Двое королевских детей
Двое королевских детей
Двое королевских детей, Гримм Вильгельм Карл, Якоб, Год: 1815
Время на прочтение: 10 минут(ы)
Братья Гримм
Жил-был на свете король, и у него родился маленький сыночек, и на нем стоял такой знак, по которому можно было видеть, что ему на шестнадцатом году предстоит погибнуть от оленя.
Когда он достиг этого возраста, королевские егеря отправились с ним однажды на охоту. В лесу королевич отстал ото всех и вдруг увидел большого оленя, в которого задумал стрелять, но никак нагнать его не мог, и бежал тот олень до тех пор, пока не заманил королевича в самую чащу леса, там вдруг вместо оленя появился высокий громадный мужчина и сказал: ‘Хорошо, что я тебя сюда залучил, из-за тебя я уже шесть пар лыж на охоте износил, а все добыть тебя не мог’.
И взял он его с собой, переправил через широкую реку и привел в большой королевский замок, где они сели за один стол и стали есть. Когда они вместе поели, этот король сказал королевичу: ‘У меня три дочери, ты должен провести ночь в спальне у старшей, не смыкая глаз, от девяти часов вечера до шести утра, и я стану приходить к тебе каждый раз, когда будет ударять колокол, стану тебя окликать, и если ты хоть один раз не откликнешься мне, то будешь завтра утром казнен, если же каждый раз будешь мне отвечать, то получишь мою дочь в жены’.
Когда королевна и королевич пришли в опочивальню, там стоял каменный истукан, и королевна сказала ему: ‘В девять часов придет мой отец и затем будет являться каждый час, пока три не ударит, когда будет он окликать, то дай ему ответ вместо королевича’.
Каменный истукан молча кивнул головой и затем стал кивать все тише и тише, пока голова его не стала по-прежнему неподвижна.
На другое утро король сказал королевичу: ‘Ты оказался молодцом, но старшую дочь я не могу за тебя выдать — ты должен еще у второй дочери целую ночь бодрствовать, а тогда я подумаю, можно ли тебе жениться на моей старшей дочери. Но я ежечасно буду приходить сам, и если тебя окликну, то отвечай мне, а если окликну и не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться’.
Вот и пошел королевич с королевной в ее опочивальню, а там стоял еще больший каменный истукан, которому королевна сказала: ‘Когда отец будет окликать, то отвечай ты’. Кивнул большой каменный истукан головою молча и стал качать ею все медленнее и медленнее, пока голова опять стала неподвижна. А королевич лег на пороге опочивальни, подложил руку под голову и заснул.
На другое утро король сказал ему: ‘Хоть ты и хорошо выполнил свое дело, однако же и вторую мою дочь я не могу за тебя выдать замуж, ты должен еще одну ночь бодрствовать у моей младшей дочери в опочивальне, тогда я подумаю, можно ли за тебя вторую дочь выдать. Но не забудь, что я каждый час стану сам приходить, и если тебя окликну, то отвечай мне, а коли окликну, да не ответишь, то кровь твоя должна будет пролиться’.
Пошел королевич с младшею королевной в ее опочивальню и там увидел истукана еще больше и еще выше, чем в опочивальне двух первых королевен. И сказала королевна истукану: ‘Станет отец окликать, отвечай ты’. Ответил на это каменный истукан кивком головы и качал ею с полчаса, пока она не перестала качаться. А королевич лег на пороге и заснул.
На другое утро король сказал ему: ‘Хоть ты и хорошо бодрствовал, но я все же не могу за тебя мою дочь выдать, а вот есть у меня большой лес, и если ты мне тот лес с сегодняшних шести часов утра до шести часов вечера весь вырубишь, так я, пожалуй, о замужестве дочери подумаю’. Дал он королевичу стеклянную пилу, стеклянный клин и топор.
Как только королевич пришел в тот лес да рубанул разок топором — топор пополам, взял было клин да приударил по нем, и тот в песок рассыпался. Он был этим так поражен, что уже думал — смерть его пришла, сел, да и заплакал.
Когда настал полдень, король сказал дочерям: ‘Одна из вас, девушки, должна ему чего-нибудь снести поесть’. — ‘Нет, — отвечали обе старшие, — мы ему ничего не снесем, пусть та, у которой он провел последнюю ночь, и несет ему’. Вот и должна была младшая снести ему поесть.
Придя в лес, она его спросила: ‘Ну что? Как?’ — ‘Совсем плохо’, — отвечал он. Тогда она сказала ему, что он должен сначала чего-нибудь поесть, но он отвечал, что этого не может сделать, что должен умереть и есть не будет. Но она приласкала его и уговорила, чтобы он хоть немного отведал, он подошел и поел.
Когда он насытился, она сказала: ‘Приляг ко мне на колени, я почешу тебе голову, и ты повеселеешь духом’. Когда она стада ему в голове чесать, он вдруг почувствовал усталость и заснул, а она взяла свой платочек, завязала на нем узелочек, трижды ударила узелочком о землю, приговаривая: ‘Арвегерс, сюда!’
И явилось к ее услугам множество человечков из-под земли и стали спрашивать, что повелит им королевна. Тогда она сказала: ‘В течение трех часов лес должен быть вырублен, и все вырубленное должно быть сложено в кучи’.
Пошли человечки, созвали всех своих на помощь и тотчас принялись за работу, и прежде чем три часа прошли, все было сделано. А человечки опять пришли к королевне и доложили ей о том. Тут она опять взяла свой белый платочек и сказала: ‘Арвегерс, домой!’ И все человечки разом исчезли.
Когда королевич проснулся, то очень обрадовался, а королевна сказала ему: ‘Когда пробьет шесть часов, тогда иди домой’.
Он так и сделал, и король спросил его: ‘Что же ты, вырубил лес?’ — ‘Да’, — сказал королевич.
Когда они все сели за стол, король сказал: ‘Не могу еще отдать за тебя свою дочку: ты должен мне еще одну службу сослужить’. Королевич спросил: ‘Какую службу?’ — ‘Есть у меня большой пруд, — сказал король, — завтра должен ты туда сходить и вычистить его так, чтобы он был, как зеркало, и чтобы водились в нем всякие рыбы’.
На следующее утро король дал ему стеклянную лопату и сказал: ‘В шесть часов вечера пруд должен быть готов’.
Пошел королевич на пруд, ткнул лопатой в тину — и лопата сломалась, ткнул киркой в тину — и та сломалась. Видя это, он совсем растерялся…
В полдень же принесла ему молодая королевна поесть и сказала: ‘Ну что? Как?’ — ‘Совсем плохо! — отвечал королевич. — Видно, придется мне сложить свою голову: мне даже и приступить к работе не с чем!’ — ‘О, — сказала она, — ступай сюда да покушай сначала чего-нибудь, тогда у тебя на душе повеселеет’. — ‘Нет, — сказал он, — есть я ничего не могу, я слишком уж опечален’.
Тут она его приманила ласковым словом и заставила поесть. Потом стала у него в голове перебирать и усыпила его, когда же он заснул, взяла она платочек, завязала на нем узелочек, ударила узелочком трижды в землю и сказала: ‘Арвегерс, сюда!’
И явилось опять к ней множество подземных человечков и все стали спрашивать, чего она желает. Приказала она им пруд в течение трех часов так вычистить, чтобы он блестел как зеркало — хоть глядись в него! — и всякие рыбы в нем водились.
Пошли человечки на пруд, созвали к себе всех своих на помощь — и поспела работа их через два часа. Потом опять пришли к королевне и сказали: ‘Все мы исполнили, что было приказано’. Тогда взяла королевна платочек, ударила трижды в землю и сказала: ‘Арвегерс, домой!’ И все они исчезли.
Проснулся королевич — видит, что готова работа. Тогда ушла и королевна и сказала, чтобы он в назначенное время приходил домой.
Как он пришел, король его спросил: ‘Что ж? Очищен ли пруд?’ — ‘Очищен’, — отвечал королевич. ‘Ну, хоть ты и очистил его, — сказал король, — однако же я не могу за тебя выдать мою дочь. Прежде ты мне еще одну службу сослужи’. — ‘Да что же еще?’ — ‘А вот на той большой горе, что вся заросла колючим терновником, ты весь терновник выруби да построй там большой замок, прекрасней которого нельзя было бы вообразить и чтобы в том замке было все для житья необходимое’.
Когда на другой день королевич поднялся, король дал ему стеклянный топор и стеклянный бурав и приказал закончить всю работу к шести часам.
Чуть только он ударил топором по первому терновому кусту, как топор рассыпался вдребезги, да и бурав тоже оказался непригодным к делу. Запечалился королевич и стал поджидать свою милую — не поможет ли хоть та ему из беды выпутаться?
В самый полдень она и пришла к нему, и принесла ему поесть, он пошел ей навстречу, рассказал ей все, что случилось, поел того, что она ему принесла, положил голову на колени, чтобы она почесала, а сам заснул. И опять она трижды ударила узелком платка в землю и проговорила: ‘Арвегерс, сюда!’ И опять явилось столько же подземных человечков и спросили ее, чего она желает.
‘В течение трех часов, — сказала она, — должны вы очистить гору от всего кустарника, а на верху горы должны поставить замок, из красивых красивейший, и все необходимое для жизни должно быть в том замке’.
Пошли они, созвали всех своих на помощь, и когда истекло назначенное время, все было уже готово. Пришли они затем к королевне и доложили об этом, а та опять ударила платочком трижды по земле и сказала: ‘Арвегерс, домой!’ И они тотчас исчезли.
Когда королевич проснулся и все это увидел, то обрадовался, как птичка радуется в воздушном просторе.
Немного спустя пошли они домой. Король и спросил у королевича: ‘А что же? Замок-то готов?’ — ‘Да’, — отвечал королевич. Усевшись за стол, король сказал: ‘Мою младшую дочь я отдать за тебя не могу, пока не просватаю двух старших’.
Королевич и королевна были этим очень опечалены, и королевич решительно не знал, чем своему горю пособить.
Как-то ночью пошел он к королевне и вместе с нею бежал из королевского замка. Пробежав некоторую часть пути, королевна обернулась и увидела, что отец их нагоняет. ‘Ах, — сказала она, — как нам быть? Мой отец нас нагоняет и хочет нас вернуть домой. Я тебя оберну терновником, а сама обернусь розою и все буду держаться среди твоих колючек’.
Когда отец приблизился к тому месту, то увидел терновый куст и розу среди него.
Он хотел было ту розу сорвать, да терновник стал колоть его своими шипами, и он должен был вернуться домой с пустыми руками.
Тут спросила его жена, почему он не привел с собою дочку. Он ответил жене, что почти нагонял ее, да вдруг потерял из глаз и вместо беглецов увидел перед собою терновый куст и розу среди него. ‘Стоило тебе только розу сорвать, — сказала королева, — куст бы сам собою за нею пришел’.
Пошел король опять на то место, чтобы добыть розу.
Между тем королевич с королевной были уже далеко, и королю опять пришлось бежать за ними следом. И вот обернулась дочка еще раз и увидела отца своего…
‘Как нам быть? — сказала она снова. — Я оберну тебя кирхою, а сама буду в той кирхе пастором: стану на кафедре и начну проповедовать’.
Подошел отец к тому месту и видит кирху, а на кафедре стоит пастор и проповедует. Послушал он проповедь и домой пошел.
На вопрос королевы, почему он дочь с собою не привел, король отвечал: ‘Пришлось мне за ними далеко бежать, а как нагнал их, вижу, что стоит кирха и в ней пастор проповедует’. — ‘Да тебе бы только стоило привести с собою пастора, — сказала королева, — а кирха сама бы за тобою пошла! Нет, вижу, что нельзя тебя за ними в погоню посылать, надо мне самой за ними бежать’.
Когда она пробежала часть пути и уже завидела вдали беглецов, случайно обернулась королевна назад и увидела, что мать за ними гонится.
‘Беда нам грозит! — сказала королевна. — Матушка сама за нами гонится!.. Вот оберну тебя прудом, а сама в том пруду стану плавать рыбою’.
Пришла мать на то место и видит — большой пруд, а в нем рыбка плещется, головку из воды выставляет и плавает веселешенька. Хотела она поймать ту рыбку, да никак ей это не удавалось! Разозлилась она и задумала выпить весь пруд досуха, чтобы рыбку поймать. И выпила да стало королеве так дурно, что она должна была снова весь пруд изрыгнуть…
Тогда она и сказала: ‘Вижу, что ничего не могу с вами поделать!’ — и призвала их к себе.
И вот приняли они опять свой прежний вид, и королева дала дочери три ореха, добавив: ‘Эти орехи тебе в нужде пригодятся’.
И пошли молодые люди далее своею дорогою. Пробыв в дороге часов c десяток, пришли они к деревне, невдалеке от замка королевича. Тут и сказал он своей невесте: ‘Обожди здесь, моя милая, я прежде один побываю в замке и оттуда явлюсь к тебе снова с повозкой и слугами, чтобы свезти тебя в замок’.
Когда он в замок явился, все чрезвычайно обрадовались его возвращению, а он рассказал им, что есть у него невеста, что она дожидается его в деревне и что он сейчас поедет за нею в повозке и привезет в замок. Тотчас запряжена была повозка, и много слуг явилось около нее.
Но едва только королевич хотел в ту повозку сесть, мать поцеловала его в уста, и он от этого поцелуя сразу забыл все, что случилось с ним и что ему предстояло сделать. Мать приказала выпрячь коней из повозки, и они все снова вернулись домой.
А королевна тем временем сидела в деревне да поджидала, когда за нею приедут, но никто не являлся.
Пришлось королевне наняться в работницы на мельницу около замка, и каждый день после полудня она должна была сидеть у воды и перемывать посуду.
Случилось, что королева вышла как-то из замка, пошла по берегу и, увидев эту красивую девушку, сказала: ‘Что это за красотка? Очень она мне нравится!’ Стала она всех о ней расспрашивать, но никто ничего о той девушке не знал.
Много минуло времени, а девушка все продолжала по-прежнему честно и верно служить у мельника. Между тем королева подыскала для своего сына жену откуда-то издалека. Когда приехала невеста, свадьба должна была тотчас состояться.
Сбежалось множество народа на ту свадьбу смотреть, стала и молодая работница на ту свадьбу проситься у мельника. ‘Ступай, пожалуй!..’ — сказал ей мельник.
Собираясь идти на свадьбу, вскрыла королевна один из трех орехов, вынула из него красивое платье, надела, пошла в нем в кирху и стала у самого алтаря.
Вот явились и жених с невестою и стали против алтаря, но в то время, когда пастор собирался их благословлять, невеста вдруг глянула в сторону и поднялась с колен. ‘Не хочу я венчаться, — сказала она, — пока у меня не будет такого же красивого платья, как у той дамы’.
Тогда они все должны были вновь вернуться домой и приказали спросить у нарядной дамы, не желает ли она то платье продать. ‘Продать не продам, а за услугу отдам’, — отвечала она.
Спросили ее, чего ж ей надо. Она сказала, что отдаст платье, если ей дозволено будет провести ночь перед дверьми того покоя, где спал королевич. На это согласились, но одного из слуг королевича заставили дать ему сонного зелья.
И вот королевна легла на порог двери в его опочивальню и всю-то ноченьку жалобно ему выговаривала, что она и лес для него вырубила, и пруд очистила, и замок диковинный выстроила, что и терновником его оборачивала, и кирхою, и прудом, спасая от погони, а он позабыл ее так скоро.
Королевич-то ничего не слыхал, а слуги от ее жалоб пробудились и стали прислушиваться и никак не могли понять, что бы это могло значить.
На следующее утро, когда все поднялись, невеста надела платье королевны и пошла с женихом в кирху. Между тем королевна вскрыла второй орех и увидела в нем другое платье, еще наряднее первого, надела его и пошла в кирху к самому алтарю — и все произошло точно так же, как накануне.
И еще одну ночь пролежала она на пороге двери, которая вела в опочивальню королевича, и слуге было приказано вторично отуманить его сонным зельем, а слуга, напротив того, дал ему бессонного зелья, с тем и уложил его в постель. Королевна же легла по-прежнему у дверей на пороге и стала жалобно рассказывать по порядку обо всем, что было ею сделано.
Все это услышал королевич, очень опечалился, и вдруг припомнилось ему все минувшее.
Он хотел было выйти к своей милой, но его мать заперла дверь на замок.
На следующее утро, однако же, он тотчас пришел к королевне, рассказал, как все случилось, и просил на него не гневаться, что он так долго не мог о ней вспомнить.
Тогда королевна вскрыла и третий орех и вынула из него наряд, еще лучше двух первых: она его надела и поехала с королевичем в кирху… Дети осыпали их цветами и устилали их путь пестрыми кусками материи…
В кирхе они приняли благословение от пастора и весело отпраздновали свадьбу.
А коварная мать и ее избранная невеста должны были удалиться.
У того же, кто мне всю ту сказку сказывал, не успели после свадьбы обсохнуть уста влажные…
Пер. под ред. П.Н. Полевого
Печатается по изданию: ‘Сказки, собранные братьями Гриммами’, Спб, 1895.
Изд. ‘Алгоритм’, 1998.
OCR Палек, 1999 г.