НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ.
НА ВСЯКОЕ ВРЕМЯ ВЪ ДОБРЫЙ ЧАСЪ.
(нчто въ родъ фельэтона).
Пл. Смирновскаго.
САНКТПЕТЕРБУРГЪ.
1855.
ДВ СЕСТРЫ
ДВ СЕСТРЫ
ПОВСТЬ.
(Переводъ.)
Две сестры, Смирновский Платон Семенович, Год: 1855
Время на прочтение: 9 минут(ы)
Нкто, г. Мирмонъ, оставшись вдовцомъ, жилъ въ одномъ хорошенькомъ замк, въ Нормандія. Удалившись отъ свта, онъ сосредоточилъ всю любовь свою на двухъ дочеряхъ, живо напоминавшихъ ему любимую и рано потерянную имъ супругу. Эдиь и Берта были близнецы. Красота этихъ двухъ сестеръ, какъ-бы составлявшая одно цлое, была выше всякаго описанія. Въ-самомъ-дл, ничего не могло быть миловидне этого прелестнаго образа, дважды отразившагося на этихъ малюткахъ, подобно двумъ юнымъ деревцамъ, растущимъ вмст и сплетающимъ свои втви на красу и радость другъ — друга. Он были всегда неразлучны, одна-другую любили нжно и одна — безъ — другой не могли быть почти ни минуты. Хотя въ чертахъ лица, рост, походк и голос, он имли поразительное сходство, но характеры ихъ представляли рзкія противоположности: Берта — живая, пламенная и рзвая, искала однихъ только удовольствій, конечно, непревышавшихъ ея возраста, и предавалась имъ съ такимъ увлеченіемъ, что не было возможности оторвать ее отъ нихъ, напротивъ того, Эдиь — кроткая, мечтательная и даже нсколько важная, въ такихъ только случаяхъ принимала участіе въ этихъ удовольствіяхъ, когда могла длиться ими съ окружающими ее, и не рдко, для угожденія другимъ, жертвовала своимъ вкусомъ и желаніями, и для милой ей Берты,— подвергавшей себя, множеству опасностей,— нжная Эдиь, пренебрегала удовольствіями только потому, что, покровительствуя сестр, она, въ тоже — время, замняла ей и попечительную матъ.
Во время своего дтства, об сестры, длили свои игры съ юнымъ сиротою, Оливьеромъ, племянникомъ г. Мирмона. Еще и въ то время, какъ Оливьеръ и Берта рзвились со всею безпечностью, свойственною ихъ лтамъ, скромная Эдиь, слдила за цими только нжными взорами, не рдко призывала ихъ къ себ и кротко выговаривала за рзвость и шалости. Эта любовь, полная энергіи, доставила ей нкоторую власть надъ ними, за что она и была прозвана въ замк, маленькою маменькою.
Между-тмъ годы, обычнымъ чередомъ, исчезали въ безпредльной вчности, настало и то время, когда Оливьеръ долженъ былъ хать въ Парижъ, для окончанія курса наукъ. Выдержавъ экзаменъ, онъ получилъ мсто адвоката,— благородное и прекрасное поприще для всякаго молодаго человка, которое даже и богачу дозволяетъ ничего не длать, не вредя, впрочемъ, его репутаціи. Когда такимъ образомъ судьба Оливьера была ршена, онъ возвратился въ замокъ своего дяди, но уже тамъ большое несчастіе постигло это нкогда счастливое семейство. Г. Мирмонъ ослпъ. Эдиь, врная подруга отца, не покидала его ни на минуту, и старалась всми усиліями души, своей, разнообразіемъ занятій, удалить отъ него чувство скорби. Эти занятія состояли: въ чтеніи любимыхъ имъ сочиненій, пніи привычныхъ ему романсовъ и игр блестящихъ этюдовъ на фортепіано. Иногда, новая Антигона, водила слпаго отца своего по окрестнымъ деревнямъ, описывая ему разные виды, бывшіе по пути, съ такою прелестью, съ такимъ счастливымъ выборомъ выраженій, что г. Мирмонъ забывалъ свое печальное положеніе и, какъ бы самъ смотрлъ глазами своей дочери…
Не рдко чело старца омрачалось, когда онъ думалъ о необыкновенной, преданности молодой двушки, отказывающейся отъ всхъ удовольствій, свойственныхъ ея лтамъ, и лишь только онъ начиналъ выражать мысль свою, по этому предмету, какъ добрая Эдиь, съ живостію зажимала ему ротъ и говорила: — замолчи, душечка, папочка и непорть моего счастія. Ты знаешь, что я теперь несравненно счастливе, чмъ прежде, помнишь, когда, бывало, мн хотлось оставаться возл тебя, въ твоемъ кабинет, а ты меня высылалъ, говоря, поди прочь Эдиь, мн надо работать.
— Но душа моя, Эдиь, вдь этотъ предлогъ, я находилъ единственно для того,.чтобы ты пошла гулять и боялся, чтобъ это ежеминутное уединеніе не вредило твоему здоровью.
— Ты однакожъ огорчалъ меня этимъ, папочка, теперь-же, благодарю, ты всегда оставляешь меня возл себя. О, еслибъ ты только зналъ, какъ я этимъ горжусь! Подмчаешь-ли ты тутъ себялюбіе? ты теперь въ моей власти, всегда возл меня, и я не страшусь боле что ты отгонишь меня или самъ удалишься…
Но если-бы ты только не страдалъ, папочка, я-бы благословила небо даже за всякое несчастіе, которое-бы дало мн возможность возвратить теб вс т попеченія, которыми ты осыпалъ меня постоянно.
Милое дитя!— шепталъ г. Мирмонъ, прижимая Эдиь къ сердцу, между-тмъ какъ слезы нжности и признательности выступали изъ его лишенныхъ зрнія глазъ.
— Нтъ, нтъ! я не могу жаловаться на свое несчастіе, когда Господь благословилъ меня такою дочерью — сказалъ онъ громко съ чувствомъ.
Берта пробовала помогать своей сестр въ заботахъ, расточаемыхъ ею любимому слпцу. Съ радостію и она часто прибгала къ г. Мирмону, но по прошествіи часа, тоска овладвала ею. Лучь солнца, проскользнувшій въ комнату, казалось, вызывалъ ее на воздухъ. Она приближалась къ окну, вздохи вырывались изъ ея тоскующей однообразіемъ груди. Эти вздохи долетали до отца, и онъ говорилъ ей:— поди, Берта, прогуляйся въ парк, воздухъ освжитъ тебя. Здсь, въ-самомъ-дл скучно.
— Да, папаша, я сейчасъ возвращусь!
И отъ этихъ словъ, на устахъ бднаго слпца, блуждала печальная улыбка: онъ зналъ, что Берта не скоро возвратится.
По прізд въ замокъ, Оливьеръ нашелъ кузинъ своихъ боле нежели прекрасными. Въ глубину души его запала тогда-же мысль, что одна изъ нихъ должна быть подругою его жизни, послдняя воля его матери согласовалась съ этою мыслію, но онъ былъ въ нершимости, когда приступалъ къ выбору: онъ одинаково любилъ ихъ, даже еще и тогда, когда он были маленькія, теперь-же, трудно было отдлить ихъ, одну-отъ-другой: он и теперь были одинаково-прекрасны, у нихъ была одна-игаже походка, одинъ-и-тотъ-же голосъ, сладостный и до крайности пріятный, словомъ все въ нихъ увлекало до страсти. Которую-же, посл этого, можно было выбрать? Впрочемъ, характеръ Берты, боле подходилъ къ его характеру: онъ любилъ свтъ и удовольствія, Берта въ этомъ случа явно согласовалась съ нимъ. Но это не мшало ему удивляться и кроткой Эдии, а ея безграничная преданность къ отцу, сильно трогала его чувствительное сердце. Она одна можетъ доставить мн полное счастіе — разсуждалъ онъ.— Преданная такъ дочь, конечно, будетъ хорошею супругою и доброю матерью.
Движимый такими мыслями, Оливьеръ, однажды утромъ, отправился къ своему дяд и попросилъ у него руку Эдии. Бдный слпецъ сильно вздрогнулъ при этомъ предложеніи, и нсколько минутъ хранилъ молчаніе, наконецъ, преодолвъ себя, скрылъ, сколько могъ, впечатлніе, произведенное въ немъ этою просьбою, отвчалъ довольно спокойно:— Любезный Оливьеръ, я уже думалъ, что ты сдлаешься, когда нибудь, моимъ сыномъ…— Въ эту минуту, слова его были прерваны приходомъ Эдии. Г. Мирмонъ тутъ-же объявилъ ей о предложеніи Оливьера.
— Папочка, я не хочу тебя оставить,— отвчала дрожащая Эдиь.
— Сестрица,— возразилъ Оливьеръ,— я общаю дядюшк неиначе увезти тебя въ Парижъ, какъ только тогда, когда онъ самъ пожелаетъ жить въ немъ, такимъ образомъ ты никогда не оставишь его.
— О, если такъ, Оливьеръ,— отвчала Эдиь, протягивая ему свою руку,— я согласна, и жизнь моя будетъ посвящена вамъ обоимъ.
— И такъ, папаша, — прибавила она, поцловавъ отца въ лобъ,— между мною и тобой ничего не измнится.
Оливьеръ, чтобы ускорить исполненіемъ своего счастія, спшилъ приготовленіями къ свадьб. Въ это время Эдиь была восхитительна, но среди радости, ей казалось, что вокругъ ея царствовала печальная тишина, она бросала взгляды на окружающіе предметы и, сердце ея сжималось какою-то непонятною тоскою.
Между-тмъ, Берта, вчноулыбавшаяся Берта, оставалась цлые часы погруженною въ мечтанія, которыя вызывали, нердко, на глаза ея блестящую слезу, и она, напрасно, спшила скрыть ее, Оливьеръ уже не разъ замчалъ все это, и, какъ-бы выказывалъ неловкостью своего обращенія съ Бертой, что угадывалъ мысль этой прекрасной двушки.
Г. Мирмонъ былъ печальне всхъ лицъ небольшаго своего семейства, не смотря на стараніе его скрывать это и, не смотря даже на улыбку, которою онъ встрчалъ каждый разъ отъ всхъ, и, въ особенности, отъ Эдии.
Боже мой! ужели это счастіе, если мое счастіе, разрушаетъ счастіе папеньки и сестры моей, — думала Эдиь — о, я должна узнать истинну. И Эдиь начала длать наблюденія надъ Бертой. Скоро уврилась она, что Берта имеъ виды на Оливьера, чтоже касается до отца, то она прибгла къ невинной хитрости, чтобы узнать образъ его мыслей.
Мы уже знаемъ, что голосъ обихъ сестеръ былъ совершенно одинаковъ.
Однажды, утромъ, Эдиь вошла въ комнату своего отца, который никогда не ошибался въ ея походк.
— Это ты, моя Эдиь — сказалъ г. Мирмонъ, протягивая ей руку.
— Папочка — отвчала Эдиь, нсколько смшавшаяся отъ того, что говорила неправду — я, не Эдиь, а Берта. Вы меня сегодня не узнали?
Лицо слпца омрачилось и онъ съ грустію сказалъ: — Ахъ, безъ сомннія, Эдиь начинаетъ забывать меня, у ней теперь другія заботы, другія радости, дай Богъ ей только счастія! Отнын, дитя мое, ты будешь одна у меня…
— Папенька!.. Эдиь никогда не покинетъ васъ!
— Ты это думаешь?.. но я знаю характеръ Оливьера, онъ никогда не будетъ имть столько самоотверженія, чтобъ провести всю жизнь въ этомъ зімк, онъ захочетъ хать въ Парижъ, съ тмъ, чтобы наслаждаться тамъ своимъ счастіемъ, онъ слишкомъ стосковался-бы возл дряхлаго и скучнаго старика… Это очень натурально. Эдиь послдуетъ за нимъ, а я останусь одинокимъ: я такъ привыкъ къ ней…
— Я останусь возл васъ папенька.
— Прости меня, моя милая Берга… но тутъ есть большая разница: Эдиь привыкла… умла развлекать меня, и часто, часто заставляла забывать мою тяжкую слпоту.
— Да, я это не разъ видла.
— Прости меня, дитя мое, я люблю тебя не мене ея, но характеръ и вкусъ Эдии, боле согласовались съ моими. Чтобы быть всегда со мной, она съумла сдлаться старухой, ты-же Берта, ты и не подозрваешь той изнурительной ноши, какую готова взять на себя. Кто знаетъ, можетъ быть, ты падешь подъ ея бременемъ.
— Папочка?
— Да, ты также очень добра, ты все готова сдлать, чтобъ я былъ счастливъ, но ты будешь страдать. Теб предстоитъ безпрестанная борьба съ твоимъ вкусомъ, съ твоимъ веселымъ нравомъ. Я буду это знать,— и могу-ли быть счастливымъ? Напротивъ того, Эдиь, казалось мн, не длала почти никакаго пожертвованія. Я въ этомъ убдился, но былъ не правъ, и теперь вижу, что ошибался въ той увренности, что дочерняя любовь ея, замнитъ ей все на свт. Я думалъ: она никогда не покинетъ меня, и благословлялъ Бога, и вотъ, за это себялюбіе. Господь наказалъ меня! Прости меня, дочь моя, я тебя люблю, но разлука съ Эдиью, заключаетъ въ себ неизмримую горесть для меня: быть можетъ,— я въ томъ уже почти убжденъ, — она сократитъ мои дни…
Бдная Эдиь, у ногъ несчастнаго отца, съ глазами, горвшими отъ слезъ, напрасно ею удерживаемыхъ, слушала жалобы бднаго слпца. Она молча и тихо удалилась, и блдная, дрожащая, отправилась въ конецъ парка, гд вошла въ маленькую часовню. Тамъ, она бросилась на колна предъ образомъ Богоматери и, сложа руки, устремила отчаянный взоръ на Пречистую и, посл жаркой молитвы, тихо произнесла: ‘Вдохнови меня Святая Два… Я знаю, что если послушаюсь голоса сердца, мое замужство доставитъ счастіе мн и Оливьеру… онъ такъ любитъ меня!.. но Сестра моя?.. отецъ мой?.. мое счастіе будетъ для нихъ несчастіемъ… О, въ 19 лтъ трудно бороться съ сердцемъ… помоги, помоги мн Пресвятая Два!!.. И Эдиь дала волю своимъ слезамъ, потомъ, закрывъ руками лице, она опять начала усердно молиться.
Окончивъ молитву, она возвратилась въ замокъ, хотя все еще блдная, но уже боле спокойная.
Здсь она встртила слугу, который доложилъ ей, что г. Мирмонъ уже два раза ее спрашивалъ.
— Скажи папеньк, что я прошу его подождать: чрезъ минуту я буду у него.
Оливьеръ находился въ зал, когда въ нее вошла Эдиь.
— Братецъ — сказала она ему, садясь возл цего — нсколько дней я не ршалась говорить съ вами, но теперь это необходимо. Я довольно обдумала ваше благородное предложеніе… но, мн кажется, что вы ошиблись въ вашемъ будущемъ счастіи, избравъ меня своею подругою…
— Что вы хотите сказать этимъ, сестрица?— вскричалъ съ изумленіемъ молодой человкъ.
— Бога ради, выслушайте меня спокойно милый Оливьеръ. Вы любите свтъ,— я страшусь его. Вы ищете удовольствій, — для меня дорого уединеніе. Счастіе, котораго ожидаете отъ меня, вы найдете скоре въ сестр моей: Берта любитъ васъ, я это знаю совершенно… Ваши вкусы сходны съ нею, да, только съ нею вы будете счастливы…
— Вы ошибаетесь… Берта не любитъ меня — сказалъ смущенный Оливьеръ — я въ этомъ увренъ, а вы, я полагалъ…
— А я, если дло дошло до признанія, я разсмотрла свое сердце, и нашла въ немъ одну только,— одну дружбу къ вамъ и, ничего боле… кром того, я чувствую, что нжность, которую я питаю къ отцу, можетъ охладить любовь къ мужу. И такъ… и такъ… я ршилась не выходить замужъ!— съ болзненнымъ усиліемъ произнесла Эдиь эти послднія слова, но она умла такъ хорошо владть собою, что черты лица ея ни мало не обличили страданій ея разтерзаннаго сердца.
Оливьеръ, удивленный, даже обиженный нсколько холодными доводами Эдии, не противорчилъ ей, притомъ-же, узнавъ о приверженности и любви къ нему Берты, онъ почувствовалъ и самъ явное влеченіе къ ней.
— Поди сюда сестрица — сказала Эдиь съ пріятной улыбкой, обращаясь къ Берт, входившей въ это время въ залу — мы уже объяснились съ Оливьеромъ, я откровенно высказала ему свое желаніе никогда не выходить замужъ, онъ-же, въ свою очередь, признался мн, что твой характеръ боле походить на его и что, наконецъ, онъ считалъ-бы мои слова еще боле утшительными, еслибы ты согласилась заступить мое мсто.
Смутившаяся Берта не могла скрыть своей радости, и Эдиь почувствовала, видя счастіе сестры, что ея собственное пожертвованіе было для нее мене горестно.
— А нашъ папенька?— робко спросила Берта.
— Я буду посредницей въ этомъ дл — отвчала Эдиь — и сейчасъ-же пойду все устроить.
И дйствительно, мужественная двушка отправилась къ своему отцу, дорогою она быстро отерла жгучую слезу, но эта слеза была уже послдняя. Входя къ г. Мирмону, Эдиь приняла на себя сколь можно боле веселый видъ — какъ будто слпой могъ увидть это — и вперила въ него глаза свои.
— Кто тамъ?— съ нетерпніемъ спросилъ онъ — разв и на минуту нельзя оставить меня одного)
— Это я, папаша, твоя Эдиь,— отвчала молодая двушка улыбаясь.
— Ахъ! это ты — прошепталъ бдный слпецъ, однако чело его уже не просвтлло на этотъ разъ.
— Да,— сказала Эдиь, садясь на табуретку, потомъ, взялъ руку отца, поднесла ее къ своимъ губамъ, но, почувствовавъ, что онъ старается отнять ее, продолжала:
— Ахъ, папаша, ты отнимаешь у меня руку!.. ты сердишься на меня, не правда ли? Прости меня, родной. Я цлое утро была занята однимъ серьезнымъ дломъ, и отъ того-то, такъ долго, оставляла тебя одного.
— И я теб не длаю выговора — печально возразилъ слпецъ — ты на себя налагаешь другія обязанности, а я долженъ-же, когда нибудь, привыкнуть къ уединенію, къ тоск и горести.
— Нтъ, папаша, нтъ. Покуда еще жива твоя Эдиь, покуда любовь къ теб не умретъ въ ней съ ея жизнію, ты не узнаешь горести. И теперь, если я была занята, то только тмъ, чтобы разстроить одно замужство и устроить другое.
— Что, что ты говоришь?
— То, что я не могла пересилить въ себ чувства привязанности къ теб, а тмъ боле не могу разстаться съ тобой, папаша… какой-то внутренній голосъ говоритъ мн, что мое назначеніе на земл состоитъ въ посвященіи теб всей моей жизни. Вотъ почему я сейчасъ упрочила счастіе моей сестры, соединя ее съ Оливъеромъ.
— Эдиь! дитя мое!— шепталъ слпецъ, дрожащія руки котораго обвила милую головку молодой двушка, и онъ, поцловавъ ее въ лобъ, продолжалъ съ чувствомъ: — это евозможно… этого бытъ же должно… ты… ты жертвуешь собою для меня, и обманываешь меня, говоря, что это замужство не принесетъ теб счастія, ты любишь Оливьера, я это знаю…
— А я, напротивъ, считала-бы себя самою несчастною, если-бы насильно принуждена была разлучиться съ тобой.
Ничто не могло сравниться съ радостью бднаго слпца, когда Эдиь, собою, своею дивною жертвою, возвратила ему его ангела-хранителя.
Спустя дв недли праздновали свадьбу Берты съ Оливьеромъ.
Никто, никогда не зналъ, какое пожертвованіе сдлала Эдиь сестр, для отца своего.
Молодые супруги не замедлили отправиться въ Парижъ, куда призывала ихъ разнообразная и веселая жизнь, столь свойственная ихъ характерамъ. Сначала Эдиь чрезвычайно страдала, но попеченія, которыми она окружила отца своего, стараніе, съ которымъ она предупреждала каждое его желаніе, нсколько ослабили ея душевное страданіе, а глубокая нжность и признательность старика, вскор совершенно утшили ее. Она уже не сожалла боле о своей жертв я, по прошествіи двухъ лтъ, находила даже все свое счастіе въ исполненіи благочестивыхъ своихъ обязанностей.— Но подобныя рдкія жертвы никогда не остаются безъ награды.
Посл смерти слпца, отца ея, чрезъ пять лтъ посл брака Берты, Эдиь вышла замужъ за однего изъ первйшихъ лицъ въ государств, который славился не столько знатностію рода, сколько качествами вполн прекрасной души и Эдиь, до конца дней своихъ была такъ счастлива, какъ только можно быть счастливой на земл.
А Берта?
Она живетъ въ Париж, а тамъ счастье, въ этомъ род, не часто встрчается…