Журнал ‘Христианское чтение’, СПБ, 1901 г. No 12.
Э. НЕСТЛЕ. ВВЕДЕНИЕ В ГРЕЧЕСКИЙ НОВЫЙ ЗАВЕТ.
Э. НЕСТЛЕ. ВВЕДЕНИЕ В ГРЕЧЕСКИЙ НОВЫЙ ЗАВЕТ.
2 издание, Гэттинген 1899 *).
Н. Глубоковский.
Э. Нестле. Введение в Греческий Новый Завет, Глубоковский Николай Никанорович, Год: 1901
Время на прочтение: 9 минут(ы)
*) Einfhrung in das Griechische Neue Testament von Eberhard Nestle, Gttingen у Vandenhoeck und Ruprecht. Цена около 2 руб. 10—30 коп.
Эта книга не имеет ни громадных размеров, ни широких задач Скривенера или Грегори (см. выше). Она просто хочет дать сжатое ученое руководство по всем вопросам, касающимся текста новозаветных писаний. Для таких компактных ученых работ требуется гораздо больше, чем дня собственных разысканий или пространных обзоров. Необходимо знать все важное, чтобы не упустить существенных сторон, а сказать нужно мало и так, чтобы итог верно выражал положение дела во всем его объеме. Обширная эрудиция должна совмещаться о принципиальною прозорливостью трезвого и беспристрастного суждения и специальным талантом обобщения и реферирования.
Успех рассматриваемого сочинения свидетельствует, что оно достаточно удовлетворяет этим условиям: в 1897 г. было выпущено краткое пособие в 112 (текста) + 113 —129 (прибавлений) страниц о 11-ю снимками, а чрез 1 1/2 года понадобилось уже новое издание, которое выпущено увеличенным до 228 страниц и вскоре было переведено на английский язык (translated by Rev. William. Edie and edited by Prof. Allan Menzies). Дня всех верным ручательством было почтенное имя проф. Нестле, известного своими долголетними и детальными занятиями относительно священных библейских документов. Его неутомимость и скрупулезность просто поразительны, если водишь, что не проходит (если не недели, то) месяца, чтобы не появилась в этой области заметка г. Нестле в том или ином журнале в разных странах ученого мира. В этом опыте была приобретена столь редкая изощренность, что, напр., не видев самого кодекса N, проф. Нестле сделал (в ‘Zeitschrift fr wissenschaftliche Theologie’ XLII [N. F. VII], 4 за 1900 г. на стр. 621—623) не мало поправок к изданию г. Кронина (см. о нем ‘Христ. Чтение’ 1899, 9, стр. 331—346, и у V. Dobschtz в ‘Theologische Literaturzeitung’ 1900, 6, Sp. 171—173). В частности, г. Нестле усердно трудился и над новозаветным текстом, и от него мы имеем сборник Philologien sacra с ‘замечаниями о первоначальном виде Евангелий и книги Деяний’ (Berlin 1896), а в 1898 г. (Stuttgart) выпущено (маленькое) издание греческого Нового Завета ‘cum apparatu critico ex editionibus et libris manu scriptis collecto’ (cp. о нем у v. Dobschtz в ‘Theologische Literaturzeitung’ 1899, 10, Sp. 291—293).
Естественно, что такой автор мог написать хорошее руководство. И самая книга вполне оправдывает эти ожидания. Первое ее достоинство — это полнота при сравнительно небольших размерах. Обзор открывается рассмотрением ‘истории печатного текста с 1514 г.’ до наших дней, при чем все сведения отличаются строгою пунктуальностью. Результат получается не очень утешительный, что текстуальный новозаветный тип далеко не установлен, а потому разбираются ‘материалы новозаветной текстуальной критики’ с замечаниями об автографах, литературе, рукописях вообще, об унциалах, важнейших минускулах и лекционариях. Не менее подробно наследуются переводы, но в особенную заслугу проф. Нестле нужно вменить, что он обратил большое внимание на отеческие цитаты и энергично защищает их критическую ценность, между тем обычно им не отдавалось подобающего почтения, и только покойный декан Бургон (Burgon) выдвинул этот предмет, хотя его громадные материалы остаются не опубликованными {Ср. ‘Христ. Чт.’ 1900, V, стр. 863—864.}. Принципиальные вопросы ‘теории и практики новозаветной текстуальной критики’ освещаются не с одной лишь исторической стороны — путем тщательного анализа соответствующих исторических фактов. К этому отчету проф. Нестле прибавляет свои ‘текстуально-критические замечания на отдельные места Н. З. ‘в Евангелиях, книге Деяний, посланиях Павловых и соборных и в Апокалипсисе. После приложений и дополнений идет указатель предметов (к сожалению, весьма не полный) и рассмотренных библейских цитат, в конце прежние снимки разных характерных образцов рукописей греческих, латинских, сирских, саидских (египетских) и армянских.
Но если вопрос исчерпывается достаточно всесторонне, то вместе о тем он освещается и с содержательною пунктуальностью. Автор во всем стремится к самой скрупулезной точности и проверяет даже вделанные подсчеты о количестве букв в греческом Н. З., указывая, что в послании к Филиппийцам их не 1538, а 1550 (стр. 268). Вое справка заботливо пересматриваются, почему г. Нестле поправляет не только свое первое издание (см., напр., стр. 69.122.142), но и во второе вносит изменения (ср. стр. 41 и 264). Заслуживает упоминания и одобрения библиографическая исправность, так что сообщается даже о задуманных и лишь предпринятых литературных новинках (см. стр. 57 и 271—272. 58. 78. 82. 83. 120—121. 122 и 221, но к стр. 222 для Мф. XV, 28 см. еще у J. Hendel Harris в журнале ‘The Expositor’ за 1900 г.) о ссылками на книги не просмотренные лично (S. 138, 1), иногда даже не важные (S. 271 к 54), заносится и то, если автор не может припомнить источника своих, сведений (S. 269 к 36). Разумеется, само собою, что русская литература отсутствует, откуда не удивительно, что еп. Порфирий (Успенский) представляется как будто здравствующим (S. 59. 61) и его рукописи указываются в г. Киеве. Это уже вина, где нет виноватых… Зато необходимо подчеркнуть, что г. Нестле работая вдали от книжных центров и не всегда мог достать нужное (S. 149. 162, а), ибо библиотека маульброниской семинарии, по-видимому, не далеко ушла от ваших семинарских. Тем выше субъективное достоинство библиографической корректности.
Распределение материала последовательное и строго пропорциональное. Первое ясно по самому содержанию, а второе выражается в том, что автор везде соображается с относительною важностью предмета и отводит ему соответствующее место. В общем это требование выдерживается достаточно, хота при обязательных размерах книги напрасно для личных счетов с проф. Шюрером назначается 3 1/3 страницы (273—276) петита. Впрочем, в этом отношении встречаются и некоторые недостатки. Не говорим о том, что сочинение осложнено слишком пространными прибавками и поправками, поелику это несомненное неудобство извиняется многими условиями. И помимо этого замечается разбросанность изложения хотя бы о сирских переводах (стр. 72. 80. 177 сл. 280 сл.) о неизбежными повторениями: напр., об Исихии трактуется на стр. 150, но об нем было и раньше (стр. 54—55). При этом об иных фактах сообщается по случайным поводам, и об Евсевиевых ‘канонах’ и о ревизиях рукописей мы читаем в речи об п (стр. 50 сл.), а об индиктионе передается при Г (стр. 60).
Автор удачно обобщает свой материал и изображает положение дела отчетливо. Однако по местам была бы желательна большая ясность, и параграф (стр. 66 сл.) о писании книг и книжном письме в древности (см. для сего у проф. Ал. П. Лебедева, Профессия церковного писателя и книжное дело в древне-христианское время в ‘Прибавлениях к Творениям св. отцов’ XXXVII [1888 г.], кн. 1, стр. 153—252, ср. и у А. Эдершейма в переводе о. М. П. Фивейского, Жизнь и время Иисуса Мессии I, Москва 1900, стр. 29) страдает туманностью, равно вот неясности и в рассуждениях о латинских переводах (стр. 89. 94. 98. 143).
Во всем, что касается существа текстуально-критических построений, проф. Нестле обнаруживает основательность и осторожную уравновешенность. Лишь изредка можно было бы ожидать побольше критичности, напр., в реферате статьи г. Ральфса о времени и родине Ватиканского кодекса В (S. 54—55 и ср. 271), встречаются излишняя решительность приговоров — о связи кембриджского D с текстом св. Иринея лионского (S. 56 и ср. 264. 279) — и экспансивностью в обнаружении своих симпатий хотя бы в пользу гипотезы Блясса о писаниях Евангелиста Луки (S. 188, ср. выше на стр. 147). Но в принципиальных вопросах текстуальной критики автор избегает крайностей. Он не скрывает в себе поклонника Бенгеля (которому посвятил особый труд в 143 страницы: Bengel als Gelehrter. Ein Bild fr unsere Tage) и Лахмана считает ‘первым великим текстуальным критиком наших дней’ (S. 19), а конец Маркова Евангелия (XVI, 9—20, ср. выше стр. 160) готов усвоят пресвитеру Арист(и)ону (S. 113) по темному известию армянской эчмиадзинской рукописи 986 г., извлеченному оттуда Г. С. Conebear’ом, но у него иногда прямо констатируется, что в некоторых спорных пунктах textus receptus лучше (S. 123), хотя для comma Johanneun (1 Ин. V, 7 —8 а) следовало бы нарочито подчеркнуть, что доселе разысканы не вое рукописи Стуники (S. 72), главного участника издания Комплютенской Полиглоты (ор. выше на стр. 148). Профессор Нестле стоит всецело на стороне критической школы и принимает даже весьма проблематичные ее начала, допуская наличность изобретенной Весткотт-Хортом антиохийской ревизии, произвольно исправившей новозаветный текст (S. 146), и категорически называя (в не совсем вразумительной связи) антиохийскую фамилию (S. 258 к 2 Петр. I, 21), критические принципы связывают его настолько, что в своем издании Н. З. (стр. 400) исключительно во имя их он дает для Рим. V, 1 , предпочитаемое Тишендорфом, Весткотт-Хорчом и Веймутом ради унциального решпекта, хота сам считает Скривенера и Вейса единственно правильным (S. 245).
При всем том нам откровенно свидетельствуется, что ‘доселешние издания’ часто поступали ‘почти беспринципно’, а о конъектуральной критике саркастически замечается, что она получила такое возобладание, что позволительно спрашивать, почему ее поборники не сочинят своего собственного текста вместо того, чтобы бесплодно упражняться над имеющимся (S. 138). И если научно-школьная дисциплина одерживает авторскую свободу, то по крайней мере чувство подсказывает г. Нестле, что история текстуального новозаветного предания должна быть исследуема иначе, чем до сих пор (3. 138). Те же ограничения наблюдаются и в споре между унциалами и курсивами. Мы читаем, что немецкие комментаторы оказывают минускулам немного более ‘нуля внимания’ (S. 258 к 2 Петр. I, 2). Вопреки этому автор энергично восстает против подобных преувеличений, отмечая, что новейшие или позднейшие рукописи чрез известные посредства могут восходить к древнейшему первоисточнику или в своей совокупности и чрез сравнения обрисовывать свою исконную первооснову (S. 68). Проф. Нестле думает, что ‘как правильное (чтение) может не быть ни в одной рукописи, а отыскиваться лишь догадочно, так и истина может иметь только одного представителя среди целого мира противников (Евр. XII, 3), будет ли это ркп., перевод или цитата’ (S. 169—160). Поэтому и для Мрк. VI, 20 гипотетически допускается из пBL (), хотя и вызывает недоумение, что три эти ркп. остаются без всякого потомства в ряду 1.300 других (S. 221). Все эти наблюдения убеждают, что у г. Нестле соблюдается осмотрительная умеренность, а некоторая невыдержанность и примрачнооть все-же лучше тенденциозной прямолинейности и критической аподиктичности.
Книга проф. Э. Нестле занимается высоким,— можно оказать,— священным предметом. Если египтяне и римляне усвояли искусство письма божественному изобретению, то раввины причисляли ‘писало человеческое’ к тем вещам, которые были еще созданы Господом дополнительно в сумерки последнего дня творения (S. 43—44). Эго единственно потому, что у Израиля было писанное слово Божие, заслуживающее охранения даже во всех мелочах внешности. Оно не менее освящено и для нас в обеих частях заветов ветхого и нового. Но мы не обладаем столь твердым и законченным текстуальным типом, какой евреи имеют в масоретской обработке. Не говорим, что это их объективное преимущество,—и не со стороны удобства, а в смысле истины, может быть, нужно сказать обратное. Тем не менее этим налагаются на нас особые обязанности. Весткотт-Хорт находили в греческом Н. З. около 1/3 части не вполне прочным, а теперь цифра вариантов возросла в четыре или пять раз с 30.000 после Милля и этих разночтений, пожалуй, больше, чем самых слов (S. 18). Конечно, не все эти variae lectiones одинаково существенны, но от этого дело немного изменяется. Мы холодны и безразличны, потому что не знаем и не понимаем этого предмета, а невежество всегда косно. Все-таки тяжело выслушивать и от людей с ученым дипломом и званием, будто текстуально-критические вопросы, в большинстве деталей, академически праздны и в Библии все достаточно ясно. Удивительное рассуждение, которое свидетельствует лишь о вашей экзегетической примитивности, достигающей того, что лишь только мы выпустим свою диссертацию на английском языке, нас поднимает чуть не на смех простой пастор (см. у Reverend Henry Hауmann в ‘The Critical Review’ XI, 3 [May, 1901], p. 196—201, вопреки ‘Христ. Чтен.’ 1901, II, стр. 303 — 307), а когда мы вздумаем апеллировать со своим мнением к голосу европейской науки, то нам не без пренебрежительности указывают на сомнительность самых утверждений (см. ‘The Journal of Theological Studies’ I, 4 [July, 1900], p. [507—] 525 [—528] и cp. у Principal S. D. F. Salmonod в ‘The Critical Review’ X, 5 [September, 1900], p. 472: ‘A paper on ‘Death of St. John the Baptist’… has some doubtful things, e. g. its Statement on the reading in Mark VI, 20′, см. и выше на стр. 156)… Для убеждения приходилось бы обращаться к научному букварю, соответствующему таким горизонтам, а это дорога дальняя… Ясность Писаний относительна, если перетолкования их тянутся до наших дней, и об ней нужно выражаться осторожно, коль скоро даже истины самоочевидные не самоочевидны до такой очевидности, что в спорах по этому вопросу доселе не могут разобраться. Полагаем, что и для всех небезразлично, когда Ин. VII. 53—VIII, 11 почитается явно сомнительным (ср. на стр. 150—151) в англиканстве, с которым у нас недавно связывалось столько напрасных надежд, разрешившихся—увы!—лишь докторскими тогами двух университетов, да и то богослову, но не по богословию… И нельзя ни постигнуть, ни оправдать, что мы до фанатизма бьемся из-за списков (только!) наших древних писателей, а за варианты к Пушкину готовы платить червонцами, между тем славянский текст Библии лежит неизгладимым позором на нашей научной совести {О ‘Библии в России’ отличный отчета дан во II-м томе ‘Православной Богословской Энциклопедии’ А. II. Лопухина (Спб. 1901, стлб. 490—644) проф. Ф. Г. Елеонским, почтенная и полезная работа которого вполне заслуживала бы отдельного издания,— разумеется, с дополнениями, преимущественного библиографического характера.}. К нему как будто все равнодушны, и Академия Наук не догадается до сих пор поставить этот вопрос к систематическому решению, для которого мы с глубокою благодарностью принуждены пользоваться лишь частными попытками покойного епископа угличского Амфилохия и проф. Г. А. Воскресенского. Этот долг дожидает своего грома, когда мы перекрестимся и плакать будем…
Пора и нам принять участие в разыскании подлинных чтений, чтобы под авторитетом олова Божия не читать речений человеческих. В этом отношении поприще обширное, и г. Нестле уверяет (S. 27), что работы еще много, пока будет собран самый строительный материал. Для этого необходимы хорошая школа и опытность хотя бы чрез посредство компетентных пособий. На этот счет у нас большие пробелы, граничащие с пустотой. ‘Введение в новозаветные книги Священного Писания’ проф. Гэрике, переведенное студентами Московской Духовной Академии под редакцией ум. еп. Михаила (Лузина), совсем устарело (I—II: Москва 1869) и вообще не богато текстуально-критическими данными при некотором обилии в побочном. Несколько поновее почтенное ‘Историческое обозрение священных книг Нового Завета’ (вып. 1-3, Спб. 1878) о. проф. В. Г. Рождественского, но почтя за 25 лет в этой области утекло так много воды, что по местам река старых преданий совсем обсохла… Обветшание тут неизбежно {См. выше на стр. 993.}, при чем автор преследовал слишком общие и широкие цели и не ставил прямо текстуально-критических задам. Последних ближе касается проф. М. И. Богословский (в ‘Чтениях в Обществе Любителей Духовного Просвещения’ за 1877 и 1878 г., ор. у проф. С. А. Терновского, Историческая записка о состоянии Казанской Духовной Академии после ее преобразования, Казань 1892, стр. 357), но тоже давненько, по старым приемам и по ограниченному масштабу… При таких условиях мы не двинемся вперед, если не обновимся по части удобных руководств и не просветимся чрез них.
Книга г. проф. Нестле может служить хорошим руководством в нашей беспомощности и достойна серьезного внимания всех, кто дорожит не отвлеченною Библией, а именно словом Божиим в первоначальном его выражении.
Май 1901-го г.