однако не настолько, чтобы не подмигнуть Джейн, когда он увидел ее в обществе Питера.

— Еще раз прошу вас, Джейн, поедемте со мной на этот бал художников, — попросил молодой человек. — Ведь вы можете быстро одеться. А Питер ничего не будет иметь против этого выезда. Я уверен, что ему захочется поговорить с вашим отцом о делах.

Девушка вопросительно взглянула на жениха. Он недовольно нахмурился — впервые со времени их знакомства. Это обстоятельство заставило ее решиться.

— Мне хочется поехать на этот бал, папа.

Лейт только пожал плечами и ничего не ответил.

Когда Джейн снова появилась в воздушном светло-зеленом платье, Питер уже ушел.

Глава 3

Питер вышел из своего автомобиля перед церковью и увидел по крайней мере пятьдесят фотоаппаратов, направленных на него.

Его попросили постоять, не двигаясь. Защелкали затворы.

— Благодарю вас! — раздалось со всех сторон.

— Благодарю вас! — ответил Питер, хотя, конечно, не сумел бы сказать, за что.

Он недоумевал, почему здесь собралась такая громадная толпа. Церковь была переполнена людьми, многие из которых были едва знакомы ему. Казалось, весь город собрался посмотреть на бракосочетание красоты с двумя миллионами фунтов. Среди присутствующих Питер заметил Марджори Уэллс. Она дружески улыбнулась ему.

Однако Питеру показалось, что она чем-то расстроена: быть может, ей неприятно было, что ее муж будет шафером. Ведь традиция требует, чтобы шаферами были холостые молодые люди.

Когда же он внимательнее всмотрелся в ее лицо, то заметил на нем следы слез. Интересно, почему могла плакать эта далеко не сентиментальная женщина?

— Сколько же можно ждать? — с нетерпением спросил Питер.

Уэллс посмотрел на часы.

— Вы ждете ровно пятьдесят секунд. Вероятно, вы очень нервничаете?

— Да, немного. Жаль, что я вчера не видел Джейн. Мне так хотелось извиниться перед ней за то, что я как бы не одобрил ее поездку на бал с Базилем.

Уэллс прикусил губу, весь город уже говорил о том, что за два дня до свадьбы Джейн была на балу и ужинала с Базилем Хелем.

Наконец, показалась Джейн под руку со своим отцом. В подвенечном наряде она была прекрасна, как никогда.

Во время обряда венчания Джейн ни разу не взглянула на жениха. Когда Питер взял ее за руку, то заметил, что она не была холодной, как он ожидал, и подумал, что она, вероятно, волнуется меньше него.

Наконец, они оказались в автомобиле одни. У Питера было такое чувство, что он везет девушку домой из театра. Он не мог еще освоиться с происшедшей в его жизни переменой.

Питер долго думал, что бы сказать своей молодой жене.

— Я приложу все старания к тому, чтобы вы были счастливы, — сказал он, наконец, первую пришедшую ему в голову фразу. Джейн ничего не ответила и только отодвинулась от него подальше в угол.

Питер благословлял небо за то, что Джейн в последний момент отменила прием в ‘Рипе’ и что они должны были принимать поздравления у нее в доме. Эта перемена повлекла за собой сотни телеграмм, но народу собралось гораздо меньше, и Питер был этому искренне рад.

Джейн поднялась в свою комнату, села за туалетный столик и задумалась. Происшедшая в ее жизни перемена не радовала ее.

— Вас ждут внизу, миссис, — сказала горничная.

‘Миссис’… как странно прозвучало это слово! Да, она с сегодняшнего дня миссис Клифтон.

— Портер, который поставлял цветы для дома, сказал, что господин Клифтон заплатил ему поддельной пятифунтовой банкнотой, — заметила горничная. — Я же объяснила Портеру, что это ничего не значит и что он не потерял своих денег.

— Поддельной банкнотой? — переспросила Джейн.

— Да, мисс, — продолжала горничная, в волнении забывая называть Джейн ‘миссис’. — Портер понес ее на почту, и его долго расспрашивали, где он взял эту купюру. Не может же Портер потерять такие большие деньги!

‘Еще поддельная банкнота, — подумала Джейн. — Ведь только вчера говорили о поддельной пятидесятифунтовой ассигнации’.

Открыв ящик туалетного столика, она вынула сумочку и протянула горничной пятифунтовую купюру.

— Отдайте это Портеру. Ведь каждому могут подсунуть фальшивые деньги.

И миссис Клифтон спустилась вниз к гостям.

Джейн искренне обрадовалась, когда дверь закрылась за последним гостем. Теперь она могла, наконец, снять вуаль, подвенечное платье и одеться в простой дорожный костюм.

Ей вспомнилось, что Базиль Хель был одним из последних, кто подошел поздравить ее. В его глазах бегали веселые огоньки.

— Я получил приказание не докучать вам, — с улыбкой сказал он, обращаясь к Джейн, и подал руку Питеру, не глядя на него. — Желаю вам счастья, как это всегда говорится в подобных случаях. Приезжайте как можно скорее, на радость всем вашим друзьям.

Питер все еще держал его руку в своей. И вдруг он так крепко сжал ее, что молодой человек чуть не вскрикнул.

— Поздравьте же меня! — воскликнул Питер.

— Вот так рукопожатие! — не сдержался Базиль.

Джейн посмотрела на своего мужа, и он показался ей в этот момент совсем другим…

Все это она припомнила, уже сидя в машине по дороге в Лонгфорд-Манор.

Автомобиль бесшумно скользил по улицам. Джейн взглянула на мужа. Он задумчиво глядел в окно, облокотившись на мягкие подушки сиденья.

Джейн хотела сказать ему что-нибудь нежное, но ее прямой натуре было противно такое лицемерие.

Вдруг она вспомнила рассказ горничной о пятифунтовой фальшивой банкноте и спросила Питера, что он думает об этом.

— Да, я, действительно, дал Портеру пятифунтовку… как странно…

И он замолчал.

— Джейн, вам хотелось поехать в Лонгфорд-Манор? — спросил Питер немного погодя.

— А это ваше собственное имение?

— Нет. Я нанимал его однажды на три месяца, когда мне надоела городская жизнь. Владелец имения постоянно живет за границей и потому сдает его. Дом окружен чудесным парком. Мне понравилось, что имение расположено вдали от городского шума.

— Надеюсь, мне оно тоже придется по душе, — сказала она несколько смягченным тоном. — Не сердитесь, что я так нервничаю сегодня, Питер! Вы видели Марджори? Правда, что она влюблена в вас?

Он был слишком изумлен, чтобы протестовать.

— Я это заметила по взгляду, который она бросила на меня, — добавила Джейн.

— Уверяю вас, вы ошибаетесь, — резко оборвал ее Питер.

— Но она ненавидит меня!

— Почему же?

Питер решил поменять тему и стал говорить о возможной поездке за границу. Он начал рассказывать ей о Соединенных Штатах Америки, куда несколько раз ездил и где у него есть много друзей.

Остаток дороги они молчали.

Вскоре вдали показалась крыша Лонгфорд-Манора, и прежде, чем Джейн могла опомниться, автомобиль уже остановился перед входом.

Два старых лакея проводили их в маленькую гостиную. Будуаром эту комнату нельзя было назвать — для этого ее обстановка была слишком строгой.

Из маленькой гостиной одна дверь вела в комнату Джейн, другая — в комнату ее мужа.

Она поднялась в свою комнату. Одеваться ей помогала пожилая горничная Анна.

— Господин Клифтон сказал, что вы проведете здесь остаток медового месяца, до возвращения в Лондон, — заметила она. — Нужно сказать, что сюда редко приезжают новобрачные.

Джейн была искренне признательна своему мужу за эту маленькую невинную ложь и за обедом сказала ему об этом.

— Анна не читает газет, — усмехнулся он. — Иначе она убедилась бы, что я сказал ей неправду, уверив ее, что мы уже женаты целый месяц.

Казалось, что он рад был любой возможности, чтобы поменять тему разговора.

Вечер, показавшийся обоим бесконечным, они провели в огромной библиотеке, которая занимала флигель старинного здания.

Питер попробовал заговорить с женой о некоторых нюансах ведения хозяйства.

— Я приготовил для вас чековую книжку, которой вы можете пользоваться, когда хотите. В суммах вы не ограничены, — заметил он. — Впрочем, деньги — не очень подходящая тема для разговора.

— Вы очень щедры, Питер.

По его лицу пробежала тень.

— Я иногда думаю: не поступил ли я слишком неделикатно — я имею в виду те сто тысяч.

— Но ведь это дало вам то, чего вы добивались?

— Это дало мне вас… то есть я хочу сказать…

Питер попытался неловким жестом завладеть ее рукой. Джейн вскочила на ноги и посмотрела на него сверкающими от гнева глазами:

— За эти деньги вы купили меня, вот что вы хотите этим сказать!

— Ничего подобного! — пробовал он оправдаться.

— Но вы поступили именно так. Ведь не думаете же вы, что я люблю вас?

Лицо Питера побледнело, как полотно.

— Нет. Но я надеялся…

— Конечно, я должна была сказать об этом раньше — в тот вечер, когда вы пришли к нам и прямо спросили меня об этом. Но я не намерена обманывать вас… Я буду вашей женой, но знайте, что я не люблю вас.

Питер смотрел на нее остановившимися от ужаса глазами.

— Я понимаю, — прошептал он. — Во всяком случае, я не принимаю от вас этой жертвы.

В это время раздался сильный стук у входной двери, затем послышались быстрые шаги. В комнату вошел инспектор Рупер.

— Я к вам по очень важному делу, — сообщил он и положил на стол объемистый портфель. Открыв его, вынул связку банкнот.

— Эти деньги были найдены в чемодане, который вы оставили вчера утром в конторе, — сказал инспектор спокойным голосом. — По поводу этих банкнот я желал бы получить от вас некоторые разъяснения.

— В чем же дело? — недоумевая, спросил Питер.

— Дело в том, что все эти банкноты поддельные.

Питер с удивлением посмотрел на связку банкнот.

— Но я ведь не оставлял никакого чемодана в конторе.

— А я говорю вам… — начал инспектор, плохо сдерживая раздражение.

— Пожалуйста, не повышайте голос, — строго оборвал его Питер.

Его властный тон заставил Джейн с удивлением посмотреть на мужа.

— Ведь я сказал вам, что не оставлял чемодан в конторе, — сказал Питер.

— Но, однако, на чемодане была ваша карточка.

Эти слова вызвали у Питера саркастическую улыбку.

— Поверьте, никто не будет оставлять фальшивых денег в чемодане со своей карточкой в людном месте. Вероятно, ваше начальство лучше меня разъяснит вам, что такое предположение абсурдно. Вы захватили с собой этот чемодан?

Рупер сделал знак одному из полицейских, стоявших в дверях, и тот внес в комнату чемодан из великолепной свиной кожи. К его ручке была прикреплена визитная карточка:

Питер Клифтон.

175, Чарлтон-Хаус-Террас.

Глава 4

— Я никогда в жизни не видел этого чемодана! — воскликнул Питер. — Скажите, не будет ли нарушением служебной тайны, если вы объясните мне: каким образом стало известно, что этот чемодан находится в конторе?

— Это уже совершенно другое дело… — в замешательстве ответил Рупер. — Ведь я приехал сюда, чтобы получить некоторые сведения.

— Сегодня утром я дал одному из поставщиков фальшивую пятифунтовку. А несколько дней тому назад меня уже расспрашивали о фальшивой пятидесятифунтовой банкноте! — с нетерпением воскликнул Питер. — И…

Он достал из кармана кожаный бумажник, открыл его и стал вынимать из него один за другим кредитные билеты. Некоторые из них оказались поддельными.

— Откуда вы получили эти деньги? Из бывшего банка? — с любопытством спросил сыщик.

Питер покачал головой.

— Я очень редко хожу в банк сам. Например, мой портной получил деньги на прошлой неделе по чеку в сто фунтов.

Джейн с удивлением слушала весь этот разговор.

Рупер был тоже невероятно поражен.

— Ведь вы не могли получить эти деньги в магазине? — с жаром воскликнул он, возвращаясь к разговору о связке банкнот, найденной в чемодане.

Питер взглянул на него с некоторым презрением.

— Я уже говорил вам, что никогда раньше не видел этого чемодана и что он не принадлежит мне, — спокойно ответил он. В его голосе чувствовалась усталость. — Наверное, это сделал кто-нибудь из моих врагов, чтобы доставить мне неприятности.

— А у вас есть враги?

Питер улыбнулся.

— Только вы, Рупер.

Глаза сыщика гневно сверкнули.

— Я поражаюсь, что такой джентльмен, как вы, может говорить подобные вещи. Ведь я исполняю свои служебные обязанности.

К удивлению Джейн, Питер покачал головой.

— Ведь вы следили за мной, по крайней мере, месяц. Вернее, я все время находился под вашим надзором.

— Вот в чем вы меня обвиняете? В таком случае, может, вы сообщите мне еще некоторые сведения: кто была та женщина, которая ежедневно посещала вас, входя через боковую дверь и выходя неизвестно когда?

— Что за выдумки!

Джейн сама не узнала своего голоса, когда она произнесла эти слова.

— Это абсолютная правда, — ответил Питер спокойным голосом. — Меня посещала дама, которая обычно оставалась не более часа и которой около шестидесяти пяти лет. Однако я не намерен называть вам ни ее адреса, ни имени.

— Это ваша старая знакомая? — спросил инспектор.

Питер улыбнулся.

— О нет. Эта женщина ненавидит меня, прежде она была кухаркой и, должен заметить, очень плохой кухаркой. Кажется, это все, что я вам могу сообщить о ней.

Рупер в волнении потер подбородок.

— Я должен буду доложить об этом начальству.

— Я сам сообщу об этом, — заметил Питер, указывая на телефонный аппарат.

Инспектор, видимо, колебался.

— Могу я воспользоваться вашим телефоном?

— Нет, — вежливым, но твердым голосом сказал Питер. — Не существует такого закона, который разрешал бы вам пользоваться моим телефоном.

Удивление Рупера было несколько комическим.

— Хорошо, сэр. Простите, что я побеспокоил вас. Смею уверить, что я не буду докладывать об этом начальству.

Питер улыбнулся.

— Из всех здесь присутствующих вы находитесь в самом неприятном положении. Вы проникли ко мне без ордера и находитесь здесь без разрешения местного констебля. Вы привели с собой несколько полицейских и просите меня не сообщать об этом вашему начальству, не так ли?

Рупер бросил на него подозрительный взгляд.

— Не будете же вы утверждать, что вы сами полицейский? — спросил он Питера.

Питер покачал головой.

— Я только достаточно сообразительный наблюдатель, — с улыбкой ответил он.

И тут Питер вспомнил о присутствии своей жены.

— Джейн, простите меня. Мне бы хотелось с глазу на глаз переговорить с инспектором.

Джейн вышла в гостиную и зажгла свет.

Комната показалась ей настолько сырой и холодной даже в этот теплый день, что она зажгла стоявшую в углу электрическую печку.

Из соседней комнаты к ней доносились приглушенные голоса.

Джейн устало опустилась в кресло. На какое-то время ее личная драма отошла для нее на второй план перед этим ужасным обвинением, выдвинутым против мужа. Она разделяла его презрение к тем людям, которые прибегли к таким способам обвинения.

Как изменился Питер во время этого разговора! Молчаливый и неловкий молодой человек, которого она знала до сих пор, уступил место смелому и энергичному мужчине.

Ее размышления были прерваны стуком входной двери. Джейн поняла, что сыщик уехал. А вскоре в комнату вошел Питер.

— Эти мерзавцы убрались, — сказал он.

— Кто этот Рупер?

— Очень умный сыщик. Таких много в Скотленд-Ярде, получают они очень мало, но выше всяких подозрений. Я думаю, что они часто прирабатывают на стороне.

— Мне показалось, что он уже пожилой человек.

— Да, он выходит в этом году в отставку. Я очень хорошо знаю Скотленд-Ярд, хотя и не представляю из себя сыщика, разыгрывающего роль миллионера, как одно время думал Рупер.

— Но ведь этот человек следит за вами?

Питер рассмеялся.

— Я вывел его из себя, и таким образом это обнаружилось. Однако, — добавил он, посмотрев на часы, — уже поздно. Советую вам запереться в своей комнате на ключ, чтобы никто не положил вам под подушку поддельных пятифунтовых банкнот.

Джейн впервые за весь день непринужденно улыбнулась.

Старая служанка помогла ей раздеться.

Джейн уже почти заснула, когда вдруг вспомнила, что не заперла дверь на ключ. Однако ей так хотелось спать, что она поленилась встать. Кроме того, это казалось ей излишней предосторожностью и даже признаком трусости с ее стороны.

Утром ее разбудила Анна. Быстро накинув халат и надев туфли, Джейн подбежала к окну и выглянула в сад. Прямо под ее окном был чудесный газон с пестрыми клумбами цветов. Вдали виднелись освещенные солнцем высокие липы.

И тут Джейн увидела Питера в сопровождении довольно странного человека. Ей показалось, что муж был в хорошем настроении: она услышала его смех и восклицание:

— Бедный Рупер!

Джейн выпила чашку чая, приняла ванну и стала, вынимая вещи из чемодана, раскладывать их.

Когда она спустилась в сад, ей показалось, что Питер был чем-то сильно встревожен и озабочен. Прежняя застенчивость снова вернулась к нему.

— Джейн, позвольте вам представить господина Бурка из Скотленд-Ярда, — сказал он.

Молодая женщина с любопытством посмотрела на него: это был добродушный человек весьма плотного телосложения.

Ей показалось, что Бурк менее, чем кто-либо из ее знакомых, похож на сыщика, и только тогда, когда она взглянула ему прямо в глаза — пронизывающие и острые — поняла, что он действительно способен разоблачать преступников.

Глава 5

— Надеюсь, что старик Рупер не очень напугал вас вчера вечером, миссис Клифтон? — улыбаясь, спросил сыщик. — Он славный малый, но слишком поспешно делает заключения, не правда ли?

Вдруг он повернулся к Питеру.

— Быть может, это был садовник, господин Клифтон? — спросил он.

Питер покачал головой.

— Вряд ли садовник стал бы портить клумбы, — ответил он, — и, кроме того, насколько мне известно, у него нет автомобиля…

Джейн с удивлением слушала весь разговор.

— А что случилось? — спросила она.

Питер казался смущенным. Он густо покраснел и пробормотал:

— Кто-то вчера ночью был в саду… Мы не знаем, кто это был, но один из слуг видел его…

Он указал на одну из клумб.

— На земле ясно обозначились его следы… Однако не стоит над этим задумываться. Бурк ведь не из-за этого приехал сюда: мы просто случайно заговорили об этом происшествии.

Джейн видела, что Питер не хотел продолжать этот разговор, и потому оставила его одного с сыщиком.

Она думала, что Бурк останется завтракать с ними, но, к ее удивлению, он исчез, и Джейн оказалась одна с Питером за длинным столом.

Казалось, что Питер не хотел обсуждать вопрос о таинственном ночном посетителе.

— Быть может, это просто был бродяга, знавший, что дом полгода пустует… Вероятно, он думал, что одно из окон может быть незапертым…

Затем Питер с жаром стал восхвалять достоинства Бурка как сыщика и его необыкновенное умение разоблачать преступников.

— А как вы познакомились со всеми этими сыщиками из Скотленд-Ярда, Питер? — спросила Джейн, когда они вышли после завтрака на освещенную солнцем лужайку.

Ее вопрос произвел на Питера впечатление, которого она никак не ожидала: он как будто потерял все свое самообладание и пробормотал совершенно несвязно:

— Дело в том, что все они были очень милы по отношению ко мне и во многом помогали… В особенности Бурк! Вы не представляете себе, что это за необыкновенный человек! Всегда нужно быть в хороших отношениях со Скотленд-Ярдом.

После завтрака они пошли играть в гольф на миниатюрной лужайке недалеко от дома. Игра вскоре наскучила им, но они все же продолжали ее: по крайней мере, оба были заняты, и не нужно было придумывать темы для разговора.

Джейн искренне обрадовалась, когда пришло время обеда…

Затем они пошли в гостиную. Время тянулось бесконечно долго, и обоим было невероятно скучно и тягостно.

Если бы кто-нибудь со стороны посмотрел на них, когда они пили послеобеденный кофе, — она в нарядном светлосером открытом вечернем платье, а он — в элегантном смокинге, — то принял бы их за скучающих гостей, а никак не за мужа и жену.

Наконец, Питер встал и сказал:

— Я пойду в библиотеку.

По его тону она поняла, насколько тяжело ему было ее присутствие и как он хотел остаться один.

Однако, в десять часов она заглянула в библиотеку. Питер сидел за большим письменным столом. Перед ним лежал чистый лист бумаги. Он держал в руках перо, о чем-то, видимо, задумавшись.

При виде жены Питер обернулся, и Джейн показалось, будто ему неприятно, что она застала его в таком раздумье.

— Спокойной ночи… — сказала она и тихо закрыла дверь.

Джейн долго не могла заснуть. Она невольно вспомнила таинственного ночного посетителя, испуганно вскочила с кровати и, подбежав к окну, выглянула в сад. Луна еще не всходила, и он был погружен в полнейшую темноту. Вершины деревьев качались от сильного ветра, издалека доносились раскаты грома.

Джейн плотнее закрыла занавески, но оставила окно открытым. Затем легла в постель и попыталась заснуть. Однако, прошло больше часа, прежде чем ей удалось задремать.

И вдруг она в ужасе проснулась: чья-то рука притронулась к обнаженному плечу. Страстные губы коснулись щеки.

С диким криком она оттолкнула схватившую ее руку. Завязалась борьба. Джейн коснулась чьего-то подбородка и вдруг, вспомнив один из самых простых приемов джиу-джитсу, изо всей силы ударила по нему. Она тотчас же почувствовала, что тактика правильна: рука соскользнула с ее плеча.

Вскочив с кровати, Джейн распахнула дверь и очутилась на пороге маленькой гостиной. Она ничего не видела, потому что окна были завешены тяжелыми портьерами.

Позади ясно слышались чьи-то приглушенные шаги. В ужасе Джейн бросилась бежать, но споткнулась об стул. Падая, она схватилась за ручку двери, и та с шумом распахнулась. Свет из соседней комнаты ослепил ее.

— Кто там? — послышался голос ее мужа.

Питер, дремавший в кресле, проснулся от шума открывшейся двери. На нем была шелковая пижама.

Итак, муж не был тем таинственным ночным посетителем. Она ясно чувствовала прикосновение шерстяного костюма и крахмального воротничка.

— Джейн… Что случилось? — взволнованно спросил он.

Она указала ему на открытую дверь своей комнаты и попыталась рассказать о ночном происшествии.

Питер бросился в комнату жены.

Джейн все еще дрожала: впервые в жизни она испытала настоящий страх.

Питер вернулся бледный и взволнованный.

— Ваше окно открыто настежь, и к стене приставлена лестница, — прошептал он. — Расскажите же мне, что произошло.

Он присел на ручку кресла и внимательно выслушал ее рассказ. Джейн была даже немного разочарована тем спокойствием, с которым он начал расспрашивать ее.

— Вы говорите, что ясно почувствовали прикосновение крахмального воротника…

— Да, и в галстуке была булавка, которая больно уколола мне палец… Вот смотрите!

Питер сидел некоторое время молча, о чем-то размышляя. Однако она была уверена, что он и не думает о ее оцарапанном пальце, на который едва взглянул.

— Вы совершенно уверены, что он ничего не говорил? — вдруг спросил Питер. — Вероятно, я очень крепко спал, потому что не слышал, как вы закричали…

— Но я ведь не кричала, — запротестовала она. — У меня даже не было для этого сил. Я думала, что это были… вы…

Вдруг послышался шум удалявшегося автомобиля.

— Это он, — сказал Питер и после некоторого раздумья добавил: — Я сейчас спущусь по лестнице из окна вашей комнаты.

Взяв карманный фонарик, он стал спускаться по лестнице. Джейн выглянула из окна.

— На земле свежие следы, — сказал Питер, освещая газон.

Джейн казалось совершенно загадочным то необычайное спокойствие, которое он проявлял во время этого таинственного приключения. Больше того, временами ей даже казалось, что он как бы ожидал этого происшествия.

Прошло несколько минут, и Питер тем же путем вернулся в комнату. Джейн последовала за ним в гостиную. Как бы читая ее мысли, он сказал ей:

— Вероятно, вам кажется странным, что я так спокойно отнесся к этому происшествию. В действительности я только теперь понял, что произошло. Поверьте, я искренне жалею, что не бросился вслед за этим негодяем и не сломал ему шею. Вы не заметили, не исчезло ли у вас что-нибудь из ценных вещей? — спросил он после некоторого молчания.

Джейн покачала головой: мысль, что это мог быть грабитель, даже не приходила ей в голову.

— Я оставила все кольца и браслеты на туалетном столике, и ни одна вещь не исчезла, — ответила она. — Если бы это был грабитель…

Она была уверена, что это не мог быть грабитель, и потому даже не окончила начатой фразы.

Джейн очень хотелось подробнее узнать о таинственной даме, которая так часто навещала ее мужа. Она спросила его о ней, но тут же пожалела о своей опрометчивости: Питер долго молчал, как бы обдумывая свой ответ.

— Да, эта дама часто бывает у меня, — сказал он, наконец. — И, как я уже говорил Руперу, она — бывшая кухарка. Ее фамилия Энтерсон — шведского происхождения…

Когда солнце уже взошло высоко, осветив весь сад и парк, Джейн почувствовала ужасную усталость от бессонной ночи и решила поспать.

Проснулась она от звука гонга, звавшего к завтраку. Выглянув в окно, Джейн снова увидела Питера, разгуливающего по лужайке под ее окнами в обществе Бурка.

— Я ведь говорил, чтобы не звонили в этот гонг! — возмутился Питер. — И чтобы не будили вас…

— Вы снова вызвали сюда господина Бурка? — с удивлением спросила Джейн.

Питер объяснил ей, что он, действительно, просил сыщика приехать и выяснить некоторые подробности о таинственном ночном посетителе. У Бурка не было никаких сомнений в том, что этот посетитель — тот же человек, следы которого обнаружены в саду накануне утром.

— Кстати, — добавил он, — я пригласил Дональда Уэллса, и надеюсь, что вы ничего не будете иметь против этого. Мне нужно повидать его, а я не хотел уезжать один и оставлять вас здесь.

— Разве вы больны?

— Конечно, нет, — рассмеялся он.

— А… Марджори тоже приедет с ним? — спросила она после некоторого молчания.

Питер покачал головой.

— Нет, — коротко ответил он.

— Но почему же вы пригласили его приехать, если чувствуете себя вполне здоровым? — настаивала Джейн.

Питер ничего не сказал.

После завтрака он читал и писал письма в библиотеке, а Джейн попыталась поговорить со старым садовником. Но он оказался чрезвычайно несловоохотливым, и Джейн скоро вернулась в дом. Ее приводило в отчаяние то, что до вечера оставалось еще много времени.

Когда она вошла в библиотеку, Питер неспешно спрятал книгу, которую читал.

— Сколько нам предстоит еще прожить в Лонгфорд-Маноре? — спросила Джейн. — Здесь невероятно скучно и тоскливо.

Питер добродушно улыбнулся.

— Представьте себе, я как раз думал о том же самом — воскликнул он. — И, не посоветовавшись с вами, заказал комнаты в Риц-Чарльтоне. По крайней мере, там мы можем проводить вечера в театре.

— Только отец не должен ничего знать, — заметила она. — Так когда же мы уезжаем отсюда?

Питер сказал ей, что им могут дать те комнаты, которые ему нравились, только через два дня.

— А что вы читали, когда я вошла? — спросила Джейн после некоторого молчания.

Питер вынул из ящика и показал ей французскую книгу о гравюрах.

Джейн вспомнила, что у него была страсть к гравюрам.

— Ведь мы с вами, быть может, никогда бы не познакомились, если бы не встретились на выставке гравюр на Бонд-стрит… — помните? — спросил он.

— Бедный папа! Как он горевал, когда потерял ваши гравюры! — воскликнула она.

Питер действительно одолжил своему будущему тестю несколько гравюр очень тонкой работы, величиной не больше открытки, которые тот где-то забыл или потерял.

— Да, какая жалость, — согласился с ней Питер. — Наверное, мне никогда уже больше не удастся так хорошо нарисовать что-либо.

Джейн села у камина, подперев голову рукой.

— Мне кажется, что Ловкач, как его называют, тоже должен быть искусным гравером. Отец говорил мне, что только артист может достичь такой высокой степени совершенства.

— Думаю, что да, — ответил Питер.

Он сказал это совершенно равнодушным тоном: по-видимому, его нисколько не интересовали артистические наклонности Ловкача.

Вскоре Джейн вышла из библиотеки и неспешно направилась к выходу. Внезапно ее внимание привлекло странное зрелище: к дому подъехал большой старомодный автомобиль, выкрашенный в ярко-красный цвет. Сидевшие на переднем сиденье шофер и лакей были одеты в ливреи того же цвета с золотыми кантами.

Лакей спрыгнул с сиденья и открыл дверцу. Из автомобиля вышла пожилая и очень полная, скорее даже расплывшаяся женщина. Под густым слоем белил и румян на лице можно было разглядеть следы былой красоты. На каждом пальце ее полных рук блестели кольца. В ушах висело по крупному бриллианту, а на платье модного покроя красовалась громадная бриллиантовая брошь.

Тяжелыми шагами она взошла на крыльцо и уставилась на молодую женщину.

— Вы — его жена? — спросила она. — Я — миссис Энтерсон.

Джейн от удивления застыла: перед ней стояла женщина, навещавшая почти ежедневно ее мужа. Голос ее был так же вульгарен, как и внешность.

— Да, я — миссис Клифтон, — ответила Джейн.

Миссис Энтерсон взволнованно и тяжело дышала.

— Он пользуется тем, что не принадлежит ему по праву! — воскликнула она. — Тем, что крадет у настоящего и законного наследника…

От слов старухи так и веяло дешевой мелодрамой.

— А кто же законный наследник? — спросила Джейн, немного придя в себя от изумления.

— Брат Питера Клифтона — мой сын! — ответила старуха.

Глава 6

Брат Питера…

Как странно прозвучали для Джейн эти слова. Ведь Питер был единственным сыном — это было то немногое, что он когда-либо рассказывал Джейн о своей семье.

— Я думаю, что вы ошибаетесь, — начала Джейн, обращаясь к старухе.

— Позвольте, пожалуйста, — послышался за ней голос Питера.

Он, по-видимому, вслед за ней вышел из библиотеки, но она не слышала его шагов.

— Позвольте — что? — передразнила его женщина и усмехнулась накрашенными губами. — Все ваши речи не приведут ни к чему и не заставят вашего брата отказаться от своих прав.

Джейн заметила перемену в интонации ее голоса: в нем уже звучали просительные ноты.

— Я приехала к вам, чтобы, наконец, выяснить это дело, — снова заговорила женщина. — И не думайте, что вы меня запугаете — я буду стрелять первой, если вы вздумаете напасть.

И, открыв вышитую бисером сумочку, она вынула из нее миниатюрный револьвер.

— Я ищу правосудия, — не унималась старуха, — и вам не запугать меня.

Питер побледнел.

— Войдите, миссис Энтерсон, — сказал он и, повернувшись, пошел в библиотеку.

Джейн казалось, что она видит во сне эту странную сцену, которой не могла придумать никакого объяснения. Она проводила глазами женщину, которая все еще бросала на Питера злобные взгляды и трясущимися руками держала оружие.

Что же должны были означать угрозы этой женщины и ее намеки на права брата Питера? Размышляя об этом, Джейн, незаметно для себя, оказалась въезду, недалеко от ворот парка.

Вдруг из-за поворота показался синий автомобиль, который она сразу же узнала. Никогда еще она так не радовалась появлению Дональда Уэллса. Джейн побежала ему навстречу через лужайку и приветливо замахала рукой.

Дональд увидел ее и улыбнулся.

— Я страшно рада вас видеть! — воскликнула Джейн.

Хотя она никогда не была раньше особенно откровенна с этим человеком, но тут, сама не зная почему, с первых же слов рассказала ему обо всех происшествиях этой ночи.

По-видимому, ее рассказ произвел на Дональда ошеломляющее впечатление, потому что он некоторое время не мог вымолвить ни слова и только с удивлением смотрел на нее.

— Боже мой! — воскликнул он. — Но вы узнали, кто это был?

И вдруг его глаза расширились от изумления: он увидел автомобиль миссис Энтерсон, стоявший около входа в дом.

— Как, миссис Энтерсон… здесь? — пробормотал он едва слышно.

Лицо его стало бледным, как полотно.

Теперь Джейн, в свою очередь, с удивлением уставилась на Дональда.

— Разве вы ее знаете? — спросила она. — Кто же эта женщина?

Однако, не дослушав ее, Дональд повернулся и быстро зашагал к дому. В это время показалась миссис Энтерсон. Лицо ее было пунцовым. Она сделала величественный жест своему лакею, и автомобиль подъехал ближе.

Увидев ее, Уэллс остановился как вкопанный и не двигался до тех пор, пока машина не уехала.

— Она уже давно здесь? — наконец спросил он.

— Приехала всего несколько минут назад, — ответила Джейн. — Но кто она такая?

Дональд облегченно вздохнул и заговорил уже спокойнее:

— Она причиняет Питеру очень много неприятностей.

И вдруг торопливо спросил:

— А вы встретились с ней? Что же она вам сказала?

Джейн рассмеялась.

— К чему эта таинственность, Дональд? — заметила она. — Да, если вас это интересует, у меня был небольшой разговор с этой… дамой, и она успела поведать мне, что ее сын — законный наследник и что он — брат Питера…

По смуглому лицу Дональда пробежала тень, а глаза его сузились, как бы ослепленные внезапным светом.

— Как!.. Она вам это сказала? — воскликнул он. — Но она, очевидно, не в своем уме? Ведь никто, кроме сумасшедшей, не стал бы разъезжать в этой ярко-красной карете! Надеюсь, что вы не поверили ее словам?

Джейн покачала головой.

— У меня еще не было времени подумать об этом, — ответила она.

Дональд прервал ее.

— У Питера никогда не было брата! — воскликнул он. — Эта женщина — не совсем нормальная. Она помешалась на мысли, что ее сын имеет право на состояние Питера.

— Но мне кажется, что она сама не может пожаловаться на бедность, — заметила Джейн, вспомнив сверкающие кольца, серьги и брошь.

— Да, она богатая женщина, — согласился Дональд, — и это обстоятельство делает ее поведение еще более странным.

Джейн казалось, что он слишком уж старательно хотел убедить ее в ненормальности миссис Энтерсон.

— Питер должен был настоять на том, чтобы ее арестовали, уже много лет тому назад, — сказал Дональд. — Но он слишком добр. А вот и Питер!

Он вышел из дома. На его лице блуждала улыбка, руки были глубоко засунуты в карманы, он, по-видимому, над чем-то размышлял.

Не сказав ей больше ни слова, Дональд бросился к Питеру, схватил его за рукав и, казалось, насильно потащил обратно в дом.

— Все таинственнее и таинственнее! — подумала Джейн, оставшись одна в своей неуютной маленькой гостиной.

И вдруг через какие-то четверть часа она услышала шум отъезжавшего автомобиля Дональда. Джейн едва верила своим ушам.

Итак, он уехал, даже не простившись с ней, по-видимому, не желая продолжать начатый на лужайке разговор. Она была поражена и немного обижена.

Питер объяснил, что его друг торопился обратно в город, и просил прощения за такой быстрый отъезд.

— А каково ваше мнение о даме в красном автомобиле? — спросил он.

Питер пододвинул ей кресло, но Джейн продолжала стоять возле стола.

— Что должны были означать ее слова о вашем брате?

Питер неловко усмехнулся.

— О, это старая семейная история, — заметил он. — Быть может, я недостаточно нежный сын, но это легкомыслие моего отца ничуть не смущает меня…

— Значит, в самом деле… — начала Джейн.

— Миссис Энтерсон на самом деле — мисс Энтерсон, и она воображает, что ее сын имеет право на часть состояния отца.

Он посмотрел на жену, казалось, желая выяснить, вполне ли убедил ее.

— Все же это неприятная история, — заметила Джейн и тотчас же пожалела, что сказала так. Ведь на самом деле она рада была услышать от Питера хоть какое-то объяснение всего происходящего.

— Да, конечно, — согласился он. — Да, кстати, я пригласил Бурка к нам на обед. Надеюсь, вы ничего не имеете против его общества?

— Бурка? Этого сыщика? — переспросила она. — Почему вы так любите окружать себя людьми из Скотленд-Ярда?

— Бурк всегда хорошо относился ко мне, — объяснил Питер. — Он много сделал для меня. Но, быть может, вам неприятно обедать в его обществе? Я могу написать ему и отменить приглашение.

Джейн не возражала, напротив, ей казалось, что им обоим будет приятно еще чье-то присутствие во время томительно длинного обеда.

— Бурк останется и на ночь? — спросила она.

— Нет, он уедет в Лондон вскоре после обеда.

Когда уже почти совсем стемнело, Джейн села у окна спальни и стала размышлять о своем замужестве — временами оно казалось ей не явью, а сном.

Ее мысли были прерваны приходом Питера. Он принес ей вместе с газетами письмо, на конверте которого она сразу узнала почерк Базиля Хеля.

— Как странно! Я и не видела почтальона, — заметила Джейн.

— Он принес это письмо час назад, — ответил Питер. — Я просто забыл вам передать его.

Джейн открыла конверт, недоумевая: что же мог Базиль писать ей. Он извещал ее, что только недавно вернулся в Лондон.

‘Я не знаю, когда можно будет навестить Вас, не нарушая приличий, — писал он. — Ваш отец был такой мрачный в день вашего отъезда, что я предпочел на некоторое время уехать из Лондона’.

Почему-то письмо Базиля рассердило Джейн: оно показалось ей излишне фамильярным. Она машинально перечитала его и только тут заметила ‘постскриптум’, который поразил ее:

‘Должен Вам совершенно искренне признаться, что я страшно мучаюсь из-за Вас… Правильно ли я поступил? Правильно ли мы оба поступили? Эта страсть к деньгам, из-за которой мы готовы все принести в жертву…’

На этом фраза обрывалась. Джейн, тщательно осмотрев внутренность конверта, сделала еще одно открытие: клей был еще сырой. Значит, кто-то совсем недавно открывал ее письмо…

И это, очевидно, сделал ее муж.

Глава 7

Джейн нашла Питера в библиотеке. Он что-то увлеченно читал. Совершенно вне себя от гнева, Джейн обрушились на мужа с обвинениями.

— Вероятно, с моей стороны будет несправедливым подозревать вас в низости, на которую способна только прислуга… — начала она.

— Не обвиняйте прислугу, — совершенно спокойно возразил Питер. — Да, это я вскрыл письмо…

По лицу ее пробежала тень. Она некоторое время не могла выговорить ни слова от волнения.

— Вы вскрыли мое письмо? Но почему же? Разве наш брак дает вам на это право?

— Пока еще я не пользовался никакими правами, которые дает брак, — сказал Питер с полуулыбкой, за которую она готова была поколотить его.

— Я прошу вас объяснить мне, почему вы это сделали!? Ведь если это вышло случайно, то вы бы, наверное, сказали мне об этом раньше…

— Нет, это не случайность, — тем же спокойным и уверенным голосом продолжал Питер. — Но мне кажется странным это письмо Базиля Хеля тотчас же после вашей свадьбы.

Это замечание поразило ее. Ведь она всегда считала, что Питер и Базиль большие друзья.

Питер, словно прочитав ее мысли, продолжал:

— Не думайте, что я ревную его к вам. Хель и я — совершенные противоположности. Но я не доверяю ему, и потому он недолюбливает меня.

— Почему же вы ему не доверяете? — быстро спросила Джейн.

Питер пожал плечами.

— Иногда сам не знаешь, почему не любишь человека и не доверяешь ему. Я признаю, что сделал непростительную оплошность, но, поверьте, Джейн, что все это только ради вашего благополучия и счастья.

Разговор был неприятен им обоим, и Джейн была искренне рада приезду Бурка. Он был в самом веселом настроении, которое мало-помалу передалось и Джейн. Под конец обеда она уже с большим интересом слушала его рассказы о преступниках.

Больше всего он говорил о Ловкаче.

— Я — небогатый человек, но, уверяю вас, охотно дал бы тысячу фунтов за поимку этого Ловкача.

Он крепко сжал кулак.

— Представьте себе, что у этого человека есть сообщники, — продолжал сыщик. — И ни один из них ни разу не предал его. А почему? Да потому, что ни один из них не знает его!

— А чем же он отличается от других фальшивомонетчиков? — спросила Джейн.

Бурк вынул из кармана объемистый кожаный бумажник и открыл его. В одном из его многочисленных отделений находилась стодолларовая купюра.

— Посмотрите на эту банкноту, — сказал он. — Хотя вы и не эксперт, но если бы вы им и были, то сказали бы то же самое: ее невозможно отличить от настоящей. Ведь существует много других — ‘дешевых’ — подделок. В Гамбурге есть даже ‘лавочка’, где вы можете купить пятифунтовики по цене в восемнадцать пенсов. Но тот, кто покупает произведения Ловкача, платит дорого и не ошибается в расчете, он платит за свою безопасность.

Питер, который не особенно заинтересовался разговором, вдруг спросил:

— Как вы думаете, что стоит такая стодолларовая банкнота непосредственно из рук самого Ловкача?

Он даже наклонился вперед и, не спуская глаз с сыщика, ожидал ответа.

— Двадцать долларов, — ответил Бурк. — Или, скорее, за эту цену вы могли бы купить ее у агента, который, конечно, нажил бы сам пять долларов на этой сделке. Этим-то Ловкач отличается от всех остальных фальшивомонетчиков: он заставляет платить за безопасность. Вы могли бы совершить путешествие по всем Соединенным Штатам с пачкой этих банкнот в кармане, не опасаясь быть пойманным. Я знал одного банкира, через руки которого прошли три тысячи таких купюр в течение года и который был вполне добропорядочным человеком.

Но вот как организован сбыт денег у Ловкача, рассказать не мог даже Бурк… Он знал лишь, что агенты Ловкача были арестованы в Париже, в Берлине и в Чикаго. Единственно, что они могли сообщить, так это способ передачи им банкнот: обычно для этого выбиралось открытое место, где исключалась возможность слежки, вечерний или ночной час, и фальшивые банкноты передавались им в обмен на наличные, по условленной цене. При пачке банкнот всегда бывал написанный на машинке адрес, куда можно было обратиться за получением следующей партии.

Адреса всегда бывали разными. За письмами посылался первый попавшийся мальчик. Вероятно, они проходили через несколько рук, прежде чем их получал сам фальшивомонетчик.

— Ловкач никогда не наводняет рынок своими купюрами, Иногда он по девять месяцев не выпускает их. Единственно, что нам достоверно известно, — сказал Бурк, — так это то, что агенты его весьма малочисленны, и никогда еще не случалось, чтобы банкноты были переданы одновременно в Париже и в Берлине.

— Но доходы его в таком случае должны быть огромными? — спросила Джейн.

Бурк кивнул головой.

— Шестьдесят тысяч в год. Только раз он выпустил массу банкнот — это было во время падения франка. Вероятно, он этим способствовал дальнейшему падению французской валюты. Ловкач выпустил тридцать миллионов франков на французский рынок!

Во время разговора Питер заметно скучал, и Джейн была поражена: неужели человек, так интересующийся сыскным делом, мог быть настолько безучастным, когда дело касалось выдающегося преступника? Питер не проронил больше ни слова. Его взгляд, казалось, был прикован к единственной находившейся в комнате картине в широкой золотой раме, написанной маслом: на ней был изображен мужчина в костюме эпохи Возрождения с широким лицом, большим ртом, с холодными и злыми глазами. Казалось, эта картина всецело завладела его вниманием.

Как только обед закончился, Джейн встала и оставила мужчин одних. По природе она не была любопытна, и потому с удивлением поймала себя на мысли, что ее интересует разговор мужчин, оставшихся в столовой. Казалось бы, ей не должно было быть до этого никакого дела! Из большой гостиной она поднялась в свою маленькую гостиную и, не зная чем заняться от скуки, принялась искать на полке какую-нибудь книгу. Она нашла несколько романов, книгу по археологии, изданную в 1863 году, учебник и, к своему удивлению, напала на совершенно новую книгу на немецком языке.

Хотя Джейн и не знала немецкого языка, но по картинам сразу догадалась, что она была о гравировальном искусстве. Вероятно, ее читали внимательно: многие непонятные для Джейн фразы были тщательно подчеркнуты. Значит, Питер говорил или читал по-немецки! Положительно, каждый день она открывала в нем новые таланты. А ведь в глубине души Джейн слегка насмешливо относилась к Питеру, хотя для этого не было никаких причин. Наоборот, многое в нем вызывало уважение и даже одобрение.

Было уже десять часов, когда Питер позвал ее вниз проститься с Бурком. Муж и жена стояли рядом у входа в дом до тех пор, пока не исчез из виду красный задний огонек машины. Затем они вернулись в библиотеку, чувствуя опять некоторую неловкость при мысли, что остались вдвоем.

— Вы довольны разговором с Бурком? — спросила Джейн.

Питер пробормотал в ответ что-то едва слышное. Затем последовало неловкое молчание. Джейн первой сказала ‘спокойной ночи’ и поднялась к себе в комнату.

На этот раз она заперла дверь на ключ, закрыла окно на засов и сдвинула занавески. Джейн совершенно не чувствовала себя уставшей, но на душе у нее было необыкновенно тоскливо.

Почти час она лежала в кровати, переворачиваясь с боку на бок и тщетно стараясь заснуть. Наконец, она впала в какое-то полузабытье — нечто среднее между сном и бодрствованием.

Что заставило Джейн окончательно очнуться, она и сама не знала… Это был звук шагов по гравию. Быть может, и в забытьи она продолжала прислушиваться ко всем звукам внешнего мира.

Джейн вскочила с кровати, быстро накинув на себя халат, подошла к окну и выглянула в сад. Некоторое время она ничего не могла различить, но затем… Это не могло быть игрой воображения: на темном фоне травы она ясно различила движущуюся мужскую фигуру. Джейн должна была поднести руку к губам, чтобы сдержать готовый сорваться крик ужаса.

Дрожащими руками она открыла дверь, ведущую в маленькую гостиную, и, пройдя через комнату, открыла дверь в комнату мужа.

Комната была пуста. Питер еще не ложился. У изголовья горела лампочка. Маленькие часики, стоявшие на ночном столике, показывали два часа.

Джейн прошла через комнаты и спустилась вниз. Дверь библиотеки оказалась открытой. Здесь было темно, но она заметила полоску света под дверью столовой и вошла. Столовая тоже была пуста. Но как только она открыла дверь, тотчас же услышала мерный звук какой-то машины.

Она поискала глазами большую картину, которая так приковывала внимание Питера во время обеда, но она исчезла. На ее месте зияло отверстие: картина и часть стены, находившаяся под ней, образовали потайную дверь.

Джейн неслышно подкралась к открытой двери и заглянула в комнату.

Глазам ее предстало ужасное зрелище. Она увидела узкую грязноватую комнату без всякой мебели, если не считать большого простого стола посредине и стола несколько меньших размеров около стены, на котором были разбросаны принадлежности для гравировки.

На среднем же столе стояла небольшая машина, шум которой и привлек ее внимание. Это был печатный станок.

Сердце ее почти перестало биться, когда она увидела длинные ленты банкнот, выходящие из печатного станка, а рядом с ним — Питера.

Вот, значит, в чем заключалась тайна Ловкача… И Ловкач был не кто иной, как…

Джейн готова была закричать от отчаяния: она была женой фальшивомонетчика, самого известного в мире, в поисках которого тщетно ломала себе головы вся полиция Европы и Америки. Ей казалось, что она переживает тяжелый кошмар.

Джейн осторожно отошла от двери, чтобы муж не заметил ее. Она уже было собралась подняться вверх, как вдруг вспомнила таинственного мужчину на газоне под своим окном. Под влиянием только что пережитого ужаса Джейн забыла о нем, и это происшествие показалось теперь совершенно незначительным.

Вся дрожа, она поднялась по ступенькам и, уже стоя на верхней площадке, позвала мужа.

— В чем дело, Джейн? — послышался, наконец, его голос.

— Внизу, под моим окном, на газоне, стоит человек, — прошептала она.

Она старалась говорить твердым голосом, но Питер уловил в нем тревогу.

Джейн слышала, как он торопливо возвратился в столовую и закрыл дверь. Она даже уловила щелканье замка.

Затем Питер выбежал в переднюю и отворил входную дверь.

Из окна своей комнаты Джейн увидела мужа в саду, но таинственный ночной посетитель уже исчез.

Она задернула занавески и зажгла свет.

Казалось, что молодая женщина уже совершенно успокоилась после перенесенного потрясения. Ей припомнились различные незначительные эпизоды происшествия, которые раньше поражали ее, но теперь объяснялись совершенно просто. Теперь она окончательно поняла источник богатства Питера и его ложь по поводу ‘наследства’. Он был Ловкачом, а дом, в котором они жили, служил ему мастерской.

— Я никого не увидел в саду, — сказал, запыхавшись от быстрой ходьбы, Питер. И вдруг в его глазах засветился ужас.

Джейн понимала, что у нее должен был быть страшный вид, но все же не представляла себе, насколько она была бледна.

— Как вы ужасно выглядите, дорогая! — воскликнул он. — Если я найду этого таинственного человека, то непременно убью его. Мы завтра же вернемся в город!

Джейн покачала головой.

— Вы не хотите? — с удивлением спросил он ее. — Почему же?

— Не знаю… Я скажу вам завтра… Я так устала сегодня, — прошептала она.

И действительно, силы окончательно покинули ее. Когда Джейн снова легла в кровать, то уснула не сразу — она перебирала в памяти все события сегодняшнего дня.

Вдруг новая догадка пришла ей в голову: быть может, таинственным ночным посетителем был сыщик из Скотленд-Ярда, наблюдавший за фальшивомонетчиком…

Наверное, желание дружить с сыщиками показалось подозрительным Бурку, и он, разгадав тайну Питера, теперь выслеживал его.

Наконец, Джейн забылась глубоким сном. Когда она проснулась, солнце весело освещало ее комнату. Горничная, как обычно, принесла ей чашку горячего чая.

— Анна, кому в сущности принадлежит этот дом? — спросила у нее Джейн.

— Не знаю, миссис, — ответила горничная. — Раньше он принадлежал какому-то старику, который всегда жил за границей. Быть может, он теперь уже скончался. Агент его — господин Блонберг — имеет контору в Уэст-Энде в Лондоне. Я никогда его не видела. Иногда он приезжает сюда и с месяц живет здесь.

Джейн с удивлением посмотрела на Анну:

— И несмотря на то, что он по месяцу живет здесь, вы никогда не видели его?

— Нет, миссис! Когда господин Блонберг приезжает сюда, то привозит свой штат прислуги, и, осмелюсь заметить, очень плохой прислуги. В каком запущенном виде они оставляют дом после своего отъезда! Пыль никогда и нигде не вытирается, сад не чистится и не подметается.

— А… куда же вы уезжаете в то время, когда он бывает здесь?

Анна улыбнулась беззубым ртом.

— Мы все получаем отпуск с сохранением содержания. Я уезжаю к брату в Лондон. Из прислуги никто не остается, кроме садовника, но и его не пускают в дом.

Джейн недоумевала: кто же был этот таинственный господин Блонберг? Вероятно, особа, которая не хотела, чтобы ее узнали?..

Ей казалось, что она, наконец, разгадала тайну этого дома. Она уже не сомневалась в том, что настоящим владельцем был не кто иной, как сам Питер.

‘Блонберг’ — это просто вымышленное имя, под которым он работал. И прав был Бурк, когда утверждал, что никто из агентов не знает Ловкача: он скрывался под этим псевдонимом.

Джейн думала, что все это не должно было особенно трогать ее.

Однако сердце подсказывало ей, что она не может равнодушно отнестись к этому открытию, потому что… искренне привязалась к Питеру.

Джейн чувствовала, что ему грозит опасность. Что же она может предпринять? Написать отцу и все ему рассказать? Но тотчас же отбросила эту мысль. Нет, это должно остаться их тайной: ее и Питера. Она же обязана предотвратить его неминуемую гибель.

Джейн принадлежала к тем натурам, которым несчастья придают силы. Через несколько минут она стояла под холодным душем и с наслаждением подставляла свое стройное тело ледяным струйкам воды, страх, испытанный ночью, совершенно исчез.

Когда Джейн спустилась вниз, то увидела, что муж прогуливается по лужайке, он был бледен и казался очень измученным.

— Я почти совсем не спал, — сказал Питер. — Мне кажется, что следовало бы как можно скорее уехать из этого неуютного дома, который и мне как-то не по душе… Однако, к несчастью, вам придется примириться с мыслью провести здесь еще ночь, потому что в Риц-Чарльтоне нас не могут принять раньше.

В его голосе слышалась нервозность, которой она никогда раньше в нем не замечала.

— Мне бы хотелось остаться тут целую неделю, разве это сложно устроить? — спросила Джейн.

Ей казалось, что нельзя выехать из этого дома без того, чтобы тайна его не сделалась достоянием гласности.

Питеру, чувствовалось, было приятно ее предложение.

Джейн взяла мужа под руку и пошла с ним рядом.

— Питер, быть может, я большая эгоистка, и вы должны были бы за это ненавидеть меня… Но… мне так хотелось бы… помочь вам… как и чем я могу…

Питер рассмеялся.

— Вы не можете себе представить, как вы уже помогаете мне в эту самую минуту, — воскликнул он и, после некоторого размышления, добавил:

— И я надеюсь, что вы никогда этого не узнаете!

Если бы он сказал это вчера, то, конечно, Джейн тотчас же забросала бы его вопросами. Теперь же она промолчала, и Питер был ей искренне признателен за это.

— Не думайте, что, предлагая вам уехать одной, я имел в виду разрыв… Я не считаю, что наш брак был ошибкой… — продолжал Питер. — Необычным было лишь то, что у нас не было того, что в обществе называют ‘ухаживанием’ молодого человека за девушкой, которой он желает сделать предложение…

Джейн молча кивнула головой. Питер был совершенно прав. Свадьба произошла так быстро после их знакомства, что они до этого времени даже не могли узнать как следует друг друга… Питер в первый раз поцеловал ее после венчания, и это был единственный их поцелуй.

— Однако вы, благодаря этому, избежали многих разочарований, — продолжал Питер. — Ведь обычно во время ‘ухаживания’ молодой человек старается казаться своей будущей жене гораздо лучше, чем он есть на самом деле. Он знакомится с ее семьей, сопровождает ее в театр и на танцевальные вечера, старается понравиться ей, и в большинстве случаев ему это удается. На самом же деле молодая девушка совершенно не знает настоящего характера своего будущего мужа, который обнаруживается уже после свадьбы и часто приносит много огорчений.

Джейн внимательно слушала своего мужа. Она забыла в этот момент, что человек, с которым шла под руку, — Ловкач, и что его разыскивает вся полиция Европы и Америки.

А Питер продолжал ровным и спокойным голосом:

— Мне кажется, что в ближайшем же будущем нам во многом придется поддерживать друг друга. Я молю Бога, чтобы у вас не было больших потрясений. Однако, если это случится, я хочу, чтобы вы все время верили, что под грязью и тиной, через которые нам, быть может, предстоит пройти, есть твердая земля…

Так в чудесный теплый день, среди благоухания цветов Питер впервые заговорил с ней о катастрофе, которая должна была обрушиться на нее.

Глава 8

— Что вы подразумеваете под словом ‘тина’? — спросила Джейн.

Ее голос прерывался от волнения: быть может, он расскажет ей всю правду и попросит о помощи.

— Я имел в виду… непривлекательные, тяжелые стороны жизни. Мне трудно точно объяснить.

Джейн показалось, что ему не хотелось говорить об этом, обнажать свою душу.

В доме зазвенел гонг, пришло время завтракать.

В столовой Питер все время мрачно молчал. Раз или два она поймала его взгляд, устремленный на таинственную картину, и невольно вздрагивала. По счастью, муж этого не заметил.

Джейн старалась поддерживать разговор, но тщетно, и пробудила его интерес только тогда, когда спросила о миссис Энтерсон.

— Очень странная женщина, — заметил с улыбкой Питер. — Она довольно состоятельная, но сын ее ужасный мот. Я много раз помогал ей и, в общей сложности, за последние четыре года передал не менее десяти тысяч фунтов.

После завтрака Питер ушел в деревню, сказав, что ему нужно отправить срочную телеграмму, и тогда Джейн сделала еще важное открытие.

Произошло это совершенно случайно: Анна выложила все ее вещи из чемодана и разместила их в ящиках старинного комода. Джейн не могла найти носовых платков и позвонила.

— Куда же они делись, миссис?

Анна задумалась.

— А! Вспомнила! Я положила все платки в ящик туалетного столика в комнате господина. Сейчас принесу их сюда.

— Я сама пойду за ними, — сказала Джейн.

Лишь через полчаса она снова вспомнила о платках и пошла в комнату мужа.

Единственный ящик его туалетного столика был заперт, но ключ лежал тут же, сверху.

Джейн открыла ящик, и первое, что ей бросилось в глаза, — это стопочка медных пластинок. Среди них она с удивлением узнала одну из тех, которые, по словам Питера, были утеряны ее отцом.

Значит, на самом деле они не были потеряны? Вероятно, Питер, по своей рассеянности, просто забыл о них, и они пролежали все время здесь, в этом ящике!

Она припомнила, что гравюры были потеряны первого апреля: ее отец даже пробовал шутить и говорил, что Питер нарочно выдумал эту историю для первоапрельской шутки.

Когда Анна снова появилась, Джейн как бы невзначай спросила у нее:

— Вы не помните, когда здесь в последний раз был господин Блонберг?

— В начале апреля, миссис, — не задумываясь, ответила старая служанка.

Сомнений не было. Джейн припомнила, что в начале апреля Питер почему-то ездил, якобы в Париж, по делам.

— Господин Блонберг часто даже не остается здесь ночевать, — продолжала Анна. — Иногда приезжает в автомобиле, проводит здесь целый день и вечером снова уезжает. Он всегда сам управляет маленькой закрытой машиной.

Джейн вздохнула.

— Как интересно и таинственно! — прошептала она.

После завтрака приехал Дональд.

Джейн спросила его о здоровье Питера. Доктор поспешил успокоить ее:

— Вам не следует тревожиться, — сказал он. — Я просто нахожу, что у него неважный вид. Когда он уезжал из Лондона, то был совершенно здоров. Быть может, эта ужасная миссис Энтерсон привела его в нервное состояние.

Джейн из любезности поинтересовалась и здоровьем его жены. Но ей показалось, что он не хотел говорить о ней. Она догадывалась, что их отношения были не особенно дружелюбными. Джейн припомнилось даже, что Базиль Хель говорил ей о скверном характере Марджори. Но она тут же подумала, что Базилю нельзя слишком доверять, зная его страсть к сплетням.

Дональд не успел пробыть в доме и часа, как Джейн уже стала тяготиться его присутствием: ей казалось, что он помешал развитию новых, более доверчивых отношений между ней и Питером. Ведь она только ждала случая, чтобы сказать мужу о своих открытиях и опасениях.

Перед пятичасовым чаем Джейн вспомнила о найденных ею гравюрах и подумала, что Питеру приятно будет узнать об этой находке.

— Совершенно забыла рассказать вам, Питер, что я нашла в ящике вашего туалетного столика гравюры… те гравюры, которые вы считали потерянными по вине отца.

Она остановилась, пораженная происшедшей в нем переменой: он побледнел, как полотно.

— Каким образом вы это узнали? Почему вы открывали мой ящик? — пробормотал Питер.

Несмотря на то, что он старался сдерживаться, в голосе его слышалась досада.

— Я искала носовые платки. Но почему же вы сердитесь? Я думала, что вам приятно будет узнать!..

Питер сделал над собой усилие и уже более спокойным тоном сказал:

— Да! Простите меня! Я так забывчив! Вероятно, я забыл ключ на столе. Наверное, ко мне следует приставить няньку.

Румянец понемногу снова проступал на его щеках, но видно было, что он в отчаянии от ее находки. Джейн поняла, что он лгал, когда утверждал, что ничего не знает о гравюрах, и лгал очень неумело.

— Как это неловко, — продолжал Питер. — Джейн, я был бы вам страшно благодарен, если бы вы никому не говорили об этой находке. Я не хотел бы, чтобы ваш отец знал, что я могу быть до такой степени забывчив.

— Но, я уверена, что он поймет, — начала Джейн.

— Нет, — перебил он ее. — Лучше не говорите ему ничего об этом.

Она пообещала и сделала попытку улыбнуться.

Джейн никак не могла объяснить себе смущения Питера. Она была совершенно сбита с толку: едва ей показалось, что она, наконец, поняла его, как это случайное событие снова спутало все ее мысли.

Джейн написала отцу шаблонное письмо и не обмолвилась ни единым словом о найденных ею гравюрах. Затем написала Базилю. Интересно, что он сказал бы, если бы узнал, что его письмо к ней было вскрыто? Этот поступок Питера она также никак не могла себе объяснить.

Обед был назначен на восемь часов. В семь Питер и Дональд Уэллс все еще беседовали в библиотеке. Джейн оделась и спустилась вниз, но, увидев, что они все еще заняты разговором, вышла в сад. Там стояла тишина, только изредка слышалось полусонное щебетанье птиц. К Джейн вернулось душевное спокойствие. Когда она проходила мимо изгороди, ей показалось, что кто-то тихо позвал ее.

— Кто там? — вскрикнула Джейн.

Она испуганно оглянулась, но, не увидев никого, подумала, что это игра ее воображения и хотела быстро убежать в дом. Однако, на этот раз совершенно явно услышала почти рядом с собой:

— Джейн!

Это был Базиль Хель. Он сидел в низком садовом кресле. Его с трудом можно было разглядеть под тенью развесистой ивы.

— Базиль! Почему вы тут? — удивилась Джейн.

Базиль медленно приблизился к ней. На его лице блуждала улыбка.

— Я напугал вас! А где же ваш повелитель? С Дональдом?

В его тоне сквозила развязность, которая не понравилась Джейн. Быть может, она просто уже отвыкла от его самоуверенности и нагловатости.

— Да, они беседуют в библиотеке, — ответила Джейн. — Вы останетесь к обеду?

Он покачал головой.

— Нет. Я просто проезжал мимо и хотел посмотреть на счастливых молодоженов. Мой автомобиль там, на дороге.

Джейн уже улыбалась: положительно, нельзя было долго сердиться на этого Базиля.

— Я был на процессе Борта — сумасшедшего фермера, убившего жену топором, — сказал он.

Базиль числился адвокатом, хотя никогда не занимался практикой.

— Но ведь дело отложено? — с удивлением заметила Джейн.

— Как странно, что вам уже это известно! Вы, положительно, скоро станете экспертом по зверским убийствам. Да, дело было действительно отложено, и я потерял, таким образом, целый день. А не помните ли вы дело Александра Уэллерсона?

Джейн в полном недоумении уставилась на него.

— Что с вами, Базиль? — воскликнула она. — Вы…

— Не выпил ли я лишнего? О нет! — торопливо заговорил он. — Уэллерсон был очень состоятельным человеком. Он убил двух ни в чем не повинных слуг. Конечно, Уэллерсон был ненормален. Этот недуг был наследственным в семье: отец его скончался в доме для душевнобольных, а он сам умер в тюрьме. Все члены этой семьи отличались странностями…

— Но какое это отношение имеет ко мне? — с недоумением спросила Джейн.

Базиль хитро улыбнулся.

— Дональд Уэллс сейчас здесь, у вас, не правда ли? А знаете ли вы, что Дональд уже годами лечит Питера? Почему же его снова вызвали сюда? Просто потому, что Питер чувствует приближение нового припадка. И это — после того, как Дональд уверил его перед свадьбой, что он совершенно здоров.

Джейн была потрясена этим известием.

— Вы хотите сказать, что Питер…

По ее глазам он увидел, что она поняла, и сказал:

— Питер — ненормален… Я слишком хорошо отношусь к вам, чтобы скрывать от вас этот грустный факт. Питер — сын Александра Уэллерсона — этого сумасшедшего убийцы, о котором я вам только что рассказал. И самое ужасное то, что отец ваш позволил вам выйти замуж за этого человека.

Джейн стояла, будто парализованная услышанным. Она смогла только пробормотать:

— Это неправда… Этого не может быть…

Базиль продолжал совершенно серьезным тоном:

— Быть может, не следует слишком осуждать вашего отца — ведь Уэллс уверил его, что Питер совершенно поправился. Но мне жаль вас. Вы — игрушка в их руках.

Тут он услышал шаги по гравию и стремительно обернулся. Джейн успела заметить выражение страха на его самодовольном лице.

— Что вы здесь делаете? — послышался громкий и строгий голос Питера.

— Я проезжал мимо… — пробормотал Базиль. — Я надеялся, что вы не будете против моего посещения…

Питер перевел взгляд с Базиля на жену. Он заметил, что у нее был растерянный и смущенный вид.

— О чем вы только что говорили с Джейн? — спросил он ровным голосом.

Базиль старался казаться равнодушным.

— Я рассказывал си городские сплетни.

Питер повернулся к жене.

— В чем дело, Джейн? Что он говорил вам?

— Ничего, — тихо ответила она и хотела уйти.

Питер схватил ее за плечи и посмотрел ей прямо в глаза.

— Скажите же мне, что он говорил вам!

Джейн ничего не ответила, и Питер снова повернулся к Базилю.

— Мне нужно свести с вами счеты по двум делам, Хель, — медленно проговорил он. — Вы позволили себе вернуться в мой дом ночью, в комнату моей жены… За этот поступок я готов был убить вас. Если мои догадки относительно того, что вы сказали Джейн, правильны, то — берегитесь, Хель!

— Вы угрожаете мне? — вскричал Базиль.

— Я только предупредил вас, — спокойно сказал Питер.

То, что произошло после этого, было настолько неожиданно, что Джейн не сразу поняла, что случилось. Резким ударом Питер свалил Базиля на землю, и тот скорчился от боли в клумбе карликовых роз.

Питер обернулся к Джейн.

— Вам лучше пойти домой, — сказал он.

Глава 9

Миссис Энтерсон жила в старом маленьком домике в Хэмпстеде. Двухэтажное низкое здание едва можно было разглядеть через стволы окружавших его деревьев. Полы в нем были неровные и местами прогнувшиеся, потолки низкие. В нижнем этаже постоянно стоял земляной запах.

Дом этот вполне соответствовал вкусам хозяйки. Обставила она его тоже согласно своим представлениям и привычкам.

Миссис Энтерсон сидела в гостиной за модным, но очень неудобным письменным столом и, старательно проверяя счета, записывала приход и расход в счетную книгу. Она постоянно делала ошибки в сложении и вычитании, и поэтому ей не раз приходилось начинать работу сначала.

Наконец, она с тяжелым вздохом откинулась на спинку стула. Как трудно было сводить концы с концами!

У миссис Энтерсон был постоянный доход, вполне достаточный для того, чтобы жить безбедно. Но и расходы у нее были большие.

Она посмотрела на маленькие часики, осыпанные бриллиантами, которые всегда носила на руке, и, проворчав что-то себе под нос, встала, поднялась наверх, в свою спальную.

Вскоре снова спустилась вниз, на этот раз одетая очень просто: на ней были самые обыкновенные пальто и шляпа, что придавало ей гораздо более приличный вид. Однако, миссис Энтерсон очень бы обиделась, если бы кто-нибудь сказал ей об этом.

Не предупредив прислугу, она вышла из дому и направилась к автобусной остановке.

Было девять часов, когда она доехала до Нольби-стрит и вошла в большое здание, сплошь занятое конторами.

У ворот, среди прочих дощечек с надписями, можно было прочесть: ‘Блонберг, финансовые операции’.

Входная дверь была закрыта. Миссис Энтерсон нажала кнопку звонка. Почти тотчас же дверь распахнулась. Войдя в дом, она закрыла за собой дверь и стала подниматься по лестнице.

На втором этаже она открыла одну из выходивших на площадку дверей и очутилась в небольшой грязноватой передней, скудно освещенной маленькой лампочкой.

Мужской голос предложил миссис Энтерсон войти в комнату. Ее не смутило то, что в ней никого не было. Она знала: человек, к которому она пришла, находился в соседней комнате и был скрыт от нее драпировкой.

— Я получил вашу записку, — послышался тот же голос, который приглашал ее войти. — Вы просите очень большую сумму.

— Но я имею право на эту сумму, — ответила миссис Энтерсон резким тоном. — Мои права…

— Меня не интересуют ваши права, — прервал ее голос из соседней комнаты. — Меня интересует нечто другое. Вы пришли вовремя, миссис Энтерсон: я хотел предупредить вас, что, если сын ваш дорожит жизнью, то не должен повторять своих ночных посещений Лонгфорд-Манора.

— Что? — изумилась дама.

— Сын ваш был в Лонгфорд-Маноре прошлой ночью и вломился в комнату миссис Клифтон. Предупредите его, чтобы не вздумал повторять своего безумного поступка. Он должен был бы на коленях благодарить за то, что ему дается. Сколько вам нужно?

Последний вопрос был задан резким тоном.

— Тысячу фунтов, — сказала она.

— Вы получите лишь пятьсот. Дайте мне вексель!

Миссис Энтерсон порылась в своей сумочке, вынула из нее вексель и просунула его в щелочку, похожую на те, что обычно бывают в почтовых ящиках. В ответ она услышала шелест отсчитываемых купюр и увидела перед собой на столе пачку кредитных билетов.

— Ждите, как всегда, в соседней комнате, пока не услышите моего звонка, — послышался голос господина Блонберга — И не забудьте закрыть за собой входную дверь.

Миссис Энтерсон вышла. А через некоторое время раздался звонок — это был сигнал, после которого можно было покинуть таинственный дом.

На этот раз она не поехала в автобусе, а остановила первое попавшееся такси и велела шоферу везти себя домой. В пути миссис Энтерсон так была поглощена заботами о единственном существе на свете, к которому она действительно была привязана, что не заметила, как все время сжимала в руке полученную пачку банкнот. Она боялась этого Блонберга, никогда его не видела, но во время первого же ее посещения он рассказал ей тайны, в которые никто, кроме нее, не был посвящен. Женщина утешала себя лишь той мыслью, что никто не может желать зла ее мальчику, казавшемуся ей воплощением всех совершенств.

На следующее утро прислуга принесла ей утренний кофе и газету. Миссис Энтерсон отхлебывала горячий напиток, с удовольствием думая о том, что сможет, наконец, уплатить надоедавшим ей кредиторам. Горничная раздвинула занавески и подала своей госпоже большие очки в роговой оправе. Укрепив их на большом носу, старуха принялась читать газету.

Она пролистала несколько страниц. Внезапно ей в глаза бросился заголовок, напечатанный крупными буквами.

‘Таинственное убийство в Хертфордшире.

Господин Базиль Холь убит в историческом поместье’.

Горничная услышала дикий крик и увидела, как старуха вскочила с кровати, потрясая газетой:

— Мой сын! Мой мальчик убит!

Глава 10

Джейн казалось странным, что она после всего пережитого могла спокойно сидеть за обеденным столом, вести непринужденную светскую беседу с мужем и Дональдом Уэллсом.

Она думала, что сведения, сообщенные ей Базилем, должны были бы наполнить ее душу ужасом: она была женой сумасшедшего, сына убийцы, фальшивомонетчика, быть может, не отдающего себе полного отчета о своих ужасных поступках.

Внешне Питер ничем не отличался от других людей, и его нельзя было принять за ненормального человека. Взгляд его больших серых глаз был прямо устремлен на собеседника. В них светился интерес к шедшей за столом беседе. Руки его — большие, но очень красивой формы — спокойно лежали на скатерти. Складка рта свидетельствовала о сильном, энергичном характере и большой настойчивости.

Джейн казалось странным, что она так спокойно разглядывает своего мужа, в то время как должна была бы возмущаться его поступком: как мог он, зная о своей ужасной болезни, жениться на ней?

Ни слова больше не было сказано о происшествии в цветнике. Хотя Джейн и видела Питера перед обедом с глазу на глаз, она даже не спросила его о том, чем закончилась их ссора с Базилем. Сам он тоже не заговаривал об этом.

У Питера был перевязан палец. Он сказал Дональду, что его укусила собака, и просил осмотреть рану, хотя она была и не опасна.

Было совершенно очевидно, что Дональд не только ничего не знал о столкновении Питера с Базилем в цветнике, но даже не подозревал о присутствии Базиля в Лонгфорд-Маноре.

Однако, как только Джейн вышла из комнаты, Дональд сразу же спросил у своего пациента:

— Что произошло, Питер?

— Ничего, — ответил он.

— Однако вы чем-то расстроены? — не унимался Дональд.

Питер вкратце рассказал об инциденте в цветнике.

При упоминании имени Базиля Дональд привскочил на стуле.

— Базиль? — переспросил он. — Почему он был здесь? И что он мог рассказать вашей жене?

Питер пожал плечами.

— Разве вы не догадываетесь? Ведь этот негодяй знает…

— Неужели же вы думаете, что он рассказал Джейн?

— А разве вы не наблюдали за ней во время обеда? — перебил его Питер. — Ведь совершенно очевидно, что она все знает.

— А как же он сам узнал об этом? — воскликнул Дональд.

— Я не могу вам ответить на этот вопрос! Я только знаю, что он во все вмешивается. Одно время я даже подумал, что вы…

— Я? Что за чушь! — рассмеялся Дональд. — Ведь это было бы разоблачением профессиональной тайны и вообще непростительным поступком с моей стороны, даже в том случае, если бы Хель был моим лучшим другом, хотя это и не так.

Питер спросил упавшим голосом:

— Как вы думаете, действительно есть опасность? Этот негодяй испугал меня.

Дональд взял руку своего пациента и послушал пульс.

— Ваши нервы сильно возбуждены, мой друг, — сказал он с озабоченным видом. — Я не думал, что это на вас так сильно подействует. Какая свинья этот Хель! Я спрошу у вашей жены — не разрешит ли она мне провести здесь ночь.

— Не пугайте ее! — воскликнул Питер. — Видит Бог, что я отдал бы все свое состояние, чтобы этого только не произошло. Я был безумцем… безумцем… Я доверился вам. Не думайте, что я осуждаю вас. Ведь вы, в свою очередь, полагались на мнение крупного авторитета.

В это время вдали послышался шум автомобиля, и Дональд с удивлением взглянул на своего пациента.

— Вы ожидаете еще кого-нибудь сегодня вечером? — спросил он.

Питер покачал головой:

— Нет. Разве что господин Хель еще раз решил посетить мой дом. Я теперь в таком настроении, что искренне желал бы этого.

Джейн тоже услышала шум приближающегося автомобиля и первая вышла в переднюю в тот момент, когда старый слуга открывал дверь.

Она попятилась назад от удивления, когда увидела, кто так поздно вечером явился к ней в дом: это была Марджори Уэллс. На красивом лице женщины блуждала улыбка, словно просящая не осуждать ее за такое позднее посещение.

— Я приехала за Дональдом, — проговорила она. — Вы не очень рассердитесь на меня за то, что я врываюсь в ваш дом во время медового месяца?

Джейн невольно рассмеялась: настолько си показалось странным услышать эту фразу.

— Все как бы сговорились приезжать сюда во время медового месяца, — добродушно ответила она.

— Почему вы приехали? — послышался голос Дональда, задрожавший от сдержанного гнева.

— Здравствуйте, мой дорогой, — совершенно спокойно ответила Марджори. — Видите, какая я нежная и заботливая жена. Я знаю, как вы не любите ездить по ночам, и потому приехала за вами.

Дональд ничего не ответил, но Джейн заметила, что он с трудом сдерживался, чтобы не ответить резкостью.

Ссора мужа и жены не была для нее неожиданностью: уже давно ходили слухи о неладах между Дональдом и Марджори. Главным распространителем этих сплетен был, конечно, Базиль.

— Я останусь здесь ночевать, — ответил Дональд после того, как ему удалось, наконец, взять себя в руки. — Питер не совсем хорошо себя чувствует, и я не хочу оставлять его одного.

Марджори не смутилась, несмотря на явное неудовольствие мужа.

— Какая я, однако, догадливая, — воскликнула молодая женщина. — Я как будто предчувствовала, что Дональд останется здесь ночевать и захватила с собой его пижаму. Питер, не будете ли вы так добры расплатиться с шофером? Я не решаюсь просить у Дональда денег!

Джейн со вздохом повела свою гостью наверх в ту комнату, которую она мысленно предназначала своей неожиданной посетительнице.

— Обычно я не прощаю людям, которые ненавидят меня, — сказала Марджори, бросая на кресло свое пальто. — Но в данную минуту я сознаю, что вы имеете право ненавидеть меня. Где же комната Дональда? — вдруг спросила она.

Джейн была смущена.

— Я, право, не знаю, — ответила она. — Ведь я даже не знала, что он останется здесь на ночь. Но в этом доме несколько спален для гостей, и я сейчас прикажу Анне приготовить комнату.

— Я спросила это просто потому, что хотела бы быть как можно дальше от него, — неожиданно заявила Марджори. — Он сегодня в очень плохом настроении, и я чувствую, что всю ночь наставлял бы меня на путь истины и бранил за необдуманный поступок. Вы еще слишком мало замужем, чтобы знать отрицательные стороны семейной жизни.

— Знаете ли вы, что Базиль был сегодня здесь? — неожиданно для самой себя сказала Джейн.

Она много бы дала за то, чтобы вернуть эти слова обратно, увидев впечатление, произведенное ими на Марджори.

— Базиль — здесь? — переспросила она. — Почему же он приезжал сюда? Ведь вы его, вероятно, не приглашали?

Джейн ничего не сказала на это и решилась, наконец, спросить:

— Вы что-нибудь знаете о Питере? — начала она. — Ведь вы знакомы с ним дольше, чем я. Неужели же правда то, что мне рассказал о нем Базиль? Я уже хотела спросить об этом Дональда, но просто не решилась задать ему прямо этот вопрос.

Джейн дрожала всем телом от волнения. Марджори взяла ее за плечи и силой усадила в кресло.

— В чем дело, Джейн? Что я могу знать о Питере? Быть может, это известие связано с посещением Базиля?

— Да, — ответила Джейн.

— Базиль рассказал вам что-то о Питере, не так ли?

Джейн кивнула головой и стала рассказывать прерывающимся от волнения голосом:

— Он сообщил мне, что отец Питера был сумасшедший… точно так же, как и его дед… И что вообще все члены его семьи ненормальные. Но есть еще что-то другое, Марджори, чего я не могу рассказать вам. Мне до сих пор казалось, что я совершенно равнодушна к Питеру, а теперь мне страшно…

— Вы боитесь Питера? — прервала ее Марджори.

— Нет, мне страшно за него, — промолвила Джейн, дрожа от волнения. — Не думаю, чтобы я действительно любила его, но… но мне так безумно его жаль!

Марджори ничего не сказала на это.

— Питер — сын сумасшедшего? — переспросила она после некоторого молчания. И затем добавила, — Быть может, он и есть Ловкач?

Эти слова заставили Джейн вздрогнуть от ужаса.

— Нет! Нет! Нет! — воскликнула она. — Неужели вы говорите о фальшивомонетчике?

— Ну да, именно о нем, — спокойно заметила Марджори.

Лишь теперь Джейн поняла, какую она сделала непростительную оплошность: она посвятила в свою тайну женщину, которая была ей глубоко несимпатична и которой она совсем не доверяла.

— Какое нелепое предположение! — она старалась говорить совершенно спокойным голосом. — Я лишь рассказала вам то, что мне поведал Базиль и что, несомненно, было вам уже известно.

Марджори обняла Джейн:

— Видите ли, я утешаю вас, хотя, в сущности, никогда не любила вас и чувствовала, что вы ненавидите меня. Вероятно, вам известно, что я давно уже безнадежно влюблена в вашего Питера?

Джейн послышались насмешливые интонации в ее голосе. Одно время ей даже показалось, что Марджори просто шутит.

— Вы искренне привязались к нему и жалеете его, а это первый шаг к любви, — продолжала Марджори. Она тяжело вздохнула, подошла к зеркалу и принялась подкрашивать губы.

— Значит, Базиль рассказал вам, — продолжала она резко. — Что ж, мне очень жаль бедного Базиля. Он такой забавный.

— Почему же вы жалеете его? — спросила Джейн.

— Потому что, — сказала Марджори медленно, с расстановкой, без малейшего волнения, — я думаю, что ему осталось недолго жить.

Джейн испуганно уставилась на нее.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу сказать, что, если он рассказал Питеру и если Питер знает…

Джейн приготовилась услышать что-то необычайное, но Марджори не окончила фразу и громко рассмеялась. Вдруг она внезапно оборвала смех и наклонила голову, как бы к чему-то прислушиваясь.

— Я слышу внизу, в передней, шаги Дональда, — заметила она. — Вероятно, он думает, что я раскрываю вам тайны его пациентов. Пойдемте вниз, я хочу взглянуть на Питера. И не забудьте, что я безумно влюблена в него.

Хотя она сказала это шутливым тоном, но Джейн было не до смеха.

— Я вам не соперница! — сказала она.

Марджори окинула ее странным взглядом, значение которого ускользнуло от Джейн.

Ночью Джейн решилась написать отцу и рассказать ему всю правду. К счастью, в комнате ее оказалось много писчей бумаги, и она могла испортить с десяток листов, прежде чем написать обстоятельное, толковое письмо. Джейн была абсолютно уверена, что отец ее, возмущенный всем происшедшим, немедленно приедет и увезет ее с собой: ведь муж ее оказался фальшивомонетчиком, ему, быть может, грозит пожизненная каторга.

Глава 11

Был уже час ночи, когда Джейн, наконец, окончила письмо к отцу. Но, перечитав его, тотчас же сожгла в камине.

Она почувствовала невероятную усталость и, потушив свет, в ту же минуту уснула.

Сквозь сон она услышала стук в дверь — тихий, но настойчивый.

Джейн проснулась. Сердце ее учащенно билось.

— Кто там? — дрожа от волнения, спросила она.

— Я, Марджори, впустите меня.

В голосе молодой женщины слышался страх.

Джейн соскочила с кровати, открыла дверь и впустила ее.

— Закройте дверь. Заприте ее на ключ, — прошептала Марджори и ухватилась за Джейн. Руки ее были холодны, как лед.

— Что случилось? Чего вы так испугались? — спросила Джейн.

При свете лампы Марджори показалась Джейн необыкновенно бледной.

— Где вы разместили Дональда?

— Ему отвели комнату в другом конце дома, — ответила озадаченная этими вопросами Джейн.

Ей показалось, что Марджори вздохнула с облегчением.

— Если бы он услышал, что я здесь и мешаю вам спать своей болтовней, он непременно пришел бы сюда, а я не желаю видеть его, — объяснила она.

Джейн стало зябко, и она подбросила дров в камин. Она не знала, долго ли Марджори пробудет еще в ее комнате, но должна была сознаться, что в эту минуту, когда ей было почему-то жутко, она рада была даже ее обществу.

Марджори пододвинула к камину большое кресло и уселась, грея у огня озябшие руки.

— Вероятно, вы подумали, что я сошла с ума, когда спросила вас о Ловкаче? — неожиданно спросила она. — Надеюсь, что вы не рассказали об этом Питеру.

— Я мельком увидела Питера после нашего разговора, — ответила Джейн, стараясь говорить спокойно. — А у вас есть какие-нибудь догадки насчет Ловкача?

Марджори пожала плечами и ответила совершенно равнодушным тоном:

— Меня он просто интересует, потому что все только о нем и говорят. Во всяком случае, — добавила она, метнув быстрый взгляд на Джейн, — скоро его упрячут в тюрьму, и все тогда вздохнут свободно.

Джейн заметила, что молодая женщина произнесла последние слова с какой-то особенной ненавистью, как будто она лично была заинтересована в поимке преступника.

Марджори, со свойственной ей болтливостью, уже перешла на другую тему.

— Какой, однако, болтун этот Базиль! — воскликнула она.

— А вы давно его знаете? — спросила Джейн, скорее просто для того, чтобы поддержать разговор.

— О да, уже много лет, — ответила Марджори. — Ведь мы не всегда жили на Харлей-стрит. Вероятно, вы и не знаете, что когда-то у Дональда была лишь грошовая практика в южной части Лондона.

Джейн с удивлением слушала свою собеседницу, а та как будто находила удовольствие в разоблачении тайн прошлой жизни своего мужа.

— Дональд был замешан в каком-то темном деле, которое грозило окончательно погубить его карьеру, — продолжала она. — И тут вдруг ему улыбнулось счастье, и он нашел своего первого богатого пациента. О, не думайте, что это был Питер. Нет, это был некий таинственный господин Лукер, который страдал ипохондрией и всецело доверился Дональду. Отсюда и пошло наше благополучие. Я, конечно, не отрицаю достоинств Дональда как врача, но считаю, что он, главным образом, действует путем убеждения на психологию пациента. А это именно то, что требуется в богатом Уэст-Энде. Старые дамы теперь не могут обходиться без его медицинских советов, которые действительно замечательны. Он посылает всех пациентов в известные ему курорты. Раньше отправлял некоторых из них в Висбаден, но там они попали, к несчастью, на местного доктора, который вылечил их, и мы, таким образом, лишились части нашей практики. С тех пор Дональд никогда не посылает своих пациентов за границу.

Джейн все с большим и большим недоумением слушала болтовню своей гостьи. Казалось, Марджори разрушала один из столпов, на котором покоилось ее благополучие.

— Ведь Дональд — специалист по нервным болезням, не правда ли? — спросила, наконец, Джейн.

— Как я вам только что уже говорила, Дональд умеет говорить и убеждать, а это то, что требуется при нервных заболеваниях. Я подрываю вашу веру в Дональда, не правда ли? — усмехнулась она. — Однако…

Резкий пронзительный крик прервал ее. Обе женщины в ужасе переглянулись. Марджори вскочила на ноги. На лице ее был написан испуг.

— Что это за крик? — прошептала она.

Джейн бросилась к окну. Вечером прошел сильный дождь, но теперь небо было совершенно чистым и звездным. Кроме шелеста листьев, не было слышно ни звука. Вдали просвистел локомотив.

— Что это был за крик? — повторила Марджори, хватая Джейн за руку.

— Вероятно, это просто сова, — спокойно ответила Джейн.

Она снова сдвинула занавески и, поддерживая плачущую женщину, повела ее к кровати. Марджори забилась в истерике, и Джейн пришлось провозиться с ней около получаса, прежде чем та пришла в себя.

Внезапно Джейн показалось, что она услышала треск половицы на площадке лестницы. Тихонько подойдя к двери, она прислушалась, скрип не повторился.

— Как мне стыдно, что я напугала вас! — прошептала Марджори, придя в себя. — Я сама не понимаю, почему мне вдруг сделалось так жутко. Однако, как вы думаете, что это был за крик?

И, прежде чем Джейн смогла что-либо ответить, сказала:

— Несомненно, это был крик не совы, а сумасшедшего. Я припоминаю посещение дома умалишенных. Меня как-то повез туда Дональд.

В глазах молодой женщины засветился ужас.

Джейн подошла к окну и выглянула в сад. Уже начинал брезжить рассвет.

Казалось, постепенно ночные страхи Марджори исчезли.

— Я ужасно виновата перед вами. Из-за меня вы провели бессонную ночь. Однако я не согласилась бы еще раз ночевать в этом доме, даже если бы мне за это предложили все сокровища мира. Когда вы возвращаетесь в Лондон?

Джейн ответила в нерешительности:

— Кажется, сегодня Питер нанял комнаты в Рице.

Марджори взволнованно заговорила, не глядя на нее:

— Мне нужно будет обо многом переговорить с вами. Однако Дональд не должен знать о нашей встрече. Он не хочет почему-то, чтобы я дружила с вами. Иначе мы встречались бы с вами гораздо чаше. А теперь мне пора идти. Не можете ли вы проводить меня до двери моей комнаты?

— Неужели вы все еще боитесь? — с невольной улыбкой спросила Джейн.

— Вы не можете даже себе представить, как я испугалась, — промолвила Марджори.

Проводив ночную гостью, Джейн вернулась в свою комнату. Невеселые думы тревожили ее. Марджори показала ей Дональда совершенно в другом свете: исчезло все его обаяние как врача-специалиста, казалось, что речь шла о каком-то шарлатане. Ей страшно было думать, что здоровье Питера находилось в таких руках. Джейн уже не хотелось спать, и она села перед разгоревшимся ярким пламенем камином.

Неужели тот страшный крик, который они услышали среди ночи, был действительно криком умалишенного, как утверждала Марджори? А это значит, что…

Под влиянием мучившей ее мысли Джейн встала, неслышными шагами подошла к двери маленькой гостиной и тихо открыла ее. Пройдя через комнату, она вошла в спальню мужа: окно было открыто настежь, тяжелые портьеры, обычно закрывавшие его на ночь, раздвинуты, виднелась прислоненная садовая лестница.

Взглянув на кровать, Джейн увидела, что Питер лежал совершенно одетый — на нем был еще смокинг, в который он обычно переодевался к обеду. Осторожно, на цыпочках, она подошла вплотную к кровати и замерла от ужаса: его белая рубашка на груди была испачкана кровью. Рука, свисавшая с кровати, тоже была окровавлена. Такие же зловещие пятна виднелись и на его лице, крахмальный воротник весь был смят, а развязанный черный галстук висел на боку. Легкие лакированные туфли, которые Питер обычно одевал вечером, покрывал толстый слой еще не успевшей высохнуть грязи.

Джейн пришлось схватиться за кровать, чтобы не упасть при виде этой ужасной картины. И тут она заметила, что рядом, на ковре, валялся большой молоток. Машинально нагнувшись, Джейн подняла его. Он был весь в крови, вплоть до рукоятки. Джейн едва не выронила его, но сдержалась и машинально положила его на ночной столик.

— Питер! — в ужасе прошептала она. — Питер!

И стала с силой трясти его, но муж не просыпался. Он напоминал человека, усыпленного снотворным. Джейн решилась было, позвать кого-нибудь на помощь. Однако какая-то инстинктивная сила удержала ее: ведь человек, лежавший перед ней в таком ужасном виде, был ее муж, и их жизни были соединены неразрывными узами.

Теперь ей становился ясен смысл ужасного крика, который они слышали посреди ночи. Итак, в доме было совершено убийство. В этот страшный момент она увидела Питера в совершенно новом свете: она поняла его одиночество и беспомощность. Ведь у него не было ни одного настоящего друга, а женщина, которая только что говорила о своей безумной любви к нему, конечно, первая предала бы его. У нее перехватило дыхание при одной лишь мысли, что Питер был преступником. Теперь ничто не могло уже спасти его от законной кары.

Джейн закрыла дверь на задвижку. Затем снова попыталась разбудить спящего. Питер что-то пробормотал, но так и не открыл глаза.

Джейн боялась, что скоро уже вся прислуга будет на ногах. Тогда невозможно будет скрыть всего происшедшего. Чувство долга придало ей сил: дрожащими руками она сняла воротник и галстук. Убедившись в том, что кровавые пятна были только на смокинге и на рубашке, Джейн с невероятными усилиями удалось стянуть с него запачканную одежду. Затем она сняла с него туфли и унесла все это к себе в комнату.

Вскипятив воду в чайнике, всегда стоявшем у нее в комнате, и прихватив губку, она вернулась в спальню мужа. Дрожащими руками Джейн вымыла в тазу его испачканные кровью руки. Питер все это время лежал неподвижно и лишь один раз что-то пробормотал. Она нагнулась и услышала:

— Базиль! Свинья!

После этого он снова впал в беспамятство. Джейн, осторожно завернув молоток в бумагу, понесла его в свою комнату и бросила в камин. Она простояла около него до тех пор, пока деревянная ручка не сгорела дотла.

Теперь нужно было спрятать в надежное место испачканную одежду. Джейн поймала себя на мысли, что она действует так, как будто сама совершила преступление и хочет уничтожить его следы. Смокинг и рубашку она не смогла сжечь и потому, свернув их в узел, положила на дно своего чемодана.

Вернувшись в спальню мужа, Джейн вынула из шкафа другой смокинг и повесила его на спинке стула. Затем взяла из комода чистую фрачную рубашку и вдела в манжеты запонки, которые сняла с окровавленного белья. И тут Джейн вспомнила о лестнице, прислоненной к окну. Она с силой оттолкнула ее, и та упала на лужайку. Затем, задернув занавески и закрыв окно, она возвратилась в свою комнату и машинально опустилась на кресло возле камина.

Через полчаса вошла Анна и принесла ей чашку горячего чая.

— Как, миссис!.. Вы уже встали? — с удивлением сказала горничная.

Джейн заставила себя улыбнуться.

— Было бы грешно долго спать в такое чудесное утро, — заметила она.

Анна уже собралась уйти, но у двери обернулась и спросила:

— Простите меня, миссис… Вы ничего не слышали ночью?

Джейн готова была вскрикнуть. Сердце ее учащенно забилось. Однако она сделала над собой усилие и спокойным голосом сказала:

— Нет, ничего… А что случилось?

— Я слышала крик. Он напоминал вой большой дворовой собаки. Персон тоже слышал.

При этом сравнении дрожь пробежала по телу Джейн.

— И садовник тоже слышал, — продолжала Анна.

— Вероятно, это и был вой собаки, — заметила Джейн.

Она поспешно приняла ванну, оделась и спустилась вниз.

Делая вид, что прогуливается, Джейн дошла до лужайки, на которую выходили окна спален, и, увидев лестницу, оттащила ее подальше, на довольно большое расстояние. Это была нелегкая работа: лестница была большой и тяжелой. Она уже хотела возвратиться, как вдруг увидела садовника, который торопливо шел к ней. Вид у него был совершенно растерянный.

— Миссис!.. Миссис!.. — Закричал он прерывающимся от волнения голосом. — Там… лежит…

Джейн, хотя и догадывалась, что он скажет, но все же в ужасе отшатнулась.

— Рыжий господин, который был здесь вчера… Убит… — продолжал садовник.

Чтобы не упасть, Джейн прислонилась к дереву. Теперь ей все было ясно: Питер убил Базиля Хеля. Она вошла в дом и в передней встретила Дональда.

— Что случилось? — спросил он, увидев бледную Джейн.

Она не в силах была произнести ни слова, а только указала на садовника, стоявшего с растерянным видом в дверях.

Дональд позвал жену. Через несколько секунд Марджори спустилась вниз, кутаясь в халат.

— Побудьте с Джейн, — сказал Дональд и принялся расспрашивать садовника.

Но тот смог лишь рассказать, что по дороге к будке, расположенной около садовой стены, в которой хранились его инструменты, он натолкнулся на человеческую ногу, видневшуюся из-за куста, и что затем сделал ужасное открытие.

— Погодите! — вдруг воскликнул Дональд и бросился к Джейн. — Питер все еще у себя наверху?

Джейн покачала головой.

— Не знаю… Я не видела его…

— Пойдемте со мной, — сказал он и потащил ее наверх. — Вы идите в свою комнату, Марджори, — добавил он, обращаясь к жене.

— Я не желаю возвращаться в свою комнату, — упрямо ответила Марджори, — Я хочу знать, что произошло.

— Кто-то убит… в саду.

— Боже… Значит, тот крик… — начала Марджори.

— Какой крик? — перебил ее Дональд. — Разве вы тоже его слышали? Я думал, что вы спали. Этот крик разбудил меня. Право, вам лучше было бы вернуться в свою комнату.

Дональд произнес эти слова более мягким тоном. Это уже не было похоже на приказ.

— А я не хочу, — спокойным, но твердым голосом возразила она. — Почему я должна идти в свою комнату?

Дональд постучался в спальню Питера и, не получив ответа, хотел открыть ее. Однако дверь была заперта изнутри.

— Есть другой вход в его комнату? — спросил он Джейн.

Тут только она вспомнила, что сама заперла его дверь на задвижку. Джейн хотела было рассказать ему всю правду, но вовремя опомнилась.

— Да, можно войти через маленькую гостиную, — сказала она.

— Вчера вечером я дал Питеру успокоительное лекарство — он был в таком возбужденном состоянии… Но почему же он до сих пор спит? Вы не слышали, просыпался он ночью или нет?

Джейн покачала головой и последовала за доктором в спальню. Питер лежал все в том же положении, в котором ока оставила его. Одеяло закрывало его всего, до головы.

— Откройте занавески, — сказал Дональд и нагнулся над спящим.

Джейн услышала, как доктор вскрикнул.

— В чем дело? — спросила стоя в дверях Марджори.

— Ничего, — пробормотал Дональд.

А затем спросил, обращаясь к Джейн.

— Что с вашим мужем? Почему он так крепко спит?

Глава 12

Дональд тщетно старался разбудить спящего. И вдруг Питер пробормотал во сне:

— Какая страшная головная боль…

Дональд смотрел вокруг, казалось, обшаривая глазами всю комнату:

— Но ведь Питер полуодет, — прошептал он. — Где же его остальная одежда?

Джейн указала на спинку стула.

— Вот — здесь.

— Одежда… Почему вы говорите о моей одежде? — пробормотал Питер и сел на кровати, закрыв лицо руками.

— Однако от вашего успокоительного лекарства я чуть не умер, Дональд, — сказал он.

Дональд попросил свою жену, которая все еще стояла в дверях:

— Принесите мне ящичек с лекарствами и стакан воды.

Марджори кинулась выполнять его указание, а он подошел к окну и выглянул в сад. Джейн заметила, что у Дональда был очень расстроенный вид. Ее поразило, что он не спешил расспрашивать садовника, не интересовался подробностями убийства и даже не осмотрел труп убитого.

— Ведь убитый — Базиль Хель! — сказала, наконец, Джейн.

Дональд удивленно посмотрел на нее.

— Боже! Как же вы узнали об этом?

— Мне сказал садовник, — ответила Джейн. — Как ужасно, Дональд, как ужасно!

— Да, — вымолвил наконец он. — По правде сказать, я как-то предчувствовал это. Питер ненавидел его.

Дональд не спускал глаз с молодой женщины.

— Питер ни к кому не питает ненависти, — резко заметила Джейн.

Казалось, Дональда очень удивило, что Джейн так горячо стала защищать своего мужа.

— Конечно, быть может, я и ошибаюсь, — согласился он.

— Так в чем же, наконец, дело? — послышался голос Питера. — У меня так трещит голова, что я ничего не могу сообразить.

Дональд взял стакан воды, который принесла ему жена, налил туда несколько капель жидкости из двух склянок и дал Питеру.

— Выпейте это залпом, — сказал он.

Питер повиновался.

— Теперь полежите спокойно, — продолжал доктор и опять уложил его в кровать.

— А теперь я должен пойти посмотреть…

Он, видимо, не хотел оставлять жену наедине с Джейн и снова посоветовал ей вернуться в свою комнату. На этот раз, к удивлению Джейн, молодая женщина повиновалась. Однако не успел Дональд скрыться из виду, как Марджори опять очутилась около нее.

— Кто убит? — шепотом спросила она. — Неужели Базиль?

— Да, — прошептала в ответ Джейн.

— Так вот что означал крик, который мы слышали среди ночи! — пробормотала Марджори, закрыв лицо руками. — Но пойдемте же скорее к Питеру.

Она открыла дверь и вошла в его спальню. Питер лежал с открытыми глазами.

— Мне немного лучше. Голова не так сильно болит, — сказал он. — Но все-таки, что произошло?

И, обращаясь к жене, спросил с надеждой в голосе:

— Ведь я не был болен, не правда ли?

Вероятно, его испугал встревоженный вид жены, и он тотчас же вскочил с кровати:

— Скажите же скорее, что случилось?

— Кто-то найден убитым в саду… — начала Джейн.

Она увидела, что Питер смертельно побледнел.

— Кто же? — прошептал он.

Джейн тяжело и часто дышала: ведь ей предстояло сообщить мужу ужасную весть.

Марджори стояла в стороне и молчала.

— Убит Базиль, — едва слышно проговорила Джейн.

Питер ухватился за спинку кровати.

— Базиль Хель! Убит?

Джейн кивнула головой. Марджори схватила Питера за руку.

— Присядьте, — сказала она.

Питер высвободил руку и воскликнул:

— Но этого не может быть! Кто убил его?

Джейн удивленно смотрела на него: было совершенно очевидно, что он абсолютно ничего не знал о том, что произошло ночью. И это не было притворством.

— Бедный малый! — с горечью произнес Питер. — Кто же мог убить его?

И тут Джейн заметила, что в его глазах появился страх. Как будто перед ним воскрес призрак его сумасшедшего отца. Питер взглянул на свои руки, и Джейн показалось, что он с облегчением вздохнул, не увидев на них того, что опасался увидеть.

— Какой ужас! — едва слышно прошептал Питер, а затем, уже громче, сказал:

— Я хочу принять ванну и одеться…

Никогда еще Джейн не видела своего мужа таким потрясенным. Она пошла в свою спальню вместе с Марджори — та тщательно закрыла за собой дверь и таинственно зашептала:

— Ведь Питер подумал, что это он совершил убийство. Разве вы не заметили, как он осматривал свои руки? Неужели же действительно это сделал он?

Джейн вспылила: как могла эта женщина, которая только что говорила о своей пламенной любви к Питеру, подозревать его в преступлении, не имея для этого никаких доказательств!

— Почему вы удивляетесь? — сказала она ледяным голосом. — Ведь вы знаете Питера лучше, чем я. Вы действительно думаете, что Питер способен убить человека?

Марджори не была ни смущена, ни обижена этим тоном.

— Ведь Питер не совсем нормальный. Вы сами мне об этом говорили. А ваше желание защитить его заслуживает высшей похвалы. Берегитесь, Джейн. Вам грозит опасность влюбиться в собственного мужа.

Марджори вышла из комнаты, и Джейн, оставшись одна, предалась невеселым мыслям. Как ей нужно было поступить? Она вдруг вспомнила толстого сыщика Бурка. Что-то подсказывало ей, что она может всецело довериться этому человеку. Ведь он действительно дружески расположен к Питеру. Джейн решила позвонить в Скотленд-Ярд, а если не найдет Бурка там, то отыскать его частный адрес. Она знала, что ей нужно было сделать это раньше, чем будет поставлена на ноги местная полиция.

Было еще только половина восьмого, и Джейн, конечно, не надеялась застать Бурка в Скотленд-Ярде в такой ранний час. Однако, когда она позвонила, он сам ей ответил:

— Да, это я, миссис Клифтон (как странно было Джейн слышать свою новую фамилию). Что случилось?

Джейн в двух словах рассказала ему происшедшие за ночь события. Она слышала, как при упоминании имени Базиля Хеля он присвистнул.

— Хорошо. Я сейчас приеду. Знает ли ваш муж, что вы меня вызвали?

— Нет, нет.

Вернувшись к себе в комнату, Джейн застала там Марджори: она взволнованно ходила взад и вперед.

— Сейчас сюда приедет Бурк, — сказала ей Джейн.

Марджори сдвинула брови, как бы стараясь что-то припомнить.

— Бурк — полицейский офицер, друг Питера? — спросила она. И, не дождавшись ответа, продолжила: — Оказывается, Базиля видели здесь с самого первого дня вашего приезда. Дональд только что совершенно случайно узнал об этом. Не думаю, чтобы Базиль действительно был влюблен в вас до вашего замужества. Но… таков уж он был! Его привлекало именно все недостижимое и запретное.

— Вы ошибаетесь. Мы были только друзьями, — возразила Джейн! — Он никогда даже не ухаживал за мной. И относился ко мне, как старший брат к сестре.

Лукавая улыбка заиграла на губах Марджори.

— Я именно это и хочу сказать. Он не был влюблен в вас до вашего замужества. Когда же вы сделались миссис Клифтон… — Она вдруг умолкла и покачала своей хорошенькой головкой. — Мне бы хотелось знать… — снова начала Марджори. И вдруг совершенно неожиданно спросила резким тоном: — Ведь Питер лежал полуодетый. Это вы сняли с него верхнюю одежду?

Она пристально посмотрела на Джейн, и молодея женщина должна была сделать большое усилие, чтобы солгать.

— Нет, — спокойно ответила она.

Глава 13

— Почему вы решили, что я сняла с Питера одежду? — спросила Джейн.

Она старалась думать о самых незначительных вещах, чтобы не выдать собеседнице своего волнения. Вероятно, ей это удалось, потому что Марджори перестала на нее смотреть и взглянула в сад. По лужайке не спеша шел Дональд. Руки его были в карманах, голова опущена. Марджори по его виду сразу догадалась, что садовник не ошибся, и, рискуя снова навлечь на себя его гнев, сбежала ему навстречу.

— Да, это действительно несчастный Базиль, — сказал он таким спокойным тоном, что Марджори с удивлением взглянула на него. — Бедный! Его, по всей вероятности, ударили по голове молотком или каким-нибудь тяжелым предметом.

Джейн, стоя наверху, на лестничной площадке, слышала этот разговор.

Забежав в свою комнату, она заперла дверь на ключ, схватила железную часть молотка и спрятала его в чемодан. Прежде, чем Марджори снова поднялась к ней наверх, Джейн успела открыть дверь.

— Я рассказала Дональду, что вы вызвали Бурка, — заметно волнуясь, сказала женщина. — Он страшно рассержен на вас и говорит, что этим вы можете очень навредить Питеру.

Кто-то постучал в дверь, и Джейн открыла. На пороге стоял Питер в купальном халате.

— Что случилось? — спросил он. Кто-то рассказал мне о каком-то необычайном событии, но я никак не мог вспомнить, в чем дело.

Его била нервная дрожь.

— Прошу вас, войдите, — сказала Джейн. Она была в ужасе от того, что Питер уже забыл все происшедшее и ее рассказ об убийстве Базиля.

— Разве вы не помните? — начала она тихим и мягким голосом. — В саду был найден человек… убитый.

Питер вздрогнул.

— Убитый! Кто же это?

— Базиль Хель, — ответила Марджори.

Питер часто заморгал, словно внезапно ослепленный ярким светом.

— Боже мой, Хель убит! — прошептал он.

— Питер, вы не сердитесь на меня за то, что я вызвала Бурка? — спросила Джейн.

Он покачал головой.

— Нет, наоборот. Я вам очень благодарен.

Некоторое время супруги стояли молча и смотрели друг на друга.

— Я оденусь и спущусь вниз, — сказал, наконец, Питер.

Джейн подождала, пока за ним закроется дверь комнаты, и тогда только повернулась к Марджори, которая пристально смотрела на нее.

— Питер, кажется, очень потрясен всем происшедшим, — заметила Марджори.

— А разве причина для этого недостаточно веская? — с негодованием воскликнула Джейн.

Ее собеседница улыбнулась. В это мгновение Джейн просто ненавидела ее…

В комнату ворвался Дональд. Он выглядел очень расстроенным.

— Кто-то, кажется, уже рассказал Питеру? — начал он.

— Да, я все ему рассказала, — спокойно ответила Джейн.

— И вы послали за Бурком? Как неразумно! Ведь это даст пищу газетам, и потом не будет конца толкам и пересудам.

— Вряд ли можно будет избегнуть этого, — сухо заметила Джейн. — Произошло большое несчастье, но я не вижу, какое отношение оно может иметь к нам.

— Вы забываете о вчерашнем происшествии в цветнике, — резко возразил Дональд. — Неужели вы думаете, что прислуга не разболтает обо всем? Ведь всем известно, что Питер и Базиль ненавидели друг друга. Я уже вызвал сюда Рупера. К счастью, он оказался здесь поблизости, и я просил его приехать немедленно. Бурк будет нам только помехой.

— Господин Рупер недолюбливает Питера, — спокойным, но твердым голосом заметила Джейн. — Я полагаю, что вы должны были посоветоваться со мной, прежде чем пригласить его.

Слова Джейн и тон, которым они были сказаны, поразили Дональда. До сих пор он вообще как-то не считался с ней и не думал, что она будет играть какую-нибудь активную роль в надвигавшихся событиях.

— Конечно, я должен был бы посоветоваться с вами, — после некоторого раздумья согласился он. — Однако Рупер неплохой малый, и я не думаю, чтобы он действительно был враждебно настроен против Питера. Хотя, конечно, все полицейские становятся подозрительными, расследуя преступление.

Джейн встретила Рупера у входа в дом.

— Доброе утро, миссис Клифтон! — приветствовал он ее.

Джейн поразило, что он был в очень веселом настроении.

— Жаль, что я не мог приехать раньше, — продолжал он. — Произошла маленькая ссора, не правда ли? Не думаю, чтобы это было чревато особенными последствиями.

Из передней послышался резкий голос Дональда:

— Это вы, Рупер? Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

Джейн недоумевала: почему сыщик заговорил о ссоре в цветнике. И вдруг она поняла, что Дональд вызвал сыщика именно по поводу этого столкновения и что Рупер еще ничего не знал об убийстве.

Она решила рассказать Марджори о приезде сыщика и о своем разговоре с ним. Молодая женщина одевалась, когда Джейн вошла к ней. Она спокойно и не перебивая выслушала ее рассказ и затем, к большому удивлению Джейн, холодно и зло рассмеялась. Но еще больше ее поразило то, что Марджори побежала к ней в комнату и выглянула в окно. Она сделала это как раз вовремя, потому что ей удалось увидеть Дональда и сыщика, которые тут же исчезли в кустах, скрывавших труп.

— В чем дело? К чему эта таинственность? — спросила Джейн.

Она сама была поражена тоном своего голоса: в нем звучала не просьба, а приказ рассказать все, что ей известно.

— Когда-нибудь… впоследствии… вы все узнаете, — загадочно ответила Марджори.

Однако Джейн не так легко было провести.

— Мне показалось после нашего разговора, что вы хотите мне помочь, Марджори, — продолжала Джейн. — Теперь наступил момент, когда я действительно нуждаюсь в вашей помощи. Расскажите же мне все, что вам известно.

— Я ничего не знаю.

Ответ этот прозвучал решительно и резко, и Джейн почувствовала, как она, в сущности, одинока.

Она сознавала теперь, что единственный человек, который мог ей помочь, был Питер. Через несколько минут она постучалась к нему и вошла в его комнату. Питер стоял у окна без пиджака и смотрел на кусты, за которыми исчезли Дональд и сыщик.

— Питер! — окликнула она его.

Он не слышал, когда она вошла, и только теперь повернулся к ней.

— Я пришла, чтобы помочь вам, — нерешительно начала она.

Эти слова, по-видимому, застали его врасплох.

— Кто же может мне помочь? — спросил он и тут только заметил, что выдал себя. — Вы имеете в виду мою головную боль?

— Я имела в виду Базиля Хеля и все, что он говорил. А, кроме того… — тут она сделала над собой невероятное усилие, чтобы закончить фразу, — кроме того, комнату, где находится печатный станок.

Питер слегка побледнел, но не отвернулся.

— Как? Вы это знаете? Но откуда? Я представляю, какое это ужасное для вас открытие!

— Ночью я случайно спустилась вниз и увидела вас в этой комнате как раз в то время, как работал пресс.

Ей казалось, что ее вопросы или упреки были бы слишком неуместны. Он сам должен был бы догадаться о том, что происходит в ее душе. Однако Питер не продолжал начатый разговор. Видно было, что он думал о чем-то другом.

— Кто-то взял мою одежду вчера вечером или ночью, — после некоторого раздумья заметил Питер и добавил, указывая на смокинг, висевший на спинке стула: — Это не тот, который я надевал вчера, и рубашка не та.

— Я взяла сегодня рано утром вашу одежду, — стараясь говорить спокойно, сказала Джейн.

Питер продолжал смотреть в окно.

— Почему вы это сделали? — спросил он, немного помолчав. — Разве на нем были…

Он повернулся и посмотрел на нее: на его лице был написан ужас от предчувствия того, что она скажет.

— На нем были пятна крови, — спокойно ответила Джейн.

Питер глубоко вздохнул.

— Так я и думал, — прошептал он. — Я заметил пятна крови в ванной на тазу. А руки мои тоже…

— Я вымыла их, — так же спокойно сказала Джейн.

Последовала пауза.

— Питер, я прошу вас посмотреть мне прямо в глаза, — попросила Джейн.

Он повиновался.

— Вероятно, я убил его, — сказал он упавшим голосом. — Но я ничего решительно не помню и чувствую страшную усталость. Каким же образом я вылез из окна? Вы не нашли лестницу?

— Да, к окну была приставлена лестница. Быть может, он даже вошел в комнату, — продолжала Джейн.

Питер покачал головой. Он был теперь совершенно спокоен. Волнение его улеглось.

— Я чувствовал какое-то странное возбуждение вчера вечером, — сказал он. — Поэтому и пригласил Дональда. Ведь припадок мог повториться. Он предупреждал меня об этом, так же, как и сэр Уильям Клуэрс.

— Этот специалист?

— Да. И он уверял меня, что я уже совершенно здоров, — Питер сделал усилие, чтобы улыбнуться. — Единственным моим сумасшедшим поступком была женитьба на вас, Джейн. Простите меня. Какая вы добрая: пожалели меня и вымыли мои руки и лицо.

Он говорил таким нежным голосом, что у Джейн на глазах показались слезы.

— Что же вы советуете мне теперь делать? — с беспомощностью ребенка спросил он. — Мне хотелось бы, чтобы вы руководили мною. И, наверное, нужно все рассказать Бурку.

— Ничего не рассказывайте ему, кроме вашей ссоры с Базилем, — быстро и решительно ответила Джейн. — Подумайте обо мне, Питер. Избавьтесь поскорее от Дональда, и, как только полиция побывает здесь и проведет расследование, уедемте тотчас же в Лондон.

Он кивнул головой в знак согласия.

— Хорошо, я ничего не расскажу, Я поступлю так, как вы мне советуете. Но, если подозрение падет на кого-нибудь другого, то я не смогу молчать. Должен сознаться, что, если бы вы меня не предупредили, то я бы обо всем рассказал Бурку. Во всяком случае, теперь я уже не сомневаюсь в том, что нам придется разойтись. Вы видите, что за мной нужен глаз да глаз. Я забываюсь и могу натворить всяких бед.

И он неторопливо спустился вниз. Джейн последовала за ним.

Вдруг послышался сигнал автомобиля — это была дорожная машина Бурка. Тучный сыщик был мрачен.

— В котором часу это произошло? — спросил он без всяких предисловий. — Мне известно, что, во всяком случае, после часа ночи.

— Каким же образом вы это узнали? — спросил Питер.

Бурк в упор посмотрел на него.

— Потому что в час Базиль позвонил в Скотленд-Ярд и сказал дежурному полицейскому, что в Лонгфорд-Маноре находится мастерская Ловкача, и точно объяснил нам, где она.

Глава 14

Джейн побледнела и едва не лишилась чувств. Ей казалось, что она откуда-то издалека и словно сквозь сон слышит голос сыщика.

— Он подробно рассказал о том, как проникнуть Б эту тайную мастерскую: на стене висит большая картина, написанная масляными красками. Вдоль рамы следует нащупать скрытую пружину, нажав на которую, можно открыть дверь в мастерскую. Вот эта картина, не так ли?

Теперь только Джейн поняла, что они все время шли по направлению к таинственной картине.

В голосе Питера она не услышала ни страха, ни удивления:

— Совершенно верно: за этой картиной помещается скрытая комната, Я совершенно случайно обнаружил это на днях.

Он подошел к стене, нажал скрытую пружину. Послышалось щелканье замка, и потайная дверь открылась. Питер зажег свет и ввел их в таинственную комнату.

Джейн в изумлении остановилась: комната была пуста. Куда могли исчезнуть печатный станок и все принадлежности для гравировки, которые она видела в ту ужасную ночь? Посредине по-прежнему находился простой деревянный стол. Бурк подошел к нему и стал внимательно его осматривать.

— Гм… Судя по меткам, оставшимся на дереве, что-то было привинчено к этому столу еще совсем недавно, — проворчал он. — По-моему, это мог быть именно печатный станок.

— А я думал, что эта комната служила просто чуланом для склада ненужных вещей, — послышался спокойный голос Питера.

Уверенность и спокойствие мужа передались и Джейн, она постепенно стала приходить в себя.

Между тем, Бурк, продолжая осмотр, потер пальцем поверхность стола.

— Кислота, — заметил он и, круто повернувшись, вышел из комнаты. — Однако это может подождать…

— Как! Рупер здесь? — удивился он. — Кто же пригласил его сюда?

— Доктор Уэллс, — ответила Джейн и сама удивилась, что нашла в себе достаточно сил, чтобы, наконец, заговорить.

— Вот как! Какая распорядительность. Здравствуйте, Рупер.

Рупер без особого удовольствия поздоровался со своим начальником.

— Доктор вызвал меня для осмотра трупа, — начал он.

— Ведь вы сказали мне, что доктор вызвал вас по поводу ссоры, происшедшей между мужем и господином Хелем, — вмешалась Джейн. — Мне казалось, что вы ничего не знали об убийстве, когда приехали сюда.

Рупер был явно смутен.

— Простите, но я не имею права говорить с вами об этом, миссис, — сказал он.

— В таком случае, поговорим об этом деле со мной, — послышался спокойный голос Бурка. — Вы уже знали об убийстве, когда приехали сюда?

Сыщик, видимо, колебался.

— Нет, сэр, — ответил он.

— Хорошо. Теперь я пойду и осмотрю труп.

Как только полицейские вышли из дома, Дональд спросил:

— Почему вы так смутили Рупера, Джейн?

— Я просто хотела, чтобы он перестал лгать, — ответила она.

Дональд никак не мог найти объяснение враждебному настроению Джейн. Питер захотел сопровождать сыщиков, Марджори скрылась в свою комнату, и они, таким образом, очутились одни в библиотеке.

— Джейн, вам придется свыкнуться с мыслью, что муж ваш ненормальный. Поверьте, что мне очень неприятно говорить с вами об этом, но, когда я сегодня утром вошел в его комнату, то я ожидал… Бог знает, что я ожидал увидеть.

Глаза их встретились, и Джейн, не дрогнув, выдержала его пристальный взгляд.

— Я не представляю себе, что вы ожидали увидеть? — спокойным и тихим голосом заметила она. — Быть может, Питера — всего в крови и лежащий рядом молоток?

Дональд онемел от удивления и в течение нескольких секунд молча смотрел на нее.

— Да, — наконец, сказал он тихим голосом, почти шепотом. — Как странно, что вы подумали именно это.

Джейн презрительно улыбнулась.

— Вероятно, это был для вас приятный сюрприз? — сказала она и пошла в парк навстречу мужу и двум сыщикам.

Питер был бледен и казался страшно уставшим. Бурк же выглядел загадочно, как сфинкс. И лишь только один Рупер, казалось, был в очень веселом настроении. Питер что-то с жаром объяснял сыщику, Джейн услышала только фамилию Редлоу, при виде жены он замолчал и поспешно направился к ней.

— Прошу вас сейчас же уехать в город и подождать меня там. Я сообщу вашему отцу и попрошу его навещать вас. Мне кажется, что вам лучше было бы поселиться в моей прежней квартире, на Чарльтон-Хаус-Террас, чем в отеле.

Джейн спросила дрогнувшим голосом:

— Это действительно Базиль?

— Да, — коротко ответил он и продолжал прерванный разговор. — Бурк отвезет в город вас и Марджори. Пусть Анна уложит ваши вещи. Я потом отошлю ваш багаж или же привезу его с собой. Я думал вызвать сюда вашего отца, чтобы вы уехали вместе с ним, но не хочу, чтобы вы оставались здесь хотя бы лишний час. Дональд останется со мной.

— Разве мне нельзя тоже остаться?

Ее вопрос звучал просьбой, даже мольбой.

Он покачал головой.

— Нет, я вас очень прошу уехать немедленно.

Джейн неспешно вернулась в дом и увидела, что Марджори сидит в библиотеке. Она передала ей распоряжения Питера, но, к ее удивлению, Марджори ответила:

— Я предпочитаю подождать Дональда, если, конечно, вы не будете очень настаивать на том, чтобы я ехала вместе с вами. Джейн, очень прошу вас забыть весь тот вздор, который я вам ночью рассказала о Дональде. Я была страшно сердита на него и боюсь, что наболтала много лишнего… Так вы говорите, что это действительно Базиль? Я думаю, что нам лучше уйти из этой комнаты. По всей вероятности, им понадобится телефон. Ведь нужно будет известить его родственников, если они у него, конечно, есть.

Джейн показалось странным, что эта мысль до сих пор ни разу не пришла ей в голову: быть может, где-нибудь были старики, которых известие о его смерти повергнет в отчаяние. Она вздрогнула и мысленно помолилась о том, чтобы у него не было родных.

Собирая вещи, Джейн удивлялась своему душевному спокойствию: ведь она была привязана к Базилю, хотя и любила его просто как друга. Почему же она не чувствовала той скорби, которую должна была бы вызвать в ней смерть близкого и дорогого человека?

Стоя на коленях около чемодана и машинально перебирая вещи, она не переставала думать об этом. И вдруг поняла: ведь Базиль и был тем таинственным ночным посетителем, который вломился к ней в комнату в первую же ночь после свадьбы… И она знала это, но с каких пор?..

За дверью послышался голос Питера:

— Вы готовы? Бурк сейчас уезжает.

Ей оставалось уложить всего несколько вещей. Джейн поспешно положила их в чемодан и захлопнула крышку. На самом дне лежали окровавленные вещи ее мужа.

— Войдите, Питер!

Он посмотрел на объемистый чемодан.

— Быть может, лучше я привезу его потом, — промолвил он. — Чемодан такой большой…

— Нет… Я должна взять его с собой.

Питер вышел на площадку лестницы и позвал Бурка. Однако сыщика не испугал большой размер чемодана.

— Он отлично поместится в моем автомобиле, — заметил он. — Простите, миссис Клифтон, что я так тороплю вас, но мы должны будем внести в дом тело убитого.

Этого было достаточно, чтобы заставить Джейн поторопиться. Пока она укладывала вещи, пришла почта. На столе в передней лежали газеты.

Бурк взял в руки первую попавшуюся газету, и в это время увидел Джейн, опускавшуюся с лестницы.

— Вы готовы? — спросил он, но глаза его все еще были устремлены на газету. — О боже! — воскликнул он.

Его внимание привлек заголовок, напечатанный большими буквами посреди страницы:

‘Таинственное убийство в Хертфорде.

Преступление в историческом замке.

Господин Базиль Хель, известный знаток и ценитель искусства, найден мертвым в саду Лонгфорд-Манора сегодня рано утром. В Лонгфорд-Маноре господин Питер Клифтон и его молодая жена проводят медовый месяц. Они были большими друзьями почившего. Не подлежит никакому сомнению, что господин Хель сделался жертвой преступления. Хертфордширская полиция производит расследование’.

— Прочтите это! — сказал Бурк и, передав газету Питеру, бросился в библиотеку. Джейн услышала, как он с кем-то говорил по телефону.

Заглядывая мужу через плечо, она прочла газетную заметку.

— Какая досада, — проворчал Питер. — Конечно, не было никаких сомнений в том, что сам факт попадет в газеты, но я все же надеялся, что ваше имя не будет упомянуто.

Через несколько минут показался Бурк.

— Странно!.. Это — лондонское издание, и заметка была сдана в печать в четыре часа утра… Убийство же было совершено в три часа и не было обнаружено до семи утра… Кто же мог быть таким быстрым осведомителем? Я уверен, что осведомитель и есть сам убийца…

Он смотрел то на Джейн, то на автомобиль, стоявший у входа. Отъезд был отложен из-за совершенно неожиданного события: когда они выходили из дома, подъехал запыленный автомобиль, и из него вышла миссис Энтерсон.

Она не успела как следует одеться и накраситься. Ее лицо при ярком солнечном освещении было ужасно.

— Где он? — закричала женщина.

Взгляд ее упал на Питера, и она воскликнула, указывая на него дрожащей рукой:

— Убийца! Убийца! Это вы убили его!

Она бросилась к нему, и Бурк едва успел удержать ее.

— Оставьте меня… я убью его… Питер Клифтон… Питер Уэллерсон. Знаете ли вы, что сделали… Вы убили моего сына… вашего брата…

Джейн в ужасе отшатнулась, как будто кто-то с силой ее ударил.

Глава 15

Базиль Хель был братом Питера…

Уже сидя в огромном дорожном автомобиле Бурка, Джейн все еще повторяла про себя эти слова обезумевшей миссис Энтерсон.

Несчастная женщина, которую в полубессознательном состоянии внесли в дом и положили на кровать Джейн, была мать Базиля Хеля.

— Не думайте об этом, — заметил Бурк, когда Джейн попыталась его расспрашивать.

Ей казалось, что они отлично понимают друг друга. Еще вчера этот толстяк был совершенно чужим для нее человеком, а сегодня ей стало ясно, почему Питер так доверялся ему.

— Пожалуйста, скажите мне, господин Бурк, что требуется от хорошего сыщика?

Бурк был поражен ее вопросом.

— Вот уж не знаю, что вам на это сказать, — ответил он. — Но почему вы меня об этом спрашиваете?

— Питер нуждается в помощи, — начала Джейн, — и в помощи, которой вы не можете ему оказать, потому что вам нельзя всего рассказать. Я совершенно несведуща в делах Скотленд-Ярда, но слышала и читала, что в случае, если полиции известны подозрительные обстоятельства, она должна действовать даже тогда, когда искренне убеждена в невиновности подозреваемых лиц.

Бурк кивнул головой, с пониманием взглянул на сидевшую рядом с ним молодую женщину.

— Вероятно, вы подумаете, что я шучу или сошла с ума, если скажу вам, что сама хочу быть сыщиком… Да… Не улыбайтесь. Я хочу узнать тайну убийства и обо всем, что связано с миссис Энтерсон. И, мне кажется, что тогда я смогу с уверенностью указать полиции на преступника…

— Разве… вам что-нибудь известно? — спросил Бурк.

Она покачала головой.

— Нет, я только догадываюсь. Мне кажется, что у вас есть свои догадки. Я еще не могу объяснить себе некоторые странные совпадения. Кроме того, мне страшно хочется рассказать вам о двух вещах, но я никогда не простила бы себе, если бы сделала это…

Бурк, держа руль одной рукой, вынул из кармана коробку с сигарами. Не торопясь, он откусил кончик одной из них и зажег сигару серебряной зажигалкой, которую всегда носил с собой.

— Не знаю, в каком направлении вы намерены теперь проводить расследование, — сказал он, наконец. — Могу вам только сказать, что больше всех знал Питера именно Базиль Хель.

Джейн с изумлением посмотрела на сыщика.

— Почему вы так думаете? — быстро спросила она.

— Он больше года провел около Эльмвуда — деревни, в которой жил отец Питера. Он пытался многое выведать и у поверенного Питера — Редлоу — главы фирмы ‘Редлоу и Больф’.

При упоминании имени Редлоу Джейн вспомнила слова, сказанные Питером на лужайке.

— Хель пробовал втереться к нему в доверие, но старика не так легко провести. Хотя ему и восемьдесят лет, но душа у него, как у сорокалетнего. Не знаю, что именно он хотел выведать у этого поверенного.

Джейн никогда не видела старика-поверенного, но вспомнила его имя. Кроме того, она припомнила, что молодой Редлоу составлял и читал их брачный контракт в доме ее отца. Она вспомнила, как он машинально читал контракт, все время посматривая на часы и, очевидно, торопясь успеть еще куда-то.

Бурк снова перевел разговор на события дня.

— Миссис Клифтон, догадываетесь ли вы, кто мог вломиться к вам в комнату?

— Да… Мне кажется, что я знаю, кто это был… Но я не могу понять, почему он оказался в Лонгфорд-Маноре…

— Он был влюблен или воображал, что так оно было… этот поступок именно в его духе. Ведь он совершенно ненормальный человек.

Джейн поняла: ведь Базиль был сыном Александра Уэллерсона и тоже был болен наследственным недугом.

— Простите, что навел вас на такие невеселые мысли, — продолжал Бурк. — Да, Хель был совершенно ненормален, и мать его много из-за этого страдала. Ведь Уэллерсон женился на ней, несмотря на то, что уже был женат. Она сказала об этом, но он уверил ее в том, что первый брак недействителен — жена была его двоюродной сестрой: один Редлоу мог бы рассказать все подробности, но не хочет. Я советовал Питеру телеграфировать ему, но не думаю, чтобы этот старик так легко рассказал известные ему семейные тайны.

Автомобиль остановился перед подъездом дома Питера. Джейн только один раз была в его роскошной лондонской квартире. Пожилой дворецкий вышел ей навстречу.

— Простите, если вы найдете все в большом беспорядке, миссис, — произнес он. — Но мы не ожидали господина Клифтона так рано и принялись за уборку всей квартиры.

Однако, ее комната была готова, так как Питер позвонил рано утром и известил о приезде жены.

— Простите, миссис, вас дожидается там господин.

— Да, я знаю, — мой отец, — быстро сказала она и пошла в гостиную.

Однако, когда она вошла в огромную комнату, окна которой выходили в Грин-парк, то очень удивилась: спиной к камину, заложив руки за спину, стоял совершенно незнакомый ей пожилой господин. Он был абсолютно лысый, а все его лицо было изборождено мелкими морщинами.

— Миссис Клифтон? — вопросительно произнес он при виде Джейн.

— Да, — сказала она, все еще недоумевая.

— Позвольте вам представиться: Редлоу — поверенный господина Клифтона. Я получил его телеграмму… прочел газеты… какой ужас… Хель должен пенять лишь на себя…

Он говорил быстро, короткими отрывистыми фразами. Вероятно, профессия приучила его экономить время.

Он вытащил сложенную газету из кармана своего старомодного сюртука и крючковатым пальцем указал на один из столбцов.

— Ужасное происшествие. Мой сын ведет расследование.

Джейн тотчас же сообразили, что тот молодой человек, который составлял их брачный контракт, был его сыном.

— Все эти газетные заметки очень вредят Питеру. Питеру Клифтону-Уэллерсону, сыну покойного Александра Уэллерсона… Если бы они только тщательно ознакомились с завещанием…

Лишь после всего сказанного, он, вспомнив о цели своего посещения, спросил, когда она ждет Питера. Вероятно, ему известно было уже от прислуги, что Джейн приехала одна.

— Он поступил очень опрометчиво, оставшись там, — прошептал старик. — Скажите ему, чтобы позвонил мне…

После этого он крепко пожал ей руку, надел свою старомодную шелковую шляпу и торопливо вышел из комнаты.

Джейн не успела опомниться, как в дверях появился дворецкий.

— Господин Лейт, — доложил он.

Джейн выбежала навстречу отцу.

Ей казалось, что прошли годы с тех пор, как она уехала от него. Она привыкла, что он всегда спокоен, и потому его встревоженный вид поразил ее.

— Какой ужас… — воскликнул он. — Бедная моя девочка… — Отец обнял дочь, и она почувствовала, что руки его дрожат.

Лишь теперь Джейн задумалась о том, может ли она рассказать ему обо всем, что ее волнует. Ей казалось, что тайна Питера принадлежала ему одному и что не следует доверять ее даже отцу, которого она так нежно любила. Но, оказалось, что Питер уже звонил ее отцу и совершенно откровенно рассказал ему о своем здоровье.

— С виду можно было принять Питера за самого здорового человека на свете, — заметил он.

Лейт окинул дочь тревожным взглядом.

— Дай мне посмотреть на тебя, — сказал он. — Какое ужасное испытание… Да, какое горе могут иногда причинять деньги!

Джейн с усилием улыбнулась.

— Вы хотите сказать, что мне не нужно было выходить замуж за Питера, и что я сделала это только из-за его богатства?

— Да, я выдал тебя за него из-за богатства, — с горечью сказал Лейт. — Мне думалось, что это положит конец неуверенности и всем тяготам жизни. Ведь я не такой состоятельный человек, как ты думаешь, — добавил он, увидев ее недоумение. — И я, правда, думал только о твоем счастье. Когда мы познакомились с Питером, я буквально ухватился за него.

После некоторого молчания он спросил:

— Кто же остался с Питером? Бурк?

— Бурк привез меня сюда, — ответила Джейн. — С Питером остались Дональд и Марджори.

При упоминании имени Марджори он удивленно поднял голову.

— Марджори? Каким же образом она попала туда?

Джейн рассказала ему о приезде молодой женщины. Ей показалось, что отец облегченно вздохнул.

— Я не ошибся — это был старик Редлоу? Именно его я встретил, когда входил в дом? — сказал он. — Почему он приходил сюда?

Джейн, насколько смогла, передала смысл отрывистых фраз старика.

— Как бы я хотел увезти тебя к себе, — сказал, наконец, Лейт. — Но я думаю, что это было бы нехорошо по отношению к Питеру.

Он остался завтракать, и дважды она чуть не рассказала ему о таинственной комнате и о внезапном исчезновении всех принадлежностей для гравирования и печатного станка. Но оба раза вовремя останавливалась, хотя и должна была придумать, как закончить начатые уже фразы.

Завтрак был для Джейн пыткой. Она и сама удивлялась этому, потому что искренне любила отца и ждала этой встречи с ним. Но Джейн была рада, когда он ушел, и она могла остаться одна — наедине со своими мыслями.

Встреча со стариком-поверенным поставила перед ней новую задачу: часть ее прежних догадок оказалась несостоятельной. Она думала до сих пор, что тайну богатства Питера она разгадала в ту ночь, когда увидела его у печатного станка. Джейн не сомневалась в том, что наследство, полученное им от отца, было просто мифом, придуманным для объяснения его богатства. Однако поверенный упомянул о завещании… Почему же, если Питер действительно получил состояние от отца, он занимался преступным добыванием средств? Быть может, это было одним из проявлений его наследственной ненормальности?

Лишь после ухода отца Джейн вспомнила, что хотела рассказать ему о найденных ею гравюрах. Она мысленно пообещала себе сообщить ему об этом при первой же встрече.

После завтрака Джейн позвонила в Лонгфорд-Манор и узнала, что Бурк уже вернулся туда, а Дональд Уэллс уехал в Лондон вместе со своей женой.

Голос человека, давший эти сведения, показался ей очень странным. По его уверенному тону Джейн предположила, что это был сыщик, которому, по всей вероятности, были даны соответствующие распоряжения, если она позвонит.

— Господин Клифтон вернется сегодня вечером в город вместе с господином Бурком, — сказал он.

Когда же Джейн спросила о миссис Энтерсон, то ей сообщили, что старуху увезли. Но кто увез ее и куда — об этом не было сказано ни слова.

Глава 16

До приезда Питера оставалось по крайней мере два часа. Джейн послала за вечерней газетой.

‘Если бы только они ознакомились с содержанием завещания’, — вспоминала она все время слова старика-поверенного. Что он хотел этим сказать и что было в этом завещании? Джейн решила при первой же возможности постараться получить копию этого документа.

В газете она нашла заголовок: ‘Убийство в историческом замке’ и уже приготовилась прочитать заметку, но ей доложили о приходе журналиста.

Джейн приходилось часто встречаться с журналистами в доме своего отца, и потому ее не смутил приход представителей прессы.

— Простите, что беспокою вас, миссис Клифтон, — начал журналист. — Быть может, вы разрешите мне задать вам несколько вопросов. Насколько я знаю, вы ведь слышали крик господина Хеля?

— Почему вы меня об этом спрашиваете?

— Потому что я прочитал это в вечерних газетах. Там сказано, что вы проснулись ночью, хотели разбудить вашего мужа, но, войдя в комнату, увидели ее пустой.

Джейн удивленно посмотрела на него.

— Кто же мог дать эти сведения?

Журналист улыбнулся.

— В газетном деле очень трудно проследить, кто даст те или иные сведения, — заметил он. — Факт тот, что сведения тем или иным путем были получены. Вероятно, вы найдете все вот в этой газете.

Джейн быстро просмотрела лежавшую перед ней публикацию.

‘Миссис Клифтон была разбужена страшным криком, донесшимся из сада. Она так испугалась, что пошла в комнату мужа, но, не найдя его там, попросила миссис Уэллс, жену знаменитого доктора, которая также была разбужена этим криком, пойти поискать его. По всей вероятности, господин Клифтон сам услышал этот крик и спустился в сад, хотя он и не припоминает, что выходил из своей комнаты’.

Джейн недоумевала, кто же мог сообщить эти сведения, и решила, что единственными осведомителями могли быть Марджори или ее муж.

— Вся эта заметка — чистейшая выдумка, — сказала она, обращаясь к журналисту. — Действительно, я пошла в комнату мужа, но он принял на ночь успокаивающее лекарство, и я не смогла разбудить его.

Просматривая газету, она увидела еще одну заметку:

‘Сэр Уильям Клуэрс, знаменитый специалист по душевным заболеваниям, который посетил сегодня утром Лонгфорд-Манор, утверждает, что убийство, несомненно, совершено умалишенным’.

Джейн не проявила ни малейшего волнения, когда отдавала газету журналисту.

Итак, сэр Уильям Клоуэрс был там… Кто же мог вызвать его туда?.. Джейн уже больше не удивлялась: одна из туч, скрывавших от нее истину, начинала рассеиваться.

Голос журналиста возвратил ее к действительности.

— Прошу вас сообщить мне частным образом некоторые сведения. Я никак не могу себе уяснить: убийство было совершено между тремя часами ночи и четвертью четвертого. Мы уже навели справки в агентстве, получившем эти сведения, и нам сообщили, что они были получены в десять минут четвертого. Другие же сведения, исходящие из Лонгфорд-Манора, гласят, что тело убитого Хеля было обнаружено лишь около семи часов утра. Представляете ли вы себе, кто мог сообщить агентству подобные сведения в десять минут четвертого?

Джейн ответила словами Бурка:

— Если бы вы знали, кто сообщил агентству эти сведения, то вы знали бы, кто совершил убийство.

После ухода журналиста Джейн пошла в свою комнату и стала раскладывать вещи. Она вынимала их одну за другой из чемодана и, наконец, дошла до пакета, в котором была окровавленная одежда Питера, завернутая в толстую оберточную бумагу. Поборов чувство отвращения, которое внушали ей эти вещи, она бросила пакет на пол. К счастью, они не оставили пятен на дне чемодана.

Джейн сознавала, что нужно было прежде всего отделаться от этих вещей. Но каким образом? Она тщательно свернула их, добавив к ним металлическую часть молотка, теперь все вещи вмещались в небольшом пакете.

Темза! Казалось, проще всего было бросить этот пакет в реку! Однако, ей тут же показалось, что женщина, бросающая пакет в Темзу, должна была привлечь внимание прохожих и полиции.

‘Нужно будет сделать это поздно вечером’, — рассудила Джейн и решила тщательно обдумать этот план.

— Господин Бурк спрашивает, можете ли вы принять его, — послышался голос дворецкого.

Джейн так была погружена в свои мысли, что не слышала как он пришел.

— Господин Бурк, — пробормотала она. — Да, попросите его пройти в гостиную.

Глава 17

Она поспешно спрятала пакет в пустом ящике письменного стола и поспешила навстречу сыщику.

— Нет, Питер не приехал со мной, — ответил Бурк на ее вопрос. — Он непременно хотел переночевать в Лонгфорд-Маноре, и мне кажется, что он вполне прав: завтра будет следствие. Но не тревожьтесь за него, — прибавил толстяк, увидев озабоченное лицо молодой женщины. — Я оставил в Лонгфорд-Маноре троих лучших моих людей… и… среди них нет Рупера, — добавил он с усмешкой.

Прежде чем она смогла что-то сказать, Бурк поинтересовался :

— Вы уже прочли вечерние газеты? Хитро, не правда ли? Господин ‘X’… во что бы то ни стало хочет впутать Питера в это дело, даже, если бы это стоило ему жизни…

— А кто же этот господин ‘X’? — удивленно спросила она.

— Вот в этом-то и заключается загадка, — ответил Бурк, удобно располагаясь в кресле, — Несомненно, это самый странный случай во всей моей полицейской практике. Убийства мне приходилось расследовать часто. Но обычно прежде всего я старался выяснить, кто имел особенную неприязнь к убитому или кто находился с ним в последний раз, когда его видели живым. Здесь же, в деле убийства Хеля, преступник всеми силами старается не сохранить собственную шкуру, а свалить вину на Питера… Между прочим, я выяснил точное время, когда агентство получило телефонное сообщение об убийстве: это было в двенадцать минут четвертого…

— А откуда поступили эти сведения? — спросила Джейн.

— Из Лонгфорд-Манора, — ответил Бурк, внимательно разглядывая ковер и как бы разыскивая на нем утерянную им вещь. — Странно, не правда ли?

Бурк с недовольным видом потер подбородок.

— Телефонист, которому известно, что Лонгфорд-Манор часто сдается странным жильцам, спросил имя человека, желающего получить соединение.

— Кто же это был? — едва дыша прошептала Джейн.

Бурк, наконец, поднял голову и перестал разглядывать ковер.

— Как вы думаете, миссис Клифтон, кто это был? — в свою очередь спросил сыщик. — Питер рассказал все подробности убийства, и телефонист уверяет, что он узнал даже его голос…

В разговоре наступила пауза.

— Странно, — заметил, наконец, сыщик, — не правда ли?

И он сказал нечто, от чего Джейн пришла в ужас.

— Мне необходимо выяснить некоторые подробности, миссис Клифтон. Во-первых, я хотел бы знать, где находится смокинг Питера, который был на нем в ночь убийства, и его рубашка. А во-вторых, — где молоток для угля, который всегда лежал в кабинете. Старичок, прислуживавший Питеру в Лонгфорд-Маноре, сказал мне, что у Питера было два смокинга, и один из них исчез. Он также не мог найти рубашку, которую подал Питеру в тот вечер. Он заметил ее исчезновение, потому что это была единственная рубашка с закругленными углами манжет. Старичок этот заметил еще, что рубашка, которую он нашел утром на стуле в спальне Питера, по всей вероятности, не была им надета, потому что один из рукавов ее был заколот, как это обычно делается прачками.

Джейн была бледна, как полотно, но, к счастью, Бурк не заметил этого: он снова принялся разглядывать ковер.

Джейн хотела ему, ответить, но он остановил ее:

— Не говорите мне ничего, пока я не выскажу всего. Вам известно, миссис Клифтон, что я занимаю очень ответственную должность в Скотленд-Ярде. Но, хотя и существует мнение, что мы, сыщики, находимся на службе двадцать четыре часа в сутки, тем не менее, есть и у нас часы отдыха, когда мы бываем обычными гражданами. И тогда я забываю, что служу в полиции, иначе можно сойти с ума.

Бурк посмотрел на часы.

— Вот уже три минуты, как я — просто гражданин. Быть может, я буду им до семи часов вечера. Помните, что в течение этого времени я самый преданный друг Питера.

Джейн поняла и посмотрела на него с благодарностью.

— Что же вы скажете мне теперь по поводу этих вещей? — спросил сыщик.

Он вытащил портсигар и попросил разрешения закурить.

— Я бы очень огорчился, — продолжил Бурк, если бы узнал, что все эти вещи могут попасть в руки врагов Питера.

Он выпустил колечком дым и с интересом наблюдал, как он поднимается к потолку.

— Но если бы эти вещи находились в руках друга Питера, то я был бы более спокоен, — продолжал сыщик.

— В таком случае, вы можете не горевать, — ответила Джейн.

— Вы избавили меня от больших хлопот, — сказал он и глубоко вздохнул. — Быть может, около семи часов мне придется снова говорить с вами и задавать вам всякие скучные вопросы. Но… могу я попросить у вас чашку чая?

Джейн вскочила и торопливо позвонила.

Бурк какое-то время сидел молча, как бы что-то обдумывая.

— У меня слабость — помогать бедным: я часто дарю им ненужные мне вещи, и старую одежду. Если бы у вас была старая ненужная одежда, скажем смокинг и белье, то я нашел бы, куда их пристроить. Различные инструменты, вроде молотков тоже меня интересуют: я могу снабдить ими людей, которые учатся какому-нибудь ремеслу.

Пока он говорил, внимание его, казалось, было всецело поглощено чаем, в котором он ложечкой размешивал сахар.

— Представьте себе, миссис Клифтон, что у вас есть вещи, от которых вы желали бы избавиться… Ведь не можете же вы сжечь их так, чтобы это осталось незамеченным. Бросить их в реку было бы еще более рискованным. Вы видите, я хочу убедить вас последовать моему примеру и пожертвовать некоторые вещи в пользу бедных.

Джейн, наконец, пришла в себя и смогла ответить.

— Мне кажется, у вас эти вещи будут в наибольшей безопасности, — сказала она.

— Я рад, что вы так думаете, — заметил он. — Ведь когда Рупер придет с ордером на обыск, то он, вероятно, возьмет одежду для ‘своих’ друзей…

Бурк поставил на стол чашку чая, в которой так старательно размешивал сахар.

— Вы когда-нибудь присутствовали при обыске, миссис Клифтон? — вдруг совершенно неожиданно спросил он, снова принимаясь за сигару, которую оставил на краю пепельницы.

Джейн удивленно посмотрела на него и покачала головой.

— Быть может, вам интересно было бы знать, как это происходит? — продолжал сыщик. — Давайте, сделаем репетицию.

— Неужели вы думаете, что они намереваются произвести обыск здесь, в этой квартире? — со страхом спросила Джейн.

Бурк кивнул.

— Сегодня? В какое же время?

— Мне думается, что около шести часов, — тихо проговорил Бурк. — Мне хотелось бы указать вам на то, что они будут искать. Конечно, совершенно неофициально.

Джейн вскочила на ноги.

— С какой же комнаты, вы думаете, они начнут обыск?

— С комнаты Питера, — не задумываясь, ответил Бурк. — Ведь у него есть рабочий кабинет, не так ли?

— Разве вы никогда не были в его рабочем кабинете? — удивленно спросила молодая женщина.

— Много раз, — улыбаясь, сказал сыщик. — Однако я теперь разыгрываю роль человека, который совершенно не знаком с расположением комнат. Не забудьте, что меня во время этого обыска зовут Рупером.

Рабочий кабинет Питера размещался наверху — его квартира занимала два этажа. Эта была большая просторная комната, как раз над большой гостиной.

Бурк остановился на пороге и бегло осмотрел ее.

— Вряд ли они станут обыскивать полки с книгами, — тихо проговорил он. — Что же касается письменного стола, то, по всей вероятности, он заперт, не так ли?

Он подошел к изящному столику ‘ампир’ и выдвинул все четыре ящика. Они оказались незапертыми, и в них не было ничего, кроме письменных принадлежностей.

— В этой комнате, по-видимому, есть сейф? — заметил Бурк.

Он действительно вскоре нашел сейф, вделанный в стену, и, быстро справившись с секретным замком, открыл дверцу.

— Да, я знаю секрет этого замка, — сказал сыщик, заметив изумление молодой женщины. — Питер сам рассказал мне его.

Он тщательно осмотрел содержимое сейфа. В нем оказалось несколько туго набитых и запечатанных конвертов. Бурк вынул их один за другим, посмотрел на надписи, но не показал их Джейн. Затем снова запустил руку в сейф и воскликнул:

— Вот он!

Сыщик вытащил толстую тетрадь в красном сафьяновом переплете, на котором золотом были выгравированы цифры текущего года, и торжествующе посмотрел на молодую женщину.

— Скажу вам совершенно откровенно, что я — Рупер — искал именно эту тетрадь.

— Что же это за тетрадь? — удивленно спросила Джейн.

— Это дневник Питера.

Бурк не открывал тетрадь, а положил ее на стол и закрыл своей пухлой рукой.

— Вы хотите ознакомиться с содержанием? — спросил он.

— Я не знала, что Питер ведет дневник… Он никогда не говорил мне об этом…

И Джейн подумала о том, как мало она в сущности знает своего мужа.

Бурк раскрыл тетрадь и перевернул несколько чистых листов, прежде чем дошел до первой исписанной страницы. Это была четвертая страница дневника, и на ней написано было характерным почерком Питера:

‘240 банкнот США 100. Все превосходные. Посланы в Балтимор’.

— Что это значит? — спросила Джейн.

— Двести сорок банкнот Соединенных Штатов Америки по сто долларов, — ответил Бурк. — Они, согласно этой записи, были посланы одному из агентов.

У Джейн закружилась голова, и ей показалось, что она лишится чувств.

— Неужели это правда? — дрожащим голосом спросила она.

Сыщик с озабоченным видом нагнулся к ней.

— Не забудьте, что я — Рупер, — сказал он. — Через некоторое время я снова превращусь в Бурка.

Он перевернул еще несколько листов и снова остановился.

Здесь, как объяснил ей Бурк, шла речь о тысячефранковых швейцарских банкнотах. Запись была помечена третьим мая, и Бурк припомнил, что действительно в конце этого месяца появилось много поддельных швейцарских денег.

— Какой ужас! — воскликнула Джейн. — Я не хочу читать дальше! Неужели и это правда, господин Бурк?

— Рупер, — поправил ее сыщик. — Не стоит спрашивать его, правда ли это, потому что он, несомненно, ответит утвердительно. Во всяком случае, Рупер и не подозревает истины.

— Я не хочу больше рассматривать эти записи, — сказала она, когда сыщик стал снова листать страницы.

Бурк рассмеялся и встал из-за стола.

— Я заверну это вместе с пожертвованными вами вещами, — заметил он. — Я знаю многих людей, которые рады будут получить такую красивую тетрадь, даже если придется вырвать несколько страниц.

Джейн вдруг подумала, что этот толстяк потешается над ней и хочет выведать от нее все, что ей известно.

— Кому-нибудь вам придется доверять, миссис Клифтон.

И она поняла неосновательность своих подозрений.

Сыщик снова подошел к сейфу, запер его и прикинул на глаз расстояние до окна. Затем подошел к окну и выглянул на улицу.

— ‘Работали’ внутри, — заметил он, однако не объяснил Джейн значения своих слов.

Глава 18

— Нет, я не буду осматривать другие комнаты, миссис Клифтон, — сказал Бурк. — Вероятно, мой чай уже остыл, но это не важно. Я пойду теперь в гостиную.

Хотя он говорил небрежным тоном, но Джейн чувствовала, что каждое его слово имело значение.

— Буду вам весьма признателен, если теперь вы принесете мне те вещи, которые решили пожертвовать в пользу бедных.

Он прошел в гостиную и уселся на свое прежнее место у камина. Через несколько минут в комнату вошла Джейн. В руках у нее был пакет, завернутый в коричневую бумагу.

— Вот вещи, господин Бурк, — сказала она и сделала над собой усилие, чтобы улыбнуться. — Или, быть может, вас все еще зовут Рупер?

— Бурк, — ответил сыщик. — Ведь Рупер…

Дверь широко отворилась, и, прежде чем дворецкий успел доложить о нем, на пороге показался Рупер, Он бесцеремонно вошел в гостиную и знаком руки приказал дворецкому удалиться.

— Простите меня, миссис Клифтон, но мне предстоит исполнить весьма неприятную для меня обязанность, — сказал Рупер.

Лишь после этого он, казалось, заметил присутствие в гостиной своего начальника — Бурка.

— Вы пришли немного раньше меня, сэр? — саркастически заметил он.

— Я только что пришел, Рупер, — сказал тот. — Продолжайте, пожалуйста.

Рупер вынул из кармана какую-то бумагу.

— У меня ордер на обыск, миссис Клифтон, — торжественным тоном произнес он. — Мне нужно будет произвести обыск вашей квартиры.

— Это его обязанность, миссис Клифтон, — как бы извиняясь за него, произнес Бурк мягким тоном.

Он взял шляпу и сунул подмышку пакет, завернутый в коричневую бумагу.

Затем, кивнув головой своему подчиненному, вышел из комнаты и дал Руперу возможность обыскать квартиру.

Прежде всего тот направился к сейфу в стене.

— Вам известен секрет этого замка? — спросил он Джейн.

— Нет, — ответила она совершенно правдиво.

Очевидно, Рупер не поверил ей.

Но вопрос этот был совершенно излишним, потому что сыщик тотчас же вынул из кармана клочок бумаги, посмотрел на буквы, написанные на нем, и через минуту сейф уже был открыт.

Рупер вскрыл один за другим запечатанные конверты и внимательно осмотрел их содержимое.

Видимо, бумаги эти не представляли особого интереса для него: тут была пачка писем, относящаяся к тому периоду, когда Питер путешествовал по Южной Африке. Лишь один документ привлек внимание сыщика. Джейн посмотрела через его плечо, когда он разложил его на столе, и поняла, что это было завещание. В этот момент она вспомнила слова старика Редлоу: ‘Если бы они ознакомились с содержанием завещания’…

По-видимому, Рупер был сильно разочарован обыском: он что-то проворчал и с силой захлопнул дверцу сейфа.

— Вы уже вынули из чемодана вещи, которые привезли из Лонгфорд-Манора? — спросил он.

Джейн вспомнила, что, после того, как вынула вещи Питера со дна чемодана, она снова машинально положила в чемодан все свои вещи.

Рупер тщательно пересмотрел все это и, видимо, был еще более разочарован. Тут он сделал непростительную для сыщика ошибку и опрометчиво спросил Джейн:

— Что это был за пакет, который Бурк унес отсюда подмышкой?

— Мне кажется, что вы должны были спросить об этом самого господина Бурка, — слегка улыбнувшись, ответила Джейн.

— Ведь я только пошутил, миссис Клифтон, — заметил сыщик.

Джейн поняла, что он боится Бурка.

Рупер после этого сразу же уехал, и Джейн с ужасом подумала о предстоящем томительном и одиноком вечере.

Незадолго до обеда позвонил Питер. По тону его голоса она поняла, что он сильно волнуется.

— Простите, что я не позвонил раньше, — сказал он. — Но все это время я был страшно занят. Мне так жаль вас что вы там одна. Быть может, ваш отец согласился бы переночевать в моей квартире?

Джейн и раньше задумывалась об этом, но почему-то не решилась.

— Я непременно приеду завтра, — продолжал Питер. — Между прочим, был у вас Бурк? А Рупер?

Джейн в нескольких словах рассказала ему о посещении Рупера, но решила ничего не говорить о странном поведении Бурка.

— Мне приходится все больше и больше удивляться, — продолжал Питер. — Оказывается, что я звонил в агентство и передал сведения об убийстве, хотя я не знаю ни его адреса, ни телефонного номера.

— Что?.. — удивленно спросила Джейн — Вы абсолютно уверены в том, что не знали номера телефона?

— Еще бы… Конечно я в этом совершенно уверен. Никогда в жизни мне не приходилось иметь дело с этим агентством. Но почему вы меня об этом спрашиваете?

Джейн не сразу ответила, и Питеру пришлось еще раз повторить вопрос.

— Потому что я теперь припоминаю, что в Лонгфорд-Маноре нет телефонной книги.

Она подумала, что не следует рассказывать Питеру о посещении Редлоу, раз он сам об этом ничего не спрашивал.

— Питер, — наконец, сказала Джейн очень тихим голосом, — мне нужно будет с вами завтра поговорить… по поводу… вашего дневника…

— По поводу чего? — раздался удивленный голос.

— По поводу вашего дневника…

Последовало довольно продолжительное молчание.

— Но я ведь никогда не вел дневник, — послышался, наконец, его ответ.

— Я и не думала, что вы ведете дневник.

В голосе ее звучало торжество.

Едва Джейн успела повесить телефонную трубку, как снова раздался звонок, и она подумала, что их просто не успели разъединить.

Однако, как только она взяла трубку, послышался грубый голос:

— Питер Клифтон?.. — Вы — Питер Клифтон?.. Убийца!..

Это был голос миссис Энтерсон.

— Я знаю, что вы — Блонберг! Я знаю…

Она услышала, как кто-то уговаривал сумасшедшую женщину, и, в конце-концов, ее вероятно, оттащили от телефона.

Затем спокойный голос спросил Джейн:

— Я сиделка… Что — она очень докучала вам?

И сиделка стала пространно рассказывать, как все произошло, но Джейн невнимательно слушали ее. Мысли ее были заняты совсем другим. Она вспомнила, что Блонберг был агентом Лонгфорд-Манора и что он сдавал это имение Питеру. Какой же была его роль во всей происшедшей драме? Вот в этом и заключалась новая загадка.

В девять часов Джейн надела пальто, шляпу и велела дворецкому вызвать такси.

Еще не прошло и недели с тех пор, как она покинула родительский дом, но ей казалось, что со дня ее свадьбы минула целая вечность… Горничная открыла ей дверь и долго не могла прийти в себя от изумления.

— Слава Богу, что вы вернулись, мисс… Я день и ночь плакала, думая о том, как вам ужасно жить в этом заброшенном доме… — начала причитать она.

— Где отец? — спросила Джейн. Ее раздражал этот разговор.

— У себя, мисс… миссис… — бормотала горничная.

Не найдя отца в кабинете, Джейн решила пойти в его спальню.

— Кто там? — спросил Джон Лейт.

— Это я — Джейн.

Послышалось изумленное восклицание, затем — шум отодвигаемого стула. Через некоторое время дверь открылась. Вероятно, он работал над акварелью. Неоконченный рисунок виднелся на его письменном столе.

— В чем дело, дорогая моя девочка? — ласково и немного тревожно спросил он.

— Мне так скучно… — простонала Джейн и попыталась улыбнуться.

— А… Питер уже вернулся в город? — спросил Лейт.

— Он возвращается завтра.

Она была поражена видом отца: под глазами легли темные тени, морщины на лице стали глубже.

— Да, какие ужасные события, — продолжал он, усаживаясь в свое любимое кресло и поглаживая бороду. — Должен сознаться, что мне не особенно жаль Хеля. Уж очень он был нагл. Ведь мне пришлось довольно серьезно поговорить с ним за день до твоей свадьбы… помнишь?

— Вы знаете, что Питера подозревают? — начала Джейн.

Он кивнул.

— Да. Я читал газеты.

Лейт удобнее расположился в кресле, вытянул ноги и глубоко вздохнул.

— Я благодарю Бога, что ты не любишь его, — добавил он. — Вероятно, тебе мое рассуждение покажется странным, но…

— Но я люблю его, — спокойным и твердым голосом сказала Джейн.

Он привскочил на кресле и удивленно посмотрел на дочь.

— Ты сама не знаешь, что говоришь, — начал Лейт прерывающимся от волнения голосом. — Конечно, я заметил, что ты привязалась к нему и надеялся, что рано или поздно ты его полюбишь…

Он остановился, и Джейн поняла, как сильно он надеялся, что она не любит Питера.

— Конечно, это было бы большим счастьем, если бы не произошел этот ужасный случай…

Тут только Джейн вспомнила свое намерение рассказать ему о найденных гравюрах.

— Я хотела вас обрадовать: ведь Питер нашел те гравюры, которые вы считали потерянными.

Ей показалось, что отец побледнел. Однако он быстро справился со своим волнением, и Джейн подумала, что ошиблась.

— А Питер рассказал тебе, где нашел гравюры?

И снова Джейн показалось, что отец изменился в лице, а руки, гладившие седую бороду, задрожали. Она не могла понять, почему это простое и, казалось бы, радостное известие произвело на него такое впечатление.

— Я рад, что Питер нашел эти гравюры, — продолжал он. — Конечно, они были далеки от совершенства, но должен признать, что у Питера недюжинные способности. Он очень дорожил ими…

Джейн показалось, что отец хочет вернуться к прерванной работе. Во всяком случае у него не было особого желания обсуждать события прошедшей недели. Но через некоторое время Лейт снова заговорил о Джейн и Питере.

— Дорогая моя, мне кажется, что тебе не следует слишком много думать о Питере… Я говорил о нем с Уэллсом. Он сказал, что сегодня консультировался с известным специалистом по душевным болезням, и оба они сильно встревожены… Не знаю, к чему приведет следствие… Во всяком случае тебе нужно быть готовой к худшему…

— Короче говоря, вы просто хотите сказать, что Питер ненормальный? — переспросила Джейн.

Он пожал плечами.

— Не знаю… Ведь Уэллс очень опытный врач, к тому же он глубоко предан Питеру.

— А он давно уже известный и знающий врач, папочка? — спокойным тоном спросила молодая женщина.

— С каким сарказмом ты о нем говоришь! Я думал, что ты очень дружна с Дональдом и ценишь его как врача.

— Я только спрашиваю вас, давно ли он поселился в Уэст-Энде и имеет там многочисленную практику среди богатых людей? Ведь еще недавно он жил в Нэнхеде…

При слове ‘Нэнхед’ отец ее подскочил в кресле.

— Кто тебе рассказал? — начал он и продолжил, не ожидая ответа: — Наверное, ты слышала об этом неудачном деле… Мне все доподлинно известно. Дональд ни в чем не виноват: обвинение возникло просто на почве профессиональной зависти. Старуха умерла естественной смертью, и при вскрытии не было обнаружено отравления. Дональду не досталось ни гроша по ее завещанию. Все это старые сплетни, дорогая.

Лейт встал и, нежно погладив дочь по голове, сказал:

— А теперь, я думаю, тебе пора екать домой. Ведь Питер может снова позвонить.

Джейн заметила, что все время, пока разговор шел о Дональде, отец сильно нервничал. Однако ей некогда было размышлять об этом: ее мысли занимали новые факты, о которых сообщил ей отец.

Она простилась с отцом на пороге его кабинета и вышла в переднюю.

Глава 19

Пока Джейн отсутствовала, никто к ней не заходил и не звонил. Она надеялась, что заглянет Дональд или же его болтливая жена.

В этот вечер она заснула крепким сном и, к своему удивлению, хорошо проспала всю ночь. Было уже девять часов утра, когда Джейн проснулась. Молоденькая горничная, которой она не видела до этого, принесла ей чай. Оказалось, что ее вернули из отпуска, когда дворецкий узнал о приезде молодой хозяйки из Лонгфорд-Манора.

Джейн получила два письма и открытку. Одно письмо от Питера на простой бумаге, в нем было всего несколько незначительных строчек. Другое, длинное письмо, от отца:

‘Дорогая Джейн!

Вероятно, я показался тебе мрачным, но дело в том, что меня очень расстроило сообщение Дональда Уэллса, и я не в состоянии был говорить с тобой о твоем муже и о вашем будущем. Все складывается очень неблагоприятно для Питера. Дональд сказал мне, что сыщик, проводящий расследование дела, считает себя вправе арестовать Питера и что он несомненно так бы и поступил, если бы не влияние свыше.

После того, как ты уехала, ко мне зашел Дональд. У его жены был нервный припадок, и он хочет послать ее за границу, чтобы перемена климата подлечила ее. Она уезжает с поездом, отходящим завтра в восемь часов утра. Пишу тебе это на тот случай, если ты захочешь позвонить ей утром. Я рад был услышать от Дональда, что ты подружилась с ней. Однако должен заметить, что она любит вмешиваться в чужие дела и часто болтает всякий вздор. Дональд даже сказал мне, что это она рассказала тебе про дело в Нэнхеде. Мы с Дональдом считаем, что тебе следовало бы обратиться к хорошему адвокату. Я искренне рекомендую тебе сэра Джона Лэфа — это один из самых лучших адвокатов Лондона.

Дональд Уэллс рассказал мне о своих догадках, но я считаю их плодом фантазии. Он думает, что Питер и есть Ловкач, о котором все говорят. Дональд уверяет, что мания у ненормального человека вполне может вылиться в такую странную форму. Кроме того, он напомнил мне, что Питер исключительный мастер в гравировальном искусстве. Затем Дональд рассказал, что полиция обнаружила существование в Лонгфорд-Маноре потайной комнаты. Инспектор Рупер считает, что не может быть никаких сомнений в том, что эта комната служила мастерской для печатания и гравировки банкнот.

Странно еще то, что Питер, оказывается, временами посещал Лонгфорд-Манор уже в течение многих лет. Существует даже предположение, что дом принадлежит ему’.

Джейн дважды перечитала письмо, разорвала его и бросила в камин. Затем посмотрела на открытку: она была от Марджори.

‘Хотите позавтракать со мной во вторник в ‘Чарльтоне’, в час дня?’.

Письмо это не говорило о ее нервном состоянии и намерении совершить путешествие за границу.

Джейн с сомнением покачала головой. Во всяком случае она твердо решила выяснить в это же утро очень важный для нее вопрос и приказала подать автомобиль. Джейн велела шоферу ехать на Нольби-стрит. Она довольно легко нашла дом и увидела среди прочих дощечек на воротах надпись:

Блонберг.

Финансовые операции.

Справки — 3-й этаж.

Джейн быстро взбежала по узкой и темной лестнице и остановилась перед стеклянной дверью с надписью, ‘Справки’.

Она постучала и услышала резкий голос: ‘Войдите’.

Джейн очутилась в маленькой грязноватой комнате. Две машинистки были заняты печатанием, а третья пудрилась перед небольшим зеркалом, висевшим над камином.

— Я бы хотела видеть господина Блонберга.

— Господин Блонберг вам назначил прийти сегодня? — небрежным тоном поинтересовалась девица, захлопывая крышку пудреницы.

— Пожалуйста, доложите ему, что его желает видеть миссис Клифтон, — сказала Джейн.

Девица исчезла, минуты через две вернулась и пригласила Джейн войти в соседнюю комнату. Она была еще меньше предыдущей. За обшарпанным письменным столом сидел маленький неопрятный человек. Воротник его рубашки был не первой свежести, а манжеты, видневшиеся из рукавов пиджака, — рваные. Даже руки у него были грязные.

— Входите, миссис, прошу вас, — пригласил он ее. — Что вам угодно?

Волосы у него были спутаны, и он, вероятно, уже много дней не брился.

— Чем могу быть вам полезен, миссис? — спросил Блонберг.

— Вы — агент Лонгфорд-Манора?

Он закивал головой.

— Когда мне назвали ваше имя, то я тотчас же подумал: вероятно, это та молодая дама, которая была в доме во время этого страшного убийства. Какой ужасный случай, миссис!

Однако Джейн не была расположена к беседе.

— Мне хотелось бы знать, кто владелец Лонгфорд-Манора? — спросила она.

Маленький человечек покачал головой.

— Владелец Лонгфорд-Манора живет во Флоренции — в Италии, — объяснил он, — Мы не имеем дело с ним непосредственно и пересылаем деньги его агенту в Париж.

— Вы знаете миссис Энтерсон? — продолжала свои расспросы Джейн.

Он снова покачал головой.

— Это имя мне совершенно незнакомо. Если вы желаете, я спрошу моего клерка.

— Вы уверены в том, что не знаете ее? — переспросила она.

— Я никогда в жизни не видел ее. Ведь сюда приходит так много женщин, желающих занять деньги. Я не могу всех запомнить.

— Вы действительно господин Блонберг? — спросила молодая женщина.

— Да, я — Блонберг.

— И это вы сдали Лонгфорд-Манор моему мужу?

— Конечно. Господин Клифтон — наш старый клиент — лет пять-шесть. Лонгфорд-Манор почти всегда сдается одним и тем же лицам. Есть, например, биржевой маклер, который снимает дом регулярно каждый год на Рождество, хотя, откровенно говоря, там, должно быть, ужасно тоскливо зимой. Господин Клифтон тоже часто снимал дом.

Джейн почувствовала, что здесь ей ничего не удастся выведать. Он отрицал всякое знакомство с миссис Энтерсон, а эта странная старуха уверила ее, что Блонберг владеет ключом, который раскроет всю тайну.

— Разрешите проводить вас, миссис, — сказал он, когда Джейн собралась уходить.

Он вскочил со стула, и тут Джейн заметила, что на ногах у Блонберга были красные ночные туфли. Она невольно улыбнулась и подумала, что этот неопрятный человек, вероятно, спит тоже одетым.

— Благодарю вас, я сама найду дорогу, — ответила она. — Не могли бы вы все же назвать мне имя владельца Лонгфорд-Манора?

— Конечно, могу, миссис — заметил он, — но это профессиональная тайна.

Провожая ее, он добавил:

— Вероятно, теперь Лонгфорд-Манор будет стоять пустым многие годы. Ведь есть люди, верящие в привидения.

Блонберг все еще продолжал говорить, пока она спускалась с лестницы. Джейн была сильно разочарована своим свиданием с этим незначительным неопрятным человеком. Она, в сущности, ничего не узнала.

— Доброе утро, миссис Клифтон, — услышала она вдруг голос Бурка.

Джейн уже открыла дверцу автомобиля и удивленно посмотрела на сыщика. Он стоял в нескольких шагах от нее.

— Вероятно, вы хотели получить ссуду? — сказал он, добродушно улыбаясь. — Блонберг не особенно жаден.

— О! — воскликнула она. — Как вы узнали?

— Я был внизу, когда вы вошли, и видел, как вы выходили. По-видимому, вы хотели узнать что-нибудь относительно Лонгфорд-Манора, не так ли? У вас действительно есть способности сыщика. Это была первая справка, которую я навел. Владелец Лонгфорд-Манора — некий господин Бренс, который круглый год живет в Монтекатини. Вероятно — большой оригинал. Блонберг — его агент.

— Но кто же этот Блонберг? — с любопытством спросила Джейн.

— Бывший каторжник. Он был трижды осужден. Теперь же решил вести честную трудовую жизнь, но мне кажется, что он сначала давал взаймы ворованные деньги. Я не знаю всех подробностей относительно Лонгфорд-Манора, но думаю, что имение заложено, и что Блонберг является владельцем закладной. Вот почему он как бы владелец имения. Но, быть может, вы будете так любезны, миссис Клифтон, и разрешите мне проехаться с вами. Мне нужно извиниться перед вами.

— Почему же? — удивленно спросила Джейн.

Сыщик уселся рядом с ней в автомобиле.

— Помните — тряпье, которое вы пожертвовали в пользу бедных? — продолжал он. — Вы не можете себе представить, что с ним случилось. Я нес его домой ночью. Это было около двух часов. Посредине Уэстминстерского моста я остановился, чтобы зажечь сигару. По непростительной неосторожности я положил пакет на парапет и… как вы думаете, что произошло?

У Джейн перехватило дыхание.

— Пакет упал в реку. Я не думал, что могу сделать такую оплошность в моем возрасте. Пакет был тяжёлый и сразу же пошел ко дну. Разрешите дать вам один совет.

— Конечно. Я внимательно слушаю, — с улыбкой сказала Джейн.

— Когда вы дарите старые вещи, в особенности мужскую одежду, то имейте в виду, что хорошие портные всегда помещают в кармане ярлычок с именем и адресом клиента. Советую вам всегда отпарывать эти ярлычки, когда вы жертвуете вещи, иначе бедняки могут явиться к вам с новыми требованиями.

Говоря это, сыщик все время рассеянно смотрел в окно. Джейн с ужасом слушала его: как неосторожно она поступила! Молодая женщина была так потрясена, что не подумала даже поблагодарить его.

Бурк переменил тему и снова заговорил о Блонберге. Он рассказывал много и долго, а затем неожиданно спросил:

— Ведь миссис Уэллс слышала крик в саду, не правда ли? Мне хотелось бы поговорить с ней.

— Миссис Уэллс уехала за границу, — ответила Джейн.

— Что? — В тоне его голоса уже не было прежнего добродушия. Вопрос этот прозвучал довольно резко.

— Вы абсолютно уверены в том, что миссис Уэллс действительно уехала за границу? — спросил Бурк. — От кого вы это узнали?

Джейн рассказала сыщику о письме, полученном от отца.

Бурк внимательно выслушал ее и заметил:

— Вчера вечером она не показалась мне нервной или взволнованной. Вы не знаете, куда Дональд намерен ее отправить?

— Я могу позвонить Дональду, — предложила Джейн.

Бурк согласился, и как только они зашли в квартиру, она набрала номер Уэллса.

— Да, Марджори уехала сегодня утром за границу, — объяснил он. — Мне хотелось отослать ее куда-нибудь и тем самым избавить от воспоминаний об этом ужасном преступлении. Она уехала в Германию, где и пробудет несколько месяцев. А как вы себя чувствуете? Я поеду сегодня навестить Питера и буду присутствовать при следствии. Не знаете ли вы, где Бурк? Я думал, что он позвонит мне сегодня.

Последний вопрос был задан таким громким голосом, что сыщик, стоявший возле телефона, услышал его. На вопросительный взгляд Джейн он прошептал: ‘Лонгфорд-Манор’.

— Он в Лонгфорд-Маноре, — ответила Джейн.

— Будьте очень осторожны с ним, миссис Клифтон, — продолжал Дональд. — Под предлогом дружеского участия этот человек может войти к вам в доверие, и вы невольно расскажете ему вещи, которые могут повредить Питеру.

— Я буду осторожна, — сказала Джейн и невольно улыбнулась.

По всей вероятности, Дональд решил, что разговор закончен, и повесил трубку.

— Уэллс меня недолюбливает, — заметил сыщик.

Джейн решила, что наконец-то представился случай задать Бурку вопрос, который ее давно мучил.

— Не знаете ли вы, что произошло в Нэнхеде?

— О, это произошло много лет назад, — ответил он. — У Дональда там была очень богатая пациентка — старая дева, которая рассорилась со всей своей родней. Однажды она сказала Дональду или кому-то из общих друзей, что так довольна своим врачом, что хочет завещать ему все свое состояние. Вскоре после этого она скончалась настолько внезапно, что коронер не удовлетворился врачебным свидетельством Уэллса, а распорядился провести дознание. Ходили слухи, что она была отравлена, но среди экспертов возникло разногласие. Во всяком случае, когда обнаружилось, что по завещанию она не оставила Уэллсу ни гроша, то мотив преступления отпал сам собой. Я же думаю, что для него завещание явилось такой же неожиданностью, как и дознание. Главной причиной проведения дознания послужило то, что Дональд был специалистом в области растительных ядов. Во всяком случае, дело это замяли, и через полгода Дональд покинул Нэнхед. Не знаю, как он очутился на Харлей-стрит, потому что всем кругом был должен. Во всяком случае, мне снова пришлось услышать о нем уже тогда, когда он занимал свою роскошную квартиру, в которой живет и сейчас.

Бурк посмотрел на часы.

— Я думаю, что мне лучше всего будет сейчас же поехать в Лонгфорд-Манор. Не думаю, чтобы за мое отсутствие произошло новое убийство, потому что я оставил там двух моих лучших людей. Единственный, кто мог бы пострадать, так это Рупер, которого вообще недолюбливают в Скотленд-Ярде. Он долго оставался вчера вечером?

— Нет, не очень, — ответила Джейн.

— Вероятно, он произвел очень тщательный обыск, не так ли? — продолжал Бурк. — Между прочим, вы не заметили: знал ли он секрет замка сейфа?

Джейн ответила утвердительно.

— Я так и думал, — усмехнулся Бурк. — Вероятно, это единственный замок сейфа, в секрет которого посвящено столько людей. Думаю, что и вам он известен: ‘Дженет’ — это имя матери Питера.

Едва дверь успела закрыться за сыщиком, как Джейн была уже возле сейфа. Она без труда открыла его. Ее интересовало завещание. Дрожащими руками Джейн развернула документ и стала читать:

‘Все имущество я завещаю упомянутому Питеру Клифтону-Уэллерсону, родившемуся в Эльмгаузе 4-го мая 1902 года, и советую ему всю жизнь свою следовать примеру благочестия, скромности, милосердия, преподанного ему матерью, и продолжать трудовую жизнь своего знаменитого отца’.

Джейн невольно улыбнулась, прочтя последнюю строчку.

Затем она решила посмотреть книги, стоявшие на полках. Джейн еще раз убедилась в разносторонности интересов покойного Уэллерсона. Ее внимание привлекла книга, на корешке которой была фамилия Уэллерсона. Она просмотрела заглавную страницу. Вероятно, это было частное издание, не предназначавшееся для массового читателя: Александр Уэллерсон. ‘История бумажных денег’.

Текст сопровождался многочисленными иллюстрациями, и Джейн поняла, почему это было частное издание. Книга содержала около полдюжины репродукций знаменитых подделок денежных знаков, причем ошибки фальшивомонетчиков были помечены красной чертой.

Она хотела уже поставить книгу обратно на место, когда вдруг обнаружила надпись на первом листе: ‘Моей дорогой жене Дженет Уэллерсон’. Дальше мелкими буквами было примечание, ‘Эта книга вышла из печати в день рождения нашего дорогого Питера’. Джейн со вздохом положила книгу на полку, она надеялась получить письмо от старика Редлоу, но оно не пришло ни с первой, ни со второй почтой.

Днем позвонил Питер и сообщил, что следствие отложено на неделю и он возвращается вечером. Не успела Джейн положить трубку, как дворецкий принес телеграмму. Она была отправлена из Амстердама:

‘Никому не говорите, что я телеграфировала Вам.

Напишите мне в отель ‘Континенталь’, в Берлин, и расскажите все, что произошло после моего отъезда. Всецело доверяйте Дональду: Вы не знаете, как он помогает Питеру’.

Джейн удивилась, что телеграмма без подписи, хотя и не сомневалась, что она от Марджори. Перед тем как сжечь телеграмму, Джейн решила переписать ее в свою записную книжку.

Питер все еще не возвращался. В шесть часов Джейн позвонила в Лонгфорд-Манор.

— Вероятно, мне не удастся приехать к обеду, — сказал ей Питер. — Бурк объяснит вам, что произошло.

— Почему же вы еще остаетесь в Лонгфорд-Маноре? — с тревогой в голосе спросила она. — Ведь вы не…

Она услышала, что муж рассмеялся.

— Нет, я не арестован, слава Богу. Приеду домой часов в десять. Отец с вами?

— Нет, — ответила Джейн.

— Он очень сердится на меня? Хотя это было бы только естественно.

— Нет, нет, — поспешила она уверить его.

Бурк приехал лишь около девяти часов. Шея сильный дождь, и он весь промок.

— Питер приехал? — сразу же спросил он.

— Он сказал мне, что будет около десяти, — ответила Джейн.

Сыщик был удивлен и несколько встревожен.

— Как странно, — сказал он. — Ведь он выехал из Лонгфорд-Манора час тому назад.

Тревога его передалась и Джейн.

— Да, Уэллс и еще один доктор выехал в семь часов. Они настаивали на немедленной консультации, и я догадываюсь, что объектом этой консультации был несчастный Питер.

В это время вошел дворецкий и подал Джейн телеграмму.

— Быть может, это от него, — заметил сыщик.

Джейн прочла телеграмму и протянула ее сыщику.

Бурк прежде всего посмотрел на подпись: она была от старика-поверенного Редлоу.

‘Ссылаясь на наш телефонный разговор и имея в виду заметки, появившиеся в печати, делаю полное изложение того, что мне известно. Проект отчета будет готов сегодня. Жду вас в десять тридцать в Сейденхеме’.

Бурк объяснил молодой женщине, что старик Редлоу уже много лет жил в своем загородном доме в Сейденхеме и приглашает Питера приехать туда.

— Питер не вернется раньше десяти, — заметила Джейн. — Не лучше ли нам сейчас же поехать к старику?

Она позвонила и велела подать автомобиль. Вечер был очень теплый, но дождь лил, не переставая. Джейн надела плащ, но если бы дворецкий не проводил ее с зонтиком до автомобиля, то она все же промокла бы основательно.

Дорога была местами очень грязной и скользкой, и нужно было ехать с большой осторожностью. Во время пути Бурк рассказал Джейн о характере старика Редлоу. Тот слыл мизантропом и жил совершенно один с тремя слугами в большом загородном доме, в котором скончалась его жена и где он провел лучше годы своей жизни. Он владел этим домом уже в течение сорока лет. Расположен он был на невысоком холме. Это было старинное и мрачное здание с небольшим садом, вокруг которого стояла высокая кирпичная стена.

Бурк не мог вспомнить, с какой стороны находился фасад дома, и по ошибке свернул в боковую аллею.

Он сделал это, главным образом, потому, что около большой деревянной двери, вделанной в стену, виднелись огни автомобиля. Бурк приказал шоферу остановиться поблизости.

— Подождите меня, — сказал он своей спутнице и под проливным дождем подошел к двери.

Он сразу же убедился в том, что сделал ошибку: это была простая садовая калитка. Пришлось вернуться к автомобилю.

— Мы подъехали не с той стороны, — сказал он Джейн.

— Чей это автомобиль? — она поспешно направилась к стоявшему поблизости автомобилю. — Это машина Питера! — удивленно воскликнула она.

При свете уличного фонаря Бурк увидел, что маленький дорожный автомобиль Питера весь забрызган грязью. Сыщик посветил в салоне фонариком. На полу валялся ремень. Бурк поднял его и внимательно осмотрел. Затем обошел автомобиль и увидел, что дверь полуоткрыта.

— Да, это машина Питера, — подтвердил он.

Сыщик открыл калитку и пошел по дорожке, посыпанной гравием и обсаженной с обеих сторон клумбами ползучих роз.

Через некоторое время Бурк вернулся.

— Я ничего не понимаю, — сказал он смущенным голосом. — Конечно, вполне возможно, что Питер часто приезжал сюда и входил именно через эту калитку. Однако мне это кажется странным. Подождите меня здесь.

И сыщик исчез в саду. При свете фонарика он довольно быстро дошел до дома. Свет был лишь в одном из окон. Бурк решил было вернуться обратно, как вдруг услышал тихий стон. Он остановился и стал осматриваться. Внезапно среди кустов сыщик увидел человека, лежащего на спине. Это был Питер. Бурк нагнулся и увидел, что его друг без сознания. Возле него он заметил револьвер с глушителем. Сыщик поднял его, поставив на предохранитель, положил пистолет в карман.

Бурк обладал недюжинной силой, потому без особого труда дотащил своего друга к калитке.

— Что случилось? — испуганно спросила Джейн, увидев встревоженного Бурка.

— Вы умеете управлять автомобилем Питера?

— Да.

— В таком случае отошлите вашего шофера с машиной к главному входу и прикажите ему подождать там.

В этот момент Джейн увидела беспомощную фигуру Питера, которого Бурк прислонил к ограде.

— О Боже! Ведь это Питер! — воскликнула Джейн.

— Делайте то, что я вам сказал, — прошептал сыщик.

Бурк с ужасом подумал, что случайный прохожий или полицейский, делающий обход, могли расстроить все его планы. Он сам рисковал многим, но делал это совершенно сознательно, потому что был уверен в своей правоте. Он несколько успокоился, когда услышал шум удаляющегося автомобиля. Взвалив на плечо обмякшее тело Питера, он быстро и без видимых усилий донес его до маленького автомобиля и поместил на глубоком мягком сиденье.

— Сядьте рядом с ним у руля, — сказал Бурк, обращаясь к Джейн. — Поезжайте, как можно скорее, домой. Быть может, по дороге он придет в себя. Заведите его в дом и ждите моего приезда.

Джейн хотела о многом расспросить его, но поняла, что нужно спешить. Дрожа от сдерживаемого волнения, она села за руль и завела мотор.

Бурк стоял на дороге до тех пор, пока задний фонарь автомобиля не исчез из виду. Затем он направился к главному входу. Ему пришлось трижды нажимать на звонок, прежде чем горничная открыла дверь и впустила его в темную переднюю.

— Вы — господин Клифтон? — спросила она, — Хозяин ждет вас. Простите, что здесь темно, но он не любит света в передней.

Очевидно, она никогда не видела Питера, потому что приняла за него Бурка.

— Хозяин велел не беспокоить его до вашего приезда, — прошептала она.

Бурк понял, что прислуга боялась хозяина.

— Хорошо, — сказал он. — Я войду без доклада.

Он открыл дверь и почувствовал струю холодного воздуха: окно в глубине комнаты было открыто.

Над письменным столом горела лампа в стеклянном колпаке. Посредине комнаты стоял старинный письменный стол, за которым без движения сидел человек, уронив голову на лежавший перед ним бювар. Рука его беспомощно свисала.

— Где у вас телефон? — спросил Бурк.

— В передней, сэр, — ответила горничная.

— Вызовите побыстрее полицейский участок: скажите, что вам приказал это сделать главный инспектор Бурк. Передайте, что я прошу немедленно прислать врача и дежурного полицейского офицера.

Он закрыл за прислугой дверь и осторожно подошел к открытому окну. Сильный ветер развевал занавески. Бурк закрыл окно и лишь после этого приблизился к столу: бювар был весь пропитан кровью, так же, как и бумага возле руки, все еще державшей перо.

Сыщик нагнулся и прочел то, что было написано на листе, помеченном вверху цифрой ‘7’.

‘В связи со сложившимися обстоятельствами, я понял, что не могу противоречить желаниям моего клиента. В это время не заметно было никаких следов ужасной болезни…’.

На этом письмо обрывалось. Не хватало первых шести страниц. Бурк поискал их в корзинке для бумаги, но она оказалась пустой. Основная часть письма старика Редлоу таинственно исчезла.

Бурк вышел из комнаты и, взяв ключ, который находился с внутренней стороны двери, запер ее снаружи.

В передней он увидел столпившуюся прислугу, которая не могла прийти в себя от ужаса.

Одна из служанок говорила по телефону. Бурк подошел и взял трубку. Отвечал дежурный полицейский.

— Да, нет никакого сомнения — это убийство, — сказал Бурк. — Выстрел был произведен почти в упор. Я случайно находился здесь по делу Лонгфорд-Манора. Не забудьте отметить это в вашем отчете.

Бурк повесил трубку и попросил позвать экономку. Она оказалась той самой молодой женщиной, открывавшей ему дверь.

— Ведь он не умер, сэр? — с испуганным видом спросила она.

Он велел ей зажечь лампу в гостиной и рассказать все, что произошло за последние несколько часов.

Перепуганная экономка рассказала, что утром было четыре телефонных звонка — два от поставщиков, один по ошибке и последний — от домашнего врача старика Редлоу, навещавшего его аккуратно два раза в неделю и на этот раз отложившего свое посещение на следующий день.

Днем звонили дважды. А Питер — как раз в то время, когда старик отдыхал, по своему обыкновению, после завтрака.

— Я не разбудила господина Редлоу, — рассказала экономка, — и лишь после того, как он проснулся, доложила ему, что звонил господин Клифтон. Он велел мне доложить ему немедленно, если господин Клифтон позвонит еще. Это было около половины шестого. Господин Редлоу выслал меня из передней, когда стал разговаривать, но я все же успела услышать, пока шла по лестнице, несколько слов: ‘Я напишу записку, и мне все равно, понравится она вам или нет…’ или что-то вроде этого. Затем он прибавил, по-видимому, в ответ на замечание господина Клифтона: ‘Хорошо, я все обдумаю и дам вам знать, если изменю свое решение’. После того как я принесла господину Редлоу послеобеденный кофе, он велел мне вызвать телеграфную станцию и послать телеграмму господину Клифтону.

В это время раздался оглушительный стук в дверь. Бурк открыл и впустил нескольких полицейских. Среди них был полицейский, которого Бурк давно уже знал.

— Проходите, Ренни, — сказал он.

Бурк провел Ренни в комнату, где было совершено преступление. Вскоре туда же за ними последовал прибывший полицейский врач.

— Я ничего не трогал, — объяснял Бурк. — Старик писал записку, шесть первых страниц из нее исчезли.

На полу около стола лежал какой-то серебряный предмет, которого Бурк до сих пор не заметил.

Ренни нагнулся и поднял его.

— Посмотрите, чей это портсигар? — удивленно спросил он. Он открыл крышку. Бурк тотчас же узнал портсигар Питера, который всегда находился в его автомобиле.

Ренни успел заметить монограмму ‘П. К.’.

Ни один мускул не дрогнул на лице Бурка.

— Я уронил этот портсигар, — сказал он.

Питер всегда клал его в маленький кожаный карман, находящийся в автомобиле около руля. И сыщик спрятал портсигар в карман. В это время полицейские тщательно обыскивали всю комнату.

— Должен еще заметить, что это окно было открыто, когда я вошел, — сказал Бурк. — Быть может, бумаги вылетели в сад от порыва ветра?

Сам он отлично понимал, что, когда он открыл дверь, бумаги могли улететь только в коридор, а не в окно.

— Ковер мокрый, и на нем остались отпечатки ног, — заметил один из полицейских, наклоняясь и ощупывая запачканный грязью ковер.

— Позвоните в Скотленд-Ярд и скажите, чтобы прислали фотографа, — сказал Бурк. — Между прочим, когда вы будете расспрашивать прислугу, она скажет вам, что Редлоу ожидал Питера Клифтона. Редлоу был его поверенным или, вернее, поверенным его отца. Я приехал вместо Клифтона.

Когда Бурк шел к автомобилю, около ворот уже собралась небольшая кучка людей: известие о преступлении быстро распространилось в окрестностях.

Полицейский подвел к Бурку соседа старика Редлоу — известного чайного торговца, который вышел поздно вечером в сад в поисках сбежавшего щенка.

— Я слышал звук, очень напоминающий выстрел из револьвера с глушителем, — сказал он.

— А не было ли еще каких-либо звуков? — спросил Бурк.

— Нет, я больше ничего не слышал. А с того места, где я стоял, я не мог ничего увидеть. Однако я прошелся по дорожке вдоль стены, которая разделяет наши сады. В одном месте можно разглядеть поверх ограды, что делается в соседнем саду. Вы знаете, что шел сильный дождь, и потому я не особенно долго задержался там. Все же я успел заметить человека, шедшего по лужайке к задней калитке.

— А вы успели хорошо разглядеть его? — спросил сыщик.

— Нет. Недостаточно для того, чтобы узнать.

— Он был высокого или маленького роста?

На этот вопрос свидетель ничего не мог ответить, потому что темнота помешала ему разглядеть очертания фигуры незнакомца. Он только добавил, что вскоре нашел своего сбежавшего щенка и вернулся в дом.

— Мне хочется задать вам еще один вопрос, — немного подумав, сказал Бурк. — Шел незнакомец быстро или медленно? Уверенными шагами или временами спотыкался?

— О, на этот вопрос я сразу могу вам ответить! — воскликнул свидетель. — Он шел очень быстро и совершенно твердым, уверенным шагом.

— Я так и думал, — прошептал Бурк.

После допроса сыщик сел в машину и приказал шоферу ехать к Питеру. Подъехав к дому, он с удивлением заметил, что около подъезда почему-то не было маленького автомобиля, которым управляла Джейн. Сыщик облегченно вздохнул, когда молодая женщина сама открыла ему дверь.

— Питер спит, — сказала Джейн тихим голосом.

— Он еще не пришел в себя? — удивленно спросил Бурк.

— Одно время он пришел в себя и смог даже сам войти в дом. Однако я уверена, что он меня не узнал и не понял даже, где находится. Я благодарю Бога, что дворецкий был в своей комнате. Питер смог сам выйти из автомобиля. — Тут только Джейн заметила, что Бурк встревожен. — Опять случилось что-нибудь ужасное?

— Старик Редлоу убит выстрелом в упор, — ответил сыщик. — На вашем месте, миссис Клифтон, я больше не задавал бы никаких вопросов. Где же Питер?

Джейн проводила его в комнату мужа. Питер в одежде лежал на кровати, прикрытый теплым пледом. Он спал глубоким сном, и Бурк решил не будить его. Сыщик лишь тщательно обыскал карманы спящего. В них он сразу же обнаружил запасную обойму от револьвера, найденного им около Питера в саду. Затем он вытащил из внутреннего кармана его пиджака туго набитый, запечатанный сургучом конверт без какой-либо надписи. Бурк вскрыл пакет и вынул из него пятьдесят банкнот по сто долларов.

Сыщик иронически усмехнулся.

— Остается только еще обнаружить полное признание, написанное собственной рукой, — проворчал он.

Его заинтересовал небольшой золотой портсигар, который он нашел в кармане пиджака Питера. Портсигар был пустой. Между тем, он сам видел, как Питер перед отъездом наполнил этот портсигар папиросами. Бурк принялся изо всех сил трясти спящего, и через некоторое время Питер открыл глаза.

— Встаньте! — резко сказал Бурк. — Снимите пальто.

Питер беспрекословно повиновался и с помощью Джейн и сыщика снял пальто. Затем глаза его снова закрылись, и он, как сноп, повалился на кровать. Бурк, приподняв рукава пиджака и рубашки спящего, внимательно осмотрел руку Питера. По-видимому, этот осмотр удовлетворил сыщика, потому что, когда он обратился к Джейн, голос его звучал заметно веселее.

— Знаете ли, что нужно сделать, чтобы разбудить вашего мужа? Дайте света, и побольше.

— Света? — удивленно спросила Джейн.

Бурк вместо ответа схватил маленькую настольную лампу и направил свет прямо в лицо спящему. Питер сделал нетерпеливое движение, как бы отмахиваясь, но затем открыл глаза.

— В чем дело? — сказал он, садясь на кровати. — Каким образом я попал домой?

Бурк многозначительно посмотрел на Джейн, и она тотчас же вышла из комнаты. Через четверть часа Питер появился в сопровождении сыщика. Он был очень бледен, а Бурк казался очень взволнованным.

— Знает ли прислуга о возвращении Питера? — спросил Бурк.

— Да, — ответила Джейн. — Я сказала, что Питер вернулся уже несколько часов назад.

— Это хорошо, что никто не слышал, когда он приехал. — Сыщик посмотрел на часы и с твердостью в голосе сказал: — Вы вернулись домой без десяти девять. В этом доме есть швейцар?

— Его не было у подъезда, когда мы приехали, — ответила Джейн, — Мы поднялись в лифте, и нас никто не видел.

— Отлично. А кто же отправил автомобиль?

— Сразу же после того, как я завела Питера в дом, я отогнала автомобиль в гараж.

— Так. Значит, и шофер ничего не знает! — воскликнул Бурк.

Глава 20

— Вы связали мне руки, — с упреком сказал Питер, обращаясь к своему другу-сыщику.

— Скажите, что он хотел сделать? — спросила Джейн Бурка.

Сыщик улыбнулся.

— Питеру пришла в голову оригинальная мысль, — ответил Бурк. — Он хотел сейчас же отправиться в ближайший полицейский участок и сознаться в совершении двух убийств. Я же убедил его, что жена его будет в таком случае привлечена как соучастница в преступлении, так же, как и его лучший друг — полицейский инспектор Бурк. Узнав это, Питер решил молчать обо всем.

Затем Бурк поинтересовался у Джейн, где она оставила автомобиль. Миссис Клифтон написала ему адрес гаража.

— Я сейчас же отправлюсь туда, — заявил сыщик, — и осмотрю всю машину. Питер, советую вам лечь в постель. Не знаю, что будет делать миссис Клифтон, но, если бы я был на ее месте, то не отходил бы от телефона и на все звонки отвечал бы, что муж спит, и что его нельзя тревожить. А если бы приехал инспектор Рупер, то я бы встретил его чрезвычайно любезно. Быть может, я вернусь еще до того, как он зайдет сюда. Во всяком случае я непременно возвращусь сюда.

— Может, мне пойти с вами? — предложил Питер.

— Вас-то мне меньше всего нужно, — с улыбкой ответил сыщик. — Останьтесь дома. Если вам будут надоедать газетные репортеры, то не принимайте их.

Автомобиль Питера находился в гараже невдалеке от дома. При помощи карманного фонарика сыщик внимательно осмотрел салон машины. Он ничего там не нашел, видимо, потому, что ее уже успели вычистить и вымыть. Бурк решил спросить у рабочего.

— Нет, сэр, я ничего не нашел, — ответил тот. — На полу валялось лишь несколько окурков.

— Да? — спросил Бурк. — Вероятно, их теперь уже нельзя будет найти?

— Можно, сэр. Вот они, в корзине для мусора.

Бурк осторожно вынул окурки. Один из них рассыпался, другой сохранился хорошо: папироса сгорела лишь наполовину, вероятно, ее курили из мундштука. Сыщик завернул окурок в бумагу и положил его в карман. Среди мусора опытный взгляд сыщика обнаружил также маленький белый шарик.

— Вероятно, вы чистили сегодня уже много автомобилей и сваливали весь мусор в эту корзину? — спросил он.

— Нет, сэр, — ответил чистильщик. — Мы начали с этого автомобиля. Кроме того, мы для чистки каждой машины берем пустой ящик, ведь к нам каждый день обращаются с заявлениями о потерях.

Бурк развернул бумагу, в которой спрятал окурок, и прибавил туда белый шарик.

— Вы ничего больше не нашли? — спросил Бурк.

Чистильщик покраснел и признался, что он нашел еще несколько папирос и намеревался сам их выкурить.

Бурк осмотрел папиросы: как он и ожидал, они оказались той же марки, что и папиросы в серебряном портсигаре. Он положил их в свой портсигар и, считая осмотр законченным, вышел из гаража и направился в Скотленд-Ярд.

— На этом портсигаре сохранилось, по крайней мере, полдюжины отпечатков пальцев, — заявил Бурк, вынимая из кармана серебряный портсигар Питера. — Я хочу иметь снимки этих отпечатков завтра к двенадцати часам дня.

Затем, осторожно вынув из бумаги окурок, поместил его в стеклянную трубочку и закрыл пробкой.

— А это нужно будет подвергнуть химическому анализу, — сказал Бурк и поместил белый шарик в бумажный мешочек.

То, что он нашел в автомобиле, превзошло все его ожидания.

В самом веселом расположении духа сыщик направился к Дональду Уэллсу. Лакей доложил ему, что доктор уже спит, а миссис Уэллс уехала за границу.

— Доложите доктору, что его желает видеть главный инспектор Бурк, — сказал сыщик.

Лакей исчез и вскоре вернулся в сопровождении Дональда, одетого в пестрый халат.

— А я уже собирался ложиться, — начал Дональд. — Вам очень нужно видеть меня? У меня страшно болит голова.

Он повел гостя в свой рабочий кабинет, зажег свет и, подойдя к маленькому столику, нажал пружину. Крышка отскочила, обнаружив целый ряд бутылок.

— Хотите выпить чего-нибудь? — предложил Дональд.

— Только воды, — ответил Бурк.

Дональд рассмеялся, налил своему гостю виски и подлил в стакан из сифона воды. Бурк стал рассказывать о том, что старый адвокат Сольби занялся делом об убийстве в Лонгфорд-Маноре.

— Вероятно, вам известно уже, что старый адвокат убит в своем кабинете сегодня, в десять часов вечера? — спросил Бурк.

Уэллс ужаснулся:

— Как? Старый Редлоу убит?

— Разве я сказал, что это Редлоу? — глядя на него в упор, сказал сыщик.

Лицо доктора перекосилось от злости. В течение нескольких секунд он буквально не мог произнести ни одного слова.

— Разве я назвал Редлоу? — повторил сыщик. — Ведь я рассказывал вам о Сольби. Он тоже старик и тоже адвокат. Почему же вы подумали, что я говорю о Редлоу? Ведь вы, вероятно, даже не знаете его? Редлоу был убит сегодня вечером в своем кабинете неизвестным: один из соседей видел, как он выходил из дома после того, как совершил преступление. — Он остановился и затем продолжил тем же монотонным голосом: — Ведь часто случается, доктор, что самый незначительный факт выдает убийцу, кто бы мог подумать, что в такой холодный и дождливый вечер в соседнем саду окажется человек, ищущий сбежавшего щенка? Сосед этот видел убийцу, описал мне его, и я пришел, чтобы… — Дональд был бледен, как полотно, на лице его написан был ужас, — …чтобы прекратить всякие досужие сплетни о том, что Питер Клифтон был вечером около Сейденхема.

Дональд Уэллс опустил глаза. Рука его, державшая стакан, заметно дрожала. Чтобы объяснить свое волнение, он заметил:

— Бедный Редлоу! Какая ужасная смерть!

— Где вы расстались с Питером? — спросил сыщик.

— В Лонгфорд-Маноре. Он сказал, что приедет позже и что у него назначено деловое свидание. Мне кажется, он должен был приехать к Редлоу.

Бурк поджал губы и некоторое время сидел молча.

— Да, кажется, он это имел в виду, — сказал, наконец, сыщик. — Я как раз был возле его дома без десяти десять и видел, как он вернулся домой. Он выглядел совершенно больным, но сказал мне, что намерен поехать к старику Редлоу. Я же убедил его лечь в кровать.

Дональд ничего не ответил. Казалось, он внимательно рассматривает ковер.

Вдруг он взглянул на сыщика и спросил:

— Как вы думаете, кто убил Редлоу?

— Это будет легко обнаружить, когда найдется револьвер, — спокойно ответил сыщик. — Завтра произведут осмотр всего сада. Не думаю, чтобы удалось что-нибудь найти. Ведь убийца, который заранее все обдумал, вряд ли оставил после себя оружие. Разве что он пожелает свалить вину на кого-нибудь другого. В моей практике мне приходилось раз или два иметь дело с такими случаями. Могут даже оставить портсигар, для того чтобы и такому тупоголовому полицейскому, как я, стало ясно, что убийство совершил Питер.

Бурк продолжал в упор смотреть на Уэллса. Однако, тот выдержал его взгляд.

— Все это похоже на занимательный детективный роман, — заметил он. — Быть может, теперь вы мне скажете, чем я обязан вашему посещению?

— Я пришел к вам как к врачу, — ответил Бурк. — Не можете ли вы дать мне средство, нейтрализующее действие белены и морфия?

Глава 21

Пристальный взгляд сыщика все еще был устремлен на Дональда. Однако, ни один мускул не дрогнул на его лице.

— Ведь я не разбираюсь в таких вопросах, — продолжал Бурк. — Поэтому и решил обратиться к вам как к врачу.

Дональд пожал плечами.

— Средства эти безвредны, если не злоупотреблять ими и давать их в определенном количестве, — заметил он.

— И если их дает знающий врач, — проворчал Бурк. — Дело в том, что я обнаружил белену — маленький белый шарик, но никак не мог найти морфия. Вероятно, он был в самой глубине автомобиля и исчез при чистке. Я велел сыщикам обыскать мусорный ящик в надежде, что они найдут, в конце концов, маленький коричневый шарик, приблизительно тех же размеров, что и белый. Однако, не думаю, чтобы поиски их увенчались успехом. Опытные врачи не настолько рассеяны, чтобы уронить два шарика.

Уэллс покачал головой.

— Я все еще не могу понять, о чем идет речь, — заметил он. — Что за автомобиль?

Сыщик не отвечал, и Дональд продолжал:

— Вот уже полчаса, как вы говорите какими-то загадками и мистифицируете меня. Кто тот опытный доктор, которого вы имеете в виду? Уж не я ли? — При этом он зло рассмеялся. — Уж не хотите ли вы обвинить меня в том, что я приучаю Питера к наркотическим средствам? И какое это имеет отношение к Редлоу?

Дональд говорил торопливо и взволнованно, от внимания опытного сыщика не ускользнуло, насколько напряжены его нервы.

— Хорошо, я скажу вам, что обо всем этом думаю, — спокойно произнес Бурк. — Меня удивляет, что вы так странно отнеслись к тому, что я вам сообщил. Ведь вы считаете себя другом Питера, не так ли? Я ожидал, что вы проявите хотя бы малейшую симпатию к Питеру! Вы же все время как бы защищаетесь. От чего? Чего вы опасаетесь? Ведь мы говорим с вами здесь без свидетелей.

Дональд Уэллс стоял спиной к камину в своей любимой позе, держа руки в карманах халата. Прежнее самообладание уже возвратилось к нему. Он подошел к сыщику и, с силой ударив кулаком по столу, воскликнул:

— Раз уж вы подчеркнули, что мы говорим с вами без свидетелей, скажу вам: предположим, инспектор Бурк, что я рассказал бы вам, что Питер сознался мне в убийстве Базиля Хеля, что бы вы в таком случае сделали? Вы очутились бы в весьма неловком положении, не так ли? Предположим, я написал бы следующее заявление: ‘Считаю своим долгом известить полицию о том, что Питер Клифтон, проживающий на Чарльтон-Хаус-Террас, признался мне, что в припадке безумия убил Базиля Хеля в Лонгфорд-Маноре’. Что сделали бы вы, если бы я отдал вам это заявление?

Бурк едва сдерживал гнев:

— Хорошо, я откровенно скажу вам, что сделал бы в таком случае, — ответил он. — Я тотчас же арестовал бы вас. У меня достаточно доказательств, чтобы предъявить вам обвинение.

Дональд сильно побледнел.

— Какое обвинение? — слегка дрогнувшим голосом спросил он.

— На скачках в Кэмптон-парке вы дали кассиру пятидесятифунтовую банкноту, заведомо зная, что она фальшивая. Вот вам первое обвинение. Я уверен, что завтра мне удастся предъявить вам еще два других обвинения.

Маски были сброшены.

— Мне кажется, что вы не вполне осознаете, что говорите, господин инспектор! — воскликнул Дональд. — Ведь вы имеете дело не с доктором Уэллсом из Нэнхеда…

— А мне кажется, что вы не вполне понимаете, — возразил сыщик, — что я хочу сказать. Я отлично знаю, что вы уже не доктор Уэллс из Нэнхеда. Однако, может быть, вы сможете объяснить мне, откуда у вас появились деньги после дела в Нэнхеде?

— Это вас абсолютно не касается! — закричал Дональд.

— Вы увидите, что это меня касается, — спокойно продолжал сыщик. — Представьте себе, что на суде вам пришлось бы объяснить происхождение денег, благодаря которым вы превратились из маленького доктора Уэллса в Нэнхеде в знаменитого специалиста по нервным болезням с Харлей-стрит… Есть ли свидетели, которые могли бы объяснить происхождение этого внезапно свалившегося на вас богатства?.. Помните, я предупредил вас: оставьте Питера Клифтона в покое и, если у вас был план захватить его миллионы, то забудьте об этом плане! Было совершено два убийства: вы были в Лонгфорд-Маноре в ночь, когда был убит Базиль Хель…

— Но сегодня ночью я не выходил из своего дома…

— Вы говорите неправду! — гневно воскликнул сыщик. — Я приставил к вам человека, который следил за вами весь день. Вы вышли из дому в восемь часов вечера и вернулись без четверти одиннадцать. Мой человек потерял вас из виду с четверти десятого до того момента, как вы вышли из такси перед дверью вашего дома…

Бурк направился к выходу и с такой силой распахнул дверь, что она едва не соскочила с петель.

— Кто-то будет арестован за эти убийства, Уэллс, — уже стоя в дверях, сказал сыщик. — Но не Питер Клифтон… Запомните это. Даже Рупер не поможет вам… Можете довести это до его сведения… Питера не погубит даже дневник, так умело подделанный вашим приятелем Ловкачом.

Он вышел и с грохотом захлопнул за собой дверь.

Дональд долго сидел неподвижно, а затем пошел в свою лабораторию. Там он приготовил себе питье, которое сразу вернуло ему бодрость. Затем он сел в кабинете за письменный стол и принялся писать длинное письмо. Окончив около шести часов утра, положил его в большой конверт и адресовал главному констеблю в Скотленд-Ярде.

Дональд собрался было выйти на улицу, чтобы бросить письмо в почтовый ящик, но вдруг раздумал и решил немного подождать.

Он не знал, конечно, что около его дома дежурил сотрудник из Скотленд-Ярда, снабженный инструкциями Бурка.

— Если вы увидите Уэллса, выходящего из дому, чтобы бросить в ящик письмо, адресованное в Скотленд-Ярд, то немедленно арестуйте его, — таковы были указания Бурка.

Глава 22

Питер проснулся утром свежий и бодрый: он хорошо, без всяких снов, проспал всю ночь. Еще не открыв глаза, он услышал, что возле кровати кто-то расставляет чайную посуду.

— Вы любите крепкий или слабый чай? — спросила Джейн. — Ведь я, несмотря на то, что мы так давно женаты, даже не знаю, пьете ли вы чай с сахаром или без?

Питер открыл глаза и увидел жену, стоящую в шелковом кимоно возле его кровати.

— Где я? — спросил он, оглядывая комнату еще сонными глазами.

— Великолепно! — сказала она. — Понимаете ли вы, как интересно иметь мужа, который, просыпаясь, не знает, где он находится?

Питер рассмеялся.

— Я знаю только, что вообще выйти замуж было самым ужасным испытанием, какое когда-либо выпадало на долю женщины… Который теперь час?

— Половина восьмого, — улыбаясь, ответила Джейн.

— Бурк здесь? — спросил Питер.

— Нет… Я предлагала ему остаться у нас на ночь, но он не согласился.

Питер с наслаждением пил чай. Память его стала медленно проясняться.

— Кажется, что-то произошло прошлой ночью? Бурк мне что-то рассказывал…

И он задумался…

— Редлоу убит! — наконец вспомнил Питер.

— Да, — тихим голосом ответила она. — Редлоу убит вчера вечером.

— Как ужасно… — пробормотал он, закрыв лицо руками. — Я думаю…

— Не думайте и не предполагайте ничего, пока вы не увидите Бурка, — прервала его Джейн. — В особенности же, если вы предполагаете, что это вы его убили.

Питер покачал головой.

— Как вы добры ко мне, Джейн, — сказал он. — Теперь, когда вы знаете об ужасной болезни моего отца, я могу говорить с вами совершенно откровенно: я думал, что окончательно поправился и что припадки уже никогда не повторятся. Иначе я, конечно, не решился бы жениться на вас. Хотя Дональд и предупреждай меня, что повторение припадков возможно… Но почему вы на меня так странно смотрите, Джейн?

Действительно, в ее больших серых глазах мелькнуло что-то странное.

— Питер, советую вам не горевать о том, что говорив Дональд, и не раздумывать над этим. Вы придаете его мнению слишком большое значение. Нужно делать вид, что наш брак оказался очень счастливым, — это лучше всего.

Питер тихо рассмеялся. Джейн рада была услышать этот веселый смех — первый после всех пережитых ужасов.

— Но почему вы так не любите Дональда? — уже серьезным тоном спросил он. — Ведь он был моим лучшим другом. Я даже не знаю, как бы я обошелся без его помощи.

Она бросила на него быстрый взгляд: лицо ее было абсолютно серьезно.

— Я очень прошу вас: расскажите мне, как вы познакомились с Дональдом. Оденьтесь поскорее и приходите в мою маленькую гостиную. Она мне очень понравилась, и я, пока вас не было, захватила ее… без вашего разрешения…

Питер улыбнулся в ответ.

Джейн направилась в гостиную и занялась чтением газет. Потом не спеша оделась и, когда вошла в свою маленькую гостиную, увидела там Питера. Он стоял возле открытого окна и смотрел на залитый солнцем парк.

Очевидно, Питер тоже прочел заметку в газете, потому что начал говорить о ночном преступлении.

— Бурк сказал мне вечером что-то весьма неприятное, — заметил он. — Но я никак не могу припомнить — что именно? Кажется, я был в Сейденхеме вчера вечером?

— Да, вы были вчера вечером в Сейденхеме, — не колеблясь, ответила Джейн.

— Не могу понять… — начал он и задумался.

— Не старайтесь сейчас ничего понять, — сказала Джейн с улыбкой.

Она уселась за письменный стол и продолжала деловым тоном:

— Теперь прошу, расскажите мне, как вы познакомились с Уэллсом и через кого?

Питер ходил вперед и назад по комнате, заложив руки за спину.

— Я познакомился с ним после своего возвращения из Африки. У меня сильно болел зуб, и я невероятно страдал во время путешествия на пароходе, Один из моих спутников посоветовал мне обратиться к зубному врачу на Харлей-стрит, номер 90. После того, как я сошел на берег, зубная боль прошла, и я, конечно, даже не думал обращаться к врачу. Когда зуб снова заболел, вспомнил тот адрес. Так я познакомился с Дональдом. Мы разговорились. Должен вам сознаться, что я никогда не забывал о своем основном недуге и особенно стал беспокоиться после того, как узнал, что мой отец скончался в Бродмуре…

— А когда именно вы узнали об этом? — поинтересовалась Джейн.

— Когда мне исполнился двадцать один год, — задумчиво сказал Питер. — Мне сообщил об этом поверенный. По достижении совершеннолетия я должен был подписать целый ряд бумаг и лишь тогда узнал, что моя фамилия Уэллерсон… Многое стало для меня ясным: например, забота старика Редлоу о том, чтобы я не жил в Англии и большую часть года проводил на свежем воздухе. Я уже начинал подозревать, что в моей семье не все благополучно. Но все же для меня было большим ударом узнать об отце…

Джейн глубоко вздохнула. Она взяла руку Питера и нежно погладила ее.

— Теперь расскажите мне подробно о вашем знакомстве с Дональдом, — прошептала она.

— Когда я пришел по указанному адресу на Харлей-стрит, то оказалось, что дантист скончался. Дом его был куплен Дональдом Уэллсом. Обо всем этом рассказал мне Дональд и порекомендовал мне зубного врача, который и вылечил мне зуб. Дональд был настолько любезен, что даже сам пошел со мной к врачу и затем несколько раз сопровождал меня туда. Он сразу показался мне очень симпатичным. Я знал, что он опытный врач по нервным болезням и потому после некоторого колебания рассказал ему о своих опасениях. До того времени я еще никогда не советовался с врачом по поводу болезни… Вы не можете себе представить, с каким вниманием этот человек отнесся ко мне! Я считаю, что обязан ему многим… Я пообещал, что буду еженедельно приходить к нему. Вскоре мы с ним очень подружились. Кроме того, я никогда, наверное, не смогу как следует отблагодарить его за то, что он познакомил меня с вами…

Джейн улыбнулась.

— Я припоминаю, что вы были у нас впервые в день моего рождения, не так ли?

И, прежде чем он мог ответить, она продолжила:

— Теперь я задам вам самый важный, с моей точки зрения, вопрос: почему Дональд привез вас в тот вечер в наш дом и представил вас отцу и мне?

— Ваш отец хотел познакомиться со мной, — тотчас же ответил Питер. — Он, оказывается, видел некоторые из моих гравюр.

Джейн отодвинула от себя лист бумаги, на которой все время делала заметки:

Питер вздохнул с облегчением, думая, что допрос его окончен.

— Питер, теперь скажите совершенно откровенно: часто с вами бывали припадки? Я имею в виду приладки, когда вы не осознавали того, что делаете.

— Они начались недавно, — неохотно ответил Питер. — Но Дональд предупредил меня, что мой возраст критический при подобного рода болезнях. И Клуэрс — знаменитый специалист — был совершенно с ним согласен.

— А ваши припадки повторялись после той ночи, когда был убит Базиль Хель?

— Нет, ни разу до этой последней ночи, — ответил Питер. — Тут я совершенно не понимаю, что именно произошло. Отчетливо помню, как выехал из Лонгфорд-Манора, но все, что произошло после этого, ускользает как-то из моей памяти. Я старался припомнить хотя бы что-нибудь из последующих событий, но безрезультатно: последнее, что у меня осталось в памяти, — это выезд из ворот парка.

— А вы не проезжали мимо автомобиля, стоявшего на краю дороги? — внезапно раздался знакомый голос.

Джейн привскочила на стуле от неожиданности и обернулась: в дверях стоял Бурк.

Вероятно, сыщик вошел в то время, когда они разговаривали, и так бесшумно, что ни Джейн, ни Питер не услышали этого.

Питер пошел ему навстречу.

— Откуда вы так внезапно появились?

— Из-под пола, — смеясь, ответил Бурк. — Доброе утро, миссис Клифтон! Простите, если я напугал вас.

— Вы нисколько не напугали меня, — ответила Джейн. — Но я страшно поражена тем…

Бурк рассмеялся.

— Что я прибегаю к театральным эффектам, не так ли? Да, сцена всегда была моей слабостью, в этом я должен сознаться. Однако, быть может, Питер все же ответит на мой вопрос?

Сыщик взял стул и уселся по другую сторону стола, напротив Питера, не спуская с него глаз.

— Автомобиль? — повторил Питер. — Да, я помню большую черную закрытую машину.

— Вы проехали мимо нее и затем снова видели ее. Автомобиль следовал за вами, не так ли? — заметил Бурк.

Питер задумался.

— Да, теперь я это ясно помню, — ответил он, наконец. — Я ехал тихо и удивлялся, что он не обгоняет меня, несмотря на то, что мощнее моей машины. Это все, что я могу припомнить.

— Этого уже достаточно, — ответил Бурк. — О чем вы еще спрашивали Питера, миссис Клифтон? — обратился он к молодой женщине.

Вместо ответа Джейн подала ему лист бумаги, на котором записывала ответы Питера.

Бурк надел очки на свой крупный нос и внимательно прочитал их.

— Отлично! — сказал он, снимая очки. — Мне было известно все, что здесь написано. Но я, однако, не знал кое-чего другого, — продолжал он, понизив голос. — Ведь вы хорошо знаете сад и парк Лонгфорд-Манора, не правда ли, Питер?

— Да, — ответил Питер.

Джейн заметила, что лицо его слегка передернулось.

— Вероятно, вам было известно, что непосредственно за домом находится колодец, которым никто не пользовался уже в течение многих лет?

Питер кивнул.

Джейн заметила, что он страшно побледнел.

— Я не знал, подозреваете ли вы о существовании этого колодца или нет, — как-то мечтательно, глядя в пространство, промолвил Бурк. — Старый колодец, которым уже давно не пользовались, — добавил он.

— Почему вы меня об этом спрашиваете? — несколько вызывающим тоном спросил Питер. — Я отлично помню этот колодец. Садовник сказал мне, что его собираются наполнить водой.

Бурк не сразу ответил. Глаза его снова были устремлены на Питера.

— Вы для меня загадка, — промолвил сыщик. — Мне казалось, что я все уже понял, и вдруг это…

— Что же именно? — спросила Джейн.

Джейн ожидала, что Бурк расскажет им о новой ужасной тайне, связанной с колодцем.

— Мне кажется, — опять задумчиво произнес Бурк, — что через двадцать четыре часа весь туман, обволакивающий это дело, рассеется. Это против моих правил — рассказать вам уже сейчас о результатах моих расследований. Одно могу сказать, что, по-моему, ключ от всех этих убийств — у Ловкача. Сегодня ночью будет новое и, надеюсь, последнее распределение фальшивых банкнот по всему Лондону. Думаю, мы поймаем человека, который даст нам все необходимые сведения об этом человеке.

Бурк остановился, как бы ожидая расспросов или возражений. Однако Питер молчал, и сыщик продолжил:

— Я вам скажу еще больше, Питер. Мы вскоре поймаем и самого Ловкача, потому что он сделал крупную и непростительную оплошность. Сам он об этом еще не подозревает, иначе сегодня же ночью покинул бы эту, страну.

— Вы знаете, кто он? — спросил Питер, не решаясь взглянуть на Бурка.

— Отлично знаю, Питер, — тихо ответил сыщик, — Отлично знаю.

После ухода Бурка, Питер, словно опасаясь дальнейших расспросов, сразу же пошел в свой кабинет. Однако к завтраку он появился.

Заметив, что Джейн его не расспрашивает, Питер стал более разговорчив и даже улыбнулся, когда она назвала его ‘дорогой Питер’.

— Не знаю, как вы поступите со мной, Джейн, — заметил Питер. — Ведь вы не можете потребовать развода, если я не совершу чего-нибудь ужасного по отношению к вам, Я же не намерен этого делать.

— Вы забываете, что я могу влюбиться в кого-нибудь другого, — с улыбкой сказала она.

Питер так искренне был удивлен этим предположением, что Джейн весело рассмеялась. Ей показалось странным, что она еще может смеяться.

Она вспомнила, что где-то прочитала выражение: ‘жить, как на вулкане’, и подумала, что никогда еще ни одна женщина не жила под такой угрозой потери счастья и покоя, как она.

Каждую минуту в дверях мог появиться человек с приказом об аресте Питера… Убийца?.. Фальшивомонетчик?..

Джейн покачала головой.

‘Нет, ни в коем случае не убийца’, — подумала она.

— Почему вы покачали головой? — спросил Питер.

— Я размышляла.

— По поводу развода? — прервал ее Питер.

Вдруг голос его сделался серьезным, и он добавил:

— Джейн, если что-нибудь случится и меня арестуют, суд, вероятно, назначит вас попечительницей моего имущества.

Тут он посмотрел на жену и воскликнул:

— Боже мой, что с вами?

Джейн, бледная, как полотно, стояла, опираясь на стол.

Глава 23

Когда Дональд Уэллс переехал в свой роскошный особняк на Харлей-стрит, он еще не до конца решил: будет ли заниматься практикой по нервным болезням или же превратит свой огромный дом в санаторий для душевнобольных.

Неожиданное появление богатого пациента — Питера Клифтона и его странный рассказ о наследственном недуге, заставили Дональда решиться. Он решил устроить в своем доме нечто вроде санатория для богатых пациентов и принялся за работу по обустройству помещений для больных. Два таких помещения были уже совершенно готовы: стены их были обиты стеганой тканью и стали звуконепроницаемы.

Лишь тогда Дональд решил рассказать о своих планах более сведущему коллеге. Тот с ужасом воскликнул:

— Но вы ведь не получите разрешения на устройство подобного санатория. Первое условие, которое будет вам при этом поставлено, — есть ли большой сад или двор, где пациенты могли бы гулять и дышать свежим воздухом. Я знаю, что вообще такие разрешения даются с большим трудом.

Уэллс впервые услышал об этих требованиях. Он понял, что крошечный дворик, помещавшийся позади дома, конечно, будет признан недостаточным для прогулок больных.

Таким образом, план этот рухнул, а в доме Уэллса осталось два прекрасно обставленных и совершенно изолированных помещения, которым он никак не мог найти применения…

После того, как Уэллс написал письмо в полицию и принял решение не отправлять его, он положил его в карман и поднялся на второй этаж. Отсюда другая лестница вела на третий этаж, но она была отделена от жилых комнат дверью, закрытой на ключ.

Дональд открыл эту дверь, затем снова запер ее за собой.

Он очутился перед второй дверью, которая тоже была закрыта. И лишь открыв эту дверь, доктор вошел в хорошо обставленную маленькую комнату.

Женщина, лежавшая на кровати, при его появлении вскочила на ноги.

— В чем дело, Дональд? — дрожащим голосом спросила она.

— Не пугайтесь, — сказал он. — Ведь я не намерен зарезать вас или убить.

Он зажег свет, потому что в комнате было темно даже днем.

— Дональд, сжальтесь надо мной, — умоляла женщина. — Клянусь, что я не причиню вам больше никаких неприятностей. Я наболтала много лишнего, но теперь буду следить за каждым своим словом. Позвольте мне выйти сегодня из дому.

— Вы уехали в Германию, — спокойно ответил Дональд. — И пробудете там три или четыре месяца. Я даже поместил извещение об этом в ‘Таймсе’.

— Но в чем же я провинилась, что вы так жестоко меня наказываете? — взмолилась она.

— Вы — слишком любопытная и, я скажу, — даже слишком умная женщина, — после некоторого размышления ответил Дональд. — Вы догадались, что я пускаю в обращение фальшивые деньги, и, из баловства, поставили штемпель с моим именем и адресом на одной из таких бумажек. Я приложил много усилий и стараний, прежде чем обнаружил, что это сделали именно вы, и решил после этого, что могу поступить двояко: или же оплакивать вас, как неутешный и любящий вдовец, или же поставить вас в условия, при которых вы не могли бы причинять мне никакого вреда. Действительно, Марджори, вы стали для меня очень опасным человеком, более опасным даже, чем мой добрый друг Бурк, который только что был у меня и грозил мне всеми возможными карами… Не тревожьтесь: все ваши знакомые убеждены, что вы уехали за границу. Я был настолько предусмотрителен, что нарочно послал в Голландию человека, который оттуда пошлет телеграмму вашей приятельнице — миссис Клифтон.

— Однако не можете же вы продержать меня здесь взаперти всю жизнь? — сказала она уже несколько вызывающим тоном.

Прежняя самоуверенность возвращалась к ней.

— Я продержу вас здесь до тех пор, — твердым голосом и с расстановкой произнес он, — пока не в состоянии буду назвать вас своей сообщницей.

Он улыбнулся, увидев ее растерянность.

— Вы оказались гораздо умнее, чем я думал, Марджори, — продолжал Дональд. — Ведь я никогда не был особенно высокого мнения о ваших умственных способностях… Итак, вы останетесь здесь, Марджори, пока не будете причастны к этому делу в такой же степени, как и я: тогда я буду совершенно уверен, что вы не будете болтать лишнего, опасаясь за свою собственную шкуру.

Марджори снова беспомощно опустилась на кровать.

— О Боже, — простонала она. — Ведь не хотите же вы, чтобы я совершила убийство?

Он рассмеялся.

— Успокойтесь! Я не собираюсь пачкать в крови ваши холеные ручки. Я лишь хочу, чтобы вы до такой степени дрожали за свою жизнь, что никогда больше не станете говорить лишнего. А для этого вы должны быть посвящены в мой тайный план.

— Дональд, я сделаю все, что вы пожелаете, — поспешно ответила Марджори, слишком даже поспешно, по мнению Дональда. — Но только не держите меня здесь, в этой комнате… Я здесь сойду с ума… Мне даже нечего читать…

— Я принесу вам все книги, какие вы пожелаете, — заметил он.

— Но мне не с кем даже поболтать…

— Вы можете болтать со мной, — саркастическим тоном ответил Дональд.

Затем он подошел ближе к кровати и заговорил шепотом:

— Марджори, если вы будете во всем меня слушаться, то через месяц вы можете покинуть эту страну и, живя в Париже, о котором вы всегда мечтали, тратить на наряды и на удовольствия сколько вам угодно.

— Через месяц!.. — со вздохом сказала она.

— Это не такой большой срок, — Дональд попытался утешить ее. — В особенности, если у вас впереди такая приятная перспектива.

Марджори погрузилась в раздумье и через некоторое время спросила:

— Дональд, ответьте мне совершенно искренне, вы — Ловкач?

— Что за вопрос! — рассмеялся он. — Должен сознаться, что у меня много познаний в самых различных областях, но печатанием фальшивых денег я никогда не занимался. Это дело, которое требует большого искусства и долголетней практики, я же, к сожалению, посвятил свои слабые силы медицине.

— Однако у вас же были фальшивые банкноты? — настаивала молодая женщина. — Я даже видела однажды в вашей комнате два объемистых пакета таких денег.

Дональд сел на кровать и рассмеялся. Жена редко видела его таким веселым.

— Дорогая Марджори, — сказал он, наконец, — вы только что указали мне еще на одну причину, по которой мне следует продолжать держать вас здесь.

Он закусил губы и испытующе уставился на нее.

— Я никогда не думал, что принадлежу к числу сентиментальных людей, — продолжал он после некоторого размышления. — Но теперь я вижу, что ошибся: я обладаю повышенной чувствительностью… Иначе, чем же объяснить, что вы еще живы?

Молодая женщина смотрела на мужа широко раскрытыми от ужаса глазами.

— Я не понимаю, о чем вы говорите? — дрожащим голосом прошептала она.

— Хорошо, я постараюсь объяснить вам, как умею, — несколько смягчившись, сказал он. — Я — не фальшивомонетчик!.. Я — лишь маленький винтик в весьма сложной машине… Во всяком случае, я раньше был лишь маленьким винтиком, — поправил он себя. — Теперь же я играю более значительную роль — благодаря своей проницательности. Хозяин мой очень крутой человек, и с ним трудно ладить. Когда я разговаривал с ним прошлой ночью о делах, то каждую минуту боялся за вас: ведь он мог постановить, чтобы вы… окончательно были удалены и не могли бы больше мешать нам. К счастью, он ничего такого не сказал…

Марджори едва не лишилась чувств.

— Скажите же мне, что вы хотите, чтобы я сделала? — чуть слышно прошептала она.

Дональд знал свою жену и понимал, что теперь она панически его боится и готова пойти на все уступки.

— Первое, что вы должны будете сделать, — сказал Дональд, обращаясь к жене, — это написать Питеру. Вы часто давали мне понять, что обожаете его, поэтому, вероятно, вам будет легко это сделать. Тем более, я обещаю вам, что не рассержусь, если оно будет очень нежным. Письмо должно быть написано на бумаге отеля ‘Континенталь’ в Берлине, но не нужно отправлять его по почте. Вы просто напишите, что вкладываете письмо в другой конверт, адресованный, скажем, кому-нибудь из ваших общих друзей. В этом письме вы можете написать все что угодно, но на некоторых пунктах я буду настаивать. Так, например, вы напомните Питеру о счастливом прошлом и намекнете, что ваши отношения не всегда были совершенно невинными. Затем вы должны будете предупредить его о грозящей ему опасности и попросить приехать тотчас же к вам.

— Значит, вы хотите заставить Джейн ревновать? — удивленно спросила Марджори.

Дональд с усталым видом закрыл глаза и заметил:

— Не старайтесь быть слишком умной, дорогая Марджори. Ведь Джейн не влюблена в своего мужа, и потому не думаю, чтобы она стала рвать и метать, прочтя это письмо.

Глава 24

Утром пришел Рупер, озабоченный и взволнованный. В его ничем не примечательной карьере в Скотленд-Ярде было несколько неприятных инцидентов, и он опасался, что к нему могут придраться по всякому удобному случаю и провести расследование его не слишком честной деятельности.

— Не думаю, что могу быть вам еще чем-нибудь полезен, доктор, — сказал он усталым голосом. — Ведь я уже и так сделал слишком много, а иногда даже жалею, что вмешался в это дело. Инспектор Бурк подозревает меня во всяких неблаговидных поступках, а ведь с ним считаются в Скотленд-Ярде. Я знаю его уже двадцать лет и все еще не могу понять до конца. Ведь он не такой человек, который стал бы защищать Питера Клифтона, если бы не был абсолютно уверен в его невиновности или если бы, — тут он в упор посмотрел на Уэллса, — если бы он не знал настоящего убийцу.

— Вот чепуха! — воскликнул Уэллс. — Кто же это мог быть, кроме Питера?

Любезным жестом хозяина он придвинул сыщику коробку с сигарами, но Рупер сделал вид, что не заметил этого.

— Вот это-то и ставит меня в тупик, — продолжал Рупер. — Я ведь хорошо знаком с методом Бурка. У нас в Скотленд-Ярде его даже называют ‘бомба’. Он не сообщает ничего до той минуты, пока не соберет всех нужных ему фактов — до последнего незначительного свидетельского показания. И только тогда вдруг ошеломляет всех своими разоблачениями. Если бы он действительно считал Питера Клифтона виновным, тот уже давно был бы арестован. И я страшно напутан.

— Вы? Напуганы?

— Вероятно, вы не знаете, скольких служащих Скотленд-Ярда Бурк сменил и лишил должностей, тем самым погубив их карьеру… и пустив по миру. Все начальство слепо доверяет Бурку, и…

Дональд рассмеялся.

— И вы боитесь, что на этот раз гнев этого великого сыщика обрушится на вас, не так ли? — саркастически заметил он. — Однако, мне кажется, что вам нечего опасаться: ведь вы исполнили ваш долг до конца. Вы никого не скрываете от правосудия и всеми силами стараетесь привлечь к суду убийцу. Не могут же за это прогнать вас со службы?

— Но если Питер Клифтон не настоящий убийца? — прошептал сыщик. — Я должен сказать, что многое в этом деле мне до сих пор не ясно: вы сказали мне, что Клифтон убил Хеля и что вы видели его, когда он лежал на кровати весь в крови. Вы сообщили мне, что жена Клифтона увезла его окровавленное белье в Лондон и что я найду эти следы преступления у него на квартире. Далее, вы сказали мне, что Клифтон вел дневник, в который записывал все выпуски сделанных им фальшивых денежных знаков. Ни один из этих фактов не подтвердился. Что же касается дела об убийстве старика Редлоу, то я передал сообщенные вами сведения моему коллеге, занимающемуся этим делом. Однако он говорит, что нет никаких доказательств о том, что Питер был в ту ночь в Сейденхеме. Почему вы думаете, что Клифтон находился в Сейденхеме в ту ночь?

Дональд почувствовал, что Рупер настроен враждебно, и в первый раз сомнение закралось в его душу. До сих пор он думал, что довольно крупная сумма денег, переданная им сыщику, служила достаточным залогом его преданности.

— Есть какие-нибудь новости относительно Ловкача? — спросил Дональд.

Рупер колебался, что было весьма многозначительно: до сих пор он откровенно посвящал своего друга во все, даже самые сокровенные, тайны Скотленд-Ярда.

— Да, — наконец, ответил он. — Французская полиция предупредила нас, что на этой неделе ожидается крупный выпуск голландских денежных знаков — в Лондоне или в Париже… Кстати, старуха Энтерсон выздоровела. Я думал, что она окончательно сошла с ума после убийства сына… Между прочим, знаете ли вы, что Базиль Хель — ее сын?

Дональд покачал головой.

— Я был страшно поражен этим открытием, — заметил он, но ответ его звучал не очень убедительно.

Глава 25

Проводив Рупера, Дональд поехал на Оксфорд-стрит к своему банкиру. Дональд обладал каким-то замечательным чутьем в финансовых операциях и очень удачно помещал деньги в различные ценности, в зависимости от состояния рынка.

В то время события на Дальнем Востоке оказали сильное влияние на состояние биржи: упали в цене многие ценные бумаги. И банкир совершенно справедливо указал своему клиенту, что момент для реализации этих ценностей был самый неблагоприятный.

— Подождите, недели через две рынок, быть может, снова оправится, — сказал он. — У нас есть сведения из Шанхая…

Дональд прервал его.

— Я вполне понимаю это, — сказал он, — но на будущей неделе мне нужно будет много наличных денег, и я не остановлюсь на этот раз даже перед продажей с некоторым убытком.

Банкир был очень изумлен таким ходом мыслей своего скупого клиента.

Дональд готовился к катастрофе: если бы план его не удался, то ему спешно понадобилась бы вся имевшаяся на его счету денежная наличность. Он понял, что план его относительно жены и предполагаемое затворничество ее в течение трех месяцев не так легко осуществить Марджори была для него загадкой. Изолируя ее от внешнего мира, он действовал лишь под влиянием настроения. Он был вне себя от ярости, когда молодая женщина рассказала ему, что была в комнате Джейн в ночь убийства Хеля. Когда же она, испугавшись, созналась ему в том, что разболтала многие его тайны, он готов был в припадке гнева убить ее. Именно тогда-то он и запер ее к изолированной комнате.

Поразмыслив, он решил, что первым разумным шагом с его стороны должно быть освобождение молодой женщины и привлечение ее на свою сторону.

Когда Дональд вернулся домой, лакей, уже готовый к отъезду, доложил ему, что дважды звонил Рупер.

— Мне показалось, что он сильно нервничает, сэр, — прибавил он.

Дональд, слегка растерявшись, посмотрел на него.

— Он был взволнован? Ладно… — промолвил он — Когда вы уезжаете?

— Я хотел уехать сейчас, сэр.

— Хорошо… Я ведь дал вам двухнедельный отпуск, не так ли? Вы можете вместо этого пробыть в деревне три недели — я телеграфирую вам, если вы мне понадобитесь.

Дональд подождал, пока лакей ушел со своим багажом, и направился в комнату, где томилась несчастная Марджори.

— Вы свободны! — сказал он, войдя в комнату и широко распахнув дверь.

Марджори не сразу поверила своему счастью, а затем стала горячо благодарить мужа.

— Дональд, какой вы милый! — воскликнула она. — Эта комната положительно начинала сводить меня с ума…

Марджори болтала без умолку, пока они опускались по лестнице В столовой была приготовлена холодная закуска. Дональд откупорил бутылку шампанского и наполнил бокалы.

Молодая женщина была в восторге.

— Теперь вы сами поняли, Дональд, насколько бессмысленно было держать меня взаперти, — заметила она — Ведь вы можете всецело доверять мне…

— Вы написали письмо Питеру? — прервал Дональд ее болтовню.

Она вынула из сумочки лист бумаги, исписанный уверенным крупным почерком.

Он внимательно прочел письмо, вычеркнул некоторые фразы, добавил несколько слов.

— Теперь отлично, — заметил Дональд. — Однако не нужно было уж так хулить меня!

— Я думала, что так будет лучше, — сказала она, и Дональд улыбнулся.

— Я вижу, у вас большие способности к такого рода делам, — заметил он. — Однако вы ничего не едите, и я боюсь, что вы останетесь голодной…

Сам он ел очень мало, но зато выпил почти всю бутылку шампанского.

В углу столовой стоял маленький письменный стол. Дональд принес из своего кабинета несколько чистых листов бумаги, конверты.

— Перепишите начисто письмо с моими поправками, а после этого мы еще побеседуем.

Он уселся рядом, закурив папиросу. Когда Марджори закончила писать, Дональд внимательно перечитал письмо и положил в конверт, на котором уже был написан адрес.

— Отлично, — сказал он. — Допивайте ваше вино…

— Вероятно, вы напишите в газету, что произошло недоразумение и я не уезжала за границу? — робко заметила Марджори. — Ведь не могу же я не выходить из дому?

— Вы не выйдете из дому, по крайней мере, пять дней, — резко проговорил он. — Во всяком случае, до полной ясности дела Питера. Сегодня я его увижу. Я, конечно, должен доверять вам, но все же буду более уверен, зная, что вы не имеете возможности болтать всякий вздор.

— Разве я обманула ваше доверие? — продолжала молодая женщина. — Разве я рассказала нэнхедской полиции, что видела, как вы готовили лекарство для старухи? Разве я рассказала о бутылках с какой-то жидкостью, которые вы получили из Индии?

— Да, вы правы, — ответил Дональд совершенно спокойно. — Но ведь если бы вы даже донесли об этом в полицию, то дело нисколько бы не изменилось: жена ведь не может свидетельствовать против мужа.

— Скажите мне, что вы намерены сделать с Питером? — спросила Марджори.

Саркастическая улыбка, которая не сходила с его лица, вывела ее, наконец, из себя.

— Если бы вы знали, как мне надоели все ваши тайны и заговоры! — гневно воскликнула она. — Видит Бог, я жалею, что мы уехали из Нэнхеда! Там я была действительно счастлива, пока не началось это ужаснее дело…

— Это ужасное дело, как вы его называете, почти погубило меня, — так же спокойно ответил Дональд. — И я что-то не припоминаю, что вы были счастливы в грошовой квартире без дорогих нарядов и развлечений. Наоборот, я помню ваши ежедневные сетования на бедность. Но вы — женщина, и я не виню вас, все вы падки на роскошь и дорогие вещи…

Он остановился и некоторое время курил молча, как бы о чем-то размышляя.

— Зная ваши вкусы и вашу любовь к деньгам, я скажу вам теперь нечто такое, что заставит вас, я уверен, поступать разумно: если вы не поможете мне, то я могу оказаться в очень тяжелом материальном положении… Да… Быть может, мне придется даже покинуть Англию и взять с собой те жалкие гроши, которые есть у меня в банке… Что тогда случится с вами?.. Вы будете предоставлены самой себе, и вам придется серьезно подумать над тем, как добывать деньги на жизнь.

Невольная дрожь пробежала по телу молодой женщины. Дональд хорошо знал свою жену.

— Заметьте, что я не прибегаю ни к каким угрозам, — спокойно продолжал он. — Я не говорю, что намерен отравить вас, если вы откажете мне в своей помощи, или что из мести я перережу вам горло… Я просто описываю будущую вашу жизнь — в одиночестве и без всяких средств…

На глазах молодой женщины показались слезы.

— Не мучьте же меня, Дональд! — воскликнула она. — Вы знаете, что я сделаю все, что вы пожелаете… Но я боюсь ответственности, если вы принудите меня сделать что-нибудь противозаконное.

Дональд покачал головой.

— Жена не может отвечать за то, что сделает по настоянию своего мужа, — сказал он. — Вы видите, Марджори, что я вам раскрываю свои карты… Через некоторое время мое положение или укрепится окончательно, или же я должен буду бежать на континент… Мне нужна ваша помощь, за которую я согласен щедро заплатить…

Дональд вынул из кармана лист бумаги и показал жене.

— Сегодня утром я положил на ваш счет десять тысяч фунтов, чтобы обеспечить вас.

Он увидел, как заблестели ее глаза: Марджори любила деньги.

— С Питером я мог бы поступить трояко, — задумчиво продолжал Дональд. — Сегодня я попробую первый способ… Второй — слишком опасен… Третий же, хотя и труден, но возможен. Надеюсь, что я добьюсь успеха с первого же раза… Если же нет, то знайте, я рассчитываю на вас!

— Будьте уверены, я сделаю все, что в моих силах, Дональд! — воскликнула молодая женщина. — Я так благодарна вам за эти деньги… Что же вы хотите, что бы я сделала?

— Прежде всего — и это очень важно — вы должны оставаться дома и никуда не показываться… — заметил Дональд. — Это означает, что вы в течение нескольких дней будете работать и за кухарку, и за горничную… Во-вторых, вы должны быть готовы к путешествию в Соединенные Штаты — я позабочусь о визе для вашего паспорта…

— Конечно, я сделаю все… — начала она.

Дональд прервал ее:

— Я превращу десять тысяч фунтов в пятьдесят тысяч фунтов, если только вы будете во всем слушаться меня.

Последняя фраза была сказана совершенно добродушным тоном. Он подошел к столу и открыл вторую бутылку шампанского.

Они просидели еще около часа, обсуждая планы будущей деятельности.

Дональд был весьма доволен женой: он понял, что приобрел в ее лице деятельную и преданную помощницу.

Глава 26

Только Дональд приготовился выйти из дому, как вдруг зазвонил телефон. Это был Рупер.

— Я все утро звонил к вам, — сказал он взволнованным голосом.

— Что произошло? — встревожился Дональд.

— Мы сделали важное открытие… Оказывается, в Лонгфорд-Маноре, позади дома, находится старый колодец. Один из полицейских, что дежурит в Лонгфорд-Маноре, гуляя сегодня утром по саду, приподнял крышку и посветил внутри колодца фонариком… Как вы думаете: что мы там обнаружили?

Быть может, Дональд и догадывался, но ничего не ответил.

— Печатный станок и все принадлежности для изготовления фальшивых денежных знаков… Кроме того, у нас есть важное свидетельское показание сына садовника: он был возле дома вечером накануне убийства и видел, как Клифтон нес что-то по направлению к колодцу…

— А Бурк знает об этом? — торопливо спросил Дональд.

В трубке послышался смех.

— Нет!.. Оба служащих, которых он здесь оставил, были в это время в деревне… Но, конечно, он узнает об этом в течение дня… Я уже заставил рабочих поднять весь материал наверх…

Дональд повесил трубку. На его тонких губах блуждала усмешка.

Однако, он еще не вполне был уверен, что эта находка действительно поможет им, а не станет помехой.

Пройдя в свою лабораторию, доктор открыл маленький сейф, стоявший в углу, и вынул из него сложенную страницу старой газеты. Он принес ее в свой рабочий кабинет и вложил в конверт.

Дональд решил, что нужно принять все меры предосторожности, если появится Бурк с ордером на обыск. Он понимал, что этот лист газеты, вышедший двадцать пять лет назад, будет в сохранности лишь в руках его поверенного. Написав на конверте: ‘Частные бумаги. Послать вместе с моими документами и не вскрывать’, вложил этот конверт в другой, большого размера, и запечатал его.

В это время вошла Марджори.

— Вы заняты? — спросила она, увидев его сосредоточенное выражение лица. — Я думала обо всем, что говорила мне Джейн Клифтон. Мне кажется, ей небезразлична судьба Питера… По-моему, Джейн любит его.

— Глупости! — гневно бросил он. — Она предана своему отцу… И когда ей придется принять важное решение, то, поверьте, она последует совету отца…

Марджори покачала головой.

— Странно… — ответила она, — Я не совсем в этом уверена.

— Мне кажется, вы ошибаетесь, — уже более мягким тоном произнес он. — Но, во всяком случае, я буду еще осторожнее.

Он кивнул на дверь, и Марджори поняла, что муж желает остаться один. Какое-то время Дональд сидел в раздумье: он никогда не принимал во внимание характер Джейн и всегда считал ее простой пешкой в их большой игре. Неужели она может быть опасна? Он отогнал от себя эту назойливую мысль, написал адрес на конверте и положил его в карман.

Дональд должен был увидеть Джейн в течение дня и надеялся тогда узнать, насколько справедливы опасения его жены.

Он отправился на почту и послал письмо заказным. Все время его преследовала мысль, что он сделал какую-то непоправимую ошибку… Но какую? Ведь не Джейн же внушала ему эту смутную тревогу? Все еще продолжая думать об этом, вышел из такси перед домом Джона Лейта и велел водителю подождать.

Горничная, открывшая ему дверь, сказала, что господин Лейт находится в саду. Дональд ожидал увидеть его именно там.

Сад был довольно большой и простирался позади дома. В конце стоял небольшой павильон очень изящной архитектуры и прекрасно обставленный.

— Что скажете? — спросил Джон Лейт голосом, в котором опытное ухо Дональда уловило скрытую тревогу.

Дональд удобно расположился в плетеном кресле.

— Сегодня вечером я собираюсь вопрошать оракула, — ответил он небрежным тоном.

— Желаю вам счастья! — проворчал Джон Лейт.

Он сидел на краю стула, положив локти на колени, и привычным жестом поглаживал седую бороду.

Дональд с любопытством разглядывал его.

— Я давно пытался понять вашу роль в этом деле, Джон, — сказал он.

Джон Лейт пожал плечами.

— Быть может, вы пытались догадаться и на какие средства я живу, — ответил он, саркастически улыбаясь. — Думаю, что я принял участие в этом деле потому же, что и вы… Конечно, я только догадываюсь, потому что ничего не знаю точно… Я люблю путешествовать, свободно владею несколькими иностранными языками, принят в приличном обществе…

Дональд слегка наклонился вперед, придвинув кресло и, понизив голос, спросил почти шепотом:

— А вы видели когда-нибудь самого Ловкача?

— Как это ни странно — нет, — ответил Джон Лейт. — Я думаю, что мы с вами проделывали одно и то же, я говорил с ним в его маленькой комнате, которую вы хорошо знаете, получал от него деньги и развозил их по разным странам, но никогда его не видел…

Дональд закурил папиросу и некоторое время сидел молча.

— Я все же немного опасаюсь, — сказал он, наконец, — за вас, за Джейн, за себя…

— Почему же за Джейн? — спросил Джон Лейт. Затем добавил, видя, что его гость беспокойно оглядывается по сторонам: — Не бойтесь! У этого павильона стены непроницаемы… Можете закрыть дверь, если хотите, но, боюсь, что тогда будет слишком жарко…

— Я скажу вам, почему я боюсь и за Джейн, — сказал Дональд. — Предположим, что она действительно будет назначена попечительницей над имуществом Питера… Ведь таков был план с самого начала, не так ли? Не захочет ли Ловкач воспользоваться всеми плодами наших трудов?

Джон Лейт покачал головой.

— Не знаю! Я тоже много об этом думал… — сказал он. — Однако он ведь всегда поступал благородно. И было оговорено, что каждому назначена определенная доля.

Вдруг он закрыл лицо руками и простонал:

— О Боже, как жестоко я поступил!.. Ведь я думал, что все устроится гораздо скорее и проще… Я не предполагал, что Базиль будет убит — это действительно было поистине ужасно… Ведь, согласно первоначальному плану, он должен был просто исчезнуть. Это убийство преследует меня днем и ночью, Дональд…

— Ведь я говорил вам, что его случайно убили браконьеры, — спокойно возразил Дональд. — И Рупер совершенно согласен с этим. Базиль бродил по саду и был убит случайным выстрелом… Как раз несколько браконьеров охотились в ту ночь за зайцами…

Джон Лейт пристально посмотрел на своего собеседника.

— А Редлоу тоже, по-вашему, был убит браконьерами? — спросил он. — Видите ли, Дональд, это дело зашло слишком далеко в нежелательном для нас направлении… Смерть Редлоу окончательно повергла меня в недоумение…

Джон Лейт встал и направился к двери, намереваясь выйти из павильона. И, уже стоя в дверях, он неожиданно обернулся.

— Я никогда не спрашивал вас, почему вы решили принять участие в этом деле, — сказал он. — Но раз мы сегодня говорим с вами так откровенно, быть может, вы изложите мне условия, на которых вы работаете? Расскажите мне также, какую вы надеетесь извлечь из этого пользу и каким вы себе представляете окончание дела?

Дональд удивленно посмотрел на своего собеседника.

Эти два человека работали вместе уже в течение многих лет и виделись почти ежедневно. Они говорили о своих делах, но никогда не называли вещи своими именами: многое между ними лишь подразумевалось. Поэтому-то вопрос Джона Лейта так удивил доктора.

Дональд привык считать этого податливого и слабохарактерного человека лишь незначительным винтиком в той гигантской машине, которая в продолжении двадцати лет терроризировала Европу и Америку. Он имел привычку разделять всех людей на категории и тотчас же после первого знакомства причислил Джона Лейта к людям, избравшим в жизни линию наименьшего сопротивления. Дональд был убежден, что Лейт не столько по личному побуждению встал на путь преступлений, сколько на это его толкнули обстоятельства.

По мере того, как он ближе узнавал Лейта, все меньше и меньше уважал его: он убедился, что человек этот крайне легко подпадает под чужое влияние. Дональд знал, что услуги Лейта хорошо оплачиваются, и подозревал вначале, что Лейт стоит во главе разведывательного отдела Ловкача, Однако вскоре убедился, насколько мало Ловкач ценил своего служащего, иначе как объяснить тот факт, что его выбор пал на Джейн, которая должна была стать жертвой, хитро задуманного плана?

Окончательно же Лейт пал в глазах Дональда после того, как тот согласился на такой план относительно своей дочери.

Дональд довольно долго молчал, как бы тщательно обдумывая ответ, и затем объяснил Лейту:

— Я попал к этому великому человеку, по всей вероятности, тем же путем, что и вы… Я был разорен и думал только о том, как бы поправить денежные дела. В это время я получил записку от Блонберга: он предлагал открыть мне кредит на чрезвычайно льготных условиях.

После некоторого молчания Дональд продолжал, не спуская глаз с собеседника:

— Я ухватился за это предложение, как утопающий за соломинку… Отправившись на Нольби-стрит, я побеседовал с Блонбергом в таинственной темной комнате… Он был цинично откровенен со мной и прямо сказал мне, что ему нужен агент для распространения фальшивых денег. И тотчас же дал мне аванс в тысячу фунтов (на этот раз настоящих денег), чтобы расплатиться с неотложными долгами. Когда же я пришел к нему в следующий раз, он изложил передо мной план моего переселения на Харлей-стрит… Ведь никто лучше его не знал, что у меня нет необходимых знаний для доктора по нервным болезням. Я нисколько не сомневался в том, что ни одному уважающему себя специалисту не придет в голову пригласить меня на консилиум… Однако он настаивал на этом плане. И, надо сказать правду, план его до некоторой степени удался…

— Вы первый заговорили с ним о Питере? — спросил Лейт.

— Да… В этом смысле мне необычайно повезло… Ведь Питер попал ко мне совершенно случайно, думая, что в моем доме живет зубной врач… Мы сразу разговорились. Почувствовав ко мне доверие, он вскоре рассказал о своих опасениях… Я, конечно, припомнил дело Уэллерсона, и мне все стало ясно…

— И когда у вас возник этот план, то вы решили, что Джейн должна быть жертвой? — продолжал свои расспросы старик.

— А вы не протестовали против этого, — спокойно возразил Дональд. — Мой друг, теперь не время для взаимных обвинений… Я совершенно уверен, что наш маленький план блестяще удастся. Конечно, очень жаль, что имя Джейн попадет в газеты…

— Она любит Питера, — прервал его Джон Лейт.

Дональд удивленно уставился на своего собеседника.

— Она любит его, — повторил Джон Лейт и сокрушенно покачал головой. — Все это очень странно. Я никогда не предполагал, что Джейн способна влюбиться в кого бы то ни было… С моей стороны было безумием согласиться на ваш план, но перспектива двух миллионов ослепила меня… Кроме того, осуществление плана казалось мне гораздо более простым…

Он пристально посмотрел на своего собеседника и затем продолжил:

— Мне кажется, что вы от меня что-то скрываете, Дональд. Вы работаете на великого человека, не забывая себя, и ведете двойную игру.

Дональд сделал усилие, чтобы улыбнуться.

— Какие странные мысли приходят вам в голову… — начал он.

Джон Лейт прервал его:

— Я не могу отделаться от чувства, что у вас есть какая-то задняя мысль, в которую никто не посвящен… никто… даже сам великий человек… И что вы ведете свою личную игру параллельно и независимо от общей…

Дональду показалось, что старик читает его мысли.

— Вы положительно страдаете какой-то манией! — воскликнул Дональд. — И меня начинаете приводить я нервное состояние.

Джон Лейт продолжал в упор смотреть на своего гостя:

— Когда человек готовится к бегству из родной страны, то это заставляет меня предполагать, что или опасность больше, чем я думал, или что он преследует какие-то свои цели… За последние три дня ваш банк, не переставая, продавал ваши бумаги. Сегодня утром вы посетили своего банкира и беседовали с ним около часу с глазу на глаз…

Дональд был поражен, но старался скрыть свое изумление.

Он громко рассмеялся.

— Честь и слава вам как главе разведывательного отдела! — воскликнул он. — Не могу не воздать должное замечательной разведке, даже если она направлена против меня. Низко кланяюсь вам, глава шпионов великого человека.

Джон Лейт опустил глаза.

— Я исполняю возложенные на меня поручения, — пробормотал он. — Теперь я уже не так молод, как раньше, и не в состоянии разъезжать по Европе, чтобы раздавать деньги.

— Не извиняйтесь, — сухо ответил Уэллс, вставая и стряхивая пепел со своего костюма. — И выкиньте из головы мысль, что я действую против интересов великого человека. Я сообщу вам решение Питера, хотя вряд ли в этом есть надобность: у вас, видимо, везде есть свои шпионы. Мне кажется, что он согласен будет с предложенным мною планом, после которого останется лишь несколько формальностей. И тогда мы все можем считать себя почти миллионерами.

Джон Лейт ничего не ответил. Он проводил глазами подвижную фигуру доктора, который вышел из павильона, и торопливо направился к дому. Старик долго еще сидел, погруженный в глубокое раздумье, перебирая в уме различные варианты, одинаково для него безотрадные.

Глава 27

Доктор Уэллс подошел к дому Питера, позвонил, но никто ему не открыл. Тогда он с силой нажил на звонок. Дверь, наконец, открылась.

На пороге стояла Джейн.

— Дорогая, что случилось? Разве вся прислуга разбежалась? — весело спросил он.

Молодая женщина ничего не ответила, и опытный глаз Дональда тотчас заметил, что в ней произошла большая перемена с тех пор, как он видел ее в последний раз. Она казалась как-то старше, мужественнее и серьезнее, и Дональд мгновенно вспомнил, что говорила ему о ней Марджори.

— Войдите, — сказала она и закрыла за ним дверь.

— Как здоровье Питера? — спросил Дональд. — Он дома?

— Дома.

— В чем дело, Джейн? — после некоторого молчания начал Дональд. — Вы сердитесь на меня?

Она покачала головой.

— Нет, не сержусь, — ответила она. — Пожалуйста, присядьте, доктор.

— ‘Доктор’, — смеясь, повторил он, усаживаясь на указанное ею кресло. — С каких пор я для вас стал просто ‘доктор’? А, понимаю! Моя болтунья-жена наплела вам всякого вздора! Дело в том, что у нас с Марджори часто бывают размолвки, и одна из таких ссор произошла как раз в Лонгфорд-Маноре. А в таких случаях она не щадит своего бедного страдальца-мужа. Однако не нужно относиться так серьезно к болтовне Марджори.

— Я советовала Питеру тоже не относиться серьезно к вашим словам, — спокойно сказала молодая женщина. — Несчастье бедного Питера заключается в том, что он, будучи сам чрезвычайно искренним и прямым человеком, воображает, что все относятся к нему так же правдиво и искренне.

Дональд был удивлен и несколько озадачен.

— Скажите мне совершенно откровенно, — спросила молодая женщина, — вы считаете Питера сумасшедшим?

Вопрос этот был задан со всей прямотой, но Дональд рад был его услышать: это облегчало его дальнейший план.

— Здоровье Питера касается лишь его одного, — ответил доктор, — и я не могу об этом говорить до тех пор, пока не получу на то разрешения самого Питера, моего пациента.

— Хорошо! Однако меня это тоже касается. — Голос ее звучал мягко, почти дружески, и Дональд подумал, что напрасно подозревает ее во враждебных чувствах к себе. — Ведь я его жена и, выходя за него замуж, взяла на себя известные обязательства. В то время я еще не вполне сознавала, как они подчас могут быть тяжелы. Но, если у меня есть обязательства, то есть и права, защищенные законом, и я должна знать состояние здоровья своего мужа. Быть может, я — единственный человек, который имеет право на это.

— Но почему же вы не поговорите с вашим отцом? — начал в замешательстве Уэллс.

— Я говорю с вами, — продолжала она твердым голосом, — и прошу вас ответить мне прежде, чем увидите Питера. Если вы не хотите отвечать мне, то я прошу вас покинуть этот дом.

Дональд не мог прийти в себя от изумления.

— Дорогая Джейн, меня удивляет, что вы так обращаетесь со мной — вашим старым другом. И, кроме того, — так мало считаетесь с вашим отцом.

— Я попрошу вас впредь называть меня ‘миссис Клифтон’, — сухо заметила Джейн.

Только тут Дональд Уэллс в полной мере ощутил, какая опасность грозила всем его планам. Холодность Джейн сначала смутила его. Затем — привела в ярость.

— Какая чепуха! — воскликнул он. — Что с вами случилось?

— Только то, что я, начиная с сегодняшнего утра, полностью занялась решением этого вопроса, — холодно ответила она.

Наступило долгое и томительное молчание.

— Хорошо, я отвечу на ваш вопрос, — наконец сказал Дональд. — Питер ненормален. Отец его, как вам известно, совершил убийство и скончался в Бродмуре. Дед его также был ненормален. И у меня есть все основания думать, что Питер унаследовал эту ненормальность.

— На основании каких данных вы так считаете? — спросила молодая женщина.

Дональду стоило больших усилий, чтобы сдержаться и не отметить резкостью.

— Есть много такого, о чем я сейчас не буду говорить, — заметил он. — Для меня достаточно того, что Питер совершил ужасное преступление в момент припадка, то есть в состоянии, когда его нельзя считать ответственным за свои поступки. Ведь после этого он совершенно ничего не помнил о том, что делал.

— Вы говорите об убийстве Базиля Хеля? — спросила Джейн.

— Да, — сказал он, окинув ее вызывающим взглядом, — именно об убийстве Базиля Хеля. И я уверен также, что это он совершил ужасное убийство прошлой ночью. Питер был у Клуэрса, который считается самым известным специалистом по такого рода болезням, и тот сказал, что его припадки могут повторяться.

— Но вы ведь не говорили это Питеру?

— Однако это правда, — заметил Дональд. — Повторяю вам, Джейн, что я не намерен терять понапрасну временя и обсуждать вопрос о психической ненормальности с женщиной.

— Вы обсуждаете этот вопрос с женой Питера Клифтона, — спокойно ответила молодая женщина. — Затем, к удивлению Дональда, она встала и, открыв дверь, сказала: — Пойдемте к Питеру.

Проходя через большую гостиную, Дональд заметил, что у Джейн, по-видимому, были гости: на столе стояли чайная посуда и сладости.

Джейн постучала в дверь библиотеки, и Питер пригласил их войти. Она оставила их вдвоем.

Питер встал и пошел навстречу своему гостю.

— Здравствуйте, Дональд! — воскликнул он весело. — Почему у вас такой смущенный вид? Уж не поссорились ли вы с Джейн?

— Ваша жена сегодня не в особенно хорошем состоянии, — ответил Дональд, усаживаясь и закуривая папиросу. — У вас был кто-нибудь сегодня? Бурк?

Питер покачал головой.

— Нет. У Джейн было трое друзей, которых она пригласила к чаю. Довольно интересные люди, — добавил он.

Дональд стал в свою любимую позу — спиной к камину — и засунул руки в карманы пиджака.

— Какое ужасное убийство! — промолвил он.

— Вы говорите о Редлоу? — спросил Питер.

— Да.

— Вы думаете… — нерешительно начал Питер. — Ведь не думаете же вы, что я причастен к этому делу?

— А как вы сами думаете?

Питер ничего не ответил.

— Не будем говорить об этом, — продолжал Дональд. — Дело в том, что вы должны принять решение, и как можно скорее. Для вашего собственного блага и для блага Джейн. Ведь теперь уже совершенно очевидно, что вы, скажем, не совсем нормальны. И я больше всего опасаюсь, что будет обнаружена правда по поводу этих двух ужасных убийств. В таком случае неизбежен судебный процесс, и я искренне полагаю, что вы могли бы избежать всего этого позора, добровольно решившись на то, что я вам советую.

Питер продолжал сидеть в той же позе у стола. Только голова его еще ниже опустилась на грудь.

— Что же вы мне советуете сделать? — тихим голосом спросил он.

— Мне кажется, что лучше всего будет, если вы сами переговорите с Джейн и внушите ей, что я прав. Затем вас бы осмотрели несколько специалистов и поместили на некоторое время в санаторий под наблюдение опытного врача. Конечно, только лет на пять-шесть, а после вы наверняка окончательно поправитесь.

В комнате воцарилось молчание, прерываемое только тиканьем часов на камине.

— Иначе говоря, вы советуете мне признать, что я душевнобольной? — чуть слышным голосом спросил Питер.

— Все можно будет сделать без малейшего шума и без всякой огласки, — заметил Дональд. — Вероятно, Джейн будет назначена попечительницей вашего имущества, а ее отца и меня можно сделать поверенными. Надеюсь, вы ничего не будете иметь против этого?

Питер молчал, но Дональд заметил, что он еще ниже опустил голову.

— Поймите, Питер, я для вашего же блага хочу избегнуть нежелательной огласки… Если ваш переезд в санаторий состоится без лишнего шума, то полиция, когда будет обнаружен настоящий виновник этих двух убийств, не сможет возбудить против вас обвинения, как против человека, официально признанного ненормальным… Кроме того, вам нужно подумать о Джейн, мой друг… Ведь не можете же вы допустить, чтобы она была женой осужденного убийцы…

Дональд знал, насколько силен был последний аргумент, чтобы окончательно убедить Питера.

Тот минут пять сидел молча в глубоком раздумье. Затем, внезапно решившись, воскликнул:

— Пойдите за Джейн и приведите ее сюда.

Молодая женщина не обнаружила ни удивления, ни испуга, когда Дональд подошел к ней с мрачным лицом и попросил ее зайти в библиотеку.

Муж в двух словах рассказал ей об ил беседе. Джейн внимательно выслушала его, не прерывая и не делая никаких замечаний.

— Мне кажется, что план Дональда наиболее подходящий, — спокойно заметил Питер. — Конечно, это неприятно для вас, но нужно смотреть правде в глаза. Ведь вы сами видели, в каком состоянии я вернулся домой вчера вечером, и можете догадаться, в чем дело… Поверьте, что мне очень больно говорить вам все это, но я чувствую, что это мой долг…

— Каков же план Дональда? — спокойно спросила молодая женщина.

Питер старался не смотреть ей в глаза.

— Он хочет подвергнуть меня освидетельствованию, — ответил Питер. — Ведь вы знаете, что это означает?

— Конечно! — сказала Джейн. — Дональд и еще один доктор признают вас психически ненормальным и поместят в санаторий…

Дональд перебил ее.

— Я уже выбрал этот санаторий. Это — чудесный маленький домик, расположенный на холме, откуда открывается прекрасный вид на окрестности.

Джейн остановила его жестом руки.

— Вероятно, сэр Уильям Клуэрс будет вторым врачом при освидетельствовании, не так ли? — спросила она.

— Да, он самый известный специалист в этой области, — согласился Дональд.

— Хотя многие люди и считают, что он вообще не должен был быть врачом и уж, во всяком случае, заниматься практикой, — заметила Джейн с поразительным спокойствием. — Говорят также, что он уже слишком стар, много пьет и что он пережил свою славу…

Дональд не мог прийти в себя от изумления.

— Дорогая Джейн, — мягко заметил Питер. — Мне кажется, что лучше всего это предоставить Дональду…

— Мы уже достаточно долго позволяли решать Дональду, — сказала Джейн. — Однако вопрос этот так близко касается меня, что я должна сама собрать все нужные мне сведения… Например, по каким признакам вы заключаете, что Питер душевнобольной? Разве его поведение чем-то отличается от поведения других людей?

— Несомненно. Есть известные особенности в разговоре, во взгляде и вообще в манере себя держать, которые выдают его. Если я и не говорил об этом раньше, то лишь из опасения обидеть Питера…

— Какие же это особенности? — продолжала она расспрашивать. — Вы считаете, что их мог бы заметить любой специалист?

— Конечно. Любой специалист по душевным болезням, — подтвердил Дональд.

— Например, такие специалисты, как сэр Джордж Гротмен и доктор Страус?

Джейн назвала двух известных специалистов по душевным болезням, и Дональд уставился на нее.

— Конечно, — ответил он. И, к величайшему своему изумлению, увидел, что Джейн улыбнулась.

— И вы думаете, что сэр Вардон Джексон также по внешним признакам определил бы психическую ненормальность? — продолжала она.

Сэр Вардон Джексон был самым известным специалистом в этой области, перед познаниями которого склонялись все ученые Европы и Америки.

— Конечно, — все более и более удивленно заметил Дональд. — Если вы желаете, можно пригласить этих специалистов, но придется рассказать им об убийстве Базиля Хеля, а этого я хотел избежать…

Несколько минут Джейн молча смотрела на своего собеседника. Улыбка продолжала играть на ее губах.

— В этом нет ни малейшей надобности, — наконец, сказала она. — Все три специалиста, которых я только что назвала, сегодня были приглашены к чаю. — Она кивнула головой. — Да… Я специально пригласила их к чаю, чтобы они могли свободно наблюдать за Питером. Я рассказала им все, конечно, кроме убийств… И просила их быть совершенно откровенными со мной. Все они в один голос уверили меня, что Питер так же здоров, как и я…

Последовало гробовое молчание. Питер удивленно смотрел на своего друга. От изумления он не мог произнести ни слова.

— Будете ли вы возражать этим специалистам? — спросила Джейн.

— Да, конечно, — резко ответил Дональд. — Мне известны подробности, которых те не знают… Питер почти сознался мне в убийстве Базиля Хеля… Я не отрицаю их знаний и опыта, но они не могли сделать выводы по одной лишь случайной встрече с Питером…

— Хорошо, — сказала Джейн. — Я согласна с вашим планом, но хочу, чтобы Питера освидетельствовала и признали душевнобольным только три доктора, которые были здесь сегодня. Если они после более тщательного осмотра решат, что Питер действительно психически ненормален, то я примирюсь с этим. Лишь об одном предупреждаю вас, господин Уэллс, — добавила она, понизив голос. — В том случае, если Питера действительно признают ненормальным, мой поверенный возбудит вопрос о передаче всего его имущества в казну. Как вам это понравится? Что вы сделаете в таком случае?

Итак, Джейн знала! С самого начала разговора чутье подсказывало Дональду, что ее настроение — это нечто большее, чем простая неприязнь, возбужденная сумасбродной болтовней Марджори.

Казалось бы, Дональду нечего было больше делать в доме Питера. Однако он ухватился за последний аргумент.

— Я раскрою вам все свои карты, Джейн, то есть, я хочу сказать, миссис Клифтон.

— Мне кажется, что вам следовало бы лучше обратиться ко мне! — раздался вдруг голос Питера.

Его голос звучал твердо, уверенно, да и сам он не был уже похож на того панически настроенного и убитого горем человека, которого Джейн увидела, когда вошла к нему.

— Каковы же ваши карты и не крапленые ли они?

Дональд совершенно растерялся. Обычно он тщательно обдумывал свои слова и поступки. Теперь же ему надо было отвечать немедленно, и он сделал непростительную оплошность:

— Скажите мне, Питер, во сколько вы цените свое душевное спокойствие? — спросил он. — Если вы заплатите мне сто тысяч фунтов, я обязуюсь оставить вас в покое. Это звучит странно, но я могу оградить вас от всех забот и неприятностей. Но советую вам дать ответ сейчас же.

Вместо ответа Питер подошел к двери и широко распахнул ее.

Дональд взял свою элегантную шляпу и стал машинально вертеть ее в руках.

— Итак, вот ваша благодарность за все оказанные мной услуги? — смущенно сказал он. — Вы без всякой проверки принимаете слова вашей жены?

— С моей стороны, быть может, было бы невежливым напомнить вам, что услуги ваши никогда не были бескорыстны, — ответил Питер, едва сдерживая гнев. — Да, я согласен с мнением Джейн! Не знаю, как далеко простиралась моя глупость и доверчивость, но понимаю, что я был далек от мудрости Сократа.

Дональд все еще мялся и не уходил.

— Вам известно, вероятно, что в том случае, если полиция узнает правду об убийстве Хеля, ваша жена будет арестована в качестве сообщницы? — спросил он.

Питер не ответил и продолжал демонстративно стоять у двери. Когда Дональд, наконец, решился, он проводил его до выхода.

Возвратившись в библиотеку, Питер, к своему удивлению, увидел, что Джейн сидит за столом и хохочет. Смех ее был так заразителен, что Питер тоже расхохотался. Наконец, Джейн сказала сквозь смех:

— Теперь уже война не на жизнь, а на смерть!

Она осознавала, что кризис, происшедший в жизни Питера и в ее собственной, близился к концу, знала также, что враги их не остановятся ни перед чем, даже перед убийством. Джейн, как только осталась одна, сразу же позвонила отцу.

— На что же ты решилась, Джейн? — спросил он ее.

На это она тоже ответила вопросом:

— Разве вам было известно, что Дональд собирался прийти сюда?

— Да, я это знал, — сказал он. — На что решился Питер?

— Я скажу вам это, если вы мне сначала ответите на один вопрос.

— Что же это за вопрос, дорогая Джейн?

— Зачем вы послали Базиля Хеля в Лонгфорд-Манор в вечер моей свадьбы?

Она слышала в трубке взволнованное, прерывистое дыхание отца и с нетерпением ждала его ответа.

— Разве он рассказал тебе это? Я лишь хотел уберечь тебя от опасности. То, что известно о семье Питера, внушало мне тревогу. Я полагал, что будет лучше, если возле тебя будет кто-нибудь.

— Я понимаю, отец. Вы предполагали или даже знали, что Питер психически ненормален, когда выдавали меня за него замуж.

И, не ожидая ответа, она повесила трубку. Минут через пять снова зазвонил телефон, но она не только не подошла сама, но попросила и Питера не подходить к нему. Когда же спустя полчаса Джон Лейт, очень взволнованный, приехал к дочери, никто не открыл ему дверь.

Глава 28

Инспектор Бурк сидел за своим столом в Скотленд-Ярде и внимательно рассматривал медные пластинки. Одна из них была согнута почти пополам, но остальные вполне сохранились. Никаких следов повреждений на них не было.

Рупер то поглядывал на своего начальника, то рассеянно смотрел в окно:

— Дело ясное, как Божий день, — почтительно произнес Рупер. — Клифтон узнал, что в доме может быть произведен обыск. Он взял пресс, пластинки и бросил их в колодец. Если бы один из полицейских случайно не заглянул туда, то мы так и не нашли бы их.

— Я бы нашел их, Рупер, — тихо произнес Бурк, — потому что знал, где они находятся. Бумага и банкноты были, вероятно, сожжены…

— Клифтоном, — торжествующим голосом вставил Рупер.

— Очень возможно, что и господином Клифтоном, — согласился Бурк.

Инспектор был так изысканно любезен, что Руперу это показалось подозрительным. Он знал, что ничто так верно не предвещало близкой бури, как спокойствие и изысканная любезность его начальника.

— Этот дом уже давно служил мастерской для печатания фальшивых денег, — заметил Бурк. — Думаю, что это делалось там уже годами каким-то господином ‘X’. — Рупер утвердительно кивнул головой: он ненавидел своего начальника, когда тот был в благодушном настроении.

— Как вы сейчас заметили, вероятно, в Лонгфорд-Маноре печаталось множество банкнот. Питер Клифтон подолгу жил в этом доме. Весьма вероятно даже, что дом этот принадлежит ему.

— Дом принадлежит господину Блонбергу, — спокойно сказал Бурк. — Во всяком случае, он является агентом по сдаче этого дома. Да, совершенно верно: в этом доме печаталось много фальшивых денежных знаков. Я с этим совершенно согласен. Однако те пять стофунтовых банкнот, которые вы положили во вторник на текущий счет вашей жены, выпущены, вне всякого сомнения, Английским банком.

При этом Бурк даже не посмотрел на своего подчиненного и продолжал внимательно рассматривать пластинки.

— Пять банкнот по сто фунтов? — пробормотал Рупер. — Я не понимаю, что вы этим хотите сказать?

— У меня есть их номера, этих купюр, — со вздохом продолжал Бурк, — и я могу их проследить. Перед тем, как внести банкноты в банк, вы получили их от Уэллса. Мне показалось это странным, но я подумал, что вы, быть может, продали доктору патент на какое-нибудь лекарство. Ведь в этом нет ничего противозаконного. Если же вы приняли пятьсот фунтов в виде подарка, то это было бы против служебных правил, и, быть может, вам пришлось бы отвечать за это в дисциплинарном порядке.

— Я продал ему одну вещь, — продолжал смущенный Рупер.

— Вероятно, это была очень ценная вещь, — тем же мягким голосом продолжал Бурк. — И он не переплатил за нее.

— Это была картина старинного мастера, которая досталась мне за гроши, — продолжал бормотать Рупер.

— И которую вы перепродали тоже за гроши, — добавил Бурк. — Поверьте мне, что старые мастера — наилучшие. Видите ли, старый хозяин платил вам жалованье в течение восемнадцати лет и, по истечении положенного срока, будет платить вам пенсию. Поэтому очень легкомысленно рисковать пенсией старого хозяина из-за пятисот фунтов нового хозяина. Или, быть может, из-за тысячи фунтов?

Он вопросительно взглянул на своего подчиненного. У Рупера на лбу выступил холодный пот.

— Что вы намерены делать со всем этим? — спросил Бурк, указывая на медные пластинки, разбросанные на столе, и на пресс, находившийся в соседней комнате.

— Я написал докладную записку об этих вещах, — ответил Рупер, торопливо вынимая из кармана несколько исписанных листов.

— Подождите. Я хотел бы узнать, упомянут ли Питер Клифтон в этой записке. Если да, то я вынужден буду дать ход и тому делу, о котором мы только что говорили. Если же это просто доклад о том, что найдены вещи, тогда я считаю, что все в порядке.

Рупер был смущен.

— Я внимательнее просмотрю записку и, если нужно, составлю новую, — заметил он.

Бурк закивал головой.

— Осторожность никогда не мешает, — согласился он. И вдруг добродушное настроение его исчезло, и он превратился снова в требовательного и строгого начальника: — Рупер, следите за собой. Это не угроза, а предостережение. В последнее время я сам столько раз нарушал полицейские правила, что почувствовал какое-то дружеское расположение к людям, которые делали это всю жизнь. Пишите скорее вашу докладную записку, и покажите ее мне прежде, чем я уйду.

Как только дверь за Рупером закрылась, Бурк стал звонить главному инспектору. После небольшого совещания пятьдесят полицейских были разосланы в различные рестораны Уэст-Энда, вечером туда должны были прибыть курьеры, чтобы отправить во все страны последние произведения Ловкача.

Глава 29

Дональд Уэллс пришел посоветоваться со своим другом Джоном Лейтом и застал его в совершенно удрученном настроении. Дональду не нужно было рассказывать о своей неудаче: Джон Лейт уже догадался обо всем по тону своей дочери. Он с яростью набросился на доктора.

— Вы одни во всем виноваты! — воскликнул он. — Вы разрушили дело всей моей жизни!

— Дело ваше было направлено только на ваше собственное благополучие, — прервал его Дональд. — Если вы думаете, что заботились о своей дочери, то другие так не считают. Однако как быть дальше? Питер в качестве душевнобольного уже ускользнул от нас. Но как человека денежного, мы еще можем его использовать. Если только вы согласны поступиться своим тщеславием, то с него можно будет получить добрых четверть миллиона.

— Что вы подразумеваете под ‘моим тщеславием’?

— Джейн знает или догадывается о том, какую роль вы играли во всем этом деле, — ответил Дональд. — Рано или поздно если не произойдет какого-нибудь чуда, она узнает, что ее отец был одним из агентов самой большой организации фальшивомонетчиков, когда-либо существовавшей в мире. Поэтому вот что я предлагаю: вы пойдете к Питеру и расскажете ему все совершенно откровенно.

— Что же именно? — резко спросил Джон Лейт.

— Что вы являетесь агентом по распространению фальшивых денежных знаков. Скажите ему, что вам нужно уехать на континент и что вы не желаете впутывать в это дело Джейн, причинять ей лишнее горе.

Джон Лейт презрительно скривил губы.

— Вы уверены, что тогда Питер расщедрится? И, вероятно, будете претендовать на свою долю, не так ли? — произнес он. — Разве вы не понимаете, что я — такой же агент, как и вы, и что мы не можем поступать так, как хотим. Я не могу покинуть Лондон без разрешения Ловкача.

Дональд злобно рассмеялся.

— Какая чепуха! — воскликнул он. — Когда дело идет о собственной шкуре! Разве мы с вами не продали бы Ловкача, если бы только знали, кто он? Я, как и, вероятно, вы, нажил уже много денег, но мне этого мало. Я хочу еще. Если нам ничего не удастся получить от Питера, то не забывайте, что Джейн получила сто тысяч фунтов, которые отныне составляют ее собственность. Чутье подсказывает мне, что опасность очень близка, и я предпочитаю быть к тому времени вне пределов досягаемости.

Дональд ушел от Лейта с твердым убеждением, что семена, брошенные им, дадут богатые всходы. Очутившись на улице, он вспомнил, что забыл взять с собой ключи, и с досадой подумал, что его любопытная жена могла воспользоваться ими. Как только Дональд позвонил, Марджори тотчас открыла ему дверь: ему показалось, что она с нетерпением ожидала его.

— Мне было так жутко одной в этом доме! — воскликнула она, глядя на его расстроенное лицо. — Вас можно поздравить с успехом?

— С блестящим! — иронически ответил он и пошел в свой рабочий кабинет.

Дональд заметил, что ключи, оставленные им, лежали на прежнем месте и положил их в карман.

— Посыльный принес письмо, — сказала Марджори. — Если бы вы меня не бранили за то, что я вскрываю ваши письма, то я непременно прочла бы его. Мне кажется, что оно очень важное.

С первого взгляда Дональд понял, что оно действительно важное: лишь один человек писал ему на этой толстой бумаге. Он с нетерпением вскрыл письмо, предварительно послав жену в погреб за бутылкой шампанского. В конверте оказался еще один конверт, а в нем третий. Видно было, что отправитель письма принимал все возможные меры предосторожности: на каждом из конвертов было крупными буквами напечатано на пишущей машинке имя Дональда с припиской: ‘Конфиденциально’. Письмо было также напечатано на машинке, и на нем не было ни адреса отправителя, ни подписи. Дональд внимательно прочел его: это было длинное послание для человека, который писал всегда короткими фразами. К письму был припечатан красным воском маленький ключик. Дональд еще раз прочел письмо и подумал, что вечер мог принести еще много неожиданного. Он положил ключик в карман, сжег письмо и тщательно размешал золу.

В этот момент вошла Марджори с бутылкой шампанского и двумя фужерами.

— Вы сжигаете вашу тайную корреспонденцию? — улыбаясь, спросила она.

Обычно он не преминул бы ответить на это замечание какой-нибудь резкостью. Вместо этого Уэллс ласково улыбнулся ей в ответ. Но когда Марджори стала наливать вино, он с удивлением заметил, как сильно дрожит ее рука.

— Вы нервничаете? — спросил он.

— Я и сама не знаю, почему разволновалась, — ответила Марджори.

— Не нужно нервничать. Между прочим, вот письмо, которое вы написали под мою диктовку.

Он вынул из кармана письмо, адресованное Питеру, и бросил его в огонь. Дональд не заметил, насколько этим была обрадована Марджори.

Они пообедали вместе. В восемь часов Дональд вышел из дому. Она видела из окна, как он поймал такси и уехал.

Марджори облегченно вздохнула: в любой момент Дональд мог открыть сейф и обнаружить, что в конверте вместо банкнот, которые он взял утром из банка, была газетная бумага. Она была предусмотрительной женщиной и не хотела, чтобы ее снова заключили в изолированной комнате. Марджори быстро оделась, уложила в небольшой чемодан самые необходимые вещи, проверила, взяла ли железнодорожный билет, который должен был доставить ее на континент.

В это мгновение раздался сильный стук в дверь. Она бросилась в рабочий кабинет Дональда и выглянула в окно: возле дома стояло двое мужчин. На тротуаре она увидела полицейского в форме. Она тотчас открыла сумочку, вынула из нее банкноту и положила их в сделанный заранее карман нижней юбки. Лишь после этого открыла дверь и впустила Бурка.

Глава 30

Весь день и вечер прошли для Питера в каком-то волшебном сне. Ему казалось, что он впервые узнал Джейн: она оказалась доброй, веселой, с ясным и замечательным умом. Питер несколько раз пробовал заговаривать с ней о том, что волновало его, но Джейн уходила от разговора. После обеда они пошли в библиотеку, и Джейн принялась рассматривать книги. Некоторое время она колебалась и вдруг, решившись, сказала мужу:

— Питер, вы не рассердитесь, если я вас кос о чем спрошу?

— Конечно, нет, Джейн.

Он сидел в глубоком кресле с книгой на коленях и курил трубку.

— Насколько я знаю, ваш отец был большим ученым?

— Да, кажется, — медленно проговорил он. — Вероятно, вы нашли его книгу, в которой, по какой-то странной случайности, говорится о фальшивых денежных знаках. В молодости он был химиком и вроде бы сделал какое-то важное открытие в области обработки железа. Все это мне лишь смутно известно. Таким образом, он составил свое большое состояние.

— А вы когда-нибудь… — никак не решалась спросить, — вы когда-нибудь пробовали делать фальшивые денежные знаки?

— Я? Боже мой! Почему вам это пришло в голову?

— Но вы бы знали, как взяться за это дело, не правда ли? — продолжала она, как бы не замечая его смущения. — Ведь это не так трудно?

— Дорогая Джейн, давайте поговорим о чем-нибудь другом, — взмолился он.

— Но я не могу ни говорить, ни думать ни о чем другом.

Питер глубоко вздохнул.

— А знаете ли вы, сколько мы уже женаты? — спросил он.

— Кажется, уже тысячу лет, — с улыбкой ответила Джейн. — Я уже старуха с седыми волосами. Однако не смейтесь, Питер, когда я уверяю вас, что уже старая женщина. Я правда нашла у себя сегодня седой волос. — И вдруг воскликнула, услышав шум в передней: — Это, наверное, почта!

Вскоре она вернулась с пачкой писем.

— Все — вам и лишь одно адресовано мне, — посмотрев внимательно на конверт и на почерк, Джейн удивленно сказала: — Как странно! От Дональда! Вероятно, это запоздалый свадебный подарок.

— Уэллс? О чем он может писать вам? — заинтересовался Питер.

Джейн нетерпеливым движением вскрыла конверт и нашла в нем второй конверт с надписью: ‘Послать вместе с моими документами, не вскрывая’. На нем был написан адрес хорошо ей известного поверенного.

— Как все это таинственно! — прошептала она.

Джейн колебалась недолго. Конечно, она догадалась, что конверт был адресован ей по ошибке. Однако она не знала, что Дональд в тот момент, когда подписывал конверт, настолько был поглощен мыслью о новой опасности, грозившей ему со стороны молодой женщины, что совершенно бессознательно написал на конверте ее имя. Джейн вскрыла второй конверт и вынула из него лист старой газеты, разодранный по краям и пожелтевший от времени. В левом верхнем углу было несколько слов, написанных четким почерком Дональда. Она вспомнила, что он всегда был аккуратен и методичен во всем, и, прочитав, невольно улыбнулась:

‘По странному совпадению, нашел эту газету, в которую были завернуты старые книги, после первого освидетельствования П. Кюмберленд Геральд, 1898’.

— Кюмберленд! — воскликнул Питер. — Как странно. Ведь моя мать жила в Кюмберленде.

На первой странице не было ничего интересного. Джейн быстро перевернула лист. На другой странице ей бросилось в глаза заглавие:

‘Смерть Александра Уэллерсона’.

Питер услышал, как она удивленно вскрикнула, подошел к ней и стал читать, заглядывая через ее плечо.

‘С большим прискорбием сообщаем о кончине Александра Уэллерсона, жившего в течение многих лет в Карлейле. Покойный был известным химиком. Господин Уэллерсон только что возвратился из Швейцарии. Смерть наступила в результате несчастного случая: он ехал в коляске, лошади понесли и опрокинули ее в пруд. Ранения, полученные господином Уэллерсоном, оказались настолько серьезными, что он вскоре скончался. Покойный оставил вдову и трехмесячного ребенка. По странному совпадению, тезка и двоюродный брат покойного — известный изобретатель в области обработки железа Александр Уэллерсон как раз гостил у него. Покойный в качестве химика принимал участие, в производстве опытов над обработкой железа’.

Питер и Джейн удивленно переглянулись.

— Когда скончался ваш отец? — едва дыша от волнения, спросила Джейн.

— В 1919 году.

Она указала на поблекший портрет, помещенный над этой газетной заметкой. Это был человек лет тридцати с правильными чертами лица.

— Это ваш отец?

Питер покачал головой.

— Нет, — ответил он. — Я не узнаю его на этом портрете. Но посмотрите, мне кажется, что к газете приколота еще одна бумага.

Она перевернула страницу и увидела, что не заметила небольшой газетной вырезки, приколотой к листу. На этой заметке не было числа, но смысл ее был ясен и без того:

‘В строгом семейном кругу состоялось венчание госпожи Уэллерсон, вдовы покойного Питера Клифтона Уэллерсона, с двоюродным братом ее покойного мужа, носящим то же имя. Господин и госпожа Уэллерсон уехали на Ривьеру с ее семимесячным ребенком от первого брака’.

— Теперь вам известна тайна, которую Уэллс намеревался продать вам за сто тысяч фунтов? — воскликнула Джейн.

Питер был так поражен, что ничего не мог ответить.

— Я ничего не понимаю, — наконец, пробормотал он.

— Питер! — воскликнула она дрожащим от волнения голосом. — Разве вы не поняли, что вы — сын первого Уэллерсона, а не того психически ненормального Уэллерсона, который скончался в Бродмуре. Вот почему он написал в завещании, что надеется на то, что вы будете следовать примеру своего знаменитого отца. О Боже! Какое счастье!

Прежде чем она могла прийти в себя от изумления, Питер схватил ее в свои объятия.

— Какое счастье, Питер! — повторила она. — Разве вы не понимаете?

В это время в передней послышался голос Марджори. Питер и Джейн едва успели отскочить друг от друга прежде, чем молодая женщина вбежала в комнату. Джейн удивленно уставилась на нее.

— Марджори! — воскликнула она. — Я думала, что вы все еще в Германии?

Но Марджори ничего не слышала. Глаза ее были устремлены на Питера. Она подбежала к нему и схватила его за руку.

— Питер! — дрожа от страха, воскликнула она. — У нас в доме полиция! Бурк!

— Где ваш муж? — тотчас же спросил Питер.

— Не знаю, он куда-то уехал. Я и сама собиралась уходить, когда они пришли. Они все обыскали и ждут теперь Дональда. И знаете ли, Питер, что мне сказал Бурк? — Она остановилась, как будто для того, чтобы перевести дыхание и набраться сил, и затем едва слышно прошептала: — Бурк повел меня в столовую, запер дверь и сказал: ‘Вы знаете Ловкача? Если да, то предупредите его, что мы придем к нему сегодня ночью’.

Джейн в недоумении смотрела то на молодую женщину, то на мужа. К чему было это предостережение Бурка? Сердце ее от волнения учащенно забилось, но она взяла себя в руки и с твердостью в голосе спросила:

— Почему же Бурк предостерег Ловкача?

— Невероятно, — прошептала Марджори. — Вы знаете, кто Ловкач, Питер? Он не Дональд? Какой ужас! У нас в доме два сыщика обыскивают все бумаги моего мужа. Говорят, что за всеми вокзалами установлено наблюдение. Что мне делать?

— Вы можете остаться здесь, если хотите, — предложила Джейн.

— Нет, не могу, — простонала несчастная женщина. — Ведь что-нибудь может случиться в это время с Дональдом, а только я могу спасти его. Джейн, я поступила страшно неблагородно по отношению к нему!

Марджори готова была лишиться чувств. Джейн взяла ее под руку и проводила в свою спальню. После того как Марджори выпила немного воды, она, казалось, пришла в себя и успокоилась.

— Ей гораздо лучше, — сказала Джейн, войдя в библиотеку, и остановилась в изумлении: комната была пуста.

Она пошла в спальню мужа. Там его тоже не было. Джейн быстро сбежала вниз по лестнице и в передней встретила дворецкого.

— Господин Клифтон только что вышел, — сказал он. — Не знаю, что случилось, но он не взял ни пальто, ни шляпу…

Джейн выбежала на улицу, но Питер уже исчез из виду. Она быстро пошла к ближайшей остановке такси, думая, что он мог уехать оттуда. Предположения ее оказались верны: она издали увидела Питера, сидевшего в машине. Джейн подошла к одному из водителей и спросила его:

— Вы знаете, куда поехал господин, который только что взял такси?

— На Нольби-стрит, миссис. Водитель того такси спросил меня, как туда проехать кратчайшим путем.

Название улицы показалось ей знакомым и, после минутного размышления, она вспомнила: там помещалась контора Блонберга.

Джейн сказала водителю, чтобы отвез ее на Нольби-стрит и остановился в самом конце улицы. В этот поздний час она была почти пустынной. Джейн не была уверена, впустят ли ее в контору. Она надеялась, что при доме есть ночной сторож. Выйдя из такси, Джейн подошла к конторе Блонберга и остановилась у двери. Но только теперь поняла опрометчивость своего поступка: что могла она ответить, когда ее спросят, зачем пришла сюда? Тем не менее, Джейн нажала на кнопку звонка. Ответа не последовало. Тогда она позвонила еще раз, и тут, к своему удивлению, услышала шум подъезжавшего автомобиля. Обернувшись, она увидела выходившую из автомобиля грузную фигуру миссис Энтерсон. Джейн быстро спряталась в первые попавшиеся ворота.

Глава 31

Миссис Энтерсон привыкла всегда поступать по-своему, и поэтому, когда доктор уложил ее в кровать и приставил к ней сиделку, она энергично запротестовала. Затем объявила всем, что, как хозяйка дома, имеет право командовать, и прежде всего прогнала доктора и сиделку.

После этого миссис Энтерсон позвала к себе в комнату прислугу: девушки подумали, что их госпожа, чувствуя приближение смерти, готовится сделать некоторые распоряжения относительно своего имущества, и втайне надеялись, что и им будут оставлены некоторые суммы. Однако, они были разочарованы: миссис Энтерсон сидела за туалетным столиком перед зеркалом, старательно пудрясь и подкрашивая лицо.

— Если доктор или сиделка вернутся, не впускайте их, — сказала она, не оборачиваясь. — С сегодняшнего дня весь мой дом погружается в глубокий траур. Каждая из вас получит по фунту на покупку траурного платья. Я читала, что у Харродса на этой неделе дешевая распродажа платьев. — Она открыла сумочку, вынула из нее три фунтовые бумажки и отдала их им. Затем сделала знак рукой, чтобы девушки удалились.

Все утро миссис Энтерсон не знала, куда деться от тоски. Днем она пробовала утопить свое горе в коньяке, который поглощала большими рюмками…

Ее размышления были прерваны приходом почтальона. Он принес только одно письмо — очень неприятное для нее:

‘Милостивая госпожа!

Я был бы Вам чрезвычайно признателен, если бы Вы вернули мне ту сумму, которую задолжали. Буду ждать Вас в условленное время в условленном месте. Теперь, когда Ваш сын скончался, не может быть и речи о переходе к Вам состояния Вашего мужа. Пеняйте исключительно на себя. Я предупреждал Вас, чтобы он был осторожнее, потому что ему грозила опасность. Повторяю: очень прошу вернуть мне долг.

Б.’

Старуха, прочтя письмо, пришла в ярость, и вынула из комода старый револьвер. В это время служанка принесла чашку горячего чая. Она была одета во все черное.

— Простите меня, миссис, но кухарка спрашивает, по ком мы носим траур?

Миссис Энтерсон бросила на нее негодующий взгляд и резко ответила:

— По мне!

Служанка бросилась в кухню и рассказала там, что хозяйка, вероятно, помешалась.

Миссис Энтерсон вышла из дому и поймала такси. Когда она подъехала к дому, где помещалась контора Блонберга, шел сильный дождь.

— Подождите меня здесь, — сказала она шоферу.

Старуха быстро поднялась по лестнице и остановилась лишь на последней площадке, чтобы перевести дыхание. Открыв дверь, она очутилась в хорошо знакомой ей грязноватой комнатке и села на свое обычное место у стола.

— Вы здесь? — шепотом спросила она.

— Да, я здесь, — послышался ответ из соседней комнаты. — Вы принесли деньги?

— Мой сын… — взволнованным голосом начала она.

— Ваш сын был таким же психически ненормальным, как и его отец.

Миссис Энтерсон пришла в ярость.

— Вы тоже участвовали в заговоре против моего мальчика — и вы, и Питер, и его жена!

Она пробовала вынуть из кармана револьвер, но он застрял в разорванной подкладке шубы.

— Не говорите чепухи, — послышался голос из соседней комнаты. — Ведь Базиля предупреждали. Ему дали поручение, которое он не исполнил.

— Ах, вот как! — воскликнула она. — Убийца! Убийца!

В лицо ей ударил ослепительный свет. Она поняла, что его нарочно зажгли. Старуха вскочила на ноги, опрокинув при этом стул, и дважды выстрелила в темную комнату, в своего невидимого врага. Она услышала глубокий вздох и с торжеством воскликнула:

— Я убила его! Я убила его!

Шатаясь, миссис Энтерсон вышла из комнаты, спустилась по лестнице и, наконец, очутилась на улице.

— Отнимите у нее револьвер! — услышала она чей-то голос.

Кто-то больно схватил ее за руку и выхватил из рук револьвер. Возле дома собралась уже довольно большая толпа. Полицейский продолжал крепко держать ее за руки.

— Отправьте ее в больницу, — услышала она чей-то резкий голос. — Трое полицейских пойдут со мной в дом. Стреляйте лишь в крайнем случае.

Глава 32

Джейн видела, как миссис Энтерсон вошла в дом, и решила ждать. Прошло пять минут, затем десять, а старуха все еще не появлялась. Джейн заметила группу людей, приближающуюся к дому, и сразу узнала среди них грузную фигуру Бурка.

Она пришла в ужас: наверное, полиция будет обыскивать дом, в котором, несомненно, находился Питер. Ей показалось, что среди полицейских она узнала и Рупера. Они о чем-то довольно долго совещались между собой.

И вдруг Джейн услышала оглушительные звуки: кто-то стрелял в доме. Сердце ее учащенно забилось. Она видела, как Бурк подошел к двери и попытался открыть ее ключом. Но в это мгновение дверь со стуком распахнулась, и из нее с криками вылетела миссис Энтерсон.

Джейн быстро перебежала на другую сторону улицы, к тому месту, где ее ждало такси. Однако водитель, заинтересовавшись происшествием, вышел из машины, и Джейн пришлось ждать его. Больше всего она боялась, что ее узнает Бурк.

Вдруг послышался шум автомобиля: он выезжал из маленького переулка, находившегося возле дома. Джейн посторонилась и стала на тротуар. Водитель проезжавшего мимо такси был пожилым человеком — он курил трубку. Взгляд молодой женщины упал на пассажира: она, к своему удивлению, узнала в нем Питера. На секунду глаза их встретились, и Джейн громко окликнула его. Но Питер торопливо отвернулся — через минуту такси уже скрылось из виду.

Джейн все еще смотрела вслед удалявшейся машине, когда услышала возле себя голос ее таксиста:

— В доме что-то случилось, миссис, — заметил он. — Говорят, что кого-то застрелили.

— Отвезите меня обратно домой, — только и смогла сказать молодая женщина.

Всю дорогу Джейн спрашивала себя, застанет ли она Питера дома?

Бурк первый бросился вверх по лестнице. На минуту он остановился в первой комнате Блонберга. Затем сыщик быстро вошел в ту комнату, о существовании которой уже давно догадывался. Он очутился в маленьком помещении, где незадолго до того сидела миссис Энтерсон. Комната теперь была освещена ослепительно ярким светом.

Осмотрев ее, Бурк бросился к драпировке и хотел проникнуть в соседнее помещение, но только тут заметил, что, кроме драпировки, комната была еще отделана для безопасности проволочной решеткой. Острым ножом он быстро сделал в ней надрез и затем навалился на нее всей тяжестью своего грузного тела. Решетка быстро поддалась — Бурк очутился в таинственной задней комнате. Он схватил со стола лампу и осветил ею комнату: сыщик увидел мужчину, сидевшего чуть дальше в согнутом положении. Бурк подошел к нему и приподнял его голову — перед ним было бездыханное тело Дональда Уэллса.

— Так я и думал, — пробормотал сыщик.

С помощью своих людей он стал тщательно осматривать комнату. На двери шкафа, около которого он нашел тело Дональда, Бурк заметил небольшую кнопку. Как только он ее нажал, дверь тотчас же открылась: за ней был небольшой лифт, в котором, однако, свободно могло поместиться двое. Бурк вошел в него и, нажав одну из кнопок, стал медленно спускаться вниз.

Когда лифт остановился, сыщик вышел и стал с любопытством осматриваться кругом: он очутился в гараже. В нем не было ни одного автомобиля, но множество пустых канистр из-под бензина свидетельствовали о том, что гараж этот не стоял пустым.

Сыщик открыл дверь гаража и очутился в переулке. Неподалеку он увидел водителя, мывшего свою машину. Он оказался крайне неразговорчивым, и Бурк, чтобы развязать ему язык, должен был сказать, что он служащий Скотленд-Ярда.

— В этом гараже стоит такси старого водителя, которого мы все называем ‘Старик Джо’, — сказал он. — Должен сознаться, что я никогда не видел его, до сегодняшней ночи.

— Когда же вы увидели его? — спросил Бурк.

— Минут десять тому назад. Он поехал с пассажиром.

И водитель подробно описал пассажира, в котором Бурк без труда узнал Питера. Он также рассказал ему о том, что никто не знал ‘Старика Джо’ и что тот ездил на машине исключительно ночью.

— Он никогда никого не тревожил и возвращался в гараж почти всегда никем не отмеченным.

Сыщик вернулся в гараж, тщательно запер за собой дверь и снова поднялся в лифте.

— Подождите здесь до приезда полицейского врача, — приказал он Руперу. — Пусть тщательно обыщут всю комнату и захватят с собой все найденные бумаги.

Глава 33

Возвратившись домой, Джейн не застала Питера. Дворецкий сообщил ей, что миссис Уэллс уехала сразу же после ее ухода, вызвав предварительно такси.

Через полчаса пришел Бурк.

— Вы ничего не имеете против такого позднего посещения? — начал он. — Питера, я вижу, нет дома?

— Он вышел, чтобы прогуляться в парке, — ответила молодая женщина. — Если бы вы пришли на минут пять раньше, то застали бы его.

Бурк хитро улыбнулся.

— В дни моей молодости, — заметил он, — мне часто приходилось идти по следам преступника и слышать затем от его жены, что он только что вышел, в то время как он прятался в погребе.

— Могу вас уверить, что Питер не прячется в погребе! — вспылила молодая женщина. — Ему незачем скрываться. Разве вы пришли, чтобы арестовать его?

Сыщик покачал головой.

— Я просто пришел, чтобы дружески провести с вами вечер, — сказал он и в тоне его уже не чувствовалось ни малейшей иронии. — В вашем доме я чувствую себя удивительно спокойно и уютно. А вы не выходили из дому, миссис Клифтон?

— Нет. Я только вышла на минутку, чтобы опустить письмо.

Бурк мечтательно устремил глаза в потолок.

— Я стараюсь припомнить, есть ли почтовый ящик на Нольби-стрит, — сказал он как бы про себя. — Мне кажется, что есть.

Джейн невольно покраснела.

Газета, полученная от Дональда, все еще лежала на столе, и она с радостью ухватилась за нее.

— Господин Бурк, я хочу показать вам газетную заметку, появившуюся много лет назад, — воскликнула она. — Несомненно, для вас она представляет огромный интерес.

И Джейн рассказала, каким образом газета попала в ее руки.

Прочитав заметку, Бурк долго не мог прийти в себя от изумления.

— Должен признаться, что я и не подозревал этого, — воскликнул он. — Какой я, однако, был дурак что не арестовал Уэллса!..

— Уэллса… Разве вы думаете, что он убил Базиля?

— Не только Базиля, но и Редлоу, — ответил сыщик. — Быть может, он совершил еще десяток нераскрытых убийств, как всякий преступник по призванию…

— И вы не арестовали его? — еле дыша от волнения, спросила молодая женщина.

Бурк отрицательно покачал головой.

— Но вы намерены арестовать его? — все более и более волнуясь, спросила Джейн.

Сыщик снова отрицательно покачал головой.

— Но почему же?

— Потому что миссис Энтерсон уже взяла на себя роль судьи в этом деле…

Он вовремя подскочил, чтобы поддержать молодую женщину, почти лишившуюся чувств.

— Она… убила его? — едва слышно спросила она.

— Двумя выстрелами…

— Я слышала выстрелы… — сказала Джейн. — И вы совершенно уверены в том, что его убила именно мисс Энтерсон?..

— В этом не может быть ни малейшего сомнения, — сказал Бурк. — У нее еще был в руках револьвер, когда она выходила на улицу. Да она и сама не отрицала…

— Мне как-то трудно поверить в это, — прошептала Джейн. — Бедная Марджори… Неужели она была сообщницей этого человека?

Бурк покачал головой.

— Нет. Уэллс только в последний момент хотел сделать ее сообщницей. Он держал ее в заточении в своем доме. Но не сокрушайтесь о ней: Марджори успела захватить все деньги мужа и теперь мчится в экспрессе на континент… Не думаю, чтобы она долго носила траур: это не в ее характере.

Джейн погрузилась в глубокое раздумье. В это время вошел Питер: он был, видимо, сильно взволнован, но старался скрыть это.

— Хорошо прогулялись? — спокойно спросил Бурк?

— Да, — коротко ответил Питер и погрузился в мрачное молчание.

— Вероятно, вашему водителю удалось благополучно скрыться?.. — загадочно сказал сыщик.

— Я, право, не знаю, о чем вы говорите!..

Питер посмотрел на сыщика — глаза его встретили проницательный взгляд Бурка, и Джейн догадалась, что они поняли друг друга, но только не хотели говорить при ней.

Первым прервал молчание Бурк.

— Питер, мне кажется, что теперь вы уже не будете больше нуждаться в моих советах и моей помощи. Вы сами не понимаете, какое сокровище приобрели, женившись на Джейн. Ей одной вы обязаны вашим спасением, и я теперь спокойно могу предоставить вас всецело на ее попечение.

— Я знаю, Бурк, чем я обязан вам… — начал Питер.

— Не будем об этом, — с добродушной улыбкой прервал его сыщик. — Нам снова пришлось бы заговорить о водителе такси, а я чувствую, что об этом лучше молчать…

— Как мне отблагодарить вас? — снова начал Питер.

— Простите, — продолжал Бурк. — Я должен показать вам еще записку, которую писал Редлоу и которая так таинственно исчезла в ночь его убийства…

Он вынул из кармана шесть мелко исписанных листов. Ни Питер, ни Джейн не спросили его, откуда появилась эта рукопись. Они догадались, что еще несколько часов тому назад она была в кармане Дональда Уэллса…

На первых страницах были изложены уже известные им факты, а именно: женитьба Александра Уэллерсона на вдове его двоюродного брата.

‘Бедная женщина всю жизнь не могла оправиться от потрясения, испытанного ею после внезапной кончины первого мужа. Она почти все время хворала, и болезнь ее послужила одной из причин тайной женитьбы Уэллерсона на девице Энтерсон, которая служила у них в доме кухаркой. От этого брака родился сын, Базиль, который унаследовал психическую ненормальность отца. Уэллерсон очень привязался к мальчику и заставил меня торжественно обещать ему, что сын его никогда не узнает, что он незаконный ребенок. Мне кажется, однако, что впоследствии Базиль Хель узнал все и наводил соответствующие справки через Дональда Уэллса…’

— По-моему, — заметил Бурк после того, как Питер и Джейн прочли записку, — Уэллс знал о том, что старик Редлоу решил написать обо всем, что ему было известно о родителях Питера. Вы, наверное, помните, что в день убийства было два телефонных звонка. В первый раз старик спал, а во второй он подошел к телефону, но думал, что говорит с Питером. На самом же деле это был Уэллс, который, вероятно, звонил из Лонгфорд-Манора. Дональд хитро все задумал. Он знал, что Питер обычно курит, когда бывает за рулем, поэтому подложил ему папиросы, пропитанные снотворным. Сам же он поджидал Питера на дороге. Когда тот инстинктивно остановил машину, почувствовав, что лишается сил, Уэллс сел рядом с ним и повез его в Сейденхем. Очевидно, он привязал Питера ремнем к сиденью, чтобы он не свалился и не привлек внимания полицейских… Вы помните, что я нашел ремень на полу автомобиля… Уэллс повез Питера, который был без сознания, чтобы затем его обвинили в убийстве старика. На самом же деле это Уэллс прикончил его сам…

Бурк остановился и окинул быстрым взглядом своих слушателей.

Затем продолжил:

— Убийство Базиля тоже было продумано и, если бы не миссис Клифтон, вы, мой друг, были бы найдены утром в крови якобы убитого вами приятеля…

Невольная дрожь пробежала по телу молодой женщины… Питер и Джейн погрузились в свои невеселые думы и даже не заметили, как ушел сыщик.

…Питер окинул свою жену нежным взглядом и прошептал:

— Простите меня, Джейн, что я не откликнулся, когда вы позвали меня сегодня вечером на Нольби-стрит, но…

— Я все поняла… — так же тихо ответила Джейн. — Успел ли отец скрыться?..

Питер молча кивнул головой.

После небольшого молчания Джейн спросила, понизив голос до едва слышного шепота:

— Ведь он и был Ловкач, не правда ли?

Питер снова молча кивнул головой.

— Когда вы узнали это?

— В ту ночь, когда я нашел свои гравюры около печатного станка… Вероятно, он забыл их там после одного из своих посещений Лонгфорд-Манора, где печатал денежные знаки.

Питер взял руку жены и нежно погладил ее:

— Вы не можете себе представить, Джейн, как я был этим удручен и как трудно было мне скрыть это от вас…

Джейн ничего не сказала, но ответила на его пожатие.

— Он положительно гений по организаторским способностям и по умению сохранять тайну, — продолжал Питер. — Только вспомнить — сколько лет он терроризировал Европу и Америку… Он доставал агентов через Блонберга, который служил лишь ширмой, и никто из агентов не знал имени Ловкача… Уэллс был одним из его агентов, но тоже не знал имени… Затем, по странной случайности, Уэллс познакомился со мной…

— Кто же рассказал вам все это? — спросила Джейн.

— Он сам, — чуть слышно ответил Питер.

Джейн быстро встала и вышла из комнаты.

Когда она через некоторое время вернулась, Питер заметил по ее опухшим глазам, что она плакала.

Джейн села рядом с ним и, нежно положив голову на его плечо, сказала:

— Питер, давайте поговорим о чем-нибудь другом.

_____________________________________________________

Уоллес Э. Избранные триллеры: Фальшивомонетчик, Дюссельдорфский убийца, У трех дубов, Бандит: Романы / Пер. с англ., Худож.-ил. П.Павлов. — Х.: Изд.-коммер. фирма ‘Гриф’, 1995. — 528 с. — (Серия ‘Классика триллера’) — ISBN 5-7707-7073-2

До збірки вибраних трилерів класика пригодницько літератури англійського письменника Едгара Уоллеса (1875-1932) увійшли його романи: ‘Фальшифомонетник’, ‘Дюссельдорфский вбивця’, ‘Біля трьох дубів’, ‘Бандит’.

Эдгар Уоллес

Фальшивомонетчик

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Глава 22

Глава 23

Глава 24

Глава 25

Глава 26

Глава 27

Глава 28

Глава 29

Глава 30

Глава 31

Глава 32

Глава 33

Читайте также: