ЭНЕРГИЯ ЧИНОВНИКА
ЭНЕРГИЯ ЧИНОВНИКА
КОММЕНТАРИИ
КОММЕНТАРИИ
Энергия чиновника, Розанов Василий Васильевич, Год: 1901
Время на прочтение: 3 минут(ы)
Розанов В. В. Собрание сочинений. Юдаизм. — Статьи и очерки 1898—1901 гг.
М.: Республика, СПб.: Росток, 2009.
Проект о службе гражданской — одно из очень важных русских дел. Тема его обширна, трудна, малоуловима даже. Худ в России чиновник — все дела в России идут худо, таким образом, вопрос о том, как получить хорошего чиновника, есть вопрос прямо о поднятии России, об улучшении разом всех русских дел. Заготовленный проект, как известно, пойдет на рассмотрение Государственного совета, а пока передан для рассмотрения и составления о нем мнений некоторых прикосновенных к делу учреждений. Так как этот проект, превратившись в закон, вероятно, надолго укрепит наш служебный statu quo, то едва ли следует торопиться с его превращением из проекта в закон и, как говорят об особо важных делах или возвышенных сочинениях, ‘ему надо вылежаться’. А тем временем критическая мысль должна неустанно работать над содержанием этого проекта.
Для России, которой служат чиновники, энергия чиновника есть первый вопрос. Идет дело о ‘службе гражданской’, об этом составлен проект. Хозяину служащих людей (России), конечно, важно знать число их, взаимное их между собою отношение, иерархию, субординацию, их жалованье и степени и формы наград. Все это идет из кармана хозяина, как и служащие люди составляют известный порядок в дому, дают известный вид дому, придают ему хороший или дурной тон самою своею одеждою, тишиною и проч. Но это, очевидно, второстепенное. Дом хорошего хозяина кипит, как фабрика, он пожирает деньги и дает доход, и тот дом выгоден, а хозяин его процветает, в котором доходы значительно превышают расходы. Это уже не вопрос обмундирования служащих, их классификации и проч., а вопрос: как заставить их ходить, а не сидеть, бегать, а не ходить, и вообще торопиться, да торопиться с оглядкою, с дозором, с умом и ловкостью. Тема эта самая главная и вовсе не поднятая. Не поднятая и в законопроекте. Между тем можно наблюдать, что частная предприимчивость в России идет несколько успешнее казенной. Это особенно видно в случаях приложения к одинаковому делу частной энергии и государственно-служебной. Несчастное это соотношение правительство само мучительно сознает, и известны печальные выражения о чиновниках императора Николая Павловича. Государь сам лично иногда внезапными наездами производил ревизии в очень даже не важных учреждениях: до того он не был уверен, что где-нибудь дела идут хорошо или отлично. Между тем все чиновники сидели в мундирах, получали пенсию и, словом, были абсолютно исправны с точки зрения ‘Устава о службе гражданской’, над которым работала комиссия. Теперь, работала ли она над тем, чтобы они сидели исправно, или чтобы они работали энергично? На это положительно ответить, удовлетворительно ответить, нет никакой возможности.
Все суждения комиссии вращались в распорядке службы, так сказать, в разлиновании службы. ‘Как нам удобнее служить, как нам распределиться, разделиться, куда что соединить, в который класс сесть, кого в службу принять (ценз образования и ценз опыта, ценз сословия или бессословность) и кого не принять’: вот темы, вызвавшие долгие или подробные прения в комиссии. Нельзя не заметить здесь угол зрения, довольно естественный, почти неустранимый в служащем человеке. Так дело представляется сверху, из самой службы, из департамента, но есть угол зрения у просителя, подходящего к дверям департамента. Он совсем другой и состоит в просьбе, а пожалуй, и вправе попросить: ‘Пожалуйста, поскорее окончите мое дело. Я живу в Петербурге, трачусь, хлопочу и все слышу один ответ: ‘Подождите, другие есть дела’. Между тем я вижу множество чиновников, сидящих в департаменте без всякого дела’. Это вопрос обывательский, подлинно ‘гражданский’, вопрос несколько требовательный, и нельзя сказать, чтобы комиссия приняла его во внимание и сколько-нибудь ясно на него ответила. Ни ответа, ни вопроса об этом нет.
Скажут: энергия чиновника зависит от поощрения его начальника. Слишком неопределенно это и слишком обще, и слишком безнадежно — еще от времен императора Николая I. Всех чиновников Капниста, Грибоедова и Гоголя ‘поощряло начальство’, ‘начальство ожидало от них прилежной службы’, а что от этого вышло — все знают и в особенности все узнали под Севастополем. Очевидно, кроме общих ссылок на поощрение начальника, есть какие-то общие принципы деятельности, например, отличающие интенсивную частную службу от экстенсивной казенной, над каковыми признаками следовало бы остановиться. Частная, напр., служба проще, бежит формализма, ставит личность подчиненного в безусловную зависимость от работодателя и как-то самого рабочего или служащего сумела заинтересовать в выгодах службы, в хорошем ходе ее, — приемы, которых не существует в службе чиновнической. ‘Косность чиновника’ — вот притча во языцех на Руси. Что же на нее ответила комиссия? Не ясно.
Комиссия вращалась в теме ‘как нам служить’, а у России есть тоскливый вопрос: ‘Как вы будете работать’. Дом может быть параден, хорошо отштукатурен, смотреть красиво, но он может быть сыр и неудобен для жильцов и не даст доход. А вопрос ‘о службе гражданской’ есть, так сказать, вопрос о доходности для России ее чиновничества. За сутки занятий департаменты стоят казне около пяти тысяч. Так ведь вопрос в том, наработает ли в сутки департамент на восемь тысяч, а не в том, на креслах или на стульях сидят чиновники и куда выходят двери кабинетов, в коридор или на улицу. Между тем предположенные перемены в признанном малопригодным прежнем ‘Уставе о службе гражданской’ вращаются, так сказать, в архитектурной сфере ‘службы’, а не в расценке и переоценке ее динамической стоимости, в меблировке жилых кают корабля, а не в исследовании его хода и котлов и машины. ‘Как для нас’, а не ‘как для России’. Но об этом-то и беспокоился еще император Николай I.
НВ. 1901. 12 авг. No 9137. Б.п.