ЕЩЕ О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИН
ЕЩЕ О СЕЛЬСКОЙ ОБЩИН
(отвтъ г-ну Бляеву).
(До слдующей книжки.)
‘Русскій Встникъ’, No 12, 1860
Еще о сельской общине, Чичерин Борис Николаевич, Год: 1856
Время на прочтение: 26 минут(ы)
Въ первой книжк ‘Русской Бесды’ появилась критика г. Бляева на статью ною, помщенную въ ‘Русскомъ Встник’, въ февральскихъ книжкахъ ныншняго года, подъ заглавіемъ: ‘Обзоръ историческаго развитія сельской общины въ Россіи’. Г. Бляевъ не соглашается съ моими выводами, не видитъ историческаго хода въ развитіи нашей сельской общины, а приходитъ къ заключенію, что т начала, на которыхъ основаны общинныя учрежденія въ настоящее время, существовали задолго еще до прибытія Рюрика. Вопросъ этотъ иметъ важное значеніе не только въ наук, но и въ жизни, и для того, чтобы привести его къ нсколько удовлетворительному ршенію, не будутъ излишни совокупныя силы всхъ занимающихся нын русскою исторіею. Разумется, здсь дло не въ томъ, хорошо или дурно доказано извстное положеніе, а въ томъ: на сколько оно справедливо? Здсь идетъ разработка ученаго вопроса, при которой нельзя оставить безъ вниманія ни ошибочныхъ выводовъ и изслдованій, ни безосновательныхъ опроверженій. Поэтому, поднявши этотъ вопросъ въ литератур, я считаю себя обязаннымъ отвчать на критику, тмъ боле, что ни доводы и возраженія г. Бляева, ни выводы, сдланные изъ его статьи г. издателемъ ‘Русской Бесды,’ не кажутся мн нисколько убдительными.
Г. Бляевъ соглашается съ высказаннымъ мною мнніемъ, нисколько впрочемъ не новымъ, что у насъ, какъ и у всхъ другихъ народовъ, существовала первоначально община родовая или патріархальная. Но онъ утверждаетъ, что эта община разрушилась задолго до прибытія Варяговъ, и приписываетъ это разрушеніе, этотъ переходъ въ общину договорную, разселенію славянскихъ племенъ между Финнами и Латышами, которые смшеніемъ съ ними нарушили однородность элементовъ, необходимую для поддержанія кровнаго союза.
Вопросъ слдовательно состоитъ только во времени, въ которое совершился этотъ переворотъ, и мы бы охотно готовы были согласиться съ г. Бляевымъ, если бы до насъ дошли хотя малйшія объ этомъ извстія до прибытія Варяговъ. Какія лтописныя свидтельства говорятъ намъ о разселеніи Славянъ между Финнами и Латышами и о славянизаціи послднихъ? Что это совершалось на памяти исторіи, подъ вліяніемъ крпкаго и могучаго русскаго государства, не доказываетъ еще, чтобы тоже самое длалось при поселеніи полудикихъ племенъ славянскихъ, особенно когда мы ршительно не знаемъ, жили ли когда нибудь Финны на юг Россіи, какъ утверждаетъ г. Бляевъ. На свер мы видимъ дйствительно соединеніе финскихъ племенъ съ славянскими для призванія князей, но это соединеніе условливалось предшествующимъ покореніемъ тхъ и другихъ чужеземными Варягами.
Общее подчиненіе пришельцамъ совокупило ихъ воедино. Впрочемъ, и самое участіе Финновъ въ призваніи князей представляется не совсмъ правдоподобнымъ, трудно поврить, чтобы племена, не показавшія въ продолженіи всей исторіи ни малйшаго признака гражданскаго развитія, совершили такое дло, въ которомъ выражается ясное сознаніе о необходимости общественнаго порядка. Гораздо вроятне, что южный лтописецъ, который, на основаніи преданій, писалъ два вка спустя о событіяхъ сверныхъ, не имлъ объ нихъ слишкомъ отчетливыхъ извстій, почему и смшивалъ племена, покоренныя Варягами, племена, ихъ призвавшія, и наконецъ т, которыми въ послдствіи владлъ Рюрикъ. Дйствительно, свидтельства о при’ званіи варяжскихъ князей представляются намъ въ лтописи нсколько смутными. По Лаврентьевскому списку въ немъ участвуютъ Нов. городскіе Славяне, Кривичи и Чудь, тоже исходимъ и въ Софійскомъ Временник, въ которомъ сверхъ того Меря участвуетъ въ изгнаніи. Но въ Никоновской лтописи о Чуди вовсе и не говорится, а везд дйствуютъ Славяне, Кривичи и Меря. По пришествіи же братьевъ, по общему преданію, Синеусъ садится въ Блозер — город, принадлежащемъ Веси, которая вовсе не участвовала въ призванія князей.
Поэтому и здсь соединеніе финскихъ племенъ съ славянскими въ общемъ гражданскомъ дл представляется намъ весьма сомнительнымъ, не смотря на то, что оно совершенно удовлетворительно обгоняется предварительнымъ покореніемъ ихъ Варягами и совокупленіемъ силъ для изгнанія иноземныхъ побдителей. Но допустили, что это соединеніе несомннный фактъ, допустивши даже съ г. Бляевымъ предварительное смшеніе финскихъ и латышскихъ племенъ съ славянскими, о чемъ лтописи не говорятъ ни слова, все-таки изъ этого не слдуетъ, чтобы эти чуждые элементы необходимымъ образомъ разрушили патріархальную связь, существовавшую между племенами славянскими. Покоренное племя долго можетъ жить рядомъ съ побдителями, какъ чуждый приростъ, не амальгамируясь съ ними, и не нарушая гражданскихъ ихъ отношеній. Вообще племенная связь разрушается либо высшею государственною, либо свободною человческою личностью, у Финновъ же и Латышей никогда не было ни того, ни другаго. У Варяговъ мы напротивъ находимъ весьма сильно развитую личность, ибо дружина основана была на свободномъ договор. Варяжскій путь въ Константинополь лежалъ чрезъ славянскія земли, Варяги покорили сверныя племена, естественно, что они-то и явились разрушителями стараго родоваго быта.
Такимъ образомъ, уже изъ одного разсужденія мы можемъ заключить, что славянская патріархальная община распалась не вслдствіе вліянія Финновъ и Латышей, а вслдствіе прибытія Варяговъ. Но мы имемъ на это и прямое указаніе лтописца, который обозначаетъ самую эпоху распаденія. Въ 862-мъ году, говоритъ онъ ‘изъгнаша Варяги за море и не даша имъ дани, и почаша сами по себ вододти, и не б въ нихъ правды, и вста родъ на родъ, быша въ нихъ усобиц, и воевати почаша сами на ея.’ Кажется, это ясно для всякаго, кто не хочетъ вносить въ исторію собственныхъ воззрній. Г. Бляевъ, вмст съ другими изслдователями, согласенъ въ томъ, что первоначально у Славянъ была община патріархальная, которая въ послдствіи разрушилась. Когда же совершился этотъ переворотъ? и подъ какимъ вліяніемъ? На это указываютъ приведенныя выше слова лтописца. Не основательне ли будетъ держаться историческихъ свидтельствъ, и на основаніи ихъ дотянуть патріархальную общину до половины X-го вка, нежели предполагать смшеніе племенъ, о которомъ мы ничего не знаемъ, воображать себ перевороты о которыхъ лтописи ничего не говорятъ, и создавать договорную общину, о которой мы не имемъ никакихъ извстій?
Внутреннія усобицы, возникшія вслдствіе разрушенія родоваго быта, повели къ призванію варяжскихъ князей. Я назвалъ прибытіе Варяговъ нашествіемъ, и г. Бляевъ, возставая на это выраженіе, говоритъ, что это отступленіе отъ исторической истины повело мета къ новымъ противорчіямъ всмъ даннымъ, представляемымъ русскою исторіею. Но дло здсь не въ слов, назовите это событіе нашествіемъ или пришествіемъ — это совершенно все равно. Вопросъ состоитъ въ томъ, съ какимъ значеніемъ прибыли князья между славянскими племенами, мирно ли они водворились или явились завоевателями? Г. Бляевъ не могъ думать, что я призваніе Варяговъ въ Новгородъ называю завоеваніемъ, ибо онъ на той же страниц приводитъ мсто изъ моей статьи, гд я именно говорю, что на свер князь пришелъ съ дружиною, какъ посредникъ. Но что же послдовало за этимъ приглашеніемъ? Послушаемъ, что скажетъ лтописецъ: ‘И пришедъ, говоритъ онъ, старйши Рюрикъ сде въ Новгород, а Синеусъ, братъ Рюриковъ, на Блозер, а Труворъ въ Изборъсц, и начата воевати всюду’ {Софійск. времен. изд. Строева, стр. 11.}. Сами Новгородцы почувствовали скоро, что призванный посредникъ становится властителемъ: ‘оскорбишася Новгородцы, глаголюще: яко быти намъ рабомъ, и много зла всячески пострадати отъ Рюрика и отъ рода его. Того же лта уби Рюрикъ Вадима храбраго и иныхъ многихъ изби Новгородцевъ совтниковъ его.’ И дале: ‘Избежаша отъ Рюрика изъ Навогорода въ Кневъ много Новгородцкихъ мужей’ {Никоновская лтопись стр. 16, 17.} Какъ завоеватель, Рюрикъ значительно распространилъ свои владнія, Олегъ же покинулъ Новгородъ и отправился на югъ, покоряя на пути вс славянскія племена. Преемники его продолжали завоеванія. Нсколько разъ покоренные возставали, но каждый разъ они снова силою оружія были приведены къ повиновенію. Такъ прнѣ,учины были взбунтовавшіеся Древляне, Радимичи, Вятичи. Мало того: Владиміръ, боясь замысловъ Ярополка, бжитъ за море, приводитъ съ собою Варяговъ, и снова покоряетъ всю Русскую землю.
Кажется, что завоеваніе не подлежитъ сомннію. Каковы же были его послдствія?
Г. Бляевъ чрезвычайно убдительными доводами опровергаетъ мнніе, будто бы наши князья, какъ западные короли, тотчасъ сдлались осдлыми и подлили всю землю съ своими дружинниками. Весьма сожалю, что подалъ поводъ къ подобному недоразумнію. Имвши въ виду изложить постепенныя измненія во внутреннихъ учрежденіяхъ сельскихъ общинъ, преимущественно съ того времени, какъ у насъ сохранились объ этомъ извстія, я считалъ совершенно лишнимъ слдить за постепеннымъ ходомъ русской исторіи, а хотлъ только въ общихъ чертахъ характеризовать ту почву, на которой возникли сельскія общины, и обозначать т существенныя явленія, которыя могли служить къ объясненію ихъ устройства. Поэтому, раньше ли, поздне ли совершилось то или другое событіе — это было для меня вопросомъ второстепеннымъ. Я некогда и не думалъ, что князья и дружинники сдлались осдлыми тотчасъ. Но въ послдствіи мы видимо, что князья считаютъ подвластную имъ область своею вотчиною, длятъ ее между сыновьями, распоряжаются ею, какъ собственностью, мы видимъ дале, что черныя и дворцовыя земли считаются непосредственнымъ достояніемъ князя, и что частными собственниками являются, кром князя, только его слуги, да церковныя лица и учрежденія, которыя большею частью получали земли отъ нихъ же. Откуда же произошло такое явленіе? Гд его Моренъ и начала? Вотъ этотъ вопросъ казался мн чрезвычайно важнымъ, и я не усумнился отнести источникъ этихъ вотчинныхъ правъ жъ первому завоеванію Варяговъ.
Первоначально князья, какъ чистые дружинники, искавшіе только добычи и завоеваній, довольствовались, разумется, наложеніемъ дани на покоренныя племена. Но эта дань именно означала принадлежность покоренныхъ земель побдителямъ, и этому можно найдти подтвержденіе въ лтописныхъ свидтельствахъ. Г. Бляевъ говоритъ, что при извстіяхъ о покореніи племенъ, вошедшихъ въ составъ древняго русскаго государства, ‘нтъ и помину о томъ, чтобы русскіе князья, покоряя то или другое племя, забирали себ землю, принадлежавшую покоренному племени, а везд упоминается только о наложеніи дани.’ Смемъ думать, что г. Бляевъ въ этомъ случа ошибается: такое извстіе въ лтописяхъ есть, и если бы ученый изслдователь принялъ его въ соображеніе, онъ можетъ-быть привела бы къ другому заключенію. Вотъ оно: ‘Въ лто 6491. И де Володимиръ на Ятвяги, и побди Ятвяги и взя землю ихъ {Полное собр. Лтопис., I, стр. 35.}.’ Неужели же Владиміръ забралъ себ всю землю отдаленныхъ и дикихъ Ятвяговъ, и услся тамъ какъ хозяинъ, между тмъ какъ, относительно ближайшихъ племенъ, онъ довольствовался полученіемъ дави? Этого не станетъ утверждать и г. Бляевъ. Мы знаемъ, что Ятвяги далеко не были приведены Владиміромъ въ полное порабощеніе, и что Ярославъ еще ходилъ на нихъ, да и то, по видимому, безъ успхи. Хотя лтописецъ объ этомъ и умалчиваетъ, во безъ сомннія побда надъ Ятмгами имла послдствіемъ одно наложеніе дави, и выраженіе: ‘взя землю ихъ,’ вовсе не означало полную экспропріацію владльцевъ, а просто то, что князь считалъ покоренную землю своею принадлежностью или собственностью. Это ни знаемъ и относительно другихъ областей. Уже при самомъ первомъ пришествіи русскихъ князей лтописецъ говоритъ, ‘отъ тхъ прозвася Руская земля… преже бо бша Словни {Полное Собр. Лтопис., т. I, стр. 9.}.’ Но Русская земля можетъ значить либо земля населенная Русью, либо земля, принадлежащая Руси. Разумется, здсь не можетъ быть рчи о населенія земли пришлою дружиной, составлявшею только верхній слой народонаселенія и не имвшею даже осдлости, слдственно мы должны принятъ, что русскою землею называлась земля, принадлежавшая русскимъ князьямъ. Эта принадлежность земли князю постоянно явятся въ памятникахъ. Когда Святославъ пошелъ воевать Болгарію, а между тмъ Печенги едва не взяли Кіева, жители послдняго послали сказать князю: ‘Ты княже, чужея земли ищеши и блюдеши, а своея ея охабивъ (отрекся), малы бо насъ не взяша Печенги…. ащы ты не жаль отчины своея, ни матере стары суще, и дтій своихъ. Во Святославъ, плнившись завоеванною Болгаріей), сказалъ: ‘Не дюбо мы есть въ Кіев быти, хочю житивъ Переяславц на Дуная, дхо то есть середа въ земля моей, яко ту вся благая сходятся {Полное Собр. Лтопис., т. I, стр. 23.}.’ Ярославъ, умирая, говоритъ сыновьямъ, что если они будутъ жить въ распряхъ, то погибнутъ сами, и погубятъ землю отцовъ своихъ и ддовъ, которую они стяжали (налзоша) трудомъ своимъ великимъ. ‘И тако раздли имъ грады, заповдавъ имъ не преступати предла братня {Полное Собр. Лтоп., т. 1, стр. 60, 70.}.’ Въ вышеприведенныхъ словахъ Кіевлянъ Русская земля названа отчиною князя,— выраженіе, которое въ древней Россіи означало собственность. Точно также и князья, съхавшіеся въ 1096 г. на Любечскій създъ, говорятъ ‘Половци землю нашю несутъ розно, и ради суть оже межю нами рати, да нон отсел имемъся въ едино сердце и блюдемъ Рускы земли, кождо да держит отчину свою {Тамъ же, стр. 109.}.’ Другое слово, употреблявшееся въ томъ же смысл, было оолоеть. Такъ называлась и самая земля и власть надъ нею. Волостью назывался наименьшій земельный округъ, составлявшій отдльную общину, волостью называлось я отдльное имніе, Волостью же назывался и княжескій удлъ. Такъ Свнельдъ говорятъ Ярополку: ‘пойдя на братъ свой и прими волость его.’
Итакъ послдствіемъ завоеванія была принадлежность земли князю. Все различіе между первымъ временемъ и послдующимъ состояло въ томъ, что пока сохранялось понятіе о единств кяяжеспи то рода, земля считалась принадлежностью цлаго рода, въ послдствіи же линіи распались, и каждый князь сталъ считать себя полнымъ хозяиномъ и владльцемъ своего участка. При этомъ не было никакой нужды, чтобы князь прогналъ съ земли всхъ ея владльцевъ, и взятъ ее себ въ хозяйственное распоряженіе. Онъ считать ее своею собственностью, не довольствуясь податями и повинностями, оставлялъ ее во владніи земскихъ людей, точно также, какъ а западные короли, будучи верховными собственниками земли, не принимали ея однако въ непосредственное свое распоряженіе, точно также наконецъ, какъ и Татары, которые въ силу завоеванія считали себя собственниками всей земли, но тмъ не мене довольствовались наложеніемъ дани {См. Неволинъ, Исторія гражданскихъ законовъ, т. II. стр. 136.}. Если же князьямъ нужны были села для хозяйственныхъ ихъ потребностей, то безъ сомннія они отдляли ихъ себ, не спрашиваясь никого, ибо вся земля принадлежала имъ. Хотя г. Бляевъ и утверждаетъ, что земцы, для того, чтобы привязать князей и дать имъ осдлость, уступали имъ опредленные участки, но о подобныхъ уступкахъ нтъ ршительно никакихъ историческихъ извстій. Примръ уступки, сдланной Новгородомъ въ XV вк, ничего не доказываетъ, ибо Новгородъ самъ былъ государь, владлецъ обширныхъ земель, издавна вступавшій въ договоры съ князьями и юридически опредлявшій свои отношенія къ нимъ. Что при этой уступк великій князь требуетъ себ отдльныхъ земель по обычаю Низовской земли, опять-таки ничего не доказываетъ ибо въ послдней, какъ увидимъ ниже, рядомъ съ землею княжескою существовали земли слугъ и церковныхъ установленій. Вообще же приводить отношенія Великаго Новгорода къ московскимъ государямъ въ подкрпленіе предположеній, сдланныхъ объ отношеніяхъ хоть бы напримръ Радимичей къ Олегу, значитъ смшивать вс историческія эпохи для доказательства любимой мысля. И возможно ли предположить, чтобы сельскіе жители, смерды, которые такъ низко стоя. ли на общественной лстниц, что вира за ихъ убійство равнялась плат за убійство раба, которыхъ наслдство, за недостаткомъ сыновей, обращалось въ пользу князя,— возможно ли предположить, чтобы они отступали въ юридическія сдлки съ Варягами Завоевателями, уступая имъ, какъ бы изъ милости, часть земли, для того чтобы привязать ихъ къ себ? Повторяю: это положеніе совершенно произвольно, ибо не основано ни на какихъ историческихъ свидтельствахъ.
Но, скажетъ критикъ, земля принадлежала князю не какъ собственнику, а какъ государю. Г. Бляевъ убжденъ, что государство возникло у насъ съ самаго призванія Варяговъ, и упрекаетъ меня въ противорчіи, утверждая, что образованіе государства въ XV вк могутъ признавать только послдователи родоваго быта. Объяснимся.
Прежде всего надобно установить самое понятіе о государств, ибо иначе ни будемъ спорить о словахъ. Что же такое государство? это устройство общества, какъ единаго тла, это общество, поселенное на своей территоріи, управляющееся постоянными законами т имющее единую верховную властъ. Поэтому нераздльность общества, территоріи и верховной власти, однимъ словомъ единодержавіе составляетъ первое и главное условіе государственнаго быта.
Иначе общество разсматривается ужо не какъ единое цлое, не какъ индивидуумъ, а какъ случайное соединеніе разныхъ земель и областей. Разумется, и государство можетъ распасться вслдствіе историческихъ событій, оно можетъ быть раздлено, у него могутъ быть отторгнуты части. Но это случайности, которымъ подвержено все существующее на земл, и у человка можетъ быть оторвана рука или нога, хотя единство человческаго тла составляетъ необходимое условіе его индивидуальности. Другое дло, если это раздленіе совершается на основаніи внутренняго постояннаго закона. Тогда мы въ прав сказать, что это общественное тло не иметъ единства въ самомъ себ, а получаетъ его только вншнимъ, случайнымъ образомъ. Но такой-то именно внутренній законъ распаденія существовалъ на Руси до XV вка. Князья раздляютъ земли между своими сыновьями, какъ свое помстье, какъ собственность, а отнюдь не какъ государство. Мы видимъ здсь наслдованіе по праву частному, а вовсе не по общественному. Иногда, разумется, случалось и то, что за недостаткомъ братьевъ одинъ князь соединялъ всю землю въ своихъ рукахъ. Такъ владли ею Рюрикъ по смерти братьевъ, Олегъ, Игорь, Святославъ, Владиміръ, отчасти и Ярославъ, ибо Полоцкое княжество ему непринадлежало. Но это было дло случайное, Происходившее отъ случайности рожденія, такъ и частное помстье можетъ перейдти нераздльно къ одному наслднику, если послднему не съ кмъ его длить. Какъ же скоро у князя было нсколько сыновей, такъ тотчасъ происходилъ длежъ земли. Князья владли каждый своимъ участкомъ, мнялись ими, ссорились за нихъ, отнимали ихъ другъ у друга, однимъ словомъ, поступали, какъ частные владльцы, а отнюдь не какъ государи, управляющіе единою землею. Пока еще крпко было сознаніе о единств княжескаго рода, сохранилось и понятіе о единств владнія, о томъ, что младшіе братья должны слушаться старшаго. Но по мр того, какъ затемнялясь мысль объ общемъ родств, уничтожалось и понятіе о единств владнія, о повиновеніи одного князя другому. На свер князья уже не переходятъ изъ одной волости въ другую, а каждый владетъ своею и длитъ ее между сыновьями. Князья московскіе, рязанскіе, тверскіе договариваются между собою, какъ совершенно самостоятельные владльцы. Каждый князь стремится увеличить свой длъ насчетъ другихъ, и это онъ длаетъ не съ государственною цлью, а въ виду увеличенія собственности, умноженія доходовъ, ибо пріобртенную землю онъ опять таки длитъ между сыновьями по частному нраву. Только въ XV вк, когда одинъ родъ усиливается на счетъ другихъ и установляется единодержаніе въ московской земл, мы можемъ говорить о государств. До того времени это общество, гражданское общество, если хотите, но имени государства ему нельзя дать, ибо въ немъ нтъ понятія объ обществ, какъ объ единомъ гражданскомъ тл, управляемомъ единою верховною властью, въ немъ господствуетъ не общественное право, а частное.
Разумется, и въ гражданскомъ обществ существуютъ учрежденія общественныя, какъ то власть, судъ и законы, обычаемъ установленные или письменные. Безъ нихъ не можетъ держаться ни одно: общество, ни одно даже товарищество. Въ разбойничьей шайк вы найдете власть, судъ и законы, а между тмъ никто не назоветъ ее государствомъ. Вопросъ состоитъ здсь въ томъ: на какомъ прав зиждутся вс эти общественныя установленія? На общественномъ, или частномъ, на понятіи объ обществ и народ, какъ единомъ тл, въ которомъ правительство, какъ представитель этого единства, иметъ власть надъ отдльными членами, или на прав собственности, на договор, на семейныхъ связяхъ, и вообще на отношеніяхъ частнаго права? Въ удльный періодъ мы видамъ послднее, а потому и должны признать юридическую форму тогдашней Россіи за гражданское общество, а не за государство. Князья, это правда, совщались съ дружинниками объ установленіи гражданскихъ законовъ, во и помщикъ можетъ совщаться съ своими управляющими и прикащиками объ установленіи правилъ для управленія имній. Существовало различіе между свободнымъ человкомъ, закупомъ и рабомъ, но вс эти отношенія чисто гражданскія, а не государственныя: рабъ составляетъ собственность другаго человка, состояніе же закупа основано на свободномъ, частномъ договор между двумя отдльными лицами. Существовали наконецъ и сословныя раздленія, ‘но вс ‘они основывались на прав частномъ, ибо не вытекали изъ понятія о различномъ служеніи государству, какъ единому цлому. Вообще, различія средневковыхъ сословій состояли въ различіи между побдителемъ и побжденнымъ, между сильнымъ и слабымъ, съ тмъ добавленіемъ, что сильный, пріобртши разъ извстное значеніе въ обществ, передавалъ его своимъ дтямъ, какъ частную свою принадлежность.
Посл этого понятно, какую роль играли въ нашей исторіи родовыя отношенія князей. Я никогда не думалъ отрицать ихъ, ибо это значило бы отрицать исторію, отрицать факты. Но родовыя отношенія могутъ имть двоякое значеніе: общественное и частное. Когда весь народъ проникнутъ сознаніемъ о своемъ кровномъ единств, тогда родъ становится необходимымъ членомъ и основою всего общественнаго организма, тогда въ обществ господствуетъ бытъ родовой или патріархальный. Такъ бываетъ у всхъ племенъ первобытныхъ, тоже было и въ древнихъ государствахъ, пока эта кровная связь не ослабла подъ вліяніемъ чужеродныхъ элементовъ и отдльной личности. Тоже было и у насъ до пришествія Варяговъ. Но когда этотъ бытъ разрушается, когда въ общество вторгается свободная человческая личность, тогда родъ становится уже не началомъ, опредляющимъ всю общественную жизнь, а частною сферою, въ которой вращаются отдльныя липа, какъ и нын въ гражданскомъ нрав существуютъ отношенія семейныя и родственныя. Но теперь эти отношенія ограничиваются частною жизнью, тогда же, то-есть къ средніе вка, частное право составляло начало, опредлявшее весь общественный бытъ. Поэтому и родовыя отношенія продолжаютъ играть значительную роль въ исторіи, какъ мы это видимъ въ отношеніяхъ княжескихъ и въ мстничеств. Но существенное значеніе ихъ заключается въ томъ, что они составляютъ одну изъ сторонъ частнаго права, лежащаго въ основаніи всхъ учрежденій. Они играютъ въ обществ ту же роль, какъ и права отдльной личности, какъ право собственности, какъ свободный договоръ. Все это вмст составляетъ основу, на которой зиждется гражданское общество.
Здсь мы замчаемъ однако же одно весьма важное различіе: верховныя права въ гражданскомъ союз могутъ принадлежать либо отдльному лицу въ его родственной сфер, съ правомъ собственности на землю, либо союзу лицъ’ опредляющихъ общественное свое Право на основаніи договора. Первая форма частнаго права образуетъ княжескую вотчину, вторая — вольную общину. Въ первый періодъ русской исторія, въ южной Россіи, об формы смшивались и существовали рядомъ, такъ что при благопріятныхъ обстоятельствахъ могли развиться либо т, либо другія учрежденія. Земля, вслдствіе завоеванія, принадлежала князьямъ, какъ собственность, они распоряжались ею на основаніи родственныхъ своихъ счетовъ и отношеній, но иногда общины вступались въ это дло и приглашали къ себ князей мимо родоваго распорядка. Это вовсе не было ихъ правомъ, ибо въ такомъ случа князья никогда бы не сажались на столъ безъ изъ согласія, какъ въ послдствіи они сажались въ Новгородъ не иначе, какъ по договору съ Новгородцами. Нтъ, это было временное, фактическое нарушеніе права, но нарушеніе, которое не считалось беззаконіемъ, ибо, вслдствіе, вліянія дружиннаго начала, свободрый договоръ признавался въ обществ точно такъ же, какъ и право, собственности, и безпрерывное кочеваніе князей давало общинамъ возможность возвышать иногда и свой голосъ. Такимъ образомъ, об формы частнаго права — собственность и свободный договоръ — существовали рядомъ, не исключая другъ друга, но, приходя въ постоянеыя столкновенія, ибо въ сущности он другъ другу противорчили. Южная Россія не съумла разршить этого внутренняго противорчія жизни, вслдствіе чего она осуждена была на безсиліе. Оно разршилось на Свер, гд оба начала раздлились и стали основой каждое для отдльной формы гражданскаго быта. Въ Новгород и Псков развилась вольная община, въ остальныхъ же областяхъ образовалось чисто вотчинное управленіе. Но вольная община исчезла у насъ, не оставивъ по себ слда, русское государствъ такъ же, какъ и вс другія европейскія державы, образовалось изъ вотчиннаго элемента, ибо, вотчинное право имло въ себ гораздо боле крпости, нежели свободный договоръ.
Изъ всего этого мы можемъ, кажется, вывести то, что земля принадлежало князю, какъ собственнику, а не какъ государю, ибо государственныхъ понятій до XV вка вовсе не было. Но общинныя земли составляли его собственность, еще въ боле тсномъ смысл. Это будетъ ясне изъ разсмотрнія отношеній князя къ другимъ землевладльцамъ.
Здсь мы должны пользоваться источниками XIV и XV столтій, ибо хотя прежніе памятники и упоминаютъ о боярскихъ и монастыри садъ вотчинахъ, но такъ легко и неопредленно, что точнаго изъ этихъ извстій ничего нельзя вывести. Такая ссылка на позднйшіе источники не ослабитъ однако же достоврности выводовъ, ибо въ этотъ промежутокъ времени отношенія князей къ ихъ слугамъ не измнились, такъ что мы можемъ принять установленія XIV и XV столтій за окончательное развитіе предыдущей эпохи. Только съ первой половины XV вка постепенное образованіе государства полагаетъ основаніе новымъ поземельнымъ отношеніямъ, о которыхъ мы скажемъ посл.
Первый вопросъ, который представляется намъ при этомъ разысканіи, состоитъ въ слдующемъ: какимъ образомъ, если вся земля составляла вотчину князя, могли быть рядомъ съ нимъ частные собственники? Не означаетъ ли это права собственности двухъ различныхъ лицъ на одну и ту же землю?
Это дйствительно противорчіе, но въ исторіи нердко встрчаются подобныя противорчія, они составляютъ послдствіе предыдущей жизни и разршаются дальнйшихъ ея ходокъ. Въ этомъ-то и состоитъ главная пружина движеніи впередъ. Здсь оно вытекало изъ перехода дружинныхъ отношеній въ поземельныя. Дружина состояла изъ вольныхъ лицъ, связанныхъ съ княземъ свободнымъ договоромъ, который всегда могъ быть уничтоженъ въ случа неудовольствія. Предводительствуя дружиною, князь завоевалъ землю, и, какъ завоеватель, считалъ ее своею собственностью. Но и дружинники, какъ товарищи въ завоеваніи, получили также право на пріобртеніе земель. Раньше ли, поздне ли они этимъ воспользовались — это все равно. Главное то, что черезъ это должны были измниться отношенія ихъ къ князю. Какъ человкъ, лично свободный, не зависящій ни отъ кого къ мір, дружинникъ долженъ былъ имть и собственность свободную. Но между тмъ какъ подчиненіе его князю могло быть всегда разорвано съ уничтоженіемъ договора, подчиненіе поземельное не могло уничтожиться такъ легко, ибо землю нельзя унести съ собою. Членъ дружины могъ отъхать, но на землю его князь все-таки сохранялъ свои права, ибо она находилась въ его вотчин. Такимъ образомъ, вслдствіе завоеванія, на одну и ту же землю образовалось двоякое право собственности: право князя, который, какъ глава дружины, считалъ своею собственностью всю завоеванную землю, и право члена дружины, который считалъ своею собственностью извстный участокъ.
Это было и на Запад, гд дружинники при поселеніи получили отдльные участки въ полную собственность, какъ алоды, что совершенно соотвтствуетъ нашимъ вотчинахъ, а король между тмъ считалъ всю землю своею собственностью. Тамъ это противорчіе разршилось тмъ, что алодіальное право перешло въ феодальное, право собственности во владніе, право вотчинное въ помстное. Алодіальные владльцы отдали свою землю королю, и получили ее обратно уже не какъ собственность, а какъ потомственное владніе, подо условіемъ извстныхъ служебныхъ обязанностей. За то съ другой стороны и королевскія земли, которыя прежде раздавались за службу, во временное, или пожизненное владніе дружинникамъ, теперь, перешли также во владніе потомственное. Такъ устроился феодальный міръ, въ которомъ король считался верховнымъ собственникомъ земли, а непосредственные его вассалы, получивши ее отъ леннаго господина въ потомственное владніе, подъ условіемъ службы, въ свою очередь передавали ее своимъ вассаламъ, образуя такимъ образомъ іерархическую лстницу, которой связью служило поземельное владеніе.
У насъ такого исхода не могло быть потому, что бояре и слуги, чуждаясь осдлости, перезжали отъ одного князя къ другому и хотли вступать въ прочныя, потомственныя обязательства. Поэтому съ одной стороны вотчинное ихъ право сохранялось неприкосновеннымъ даже въ случа отъзда, съ другой стороны помстныя земли раздавались князьями во временное, а не въ наслдственное владніе. Къ тому же въ древней Руси вообще мало было развито юридическое сознаніе, а жизненное противорчіе существовало. Неразршенное, такъ же какъ существовали рядомъ многія другія: явленія, которыя по видимому другъ друга исключали, какъ напримръ наслдственное право князей на волости и призваніе князей общинами на юг, права князя и права вча въ Новгород — это двоевластіе, которое такъ хорошо характеризовано въ сочиненіи г. Соловьева: ‘Объ отношеніяхъ Новгорода къ великимъ князьямъ.’ Тоже повторялось и въ поземельномъ владніи: на одной и той же земл лежали два права собственности, это была собственность въ собственности. ‘А что его отчина въ моей отчин,’ какъ говорилось въ нкоторыхъ грамотахъ {Акты Археогр. Экcп., т. I, No 370.}. И это выраженіе не означало только владніе чрезполосное, ибо, какъ видно изъ той же грамоты, вотчинныя права князя распространялись на вотчину боярина, какъ и на другія земли. Отъ этого противорчія проистекала и та шаткость поземельныхъ отношеній, какую мы видомъ въ древнихъ грамотахъ. Князья видимо не знали, считать ли частныя земли своею вотчиною или нтъ: такимъ образомъ иногда они говорятъ о своей вотчин со включеніемъ земель, принадлежащихъ боярамъ и слугамъ, иногда же они ясно отличаютъ свою вотчину отъ послднихъ, какъ отъ чужаго владнія.
Въ духовныхъ своихъ завщаніяхъ князья обыкновенно длили свои владнія между сыновьями, не упоминая о земляхъ частныхъ людей, которыя въ нихъ находились, напр.: ‘А приказываю отчину свою Москву дтемъ своимъ… А ее даю сыну своему князю Юрью: Звенигородъ со всми волостми и съ тамгою и съ мыты и въ бортью и съ селы и со всми пошлинами и т. д.’ {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 34.}. Между тмъ мы знаемъ, что, какъ въ Москв, такъ и къ другихъ городахъ и волостяхъ, были земли боярскія, на которыя князья имли извстныя нрава {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 138, 139, 144.}, слдственно он включались въ общее названіе вотчины. Точно также и въ договорахъ своихъ князья говорятъ обыкновенно объ отчин своей вообще, не отличая отъ нея частныхъ земель, напр.: ‘отчины ты моей, княженья Рязанского, Переяславля и Проньска и всхъ волостей Переяславскихъ о Проньскихъ, что потягле къ Переяславлю и къ Проньску по реку по Оку, того ты подо мною блюсти и твоимъ дтемъ, не обидети, ни вступатися вамъ никоторою хитростью {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 46.}.’ Когда, князья постановляли въ договорахъ условіе: ‘а селъ ты въ моей вотчин не купите,’ подъ этимъ разумлись и боярскія села, ибо мы. Знаемъ изъ нкоторыхъ примровъ, что вслдствіе этого условія князья не могли пріобртать боярскихъ селъ въ чужомъ удл иначе, какъ съ согласія князя, имъ владвшаго {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 97.}. Точно также, когда говорилось о взиманіи дани, отчина бралась во всей совокупности, напр., ‘а дань и имъ давати ти мн съ своее отчины изъ Галича съ волостьми по давному {Собр. Госуд. Грамот. т. 1, No 43, также 34, 33, 49, 91.}.’ Но мы знаемъ, что дань взималась и съ частныхъ земель, даже съ тхъ, которыя принадлежали боярамъ, служащимъ другому князю. ‘А которыхъ бояръ и слугъ села, а имутъ жити въ вашей отчин, взяти вы на нихъ дань и судъ, какъ на своихъ { Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, NoNo 76, 119, также 39.}.’ Вообще судъ и дань были знакомъ принадлежности извстной земли князю, это было лежащее на ней вотчинное его право, почему и употреблялись выраженія: ‘А судомъ и данью потянута по земл и по вод,’ или: ‘А судъ господине, и дань моя по земл и по вод {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No No 38, 76, 80 и другіе.}.’ Вслдствіе этого, вс частныя земли, которыя подлежали этимъ правамъ, считались принадлежностью княжеской вотчины. Есть грамоты, Къ которыхъ прямо даже выражается эта принадлежность. Такъ въ духовной грамот великаго князя Василія Васильевича мы читаемъ: А кому буду давалъ своимъ княземъ и бодромъ и детемъ боярскимъ свои села въ жалованье, или хотя и въ куплю кому далъ, и во т моя села моимъ дтемъ, во чьемъ удл будетъ, ино тому той есть {Собр. Госуд. Грамотъ, T. I, No 86.}.’ Съ другой стороны также многочисленны примры того, что частныя земли прямо отличаются отъ княжеской вотчины. Въ той же самой грамот, изъ которой мы выписали выше слова о взиманіи дани безъ отличія княжеской вотчины отъ частныхъ земель {Собр. Госуд. Грамотъ, т. 1, No 43.}, сказано: ‘А что мои намстници и волостели и посельскіи и ихъ тивуны вдали твою отчину и села боярскни въ твоей отчин…’ Въ другихъ это выражено еще ясне, напр.: ‘да къ тому мы еси, господине, придалъ Плснь, опрочь Плсеньскаго села и деревень того села, что еси пожаловалъ Семена Ондревича Плота, а судъ, господине, мой того села и деревень и дань по земл и по вод {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, NoNo 75, 91.}’. Или: ‘отступилъ ти ся есмь свое отчины Бжецского верха съ волостми и съ путми и съ сели и со всми пошлинами въ удлъ и въ вотчину, и со всмъ тмъ какъ было за княземъ Иваномъ Ондревичемъ… опроче тхъ селъ, што семь продалъ своимъ бодромъ, князю Семену Ивановичю Оболенскому Толстиково и въ деревнями, да Федору Михайловичю село Микитинское Константиновича Башарово и въ деревнями, да Сопрыгиныхъ дтей деревни ихъ вотчину, а судъ и дань съ тхъ селъ и въ деревень по старин {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 78.}.’ Или еще полне: ‘Изъ князь велики тебя пожаловалъ Вышегородомъ съ волостми и съ путми и въ селы въ вотчину и въ вудлъ, какъ было за княземъ за Михаиломъ, опрочь тхъ селъ, которые есмъ подавалъ монастыремъ и бодромъ и детемъ боярьскимъ, а на тхъ селехъ судъ и дань твоя по земл’ {Собр. Госуд. Грамотъ, т. 1, No 110, тоже No 97 и 190.}. Наконецъ приведемъ дв межевыя грамоты 1504 года {Собр. Госуд. Грамотъ, т. 1, No 138, 139.}, гд по установлеши межи, сказано: ‘и которые земли мои Великого Князя по сему сноску перешли черезъ тотъ рубежъ изъ Радонежа въ Дмитровскне въ станы и въ волости: и т земли къ Дмитрову… А которые земли монастырскне и боярскне, села и деревни, по сему списку перешли черезъ тотъ рубежъ въ Дмитровскне станы и въ волости, и тмъ мо-. пастыремъ и боярамъ и дтемъ боярьскимъ т свои земли вдати по старин, а данью и судомъ тмъ землямъ тянути къ Дмитрову.’ Въ этой грамот сдлано изъ княжескихъ земель исключеніе для земель численныхъ и ордынскихъ, которые составляли особый разрядъ, и находясь въ Дмитровскомъ узд, должны были однако по прежнему тянуть въ Москв. Въ другой грамот этого исключенія нтъ.
Изъ этого видно, что право собственности князя на частныя земли состояло въ сущности въ нрав суда и дани. Въ остальное онъ не вступался, какъ это именно постановлено во многихъ грамотахъ. ‘А кто бояръ и слугъ отъхалъ отъ насъ къ теб или отъ тобе къ намъ, а села ихъ въ нашей вотчин въ Великомъ Княженьи или въ твоей ветчин во Тфри,въ ты села намъ и теб не въступатися {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 98.}.’ ‘А бояромъ и слугамъ межи насъ воднымъ воля, а домы имъ своя вдатид а намъ ея въ нихъ не въступати {Собр. Госуд. Грамотъ, т. 1, No 70.}.’ ‘А у кого будутъ у бояръ и у князей и у детей у боярскихъ внутри городи на Москв и за городомъ на посадехъ дворы, изъ отчины и купли, или кому буду далъ на Москв внутри города и за городомъ по посадомъ на дворы граматы свои жаловальные прочные, и сынъ мой Василей въ т дворы у нихъ въступается’ {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I. No 144, стр. 390.}. ‘А что есми давалъ свои села боярокъ снопъ и видаемъ и дтемъ бодрскимъ, и грамоты есми имъ свои жалованные подавалъ на т села прочно имъ и ихъ дтемъ, или кому буду въ куплю далъ свои грамоты: и въ т села сынъ мой Василій и мы дти у нихъ не въступаются’ {Тамъ же, стр. 393.}. ‘А что въ моей отчин монастырские села и земли бортные и воды: и мн Великому Князю, въ то не вступатися’ {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 127.}.
Эти-то частныя села князья не рдко покупали у владльцевъ, обращая ихъ въ полную свою собственность, которою они могли уже распоряжаться, какъ хотли, и съ которой могли требовать не только суда и дани, но и всякихъ другихъ повинностей. И наоборотъ,: какъ видно изъ приведенныхъ выше грамотъ, князья собственныя земли продавали частнымъ лицамъ и отдавали ихъ въ жалованье своимъ слугамъ. Эти частныя земли, по справедливому замчанію г. Блева, назывались блыми, какъ составлявшія не только владніе, но и собственность владльцевъ. Но въ производномъ смысл слово: блый означало и свободу отъ податей и повинностей, хотя г. Блевъ это отрицаетъ. Во множеств жалованныхъ грамотъ освобожденіе отъ податей и повинностей прямо обозначалось словомъ: облить {См. напр. Собр. Госуд. Грамотъ, т. III, 79 50. ‘На чемъ онъ Богдишка нын живетъ, полторы чети выти земли велли облить, съ тое полу деревни… нашихъ никакихъ податей, и кормовъ и подводъ, и наметныхъ всякихъ столовыхъ и хлбныхъ запасовъ, и въ гороховыя подлка и нмостовщину и въ иныя ни въ какія подати имать съ нихъ не велли, велли имъ тое полдеревни во всемъ облить.’ Или Акты Археогр. Эксп., т. III, No 254: ‘А по той нашей грамот велно Нырыбская деревня Николы Чудотворца облить, и нашихъ всякихъ денежныхъ доходовъ имать не велно’. См. также Акты Археогр. Эксп., т. II, 79 85, Акты Истор. т. I, No 272 и много другихъ. На этомъ различіи основанъ былъ весь споръ чернослободцевъ съ бломстцами въ городахъ, что конечно не можетъ быть неизвстно г. Бляеву.}. Поэтому и различіе между черными землями и блыми состояло именно въ томъ, что одн несли такое тягло, котораго не тянули другія, а не въ тонъ только, что платежъ съ однхъ былъ легче, а съ другихъ тяжело, по количеству десятинъ, входившихъ въ соху, какъ утверждаетъ ученый кратокъ. Это совершенно ясно изъ приведенныхъ въ примчаніи грамотъ, это подтверждается и тмъ, что черныя земли назывались по преимуществу тяглыми. Причина этого двоякаго значенія слова блый заключалась въ томъ, что первоначально послдствіемъ поземельной, собственности было именно такое освобожденіе отъ тягла. Вотчинное право князя на земли, которыя входили въ составъ его удла, состояло главнымъ образомъ въ томъ, что онъ требовалъ съ нихъ разныя подати и повинности, ибо самый судъ былъ не что иное, какъ извстный доходъ. Отъ итого избавлялись дружинники и монастыри, какъ скоро они получали землю въ свою собственность, за княземъ оставались только нкоторыя права. Можно полагать, что и самая дань была наложена на частныя земли только со времени татарскаго владычества, ибо дань, о которой говорится въ приведенныхъ выше грамотахъ, была дань татарская, которой подлежали вс жители земли — отъ высшаго до низшаго. Во всякомъ случа, въ настоящій періодъ, какъ можно убдиться изъ цитатовъ, сущность вотчинныхъ правъ князя на земли, входившія въ составъ его владній, состояла въ суд и дани.
Однако и здсь было много видоизмненій. Если бы судъ и дань разсматривались какъ право государственное, въ отличіе отъ прочихъ правъ, какъ вотчинныхъ, то это строгое разграниченіе между правами княжескими и правами частныхъ собственниковъ безъ сомннія существовало бы во всей своей сил. Но въ то время этого различія между государственнымъ правомъ и частнымъ вовсе не было, ибо вс общественныя учрежденія основаны были на прав частномъ. Вслдствіе того и эти, такъ-сказать, регальныя права (выраженіе, которое мы употребляемъ единственно для вншняго отличія ихъ отъ прочихъ) смшивались съ чисто-вотчинными, и производили разнообразныя видоизмненія въ поземельномъ прав. Съ одной стороны, при продаж или пожалованьи земель, князь могъ оставить за собою не только судъ и дань, но и другія вотчинныя права. Кром того, монастыри и частныя лица могли покупать земли черныхъ людей, принадлежавшія собственно князю, и тогда, по крайней мр въ нкоторыхъ случаяхъ, тягло съ нихъ не снималось, какъ видео изъ договора Димитрія Донскаго съ Владиміромъ Андреевичемъ, гд постановлено, что люди, купившіе черныя земли, должны тянуть къ чернымъ людямъ, или отступиться отъ покупки {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 33.}. Въ другихъ случаяхъ могло быть впрочемъ иначе, ибо при переход земель во владніе лицъ, пользующихся правомъ собственности, опять происходило столкновеніе между двумя правами — княжескимъ и частнымъ. Даже Московское государство долго не могло справиться съ этимъ наслдіемъ былыхъ гривенъ, и еще въ XVII вк чернослободцы постоянно жалуются на бломстцевъ, которые покупаютъ ихъ земли и не хотятъ тянуть съ ними тягла. Съ другой стороны, князья не рдко, даровали частнымъ вотчинникамъ и свои регальныя права въ большемъ или меньшемъ розмр, это доходило до того, что частное владніе иногда вовсе освобождалось отъ всякаго вліянія княжеской Власти, и такимъ образомъ состояло на правахъ отдльнаго княжества.
Все это легко усмотрть изъ множества дошедшихъ до насъ жалованныхъ грамотъ частнымъ людямъ, монастырямъ и духовенству. Въ иныхъ мы встрчаемъ освобожденіе земель отъ нкоторыхъ пошлинъ, въ другихъ отъ всхъ, въ нкоторыхъ освобожденіе временное, въ другихъ совершенное, нкоторымъ предоставляется полное право суда надъ живущими въ имніи людьми, въ другихъ за исключеніемъ душегубства, которое остается за княземъ, въ третьихъ — за исключеніемъ душегубства и разбоя, въ четвертыхъ — за исключеніемъ душегубства, разбоя и татьбы съ поличнымъ. Въ договор рязанскихъ князей 1495 года сказано, ‘А что домъ великихъ мученикъ Бориса и Глба, и отца нашего Семіона Владыки въ нашей отчине, и волости и села и земли бортные и воды, и мн великому князю во владычни волости и села и земли бортные не вступатися, а знаютъ владычни люди мою великаго князя дань и ямъ, и городъ рубятъ, а судъ мой великого князя надо владычными людьми въ душегубств и въ разбои и въ татб, а межъ моихъ людей и Владычнихъ людей судъ и приставъ вопчей, а межъ владычнихъ людей — владычнъ судъ. А что въ моей отчин монастырские села и земли бортные и воды, и мн великому князю въ то не вступатися, а межъ своихъ людей монастыри судятъ сами, и приставъ ихъ за ихъ людми, а вдаютъ своихъ людей по старин’ {Собр. Госуд. Грамотъ, т. I, No 117.}. Нкоторыя земли, какъ сказано, получали полное освобожденіе, какъ отъ суда, такъ а отъ всякихъ податей и повинностей. Несмотря на то, он иногда продолжали причисляться къ княжеской вотчин {Акт. Археогр. Эксп., т. I, No 5.}, иногда же он отличаются отъ нея, какъ это длается, напримръ, въ грамот Ивана III митрополиту Кипріану на слободку, которую князь промнять на Алексинъ: ‘а мн, князю великому, въ свою отчину, въ великое ‘ляжете, слободчанъ не принимати, ни моей братье’ {Описаша Государ. Архива старыхъ длъ, стр. 213.}. Митропоанъ имлъ даже своего воеводу, который шелъ водъ стягомъ великаго князя, какъ и воеводы удльныхъ князей. Наконецъ встрчаются примры передачи князьями суда и дани въ вотчинное владніе боярамъ даже безъ пожалованья земля. Послдніе называли также своею вотчиною тотъ округъ, въ которомъ они получали эти права, но распоряжаться ею по произволу они не могли, ибо въ предлахъ ея находились вотчины частныхъ людей и монастырей {Арихивъ Калачева книги второй 1-я половина отдленіе 3-е стр. 130.}. Монастырь могъ въ свою очередь отдать свое имніе въ помстное владніе своимъ дтямъ боярскимъ, какъ это не рдко и длалось, а послдніе отдавали землю въ оброчное владніе крестьянамъ. Такимъ образомъ установилась такая же іерархическая лстница землевладльцевъ, какъ въ Феодальномъ мір на запад. Сверху былъ князь — верховный землевладлецъ, затмъ бояринъ, имвшій право суда и дани, затмъ монастырь, распоряжавшійся землею, какъ собственностью, затмъ сынъ боярскій, владвшій ею временно подъ условіемъ службы, наконецъ крестьянинъ, платившій съ нея оброкъ. На одной и той же Земл лежало право цлой іерархіи лицъ, и вс держали ее одинъ надъ другимъ.
Князья также пріобртали земли въ чужой вотчин, и также подъ различными условіями. Такъ въ договор Ивана III съ Борисомъ Васильевичемъ Волоцкимъ 1473 года читаемъ: ‘А что отецъ нашъ князь великій поволилъ своей боярын Маріе Федоров Федоровича Голтяев дати теб свои села, и теб т села вдати по тому, какъ были За Маріею, а судъ и дань на тхъ селехъ наша великихъ князей’ {Государ. Грамотъ, т. I, No 97.}. Но въ договор, заключенномъ въ 1481 году между тми же князьями’ т же самыя села, находящіяся въ великомъ княжеств, считаются за удльнымъ княземъ съ судомъ и съ данью: ‘и того всего мн великому князю подъ тобою блюсти и не обидети, и не вступатися, и моемъ дтемъ подъ твоими дтми. А которые села подавала теб Марья 3ъ Москв, а т села держати теб потому, какъ при отц нашемъ при великомъ княз его братья держала свои села Московскіе’ {Государ. Грамотъ, т. I, No 110.}, Таишь образомъ эти села изъ принадлежности великокняжеской вотчины длаются постепенно принадлежностью удла. Встрчаются и другіе примры такихъ чрезполосныхъ владній на различныхъ правахъ, не говоря уже 6 селахъ въ Москв, которыя постоянно находились въ общемъ владніи князей {Государ. Грамотъ, т. I, No 43, 50, 123, стр. 327.}.
Такимъ образомъ на одной и той же земл лежали два права собственности, которыя, слаживаясь фактически, принимали рознообразныя формы. Юридическаго же разршенія этого противорчія не было, и это неизбжно должно было вести къ столкновеніямъ. Вообще юридическое сознаніе, точное опредленіе правъ и обязанностей’ составляетъ ту сторону общественной жизни, которая, какъ общая нить, соединяетъ въ одно связное цлое разнообразные и часто противорчащіе элементы жизни. Юридическое сознаніе есть выраженія общественности, совокупнаго житія, развитіе его идетъ рядомъ съ развитіемъ общественнаго смысла въ народ. Гд его нтъ, тамъ между пактически-противоположными элементами происходятъ столкновенія и борьба, а борьба эта ведетъ неизбжно къ совершенному порабощенію слабаго сильному, ибо первый ничмъ не огражденъ противъ притязаній послдняго. Такъ Новгородъ постоянно выгонялъ своихъ князей, пока послдніе не сдлались столь могучи, что совершенно поработили его себ. Тогда какъ на Запад, съ развитіемъ королевской власти, вольныя общины потеряли несовмстныя съ государственными понятіями державныя права, но сохранили свои муниципальныя учрежденія, у насъ, напротивъ, Новгородъ, мало развитый съ юридической стороны, исчезъ, не оставивъ по себ и слда. Тоже самое произошло и въ томъ столкновеніи, о которомъ мы говоримъ: тяжба между правомъ собственности князя и правомъ собственности частныхъ лицъ кончилась не сдлкою между ними, не разграниченіемъ правъ регальныхъ и вотчинныхъ, а совершеннымъ преобладаніемъ княжескаго права надъ частнымъ.
Князьямъ весьма было непріятно имть внутри своей вотчины земли, принадлежавшія другимъ князьямъ или слугамъ другихъ князей, нердко имъ враждебныхъ. Вся сила ихъ состояла въ вотчинныхъ правахъ, вс стремленія ихъ клонились къ развитію этихъ правъ, къ разширенію своей вотчины, а между тмъ сосдніе владльцы изъ собственной ихъ земли могли получать и доходы и помощь въ случа войны. Для предупрежденія подобныхъ столкновеній князья часто договаривались между собою: ‘А теб въ нашихъ удлхъ и въ отчин данщиковъ своихъ не всылати, ни приставовъ давати, ни ходъ не купите, ни твоимъ дтемъ, ни твоимъ боярамъ, безъ нашего вданы, ни закладній, ни оброчниковъ не держата, ни грамотъ дивати’ {Собр. Государ. Грамотъ, т. I, No 35. Есть живого другихъ, въ которыхъ содержатся по крайне мр нкоторыя изъ эпосъ условій.}. Но къ чему служили подобныя ограниченія, когда всякій слуга и боярин могъ свободно отъхать отъ одного князя къ другому, и по общему признанію, сохранялъ свои вотчины неприкосновенными? Это было опять одно изъ тхъ противорчій, которыя была неизбжны при существованіи кореннаго противорчія. Поэтому, какъ скоро князья стали усиливаться, они начали прибгать къ другимъ мрамъ. Прежде всего они наложили руку на вотчины служебныхъ князей, бывшихъ удльныхъ. Какъ скоро послдніе отъзжали отъ одного князя къ другому, они тотчасъ лишались своихъ вот5чинъ {Собр. Государ. Грамотъ, т. I, 39 и много другихъ.}, слдственно они сохраняли ихъ только подъ условіемъ службы, Потомъ очередь дошла и до другихъ. Шемяка отобралъ вотчины бояръ и дтей боярскихъ, отъхавшихъ отъ него къ великому князю. Однако это считалось еще нарушеніемъ договора и клятвы, а духовенство упрекало его за этотъ поступокъ, какъ за грабежъ {Акт. Историч., т. I, No 40.}. Но въ духовной Ивана III встрчаемъ слдующее распоряженіе: ‘а бояромъ и дтемъ боярскимъ ярославскимъ съ своими вотчинами и съ куплями отъ моего сына отъ Василья не отъхати никому никуд, а хто отъдетъ, ‘земли ихъ сыну моему, а служатъ ему, и онъ у михъ въ ихъ земли не вступается, ни у ихъ жонъ, ни у ихъ дтей’ {Собр. Государ. Грамотъ, т. I, стр. 331.}. Наконецъ право отъзда было совершенно уничтожено, какъ вотчины, такъ и помстья, оставлены служилымъ людямъ подъ условіемъ службы. Хотя только послднія собственно давались за службу и измнялись соотвтственно служебной степени и заслугъ владвшаго ими лица, тогда какъ первыя оставлялись въ потомственномъ владніи хозяевъ, но служилые люди должны были нести службу, какъ съ помстій, такъ и съ вотчинъ. При верстаніи помстьями обращалось вниманіе и на вотчины, когда служилый человкъ отбывалъ отъ службы, онъ лишался не только помстій, но и вотчинъ. За всякую вину, даже ничтожную, отписывались на государя помстья и вотчины. Наконецъ самыя подати и повинности налагались по изволенію правительства на т и другія безразлично, безъ всякаго участія владльцевъ. Такъ разршило государство противорчія средневковаго вотчиннаго права.
Посл этого длиннаго изслдованія, которое было необходимо, какъ для устраненія недоразумній, происшедшихъ отъ слишкомъ сжатаго изложенія общихъ историческихъ началъ, такъ и для большаго уясненія поземельныхъ отношеній въ средневковой Руси, мы можемъ приступить къ разсмотрнію отношеній князя къ свободной общин и внутренняго распорядка послдней’ До сихъ поръ возраженія г. Бляева основывались либо на недоразумніи, въ которомъ, можетъ бытъ, я виноватъ, либо на опущеніи прямыхъ свидтельствъ лтописей и грамотъ, въ которомъ виноватъ уже критикъ, либо наконецъ на произвольныхъ предположеніяхъ, не имющихъ фактической основы въ источникахъ. Посмотримъ теперь, будутъ ли его возраженія сильне въ настоящемъ предмет нашего изслдованія.