Елка, Баженов Александр Николаевич, Год: 1866

 
 А. Н. Баженов Елка Фантастическая шутка -------------------------------------------------------------------------- Русская театральная пародия XIX - начала XX века М., 'Искусство', 1976 -------------------------------------------------------------------------- Какое торжество Москве готовит всей На первый день родившегося года Большой театр? К чему у всех его дверей Стоит толпа шумящего народа? Из-под Девичьего *, от городских валов, Сошелся он со всех концов столицы. Каких нет шапок, шляп на тысячах голов? Тут смешаны перчатки, рукавицы, Тулупы с шубами... Тут люди разных лет: И стар и мал... Чего же всем им надо?.. Суббота - потому спектаклей, зрелищ нет, И также нет в театре маскарада. Двенадцать уж часов на Спасской башне бьет. Конца нет толкам, разговорам И к зале зрительной густой толпой идет Народ по всем широким коридорам. * * * Какое зрелище пред очи Театра зал представил мне! Под мрачной ризой полуночи, При духоте и толкотне, Глаз ничего не различает, Толпа растет все, прибывает, И вот уж мест свободных нет. Шум, крики, говор, восклицанья. Томится все от ожиданья. Но вот вдали мерцает свет И, словно молнии Перуна, Огни химические Куна * По ниткам всюду понеслись, В одно мгновение, проворно Рожки и свечи 'a giorno' * Во всех концах как раз зажглись У лож, по всем их парапетам. Необычайно ярким светом Пространство залы залилось. Все вдруг притихло, унялось. * * * Торжественным сцена весельем шумит. Пестро от костюмов нарядных. Источник веселья, в средине стоит Там елка размеров громадных. Затейливо, странно, смешно убрана, Касается паддуг верхушкой она - И множество разных доспехов, Знамен и других бутафорских вещей Висит в изобилье великом на ней Среди золоченых орехов. Выходит синьор пожилых уже лет. Он рад, улыбается едко И юношей смотрит. Воздушно одет: На нем шерстяная жакетка, И ворот рубашки отложен до плеч, И дудочкой брюки. Вот держит он речь. Должно быть, из сильных он в мире. Все смолкло и ждет, чем синьор подарит. О чем же, махая рукой, говорит Синьор на торжественном пире? Синьор Госпожи и господа! Пригласил я вас сюда, Чтоб решить вопрос вам спорный, Сообщить отрадный факт: _Прекращается Антракт_ *, Этот маленький и вздорный, Но назойливый, задорный Театральный наш листок. Он, положим, не кусался, Не бранился, не ругался, Но ко всем к нам был жесток, Надо всеми издевался, Всем покоя не давал И ко всем к нам приставал, Надо всем трунил бывало И куда уж как немало Надоел всем, насолил В эти два злосчастных года. Наконец лишился сил. Господа! Простор, свобода Впереди опять нас ждет. Как по маслу, жизнь пойдет Беспечально, беззаботно... Я уверен, вы охотно Отпируете со мной Здесь _Антракта_ погребенье. Начинайте ж пляски, пенье!.. Зададим мы пир горой. Разбирайте елку эту! По подарку, по предмету Каждый может получить, Но обязан возвратить В бутафорскую, откуда Все взято сюда покуда. Позабудем все пока! Пусть кричат, что нет в нас такта! Наша радость велика: Нет _Антракта_! Нет _Антракта_! Голоса в толпе Да, не верится все как-то: Неужли _Антракта_ нет И мы его справляем погребенье? Другие голоса 'Какое ж в этом есть сомненье? Об этом знает целый свет' *. Третьи голоса Нет _Антракта_! Так ли? Синьор Право. Четвертые голоса Нет _Антракта_! Браво! Браво! Плохо верится ушам! Пятые голоса Нет _Антракта_! Прелесть! Чудо! Два, три голоса Нет _Антракта_! Плохо! Чудо! Несколько слабых голосов (вдали) Нет _Антракта_! Горе нам! Синьор Кто _Антракт_ жалеет там? Голоса Да, должно быть, машинисты. Вот примерные артисты! К ним _Антракт_ благоволил, Он нередко их хвалил И они с большим вниманьем Относились к замечаньям И советам всем его. Другие голоса (указывая в глубину сцены) А вот там - смешней всего - Удирают за кулисы Бенедикты, Беатрисы *: Знать, не по сердцу пришлось! Проживем без них авось! Все Пар_о_ллесы, Елены * Утекают с нашей сцены. С богом! Доброго пути! Толпа переводчиков Нет _Антракта_! Ну, кути! Чрез Готье, Рено и Крога * Мелодрам французских много Мы повыпишем сейчас. В комитет пойдут от нас Переделки, переводы. У дирекции доходы Увеличатся как раз. С поспектакльной малой платы Скоро станем мы богаты. Настает счастливый год, Благодатнейшее время! Пустим мы на сцене в ход Снова плаунное семя. Да от радости такой Вниз заходишь головой! (Начинают кувыркаться и ходить кверху ногами.) Авторы 'оригинальных' пьес Нет _Антракта_! Нас успехи Ждут опять. Нам нет помехи Жизнь обкрадывать тайком И на сцену целиком Брать, что только попадется. Вдруг, откуда ни возьмется, Целый ряд больших пиес, Пятиактных, натуральных И вполне оригинальных. Современный интерес Мы придать им ухитримся И напустим в них как раз Кучу громких слов и фраз. Никого мы не боимся! Станем мы порок карать, Надрываться и орать. Неподкупны мы, суровы, Мы страшней, чем лютый зверь... Виться с радости готовы Лбами об стену теперь. (Подходят к стенам и ударяются лбами.) Старшины артистического кружка * Нет _Антранта_! Мы опять Станем шарики катать, Делать членам сортировку, Мы опять баллотировку Делать всем Кружком начнем И закрыто и открыто: Как удобнее найдем. Будет шито все и крыто: Будет некому кричать, Негде будет обличать Наши все распоряженья, От устава отступленья. А свои не страшны нам: Не перечат старшинам, Наши члены молчаливы И послушны, терпеливы, Тучи нет, пронесся град! Наши бури миновались! Мы отлично отмолчались. Все пойдет у нас на лад: Домино-лото и чтенья,- И кулачные внушенья... Смерть _Антракта_ - просто клад! Под собой мы ног не чуем. Ну, давайте ж, протанцуем Новый танец. Станем в ряд. (Танцуют новое 'grand pas des balles noires et blanches', счиненное и поставленное одним из старшин, особенность этого танца заключается в том, что танцующие перебрасываются шариками.) Актеры любители Нет _Антракта_! Полно, так ли? Ух, какие же спектакли Зададим мы - просто страсть! Поиграем вдоволь, всласть! Мы на пьесах, всем известных, Что для зрителей воскресных Лишь решаются давать, Станем руку набивать, Станем мы дразнить актеров И, больших не зная сборов, Будем лавры пожинать. Эй, друзья! Секретаревцы! Вшивогорцы, Шепелевцы! * Драматическая труппа Ах, оставьте ваши вздоры! Мы устали без того, Нам покой нужней всего. Так оставьте ж нас в покое. Что мы можем дать такое? Что-нибудь из новых драм? Их играть ведь просто срам. Старых годных пьес так мало... Сил для них у нас не стало. Разве вот что: разыграть Водевиль нам без куплетов, В водевиле можно врать..., Впрочем, жалоб и советов Мы уж слушать не хотим. Обращайтесь-ка к другим. Синьор Вы что скажете, танцоры? Балет Оставьте затеи все ваши и вздоры! На выдумки очень, я вижу, вы скоры. Ну, что мы дадим им? На новый балет У нас теперь денег решительно нет, А старые всем уж давно надоели И браться за них ни причин нет, ни цели, Наскучили публике разные па. Она их не смотрит, она к ним слепа, Радость наша велика! Руки все скорей в бока И ударимтесь в присядку! (Начинают плясать и выделывать ногами козыри.) Синьор Господа! Я вас к порядку Должен буду пригласить. Я хочу вас попросить От восторгов посдержаться, На мгновение уняться. Для торжественного дня, Вижу я, вокруг меня Все ликует, все довольно, Веселится на заказ, Но смущается невольно, Признаюсь, мой зоркий глаз, Как на зал взгляну. Досадно! Все рвались в театр так жадно, Зала публикой полна, Но безмолвствует она, К нашим радостям, веселью Остается холодна. А меж тем ведь нашей целью Было публику занять. Так давайте ж сочинять Для нее мы развлеченье. Скажем длинную к ней речь, Иль дадим ей представленье. Мы должны ее увлечь. Что вы скажете, актеры? Она холоднее теперь и к канкану... Нет, я занимать ее больше не стану. Она равнодушна к заманкам моим. Извольте скорей обратиться к другим! Ну, опера, хоры? Опера Оставьте-ка вздоры! От пенья я - пас, Хоть золота горы Давайте сейчас. Идут 'Гугеноты' * - Над ними я бьюсь, Труднейшие ноты Твержу и боюсь... На них возлагаю Надежду мою, А, право, не знаю, Как я их спою. Ну, словом, короче Скажу, не солгу - (на ухо синьору) Mi manca la voce, Я петь не могу. Синьор В резерве авторы остались, На них надежда вся моя. Авторы Нет, мы устали, исписались. Синьор Неужто все? (К одному из авторов, стоящему впереди других.) И вы? Автор И я. Да и о чем писать, скажите? На что ни плюньте, ни взгляните, Уж обо всем давным-давно На все лады говорено. А на одном топтаться месте Ведь, согласитесь, мало чести. Снаружи мир куда не нов! Ну, а до жизненных основ Не доберешься: путь опасный! И труд-то, кажется, напрасный: Проищешь дно, где нету дна. Нет, эта штука нам трудна! Как раз ведь дашься тут обману! Теперь уж больше я не стану (Пускай лентяем прослыву) Писать пиесы на яву. Синьор Да разве иначе-то можно? Во сне все призрачно и ложно... Автор Не отзывайтесь так про сон, Подарок неба лучший он. В нем содержания немало И больше жизни матерьяла, Поверьте мне, он нам дает. Каких картин не создает Во сне для нас воображенье! Сон - макрокосм, в нем отраженье Себе находит жизнь души. Нет, сны роскошно-хороши! Синьор Так поскорее же усните И, что увидите во сне, Вы нам, проснувшись, расскажите, Довольны будут все вполне. Автор Ну, хорошо. Так прикажите Сюда диван поставить мне. Синьор (бутафорам) Из 'Сатаниллы' * принесите Скорей сюда диван большой, В восточном вкусе, золотой: Он механический, с провалом. Пружины смажьте маслом, салом, Чтоб опускалось лучше дно.- Все это ново так, чудно, Что, ожидая пробужденья, Сойду с ума от нетерпенья. Приносят сделанный носилками диван, в котором обыкновенно исчезает Сатанилла в последнем действии этого балета. Вот и диван уж принесен. Да осенит вас крепкий сон! Понаберитесь впечатлений И рассмешите нас до слез. Голоса окружающих диван Желаем сладких сновидений! Желаем вам приятных грез! Автор ложится на диван, бутафоры жмут пружину и автор проваливается внутрь дивана. Синьор Пока наш автор почивает, Диван отставим к стороне. (Относят диван в сторону.) Теперь нас елка ожидает. Прошу вас, господа, ко мне Всех подходить поочередно. Кому же первому угодно? Две тени: мужская и женская Красногоров я. - Я Сара *, Русский я, она цыганка. Мы сошлись с ней, мы с ней пара, Я тиран, она тиранка. Вот два года будет скоро, Как любовью мы пылаем И широкие озера От любви переплываем. Как бы ни было глубоко, Утонуть мы не страшились, Оба, между тем, у Гока Вовсе плавать не учились. На последней мы ступени, Шаг один до пистолетов. _Света_ нет в нас *, мы лишь тени От неведомых предметов. Синьор О, на вас смотреть ужасно! Вы в любви богатыри! Вот бычачьи пузыри. (Достает с елки и подает им две пары плавательных пузырей.) С ними будет безопасно Реки вам переплывать. Только вам несдобровать: Вы на сцене так нырнули, Что почти уж утонули. Г. Кун из-за кулис наводит на фигуры струю электрического света,- тени исчезают. Деревянная топорной работы фигура в костюме конькобежца Из породы я двуногих, Имя мне: Один из многих *, Дон Жуан я: тут и там Обольщаю дев и дам, Торжествую, наслаждаюсь И, как в масле сыр, катаюсь. Красногорский - злой мой враг - Стал следить мой каждый шаг, Но он враг такой приятный, Неопасный, деликатный: На дуэль не позовет, Не ругается, не бьет, Только письма отнимает Да _душевно презирает_. Не боюсь его ничуть, Дамам, девам строю глазки... Синьор Путь ваш - самый скользкий путь, Вам хорошие салазки Не мешало б приобресть. Вот одне для вас тут есть. (Снимает с елки и подает деревянной фигуре салазки.) На коньках вы поскользнулись, Жизнь свою не берегли, Так на сцене растянулись, Что и встать уж не могли. За салазки принимайтесь, Мы посмотрим все на вас. Вам как раз салазки в пору. (Бутафорам.) Из 'Волшебной флейты' * гору Принести сюда сейчас. Из-за кулис выдвигают гору, деревянная фигура начинает упражняться в катанье с горы. Вольноотпущенный музыкант и генеральская дочка (несутся в пространстве, легко окутанные тюлевым покрывалом, им в упор из-за кулис дует сильный ветер, левые руки их прорезывают воздух, правыми они направляют друг на друга пистолеты) Гришей и Машей Все нас зовут. Связи же нашей Не разорвут. Мы здесь живем, Как исключенья... Вечно плывем _Против теченья_ *. Один нам гроб: Смерть вместе встретим, Друг другу метим Пулей мы в лоб. Синьор Право, мы вам очень рады, Принеслись вы в добрый час. Только вот что: ведь заряды В пистолетах-то у вас, Уж наверно, холостые,- Чтоб друг друга лишь пугать, Даже надо полагать, Что стволы совсем пустые. Мы вам можем услужить: Чтоб сильнее вы струхнули, Настоящие две пули Мы намерены вложить Тотчас в ваши пистолеты. (Берет у них пистолеты и заряжает.) Слишком вы легко одеты, Жизнь свою так не беречь - Безрассудно, даже глупо. Бутафоры! Их облечь Надо в эти два тулупа! (Снимает с елки тулупы и сапоги.) Вот для ваших голых ног Пара валеных сапог. Бутафоры одевают их. Ну, вот эдак и отлично: И удобно, и прилично. Вольноотпущенный музыкант и генеральская дочка котят лететь, но не могут от тяжести надетых на них костюмов, их поднимают на веревках, опущенных с паддуг, заряженные пистолеты выпадают у них из рук. Два лавочника: Квасов и Решетов идут с разных сторон сцены и сходятся у елки, у обоих в руках по два мешка с мукою, кафтаны выпачканы в муке. Решетов Приятель дорогой! Здорово! Где ты был? Квасов В архиве, милый друг *. Лет десять там валялся. Весь запылился, весь измялся. Как это обо мне совсем ты не забыл? Решетов Как позабыть? Ты безобразник, Большой ругатель был, нахал... Квасов Да и теперь не лучше стал. Такой же, брат, купец-лабазник, Ругаюсь с зятем наповал. Решетов Ну, нет, меня господь взыскал. Ведь мы, брат, с сыном Гавриилом Науку всю произошли. Квасов Какого ж беса в ней нашли? В калачный ряд с суконным рылом Туда же сунулись. Ну что ж? Решетов Да что, брат, пронимает дрожь, Как вспомнишь, что мы натворили! Мы дочь у графа уморили! За то послушай, голова, Какие знаем мы слова! Отменные! Каких бы разговоров Ты понаслушался у нас! Ученых все людей мы держим про запас. Вот перво-наперво Егоров. Душа - не человек, искусник для всего: Есть, плакать, пить, болтать, жаль, к делу нет его... Квасов Одначе будет нам болтаться. Чтоб без подачки не остаться! (Подходит к елке.) Синьор (снимает с елки и подает им две огромные связки) Вот вам по связке старых пьес, В них толку нет, велик лишь вес. Вы их на мельницу свезите И там сквозь жернов пропустите. Чем пропадать и гнить им зря, Пусть их помельче б искрошило, Чтоб, вместо снега, можно было Их сыпать в 'Жизни за царя' *. Квасов Что ж, важность тут не велика, Теперь же нет работы: праздник. На то я и купец-лабазник. Решетов А перемелется -* так будет все мука * Неуклюжий дом (прыгает и мечется, стоя голыми грубыми ногами на горячей сковороде, которая на колесах подъезжает к елке, под сковородой едва теплится спиртовая лампочка) Домик я малый, Двор постоялый, Зато во мне Много таится, Много творится, Все в тишине. Плач и рыданья, Лепет свиданья Слышатся сплошь, Ездит Бессудный * На подвиг трудный, Все на грабеж. К елке подкатывается большая реторта, внутри которой расхаживает Длинная лучина в ночном чепце и спальном капоте. Лучина (глухо, из глубины реторты) Прежде я была девица, Белотела, круглолица. Не пошла за старика, - Ну, беда б не велика! Да попалась к молодому, К злому, к гадкому такому. Он меня сперва любил, А потом и погубил. Подыскал себе красотку, А меня вогнал в чахотку. В этом виде вдруг меня Подхватил средь бела дня И впустил в реторту эту Там какой-то из писак. Вот попалась я впросак! Стал таскать меня по свету. В Петербурге комитет * Наложить хотел запрет, Да оставил. Вдруг реторту (Всех кляну, всех шлю я к чорту!) Выставляют напоказ, Чтоб смотрели сотни глаз, Как меня ошельмовали. Так не всякий угодит _Из огня, да в пламя_ *, в пекло. Синьор Что ж ни мгновенья Ты без движенья Не постоишь? Мечешься, бьешься, Прыгаешь, рвешься, Юлой юлишь? Неуклюжий дом Вы не труните, Лучше войдите В участь мою! Сказать по чести, _На бойком месте_ Я ведь стою. (Показывает на сковороду.) Синьор Да, положенье - Мое почтенье! Не первый сорт. Даю охотно С подошвой плотной Пару ботфорт. (Снимает с елки старые ботфорты с Марса из 'Орфея в аду' *.) Жаль нам сердечно! Впрочем, не вечно Тебе скакать. (Показывает на висящую под сковородой лампочку.) Спирта уж мало, Лампочка стала Вон потухать. Неуклюжий дом надевает на ноги ботфорты, сковорода отъезжает далее. Голоса в толпе 'Сколько бодрых жизнь поблекла! Сколько низких рок щадить!' * Синьор Участь ваша так жалка! Освежиться бы вам надо Хоть водою водопада Из 'Волшебного стрелка' *. В нем помыться можно б было... Вот казанское вам мыло. (Снимает с елки и бросает в реторту кусок мыла, лучина делает книксен, реторта укатывается, едали слышен шум водопада.) Стеклянная фигурка курносого юноши в куртке (катится на мыльном пузыре) Хочу труда! Хочу труда! Ведь человек на труд родится. И без труда жизнь никуда, Ни к чорту, право, не годится. Богат, кто труд имеет свой, Где нет труда, там все так скудно. Как сладок хлеб мне трудовой!.. Мне сладко все, где труд, что трудно, Когда пойдут с женой у нас Свои ребята, мы их сами Учить не будем, а сейчас Их нянькам всех сдадим руками. Нет, на своих детей мы с ней Не будем тратить и вниманья, За труд возьмемся воспитанья Чужих детей, чужих детей. Уж лучше броситься в картеж, Чем на своих детей класть время, Чужих учить - вот труд, не бремя: Так рассуждает _молодежь_ *. Синьор Вам предложу я два подарка. (Снимает с елки обыкновенно употребляющийся на сцене факел c вставленными в него стеариновыми огарками.) Вот факел вам. Пусть озарят Идеи ваши мир так ярко, Как эти три свечных огарка В казенном факеле горят. (Достает с елки тетрадь.) Вот вам грамматики тетрадка. Ее вы знаете так шатко, Что молодежь вы, например, Писать хотели с буквой ер. Один из Бутафоров (рассматривая пузырь, на котором стоит фигурка) А шар у вас как будто пыльный. Я пыль смахну. (Подносит метелку.) Фигурка Не трогай! Ай! Бутафор дотрагивается до пузыря метелкой, пузырь лопается, стеклянный юноша падает и разбивается вдребезги. Голоса Э! Да под ним пузырь-то мыльный! Ну, юный труженик, прощай! Синьор Ну, эти бренные останки Скорее надобно подместь, Куда-нибудь подальше снесть И бросить... Нет ли тут лоханки? Приносят лоханку, и в нее бросают стеклянные осколки. Однокрылый головастик (летит верхом на помеле) Говорят, что я _зараза_ *, Нет, я просто дутик, фраза Об одном кривом крыле И лечу на помеле. Мне летать совсем неловко: Безобразная головка Велика и тяжела, Так к земле меня и тянет... Скоро сил моих не станет Пролететь без помела. Синьор (снимает с елки уцелевшее от балета 'Сильфида' * крыло) Прицепить вам сбоку дайте Это старое крыло, Бросьте ваше помело И на крыльях полетайте! Бутафоры прицепляют к головастику крыло, он влетает в толпу, все отмахиваются от него. Большой черствый ломоть (подкатывается вприпрыжку) Хорошенько сам не зная, От какого каравая И зачем отрезан я, Я черствею, я ссыхаюсь, Даже плеснью покрываюсь. Доля горькая моя! Вдруг нашли во мне немало И мякины и закала, Стали мне глаза колоть. Думал я быть пищей модной, Оказалось, что негодный Я _отрезанный ломоть_ *. Синьор Я скажу вам против воли: Пресны вы до тошноты, Нет в вас вовсе кислоты... Вот для вас солонка соли. (Подает с елки солонку.) Мужичок с ноготок, борода с локоток (в очках, держит на руке сердце, расклевываемое двумя коршунами) Сердце женщины - игрушка, Или, лучше, безделушка. Посмотрите, как его Злые коршуны терзают, Кровожадные не знают И за что, и для чего. _Пытки женщины_ эмблема *. Превосходнейшая тема, Хоть, к несчастью, не моя. Переводчик тут лишь я. Но и сам талант громадный Я имею. Я поэт. И при том поэт всеядный. Вот уж сорок слишком лет, Как моя бряцает лира. Мед беру со всех сторон: То из греческого мира, То из Гёте и Шекспира... Жирарден и Кальдерон Мне доступны в равной мере. Но когда в своей я сфере, О, тогда мне равных нет... Вот уж сорок слишком лет Я пою любовь и розы. Перси, плечи, взоры, грезы, Трели, песни соловья, Трудолюбье муравья, Косогоры и овраги... Перевел я тьму бумаги. Я - то нежен, то жесток, То в блаженстве утопаю, То азартно обличаю {*} {* См. 'Антракт', 1864 г. последние два NoNo - Автор.} Тульский маленький листок В грамматических ошибках, То мечтаю об улыбках... По особенно в стихах Петь люблю мою в Мери, И томление, и страх, Как я жду ее у двери, Иль хожу с ней в цветнике, Петь люблю я, как в руке Мери держит мило лейку, А меж тем вдруг к ней на шейку Сядет дерзкая блоха... Обаяние стиха Моего необычайно. Одарен я чрезвычайно. (Глаза мужичка жадно оглядывают елку.) Синьор Очень рад я, очень рад! Это слышать все отрадно. Но зачем впился так жадно В елку ваш, скажите, взгляд? Мужичок (с ноготок, борода с локоток) Своего ищу портрета. Синьор Нет его здесь. Мужичок (с ноготок, борода с локоток) Странно это! Мой портрет везде найти Можно по три экземпляра, Лишь к Осбергу, к Дациаро * Только стоило б зайти, Иль в другие магазины, Где на окнах есть картины. Стыдно-с, очень стыдно вам! Синьор (снимает с елки рамку) Вот я рамочку вам дам, Вы в нее портрет свой вставьте, Да сюда скорей доставьте, Мы и выставим его. Мужичок (с ноготок, борода с локоток) Это вот умней всего. (Жмет синьору руку.) Очень буду благодарен. Я хочу быть популярен. (Берет рамку, раскланивается и уходит.) Отчаянная, измозженная и растрепанная фигура со скрипкой Меня зовут 'Орфей в аду', Но от меня скелет остался. В горячке белой я, в бреду, В грязи, в тумане и в чаду, Весь измарался, изломался. От _кавардака, ерунды_ Пришлося мне куда как плохо! Как будто мутной кто воды Ушат вкатил в меня вдруг _сбреха_. Мой Стикс аркадским принцем стал *, А прежде царь был беотийский... Все исказитель наш российский, _Чтоб чорт за то его побрал_! {*} {* Слова, напечатанные курсивом, принадлежат автору русской переделки 'Орфея в аду'. - Автор.} Так оскоплен я, так изгажен, Что самому подумать - страх. Взглянув, как я обезображен *, Вздохнул бы бедный Оффенбах! Синьор Чтобы очистить вам натуру И организм восстановить, В день по три раза надо пить Вам рюмкой венскую микстуру. Она вам свежесть возвратит И прежний цвет, и прежний вид. Полезен вам и лист лавровый, У нас обилие его. Он самый матерьял дешевый И нам не стоит ничего. Вот с елки вам венок огромный, Теперь он стар, завял и сух, Он дар признательности скромной Певцу от нескольких старух. (Снимает с елки и подает венок.) Крестьянин в овечьей шубе (с лукошком в руке) У лукоморья дуб зеленый, Стоит село большое там. Зосима * я, мужик смышленый, Хожу по барским все домам. Приду ль к помещице - буяню, Приду ли к барину - сгрублю, Перебраню лакеев, няню: Сестру уж очень я люблю. Дана _душа_ мне _человечья_ *, Ее в лукошке я держу - Коли хотите, покажу - Да _шуба-то_ на мне _овечья_. А я вам вот что доложу: Меня по шубе все признали, Да и подсмеиваться стали. Так нет ли тут у вас другой, Там, что ли, сконгсовой * какой, Или енотовой хоть шубы? Синьор А у тебя не дуры губы. Нет, коли хочешь, вот влезай В медвежью шубу - и ступай. Мужик ведь ты к тому ж смышленый. Пугай по барским всех домам У лукоморья, словом, там, Где дуб большой растет зеленый. С елки снимают чучелу медведя из водевиля 'Медведь и племянница' *, Зосима влезает в медвежью шкуру и скрывается в толпе. Лягушка с головой сверчка (скачет) Ква, ква, ква! _Байкал! * Байкал_! Ква, ква, ква! Пустяк, гнилушка! Ква, ква, ква! _Оригинал_! Ква, ква, ква! Сверчок-лягушка! Ква, ква, ква! Я весь порок, Ква, ква, ква! Внутри, снаружи, Ква, ква, ква! Едва ли хуже Ква, ква, ква! Бывал зверок? Ква, ква, ква! _Оригинал_! Ква, ква, ква! Я фраз осадок, Ква, ква, ква! Себе я гадок! Ква, ква, ква! _Байкал! Байкал_! Голоса в толпе Ничего ему не надо. Бейте гада! Бейте гада! Все накидываются на уродца, юркнувшего в толпу. Старик хорист Престарелый я хорист. Выжил век с сюртучной парой, Прежде был порядок старый! Мой сюртук приличен, чист, В нем ходил ко всем я смело, И по делу и без дела. Ну, теперь совсем не так, Время новое настало - И понадобился фрак. Да, без фрака толку мало! Нужно что, так шлешь жену, Самому уж - не дорога. Ну, а денег так же много, Как бывало в старину. Так войдите ж в положенье... Синьор (снимает с елки заплатанный фрак) Вот возьмите для ношенья Фрак поношенный пока. Он похуже сюртука, О котором говорите И в котором вы стоите Перед нами, ну, да вам Он ведь нужен для парада. В этом фраке все как надо, Фалды есть и по полам Вдоль прорезаны... Возьмите И, при случаях, носите. Старик хорист Благодарен за совет. Был бы фрак! Мне дела нет, Что разорван, неопрятен, Есть ли пятна, нет ли пятен. (Кланяется, берет фрак и уходит.) Маленькая кривая шмелеобразная фигурка (с огромной книгой под мышкой выделывает solo из 'pas de Fellah') Мал малешенек я с виду, А себя не дам в обиду, Я на всякого пущусь. Только жаль, что крив вот глазом: Жало выпущу я разом, А наверно промахнусь. Грозная женщина (с поднятым кверху мечом) Я 'Юдифь' *, герой-еврейка. Ваша публика-злодейка Не идет смотреть меня, А ведь все за Олоферна *, Потому что на коня Он всегда садится скверно. Музыкальных же красот Не поймет моих лишь тот, В ком нет вкуса, нет смекалки, Кто полнейший идиот, Иль, вернее, просто скот. Эти люди очень жалки! Все мои надежды - сон!.. Не помог мне и виссон *. То, что Русским не родное, Все им кажется худым. Голоса в толпе 'Все великое земное Разлетается, как дым' *. Синьор Вот вам, грозная вдова, Олоферна голова. Вы на ней свой гнев сорвите, Ну, а нас уж пощадите! (Достает с елки голову из папье-маше и отдает грозной женщине, которая с жадностью схватывает ее и убегает за кулисы.) Толпа неопрятно одетых фигур Все мы здесь полны надежд И пришли просить одежд, Не роскошных, не отличных, Но фасонистых, приличных, Хоть на время, на прокат. Мы покорнейше вас просим. А когда мы их износим, Возвратим сейчас назад. На подарки издержались И без средств совсем остались... Голос из оркестра Нет, нет, нет! Синьор Что там за крик? Сторож из оркестра У синьоры Папендик Арфу вдребезги разбили, А, небось, не заплатили {*}. {* В конце 1865 г., по окончании одного из спектаклей Большого театра, когда в зрительном зале, для прекращения бесконечных вызовов танцовщиц Транцевой и Карпаковой после балета 'Фиаммета', было потушено, по распоряжению дирекции, освещение, кем-то из вызывавших этих танцовщиц был опрокинут стул в оркестре и этим стулом разбита арфа, принадлежавшая арфистке московского театра г-же Папендик. По этому предмету было произведено следствие, впрочем, не открывшее виновника. - Изд.} Фигуры (к сторожу) Ты, мой друг, сошел с ума! Нам до арфы что за дело? Сторож Арфа, стало быть, сама С места на пол полетела? Фигуры Очень может быть. Она Это лучше знать должна. Синьор Платья скуден здесь запас, Вот для каждого из вас По ореху, не простому, По ореху золотому. (Снимает с елки и раздает золоченые орехи, фигуры берут и с досадой уходят.) Голоса в толпе Да от чего же это вдруг Все потемнело так вокруг? Другие голоса Взгляните кверху! Над вершиной, У самой елки, _паутиной_ Покрыто все * и вширь и вдоль. Первые голоса Ах, это пьесой новой, что ль? Вторые голоса Нет, не пьеса то, а манна. Должны хвалить мы непрестанно Ее творца, синьора Манна, И тот достойнейший журнал *, Который ход большой ей дал. Первые голоса Спустилась ниже. Вторые голоса Не на нас ли? Вон свечи верхние погасли. Паутина огромным толстым лоскутом спускается все ниже и касается уже толпы. Свечи гаснут. На сцене делается темно. Голоса в толпе Да так и есть. Легла на нас. Рвать, резать, жечь ее сейчас! - Беда! - Она все свечи тушит! - Беда! - Она нас передушит! - Тяни же вверх ее за край! - Погибли мы! - Беда! - Ай, ай! Автор (вылезает из стоявшего в стороне дивана и протирает глаза) Что вдруг за шум? Что здесь такое? И визг, и крик, и писк, и стон! Прервали самый сладкий сон! И не могли мне дать покоя! Все сновиденья красоты Исчезли... Экие скоты! Что здесь такое приключилось? Голоса Да паутина вот спустилась И все покрыла вдруг собой, Ну, шум и сделался такой. Из прорванной в разных местах паутины начинают показываться там и сям головы, наконец всю ее разрывают на клочки, сметают в кучу и выбрасывают за кулисы, все оправляются и отряжаются от пыли. Синьор (помятый и покрытый слоем густой пыли, оправившсь, подходит к вылезшему из дивана автору) Мы ваши грезы перервали. Ну, хорошо ли почивали? Что ж сновиденье вам дало? Автор Да кое-что понаплыло. Синьор Так поскорей нам расскажите, А я велю, когда хотите, Зажечь сейчас все свечи. Эй! Автор Нет, обойдемся без свечей. Вы знаете, я враг рутины И новизною дорожу. Я вам туманные картины Теперь покамест покажу. Синьор Повесить тут кусок холстины! Автор (к толпе) Да только вот что, господа, Уж вы потише посидите, Не говорите, не шумите... Голоса О, непременно! - Как же! - Да! Бутафоры приносят и натягивают большой холст, за которым скрывается автор, г. Кун наводит на холст электрический свет, на холсте является большой светлый круг. В кругу показывается пустынник *, он сидит на камушке и кормит собравшихся вокруг него цыплят. Автор (из-за холста, говорит за пустынника) Года бегут, что день, слабеют силы *, И стынет кровь, и стали сохнуть жилы. Дух бодр во мне, плоть немощна, слаба. Прости, господь, за болтовню раба! Мечтания дух суетный навеял, Но жизни цвет мой скоро отцветет. _И все, что видел я, что сам содеял, Со мной в могиле быльем порастет_. Голос из толпы Какую истину речет! Автор (из-за холста) Труждаюсь я, молюсь неутомимо. _Ко мне и зверь бестрепетно идет_ {*}. Вот видите: цып, цып, цып. {* Стихи, напечатанные курсивом, взяты из пьесы Островского 'Воевода'. - Автор.} Синьор Мимо! Пустынник исчезает, в светлом кругу является фигура спящей и раскачивающейся на все стороны старухи, сидит она на скамейке, на голове шлык. Автор (из-за холста, говорит за старуху) Я старуха, говоруха, Сказываю сказку Про купца Тараску. Получил он таску, После этой таски Сел Тарас в салазки. Уж он ехал, ехал, Землю всю объехал, К месту не доехал... Вот стоит творило, Выглянуло рыло, Глядь - то кум Вавила... _Что это я загородила_? Выдалась минута, Глядь-поглядь, к окну-то Подошла Васюта. Повернул он круто... _Что я вру-то, вру-то_?! Бес-то, вестимо, В избу Ефима Ходит незримо В виде налима... Синьор (с досадой и в полусне) Мимо! Старуха исчезает. Публика в зрительном зале и все находящиеся на сцене начинают постепенно засыпать. В светлом кругу является фигура бородача в персидском костюме, бегающего за девушкой. Автор (из-за холста) Поздно ночью из похода Возвратился _воевода_ *, Вздумал девку он поймать, Начал девку щекотать. Девка плачет и хохочет, Воевода, знай, щекочет, От злодейства он не прочь. Девке стало уж не в мочь, Смерть ее неодолима... Синьор (во сне слабым голосом) Мимо! Голос автора (из-за холста) Что ж нет поддержки, поощренья? Не слышу знаков одобренья? Молчание. Автор (выходя из-за холста и видя, что все спят) Что вижу я? Да здесь кругом Объято все крепчайшим сном. Как это видеть мне отрадно!.. Однако, чорт возьми, досадно! Как это я дался впросак? Ну, хорошо! Уж если так, Пойду же я опять к дивану, Прекрепким сном засну на нем И наслаждаться снами стану, Чтоб в ночь забыть, что было днем. (Влезает в диван и снова засыпает.) На сцене и в зрительной зале водворяется глубокая тишина, из правой крайней ложи бенуара выходит домовой. Домовой (с фонарем в руке обходит спящую в зрительной зале публику) Я в театре этом Уж давно брожу,- И зимой, и летом. Дай-ка погляжу. Публика родная! Что ты здесь сидишь? Гостья дорогая! Да никак ты спишь? Так и есть заснула Крепко, глубоко! Видно, сном подуло Больно не легко! Сонного нам зелья Некуда девать! Нет ей тут веселья, Ходит тосковать. Сном тоска уймется. Почивай себе! Скоро ли вздохнется Легче здесь тебе? Ведь радельцев мало По делам твоим. Нынче меньше стало Вот еще одним. Мал листок был с виду, Важен не бывал, А тебя в обиду Даром не давал. Вкус твой, интересы Он всегда берег, Пошлые пиесы Гнал насколько мог. Будь на все готова! - Как вперед узнать? Ты Зуг-Зугов снова Можешь увидать. Не пускай далече Ты свои мечты! Приготовься к встрече С труппой мосек ты, Иль с двурогим, чудным Страшным петухом... Спи же непробудно Богатырским сном! На светлом кругу растянутого холста являются слова: АНТРАКТ ГОД ТРЕТИЙ Спящие на сцене начинают бредить. Голоса - Что вижу я? _Антракт_ вдруг ожил! - Как глупый сон меня встревожил. - _Антракт, год третий_: это вздор, - Уж об _Антракте_ кончен спор. - Неужто говор общий ложен. - _Антракта нет_! Он невозможен. - Я поместил уж в фельетон... - Нет, это только гадкий сон! - _Антракт_ живет! - _Антракт_ выходит! - Да на меня столбняк находит! - Все это вижу я во сне! - Какая мерзость снится мне! Домовой (ходит между спящими по сцене) Шум, переполоха! От каких бы бед? Эх, куда как плохо! Словно детский бред! Стыдно заниматься Всяким пустяком! Полно вам тягаться С маленьким листком! Будете ль задеты В нем вы иногда, Даст ли он советы - Экая беда! Вам бы знать лишь дело, Да о нем радеть, Чтоб могли вы смело Всем в глаза глядеть! Гнаться ли за словом? Надо, чтобы в ход С каждым шагом новым Дело шло вперед, Шло бы хоть не бойко, Да прямым путем - Сколько сил есть, стойко Бейтесь вы о том! Избегайте ломки, Коль нужды в ней нет... Ведь не все ж потемки, Будет же и свет! НЕ ПОЭТ (1866) Комментарий УСЛОВНЫЕ СОКРАЩЕНИЯ: 'А' - журнал 'Артист' AT - Александрийский театр 'Б' - журнал 'Будильник' 'Бр' - журнал 'Бирюч' 'БВ' - газета 'Биржевые ведомости' 'БдЧ' - журнал 'Библиотека для чтения' 'БТИ' - 'Библиотека Театра и Искусства' 'ЕИТ' - 'Ежегодник Императорских театров' 'ЗС' - 'Забытый смех', сборник I и II, 1914-1916 'И' - журнал 'Искра' 'ИВ' - 'Исторический вестник' 'КЗ' - А. А. Измайлов, 'Кривое зеркало' 'ЛГ' - 'Литературная газета' 'ЛЕ' - 'Литературный Ералаш' - отдел журнала 'Современник' MT - Малый театр 'МТж' - журнал 'Московский телеграф' 'HB' - газета 'Новое время' 'ОЗ' - журнал 'Отечественные записки' 'ПИ' - 'Поэты 'Искры', под редакцией И. Ямпольского, Л., 1955 'РП' - журнал 'Репертуар и Пантеон' 'РСП' - 'Русская стихотворная пародия', под ред. А. Морозова, М.-Л., 1960 'С' - журнал 'Современник' 'Ср' - 'Сатира 60-х годов', М.-Л., 1932 'Сат' - журнал 'Сатирикон' 'Т' - журнал 'Театр' 'ТиИ' - журнал 'Театр и Искусство' 'ТН' - 'Театральное наследие', М., 1956 ЦГАЛИ - Центральный государственный архив литературы и искусства 'Э' - 'Эпиграмма и сатира', т. I, М.-Л., 1931 А. Н. БАЖЕНОВ ЕЛКА Фантастическая шутка Впервые - 'Антракт', 1866, No 1, стр. 1. Подпись: Не поэт. Печатается по изданию: А. Н. Баженов. Сочинения и переводы, т. II, М., 1869, стр. 193. Александр Николаевич Баженов (1835-1867) - выдающийся театральный критик-демократ, основатель журнала 'Антракт' (1864-1867). В этом журнале наряду с рецензиями он печатает большое число театральных пародий и эпиграмм. Из-под Девичьего - речь идет о Ново-Девичьем монастыре в Москве. Огни химические Куна - особое газовое освещение в московских театрах. Рожки и свечи 'a giorno' - газовые светильники. В 1860-1862 гг. в императорских театрах было введено газовое освещение. Прекращается Антракт - в конце 1865 г. распространились слухи о закрытии газеты Баженова 'Антракт'. 'Какое ж в этом есть сомненье? // Об этом знает целый свет' - цитата из 'Горя от ума' А. Грибоедова (действие 4, явл. 7). Бенедикты, Беатрисы - герои пьесы Шекспира 'Много шума из ничего'. Пар_о_ллессы, Елены - персонажи комедии Шекспира 'Конец - делу венец'. Пароллесс (правильно Пароль) - обращение к излюбленной теме Баженова: о необходимости постановки на сцепе драматургии Шекспира и намек на спектакли указанных двух пьес MT в 1865 г. 'Неужели и теперь,- писал он в том же году, - когда уже вторая пьеса Шекспира с таким полным успехом ставится па нашу сцену, публика наполняет театр во время представления этих пьес и так энергично заявляет свое неравнодушие к пим, с такой благодарностью относится к тем артистам, которые знакомят ее с этими пьесами, неужели и после всего этого большинство наших артистов-бенефициантов останется при прежней непростительной холодности к пьесам классического репертуара?' (А. Н. Баженов. Сочинения и переводы, т. 1, М., 1869, стр. 532). Чрез Готье, Рено и Крога - Готье и Рено - книжные магазины в Москве, торговавшие иностранными изданиями, Крог - очевидно, также один из книжных магазинов. Артистический кружок - одна из первых театрально-общественных организаций 60-х годов, в ее состав входили Баженов, Островский, Плещеев, П. Садовский, Потехин и другие. Баженов намекает на несправедливые обвинения Островского и других в махинациях во время выборов старшин в 1865 г. (см. 'ИВ', 1912, No 5, 'Неизданные письма к А. Н. Островскому', М.-Л., 1932, стр. 705 и др.). Секретаревцы, Вшивогорцы, Шепелевцы - речь идет о московских театральных помещениях, в которых играли любительские труппы. 'Гугеноты' - опера Дж. Мейербера (1836), 'Сатанилла' - балет Петипа, муз. Бенца (1848). Красногоров, Сара... Света нет в нас - ирония над сюжетом и героями комедии Я. П. Полонского 'Свет и его тени', поставленной в MT в мае 1865 г. Красногоров - видимо, главный герой Кремеичугов, Сара - героиня пьесы 'женщина неизвестного происхождения, полуцыганка'. 'Один из многих' - пьеса С. П. Соловьева (1866). 'Волшебная флейта' - 'Волшебная флейта, или Танцовщицы поневоле' - балет Маковеца, постановка Ф. Бернаделли (1822), в 1865 г. возобновленный па сцене Мариинского театра в Петербурге. Вечно плывем против теченья - 'Против теченья' - пьеса, которой дебютировал Виктор Крылов (Александров) (1865). В ее основу положен рассказ Щепкина. Герой пьесы - крепостной музыкант, влюбленный в дочь помещика, доведен последним до самоубийства. В архиве, милый друг - пьеса М. Владыкина 'Купец-лабазник' была по высочайшему распоряжению в 1852 г. запрещена 'за осмеяние дворянина'. 'Жизнь за царя' - опера М. И. Глинки (1836). А перемелется - так будет все мука - речь идет о пьесе И. В. Самарина 'Перемелется - мука будет' (1865), о которой Салтыков-Щедрин сказал, что в ней сатиры 'с булавочную головку'. Бессудный - герой пьесы 'На бойком месте', содержатель постоялого двора, занимающийся разбоем. Комедия А. Н. Островского 'На бойком месте' поставлена в MT в сезон 1866/67 г. В Петербурге комитет - Литературно-театральный комитет при императорских театрах. Из огня, да в пламя - название драмы С. Н. Вечеслова (1865). Марс - герой оперетты Оффенбаха 'Орфей в аду' (1858). Сколько бодрых жизнь поблекла!.. - цитата из стихотворения В. А. Жуковского 'Торжество победителей' (1828). 'Волшебный стрелок' - опера Вебера (1821). Так рассуждает молодежь - речь идет о пьесе актера МТ Н. Е. Вильде 'Молодость' (1865), где доказывалось, что призвание женщины - труд и что она не должна замыкаться в семье. Говорят, что я зараза - 'Зараза' название комедии Булкина (С. Ладыженского) (1865). 'Сильфида'- балет Тальони, муз. Шнейцгофера (1835). Я отрезанный ломоть - 'Отрезанный ломоть' - пьеса А. А. Потехина (1865), запрещенная после нескольких спектаклей. Пытки женщины эмблема - 'Пытки женщины' - драма Э. Жирардена (поставлена в MT в 1865-1866 гг.). Лишь к Осбергу, к Дациаро - Осберг - магазин живописных и рисовальных принадлежностей в Москве, Дациаро - фирма по торговле картинами и художественными изданиями в Москве и Петербурге. Мой Стикс аркадским принцем стал... Взглянув, как я обезображен - Стикс - подземное царство мертвых, куда спускался Орфей за Эвридикой. Здесь намек на русскую переделку оперетты Оффенбаха 'Орфей в аду' В. Крыловым, о которой Баженов писал: 'Уверены, что не Оффенбаху принадлежит мысль назвать эту картину (четвертую) именем Аркадского принца и тем придать особое значение лицу чисто эпизодическому, не имеющему никакого значения в пьесе...' (А. Н. Баженов, Сочинения, т. 1, М., 1869, стр. 561). Зосима - благородный крестьянин, брат героини пьесы Потехина. Дана душа мне человечья... Да шуба-то на мне овечья - намек на пьесу А. А. Потехина 'Шуба овечья, да душа человечья' (1854 г., разрешена для сцены в 1865 г.). Сконгсовой (стар.) - скунсовой. 'Медведь и племянница' - переводной водевиль (1861). Байкал - название фарса в 1-м д. С. Я. Ковалева (1865). Юдифь, Олоферн - герои оперы А. Н. Серова 'Юдифь'. (См. цикл карикатур в 'И', 1863, No 38, 'Юдифь'. Опера с танцами, декорациями, убийствами, великолепной обстановкой, но без пения', см. стр. 787). Виссон - ткань для одежды царей и жрецов. 'Все великое земное / Разлетается, как дым' - цитата из стих. 'Торжество победителей' В. И. Жуковского. Паутиной покрыто все - намек на пьесу 'Паутина' И. Манна (1865). И тот достойнейший журнал - 'Паутина' напечатана в журнале М. Н. Каткова 'Русский вестник'. В кругу показывается пустынник - Пустынник - действующее лицо из пьесы А. Островского 'Воевода'. Года бегут, что день слабеют силы - эти и другие выделенные курсивом строки - цитаты из слов Пустынника во 2-м действии этой пьесы. Поздно ночью из похода / Возвратился воевода - строки из известного перевода А. С. Пушкина баллады А. Мицкевича 'Воевода'. Здесь намек на пьесу 'Воевода (Сон на Волге)' А. Островского, поставленную на сцене MT в 1865 г.