Этнологические экскурсии по Малайскому полуострову, Миклухо-Маклай Николай Николаевич, Год: 1876

Время на прочтение: 15 минут(ы)

Н. Н. Миклухо-Маклай

Этнологические экскурсии по Малайскому полуострову

(ноябрь 1874 г. — октябрь 1875 г.)

Н. Н. Миклухо-Маклай. Собрание сочинений в шести томах
Том 4. Статьи и материалы по антропологии и этнографии Юго-Восточной Азии и Австралии. Статьи по естественным наукам
М.: Наука, 1994.
OCR Бычков М. Н.

Предварительное сообщение

‘Die Sache selbst muss auch ihrer selbst wegen betrieben werden, sonst kann sie nicht gelingen’.
(A. Schopenhauer. Die Welt als Wille und Vorstellung. Bd. 1. S. XVIII)1*

На нижеследующих страницах я намереваюсь изложить возможно более сжато антропологические и этнографические результаты своих странствований по Малайскому полуострову.
Дневник, содержащий описание моих приключений и второстепенные, не относящиеся к главной цели моего путешествия наблюдения, я, может быть, опубликую впоследствии.
Я считаю целесообразным сказать несколько слов о маршрутах своих путешествий по полуострову (табл. 1)2*, прежде чем излагать их результаты, во-первых, чтобы мои коллеги знали, где именно я проводил свои наблюдения, а во-вторых, чтобы облегчить моим последователям поиски объекта изучения, отнимающие так много времени и труда. Я надеюсь, что вскоре мои наблюдения будут дополнены и наука обогатится новыми данными.
Свое первое путешествие я начал с р. Муар {Все географические названия даны мною не в английской или голландской орфографии, принятой на имеющихся картах, а возможно ближе к произношению народностей, обитающих в ближайшем соседстве с данными местностями: оран-утан, малайцев, сиамцев.}, по которой дошел до маленькой р. Полон. На пути к Кратону (приток р. Румпен) я встретил многочисленных оран-утан, которые здесь называются ‘оран-райет’ и которых я встретил также на Джекати (приток Кратона). Отсюда, повернув на юг, я дошел до Сегамета (приток Муара), по которому следовал в восточном направлении до гор Улу-Сегамет и Улу-Тенан. Понадобился всего суточный переход, чтобы добраться от Тенана (малайское селение) до речки Быко (приток Бату-Пахат). Отсюда я двинулся опять на восток к речке Леба, которая, многократно меняя свое название, впадает в Сомброн. На всем протяжении этого пути я встречался с многочисленными оран-утан. От реки Сомброн (приток Индау) я добрался до моря. Это путешествие от устья реки Муар (до устья р. Индау) потребовало 30 дней. Отсюда я повернул опять в глубь страны и, следуя по рекам Кахан и Маде (приток Сомброна), снова встретил значительное число оран-утан. Спустившись по р. Йохор (район, в котором живет много китайцев), я добрался до (пролива) Селат-Тебрау и Йохор-Бару, резиденции томонгона {Паханский бандахара и йохорский томонгон1 не являются самостоятельными радьями, а лишь сановниками или представителями султана муарского, но в результате английского влияния это подчинение стало лишь номинальным, и в действительности Йохор (если не говорить об английском влиянии) и Пахан независимы. Малайцы, живущие вне Йохора, знают только томонгона, а не махарадью йохорского.} Йохора (называемого англичанами махараджей). Таков был маршрут моего путешествия по Йохору (декабрь 1874 г. — февраль 1875 г.), о результатах которого я уже писал {См.: // Natuurkundig Tijdschrift voor Nederlandsch Indi. D. 35. Afl. 3. S. 250-258 (см. с. 8—16 наст. тома).}.

0x01 graphic

Второе путешествие продолжалось с июня по октябрь <1875>. До места впадения р. Сомброн в р. Индау я следовал прежним путем, а затем двинулся на запад, вверх по р. Индау, мимо <гор> Букит-Янин (называемых также Гуну-Индау), причемт по пути опять встречал многочисленных оран-утан. Вследствие продолжающихся уже годами пограничных споров между паханским бан-дахарой и иохорским томонгоном я должен был, чтобы повидать бандахару, спуститься снова к берегу моря и отправиться в Пыкан, резиденцию бандахары. Отсюда я поднялся по реке Пахан до ее притока р. Тамылен, где я, как и в горах, на границах Пахана, Трингано и Калантана, встретил несмешанное меланезийское население — оран-сакай, известное число их мне удалось наблюдать в различных обстоятельствах и на дальнейшем пути, на речке Аренг (притоке Леба).

0x01 graphic

0x01 graphic

В этом районе, на границе Пахана и Калантана, к западу от рек Тамылен и Леба находится гора Гуну-Тахан, которая является, как я полагаю, высочайшей горой полуострова2. Здесь, а также дальше к западу, в направлении к Пераку, и к северу, в направлении к Кеда и Сингоро, еще довольно спокойно живут в лесах и горах остатки древнейшего меланезийского населения {Этот район, а также гора Гуну-Тахан интересны не только в антропологическом отношении, т.е. тем, что здесь обитают оран-сакай, но и тем, что, по категорическому утверждению многих малайцев и оран-сакай, в лесах на склонах горы Гуну-Тахан и, около нее живут большие обезьяны, называемые здесь ‘бру’, ростом выше человека, которых туземцы очень боятся3. Благодарной задачей для зоолога, который решился бы пренебречь всеми трудностями, является проверка правильности этого слуха. Я охотно готов поделиться со всяким ученым, пожелавшим предпринять такое путешествие, всеми собранными мною сведениями о районе Гуну-Тахан и его обитателях.}.
Чтобы иметь возможность продолжать свое путешествие, т.е. набрать для него людей, я должен был вернуться почти к устью р. Калантан, в Котта-Бару, резиденцию калантанского радьи {Радья Калантана является вассалом сиамского короля, так же как и другие нижеупоминаемые радьи, ямтуан (султан) Трингано и ямтуан Кеды.}. Отсюда я вернулся в горы и через владения малайских князьков Легге, Саа (или Диринго), Ямбу, Румен прошел в Яром, временную резиденцию руменского радьи, причем вторично пересек почти весь полуостров. По пути мне неоднократно удавалось видеть оран-сакай, но для этого я должен был их искать и пользоваться всяким благоприятным случаем. Через Ялор я добрался до устья р. Патани и до резиденции радьи Патани. Отсюда, сделав четвертый зигзаг в глубь страны, я через владения сиамских князей Тодион, Теба и Чена добрался до первого значительного неевропейского города полуострова — Сингоро, резиденции сиамского князя, или, вернее, губернатора. В пути я узнал, что в горах, мимо которых я проезжал, ведет бродячую жизнь немало чистокровных меланезийцев, называемых здесь ‘оран-семанг’, но сам видел только двух из них, именно пленных юношей в доме сингорекого радьи-муды4. По положительному утверждению сингорских малайцев и сиамцев, на пути в Лигор, в Маделонских горах, оран-семанг обитают в немалом количестве.
Наступление (в начале октября) дождливого времени года прервало мое путешествие, которое я намеревался продолжить до Бангкока. Я отправился по прекрасной широкой дороге в Котта-Ста, резиденцию ямтуана {Сокращение и искажение слова янг-ди-пертуан (султан).} Кеды, где на время прервал свои странствования по Малайскому полуострову. На обратном пути в Сингапур я посетил миссию у оран-мантра близ города Малакки.

I

Меланезийские народности внутренней части Малайского полуострова: оран-сакай и оран-семанг

Мнения разных авторов. Как я уже говорил в своем первом сообщении {Ethnologische Excursion in Johore // Natuurkundig Tijdschrift voor Nederlandsch Indi. 1875. D. 35. S. 250.}, наши сведения о племенах внутренней части полуострова были весьма противоречивы и поэтому малонадежны. Такие же противоречащие друг другу свидетельства имеем мы об оран-сакай и оран-семанг. Так, например, Лоу, который сам видел сакаев, говорит, что они, как и семанги, ничем не отличаются от малайцев {‘По своему физическому типу они не отличаются от малайцев’ (The Semang and Sakai Tribes of the Malay Peninsula, by Lieut. Col. James Low // Journal of the Indian Archipelago and Eastern Asia. 1850. Vol. 4. P. 429).}, а Ньюбольд утверждает, что семанги почти ничем не отличаются от якун или оран-утан Йохора (которые обладают почти малайской внешностью) {Newbold T.J. Political and Statistical Account of the British Settlements in the Straits of Malacca. Vol. 2. London, 1839. P. 377.}.
Я решительно возражаю против этих утверждений, потому что, хотя названные господа и исходят из собственных наблюдений, но их наблюдения относятся к индивидам, которые являются продуктом смешения сакаев и малайцев, причем некоторые действительно имеют малайский тип. Этих-то метисов, которые находятся в постоянных сношениях с малайцами и которых поэтому чаще всего можно встретить в малайских кампонгах, названные господа, никогда не предпринимавшие дальних путешествий внутрь страны, и считают представителями чистого типа. Логан {Logan J.R. Ethnology of the Indo-Pacific Islands // Journal of the Indian Archipelago and Eastern Asia. 1853. Vol. 7. P. 31, 32.}, в противоречии с другими авторами, говорит о семангах, что они являются определенно ‘неграми’, однако называет их ‘смешанным народом’. Но и это утверждение я должен, исходя из своих наблюдений, признать неправильным.
На основании собственных исследований и наблюдений я пришел к заключению, что оран-сакай и оран-семанг принадлежат к одному и тому же племени, что, далее, они стоят очень близко друг к другу как по физическому типу, так и в языковом отношении и представляют собой чистое, несмешанное ответвление меланезийцев, будучи поэтому совершенно отличны от малайцев в антропологическом отношении5.
Главным образом по форме черепа, обнаруживающей тенденцию к брахицефалии, меланезийские народности Малайского полуострова близки к негритосам Филиппинских островов и, подобно последним, стоят недалеко от папуасских племен Новой Гвинеи.

Антропологические данные

Прилагаемые таблицы (I и II) дают более ясное представление о внешнем облике и физиономии меланезийских племен Малайского полуострова, чем может дать пространное описание.
В этом предварительном сообщении я остановлюсь лишь на некоторых признаках, важных для анатомической характеристики расы.
Рост. Ранние браки, жалкий образ жизни и частый недостаток в пище, естественно, оказали свое влияние на строение тела и являются причиной того, что в этих племенах преобладают хилые, малорослые индивиды, хотя нередко встречаются и исключения: прекрасно сложенные люди, которые хорошо выглядят.
Рост взрослых оран-сакай (23 измерения) колебался у мужчин в пределах от 1460 до 1620 мм, у женщин в пределах от 1400 до 1480 мм6.
Череп оран-сакай и оран-семанг мезоцефалъный, с выраженной тенденцией к брахицефалии, индекс ширины варьирует (24 измерения) в пределах от 74 до 84.
У сакаев индекс ширины варьирует: у мужчин (9) от 74 до 82, у женщин (9) от 75 до 84, у детей (6) от 74 до 81.
Волосы головы оран-сакай pur sang3* (табл. II, рис. 5) закручены в очень мелкие завитки (2-4 мм в диаметре) и образуют компактную массу, несколько торчащую вверх.
Я убедился также здесь, как и на западном берегу Новой Гвинеи и на восточных Молуккских островах, что форма волоса является хорошим отличительным признаком для определения чистоты происхождения. У метисов завитки больших размеров {Miklucho-Maclay. Meine zweite Excursion nach Neu-Guinea, 1874 (In einem der nchsten Hefte der Natuurkundig Tijdschrift, von 1876) (см. с. 154—173 T. 3 наст. изд.).}.
Борода также очень курчавая, но завитки волос бороды, как и волос на половых частях, больших размеров, чем завитки волос на голове. Цвет волос матово-черный. Наряду с преобладающими среди основного ядра несмешанных оран-сакай и оран-семанг особями, имеющими волосы, закрученные в мелкие завитки, встречается немало метисов различных степеней смешения, волосы которых представляют всевозможные степени перехода от курчавых папуасских волос к прямым волосам малайцев.
Цвет кожи в общем темнее, чем у малайцев, но варьирует в очень широких пределах, приблизительно от No 28, 42 до No 21, 46 таблицы Брока7. Как и у других темнокожих народностей, у сакаев спина, плечи и половые части несколько темнее, чем остальное тело, прямые части конечностей немного темнее гибких8.
На нижней части ягодиц у старых людей я заметил, кроме более темной окраски кожи, нечто вроде мозолистых образований, кожа здесь очень грубая и шероховатая, что вполне естественно, так как одежда сакаев прикрывает только талию и perinaeum.

0x01 graphic

Женщины имеют в общем более светлый цвет кожи, чем мужчины.
Глаза. Глаз этих людей при ближайшем изучении обнаруживает две особенности. Прежде всего он отличается значительной величиной plica semilunaris или palpebra tertia. Их соответствующие размеры я как можно точнее представил в таблице (см. табл. II, рис. 4). Складка образует красноватую тонкую перепонку, несколько более толстую по нижнему краю. Так как просвечивающая сквозь складку sciera не бела, то большая величина складки при первом взгляде не бросается в глаза, тем более, что не вся складка видна, если рассматривать глаз en face4*, только при боковом положении зрачка она обнаруживается во всей своей величине.
Несколько измеренных мною plicae имели 5-5 1/2 мм в ширину, тогда как собственно caruncula lacrimalis была не более 2 мм ширины. Столь значительная ширина plica может считаться настоящей расовой особенностью {Это наблюдение заставило меня просмотреть свои заметки, относящиеся к папуасам Новой Гвинеи. Я нашел там несколько замечаний о значительной, даже бросающейся в глаза ширине palpebra tertia. Однако широкая palpebra tertia не является особенностью одной только меланезийской расы, она встречается также у китайцев, хотя далеко не в такой степени. Равным образом у европейцев ширина plica сильно варьирует.}.
Я нашел далее, что у очень многих оран-сакай и оран-семанг pur sang верхний край верхнего века оканчивается складкой кожи (табл. II, рис. 4), эта особенность распространена у народов монгольской расы, но намек на нее встречается также у многих малайцев, полинезийцев {Я неоднократно встречал такую складку у туземцев о. Мангарева, где нельзя предполагать никакого смешения с китайцами, а также в единичных случаях у папуасов западного побережья Новой Гвинеи. Это складка, которая при патологическом ее увеличении называется epicanthus.} и, как в данном случае, у чистокровных меланезийцев9.
Ноги. Помимо весьма значительной величины ступни, заслуживает внимание положение трех внешних пальцев ноги: лишь два внутренних пальца — большой и второй — поставлены прямо, остальные три совершенно вывернуты набок — особенность, которая встречается у многих семейств обезьян, но которой я до сих пор не наблюдал столь выраженной (намеки встречаются нередко) ни у одной человеческой расы10.

0x01 graphic

Заметки об образе жизни и некоторых обычаях

Мои встречи с оран-сакай и оран-семанг были столь кратковременны, что я не могу сказать здесь много на эту тему, тем более что не хочу просто повторять (как это делают все упомянутые английские авторы) рассказы малайцев. Я неоднократно имел случай убедиться, насколько они недостоверны и даже умышленно лживы.
Нижеследующие краткие замечания основаны исключительно на моих собственных наблюдениях {Во время своего путешествия я мог общаться только с оран-сакай-дмна, что касается оран-сакай-лиар, которых я находил лишь случайно или после долгих поисков, то я мог их видеть, измерять и даже рисовать, но говорить с ними для меня оказалось совершенно невозможным: они или не понимали по-малайски, или их мозг и язык были настолько парализованы страхом перед невиданным существом (белым человеком), что они большею частью оставались немы, когда я их о чем-нибудь спрашивал. Свои краткие словари я составил при содействии оран-сакай-дина, которые, однако, часто должны были при этом прибегать к помощи своих диких соплеменников.}.
Малайцы различают оран-сакай-лиар и оран-сакай-дина, т.е. ‘диких’ и ‘прирученных’ оран-сакай. Первые, живя совершенно изолированно в глубине лесов, вероятно, никогда не приходят в сколько-нибудь непосредственное соприкосновение с малайцами, вторые, оран-дина, хотя продолжают вести бродячий образ жизни, вступают в сношения с малайцами. Они ведут с ними торговлю, обменивая свои ‘гитта’ (каучук), ротанг, разные сорта дерева (те, которые употребляются как ладан), даммаровую смолу, слоновую кость, рог носорога и т.д. на паранги (лесные ножи), хлопчатобумажные ткани, соль, табак, си-ри и гамбир11, а в некоторых районах, например в Пахане, даже на старые ружья и малайскую пищу. Они также нанимаются на короткие сроки к малайцам на работу (во время уборки риса и при разбивке новых плантаций) и нередко отдают по обмену своих дочерей малайцам и китайцам, поселившимся по соседству с ними.

0x01 graphic

Оран-сакай-дина говорят обыкновенно по-малайски, и их дети большею частью забыли родной язык. Оран-дина посещают небольшими партиями, с женщинами и детьми, хижины и кампонги малайцев. Эти посещения играют немаловажную роль в смешении обеих рас, так как при них оран-сакай отдают своих дочерей в жены малайцам, равным образом супружеская верность сакайских женщин, соблазняемых подарками, подвергается в таких случаях испытанию, и нередко следствием подобных визитов является рождение у супругов-сакаев pur sang детей полумалайского или полукитайского происхождения. Эти посещения влекут за собою также постепенное усвоение сакаями привычек и обычаев малайцев.
Во время моего путешествия я неоднократно имел случай наблюдать это постепенное исчезновение более слабой (меланезийской) расы и ее ассимиляцию малайским населением.

0x01 graphic

Таблица I

Рис. 1. Оран-сакай из Калантана, около двадцати пяти лет.
Рис. 2. Женщина оран-сакай из Калантана, около двадцати лет, в повседневном костюме.
Рис. 3. Оран-семанг из Сингоро, мальчик около тринадцати лет.
Рис. 4. Стопа мужчины оран-сакай, три пальца которой вывернуты набок.
NB. Мужчина, изображенный на рис. 1, является типичным оран-сакай, тогда как женщина, изображенная на рис. 2, представляет до некоторой степени исключение среди ее соплеменниц, которые обычно низкого роста и очень худые. Поставленные сбоку цифры означают расстояние от земли до соответствующих частей тела при вертикальном положении последнего.
Между оран-сакай-дина и оран-сакай-лиар существуют многочисленные переходные ступени.
Первые строят маленькие хижины малайского образца вблизи малайских кампонгов, которые они время от времени посещают. На более низкой ступени стоят те, которые, обитая в глубине лесов, вдали от малайских кампонгов, имеют лишь пондо {Пондо — малайское название наклонного заслона из пальмовых листьев, образующего одновременно и крышу и стены, под прикрытием которого можно только лежать или сидеть.}, служащие им временным убежищем, на одну или несколько ночей. Настоящие оран-лиар, как я слышал от их соплеменников, каждый день меняют место ночлега, даже не давая себе труда поставить пондо.
Естественно, лесные люди не прокладывают никаких дорог, не нуждаясь в них, чтобы пробираться через леса. Я неоднократно наблюдал, как они движутся по лесу, совершенно иначе, чем малайцы. Малаец в лесу широко пользуется своим парангом, срубая все, что стоит или висит на его пути, тогда как оран-сакай (так же как оран-утан) никогда не утруждает себя этим, отчасти потому, что слишком бережет свой паранг (если таковой у него имеется), а отчасти потому, что это кажется ему чересчур долгим делом. Зная направление, он отыскивает прогалины, наиболее доступные места в лесу. Он сгибает рукой, не ломая, молодые деревья, которые не может обойти, и нагибается или проползает под большими. Он никогда на обрывает и не срезает висящую на его пути лиану, предпочитая придерживать ее рукой и прокрасться под нею. Несмотря на бесконечные зигзаги, извивание, нагибание, обходы, он изумительно быстро идет вперед. Я часто удивлялся, не без труда следуя за таким настоящим ‘лесным человеком’, его ловкости, быстроте движений, остроумию, с каким он преодолевает все препятствия, и должен признаться, что я, несмотря на свою многолетнюю практику и опытность в этом отношении, нашел учителя в лице 15-летнего оран-утана. Я намеренно останавливаюсь на этих, казалось бы, деталях, потому что они играют немаловажную роль в жизни бродячих лесных людей. Описанный способ передвижения оран-утан по лесу был лично для меня причиной того, что мои поиски следов лесных людей были столь трудны и продолжительны.

0x01 graphic

Таблица II14

Рис. 1. Портрет мужчины оран-сакай, около двадцати пяти лет.
Рис. 2. Портрет женщины оран-сакай, около двадцати лет, татуированной.
Рис. 3. Портрет мальчика оран-семанг, около тринадцати лет.
Рис. 4. Глаз того же мальчика. Рисунок дает наглядное представление о ширине palpebra tertia и epicanthus’e.
Рис. 5. Образцы волос, представленные в натуральную величину, чтобы ясно была видна величина завитков. А — волосы оран-сакая, В — волосы метиса меланезийско-малайского происхождения.
NB. Рисунки фигур и лиц сделаны при помощи камеры-люциды, я взял из набросков в моем дорожном альбоме только наиболее точные и похожие.
Взаимоотношения с малайцами. В то время как оран-сакай-дина стоят в зависимом до некоторой степени отношении к малайцам, оран-лиар остаются их решительными врагами и не упускают случая отомстить малайцам, которые постоянно разбивают новые плантации, захватывают все большую часть территории, занятой коренными жителями, покупают у них за бесценок продукты леса и, где только возможно, ловят их детей, чтобы держать у себя в качестве рабов или продать. Эта охота за людьми, существующая еще и теперь, практиковалась раньше в больших размерах, и во многих местностях, где прежде обитали многочисленные орды коренного населения, теперь нельзя найти и следа их. Однако малайцы, несмотря на свое превосходство над лесными людьми во всех отношениях, очень боятся их и не осмеливаются посещать в одиночку или маленькими партиями те участки леса, где, как они точно знают, обитают оран-лиар.

Оружие

Оружием, которым оран-лиар пользуются для своей защиты и которого малайцы очень боятся, является блахан — труба для выдувания отравленных стрел {Главной составной частью этого яда является сок известного дерева, называемого яванцами ‘упас’ (Antiaris toxicaria), к этому соку подмешиваются, однако, многие ингредиенты, выбор которых зависит частью от случая, частью от познаний приготовителя яда, например, яд5* различных видов змей, сок некоторых деревьев и плодов и даже мышьяк, вымениваемый оран-сакай-дина у малайцев. Таким образом, не только каждое племя, но даже каждый оран-утан употребляет для отравления стрел яд, различный по своему составу, а следовательно, и действию. Но во всех случаях этот яд действует на людей чрезвычайно сильно и быстро. Весьма заслуживающие доверия малайцы, живущие в разных частях полуострова, говорили мне, что они сами видели, что раненый человек не успевал доесть свой сири, как у него делались страшные судороги и рвота и он умирал. Несколько произведенных мною над животными опытов показали чрезвычайно быстрое действие, даже при очень маленьких дозах.}.
Это оружие имеет широкое распространение: оно встречается у всех лесных людей от Иохора до Сингоро. Другим, менее, опасным, но в этнографическом отношении очень важным оружием является лойдс (лук), который встречается теперь только у несмешанных оран-сакай. Он около 2 м длины, делается из бамбука, стрелы с железными наконечниками12.

Одежда

Оран-сакай носит только узкий пояс стыдливости, сделанный или из луба, или из вымененной у малайцев хлопчатобумажной материи, они повязывают его в виде ‘тидиако’ {Тидиако или чават, — малайское название повязки, покрывающей только талию и perinaeum.}, обвивая вокруг бедер и пропуская между ногами. Оран-сакай-дина стараются одеваться так же, как малайцы. Мужчины не носят почти никаких украшений {Только раз я встретил молодого оран-сакай, шапку волос которого обвивал шнурок, украшенный длинной бахромой.}, они не делают также какой-либо особенной прически.

Татуировка и протыкание носовой перегородки

Женщины очень любят украшать себя, это сразу бросается в глаза. В то время как я не видел ни одного татуированного сакая или семанга, большинство виденных мною сакайских женщин было татуировано, причем всегда одинаково. Табл. II, рис. 2 дает представление о несложном узоре, которым они еще до наступления половой зрелости украшают щеки и виски. Узор наносится иглой и делается отчетливым при помощи смолы.
Встречаются также женщины, у которых носовая перегородка проткнута для продевания сквозь отверстие так называемого хаян-мо — обычно шипа ландака (Hystrix)13.
Волосы, которые отпускают только на затылке, образуют у женщин род шлема или шапки, в них часто носят цветы или ароматные листья.
Одежда женщин состоит из известного числа тонких, иногда окрашенных в красный цвет стеблей ротанга, обернутых вокруг талии и образующих пояс в руку толщиной. Спереди к поясу привязывают кусок ситца или материи из луба, пропускают его между ногами и вновь прикрепляют к поясу сзади. На табл. I, рис. 2 изображена нарисованная с натуры сакайская дама в ее повседневном костюме.
Так как кусок ткани прикрывает только perinaeum, a седалище остается открытым, я имел возможность убедиться, как уже говорил, что нижняя часть ягодиц у обоих полов более темного цвета и на ней имеется род мозолистых образований (особенно шероховатая и грубая кожа).
Так же как и мужчины, женщины стараются при посещении малайских деревень одеваться по-малайски.
Оран-сакай обыкновенно имеет в одно и то же время только одну жену, которая может родить 5-6 детей, но очень часто остается бездетной.

Еще об образе жизни и обычаях
оран-сакай и оран-семанг,
по их собственным рассказам
или по рассказам заслуживающих доверия малайцев

Оран-сакай и оран-семанг считают себя коренными жителями страны, независимыми (какими они в действительности и являются в своих лесах) от малайцев и малайских радьей. Я слышал неоднократно и в разных местах, что у сакаев до сих пор есть свои радьи, которым повинуются, но которые по образу жизни ничем не отличаются от остальных лесных людей.
Когда такой радья умирает, его жена может стать его преемницей. Это показывает, насколько положение женщины у оран-сакая отличается от ее положения у малайцев.
Процедура заключения брака обычно весьма несложна. Один оран-сакай характеризовал ее словами: ‘Я беру ее и сплю с ней’. Но у оран-сакай Пахана существует, как мне рассказывали оран-сакай-дина, обычай, в силу которого мужчина должен при свидетелях в назначенный день поймать в лесу девушку, старающуюся убежать от него. Если это ему не удается, он не должен (?) вторично ее добиваться.
На основании различных рассказов я пришел к заключению, что у оран-сакай, по-видимому, действительно существует коммунальный брак. Девушка, прожив несколько дней или несколько недель с одним мужчиной, переходит добровольно и с согласия мужа к другому, с которым опять-таки живет лишь некоторое, короткое или более продолжительное время. Таким образом она обходит всех мужчин группы, после чего возвращается к своему первому супругу, но не остается у него, а продолжает вступать в новые временные браки, которые зависят от случая и желания. Несмотря на это, она считается женой того мужчины, который первый взял ее {Об этом обычае, о котором я слышал от малайцев в Пахане, мне затем рассказывали также члены католической миссии в Малакке, вероятно, знавшие о нем от оран-мантра.}.
Оран-сакай очень боятся мертвых. Безнадежных, умирающих больных оставляют в лесу с небольшим запасом пищи. Внезапные смертные случаи нередко имеют следствием быстрое бегство из данного места всех без исключения соплеменников умершего. Труп просто оставляют на месте, только в редких случаях его зарывают в неглубокую яму. Места, где умер кто-нибудь, как несчастливого, избегают.

Преувеличенные и баснословные рассказы малайцев об оран-лиар

Малайцы, которые, как, я уже говорил, боятся15 оран-лиар, стараются оправдать свой страх, рассказывая о них разные басни. Так, например, малайцы Пахана рассказывают, что у диких людей, живущих на р. Текам, ступни ног достигают полуметра длины, что они поедают сырыми всех животных, каких только могут поймать, что они людоеды и т.д.
Малайцы полуострова повторяют также широко распространенную по всему восточноазиатскому архипелагу басню о существовании действительно хвостатых людей16. У некоторых оран-лиар, которые, однако, никогда не показываются (!), есть якобы хвост, состоящий не только из волос, но и из костей и мяса. Многие рассказчики идут так далеко, что утверждают, будто они ‘случайно’ видели таких людей своими глазами.
Оран-гаргаси {Вероятно, некоторые дикие орды оран-сакай. Многочисленные примеры, которые я не буду здесь приводить, можно найти в исторической литературе и описаниях путешествий. Я сам слышал о существовании этого обычая на восточных Молуккских островах.}, обитающие в горах, на границе между Кеда и Сингоро, имеют будто бы два очень длинных выступающих остроконечных зуба17.
Волосы на теле некоторых (групп) оран-сакай, живущих на границе Калантана и Перака, описываются как необычайно длинные и растущие совсем иначе, чем у малайцев и европейцев, а именно: волосы у них стоят торчком.
У женщин некоторых (групп) оран-сакай m. bulbo cavernosus (constrictor cunni Aut.) будто бы так развит, что при coitus’e они могут удержать pnis и мужчина совершенно не в состоянии помешать этому.
Говорят также, что у некоторых из этих курчавоволосых племен отцы притязают на jus primae noctis6* по отношению к своим подрастающим дочерям. Я столь много раз слышал об этом обычае, что, полагаю, в этих рассказах есть некоторая доля истины, тем более что этот обычай встречается и в других местах {См. мое первое сообщение: Ethnologische Excursion in Johor
Прочитали? Поделиться с друзьями:
Электронная библиотека