И. Лапшин.
Эгоизм, Лапшин Иван Иванович, Год: 1904
Время на прочтение: 4 минут(ы)
Эгоизм — этот термин может иметь два не вполне совпадающие значения: 1) эгоизм в смысле теоретическом (то же, что солипсизм, см.) — точка зрения, признающая реальность сознания других людей, помимо сознания познающего субъекта, или несуществующей, или научно недоказуемой. Есть догматический и критический солипсизм. Начало догматическому солипсизму положил Декарт (‘Princ. phil.’, I, 4, ‘Medit’, I). Такие же мысли встречаются у Мальбранша и Фенелона. Последний говорит: ‘Не только все эти тела, которые, как мне кажется, я воспринимаю, но, сверх того, и все духи, которые, как мне кажется, находятся в общении со мною… могут вовсе не быть реальными, быть чистейшею иллюзией, которая всецело совершается лишь во мне, быть может, и единственное существо в мире’ (‘De l’exist. de Dieu’, стр. 119). Термин ‘эгоист’, в смысле теоретического солипсиста, впервые, по-видимому, употреблен Вольфом. В философии XIX в. термин ‘эгоизм’ в смысле теоретическом заменяется словом ‘солипсизм’, слову же ‘эгоист’ придается исключительно моральное значение. Начало критическому солипсизму положено Кантом. В его ‘Метафизике’ есть следующее замечательное место: ‘Тот, кто утверждает, что нет никакого существа, кроме него, есть метафизический эгоист, эгоиста такого рода нельзя опровергнуть доказательством на том основании, что он не позволяет заключать от действия к причине. Феномены могут даже иметь в основании многие другие причины, которые производят подобные действия. Возможность двух причин, вызывающих то же действие, препятствует доказать метафизическим эгоистам, чтобы что-нибудь существовало, кроме них’. Кант хочет этим сказать, что проявления чужой одушевленности могут без логического противоречия быть истолковываемы эгоистом как закономерный результат движений, выполняемых мертвым автоматом природы. К теоретическому солипсизму в XIX в. близко подходят Фихте и Шопенгауэр, хотя последний и замечает, что эта точка зрения принимается всерьез ‘только в сумасшедшем доме’. В новейшее время критический солипсизм признается неопровержимым, с научной точки зрения, многими (Вундт, Фолькельт, Кауфман и др.), его прямыми сторонниками являются Шуберт-Зольдерн и Александр Введенский (‘О пределах и признаках одушевления’, 1892). 2) Эгоизм моральный, или практический, есть такой взгляд на человеческое поведение, по которому единственным мотивом человеческих действий является удовлетворение личных потребностей, т. е. стремление к личному благополучию. Однако такое широкое определение морального эгоизма, охватывающее учения софистов, циников, киренаиков, эпикурейцев, Гоббса, Спинозы, Гольбаха, Гельвеция, Руссо, М. Штирнера, Бентама, Джона Ст. Милля, Мейнонга и Шуберта-Зольдерна, не исключает глубоких различий в развитии этого общего положения. Поэтому моральный эгоизм может или провозглашать основной пружиной поведения удовлетворение грубых личных чувственных потребностей (Ламеттри), или удовлетворение тонких личных потребностей, в состав которых может входить и удовлетворение потребностей других вследствие совпадения личных выгод с общественными (Бентам), или в силу желания избежать неприятности, причиняемой видом чужого страдания (Гельвеций), или в силу удовольствия, получаемого из сознания превосходства над страждущим, которому сочувствуешь и помогаешь (Руссо), или в силу того, что, живя от рождения в общественной среде, мы привыкаем поступаться собственными интересами ради чужих и последние образуют с первыми такую неразрывную ассоциацию, что входят в мотивацию наших поступков (Джон Милль), или в силу того, что эта привычка фиксировалась в нас путем эволюции и стала унаследованным предрасположением (Спенсер) и т. д. Поэтому сторонник эгоистической мотивации человеческих действий может вовсе не быть защитником узкоэгоистической морали, достаточно вспомнить Гюйо и Фейербаха. Теоретический Э. не связан необходимо с моральным в узком смысле слова. Примером этого может служить Шуберт-Зольдерн. Шуберт-Зольдерн считает чужие состояния сознания данными мне лишь в качестве моих, с другой стороны, он говорит: ‘я не знаю никакого другого конечного мотива, как удовольствие’. ‘В корне ошибочно говорить: мне доставляет удовольствие чужое удовольствие, ибо это чужое удовольствие, поскольку оно вообще может иметь значение, есть мое удовольствие, и это положение следовало бы выразить так: мне доставляет удовольствие мое собственное удовольствие, что было бы или плеоназмом, или абсурдом. Совершенно ошибочно также, когда социальный Э. рассматривает чужое удовольствие как нечто такое, что возбуждает во мне удовольствие и через это впервые получает для меня ценность, ибо чужое удовольствие есть непосредственно мое удовольствие и имеет непосредственную ценность, а не впервые в качестве возбудителя удовольствия. Поэтому альтруизм по своей ценности не зависит от Э., но совершенно однороден с ним и координирован: они оба замкнуты в общем единстве сознания, во всеохватывающем ‘я’. Вся разница здесь лишь в наличности промежуточных звуков и движений. Без ‘ты’ не было бы и эмпирического ‘я’, без твоих страданий не было бы и моих. Нравствен тот, кто понял, что чужие радости — его радости, чужие страдания — его страдания, безнравствен — кто недостаточно познал чужие чувства и признал их своими’. Зиммель в своей критике книги Шуберта-Зольдерна ‘Crundlagen einer Ethik’ указывает в вышеприведенном рассуждении 2 quaternio terminorum: I) А) всякое чувство благополучия, какое только во мне имеется, по своей природе равнозначно всякому другому, какое и испытываю. В) Счастье других существует лишь во мне, ибо оно может иметь ко мне отношение лишь как мое представление. С) Следовательно, счастье другого непосредственно есть также мое счастье, и между ними нет никакой противоположности природы и ценности. Здесь в меньшей посылке ‘я’ понимается в смысле сверхиндивидуальном. II) А) Всякое чувство удовольствия, какое я представляю, действует, мотивируя мое поведение. В) Твое удовольствие, представляемое мной, существует лишь как мое представление. С) Твое удовольствие есть мотив моего поведения. Здесь в большой посылке разумеется настоящее удовольствие, а в меньшей — не непременно таковое, но и холодная мысль. Наконец, по Шуберту-Зольдерну выходит, что чем лучше знаешь, тем больше способен любить человека, что крайне сомнительно. Альтруизм — понятие, противоположное эгоизму, Ог. Конт характеризует им бескорыстные побуждения человека, влекущие за собой поступки на пользу других людей. Понятие альтруизма охватывает чувства сострадания, сорадования и деятельной любви. До Конта альтруизм называли чувством симпатии (Кэмберленд, Шэфтсбюри, Гутчесон, А. Смит, Руссо). Конт не выводит альтруизм из полового чувства, как Руссо, Фейербах, Литтре и Гюйо, но считает его первичным инстинктом, рядом с Э. См. Иодль, ‘История этики’, Eisler, ‘Wrterbuch der philosophischen Begriffe’ (ст. Egoismus, 1899), Гюйо, ‘Мораль Эпикура’ и ‘Современная английская мораль’, Simmel, ‘Einleitung in die Moralwissenschaften’ (1896), Schubert-Soldern, ‘Grundlagen einer Ethik’ (1887), Sidgwick, ‘Methods of Ethics’. Ср. Этика.
Источник текста: Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, том XL (1904): Шуйское — Электровозбудимость, с. 156—157.