Эоловы арфы, Гейер Борис Федорович, Год: 1915 читать онлайн, скачать электронную книгу fb2, pdf бесплатно

Время на прочтение: 22 минут(ы)

Скачать в PDF

Скачать в FB2

Кабаретные пьесы Серебряного века

М.: ОГИ, 2018.

Борис Федорович Гейер

ЭОЛОВЫ АРФЫ

Пьеса в 3 рецензиях
со вступлением и заключением,
соч. Б. Гейера и Н. Н. Евреинова

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА:

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ, благожелательный.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ, неблагожелательный.

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ, безразличный.

РАССЫЛЬНЫЙ.

&lt,ЗАРЕЧНАЯ,&gt, артистка ‘на выходах’.

ПОЖАРНЫЙ.

ДРУГ ПУБЛИКИ⁷⁷.

ПОМОЩНИК РЕЖИССЕРА.

В пьесе:

ОНА.

Ее муж.

Ее друг.

Ее дочь.

ГОРНИЧНАЯ.

ДОКТОР.

ВСТУПЛЕНИЕ

Коридор, ведущий за кулисы театра. Видна дверь с надписью: ‘Посторонним вход воспрещается’. На стене афиша и расписание репетиций. При поднятии занавеса проходит пожарный.

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ (высокий, пожилой, обросший бородой, с длинной ‘идейной’ шевелюрой, в очках, говорит слегка на ‘о’, входит слева со 2-м рецензентом, держащим его под руку): Ну, куда вы меня затащили, ей-богу!.. Ненавижу я за кулисами шляться!.. Критика должна быть вне подозрений. Вы ведь знаете мои принципы!.. Я человек старой школы, в смокинге.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ (молодой, в смокинге, вертлявый, декадентского пошиба): Как исключение! Как исключение! Вы должны видеть ее вблизи! Непременно! Вы же не враг хорошеньких женщин? Отвечайте: не враг? (Зовет направо.) Рассыльный!

1-й рецензент: Главное, чтобы артистка жила на сцене. Именно жила, а не играла. А там, хорошенькая она или не хорошенькая…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ (перебивая, обращается к Рассыльному и передает ему свою визитную карточку): Вот тебе карточка. Передай артистке Заречной! Знаешь? Попроси ее сюда!..

РАССЫЛЬНЫЙ: Так что оне одеваются! Никак невозможно…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ты грамотный?.. Что тут написано?

РАССЫЛЬНЫЙ (читает): Сотрудник ‘Утреннего курьера’.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну так марш без разговоров! (Рассыльный уходит налево.)

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ох, не сторонник я такого ‘влияния’ прессы!.. Пресса должна быть далека от кулис. Мы, рецензенты, что судьи! — должны быть нелицеприятны, неподкупны и выше всяких этих, так сказать, частных интересов…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну, разумеется, разумеется. Папиро-сочку! (Предлагает. Оба закуривают.) Что сегодня идет в первую голову?..

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ (вынимая программу и близоруко ее рассматривая): Какие-то ‘Эоловы арфы’, декадентщина, по всей вероятности…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Что вы говорите?

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Декадентщина, говорю я, наверно. Черт знает что теперь в театрах ставят!

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ах да, пьеса?..

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Что это? Вы словно плохо слышать стали?..

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Просто оглох. Не знаю, что делать. Здесь же простудился, при исполнении служебных обязанностей!.. Такие сквозняки, как нигде… Вообще паршивый театр… Если бы не эта Заречная, и ходить сюда не СТОИЛО бы. (К появившемуся Рассыльному.) Ну что?..

РАССЫЛЬНЫЙ: Сказали, что придут. Просят подождать. (Уходит.)

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: А ваша Заречная эта, что, она большую роль сегодня играет? (Просматривая программу,)

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Она из всякой роли сумеет сделать главную. Талант, батенька, талант!..

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Так прямо и говорит: ‘святое искусство’ — И кончен бал… (Пробегает парикмахер с женским париком.) Модернистка?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Модистка?! Что вы!

1-й рецензент (громче): Я спрашиваю, ‘модернистка’?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ах, ‘модернистка’. Да, да, конечно. Кто же в наше время не модернист, батенька. Только вы, а дальше обчелся. Жизнь требует ‘новых слов’. На вашем Островском, сударь, далеко не уедешь: до-потопщина.

1-й рецензент (вспылив): Островский — допотопщина?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Не Островский, а вообще ‘быт’ этот самый, реализм.

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Быт покоится на правде, а театр — это зеркало правды. Театр есть отраженье жизни. И таким он должен быть. А ваши Метерлинки эти самые…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Знаю, знаю все, что дальше скажете. Читал ваши статьи. Читал, батенька… Горячо, но неубедительно.

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: То есть что именно неубедительно?..

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Да вы не волнуйтесь, ради Бога!.. Заречная и в бытовых пьесах кого угодно за пояс заткнет. (Берет у 1-го рецензента программу.) Сегодня же, быть может, убедитесь, потому что эти ‘Эоловы арфы’ голову даю на отсечение, что бытовая пьеса.

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Из чего вы заключаете?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Да уж раз тут горничная затесалась…

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну так что ж?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: В символической пьесе было б сказано: ‘служанка’, ‘рабыня’, ‘прислужница’… А уж раз сказано: ‘горничная’…

3-й рецензент (влетая справа шариком, сильно навеселе): Цвету критики! Мое глубочайшее! Ф-фу, совсем завертелся. Понимаете, прямо катастрофа. Заболел полицейский хроникер. И мне теперь его заменять приходится. И пишу я теперь и о театре, и о пожарах, и фельетоны, и самоотравления. Прямо беда. Вот и сейчас, хоть разорвись! Здесь премьера, а в оперетке ‘бенефис дирекции’. Изволь писать и о том, и о другом. Думал, — хоть здесь вовремя начнется, успею начало отхватить. (Смотрит на часы.) Ан уж восемь с четвертью, а подлецы и первого звонка еще не дали. Ради Бога, где здесь буфет?.. Потребность в нарзане выше всяких сил… Сюда, что ли, или… Черт, ничего не понимаю…

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: В хорошеньком виде пришли наводить критику!..

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Не вам бы говорить, почтеннейший. Про вашу близорукость анекдоты ходят! В двух шагах ничего не видите, а на бинокль скупитесь!

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Я смотрю на сцену как на жизнь. А кто ж на жизнь в бинокль смотрит?

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Рассказывайте! Кстати, что тут идет сегодня? Голова кругом…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: ‘Эоловы арфы’.

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Эоловы? Вот так слово! Это что же за штука такая?

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Инструмент такой, вроде трубы. От ветра издает меланхолические звуки. Так сказать, отзывается на малейшее веянье, на все.

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Батюшки, вот мысль. Да ведь это мы, рецензенты. Мы ведь на все отзываемся. Там это пишут, играют, поют, а мы фр-р-р, жужжим, жужжим. Ловко. Понимаете, сейчас такой коньяк хватил, все пальчики оближешь. Четыре звездочки. Где тут нарзан?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Вы за кулисы попали. Буфет рядом. (Показывает направо.)

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Спасибо. Бегу… Освежусь, потом на оперетку, актика полтора отхвачу, а к концу сюда пожалую. Вы уж мне расскажите начало потом. Не подведите! (Продолжительный звонок.) Начинают?

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Первый звонок.

3-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Лечу. (Убегает направо.)

2-й рецензент (ему вслед): Вот башка!.. Хоть бы раз в жизни одну пьесу отсидел!..

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну и я полетел! Начинают.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: А как же моя протеже? Она так хотела с вами познакомиться… Ведь она ваша горячая поклонница. Влюблена в ваше перо.

пожарный (подходя): Виноват, господа, здесь нельзя курить.

2-й РЕЦЕНЗЕНТ (бросает окурок, со злобой затаптывает его ногой): Ну ладно!.. Будет директор доволен, что ты меня В ЛИЦО не знаешь! (Пожарный уходит.)

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Бросьте!..

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Этакий невежа!

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну и пошел.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Еще два звонка будет!

1-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Нет, уж я всегда загодя. Принцип, ничего не поделаешь, я человек старой школы… А вашу Заречную я на сцене увижу. Это поважнее. (Жмет руку 2-му рецензенту.) Увидимся?.. (Уходит. 2-й рецензент вынимает серу из уха и теребит его отверстие. Слева появляется Заречная, одетая горничной.)

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну вот! А он ушел!

ЗАРЕЧНАЯ: И вы не сумели его задержать! Хорошо! Вы же знаете, как для меня важно иметь руку в ‘Столичном листке’!

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Целый час вас ждали. Я ему такие турусы на колесах про вас наговорил…

ЗАРЕЧНАЯ (язвительно): Что он ушел не дождавшись! Хорошо же считаются с вами ваши товарищи по перу!

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Какой он мне товарищ! Я модернист, жажду новых слов, поклонов символизму, а это бытовик, рутинер, реалист, старая калоша, виноват — старая школа, т&lt,о&gt, е&lt,сть&gt, дальше Островского ни бельмеса не смыслит!

ЗАРЕЧНАЯ: Отговорки, сударь! От меня так легко не отвертитесь!..

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Что ‘вертитесь’?

ЗАРЕЧНАЯ (громче): Не отвертитесь, глухая тетеря. Впрочем, что с вас спрашивать после того, как вы допустили, что мне дали в этой пьесе роль горничной. Подносы подавать, слышите вы, глухая тетеря, подносы подавать?! Это мне-то!

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: М-м-м… что ж… ролька. Я уверен, что вы ее выдвинете.

ЗАРЕЧНАЯ: Еще бы не выдвинула! Но ведь это же подлость, низость, гадость. Вы обязаны на это отозваться! Обязаны показать ничтожество театра, в котором не ценят настоящее дарование!..

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ну разумеется, я это так не оставлю.

ЗАРЕЧНАЯ: А наша премьерша! Вы только послушайте, как она шепелявит. Во рту каша, а играет первые роли! А как одета? Как держится на сцене? Да и вся обстановка вообще! Воображают, что если бытовая сцена, так можно и из старых декораций состряпать. Публика ведь ничего не понимает.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Ах, это бытовая пьеса? (Второй звонок.)

ЗАРЕЧНАЯ: Кроме того, наша премьерша про вас неприлично сказала!

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Что такое?

ЗАРЕЧНАЯ: Гм… Говорит: сидит эта глухая старая обезьяна и ничегошеньки не мыслит. Обезьяна — это вы.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Я обезьяна?

ЗАРЕЧНАЯ: Это еще не все. Я как-нибудь вам все расскажу. И автор! Автор! Не мог настоять, чтобы я играла инженю! Я, я должна была играть главную роль. А он молчал.

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Мерзавец!

ЗАРЕЧНАЯ: Вы его хорошенько. Пожалуйста, я вас убедительно прошу. Все, все опишите. Вы мой старый друг. Правда? Поцелуйте ручку. Ну? Повыше…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: Божественная! Я с наслаждением. Я так счастлив. Я давно на них зубы точу! Давно, давно!

ЗАРЕЧНАЯ: Целуйте еще раз и до свидания. Не прощайте, а до свидания, после того как будет напечатана рецензия. Смотрите же. Я надеюсь и…

2-Й РЕЦЕНЗЕНТ: И что?

ЗАРЕЧНАЯ: А там увидим. (Уходит.)

2-й РЕЦЕНЗЕНТ (топает ногой): Ну И раскатаю же! (Убегает направо. Раздается третий звонок. Темнеет. Медленно поднимается занавес.)

Занавес.

1-я ЧАСТЬ

1-я картина

Нечто вроде будуара в гостиной. Прямо большое окно с частым переплетом. Одна половина открыта. Рояль. Большой диван. Сгущаются сумерки, и цвет всего голубоватый. Она сидит за пианино и тихо играет вальс Шопена. Обстановка довольно богатая. Она в домашнем, изящном и красивом платье.

ОНА (сидя за пианино, перестав играть): Как хороши, как свежи были розы… И они завяли, и их выбросили, безжалостно, жестоко, как негодную ветошь, (встает.) Так гибнут смятые жизнью души. Жизнь идет, проходит, уходит… (Поправляя волосы и вырывая один.) Кажется, уже виски серебрятся.

Входит Горничная справа.

ГОРНИЧНАЯ: Барыня, приехал господин и спрашивает вас.

ОНА: Какой господин?

ГОРНИЧНАЯ: Не знаю. Никогда его у вас не видала. На шарабане приехали. А фамилии своей не сказали.

ОНА: Наверное, опять кто-нибудь из земства. Мужа нет дома. Ну, всё равно, проси. (Горничная уходит.) (Садясь на диван.) Кто это может быть?

Входит справа Друг. Это молодой человек, фатоватый и наглый. Одет в английский дорожный костюм.

ДРУГ: Не узнаете? (Пауза. Она смотрит на него. Потом нерешительно подходит. Тихо.)

ОНА: Вы? Вы! Какими судьбами?

ДРУГ: Обстоятельства так сложились… Дела… К тому же нам надо серьезно объясниться.

ОНА: Объясниться? Что это значит? Вы помните наше условие? Всё кончено. Всё забыто. И ваше появление здесь…

ДРУГ: Дорогая! Я о многом должен переговорить с вами.

ОНА: Мы уже обо всем переговорили. Что вам еще надо? Кажется — всё выяснено.

ДРУГ: Да, конечно, но…

Входит Дочь, девушка, одетая с претензией, бойкая и уже познавшая жизнь.

ДОЧЬ: Ах!

ОНА: Что с тобой?

ДОЧЬ (оправившись): Ничего. Я думала, ты одна. Извините.

ДРУГ: Здравствуйте. Мы, кажется, немного знакомы.

ОНА: Вы знакомы?

ДРУГ: В Москве зимой встретились на концерте.

ДОЧЬ: Я очень рада вас видеть.

ОНА: Скажите. Вот как. И ты мне ничего не говорила?

ДОЧЬ: Не пришлось как-то.

ОНА: Конечно. Иногда случаются удивительные вещи. Удивительные… Что же, я очень рада вашему приезду. Гм… очень. Извините, я вас покину ненадолго распорядиться по хозяйству. А ты, моя милая, займи нашего дорогого общего знакомого. (Уходит налево.)

ДОЧЬ: Вы приехали?

ДРУГ: Я должен был приехать. Я не мог больше. Я так страдал, так мучился, так тосковал. Наши встречи оставили на мне такое неизгладимое впечатление. И я решил, решил со всем покончить, всё выяснить.

ДОЧЬ: Тсс… (Идет вглубь налево.)

ДРУГ: Теперь же, немедля. Довольно прятаться.

ДОЧЬ (возвращается слева, т&lt,о&gt, е&lt,стъ&gt, переменяет положение): Отец не согласится никогда. (Уныло садится на кресло налево от авансцены.)

ДРУГ: Я увезу вас. Милая моя, солнышко мое. Мы добьемся своего, мы завоюем наше счастье!

ДОЧЬ (искоса, кусая ногти руки, лежащей на спинке кресла): Ты давно знаешь маму?

ДРУГ: Давно. Мы встречались с ней в Париже, в Биаррице…

ДОЧЬ: Мать увлекалась, я слышала, одним молодым человеком, который…

ДРУГ: Я ничего не знаю. Ничего. Знаю только, что страстно люблю тебя и ты должна согласиться, что теперь же, сегодня, сейчас все надо покончить, выяснить. (На коленях около нее.)

ДОЧЬ: Милый! Здесь! Здесь, мой милый!.. О, дорогой МОЙ! (Он горячо обнимает ее и целует. Входит Она и останавливается, пораженная, направо &lt,от авансцены&gt,.)

ОНА: Я… Я, кажется, помешала. (Дочь остается сидеть на кресле.)

ДРУГ (встает и отходит в сторону): Нисколько. Напротив…

ОНА: Напротив? Извини, моя дорогая, мне необходимо переговорить с…

ДОЧЬ: Пожалуйста. Если я вам мешаю… Пожалуйста. (Уходит налево.)

ОНА: Вы? Вы? Вы могли? Мою дочь… мою дочь, после того, что было?

ДРУГ (довольно беспечно): Что же? По нынешним временам это так естественно.

ОНА: Оставьте этот тон. Вы только что говорили.

ДРУГ: Ничего не говорил. Я должен жениться. Понимаете, должен. И любовь моя к вам… она другая. Да, другая…

ОНА: Чудовище.

ДРУГ: Не нужно страшных слов.

ОНА: Этого никогда не будет. Слышите?

ДРУГ: Я умоляю вас.

ОНА: Оставьте. (Садится на кресло направо.)

ДРУГ: Вспомните. Вспомните все, что было, и подумайте о будущем. Я буду всегда около вас. Я буду вне подозрений, я буду…

ОНА: Вы обманываете меня опять? Вы?..

ДРУГ (на коленях): Я готов любой ценой купить возможность быть вблизи вас. Я буду ежедневно у вас. Мы можем даже жить вместе в одном доме. И прошлое…

ОНА (обняв его за шею): Ты сводишь меня с ума. Я не знаю. Я не знаю. Люблю тебя и… ненавижу. Люблю и… (Друг обнимает ее и целует.)

ДРУГ: Оставь, не думай… верь мне…

Открывается дверь и входит справа Муж, пожилой человек в сюртуке. Он делает вид, что ничего не заметил.

ДРУГ (развязно): А-а… здравствуйте. Не ожидали?

МУЖ: Признаться, не ожидал. Скажите, какой сюрприз — приятный и неожиданный. И надолго изволили пожаловать в наши края?

ДРУГ: А это будет зависеть от вас.

МУЖ: От меня? Это что-то странное.

ОНА: Он объяснит тебе всё. (Уходит налево.)

МУЖ: Милостивый государь!

ДРУГ: Я слушаю.

МУЖ: Милостивый государь. Я всё видел, всё слышал.

ДРУГ: Что вы видели?

МУЖ: Вы… мою жену… да, милостивый государь, мою жену…

ДРУГ: Поцеловал!

МУЖ: Негодяй!

ДРУГ: Поцелуем будущего родственника.

МУЖ: Что-о?

ДРУГ: Я приехал сюда, чтобы просить руки вашей дочери.

МУЖ: Моей дочери? А там, в Биаррице, на пляже, где вы изволили пленять дамский мир свои искусством нырять вниз головой в розовом неглиже, это что такое было?

ДРУГ: Оставьте прошлое. К чему? Я говорил с вашей супругой о моем будущем счастье и почти получил ее принципиальное согласие.

МУЖ (стремительно переходя налево): Я этого не допущу. Слышите?.. Не допущу! (Стучит по столу. Входят Она и Дочь.)

ОНА: Что вы волнуетесь?

МУЖ: Нет, ты слышала? Он тебе говорил?

ОНА: Говорил

МУЖ: Он говорил? После того, что было с тобой?

ДОЧЬ (очень тревожно): Что было?

ОНА: Вздор. Не слушай. Ничего не было.

ДОЧЬ: Нет, нет. Я должна знать. Должна. Я — предчувствую… Ты должна сказать. Мое сердце, как эолова арфа, звучит тревожно. Я… я догадываюсь.

ДРУГ: Оставьте. Вспомните, что мы говорили.

ОНА: Боже, что же это. Я не могу больше.

ДОЧЬ (истерично): Вы с моей матерью… Я слышала. Она… та женщина. Боже мой! Дурно. Умираю. (Шатается и опускается в обмороке на пол.)

ДРУГ (кричит направо): Воды!

ОНА: Доктора!

МУЖ: Боже мой. Она умерла. (Вместе. Суетня.)

ОНА: Вы, вы виноваты. Вы убийца, изверг!

МУЖ: Я не убийца. О, черт, если бы я только всё это мог знать ДО женитьбы. (Вбегает Горничная со стаканом воды. Мать берет воду у Горничной.) Скорее велите закладывать. За доктором. Он рядом, в поместье у Рушкова. Живо! Верхового лучше пошлите.

Горничная уходит направо.

ОНА: Поезжайте сами. Боже мой, что вы наделали! (Бросается к дочери.) Она умерла.

ДОЧЬ (приподымается): Нет, ничего. Теперь лучше. Оставьте. (Встает с помощью матери и отца.) Оставьте меня одну. Я так несчастна.

ОНА: Дорогая… Уйдите! Оставьте нас вдвоем.

Муж тихо уходит налево.

ОНА (усаживая дочь на кресло посередине): Вели воды. Успокойся, милая. Ну зачем ты так разволновалась?

ДОЧЬ (пьет воду): Мама? Неужели? Неужели это ты была? (Передает стакан матери. Та ставит его на стол, садясь на диван.) Я слышала про него и не верила. Он был влюблен, у него был роман с одной женщиной…

ОНА: Всё ложь. Не верь. Ты любишь его?

ДОЧЬ: Люблю.

ОНА: Я рада вашему союзу. Успокойся, всё устроится.

Входит Муж.

МУЖ: Ну что, как она? она: Ничего. Молодцом. И как это ты… муж: Ну, я… всегда так. Доведете черт знает до чего, а потом…

ОНА: Ты ходишь, как в лесу, и выдумываешь и выдумываешь всякие ужасы.

МУЖ (расхаживая по комнате): Ну, ну… я, конечно, погорячился. Я ведь не вы… У меня нет… нет этих отзвуков. Этих ‘эоловых арф’, как вы изволили выражаться. Мое дело — работать. У меня завод. Рабочие… Хозяйство…

ДОЧЬ (полувстав): Ты согласен?

МУЖ: Гм… Что меня спрашиваешь? Я ведь…

ДОЧЬ: Милый мой, дорогой.

Входит Друг, подслушивавший. Муж отходит направо.

ДРУГ: Я знал, что у вас благородное сердце. (Целует его.)

МУЖ: Ну, ну, ну. Это еще мы будем посмотреть. Не сразу так нежно. Прошу покорно. Там тоже на пляже…

ОНА (грозно): Опять?

МУЖ: Молчу. Молчу и нем как рыба.

ДОЧЬ: Мне, право, так совестно. Минутная слабость.

ДРУГ: Ничего, теперь ты совсем молодцом. (Садится на диван между матерью и дочерью.)

ДОЧЬ: Мы уже обо всем сговорились. (Пересаживается на диван.)

ДРУГ: Мы останемся на первое время здесь. Мы проведем здесь чудное лето.

ОНА: И осень…

ДРУГ (ей): Да, да, и осень. Все вместе. (Тихо.) Втроем.

Вбегает Горничная.

ГОРНИЧНАЯ: Доктор приехал. она: Вот некстати.

Входит Доктор.

ДОКТОР: Здравствуйте. Что такое? Что у вас случилось?

МУЖ: Ничего. Хе… Хе… Дочка замуж выходит. Вот и вся история.

ДОКТОР: Зачем же вы меня так экстренно? У меня там больные.

МУЖ: Э-э-э, чепуха, не помрут. Вот дернем шампанского. (Подмигивая горничной, чтобы принесла.) Поздравляем молодых. А там поужинаем. Запеканочка есть.

ДОКТОР: Гм… Ну, если так.

ВСЕ: Шампанского, шампанского! (Горничная уходит.)

ДРУГ: И будем мы жить все в мире и в счастье, неразлучно друг с другом, и все делить с другом, и все делать пополам.

Приносят шампанского. Все чокаются.

ДОКТОР: За здоровье молодых.

Занавес.

1-я рецензия

ДРУГ ПУБЛИКИ (входя с газетами): Рецензии! Свежие рецензии об ‘Эоловых арфах’! Позвольте познакомить вас с отзывами наших просвещенных критиков!.. Вот что пишут в ‘Столичном гудке’.

(Читает.) ‘Хоть изредка, а все-таки иногда и отдохнем в театре на хорошей здравой пьесе и позабудем на момент весь буржуазно-мещанский строй нашей жизни. Пьеса ‘Эоловы арфы’, написанная, очевидно, нашим товарищем, скрывшимся под псевдонимом во избежание разных недоразумений, столь у нас распространенных. Автор нарисовал жизнь и работу на ниве народной правдивыми прямыми штрихами. По-видимому, пьеса прошла не без цензурных сокращений, что можно легко усмотреть в некоторой недоговоренности отдельных мест. В общем же идея пьесы сохранила свою ясность для каждого умеющего читать между строк. Перед нами многострадальная русская девушка, стремящаяся к свету науки, молодой эмигрант с неизвестным, но хорошим прошлым, муж-идеалист, побеждающий ради общественного блага предрассудки и мещанские условности, и, наконец, она — великая русская женская душа, краса и гордость нашей родины в будущем. Просты и ясны слова, несложны положения, но сколько правды, подкупающей правды скрывается за ними. Политические горизонты вырисовываются здесь с полной ясностью, и каждому становится вполне понятным, что нам нужно и к чему мы стремимся. Искусство должно служить пропаганде — вот что мы всегда говорили и не устанем повторять. Еще не умерло у нас свободное слово, не умерла живая мысль, и, выходя из театра и видя многочисленные ревущие автомобили, мы с радостью думали: будет еще и на нашей улице праздник. Актеры играли хорошо, просто, с душой. Если пьесу несколько упростить, хорошо ее поставить в фабричном районе’.

(Говорит.) Прежде чем перейти к другим рецензиям, позвольте, господа, представить вам ‘Эоловы арфы’, поставленные в строгом соответствии с данной рецензией. Дирекция ‘Кривого зеркала’ полагает, что это было бы интересно и поучительно хотя бы… ну хотя бы просто в целях уяснения, что такое на самом деле и что значит, в конце концов, пресловутая ‘точка зрения’.

(Кричит в кулисы.) Занавес…

Занавес.

2 ЧАСТЬ

&lt,2-я картина&gt,

ОНА: Как хороши, как свежи были розы… Именно ‘как свежи были розы’… как свежи были силы… личные силы, общественные, народные… Неужели светлое время надежд прошло безвозвратно?

Входит Горничная.

ГОРНИЧНАЯ: Барыня, там какой-то господин на шарабане приехал. Кажется, из земства.

ОНА: Из земства? В шарабане?.. Христос с тобой!..

ДРУГ (входя): Не узнаете? (Пауза.)

ОНА: Вы? Здесь? Какими судьбами?

ДРУГ: Обстоятельства так сложились… Да и правду сказать, к земле потянуло… Мне надо будет о многом поговорить с вами.

Входит Дочь, девушка, одетая с претензией, бойкая и уже познавшая жизнь.

ДОЧЬ: Ах!

ОНА: Что с тобой?

ДОЧЬ (оправившись): Ничего. Я думала, ты одна. Извините.

ДРУГ: Здравствуйте. Мы, кажется, немного знакомы.

ОНА: Вы знакомы?

ДРУГ: В Москве, зимой, мы встретились на концерте в пользу голодающих и…

ДОЧЬ: Как я рада вас видеть!

ОНА: Ну что ж, добро пожаловать! Пойду распоряжусь по хозяйству. Вы, наверно, проголодались с дороги. А ты, моя милая, займи нашего дорогого общего знакомого. (Уходит.)

ДОЧЬ: Вы приехали?

ДРУГ: Я должен был приехать. Я не мог больше. Наши встречи оставили в моей душе такое неизгладимое впечатление. Мне нужен верный товарищ. Нужен. Помните — вы сами говорили, что в единении сила…

ДОЧЬ: Да, конечно… Но…

ДРУГ: Что? Что? Говорите!..

ДОЧЬ: Я никогда не скрывала от вас, что это хоть и либерал, но человек старых взглядов на брак, человек, который…

ДРУГ: Ну что ж!., поборемся!.. Будет борьба? Пускай! Но в результате мы добьемся своего. Мы молоды! Мы сильны! Мы завоюем наше счастье.

ДОЧЬ: Ты давно знаешь маму?

ДРУГ: Давно. Мы встречались с ней за границей, даже работали вместе в одном комитете.

ДОЧЬ: Мать увлеклась там, я знаю, одним эмигрантом…

ДРУГ: Я ничего не знаю. Все это пустяки. Я знаю только, что люблю тебя, как верного товарища, как верного друга, которому интересы народа так же близки, как и мне.

ДОЧЬ: Милый, дорогой мой! Как хорошо ты это сказал! (Он горячо обнимает ее и целует.)

Входит Она и останавливается, пораженная.

ОНА: Я… я, кажется, помешала.

Дочь остается сидеть на диване. Друг встает и отходит в сторону.

ДРУГ: Нисколько. Да, да, нисколько! Я человек прямой и своих намерений не скрываю.

ОНА (к Дочери): Извини, моя дорогая, но мне необходимо переговорить с…

ДОЧЬ: Пожалуйста. Если у вас секреты, не буду вам мешать. (Уходит.)

ОНА: Что значит ваше появление в моем доме?

ДРУГ: Я люблю вашу дочь. Я нашел в ней верного отзывчивого друга, болеющего теми же интересами, что и я…

ОНА: Но вы забыли, что было за границей!

ДРУГ: Боже мой, неужели предрассудки имеют такую власть над вами, что вы, которую я любил когда-то больше, чем друга, захотите расстроить теперь наше счастье!..

ОНА: Стало быть, всё забыто?

ДРУГ: Нет, напротив. И если я хочу жениться на вашей дочери, то, верьте мне, отчасти для того, чтобы снова быть вместе с вами, снова с вами работать на общее благо, снова идти рука об руку по тернистой дороге просвещения темных масс.

ОНА: Недруг: Бросьте сомнения! Верьте, я и сейчас люблю и ценю вас как честного товарища, которому я и все общество столь многим Обязано. (Целует ее руку, Она его целует долгим поцелуем в лоб. Открывается дверь, и входит Муж, пожилой человек, в сюртуке.) А-а… здравствуйте. Не ожидали?

МУЖ (очень дружелюбно): Признаться, не ожидал. Скажите, какой сюрприз — приятный и неожиданный. И надолго изволили пожаловать в наши края?

ДРУГ: А это будет зависеть от вас.

МУЖ: От меня? Это что-то странно.

ОНА: Он объяснит тебе все. (Уходит.)

ДРУГ: Я приехал сюда, чтобы просить руки вашей дочери.

МУЖ: Моей дочери? Гм… Вы забываете, что она также дочь своей матери, т&lt,о&gt, е&lt,сть&gt, той, с кем вы так дружно, выражаясь мягко, сотрудничали там, за границей, в Париже…

ДРУГ: Оставьте прошлое. Во-первых, мои отношения к вашей супруге были чисто товарищескими отношениями, а во-вторых…

МУЖ: Товарищескими? Только товарищескими?..

ДРУГ: Гм… я честный человек и лгать не буду… Да я увлекся вашей супругой. Молодость, общая идейная работа, влечение к чистой, отзывчивой душе, но…

МУЖ: Вот видите…

ДРУГ: Но… это партийная тайна и…

МУЖ: Нет, нет!.. Я не могу допустить, чтобы моя дочь, дочь той, с кем вы… с кем вы…

Входит Она и Дочь.

ОНА: Что случилось?

МУЖ: Нет, ты слышала? Он тебе говорил?

ОНА: Говорил.

МУЖ: Он говорил? После того, что было с тобой?

ДОЧЬ (очень тревожно): Что было?

ОНА: Вздор. Не слушай. Ничего не было.

ДОЧЬ: Нет, нет. Я должна знать. Должна!.. Ах! Я предчувствовала. Я догадываюсь… Боже мой!.. Голова кружится… (Шатается. Друг ее поддерживает.) Мама? Неужели это был тот самый… тот самый эмигрант, который…

ДРУГ: Да, да, это был я. Но вы напрасно хотите видеть в этой дружбе, дружбе на чисто идейных началах, что-то ужасное, преступное…

ДОЧЬ: Так это неправда? Этого не было?

ОНА: Ну разумеется. Неужели ты так мало знаешь свою мать, чтобы заподозрить ее… Боже мой!., (к мужу.) И как ты мог, в такое тяжелое время, какое мы сейчас переживаем, время, когда идейно работники должны тесно сплотиться ради общего дела, а не расходиться в разные стороны из-за каких-то мещанских предрассудков, основанных на вздорных слухах, как ты мог…

МУЖ: Ну, ну… я погорячился…

ДОЧЬ: Ты согласен?

МУЖ: Ну что ж. Коли вас связывают идейные интересы, я…

ДОЧЬ: Милый мой, дорогой. (Целует отца.)

ДРУГ: Я знал, что у вас благородное сердце. (Целует его.)

ГОРНИЧНАЯ (вбегая): Доктор приехал.

Входит Доктор.

ДОКТОР: Здравствуйте. Прямо из земской больницы… Здравствуйте… Уф… Работы уйма… Просто не покладая рук… Ну, что у вас новенького?.. Может быть, я некстати?

МУЖ: Напротив! — вот, дочку замуж выдаем. Невеста… Поздравьте!

ДОКТОР: А, поздравляю…

МУЖ: Вот, позвольте представить!.. Нашего полку прибыло!.. (Садится за рояль и играет ‘Марсельезу’.)

ДОКТОР: Очень приятно. Здесь работы непочатый край!.. Добро пожаловать!.. Всем места хватит.

ДРУГ: В единеньи сила!

ДОЧЬ: В единеньи сила!

ДОКТОР: Вот именно — в единеньи сила!.. (Отходит к Мужу.)

ДРУГ (садится на диван между Ней и Дочерью): Эх!.. Заживем мы вместе в мире и согласии неразлучно, дружно, деля пополам все радости и горести в борьбе за светлую свободную жизнь!

Занавес.

2-я рецензия

ДРУГ ПУБЛИКИ: Вчера мы посетили маленький театр, в котором давали пьесу какого-то Эн-Энского ‘Эоловы арфы’. Я люблю всё маленькое, не знаю, как вы, читатель… И эоловое я тоже люблю, если оно только не еловое. Еловое, впрочем, теперь в большом спросе, потому что березовое очень в цене. Однако я бы и березового не пожалел для маленького театра и автора ‘Эоловых арф’. Господин Еловов — у меня была кузина по фамилии Стоеросова — написал удивительную пьесу. Кто-то любит кого-то… Кто-то на ком-то хочет жениться. В общем же никто ничего ни о чем, ни о ком, ни к чему, ни для чего… Героиня не выговаривает 20 букв. Герой подтягивает всё время брюки, как будто чувствуя, что березовое уже для него приготовлено. Если бы вместо театра вы были на улице — я живу на хорошей улице не с елововой, а с торцовой мостовой, — то получили бы столько же впечатления, сколько я в театре от этих неприметных, жалких, ничтожных фигур, хотя бы и смотрели В бинокль… (Заметили ли вы, сколько теперь в театре биноклей!) Не стоит весь твой Бокль хорошего бинокля — подай-ка мне бинокль…

Впрочем, если всмотреться в бинокль, то найдешь, что иногда по бессовестной протекции актрис дирекция ставит такие пьесы, что диву даешься. Но об этом упадке нравов как-нибудь впоследствии, в особой статье.

Среди сборных и скверных декораций, бесцветных артистических теней, шептавших едва слышные речи, и т. п. поистине сверкала, как бриллиант чистой воды, Г-са… И я сказал себе: холодно! Но будут дрова! Будет тепло! Советую вам посмотреть эту прелестную артистку, создавшую шедевр из роли горничной, из-за незнания партнерами ролей, вынужденную за всех говорить и все объяснять. Эта еще неизвестная артистка обещает стать звездой… Вы любите звезды? Я обожаю их особенно в морозную ночь… Сириус… Дева… Но она ярче Сириуса и больше, чем Дева… Туда, туда, к небу, по лестнице восхождения…

Посмотрите эту удивительную актрису в маленьком скверном театре, в маленькой скверной пьесе. Вы мне скажете мерси…

Бонжур! Говорю я горничной — героине ‘Эоловых арф’! Бонжур!

И оревуар⁷⁸, дорогой читатель, оревуар, как говаривал мне в Париже наш общий дядюшка Серсэ.

Занавес.

3-я ЧАСТЬ

3-я картина

Декорации старые, сборные. Костюмы безвкусны, особенно на героине. Освещение тусклое. Оно делается ярким только тогда, когда на сцену выходит Горничная и сейчас же тускнеет, когда она уходит. Горничная в светлом платье. Она сидит за роялем и играет.

ОНА (монотонно шепелявя): Грустно, пусто, скучно и тоскливо. Балабанит мелкий осенний надоевший дождик. И так день за днем, неделя за неделей, месяц за месяцем, год за годом. Боже мой, какая тоска, какая тоска. (Зевает.)

Входит Горничная, весьма оживленная и красивая. Светло.

ГОРНИЧНАЯ: Барыня, моя милая, дорогая барыня. О чем вы тоскуете? Посмотрите, как все кругом прекрасно и светло. А вы грустите. О чем? Вы молоды, красивы, полны жизни и энергии.

ОНА: О, ты не можешь понять меня. Душа моя… э…

СУФЛЕР: Эоловая арфа!

ОНА: Эоловая арфа.

ГОРНИЧНАЯ: О моя милая барыня! Я, правда, скромная горничная, но я много пережила, многое передумала, и жизнь я понимаю прекрасно. Доверьтесь мне, и вы не раскаетесь. Я вижу, как вы страдаете, вижу, и готова всеми силами помочь вам.

ОНА: Я чувствую в тебе верного друга.

ГОРНИЧНАЯ: Да, да, друга до гроба. Я предана вам, и смело можете на меня положиться (За сценой тихий звонок.) Но что это? Что за тревожный, призывный звонок. Не волнуйтесь! Не беспокойтесь! Я пойду, открою и, в зависимости от создавшегося положения, приму соответствующие меры.

ОНА: Ах, мне все равно.

Горничная уходит, создается неловкая пауза. Наконец Горничная возвращается с Другом. Он несколько кривобокий, имеет жалкий вид, не знает, куда деть руки, часто сует их в карманы и подтягивает брюки.

ДРУГ (мрачно): Я пришел… (Забывает роль.)

СУФЛЕР: Объясниться…

ДРУГ: Объясниться…

ОНА: Моя дорогая, оставьте нас…

ГОРНИЧНАЯ: Я ухожу, но помните, что вы всегда можете рассчитывать на меня как на верного и искреннего друга. Я буду здесь, за дверью. (Уходит.)

ОНА: Что вам нужно?

ДРУГ: Я пришел, чтобы ликвидировать все.

ОНА: Ты хочешь жениться на моей дочери?

ДРУГ: Хочу. А что?

ОНА: После того, что между нами было?

ДРУГ: Мне надо с вами переговорить.

ОНА: Мы уже обо всем переговорили.

ДРУГ: Ведь я вас люблю. А вы что думали? (Заигрывает.) Я и женюсь-то на дочке, чтобы быть поближе к маменьке. (Лезет с объятиями.)

ОНА: Негодяй! Оставьте меня! На помощь!..

Входит Горничная, кашляет, проходит налево и возвращается.

ГОРНИЧНАЯ: Дорогая барыня. На два слова. (Отводит ее.) Уступите ему! Я хочу сказать, согласитесь на этот брак. Ваша дочь влюблена в него не на шутку, и кто знает, к чему приведет ваш отказ. К тому же вы же сами не остыли к нему, и что ни говори, а вам будет приятно, что он здесь подле вас ходит и готов служить вам, как преданный зять, (громко.) А вот и барышня идут сюда. (Тихо.) Предоставьте все мне. Уйдите на несколько минут и будьте спокойны. Я все устрою.

ОНА: О, как благодарить вас. (Уходит.)

ГОРНИЧНАЯ (Другу): Я вхожу в ваше положение. Да, это прекрасная, честная, интеллигентная девушка! Поет, играет на рояле, занимается рукоделием. Вы будете с ней счастливы. Но умоляю вас во имя вашего счастья, во имя счастья девушки, которую вы любите, — забудьте все, что было между вами и ее грешной матерью. Не растравляйте прежних ран. Дайте ей сладкое забвение! Прошу вас. (входит Дочь.) А вот и она, наша милая барышня. Я оставляю вас, надеясь… надеясь, что разговор ваш кончится благоприятно. (Уходит.)

ДОЧЬ: Вы приехали сюда?

ДРУГ: Я приехал, чтобы просить вашей руки и…

СУФЛЕР: …сердца.

ДРУГ: Сердца… Я люблю вас!..

ДОЧЬ: А мама?

ДРУГ (замешавшись): Что мама?

ДОЧЬ: Она, кажется, любила вас… за границей?

ДРУГ: Гм… Гм… (Подыскивает слова.) Как вам сказать… собственно говоря…

Входит Горничная.

ГОРНИЧНАЯ: Кажется, я что-то здесь забыла. (Дочери.) Мамаша просит вас к себе. (Тихо.) Я объясню вам всё… Я разъясню все ваши сомнения. Идите! (Уводит дочь налево.)

МУЖ (входит в окно): Вы здесь? После того, как с моей женой за границей…

ДРУГ: Я пришел просить руки вашей дочери…

МУЖ: Что?.. Руки?.. Да как вы смеете? Да вы знаете, что я с вами сделаю!.. Мерзавец! Там голышом перед женой выгуливал, а здесь на приданое дочки польстился! Я тебе дам! Вон отсюда!..

ОНА: Что такое? Что случилось?

МУЖ: Ваш любовник просит руки вашей дочери.

ОНА: Мой любовник? Вы с ума сошли!

Входит Дочь.

ДОЧЬ: Я слышала всё. Довольно. Он на мне не женится, не женится… Ах! (Падает в обморок.)

ОНА: Что вы наделали… Она умерла. (Рыдает.)

Входит Горничная со стаканом воды и нашатырным спиртом.

ГОРНИЧНАЯ: Успокойтесь! Это только глубокий обморок. Я сейчас приведу ее в чувство. Прошу вас, уйдите, господа! Мне надо сообщить кое-что барину наедине с глазу на глаз.

Она и Друг уходят налево.

МУЖ: Что такое? В чем дело?

ГОРНИЧНАЯ (приводя в чувство Дочь): Барин, я человек простой и лгать не буду. Хотите верьте, хотите нет, а только барыня не виновата. Я знаю всё, что было за границей. Я ведь была тогда при барыне безотлучно. Правда, этот господин ухаживал за барыней, добивался ее взаимности, но из этого ничего не вышло, и барыня вам не изменила. Клянусь вам.

ДОЧЬ (приходя в себя): Что я слышу?

МУЖ: Не может быть!

ГОРНИЧНАЯ: Повторяю, клянусь вам!.. Я человек простой и лгать не стану.

Горничная уходит.

ОНА (входя с Другом): Ну что, как она?..

ДОЧЬ: Всё уже прошло… Минутная слабость…

МУЖ (жене): Милая, прости меня, что я из ревности взвел на тебя такое обвинение!

ОНА: И как ты мог…

СУФЛЕР (отставший): Взвел на тебя такое обвинение…

ОНА (у будки топая ногой): И как ты мог… вообще…

ДОКТОР: Я доктор. Кому нужна моя помощь?

ГОРНИЧНАЯ: Никому, я уже вернула ей жизнь. (Выручила.) Барыня! Барин! Не корите друг друга. Что пользы. Подумайте лучше о счастье молодых. Выпейте за их здоровье и, не теряя даром времени, благословите их скорее. Да будет счастлив ИХ брак. (Родители благословляют.) А теперь, свершив доброе дело, я должна вас покинуть, чтобы поспеть к другим нуждающимся в моей помощи.

ОНА: Не покидайте нас!..

МУЖ: Не покидайте нас!

ДРУГ: Не покидайте нас!

ДОЧЬ: Не покидайте нас!

ГОРНИЧНАЯ: Я больше не нужна здесь. Моя миссия окончилась. Другие ждут меня. К ним и спешу я торопливою СТОПОЮ. (Муж берет на пианино торжественные аккорды.) А вам да ниспошлет судьба светлого счастья и радостной жизни! Живите и помните обо мне, о той, кто в образе простой служанки был послан вам небом. Прощайте, прощайте, прощайте. (Медленно уходит.)

Занавес.

3-я рецензия

ДРУГ ПУБЛИКИ: Рецензент ‘с мушкой’ в ‘Свистке’ отнесся к нашей постановке с некоторым, позволю себе выразиться, легкомыслием. Мы осторожно подозреваем, что тут были некоторые привходящие, побочные обстоятельства. Вот что он написал про эту многозначительную пьесу: ‘Что за скверная манера у современных авторов не указывать в программах род своих пьес. Пишут: ‘пьеса какого-то’, и всё тут. А что идет: драма, комедия или фарс, изволь догадываться сам. ‘Эоловы арфы’ тоже пьеса, можно было подумать — драма, на самом же деле оказалась полуфарс, полуоперетка. К сожалению, мы несколько запоздали к началу и за поздним временем не дождались конца, но можем сказать, что автор ловко справился с фарсовым стилем. Как всегда, весело буффонил и выкидывал свои известные трюки неизменный любимец публики г. Громыхалов, игравший друга. Трио сперто из ‘Веселой вдовы’. Признаться, здорово надоели нам эти двойные номера. Это дурной тон, который давно пора бросить. Актриса, игравшая главную роль, препикантная и изящная женщина. Она недурно танцует и вообще, что называется, подает большие надежды. Ежели все подсократить вдвое, получится недурная штучка в леикинском жанре. Автору можно предсказать хорошую карьеру. Из него может выработаться недурной фарсовый писатель. Публики было достаточно. Преобладали светлые туалеты в первых пяти рядах’. (Складывает газету.) И снова дирекция решила поставить пьесу по указаниям г. Весе-лаго, рецензента известной бульварной газеты.

4-Я ЧАСТЬ

Кабинет ресторана. Окно в общий зал, где виден оркестр румын среди пальм. На диване за шампанским Друг, Она и Дочь. Муж за пианино. Горничная в виде цветочницы справа.

ДРУГ (поет)

И будем мы там

Делить пополам

И мир, и любовь, и блаженство.

ВСЕ (поют)

И мир, и любовь, и блаженство.

МУЖ (аплодируя хору): Браво, браво! (Оркестр румын играет тустеп.) Ловко, черт возьми…

ГОРНИЧНАЯ (предлагая цветы): Не угодно ли розы! Цветы любви!..

ОНА (взяв розу): Как хороши, как свежи были розы!..

МУЖ (дает Горничной монету и щиплет за &lt,зад&gt,) Ах ты, мой пупсик!.. (Пристает к ней, пританцовывая.)

ДОЧЬ: Маман! Правда, что ты с моим женихом флиртовала в ‘Мулен Руж’?

ОНА: Флиртовала? Кель выражанс!⁷⁹ Не пей так много!.. Тебе сделается дурно!..

ДОЧЬ (смеясь): И правда, голова закружилась!.. (Склоняется, опьяневшая, на стол.)

ДРУГ (опьяненный, обнимает мать): Черт возьми!.. Я ведь и вас люблю… ‘Пароль д’онёр!⁸⁰‘ Муха вам в ухо! Вы еще хоть куда!.. Муха вам в ухо!.. Эх, заживем же мы дружно, деля пополам. (Допевает.) И мир, и любовь, и блаженство. (Целует ее.)

МУЖ: Что я вижу?.. Вы, кажется, хотите превратить меня в рогатую скотину?..

ЦВЕТОЧНИЦА: Цветы, цветы осенние, грустные розы.

МУЖ: К черту цветы! Тут гибнут эоловы арфы! Прошу вас немедленно вон! А не то запущу канделябром! Я не позволю!

ДРУГ (прячется под стол): Ведь это недоразумение…

ОНА: Я клянусь тебе, целовалась с ним на правах будущей тещи!..

МУЖ: Ах, тещи!.. Н-да… это другое дело!.. В таком случае… Что с нею?..

ДОЧЬ: Ничего… Минутная слабость…

ДРУГ (вылезая из-под стола): Выпьем на брудершафт… Муха вам в ухо…

МУЖ: Извольте, я готов. Да здравствуют эоловы арфы! Музыка, жарь.

ГОРНИЧНАЯ (входя): Там какой-то господин желает вас видеть!..

ОНА: Если хорошенький, так просите!..

ДОКТОР (входя): Извиняюсь за беспокойство, но…

ОНА: Вот некстати.

ДРУГ: Что такое?

ДОКТОР: Согласно последнему обязательному постановлению, имею право входить в отдельные кабинеты и проверять, нет ли там спиртных напитков⁸¹.

МУЖ (загораживая стол): Ничего нет, ничегошеньки. Прошу не беспокоиться…

ДОКТОР: Однако… Виноват…

МУЖ (жмет ему руку): Покорнейше прошу!

ДОКТОР (смотрит на ладонь и что-то прячет): Гм… а у вас тут преуютно… Хе-хе… преуютно…

МУЖ (с пригласительным жестом): Так, может быть, присоединитесь,..

ДОКТОР: Хе-хе… Отчего же… Можно. И даже с удовольствием…

МУЖ: Запеканочка есть.

ОНА (кокетничая с Доктором): А вы пресимпатичныи! И шалун, наверно!.. (Грозит пальчиком.) Сознайтесь, что шалун!.. (Тыкает его в живот.)

ДРУГ (Ей): Огой… Однако!.. Муха вам в ухо!

ОНА (Другу): Ревнивец.

МУЖ: За здоровье благочинного!..

ВСЕ: Ур-ра!..

ДРУГ (обнимая мать и дочь, поет) И будем мы там Делить пополам И мир, и любовь, и блаженство.

ВСЕ (поют)

И мир, и любовь, и блаженство.

Занавес.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ДРУГ ПУБЛИКИ: Завтра вы прочтете еще бесчисленное количество рецензий про это замечательное художественное произведение. Уследить и воспринять все высококомпетентные замечания и указания нет сил. Мне только хотелось бы сказать, что, если у вас хватит терпения прочесть их все, вы составите себе о пьесе вполне определенное, ясное и отчетливое мнение. Печать — это шестая держава мира, как это почему-то принято говорить. Ее суждения всегда точны, ясны, глубоки и безошибочны и служат для просвещения малокультурной, не разбиравшейся в своих ощущениях публики. Это надо всегда помнить и поэтому необходимо относиться к печати с глубочайшим уважением и почтительностью. Вот все, что я хотел вам сказать. (Кланяется и уходит.)

Конец.

⁷⁷ Зачеркнуто, вместо этого от руки вписано: директор театра.

⁷⁸ До свидания (франц.).

⁷⁹ Что за выражение (макаронизм на франц. манер).

⁸⁰ Слово чести (франц.).

⁸¹ Имеется в виду ‘сухой закон’, введенный во время Первой мировой войны.

ПРИМЕЧАНИЯ

Печатается по авторской машинописной копии: СПбТБ ОРИРК. Фонд ‘Драматическая цензура’. No 33799. На экземпляре печать цензора драматических сочинений Н. В. Дризена: ‘К представлению дозволено 2 ноября 1915 г.’ Премьера ее в ‘Кривом зеркале’ состоялась 17 ноября 1915 г. Осенний театральный сезон, начавшийся 8 сентября 1916-го, через два месяца после смерти Б. Ф. Гейера, ‘Кривое зеркало’ открыло пьесой ‘Эоловы арфы’ (Обозрение театров. 1916. No 3213—3214 (8, 9 сент.). С. 2).

Восторженный отзыв и анализ пьесы А. Р. Кугель представил в своей еженедельной большой статье (Homo novus. ‘Заметки’ // Театр и искусство. 1915. No 47 (22 нояб.). С. 882—884). А также в рецензии (Н. Н-в [свернутые инициалы другого псевдонима А. Кугеля: Н. Негорев]. ‘Кривое зеркало’ // Театр и искусство. 1915. No 47 (22 нояб.). С. 875). (См. также: Импр. [сокращенный вариант псевдонима драматурга и критика Б. И. Бентовина — Импрессионист.] ‘Кривое зеркало’ // Газета ‘День’, 1915, No 354 (24 декаб.). С. 5).

О пьесе и о конфликте, связанном с ее постановкой, вынудившем Б. Гейера согласиться поставить под своим текстом на правах второго автора имя H. H. Евреинова, весьма пристрастно рассказывает сам H. H. Евреинов в мемуарах (В школе остроумия. Указ. соч. С. 278—281).

Борис Федорович Гейер

ЭОЛОВЫ АРФЫ

ВСТУПЛЕНИЕ

1-я ЧАСТЬ

2 ЧАСТЬ

3-я ЧАСТЬ

4-Я ЧАСТЬ

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

ПРИМЕЧАНИЯ

Читайте также: