ДВА ИНКВИЗИТОРА.
ДВА ИНКВИЗИТОРА.
Изъ трагедіи Никколини: ‘Антоніо Фоскарини’.1
Актъ II. Сцена III.
Актъ II. Сцена III.
Сцена IV.
Сцена IV.
Два инквизитора, Никколини Джованни Баттиста, Год: 1823
Время на прочтение: 5 минут(ы)
Складчина. Литературный сборникъ составленный изъ трудовъ русскихъ литераторовъ въ пользу пострадавшихъ отъ голода въ Самарской губерніи
С.-Петербургъ, 1874
КОНТАРИНИ.
Въ тяжолыя минуты застаетъ
Меня приходъ твой, Лоредано, — горе
Семейное гнететъ меня — и жду
Я отъ тебя полезнаго совта…
ЛОРЕДАНО.
Прости… но я сегодня нмъ и глухъ
Къ тревогамъ мелкимъ суеты вседневной…
Мой духъ — иной заботою объятъ,
Иныхъ идей величіемъ взволнованъ!
Знай… я провелъ сегодня ночь безъ сна
Надъ чтеньемъ намъ однимъ доступной книги,2
Съ ея страницъ суровыхъ на меня
Повяло минувшимъ — нашихъ ддовъ
Мысль трезвая и разумъ прозорливый
Вполн предъ мной открылись… понялъ я
Значенье вры ихъ неумолимой
Въ могущество спасительнаго страха!…
Я размышлялъ не мало… и теперь
Проникъ я въ смыслъ глубокій нашей силы
И власти, я теперь постигъ вполн
И знаю, чмъ быть долженъ инквизиторъ,
На что стран мы нужны въ наши дни…
КОНТАРИНИ.
И ты пришелъ, чтобъ научить меня
Какъ дйствовать намъ сообща отнын?
ЛОРЕДАНО.
Ты отгадалъ. Должна здсь наша власть
Безпечною и дремлющей казаться,
Но въ тоже время тысячью очей
Все видть, — слышать тысячью ушами.
Обязаны не только проникать
Мы въ смыслъ рчей, людьми произносимыхъ,
Но на лету не виданное ими
Ловить во взгляд, жест, вздох самомъ…
Присутствовать повсюду мы должны
Гд для порока — шумное приволье,
На празднествахъ тщеславныхъ, на гуляньяхъ —
Гд люди забиваютъ осторожность.
Минуты увлеченій вызываютъ
Порою наслажденья… въ т минуты
Должны мы въ бездны сердца проникать,
Чтобъ тайны ихъ выкрадывать… ихъ выдать
Тогда одно мгновеніе намъ можетъ:
Неосторожно сказанное слово,
Какъ молнія, порою освщаетъ
Всю жизнь и вс стремленья человка.
Да! наша власть могуча и страшна
И нтъ границъ ей!… до всего достигнуть
Мы можемъ силой всемогущей тайны…
Ей — людямъ ночь страшна… и безъ нея
Нтъ ни одной въ природ силы грозной!
КОНТАРИНИ.
Ты правъ вполн: венеціанскій умъ
Насъ мракомъ тайны окружилъ недаромъ.
Кто избранъ изъ Совта Десяти
Бываетъ въ инквизиторы — не знаетъ
О томъ никто, — и наши имена
Ни сильнымъ, ни народу неизвстны,
Порокъ о нихъ догадываться можетъ,
Но спрашивать ни у кого не сметъ,
Преступникъ часто предъ своимъ судьей
Находится и самъ того не зная…
Мы — Высшему подобно существу
Невидимы и вмст вездсущи!…
ЛОРЕДАНО.
И можемъ мы за то, какъ Божій громъ,
Испепелять нежданно нечестивыхъ!
Но въ этомъ, Контаринъ, еще не все
Удобство тайны: для того скрываемъ
Мы отъ людей причини наказанья
И родъ его, что слабый умъ людской
Всего сильнй — незнанье устрашаетъ…
Должны мы о судилищ своемъ
Такую мысль поддерживать въ народ —
Что каждый ложный шагъ его мы знаемъ
И вмст — не прощаемъ ничего!
Смущенное боязнью преступленье
Всегда само себя при этомъ видаетъ —
И если наша кара вслдъ за нимъ
Проявится нежданно и всесильно,
То ею оглушается народъ!
И станутъ вс благоговть невольно
Предъ нашими ршеньями, не смя
Себ вопросовъ даже задавать
‘За что? и какъ?’ считая пониманье
Сокрытыхъ цлей нашихъ недоступнымъ
Для разума… какъ Божіихъ путей
И мудрости Его — проникновенья…
КОНТАРИНИ.
Величественный образъ начерталъ
Ты нашего могущества!… должны мы
Вселять въ умахъ благоговйный ужасъ,
Чтобы блднли люди, какъ рабы,
При мысли о Совт Трехъ — и въ прах
Челомъ склонялись, если бы дерзнуть
Осмлились — судить о нашихъ карахъ,
Чтобы при этомъ только въ высь небесъ
Указывая трепетной рукою
Они произносили: ‘намъ ясна
Днесь воля неба!’…. ярче и сильнй
Не проявлялась власть на этомъ свт!
Народъ — дитя, имъ надо управлять
Держа его подъ страхомъ неустанно,
Готовъ онъ въ Бог — лишь тирана видть
И признавать въ любомъ тиран — Бога!
Я понимаю, что достигнуть намъ
Подобнаго величья надо! Смло
Тогда-бъ я могъ и ненависть свою
Вполн насытить…
ЛОРЕДАНО.
Властью одинакой
Мы обладаемъ — и сошлись при этомъ
И въ ненависти нашей: ненавидимъ
Мы съ силой одинаковой — ты сына,
А я отца. Но ты меня счастливй,
Ты къ цли — ближе, знаменитый родъ
Спасти не можетъ твоего врага
Отъ гибели… но дожъ — другое дло!…
Пускай я съ тайной радостью любуюсь
Висящей межъ оружіемъ въ сенат
Скирой той, которой голова
Отрублена Фальери… но едва ли
Къ ней безопасно было бы прибгнуть
Въ пороками разслабленное время…
И жажду личной мести я въ себ
Заставилъ смолкнуть… видно намъ одной
Приходится довольствоваться жертвой…
Хоть до могилы — жосткія слова,
Какія дожъ, врагамъ моимъ на радость,
Не хочешь ты, что помогать ршился
Я мщенья твоего осуществленью?
Пойми-жъ, что мн и самому нужна
Погибель Фоскарини… Карой смерти
Ты жаждешь сына наказать скоре,
Я — казнью сына — накажу отца!
Дожъ будетъ жить и посл этой казни,
Но будетъ лютой смерти тяжеле
Ему та жизнь!… минута за минутой
Ея тянуться будутъ безконечно…
Безвыходнымъ отчаяніемъ будетъ
Отравлено его существованье!
КОНТАРИНИ.
Ты побдилъ меня… я виноватъ
Въ той живости, съ какою усомнился
Въ энергіи твоей могучей… но
Я утомленъ душевною тревогой,
Вся жизнь моя разбита — отъ меня,
Далёка радость всякая: въ печали,
Въ слезахъ, проводитъ дни свои Тереза,
И этихъ слезъ, обидныхъ для меня,
Причины я узнать не въ состояньи!…
О, какъ бы отдохнулъ я, еслибъ могъ
Увриться вполн въ своей догадк,
Что сметъ непокорная супруга
Любить тайкомъ Антоніо!…
ЛОРЕДАНО.
Тогда-бъ
Казнь Фоскарини — праздникомъ вполн
Теб была бы… онъ же не избгнетъ
Ея наврно… но неужли ты
Еще забыть свою не можешь юность
И нжныхъ чувствъ еще какихъ-то ищешь
И вришь въ нихъ?… И ты въ своей семь
Къ себ повиновенья не находишь?…
Передъ тобой трепещутъ…
КОНТАРИНИ.
Я любви
Желаю…
ЛОРЕДАНО.
Ты не говори со мною
Объ этомъ слов, я не понимаю
Его совсмъ, — не для любви я созданъ…
Я слабостей въ себ не допускаю
И одинокъ всегда съ самимъ собою!
Прощай — иду въ судилище теперь я
И тамъ съ тобой увижусь…
КОНТАРИНИ.
Онъ меня
Сильнй! Онъ — инквизиторомъ родился,
Я сдлался имъ только!… Будто кладъ
Онъ бережетъ въ себ глухую злобу
На цлый міръ — и радость доставляетъ
Ему возможность, мрачная безщадность
Кровавыхъ каръ… разжалобить его
Души жестокой — ничего не можетъ!
Ни возрастъ, ни мольбы — на состраданье
Не въ состояніи его подвигнуть…
Въ безкровное его, глухое сердце
Для кроткихъ чувствъ нтъ доступа… Не можетъ
Онъ сдлаться по слабости преступнымъ,
Но злодянье совершить… и зврство
Отъ мужества избытка — онъ способенъ…
Какъ мы не сходны!… сталъ жотокимъ я,
Себя вполн несчастнымъ сознавая,
И я хотлъ бы всхъ лишить покоя —
За то, что самъ я имъ не обладаю!…
Н. Курочкинъ.
1 Джіовани Баттиста Никколини (р. 1789 ум. 1861) поэтъ, пользующійся громадною славою въ Италіи, извстенъ у насъ чуть-ли не по имени только. Ни одно изъ его произведеній не переведено по русски, за исключеніемъ небольшаго отрывка изъ трагедіи: ‘Арнальдъ да Брешія’, напечатаннаго въ ‘Сборник Иностранныхъ Поэтовъ’, гг. Берга и Костомарова. Причиною этого, кром равнодушія, господствующаго вообще въ русской литератур къ литератур итальянской, отчасти и самый характеръ творчества Никколини, политическій и исключительно національный. Большая часть его трагедій и другихъ произведеній написаны преимущественно для проведенія идей необходимости національной независимости для Италіи или направлены противъ свтской власти папы. Лучшія его трагедіи ‘Джіовани да Прочида’ и ‘Арнальдъ да Брешія’ поэтому, по признанію критиковъ, суть не что иное какъ ‘революціонный крикъ (grido revolutionario)’ и по нашимъ цензурнымъ условіямъ — непереводимъ. ‘Антоніо Фоскарини’ считается тоже одною изъ его лучшихъ трагедій. Написана она въ 1826 г.— и имла такой громадный успхъ на сцен, что тотчасъ же была переведена на вс европейскіе языки. Замчательно, что на нмецкій языкъ (прозою) перевелъ ее принцъ Луи Бонапарть, впослдствіи императоръ Наполеонъ III. Другой изъ членовъ этой семьи, пріобртшій себ впослдствіи такую печальную извстность убійствомъ Виктора Нуара, тотъ перевелъ въ молодости, но уже на французскій языкъ, другую трагедію Никколини ‘Навуходоносоръ’ — представляющую собою аллюзію на судьбу Наполеона I.
2 ‘Статутъ Инквизиціи’, запиравшійся въ особенномъ ящик, ключъ отъ котораго хранился въ теченіе мсяца поочередно у одного изъ инквизиторовъ Совта Трехъ, для того чтобъ каждый изъ нихъ могъ его безпрепятственно и подробно изучать.