Политическое Обозрніе.
Политическое Обозрніе.
Европа въ 1880 году.
Европа въ 1880 году.
——
Влад—овъ.
‘Русская Мысль’, No 1, 1880
Европа в 1880 году, Пашков Ипполит Александрович, Год: 1880
Время на прочтение: 26 минут(ы)
До второй половины текущаго столтія, большинство европейскимъ государственныхъ дятелей не признавало значенія принципа, ‘національностей’. Преслдуя династическіе и государственные интересы, правительства рдко принимали въ разсчетъ стремленіе народныхъ желаній и народной воли и не ставили условіемъ могущества государства единство народностей, входящихъ въ его составъ. Вотъ почему такъ часто приходится видть въ исторіи, что несвязанныя національнымъ единствомъ обширныя монархіи, искусственно созданныя геніемъ одного или нсколькихъ лицъ, легко распадались.
Сознаніе необходимости руководствоваться принципомъ ‘національностей’ при ршеніи судебъ народовъ, начало проникать въ общество еще въ прошедшемъ столтіи, но потребовались десятки лтъ прежде’, чмъ значеніе его признали правительства. Тмъ не мене и теперь многія государства, не смотря на уроки исторіи, считаютъ не только возможнымъ, но даже полезнымъ нарушить этотъ принципъ и, по всей вроятности, пройдутъ еще годы прежде, чмъ государственные люди Европы убдятся въ несостоятельности подобной политики.
Признавъ основательность желанія каждаго народа соединиться въ одно цлое (въ какой бы форм это соединеніе не произошло — федеративной или какой другой) и de jure право всякой націи располагать своею судьбою, Европа установила бы принципъ, обезпечивающій дальнйшее развитіе человчества. Но не далека еще отъ насъ та эпоха и живы еще современники ея, когда націи раздроблялись или насильственно соединялись въ интересахъ, совершенно чуждыхъ для нихъ государствъ, державы, прибгавшія къ подобнымъ насиліямъ, не понимали, что дйствуютъ въ ущербъ своимъ собственнымъ выгодамъ и спокойствію Европы.— Внскій конгрессъ можетъ служить этому однимъ изъ лучшихъ примровъ.
Политическое раздленіе Европы, установленное этимъ конгрессомъ, не существуетъ, и можно удивляться только, какъ искусственное зданіе, построенное въ 1815 году, могло продержаться почти полстолтія. Только страху, внушенному континентальнымъ правительствамъ французскою революціею, видвшимъ задатки ея во всякой перемн политическаго строя, обязанъ этотъ трактатъ своимъ продолжительнымъ существованіемъ. Первая французская революція сдлала европейскія правительства боле консервативными, чмъ того требовали ихъ собственные интересы.
Съ возшествіемъ на престолъ Наполеона III, дальнйшее поддержаніе Внскаго трактата оказалось немыслимымъ.— Италіянская война и Цюрихскій договоръ разрушили одну изъ его существенныхъ частей, слдовавшій за Цюрихскимъ Пражскій, Франкфуртскій и Берлинскій договоры совершенно измнили карту Европы, но должно отдать справедливость первому изъ нихъ, что онъ составленъ несравненно раціональне трехъ остальныхъ, такъ какъ въ основаніе его, дйствительно, положенъ принципъ ‘національностей’, и при заключеніи его сообразовались съ народною волею. Политическое раздленіе Европы, установленное послдними тремя трактатами не долговчно, тогда какъ созданная Цюрихскимъ {Ст. 3.} договоромъ Италія всегда останется сильнымъ я вполн самостоятельнымъ государствомъ.
Въ настоящее время, какъ вншняя, такъ и отчасти внутренняя жизнь европейскихъ государствъ находится въ зависимости отъ того положенія, которое создано, заключенными въ послдніе 20 лтъ, четырьмя трактатами. Поэтому-то, чтобы вполн уяснить себ общее положеніе длъ въ Европ, необходимо прослдить т явленія, которыя, боле или мене, обусловливались этими трактатами какъ во вншней, такъ и во внутренней жизни народовъ.
Посл понесеннаго Австріей’ въ 1859 г. пораженія, объединеніе Италіи стало вопросомъ времени, и вс усилія итальянскаго народа были направлены къ скорйшему достиженію этого объединенія.— Осенью 1859 г., избранныя всеобщею подачею голосовъ палаты представителей въ Моден, Парм и Флоренціи постановляютъ соединеніе герцогствъ съ Сардиніею и низложеніе царствовавшихъ домовъ. Весною 1860 г., Піемонтъ скрпляетъ ршеніе этихъ палатъ. Вслдъ за тмъ Гарибальди безъ боя овладваетъ Неаполемъ. Часть Папской области переходитъ въ руки патріотовъ. Плебисцитъ, къ которому обращается сардинское правительство, ярко свидтельствуетъ, что сознаніе необходимости объединенія, именно въ данныхъ условіяхъ, уже глубоко проникло въ итальянскій народъ. Вся южная Италія почти единогласно высказалась за соединеніе съ Піемонтомъ.
Мы видимъ за это время полное сближеніе между политическими партіями и искреннюю преданность народа глав государства. Викторъ Эммануилъ, Кавуръ и Гарибальди были самые популярные люди въ Италіи.
Занятые созданіемъ государства, итальянцы уклоняются отъ всякой активной роли въ возбуждающихся въ Европ политическихъ вопросахъ. Во внутренней же жизни молодаго королевства также замтно, за этотъ періодъ времени, спокойствіе,— вс партіи сблизились въ виду необходимости главной цли — объединенія отечества.
Франція, первая подавшая помощь Италіи, могла приготовить въ ней себ серьезнаго и врнаго союзника, но Наполеону не удалось извлечь выгоды изъ Итальянской компаніи.
Извстно, какое тяжелое впечатлніе произвело на. итальянцевъ принятое въ 1859 г. Наполеономъ, остановленнымъ на границахъ Венеціанской области готовившеюся противъ него коалиціею, ршеніе оставить эту область во власти Австрійцевъ. Не удивительно, слдовательно, что предложеніе германскаго канцлера, заключить наступательный и оборонительный союзъ, сочувственно было встрчено правительствомъ Виктора Эммануила. Но насколько еще слаба была въ то время Италія, свидтельствуютъ результаты войны 1866 г. Разбитые яри Кустоцц, итальянцы были вынуждены принять Венецію изъ рукъ Наполеона. Подчиненіе подобному униженію объясняется только страстнымъ, хотя и вполн естественнымъ, желаніемъ итальянцевъ объединенія и слабостію молодаго государства.
Съ 1866 до 1870 года въ жизни Италіи нельзя не замтить нкоторой перемны. Уклоняясь по-прежнему въ вопросахъ иностранной политики отъ всякой выдающейся роли въ Европ, во внутреннихъ своихъ длахъ Италія начинаетъ выказывать большое оживленіе. Разъединеніе, партій выступаетъ все ярче и ярче. Обезпечивъ свое существованія и мало тревожимые вншними политическими вопросами, итальянцы начали обращать большее вниманіе на внутреннія дла. Въ виду общаго дла, смолкли вс раздоры, но прошли тяжелые дни и потребовалось свести домашніе счеты.— Въ общемъ же съ 1866 г. замчается почти постоянное движеніе въ Италіи справа налво.
Впрочемъ, до Франко-Прусской войны Италія была стснена еще сохранявшеюся въ Рим свтскою властію папы. Панскій престолъ ставилъ ее въ весьма щекотливое положеніе по отношенію къ нкоторымъ католическимъ державамъ и, въ особенности, къ Франціи, поддерживавшей свтскую власть намстника Петра. Такой политики Наполеона было послдствіемъ отчужденіе Италіи отъ Франціи, облегчившее Пруссіи достиженіе ея цлей. Передъ войною 1870 г., общественное мнніе въ Италія было, въ значительной степени, возбуждено противъ французскаго правительства. Могъ-ли же Викторъ Эммануилъ оказать поддержку своему, союзнику 1859 г., когда, только благодаря усиленію протестантской державы — Пруссіи, Римъ сдлался столицею Италіи?
Съ паденіемъ свтской власти папы, вопросъ объ объединеніи Италіи можно считать почти окончательно ршеннымъ. Съ этого времени вс усилія италіянцевъ могутъ быть направлены къ улучшенію внутренняго строя государства и пріобртенію вліянія въ Европ.
Но именно посл того, какъ достигнута была главная цль, во внутренней жизни Италіи началъ сильно проявляться индифферентизмъ. Индифферентизмъ въ народ,— индифферентизмъ и въ палат, гд одна треть представителей народа постоянно отсутствуетъ. въ этомъ явленія нельзя однако усматривать признакъ упадка нація. Исторія показываетъ намъ въ жизни народовъ много примровъ, когда посл чрезмрнаго возбужденія и напряженія наступаетъ періодъ какой-то апатіи. Въ данномъ же случа, апатичное отношеніе итальянцевъ къ своимъ дламъ отчасти обусловливается и тмъ, что созданное ими себ положеніе еще слишкомъ ново для народа и мало людей, серьезно подготовленныхъ къ то# дятельности, для которой открывается теперь широкое поле. Кром того, неблагопріятнымъ условіемъ для Италія служитъ малое пониманіе парламентской жизни во многихъ округахъ этого молодого государства и вообще низкій уровень образованія народа.
Тмъ не мене едва-ли подлежитъ сомннію, что въ непродолжительномъ времени Италія снова выкажетъ свои жизненныя силы, такъ макъ нтъ данныхъ, на основаніи которыхъ можно было было отнести итальянцевъ къ отжившимъ народностямъ.
Самая слабая сторона Италіи — это ея финансовое положеніе, и забота объ устраненіи финансовыхъ затрудненій отчасти отодвигаетъ вс другіе внутренніе вопросы на второй планъ. Долгъ итальянскаго королевства первоначально не превышалъ двухъ слишкомъ милліардовъ лиръ, но за послдніе двадцать лтъ увеличился въ нсколько разъ.
Выдающуюся роль, при возростаніи долга, игралъ хроническій дефицитъ итальянскаго бюджета. Въ настоящее время Италія платитъ ежегодно по своимъ долгамъ около восьмисотъ милліоновъ лиръ процентовъ. Естественно, что возростаніе государственнаго долга тяжело ложится на массу населенія. Налоги въ Италіи значительно возросли, но и источники доходовъ также увеличились {Въ 1866 году доходъ Италіи достигалъ 911 мил. лиръ. Ввозилось товаровъ на 770 мил., вывозилось на 451 мил. Въ 1876 г. доходъ возросъ до 1429 мил. Ввозная торговля — до 1327 мил., вывозная до 1216, т. е. увеличилась въ три раза.}. Увеличеніе расходовъ объясняется, впрочемъ тми условіями, въ которыхъ прошло для Италіи послднее десятилтіе. Содержаніе многочисленной армія особенно обременяетъ государственный бюджетъ, но политическія обстоятельства Европы заставляютъ итальянское правительство держать ее въ ущербъ существеннымъ экономическимъ потребностямъ страны. Изъ 1400 милліоновъ ежегоднаго государственнаго дохода Италіи до 200 мил. ежегодно уходятъ на содержаніе войска, а, между тмъ, правительство не въ силахъ отмнить крайне непопулярный въ народ налогъ на помолъ, доставляющій не боле 60 милліоновъ лиръ, и лотерея, представляющія такое же, если не большее, зло въ итальянскомъ государственномъ бюджет, какъ въ русскомъ акцизъ на вино.
Вообще экономическое положеніе Италіи оставляетъ Многаго желать, Но отвтственность за неудовлетворительность этого экономическаго положенія ни въ какомъ случа не можетъ падать на политическія перепвы послднихъ лтъ, напротивъ, благодаря этимъ перемнамъ, государство спаслось отъ окончательнаго разоренія, такъ какъ при усиленныхъ вооруженіяхъ, начавшихся повсемстно въ Европ съ конца пятидесятыхъ годовъ и продолжающихся до настоящей минуты — при прежней своей раздробленности — итальянцы должны бы были принести за этотъ періодъ времени несравненно большія жертвы.
Насколько же дйствительно отвчаетъ потребностямъ народа положеніе, созданное Италіи событіями, слдовавшими за войною 1859 г., свидтельствуетъ составъ итальянскаго парламента, въ которомъ мы не видимъ того раздленія на мелкія фракціи, которое замчается въ другихъ странахъ. Въ Италіи нтъ партій, тормазящихъ государственную жизнь народа. Итальянскій парламентъ строго можно раздлить только на умренныхъ либераловъ (Пелла, Ланца) и либераловъ (Депретисъ и Кайроли).
Къ сожалнію, въ Италіи глубоко вкоренилось другое зло,— это соединеніе личныхъ вопросомъ съ вопросами государственными: руководители партій враждуютъ не изъ-за принциповъ, а изъ-за портфелей. Зло это сильно мшаетъ дальнйшему развитію Италіи, но, несомннно, явленіе это временное и, при лучшемъ пониманіи народомъ политической жизни, должно будетъ исчезнуть.
Въ международныхъ вопросахъ Италія выступаетъ самостоятельно только со времени герцеговинскаго возстанія, хотя до настоящей минуты правительство короля Гунберта, повидимому, не вполн еще опредлило тотъ путь, которому оно должно слдовать въ этомъ вопрос, и агенты итальянскаго министерства то поддерживаютъ политику Англія, то склоняются за сторону Россіи.
Единственное ршеніе восточнаго вопроса, съ которымъ Италія не могла бы помириться — это, послдствіями котораго было бы предоставленіе сильнаго вліянія на Средиземномъ мор которой-нибудь изъ великихъ державъ. Албанія, Триполисъ, Тунисъ — все это для нея второстепенные вопросы.— Распредленіе вліянія т Балканскомъ полуостров между Россіею, Англіею и Австріею также не иметъ для Италія громаднаго значенія, и ко всмъ этимъ вопросамъ итальянцы относятся лишь съ точки зрнія поддержанія политическаго равновсія.
По отношенію къ другимъ великимъ державамъ итальянское правительство держитъ себя съ крайнею осторожностію и уклоняется отъ прянаго вмшательства въ вопросы, не затрогивающіе непосредственно его личные интересы. Поэтому-то, каждая изъ державъ считаетъ возможнымъ привлечь ее, современенъ, на свой сторону, но едва-ли которой-либо изъ нихъ слдуетъ серьёзно разсчитывать на содйствіе Италіи. Послдняя не ршится ни на какой союзъ, могущій стснить ея свободу дйствій, если только не усмотритъ возможность извлечь изъ него прямыя для себя выгоды, а такого союза пока еще не можетъ предложитъ ей ни одно государство.
Какъ Виллафранкскій и Цюрихскій договоры обезпечили объединеніе Италіи, такъ Пражскій трактатъ послужилъ основаніемъ объединенія Германіи, но условія, при которыхъ совершились эти, повидимому, однородныя явленія, значительно разнятся между собою, я поэтому-то полученные результаты во многомъ несходны.
На Аппенинскомъ полуостров Піемонтъ соединился съ Италіею, въ Германіи-же Пруссія подчинила себ нмецкія государства. Естественно, что между правительствомъ и народомъ не могло установиться той связи, какую мы видимъ въ Италіи. Пруссія подавляла Германію.
Стремленіе къ объединенію давно уже проявлялось въ германскомъ народ и не подлежитъ ни малйшему сомннію, что въ непродолжительномъ времени онъ достигъ-бы своей цли. Но Бисмаркъ прервалъ естественное теченіе событій, насильственно подчинивъ Германію прусской корон. Дйствуя какъ бы въ интересахъ народа, т. е. способствуя германскому объединенію, кн. Бисмаркъ, въ дйствительности, насиловалъ его волю, и поэтому-то невольно возникаетъ сомнніе въ прочности построеннаго имъ зданія. Основаніе положено было неврно,— поэтому и все зданіе должно было выйти неправильнымъ. То тяжелое положеніе, въ которомъ находятся теперь Германія, есть не боле какъ слдствіе ложнаго шага сдланнаго въ 1866 г.
Никогда еще нарушеніе народныхъ правъ и воспрепятствованіе народнымъ стремленіямъ не проходило безнаказанно.
Въ то время, какъ въ Италіи сами независимыя государства присоединились къ Піемонту, въ Германіи для объединенія потребовалась Садовая.
Но не смотря на Садовую, въ нмцахъ такъ сильно было отвращеніе къ Гогенцоллернской монархіи, что Бисмарку удалось подчинить Пруссіи лишь сверную часть Германіи. Какъ ни глубоко проникло въ народ сознаніе необходимости взаимнаго сближенія, но громадное большинство нмцевъ, за исключеніемъ, конечно, пруссаковъ, предпочитало остаться еще на нкоторое время разъединенными. Многіе выдающіеся нмецкіе дятели и ученые открыто заявляли, что подчиненіе Германіи Пруссіи будетъ имть для первой гибельныя послдствія. Хотя и не сбылись еще ихъ предсказанія, но важно и то, что будущность Прусско-Германской имперіи, не смотря на побды, до настоящей минуты далеко не обезпечена, тогда какъ Италія, сформировавшаяся при другихъ условіяхъ, настолько сплотилась, что сепаратистскія стремленія тамъ сдлались немыслимыми.
Четвертой статьею Пражскаго трактата {Artikel VI. Seine Majestt der Kaiser von Oesterreich erkennt die Auflsung der bisherigen Deutschen Bundes an und giebt seine Zustim mung zu einer neuen Gestaltung Deutschlands ohne Betheiligung des Oesterreiehischen Kaiserstaates. Eben so verspricht Seine Majestt das engere Bundesverbltniss anzuerkennen, welches Seine Majestt der Knig von Preussen nrdlich von der Linie des Mains begrnden wird, und erklrt Sich damit einverstanden, dass die sdlich von dieser Linie gelegenen Deutschen Staaten in einen Verein zusammen treten, dessen nationale Verbindung mit dem Norddeutschen Bunde der nheren Verstndigung zwischen beiden Vorbehalten bleibt und der eine hrternationale unabhngige Existenz haben wird.} Австрія исключается изъ Германскаго союза, статья эта, несомннно, иметъ громадное историческое значеніе, дальнйшая судьба Германіи и Австріи въ значительной степени обусловливается ею. Первая съ этого времени получила возможность обратить все свое вниманіе исключительно на интересы германскаго народа, которая-же вынуждена создавать себ въ Европ новое положеніе. Пока, впрочемъ, ни одно изъ этихъ государствъ не достигло положительныхъ результатовъ.
Посл раздленія Германіи на Сверный и Южный союзы, прусское правительство начало заботиться объ упроченіи внутренняго могущества и подчиненіи враждебныхъ ему элементовъ.— Въ Германіи, прежде единодушно высказывавшейся за объединеніе, явилось столько противниковъ Пруссіи, что въ Берлин серьезно были озабочены борьбою съ сепаратистами.
16 апрля 1869 г. Бисмаркъ былъ вынужденъ откровенно прибраться передъ рейхстагомъ, что ‘на юг необходимость единенія {Въ прусскомъ смысл.} такъ мало чувствуется, что намъ явно заискиваютъ за границею’.
Дйствительно, нежеланіе видть Германію подъ гегемоніею Пруссіи открыто высказывали въ Баваріи и Виртемберг. Въ тотъ самый день, какъ Бисмаркъ заявлялъ рейхстагу о несочувствіи южногерманскихъ государствъ къ Пруссіи, т. е. 16 апрля, въ Штутгарт многочисленное собраній постановило слдующую резолюцію: ‘Независимость различныхъ государствъ служитъ единственною надеждою возстановленія отечества, боле чмъ когда либо внутренно разъединеннаго, вслдствіе системы насильственныхъ завоеваній, прилагаемой пруссакамъ къ своимъ соотечественникамъ. Независимость же служитъ намъ лучшей гарантіей противъ иностранцевъ’.
‘Она одна даетъ возможность противодйствовать тому ложному объединенію которое, подъ предлогомъ обезпеченія величія и чести Германіи, служитъ орудіемъ къ преобладанію въ рукахъ честолюбивой державы. Если мы не можемъ добиться отъ самихъ правительствъ, чтобы они организовали союзъ южныхъ государствъ, который, опираясь на общій парламентъ и народную милицію, положилъ бы начало возрожденія Германіи, то приглашаемъ, по крайней мр, членовъ демократической партіи соединиться въ общемъ усиліи для установленія свободы. Только одна свобода оставитъ намъ истинное счастіе.
Еще ране этого, одинъ изъ бывшихъ баварскимъ министровъ прямо заявилъ въ мюнхенскомъ парламент министру-президенту Гогенлое, ‘что Сверо-Германскій союзъ опирается на ненавистный актъ, котораго Баварія не должна быть сообщникомъ. Всякій, кто принадлежитъ къ этому союзу, будетъ нести свою долю проклятій, т. е. будетъ увлеченъ въ, прусскій цезаризмъ й милитаризмъ.’ — Министерство Гогенлое, нсколько симпатизирующее Пруссіи, вынуждено было выйти въ отставку.
Понятно, что, при подобныхъ условіяхъ, принятая кн. Бисмаркомъ на себя задача объединенія Германіи оказывалась далеко не легко, но откладывать ршеніе этой задачи канцлеръ не могъ. Отчужденіе отъ Пруссіи постоянно усиливалось, на юг, и приближался моментъ, когда надо было снова обратиться къ парламенту за разршеніемъ военнаго бюджета. Поэтому-то Бисмаркъ такъ-же горячо желалъ войны съ Франціею, какъ Наполеонъ III — войны съ Германіею. Политическое положеніе Французской имперіи и Прусскаго королевства вызывало необходимость столкновенія. Вс средства были пущены въ ходъ съ обихъ сторонъ, чтобы убдить французовъ и нмцевъ въ необходимости войны, но цль далеко не была достигнута. Во Франціи уже въ 1870 г. никто почти не сомнвался, что война была вызвана государственными или точне династическими соображеніями. Въ Германіи-же только поздне начали убждаться, что народные интересы вовсе не требовали ея.
Послдствія этой войны долго будутъ отражаться какъ на внутренней жизни Германіи, такъ и на вншней политик ея. Однимъ изъ ея важнйшихъ послдствій было возникновеніе Прусско-Германской имперіи. ‘Мы и наши наслдники,’ заявилъ император Вильгельмъ въ манифест, обнародованномъ въ Версали въ 1871 г., ‘будемъ носить связанный съ прусскою короною императорскій титулъ.’ Слова этого манифеста вполн опредляютъ, какъ политику Бисмарка, такъ и характеръ объединенія Германій. Императорскій титулъ становится принадлежностію прусской короны.
Побды, одержанныя во Франціи, дали возможность Желзному канцлеру съ успхомъ бороться съ сепаратистами, которые не могли покориться съ мыслію видть Германію прусской.
Благодаря этимъ побдамъ, большинство нмцевъ, опьяненное успхами, охотно подчинилось Берлину, видя въ могуществ прусскаго короля торжество германскаго народа. Какъ геніальный государственный человкъ, кн. Бисмаркъ сумлъ воспользоваться всеобщимъ энтузіазмомъ и сломилъ сепаратизмъ въ южно-германскихъ государствахъ. Все время, отъ самаго заключенія французскаго мира до прошедшаго года, между канцлеромъ и сепаратистами продолжалась борьба съ перемннымъ счастіемъ. Въ настоящее же время, полное подчиненіе Пруссіи южно-германскихъ государствъ можно считать совершившимся фактомъ. Тмъ не мене, правительство все-таки не можетъ считать себя прочнымъ и вынуждено прибгать къ искусственному отвлеченію общественнаго вниманія отъ вопросовъ, могущихъ поколебать существующій строй.
Знаменитый Kultur-Kampf, исходъ котораго далеко не можетъ удовлетворить кн. Бисмарка, былъ однимъ изъ его первыхъ политическихъ проколовъ, но такъ какъ борьба съ клерикалами была въ то время отчасти и борьбою съ сепаратистами, то результаты ея едва-ли могутъ быть оцнены одними прямыми послдствіями. Kultur-Kampf принесла Бисмарку и косвенныя выгоды. Все вниманіе германскаго народа долгое время было сосредоточено на этой борьб, и, благодаря ей, другіе внутренніе вопросы, грозившіе вызвать серьезныя затрудненія, были отодвинуты на второй планъ. Кром того, многіе противники кн. Бисмарка стали его приверженцами вслдствіе начатой имъ борьбы съ клерикалами. Прусско-нмецкая партія націоналъ-либераловъ сдлалась преобладающею въ имперскомъ парламент. Считая себя руководительницею Германіи на пути прогресса и внутренняго развитія, она, въ дйствительности, была лишь слпымъ орудіемъ въ рукахъ желзнаго канцлера, пользовавшагося ею для проведенія своихъ личныхъ взглядовъ. Естественно, что подобная партія должна была утрачивать мало-по-малу свое значеніе и свой ‘raison d’etre’.
Въ прошедшемъ году, Бисмаркъ отвернулся отъ врно служившихъ ему націоналъ-либераловъ и составилъ большинство изъ консерваторовъ, въ рядахъ которыхъ онъ началъ свою политическую карьеру, и партія центра, т. е. клерикаловъ, съ которыми такъ еще недавно велъ ожесточенную борьбу, часть націоналъ-либераловъ также присоединилась къ этому большинству.
Подобный политическій скачокъ со стороны всякаго другаго государственнаго дятеля показался-бы недобросовстнымъ, но Бисмарка никто, кром самихъ націоналъ-либераловъ, не упрекнулъ: за измну. Германскій канцлеръ стоитъ вн всякихъ политическихъ партій, такъ какъ преслдуетъ извстныя задачи, для достиженія которыхъ онъ готовъ заключить союзъ со всякой политическою партіею, для него главное — достиженіе цли. Изъ сношеній его съ Лассалемъ видно, что онъ одно время не прочь былъ даже воспользоваться соціалистами. Политическая партія, наиболе подходящая для него, конечно, націоналъ-либеральная, поэтому-то онъ такъ долго и держался ея, но партія эта, будучи національной, т. е. настолько-же прусско-германской, насколько германо-прусской, въ тоже время либеральной, т. е. безусловно оппозиціонной всякимъ крайне реакціоннымъ мрамъ, не можетъ во всхъ случаяхъ удовлетворять германскаго канцлера. Тмъ не мене, союзъ его съ консерваторами и клерикалами не долговченъ и несомннно, что со временемъ послдуетъ новое соглашеніе между Бисмаркомъ и реорганизованной націоналъ-либеральной партіею.
Благодаря своему политическому маневру, имперскому канцлеру удалось провести протекціонный проектъ таможеннаго тарифа въ Германіи, которому кн. Бисмаркъ придаетъ громадное значеніе. Но оправдаетъ-ли этотъ тарифъ его надежды, пока еще вопросъ. Въ записк, приложенной къ проекту таможеннаго тарифа, кн. Бисмаркъ объясняетъ его необходимостью увеличить косвенные налоги, чтобы имть возможности со временемъ облегчить прямые, и также неудовлетворительнымъ состояніемъ въ Германій промышленности, требующей для успшнаго ея развитія покровительственныхъ пошлинъ.
Для достиженія этой цли онъ предложилъ вс ввозные предметы, не подлежавшіе оплат пошлинъ 5% съ ихъ цнности, что, по его разсчету, должно будетъ дать ежегодно 70 милліоновъ марокъ.
Съ нкотораго времени въ Германіи замтно возрастаетъ нелюбовь въ народ къ желзному канцлеру. Таможенный законъ еще боле усиливаетъ всеобщее нерасположеніе къ нему и, не смотря на вс его громадныя и безспорныя заслуги Пруссіи, положеніе Бисмарка можетъ быть серьезно поколеблено. Канцлеръ хорошо понимаетъ, какъ къ нему относится масса и знаетъ объ истинныхъ чувствахъ германскаго народа, но, если-бы недовольство его образомъ дйствій было даже значительне теперешняго, онъ все-же продолжалъ-бы слдовать по избранному и начертанному имъ пути. Бисмарку не разъ уже приходилось быть самымъ непопулярнымъ человкомъ въ Германіи, но враги его впослдствіи всегда преклонялись передъ нимъ, а слава и популярность канцлера все возрастала, хотя услуги его обусловливаются преимущественно его политическими, а не государственными соображеніями.
Въ чемъ-же заключалась политическая дятельность желзнаго канцлера за послднія годы?
Посл Франкфуртскаго договора единственнымъ серьезнымъ союзникомъ Пруссіи-Германіи оставалась Россія. Отношенія между обими державами были настолько дружественнымъ, что между ними казалось не можетъ возникнуть недоразумній. Послднія событія, однако, доказали противное. Австрія, поставленная посл пораженія Франціи въ весьма затруднительное положеніе, начала съ 1871 г. явно заискивать въ Пруссіи. Не имя опоры на запад и сознавая несостоятельность союза съ Россіею, она была вынуждена обратиться къ своему побдителю при Садовой. Въ Берлин Австрію приняли съ распростертыми объятіями. При посредств ‘честнаго маклера’ состоялось сближеніе между Петербургомъ и Вною, и Австрія была включена въ союзъ императоровъ.— Вс выгоды въ этомъ союз остались на сторон Германіи и Австріи,— за дружеское расположеніе императоровъ, Вильгельма и Франца Іосифа, которое впослдствіи оказалось далеко не прочно, мы временно отреклись отъ нашей традиціонной политики. Политическій маневръ, употребленный кн. Бисмаркомъ при созданіи союза трехъ императоровъ нельзя не признать за очень искусный. Россія не могла боле, безъ ущерба своимъ собственнымъ интересамъ, способствовать достиженію цлей германскаго канцлера. Поэтому Бисмарку необходимо было стснить намъ свободу дйствій и подготовить себ новаго союзника, который въ случа надобности, могъ бы принесть ему пользу.— Подобнымъ союзникомъ могла быть Австро-Венгрія, и онъ не ошибся въ своихъ соображеніяхъ. Недоразумнія, возникшія между Берлиномъ и Петербургомъ по поводу намреній Германіи начать въ 1875 г. новую войну съ Франціею, свидтельствуютъ о дальновидности германскаго канцлера. Война эта нарушила-бы интересы Европы, и Россія не могла, слдовательно, ея допустить, но такъ какъ, съ точки зрнія кн. Бисмарка, она была необходима для Германіи, то дальнйшее сближеніе съ Россіею, интересы которой не совпадали съ германскими, оказывалось не желательнымъ. Въ томъ же 1875 г. возникъ и другой вопросъ, въ которомъ мы не могли идти вмст съ Германіею, а она не была солидарна съ Россіею. Это восточный или славянскій вопросъ, такъ какъ съ восточнымъ вопросомъ связано и ршеніе участи азіятскихъ провинцій Турціи. Для Германіи же, съ точки зрнія кн. Бисмарка, серьезное политическое значеніе можетъ имть только будущность Балканскаго полуострова. Дятельность всхъ великихъ державъ, во время народнаго движенія на Балканскомъ полуостров, а въ томъ числ и въ Германіи, очерчена в прошедшей хроник (янв. кн.). Съ самаго начала герцеговинскаго возстанія, мы нигд не встрчали поддержки германскаго правительства, хотя надо признать, что открыто оно никогда не было противъ Россіи.
Берлинскій конгрессъ показалъ до какой степени неосновательно было полагаться на дружбу Германіи. Въ настоящій моментъ наши отношенія къ Германской имперіи продолжаетъ быть дружественны, но странно было бы утверждать, что они за послдніе годы не измнились. Только въ личныхъ отношеніяхъ монарховъ не произошло ни малйшей перемны. Но такъ какъ союзы между государствами обусловливаются главнымъ образомъ ихъ интересами, то естественно, что кн. Бисмаркъ не считаетъ возможнымъ оставаться по отношенію къ Россіи тмъ, чмъ онъ былъ въ въ начал семидесятыхъ годовъ. Руководствуясь активною политикою, онъ долженъ былъ, для предоставленія себ свободы дйствій, дать намъ понять свои намренія и, нельзя не сознаться, достигъ этого.
До послдняго времени въ Россіи и вообще въ Европ полагали, что интересы Германіи нисколько не затрогиваются восточнымъ вопросомъ, теперь-же оказывается, что это мнніе ошибочно, если и не абсолютно, то съ точки зрнія политики германскаго канцлера. Основательно-ли же поступаетъ онъ, отыскивая интересы Германіи тамъ, гд существованіе ихъ очень сомнительно, это вопросъ еще? Взгляды, высказанныя по этому вопросу однимъ изъ выдающихся органовъ германской печати, во всякомъ случа, заслуживаютъ особеннаго вниманія, такъ какъ могутъ служить нкоторымъ указаніемъ для разъясненія будущей германской политики.
Берлинская National Zeqtung, заявляя о полной несостоятельности настоящаго политическаго строя Оттоманской имперіи, утверждаетъ, что въ Турціи надо ожидать въ непродолжительномъ времени всеобщаго возстанія. Въ виду подобнаго возстанія, газета высказываетъ слдующія соображенія: ‘Повсюду въ Турціи обдненіе, раззореніе и склонность къ отпаденію, называютъ уже по имени мстности, гд слдуетъ ожидать открытаго возстанія. Во всякомъ случа, о возстановленіи спокойствія не можетъ быть и рчи,— населеніе окончательно изврилось въ: возможность дальнйшаго существованія ныншняго порядка вещей. Вотъ почему со стороны Германіи, и Австріи было бы дломъ благоразумія серьезно подумавъ о будущемъ. Разв недостаточно очевидно, что, при предстоящемъ переустройств смежныхъ съ Австріей обширныхъ и весьма способныхъ къ дальнйшему культурному развитію земель, оба государства могутъ много выиграть, но и много потерять? То, что утрачено за послднее время султаномъ, представляетъ собой пространство, равное по величин прусскому государству, съ населеніемъ отъ 10 до 11 милліоновъ жителей, а это, между тмъ, было лишь началомъ переворота. Изъ этого пространства можно достигнуть сухимъ и отчасти также морскимъ путемъ, до остальныхъ турецкихъ владній по кротчайшей линіи, и неужели все это не должно побуждать насъ къ бдительности и наблюденію и внушать намъ принять заблаговременно нкоторыя мры и приступить къ дйствію? Неужели мы должны предоставить земли, которыя находятся въ столь недалекомъ разстояніи отъ насъ, и которыя такъ щедро надлены природою, отдаленнымъ западнымъ державамъ или Россіи? Государство можетъ становиться слабе и клониться къ упадку, не утрачивая при этомъ, хотя бы одной квадратной мили своей территоріи, это можетъ и должно съ ними непремнно случиться, когда другія государства, его соперники, ростутъ и пріобртаютъ, въ то время когда на его долю ничего не перепадаетъ, ибо мриломъ могущества, силы и безопасности всякаго государства служитъ положеніе окружающихъ его государствъ и ихъ могущество. Вдь могущество и сила — понятія относительныя.’
‘Поэтому мы должны либо извлечь себ пользу изъ распаднія Турецкой имперіи и держаться въ этомъ вопрос на одинаковой высот съ другими государствами, либо перестать занимать то положеніе, которое мы занимаемъ въ настоящее время и упасть ниже. Какъ это несомннно, такъ справедливо и то, что всегда слдуетъ дйствовать, не теряя времени и не колеблясь, сообразно наступающимъ обстоятельствамъ, если не желаемъ упускать случаевъ, необходимыхъ для нашего благосостоянія и предоставить ихъ въ чужія руки. Теперь Австріи и Германіи предстоитъ задача войти въ сношеніе съ бывшими сверными окраинами Турціи путемъ торговли, сообщеній и также переселенія, создать себ тамъ положеніе и принять въ руки дло прогресса. Цль эта не можетъ быть достигнута исключительно и вполн вывозомъ товаровъ и пріобртеніемъ сырья, необходимо, кром того, чтобы мы вносили въ эти страны экономическое движеніе, просвщеніе, науку, промышленность, духъ предпріимчивости.’
‘Что подобная дятельность послужитъ намъ самымъ благодтельнымъ толчкомъ и поощреніемъ, что она сдлаетъ насъ зажиточне и подвижне, обостритъ нашъ торговый, промышленный, государственный и свтскій взглядъ, доставитъ, такъ или иначе, прониканіе извстной части нашего населенія,— не требуетъ, конечно, доказательствъ. Вопросъ можно сводить лишь къ тому, какимъ образомъ преодолть встрчающіяся затрудненія. Въ этомъ отношеніи первенствующимъ условіемъ является возможно большее облегченіе сношеній между Германіей и Австріей, всякій, имющій въ виду при заключеніи торговыхъ договоровъ благосостояніе народовъ, согласится съ этимъ. Для Австріи, какъ государства, было-бы, очевидно, выгодно, если-бъ въ тхъ странахъ вступили въ дйствіе нмецкія силы, какъ силы отдльныхъ личностей, он никогда не могли-бы подавать повода австрійскому Государству къ зависти, а напротивъ послужили-бы къ упроченію его вліянія. Если для Германіи преобразованіе юго-востока иметъ важное значеніе, то еще большее значеніе иметъ оно для Австріи, но, дйствуя согласно и совмстно, оба государства могутъ охранять каждое свои собственное интересы’.
Въ Германіи усматриваютъ, слдовательно, весьма существенные для нея торговые интересы на балканскомъ полуостров. Но какимъ способомъ добиться обезпеченія ихъ, газета не говоритъ. Впрочемъ, способъ этотъ такъ ясенъ, что не трудно прочесть его между строкъ Для достиженія цли Германіи надо подчинить Балканскій Полуостровъ Австро-Венгерской монархіи, которая уже будетъ служить ей орудіемъ для обезпеченія вліянія.
Планъ простъ и разуменъ. Проектирована даже сть желзныхъ дорогъ которая, связавъ Германію съ Балканскимъ полуостровомъ, должна доставить послдней тамъ преобладающее торговое значеніе. Чрезъ Кроацію, Боснію и Македонію Гермаія была-бы соединена съ Салониками, а чрезъ австрійская линіи Блградъ и Нишъ съ Константинополемъ. Подобнымъ намреніямъ Австріи и Германіи едва-ли будетъ противодйствовать Англія, если только первыя согласятся предоставить ей свободу дйствій въ Малой Азіи и опредленное положеніе въ Константинопол. Пріобртеніе Австрійскою компаніею Рущуко-Варнской желзной дороги есть одинъ изъ первыхъ шаговъ къ достиженію завтной цли, такъ откровенно высказанной ‘National-Zeitung’.
Но при разсчетахъ, сдланныхъ въ Берлин и Вн, не принятъ, повидимому, во вниманіе принципъ ‘національностей’, играющій громадную, если не первенствующую роль въ судьбахъ народовъ. А, между тмъ, благодаря этому принципу, Германія и Австрія могутъ очутиться въ весьма затруднительномъ положеніи. Ненавидимая Франціею и разъединенная съ Россіею, первая естественно ищетъ поддержки въ Австріи, но Австрія сама не иметъ прочнаго положенія и выступитъ ей съ какимъ-нибудь опредленнымъ знаменемъ среди народовъ, населяющихъ Балканскій полуостровъ, далеко не легкая задача, въ особенности-же, когда по сосдству съ Балканскими славянами находится могущественная славянская Россія. Князь Бисмаркъ, конечно, не можетъ не понимать этого. Поэтому-то онъ, ни въ какомъ случа, не приступитъ теперь-же къ выполненію задачи: ‘Drang nach Osteh’. Какъ необходимо было подготовить почву для организаціи Сверо-Германскаго союза, какъ потребовалась предварительная подготовка для объединенія Германіи, такъ и теперь для ‘Drang nach Osten’ требуется подготовка. Но одно пріобртеніе торговаго вліянія едва-ли можетъ настолько плнять нмецкихъ государственныхъ людей, чтобы прибгать для него къ ршительнымъ средствамъ. Есть условія, которыя могутъ сильне побудить слдовать подобной политик,— это желаніе пріобрсти нмецкія провинціи Австріи. Что рано или поздно австрійскіе нмцы сольются со своимъ Vaterland, не подлежитъ сомннію, но можетъ еще пройти много времени, прежде чмъ это случится. Успхъ, обусловливается тмъ, будетъ ли отодвинута Австрія на юго-востокъ. Существеннымъ препятствіемъ успху подобныхъ, какъ торговыхъ, такъ и политическихъ соображеній является Россія. Нтъ, слдовательно, ничего удивительнаго, если въ германскомъ канцлер можетъ зародиться мысль о необходимости лишить насъ возможности препятствовать достиженію національныхъ цлей. Насколько дйствительно Бисмаркъ намренъ противодйствовать, теперь, невозможно сказать, но, что въ германской политик начинаетъ выясняться, мало-по-малу новое напряженіе, это вполн очевидно. Поздка желзнаго канцлера прошедшею весною въ Вну и его переговоры съ гр. Андраши свидтельствуютъ, что онъ иметъ какое-то серьезные планы, въ чемъ-же именно они заключаются, можно только сдлать боле или мене основательныя предложенія. Что новое сближеніе Германіи съ Австріей не направлено противъ Франціи — это ясно для всякаго, хотя нсколько знакомаго съ политическимъ положеніемъ Европы и отношеніями Австріи къ Франціи, Что оно также не можетъ быть въ ущербъ интересамъ Англіи, или Италіи, тоже не подлежитъ сомннію, такъ какъ интересы двухъ послднихъ государствъ ни въ чемъ существенномъ не сталкиваются съ интересами Германіи на юго-восток Европы. Единственно о чемъ могъ трактовать слдовательно, кн. Бисмаркъ съ гр. Андраши это объ отношеніяхъ къ Россіи.
Активная политика германскаго правительства вызывается также м внутренними длами. Положеніе кн. Бисмарка становится, теперь, почти также затруднительнымъ, какъ передъ Австрійскою, и Франко-Прусской, войнами. Тмъ не мене, серьезно опасаться теперь-же какихъ нибудь недоразумній съ Германіей едва-ли возможно. Кром политическаго положенія Европы, мало благопріятствующаго всякимъ новымъ замшательствамъ, есть и во взаимныхъ отношеніяхъ Россіи съ Германіей такія условія, которыя будутъ препятствовать всмъ существенными размолвкамъ,— хотя исторія свидтельствуетъ намъ, что нердко событія совершаются несравненно быстре, чмъ можно предполагать.
Во всякомъ случа, со стороны Россіи не только не послдуетъ вызова, но мы будемъ, по возможности, уклоняться отъ всякихъ недоразумній съ кн. Бисмаркомъ. Объ агрессивной политик не только по отношенію къ Германіи, но и относительно Австріи думать невозможно, хотя намренія послдней — упрочить свое положеніе на Балкарскомъ полуостров и вытснить оттуда наше вліяніе для всхъ очевидно.
Посл Пражскаго мира имперія Габсбурговъ нкоторое время надялась еще возвратить себ въ Германіи положеніе, утраченное при Садовой. Временно упрочивши внутренній строй возстановленіемъ Венгерскаго королевства и конституціей 1867 г., австрійское правительство выжидало благопріятной минуты, чтобъ отмстить Пруссіи. Непримиримый врагъ послдней — графъ Бейстъ — сталъ во глав Австро-Венгріи. Пока онъ оставался руководителемъ австрійской политики, никакое серьезное сближеніе между Берлиномъ и Вною было немыслимо. Легко примирившись съ утратою вліянія въ Италіи, Австрійцы до Франуфуртскаго мира не допускали мысли, что роль ихъ въ Германіи кончилась. Чтобы возвратить Австріи прежнее положеніе, гр. Бейстъ былъ готовъ даже сдлать большія уступки въ восточномъ вопрос. Тройственный союзъ Австріи, Франціи и Россіи сильно занималъ одно время бывшаго австрійскаго канцлера. Въ конц 1866 г., онъ откровенно признался что Австрія не прочь способствовать развитію самостоятельности между турецкими христіанами и учрежденію самруправленія, ограниченнаго вассальными обязательствами по отношенію къ Турціи. Въ нот отъ 1 января 1867 г. кн. Меттерниху Бейстъ даже заявилъ о готовности приступить къ пересмотру Парижскаго трактата и выразилъ желаніе сдлать, въ немъ измненія въ интересахъ Россіи. Заигрываясь съ Россіей, онъ къ тоже время поддерживалъ дружественныя отношенія съ Наполеономъ, который утратилъ въ то время довріе къ Пруссіи. Но не смотря на готовность австрійцевъ оказать намъ поддержку въ восточныхъ длахъ, Петербургскій кабинетъ считалъ боле выгоднымъ остаться союзникомъ Пруссіи. Русско-Франко-Австрійскій союзъ оказался положительно неосуществимымъ, и Бейсту пришлось ограничиться союзомъ съ Наполеономъ, хотя до самаго начала Франко-Прусской войны онъ по-видимому, не терялъ надеждъ разъединить Россію съ Пруссіей. Имя задачей — снова поставить Австрію во глав Германской имперіи, гр. Бейстъ былъ готовъ сдлать уступки австрійскимъ славянамъ, лишь-бы найти въ нихъ опору, своимъ геройскимъ стремленіямъ. Коалиціонное министерство Потоцкаго и федеративное гр. Гогенварта отчасти обусловливались этимъ направленіемъ австрійской политики. Война 1867 г. и Франкфуртскій миръ лишили австро-нмецкую партію всякой надежды снова занять въ Германіи прежнее положеніе. Политическія задачи гр. Бейста оказались невыполнимыми.
Вскор посл назначенія австрійскимъ канцлеромъ гр. Андраши, обнаружилось стремленіе въ Вн возстановить дружественныя отношенія съ Пруско-Германской имперіею. Естественнымъ условіемъ подобнаго сближенія должно было быть отреченіе имперіи Габсбурговъ отъ всякихъ намреній вступить въ германскій союзъ. Только подъ’ этимъ условіемъ кн. Бисмаркъ считалъ возможнымъ поддерживать Австрію. Съ этого времени и до настоящей минуты, отношенія между Германіей и Австро-Венгріей постоянно все боле и боле упрочиваются, и об державы успли уже извлечь изъ союза существенныя выгоды.
Вслдствіе политики Германіи, результатъ второй восточной войны оказался далеко не удовлетворительнымъ для Россіи. Этимъ успхомъ Германія въ значительной степени обязана русофобской политик Австріи, за что послдняя и получила въ награду Боснію и Герцеговину. Въ настоящее время, нельзя не понять, что мы не имемъ съ Германіею общихъ интересовъ. Можетъ ли такой реалистъ, какъ канцлеръ Германской имперіи, заботиться о поддержаніи Въ Вн не сомнваются поэтому въ искренности дружбы Германіи. Значительная партія въ Австріи считаетъ даже необходимымъ идти по указываемому Габсбургамъ изъ Берлина пути. Теперь почти оффиціально признается возможнымъ создать на юго-восток Европы Нмецко-Мадьяро-Славянскую имперію, если-бы Австріи дйствительно удалось это преобразованіе, то несомннно она быстро превратилась бы въ Мадьяро-Славянское государство. Мысль о соданіи изъ Австріи юго-восточной имперіи была еще высказываема сыномъ Маріи-Терезіи въ прошедшемъ столтіи, но что возможно было тогда, въ настоящее время неосуществимо. Вопервыхъ, историческое прошлое Австріи не можетъ не препятствовать подобному превращенію, во-вторыхъ-же, мадьярскій элементъ несовмстимъ съ славянскимъ.
Хотя гибельные для Габсбурговъ результаты подобной политики вполн сознаются нкоторыми государственными дятелями Австро-Венгріи, но необходимость имть точку опоры заставляетъ искать ее даже на юго-восток. Берлинскій трактатъ, доставившій Австрійцамъ Герцеговину и Боснію опредлилъ будущую политику австрійскаго правительства. Оно, теперь, поневол должно обратить все свое вниманіе на наслдіе Турціи. До берлинскаго конгресса Австрія могла еще оставаться искусственно соединеннымъ конгломератомъ различныхъ народностей, въ настоящее же время, вступивъ на путь пріобртеній на Балканскомъ полуостров, она неизбжно должна мало-помалу преобразовываться въ юго-восточное государство. Но, утративъ свое прежнее положеніе на запад, пріобрететъ-ли она прочное на восток? И теперь уже слишкомъ 45% {Фиккеръ 1876 г. Въ Австріи 20 милліоновъ нмцевъ мадьяръ и др. и 17 м. славянъ.} всего населеніи Австро-Венгріи составляютъ славяне (не считая босняковъ и герцеговинцевъ), можно ли же увеличить славянскій элементъ въ имперіи не предоставивъ ему равныхъ съ другими двумя главными народностями правъ? Сдлавшись же самостоятельными, вопросъ еще: пожелаютъ-ли славяне остаться частью преобразованной Австрійской имперіи.
Сознаніе необходимости сдлать уступки славянамъ настолько уже созрло въ Австріи, что, въ виду невозможности поддерживать доле централистскую систему, которой руководствовалось правительство почти съ момента назначенія канцлеромъ гр. Андраши, признано необходимымъ удовлетворить нкоторыя требованія цислейтанскихъ славянъ. Съ Франкфуртскаго мира въ Австріи господствуетъ централистская партія. Предоставивъ, посл преобразованія Габсбургской имперіи въ Австро-Венгрію, мадьярамъ преобладающую роль въ Транслейтаніи нмцы остались въ Цислейтаніи полными хозяевами. Ни одна изъ народностей, входящихъ въ въ состав послдней, не получила національной ‘политической автономіи, имъ было предоставлено лишь областное управленіе. Конституція 1867 г. вполн обезпечила господство за нмцами. Этимъ остались тогда недовольны поляки и чехи. Министерства Потоцкаго и Гогенварта одно время возбудили было надежду, что законныя требованія славянъ будутъ удовлетворены, но эти надежды, впрочемъ, быстро разсеялись. Вполн нмецко-централистское министерство Ауэрсперга не считало даже возможнымъ, входить въ переговоры съ чехами. Удовлетворивъ отчасти поляковъ, нмецкая партія обезпечила себ преобладающее вліяніе въ палатахъ, и только посл прошлогоднихъ выборовъ въ австрійскій рейхстагъ правительство убдилось, что дальнйшее поддержаніе въ Цислейтаніи прежней системы не удовлетворяетъ большинство населенія. Потребовалось преобразованіе кабинета. Новое министерство графа Таффе ведетъ уже переговоры о соглашеніи съ чехами, и въ числ членовъ его кабинета есть нсколько лицъ, не принадлежащихъ къ централистской партіи. Во внутренней политик Австріи, слдовательно, также произошелъ нкоторый переворотъ и тоже благопріятный для австрійскихъ славянъ. Возможно, впрочемъ, что и здсь не обошлось безъ нкотораго вліянія Берлина. Хотя цислейтанскій министръ-президентъ и самъ принадлежитъ отчасти уъ нмецкой централистской партіи, т. е. вренъ конституціи 1867 г., но, тмъ не мене, во многомъ онъ расходится съ Шмерингомъ и Гербстомъ, ультра-централистскими. Назначеніе Тафф главой кабинета есть только первый шагъ по пути расширенія автономіи отдльныхъ народностей, но несомннно, что въ непродолжительномъ времени почувствуется необходимость въ сформированіи министерства, еще боле чуждаго централистамъ. Благодаря послднимъ выборамъ, эта партія не располагаетъ теперь большинствомъ въ палат, и едва ли когда либо ей снова удастся занять прежнее положеніе. Быть можетъ, еще будетъ сдлано нсколько попытокъ снова вернуться къ дуализму, который былъ девизомъ Австро-Венгріи, но измнившіяся обстоятельства не позволятъ упрочиться этой систем, время ее отжито, и никакія усилія не воскресятъ ее.
Событія, совершавшіяся въ Италіи, Германіи, и Австріи, косвенно отражались и на политик Франціи, посл Франкфуртскаго мира въ девять лтъ съумла возстановить свое благосостояніе. Но, не смотря на благопріятные для нея результаты мирной политики, нельзя сомнваться, что при первой же возможности, Франція разрушитъ тяжелый и угнетательный для нея договоръ и постарается возвратить себ прежнія границы. Только то министерство и можетъ быть популярно во Франціи, которое подготовляетъ средства для достиженія этой цли.
Наполеонъ, оказавъ существенную и важную услугу Италіи, благодаря своей колебательной политик, въ нсколько лтъ съумлъ возстановить противъ себя итальянцевъ. Улучшивъ посл Парижскаго трактата отношенія съ Россіей, онъ во время послдняго польскаго возстанія вызвалъ ея неудовольствіе и навсегда оттолкнулъ отъ себя Петербургскій кабинетъ, который былъ вынужденъ искать себ другаго союзника. Признавая принципъ ‘національностей’ и руководствуясь имъ въ нкоторыхъ случаяхъ, Наполеонъ такъ часто грубо нарушалъ его, что его образъ дйствій невольно возбуждаетъ во многихъ удивленіе. Во имя этаго принципа способствовавъ объединенію Италіи и допустивъ объединеніе Германіи, онъ въ то же время намревался захватить Люксембургъ, часть прирейнской Пруссіи и даже часть Палатина. Единственно, чмъ возможно объяснить подобную политику, это — желаніемъ тшить самолюбіе своихъ подданныхъ и тмъ обезпечить за своей династіей французскій престолъ.
Слишкомъ тяжелыя условія, наложенныя кн. Бисмаркомъ, соединили всхъ французовъ въ одномъ чувств ненависти къ Пруссіи и желанія скорй возвратить утраченное. Тотъ путь, который врне ведетъ къ этой цли, естественно привлекаетъ къ себ французовъ, и такое значеніе для нихъ иметъ республиканское правленіе.— Представляя большее число данныхъ для упроченія могущества Франціи, оно заставляетъ и умренныхъ консерваторовъ мало-по-малу переходить въ лагерь республиканцемъ. Съ тхъ поръ какъ Тьеръ провозгласилъ во Франціи республиканскій образъ появленія, недовріе въ прочность порядка, установленнаго республикой, постоянно ослабваетъ. Вмст съ этимъ, надежды на возстановленіе одной изъ царствовавшихъ во Франціи династій также слабетъ, и, въ настоящее время, ни она изъ монархическихъ партій можетъ разсчитывать провести своего кандидата. Но если республика окажется несостоятельной выполнить ту задачу, которая именно многихъ французовъ и заставила примкнуть къ ней,— то, по всей вроятности, мы еще разъ увидимъ Францію монархической.— Возстановленіе величія отечества иметъ громадное значеніе для массы населенія, и увлечь ее надеждами достичь этого будетъ неособенно трудно, если только республика не приведетъ къ ней Францію. Но вс данныя заставляютъ предполагать, что республиканская Франці восторжествуетъ надъ внутренними и вншними врагами. Удивительный тактъ, выказанный республиканской партіей за послднее время, свидтельствуетъ, что она хорошо подготовлена къ политической жизни.
Съ момента паденія Тьера, когда будущности республики грозила опасность, и до настоящей минуты республиканская Франція держала себя не только умно, но и осторожно. Рдкое единодушіе, проявившееся за это время въ республиканцахъ всхъ оттнковъ, доставило имъ такую Силу, что, не смотря на тормазъ, въ род септенатовъ и реакціонныхъ министровъ, Фурту и Брольи, республика восторжествовала. Постоянно уменьшавшееся число консервативныхъ депутатовъ въ палат служить лучшимъ доказательствомъ, какъ несочувственно относится къ маневрамъ консерваторовъ французскій народъ. Если внимательно слдить за происходившими во Франціи перемнами, то нельзя не замтить, что сознаніе необходимости упрочить республику слагалось въ народ мало-по-малу по мр того, какъ онъ убждался въ возможности не только существованія при республиканскомъ правленіи, но и процвтанія государства. Избирая первоначально весьма умренныхъ республиканцевъ, почти консерваторовъ, французы съ каждымъ годомъ начали посылать въ палату все большее и большее число лицъ, вполн преданныхъ республик, и сами умренные консерваторы присоединялись къ либеральной республик. Почти конституціонное министерство Дюфора замнилось умренно-либеральнымъ Ваддингтона, послдній же долженъ былъ уступить свой портфель Фрейсине, подъ именемъ котораго управляетъ Гамбетта. Боле крайняго министерства нельзя ожидать теперь во Франціи. Республиканской партіи, стоящей во глав французскаго правительства предстоитъ нын воспользоваться тми средствами, которыя подготовлены въ стран и возстановить политическое значеніе Франціи въ Европ. До настоящей минуты роль, которую съ 1871 г. предоставляли послдней играть въ международныхъ вопросахъ, была весьма незавидна, даже въ такомъ существенномъ вопрос, какъ восточный, она не имла ршающаго голоса, а шла какъ-то колеблясь на буксир за другими державами. Понятно, что французы, такъ много заботящіеся о слав своего отечества, не могутъ удовлетвориться этою ролью, и своей безцвтной политик министерства Ваддингтона, отчасти обязано паденіемъ.
Новое французское министерство успло уже дать понять, что не желаетъ въ политическихъ вопросахъ быть орудіемъ другихъ великихъ державъ. Сдланное имъ заявленіе, что оно не считаетъ основательнымъ увязывать вопросы о признаніи независимости Румыніи съ вопросомъ о выкуп румынскихъ желзныхъ дорогъ, къ которому присоединилась и Англія, свидтельствуетъ о намреніи Франціи de facto занятъ принадлежащее ей по праву мсто въ европейскомъ ареопаг. Въ Берлин это заявленіе произвело повидимому, неблагопріятное впечатлніе и, по всей вроятности, отвлечетъ нсколько вниманіе кн. Бисмарка на западъ.— Россія же можетъ только сочувствовать происшедшей съ Франціей перемн, такъ какъ не въ нашихъ интересахъ, чтобы вниманіе Германіи было сосредоточено исключительно на насъ.
Если же настоящее министерство упрочится во Франціи, то быть можетъ, въ непродолжительномъ времени наступитъ моментъ, когда въ Германіи вспомнятъ поданный въ 1871 г. ей Россіей совтъ — не слишкомъ тснить французовъ. Какъ ни остроуменъ извстный отвтъ кн. Бисмарка, что лишившись одной провинціи, французы настолько возненавидятъ Германію, что сильне нельзя ненавидитъ, и поэтому онъ предпочитаетъ отнять у нихъ и другую, но на этотъ разъ желзный канцлеръ едва-ли не ошибся въ разсчет. Чмъ боле значительный органъ парализованъ, тмъ сильне чувствуется необходимость снова владть имъ.
Перемны, происшедшія за послднія двадцать лтъ въ политической жизни Италіи, Германіи, Австріи и Франціи, вызванныя проникающимъ въ массы сознаніемъ принципа ‘національностей’ не обезпечили, однако, Европ спокойствія. Причины этого явленія обусловливаются, главнымъ образомъ, недобросовстнымъ отношеніемъ большинства правительствъ къ этому принципу, пропагандируя который они постоянно дйствовали вопреки интересамъ народа, не сознавая, что этимъ готовятъ лишь новыя затрудненія въ будущемъ и отсрочиваютъ ршеніе самыхъ существенныхъ для нихъ вопросовъ. Изъ четырехъ трактатовъ, заключенныхъ съ 1860 г., три служатъ этому лучшимъ доказательствомъ.
Только одинъ Цюрихскій договоръ, положившій основаніе объединенію Италіи, можно признать отраднымъ явленіемъ среди массы политическихъ интригъ и соглашеній, вызывавшихъ и вызывающихъ искусственное напряженіе силъ въ государствахъ и безполезныя жертвы. Хотя нкоторыя второстепенныя статьи Цюрихскаго трактата также нарушаютъ принципы ‘національностей’, но такъ какъ он приняты были только ‘par courtoisie’, то едвали это можетъ отражаться на его политическомъ значеніи. Благодаря толчку, данному въ Цюрих, Италія достигла положенія великой державы. Въ настоящее время, не смотря на свои финансовыя затрудненія и недостаточную подготовку народа къ самоуправленію, общее положеніе длъ въ Италіи, съ политической точки зрнія, нельзя не признать боле благопріятнымъ, чмъ въ другихъ государствахъ. Держава эта такъ прочно организовалась, что не иметъ политическихъ вопросовъ, которые грозили бы ей серьезной опасностью въ будущемъ. Сформировавшись на основаніяхъ принципа ‘національностей’, и не нарушивъ его, Италія можетъ быть спокойна относительно прочности своего положенія.
Пражскій, Франкфуртскій и Берлинскій договоры, хотя и слдовали за Цюрихскимъ, и, при заключеніи ихъ, также провозглашался принципъ національностей, но правительства, въ дйствительности, не руководствовались имъ. Мыслимо ли, что для выполненія воли народа надо нарушать конституцію и прибгать къ вооруженной сил противъ того же самаго народа, который желаютъ облагодтельствовать, какъ сдлалъ кн. Бисмаркъ? Приступая къ объединенію Германіи, онъ пренебрегъ однимъ изъ самыхъ существенныхъ условій, необходимыхъ, при примненіи принципа ‘національности’ — желаніемъ народа, и вся дальнйшая его политическая дятельность есть не боле, какъ рядъ самыхъ грубыхъ нарушеній этого принципа. Но такъ какъ уклоненіе отъ законовъ природы никогда не остается безнаказаннымъ, то, не смотря на блестящій успхъ, положеніе Германской имперіи, въ дйствительности, далеко не прочно. Со времени побды при Садовой и до настоящей минуты, Германія не жила спокойною жизнью, и правительство было вынуждено постоянно вести борьбу съ внутренними и вншними врагами. А, между тмъ, число этихъ враговъ почти не уменьшалось. Подобный результатъ Бисмарковской политики лучше всего характеризуетъ значеніе ея. Трактаты Пражскій и Франкфуртскій, считающіеся одними изъ лучшихъ доказательствъ благодяній оказанныхъ желзнымъ канцлеромъ Германіи, пока еще не доставили ей тхъ выгодъ, на какія-бы можно было разсчитывать, да едва ли и доставятъ когда-либо, и, подобно Внскому, со временемъ должны будутъ подвергнуться существеннымъ измненіямъ.
Изъ сдланнаго выше краткаго очерка жизни Германіи за послдніе годы, видно, что результаты объединенія неудовлетворительны и для поддержанія, созданнаго порядка постоянно приходится слдовать агрессивной политик. Хотя, при поверхностномъ взгляд, успхи нмцевъ кажутся боле значительными, чмъ итальянцевъ, но послдніе, если когда-либо и вынуждены будутъ слдовать агрессивной политик, то ни въ какомъ случа не для поддержанія statu quo, подобно Германіи, а лишь для удовлетворенія стремленія своихъ соотечественниковъ, остающихся еще подъ чужеземнымъ владычествомъ и выражающихъ желаніе соединиться съ Италіей.
Впрочемъ, какія бы ни были сдланы ошибки государственными дятелями, объединеніе каждой народности должно рано или поздно произойти. Германскій народъ тоже доставитъ одно цлое, но это объединеніе совершится при другихъ условіяхъ, чмъ т, о которыхъ мечтаетъ канцлеръ Германіи. Въ виду лишь этихъ-то соображеній, а никакъ не дятельности Пруссіи за послдніе годы, будущность Германіи можно считать вполн обезпеченной — вопросъ только, когда цль будетъ достигнута.
Въ совершенно другихъ условіяхъ поставлена Австрія, которая сильна именно тмъ, что принципъ ‘національности’,— de jure признанный почти всми, de facto не примняется. Но чмъ боле будетъ распространяться въ народ этотъ принципъ, тмъ положеніе Австріи будетъ усиливаться. Пражскій трактатъ также мало принесетъ Австріи пользы, какъ и Пруссіи, выдляя изъ Германіи часть ея, онъ можетъ имть значеніе только временнаго компромисса. Когда же послдуетъ дйствительное объединеніе послдней, то никакіе трактаты не въ силахъ будутъ удержать естественное стремленіе народа.
Подъ давленіемъ народной воли, подвергнется измненіямъ и Франкфуртскій договоръ. Искусственное напряженіе силъ и лихорадочность въ политической жизни Германіи и Францій свидтельствуютъ, что, при составленіи его, руководились не дйствительными потребностями народа, а чисто государственными соображеніями. Какъ не сильна Германія въ военномъ отношеніи, но Европа сильне ея, раздавить Францію ее не допустятъ, а пока законныя требованія народа не будутъ удовлетворены, не могутъ быть возстановлены и дружественныя отношенія между французами и нмцами!
Есть, слдовательно, достаточно основаній для того, чтобы сомнваться въ прочности Пражскаго и Франкфуртскаго трактатовъ, хотя при составленіи того и другаго, провозглашался принципъ ‘національностей’. Третій же нежданный трактатъ послдняго двадцатилтія — Берлинскій — признается самими составителями его неудовлетворительнымъ.
Англія, какъ почти не понимавшая непосредственнаго участія въ событіяхъ, вызвавшихъ Цюрихскій, Пражскій и Франкфуртскій договоры, не могла войти въ настоящее обозрніе и какъ происходившія въ ней въ послдніе годы перемны, такъ и теперешнее ея политическое положеніе, будутъ предметомъ отдльнаго очерка.