В. В. Воровский
Еще о дуэли Пергамента
(‘Р’, No 146).
Псевдоним
Еще о дуэли Пергамента, Воровский Вацлав Вацлавович, Год: 1908
Время на прочтение: 3 минут(ы)
В. В. Воровский. Фельетоны
Издательство Академии наук СССР, Москва, 1960
Наполеон I любил говорить, что от великого до смешного всего один шаг.
Правда, дуэль трудно назвать чем-то великим, но, несомненно, она вещь серьезная уже потому, что здесь ставится на карту жизнь человека.
Зато тем ближе от этого серьезного до смешного, когда вся дуэльная авантюра превращается в пошлый фарс.
В такое смешное положение попал одесский депутат Пергамент, согласившийся на дуэль с Марковым.
И хотя г. Пергамент совершенно неповинен в том, что эта дуэль была рекламирована до того, что полиция не могла не вмешаться, тем не менее он оказался в смешном положении, связавшись с такой публикой, как Марков 2-й и Пуришкевич.
Он оказался в более смешном положении, чем они, ибо он придавал дуэли очень серьезное значение, между тем как противная сторона едва ли верила в ее осуществление.
Но мы думаем, что смехотворность положения г. Пергамента им вполне заслужена и может оказаться для него полезной. И вот почему.
Мы имеем право требовать от всякого человека, особенно серьезного, делового человека, последовательности слова с делом, как в общественной, так и в частной жизни.
Мировоззрение г. Пергамента, как и всей его партии, опирается на основной принцип: торжество права над силой. Этот принцип безусловно исключает дуэль как средство разрешения споров и недоразумений. Дуэль есть худшая форма силы, вернее, насилия, ибо она маскирует свою примитивную грубость пышными фразами о чести, гордости и пр.
Господин Пергамент не имел нравственного права — если только хотел быть последовательным — принять вызов.
Но он принял его, мотивируя тем, что он должен защищать свою честь.
Этим он только подтвердил свою непоследовательность. Вероятно, в основе его настроения лежала боязнь, как бы господа с правой не подумали, что вот он, кадет, да к тому же еврей, ‘струсит’, как бы они не заподозрили, что его принципиальный отказ есть не что иное, как попытка увернуться от опасности.
Если это так, то г. Пергамент совершил непростительное преступление против своих же убеждений.
В споре с Марковыми он отказался от своей точки зрения и перешел на их точку зрения.
Он начал рассуждать о чести, о гордости, о храбрости так, как рассуждают Марковы и Пуришкевичи, а не так, как подсказывало ему его собственное мировоззрение.
Он дал этим пощечину понятиям о чести своей собственной партии.
И когда конституционно-демократическая фракция возмущалась дуэлью и негодовала на президиум, который своим нетактичным поведением ‘навязал’ якобы кадетам две дуэли,— она била мимо цели.
Ибо ей следовало негодовать на своего сочлена, провозглашавшего на словах торжество права, а на деле поддерживавшего пережиток самого дикого насилия.
Смешное убивает — говорят французы. У нас, положим, не так утончено чувство смешного, но, быть может, мы вправе сказать, что смешное исцеляет.
Очень хотелось бы, чтобы смешной фарс, в который вляпался Пергамент, послужил устрашающим примером всем тем, кто искренно хочет осуществить победу права над силой.
Дуэли у нас в последнее время принимают прямо-таки угрожающий характер. Люди готовы стреляться невесть из-за чего. Скоро дойдут до того, что будут посылать секундантов тем, кто голосует против какого-нибудь предложения.
Но если общественное мнение бессильно остановить грубую расправу в том лагере, где не привыкли вообще считаться с мнениями общества, то оно обязано обрушиться всей тяжестью негодования и насмешки на тех, кто из ложного стыда перед Пуришкевичами так легко подменивает прогрессивные слова реакционными делами.
Это, быть может, исцелит интеллигентную часть общества от псевдорыцарских замашек. А чтобы исцелить другую часть общества, мы можем посоветовать только одно: доводите, господа, ваши дуэли до возможной откровенности, отбросьте торжественную бутафорию и сделайте дуэль тем, чем она есть на самом деле,— взаимным истреблением двух озверевших людей. Пусть послужит вам образном следующая красивая и поучительная картинка:
‘Поединок на ножах: 19-го июня, вечером в трактире (дом 66 по Калашниковской наб.) между рабочими П. Мазуром и Ф. Морозовым и М. Козленковым, игравшими на биллиарде, произошла ссора, во время которой Козленков был обвинен Мазуром в мошенничестве.
По требованию игроков, Козленков предложил Мазуру решить спор поединком на ножах. Игроки, вооружившись ножами, нанесли друг другу тяжкие раны. Дуэлянты отправлены в больницу. Секунданты арестованы’.
И если насмешка успокоит воинственный пыл людей интеллигентных, то, может быть, отвращение явится таким исцелителем для Пуришкевичей всех званий и состояний.
‘Одесское обозрение’,
27 июня 1908 г.
Перепечатывается впервые.
См. прим. к фельетону ‘Дуэль’ (No 37).