Еще эпилог к роману: 'Лесной бродяга', Фурман Петр Романович, Год: 1852 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 9 минут(ы)

ЕЩЕ ЭПИЛОГЪ КЪ РОМАНУ: ЛСНОЙ БРОДЯГА.

Не думалъ я, въ начал прошедшаго года, когда писалъ первое вступленіе къ роману Габріеля Ферри, роману, достойно оцненному читателями Сына Отечества, что мене, нежели черезъ годъ мн придется написать и послдній эпилогъ къ этому прекрасному произведенію.

Приступаю къ длу съ грустнымъ чувствомъ.

Соутемптонъ сдлался въ послдніе годы однимъ изъ главнйшихъ англійскихъ портовъ. Положеніе этого города, въ глубин обширнаго бассейна, имющаго удобный доступъ, и желзная дорога, соединяющая Соутемптонъ съ Лондономъ, доставляютъ первому важныя преимущества передъ сосдними портами.

Три раза въ мсяцъ въ Соутемптонъ прибываютъ самыя драгоцнныя и рдкія произведенія отдаленнйшихъ странъ: золото Калифорніи, серебро Мехики и Хили, платина Перу, жемчугъ Панамы и Персидскаго залива, алмазы Голконды, красильныя вещества Средней-Америки, шали Кашмира, черепахи Бахамскихъ острововъ, слоновая кость Египта и Аравіи и множество другихъ разнобразнйшихъ сокровищъ, выгружаются въ соутемптонской гавани…. Когда прибываютъ въ одно время пароходы изъ Вестъ и Остъ-Индіи, что случается довольно часто, тогда цнность произведеніи, находящихся въ бассейнахъ, простирается до семи милліоновъ рублей серебромъ! Тогда складочные магазины представляютъ изумительное зрлище: полы ихъ завалены огромными кучами золота, серебра, платины, жемчуга и драгоцнныхъ камней….

Изъ Соутемптона же отправляются пароходы съ пассажирами во вс части свта.

Января 2-го и. с., между множествомъ другихъ судовъ разныхъ странъ и размровъ, красовался пароходъ Амазонка, готовившійся къ отплытію.

Ярко блестли на солнц совершенію новыя украшенія парохода, сильно валилъ изъ трубы густой дымъ, какъ бы ропща на то, что ему мшаютъ дать ходъ колесамъ и жизнь всему судну… Матросы, въ чистыхъ, праздничныхъ курткахъ, весело и безъ суматохи исполняли послднія приказанія капитана, со спокойною важностію прохаживавшагося на палуб.

Боле грустную картину представляли пассажиры. Тутъ мужъ прощался съ женою, дале дти съ родителями, а дале друзья… Путешественникамъ представлялся далекій, опасный путь на судн, величественномъ и мощномъ въ закрытой гавани, но мелкомъ, слабомъ и ничтожномъ посреди необозримаго Океана…. Одно движеніе величественнаго гнва могущественной стихіи, и отъ судна не останется и слдовъ….

Между пассажирами находился молодой человкъ, пріятной наружности, закутанный въ плащъ. По временамъ, умное, выразительное лицо его, оттнялось легкою грустію, онъ смотрлъ въ ту сторону, гд находилась Франція и какъ бы мысленно прощался съ нею, но взглядъ его обращался въ другую сторону, туда, куда лежалъ путь его, и улыбка надежды радостнаго свиданія, разгоняла облачко грусти. Казалось, у пассажира были дв родины: одна — гд началась физическая жизнь его, другая — гд мощно развился духъ его, въ созерцаніи величественной природы, со всми ея чудесами и дикими обитателями, съ нравами первобытными, поэтическими…

Пассажира звали г. де-Бельмаръ.

Онъ отправлялся въ Калифорнію, въ Санъ-Франциско, по порученію Французскаго правительства. На него была возложена обязанность принять въ Санъ-Франциско людей, посланныхъ туда правительствомъ на сумму, собранную лотереею золотаго слитка, и позаботиться о первыхъ нуждахъ этихъ людей.

Г. де-Бельмаръ былъ избранъ правительствомъ, какъ человкъ жившій долгое время въ Америк и коротко ознакомившійся какъ съ природою, такъ и съ нравами и обычаями Новаго-Свта.

Было три четверти четвертаго. По знаку капитана, вс посторонніе лица должны были удалиться съ парохода.

Раздалось послднее прости, упала послдняя слеза прощанія….

У кожуха, прикрывающаго колеса парохода, стоялъ старый матросъ и серьозно, почти мрачно слдилъ за приготовленіями къ отплытію.

— Ну, что, Джонъ, сказалъ молодой матросъ, подходя къ нему: ты, я думаю, радъ, что отправляешься опять въ свою любимую Америку?

— Радъ, отвчалъ угрюмо Джонъ.

— Черезъ четверть часа мы тронемся…. Прощай тогда Англія!

— Да, да…. прощай.

— У, какимъ погребальнымъ голосомъ ты прощаешься съ родиной!

— Да, прощаюсь…. быть-можетъ навсегда.

— Что такъ? Не думаешь ли ты остаться въ Америк?

— Зачмъ въ Америк? Мн везд хорошо, я, вопреки пословиц, доволенъ всегда тмъ мстомъ, гд нахожусь. На твердой земл — такъ на твердой, на мор — такъ на мор, въ Англіи — такъ въ Англіи, въ Америк — везд мн хорошо!

— Что же ты такой угрюмый?

— Кто, я? Ничего.

— Полно, Джонъ, ты старый морякъ, ты врно предчувствуешь что-нибудь недоброе?

— Можетъ-быть.

— Скажи, что такое?

— Струсишь, молокососъ!

— Я-то струшу? Полно врать! бояться воды, такъ и въ море не ходить. Скажи, что тебя безпокоитъ?

— Погода безпокоитъ.

— Отчего? Погода славная, зыбь легкая, втра большаго нтъ.

— Ну, тамъ какъ знаешь.

И съ этими словами старый матросъ отвернулся. Товарищъ хотлъ-было еще распрашивать его, но Джонъ махнулъ рукой и не отвчалъ.

Раздался послдній звонокъ. Мостикъ съ парохода на пристань былъ спятъ. Труба на мгновеніе перестала шумть.

Часы въ кают капитана пробили четыре. На палуб раздалось громкое ура!… Еще громче повторилось оно на набережной и затмъ наступила минута глубокаго молчанія…. Вдругъ колеса зашумли, вода запнилась и граціознымъ поворотомъ, пароходъ двинулся впередъ….

Тысячи сердечныхъ пожеланіи полетли ему вслдъ. Долго еще раздавались радушные клики на набережной, а уже Амазонка изчезла изъ виду.

Народъ, толпившійся на набережной, разошелся по домамъ. Пассажиры, увлеченные пароходомъ въ необозримую даль, стали сходиться, знакомиться, сближаться. Находясь, однакожъ, подъ первымъ тягостнымъ впечатлніемъ разлуки, пассажиры рано разошлись по каютамъ.

Быстро летлъ пароходъ. Далеко оставилъ онъ за собою Соутемптонъ, когда на другое утро пассажиры стали выходить на палубу. Въ дорог, вообще, люди скоро сближаются, но на мор, посреди безпредльнаго пространства, и во время путешествія, продолжающагося иногда до четырехъ и пяти недль, пассажиры вскор образуютъ какъ бы одну семью, тсно связанную однообразною жизнью, общимъ ожиданіемъ и общею опасностью. Такъ и на Амазонк: на третій день, по отплытіи изъ Соутемитопа, вс почти пассажиры были между собою, какъ люди давно знакомые, близкіе другъ другу.

На четвертый день, передъ самымъ выходомъ въ Атлантическій-Океанъ показались послднія, Сорлингскія острова. Капитанъ Амазонки приказалъ пристать къ одному изъ нихъ, чтобы охолодить слишкомъ разгоряченную машину.

Остановка была не продолжительна. Часу въ пятомъ пароходъ полетлъ дале и въ послдній разъ твердая земля скрылась за нимъ.

Въ общей кают шла веселая, живая бесда. Тамъ собрались Американцы, Англичане, Французы и Нмцы, женщины, двицы и дти. Говорили объ удобствахъ Амазонки, о быстрот хода ея и уже разсчитывали, что подли черезъ дв будутъ наслаждаться прекраснымъ климатомъ тропиковъ.

Между-тмъ на мор волны подымались все выше… Не одна уже волна перебросила свою блую пну черезъ палубу и глухіе удары волнъ о бока парохода смшивались съ однообразнымъ стукомъ машины и шумомъ колесъ, вертвшихся съ яростною быстротою.

Пассажиры, полные радостныхъ надеждъ, разошлись по своимъ каютамъ, размстились по своимъ койкамъ.

Наступила ночь, темная, бурная. Небо было темносиняго цвта и только изрдка на немъ показывались звзды, когда втеръ, Гоня облака, разрывалъ ихъ.

Только одинъ изъ пассажировъ не спалъ. Выйдя на палубу, онъ задумчиво слдилъ за всмъ, что имло еще вокругъ него жизнь….

То былъ г. де-Бельмаръ.

Пламенная, воспріимчивая душа его любила жить съ природой, изучать вс виды ея…. Г. де-Бельмаръ жилъ въ пустыняхъ и пустыни являли ему картину величественнаго простора, полнаго красотами своего рода, онъ жилъ въ лсахъ и лса представляли ему боле разнообразія, боле жизни и движенія, нежели наиболе населенные города.

Втеръ шумлъ, потрясая ванты, а пароходъ летлъ все быстре и быстре.

Изъ паровой и дымовой трубы валилъ красноватый дымъ, испещренный искрами, втеръ подхватывалъ дымъ и уносилъ его съ собою въ своихъ бшенныхъ порывахъ. Пароходъ дрожалъ отъ натиска волнъ и страшныхъ усилій паровъ и волканическаго механизма. Машина стучала, вода около колесъ лнилась, внизу слышалось загребанье лопатой кочегаровъ….

На бак раздался свистокъ боцмана, квартирмейстера, нсколько неспавшихъ матросовъ вскочили отъ ведра, въ которое они вставили трубки, во избжаніе пожара. Тамъ и сямъ подтягивали снасти. На бак же стоялъ вахтенный штурманъ у пель-компаса и отдавалъ приказанія двумъ матросамъ, управлявшимъ колесомъ руля, передъ ними стояли на тумбахъ компасы, освщенные снизу….

Потомъ штурманъ сталъ бросать лахъ, чтобы узнать, сколько узловъ идетъ пароходъ въ часъ.

Вахтенный лейтенантъ, съ телескопомъ подъ мышкой, прохаживался то по палуб, то по мосту, отдавая приказанія, и поглядывая на бушевавшееся море.

Быстро промчался пароходъ мимо чистенькаго, трехмачтоваго купеческаго судна.

Г. де-Бельмаръ все сидлъ неподвижно.

Что-то невыразимо грустное, невыразимо тяжелое давило грудь его.

Тщетно вызывалъ онъ родныя воспоминанія о Новомъ-Свт, куда такъ быстро несъ его пароходъ, какъ бы желавшій отличиться своимъ первымъ плаваніемъ и смло и гордо разскавшій своею двственною грудью грозныя волны… Тщетно вызывалъ г. де-Бельмаръ рядъ самыхъ живыхъ и близкихъ его сердцу и уму картинъ.

Вотъ передъ нимъ, посреди лсовъ, не тронутыхъ еще топоромъ поселенца, слышится напвъ унылой, но оригинальной псни, потомъ виднется бивачный огонь и за тмъ является выразительное лицо гиганта, столь же мощнаго и крпкаго какъ дубъ, подъ втвями котораго онъ покоится….

Дале является существо предпріимчивое, безпрестанно движимое какою-то лихорадочною корыстію, существо, подвергающееся опасностямъ, побждающее препятствія, не для того, чтобы мало-по-малу пріобрсть состояніе, по для того, чтобы разомъ захватить огромныя сокровища или — погибнуть….

Онъ видлъ чудное утро въ пустын…. Природа пробуждалась во всемъ своемъ тропическомъ величіи, росинки дрожатъ на блыхъ лепесткахъ ліаны, надъ вершинами деревъ носится хищный Чойеро, подстерегая пресмыкающихся, спавшихъ въ оврагахъ и между сучьями валежника… Изъ отдаленныхъ степей утренній втеръ доноситъ ржаніе дикихъ лошадей и буйволовъ, привтствующихъ восходящее солнце, врывавшееся золотыми струями въ густую чащу…. Посреди безпредльнаго неба, котораго свтлая лазурь тамъ и сямъ исчезаетъ подъ трупами легкихъ, прозрачныхъ облаковъ, паритъ надъ пустынею орелъ, съ неподвижными крыльями….

И еще картина, дикая и величественная. Дв цпи горъ. На свер дв высокія горы съ синими отрогами, увнчанныя, то облаками, окружающими острыя вершины, то діадемою ослпительныхъ снговъ. На юг взору представляется цпь мене высокихъ горъ, изрзанныхъ рытвинами и усянныхъ мрачными утесами. Между двумя цпями горъ текутъ дв рки, одна тихо, лниво, другая — быстро и шумно. Промежутокъ между рками влаженъ и болотистъ, тамъ воды дремлютъ подъ слоемъ зелени, усянной густыми вербами или чащею хлопчатника…. Человкъ рдко является въ этихъ безмолвныхъ и пустынныхъ мстахъ, только изрдка на одномъ изъ южныхъ утесовъ покажется горный охотникъ, съ карабиномъ на плеч, или Индецъ, въ чалм изъ древесной коры, безъ шума скользнетъ по рк, преслдуя звря или звролова. Кром втра, который постоянно дуетъ въ высокой трав, или стонетъ въ кустахъ изъ, почти никакой шумъ не нарушаетъ безмолвія этой пустыни. Изрдка, дерево, изгложенное зубами бобровъ, упадетъ съ трескомъ, или раздастся ревъ бизона, или хищныя птицы огласятъ нмую окрестность печальнымъ крикомъ, летая надъ трупомъ бизона, уносимаго ркою….

Вдругъ раздался звонокъ.

Г. де-Бельмаръ, внезапно выведенный изъ размышленій, скоро поднялъ голову.

Красное сіяніе, окутываемое, по временамъ, густымъ, чорнымъ дымомъ, носилось надъ среднею частію парохода, Сторожевые матросы забгали по палуб.

— Моватъ, закричалъ въ это время, вахтенный лейтенантъ: разбуди капитана!… А ты, Хейлинъ, собери людей… На бак стоятъ ведра съ водой, тащите ихъ скоре сюда и заливайте!… Живе!

— Что случилось? спросилъ г. де-Бельмаръ вахтеннаго лейтенанта.

— Пожаръ! отвчалъ послдній отрывисто.

Поднялась страшная суматоха.

Несмотря на то, что за нсколько часовъ до этого ужаснаго происшествія, капитанъ нашелъ нужнымъ остудить машину, она опять разгорячилась до того, что дерево, находившееся по близости ея, загорлось.

Пламя быстро распространялось.

На англійскихъ пароходахъ есть обычай мыть палубу по воскресеньямъ, посл обдни. Съ этою цлію на бак были поставлены еще съ вечера ведра съ водою. Матросы бросились къ этимъ ведрамъ и стали тушить огонь. Другіе матросы овладли соломой и другими горючими веществами и бросали ихъ за бортъ.

Явился капитанъ. Онъ усплъ только надть панталоны и выбжалъ босой, безъ сапоговъ и чулковъ. Блдный, но спокойный, и не теряя присутствія духа, увидлъ онъ всю величину опасности и сталъ отдавать приказанія. Матросы исполняли ихъ усердно.

Пароходъ шелъ противъ сильнаго втра. Первымъ намреніемъ капитана было поворотить пароходъ и пустить его по втру — но тщетно. Пары уже не повиновались, судно, несомое впередъ какъ бы сверхестественною силою, не повиновалось рулю. Пламя распространялось съ устрашительною быстротою. Гротъ, и фокъ-мачта сдлались уже добычею пламени….

Тогда наступила ужасная минута. Со всхъ сторонъ слышались отчаянные крики.

— Огонь! огонь!…

Пожаръ распространился такъ быстро, что многіе изъ пассажировъ задохлись въ своихъ каютахъ. Другіе, сильно обожженые, взбгали на палубу, и пораженные невыразимымъ ужасомъ, падали безъ чувствъ или въ припадк безумнаго отчаянія бросались въ воду. Со всхъ сторонъ слышались вопли отчаянія, а внизу, въ трюм, плачевный ревъ запаснаго скота, уже обхваченнаго пламенемъ….

— Остановить машину! скомандовалъ капитанъ, когда увидлъ невозможность дать пароходу другое направленіе.

Но и остановить его не было никакой возможности. До машины нельзя было Добраться, оставленная машинистами, она дйствовала съ яростною скоростью….

И посреди мрака бурной ночи страшное чудовище, объятое пламенемъ, летло съ быстротою втра, уносившаго съ собою тщетный плачь и вопль несчастныхъ пассажировъ….

Судорожно сжавъ въ рук пистолетъ стоялъ капитанъ…

Блуждающій взоръ его какъ бы искалъ средствъ ко спасенію….

— Мы погибли, произнесъ онъ наконецъ вполголоса.

— Такъ нтъ надежды? спросилъ его дрожащимъ голосомъ г. де-Бельмаръ, находившійся почти все время близъ капитана.

— Никакой!

И г. де-Бельмаръ понялъ причину того тяжелаго чувства, которое во весь вечеръ давило грудь его. То было Предчувствіе, свойственное душамъ избраннымъ, поэтическимъ.

— Спустить лодки! скомандовалъ капитанъ. Спасайте женщинъ, потомъ пассажировъ!

Сколько высокаго чувства въ этихъ словахъ, въ подобную минуту! Сколько благороднаго присутствія духа!

На пароход было девять лодокъ. Дв изъ нихъ были немедленно спущены. Движимые отчаяніемъ и чувствомъ самосохраненія, пассажиры бросились толпою въ лодки…. Он переполнились и увлекаемыя вмст съ тмъ быстротою хода судна, опрокинулись и море поглотило нсколько несчастныхъ жертвъ….

— Осторожне! крикнулъ капитанъ, — не бросайтесь въ безпорядк, если не хотите вс погибнуть!

Спустили третью лодку. Она повисла на воздух, и неслась еще нсколько времени съ пароходомъ. Одинъ изъ матросовъ старался посадить въ лодку молодую двушку, на которой не было ничего, кром рубашки…. Волнуемая вмст страхомъ и двственною стыдливостью, молодая двушка вырвалась изъ рукъ матроса и воротилась на пароходъ…. Чувство самосохраненія Не побдило чувства двственности.

Въ то же время, какъ бы въ противуположность предшествовавшему, молодой офицеръ бросился въ лодку.

— Назадъ! крикнулъ ему капитанъ, съ достоинствомъ: ваше мсто здсь, на палуб! Успемъ, такъ и мы спасемся, а нтъ — такъ да будетъ воля Божія!

Наконецъ веревки, удерживавшія лодку, были перерзаны, она осталась за пароходомъ и изчезла во мрак….

Дале представлялось другое зрлище. Молодая женщина, полунагая, стояла на колняхъ, прижавъ къ груди полуторагодоваго ребенка и обративъ глаза къ Небу, на которомъ въ это самое время изъ-за тучъ, разсянныхъ втромъ, выплывала луна… Молодая женщина молчала, ни малйшая жалоба не вырвалась изъ груди ея…. Ее схватили и спустили во вновь спущенную лодку…. Только тамъ она осмотрлась и, крпче прижавъ ребенка къ груди, вскрикнула умоляющимъ голосомъ:

— Спасите моего мужа!

Но въ это самое время лодка отдлилась отъ парохода.

Мужъ молодой женщины, желая защитить жену и ребенка отъ холода, бросился въ каюту за платьемъ но — уже не возвращался.

Палуба пустла.

— All right! Все готово! крикнулъ матросъ, когда спустили новую лодку.

— Идите, спасайтесь! сказалъ капитанъ г. де-Бельмару, съ невыразимою грустію, но съ рдкимъ присутствіемъ духа слдившему за печальными эпизодами ужасной катастрофы.

— Будто не все равно умереть, здсь или тамъ? отвчалъ г. де-Бельмаръ, печально покачавъ головой и указавъ на море.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Въ одной изъ лодокъ, наполненной спасшимися пассажирами, лежала въ обморок молодая женщина съ ребенкомъ.

Единственная одежда, оставшаяся на ней, служила уже парусомъ.

Луна опять скрылась. Шелъ мелкій, холодный дождь. Пассажиры, застигнутые несчастіемъ во время сна, не имли ничего, чтобы хоть малйше защититься отъ холода. Ужасно было положеніе ихъ.

Вдали, подобно сказочному чудовищу, неслась во мрак быстре и быстре Амазонка, обхваченная пламенемъ…. Вдругъ поднялся къ небу огромный, огненный столбъ, раздался страшный трескъ, миріады искръ поднялись надъ волновавшеюся поверхностью моря….

Потомъ все угасло.

Амазонки не стало. А море по прежнему волновалось и пнилось, втеръ по прежнему шумлъ, разгоняя по разнымъ направленіямъ лодки, наполненныя спасшимися.

Уныніе овладвало уже послдними, когда вдругъ, на разсвт, раздался общій крикъ неописанной радости.

Въ недальнемъ разстояніи показалось судно.

. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Часть экипажа и часть пассажировъ Амазонки спасены.

Между первыми нтъ капитана Сеймура.

Между послдними нтъ г. де-Бельмара.

——

Г. де-Бельмаръ авторъ ‘Лснаго Бродяги’.

Габріель Ферри — псевдонимъ г. де-Бельмара.

П. ФУРМАННЪ.

‘Сынъ Отечества’, No 1, 1852

ЕЩЕ ЭПИЛОГЪ КЪ РОМАНУ: ЛСНОЙ БРОДЯГА.

Читайте также: